Эсхатон

      - Вовсе нет. Думаете, за девять миллионов лет наука не претерпела развития?
      - Опять знакомые слова. Я и сам так думал - давным-давно. Так почему бы не хранить «криоматку» при более низкой температуре?
      - Даже при самых низких температурах остается вероятность случайных эффектов, которые могут привести к изменениям. Однако существует другой, лучший способ.
      - Убеди меня. - Дрейк знал, о чем пойдет речь.
      - Запись. Перевод всего, что содержится в вашем мозгу, в электронную форму. Компьютерные носители также не обладают стопроцентным иммунитетом против случайных статистических эффектов, но их можно избежать при помощи дублирования информации и программ устранения ошибок. Доказательством их эффективности являюсь лично я.
      - Откуда ты знаешь, что не меняешься? Может, ты сегодня не такой, как вчера.
      - Точно так же, как и вы, вероятно, не тот Дрейк Мерлин, который лег в криосон, и не тот, кто встречался с Трисмоном Сорелем. Я могу лишь сказать, что запись - это ваш лучший шанс без изменений достичь отдаленного будущего. Это будет безболезненно, и вашего внимания не коснется ничто из происходящего.
      - Боли я не боюсь. В мире есть много чего похуже. О чем ты умалчиваешь? Похоже, ты не в своей тарелке.
      - Возможно. - Служитель немного помолчал. - Я должен проинформировать вас об одном обстоятельстве, которое нам представляется несущественным, но для вас может оказаться важным. Полная запись Аны невозможна. Ее геном уже хранится в компьютере, что делает будущее клонирование тривиальной задачей. Однако из мозга не удается извлечь ничего, кроме разрозненных элементов. Их передача не имеет смысла.
      - Куда я, туда и Ана.
      - Это совершенно не нужно. Если когда-либо ее личность удастся восстановить, сохранность того, что осталось от примитивного мозга, не будет играть роли.
      - Это ты сейчас так говоришь. Но я слишком часто слышал, что для Аны ничего нельзя сделать. Или вы запишете нас обоих, или никого.
      - Мы вас поняли.
      Мильтон пропал, и вместо него появился Алман.
      - Если вы настаиваете, мы согласны. Но прежде чем начинать запись, мы должны обсудить еще одну деталь. После того как вы будете внесены в компьютер, значительные преимущества предлагает ваше включение в композит - в общее сознание, крупное или небольшое, по вашему выбору. Вы готовы пойти на такое слияние?
      До сих пор решения принимались просто. Теперь Дрейку пришлось задуматься. Плюсы были очевидны: доступ к почти бесконечному запасу фактов, лучшее понимание мира, в котором он окажется, возможно - шанс разобраться в загадочных, но важных словах Алмана об Эсхатоне и далеком будущем.
      Но ведь, вероятно, имелись и минусы, да так хорошо спрятанные, что даже композит, к которому принадлежали Алман и Мильтон, их еще не осознавал.
      Один из минусов Дрейк чувствовал, но сформулировать затруднялся. В нынешнем веке была мягкость,желание идти на компромиссы, прогибаться, искать консенсуса. Для человечества как вида - если такое понятие еще сохраняло смысл - это был, конечно, прогресс. Но влившись в композит, он начал бы терять свои клыки и когти, вместо них проникаясь миролюбием группового сознания. А то, что хорошо сегодня, завтра может оказаться смертельно опасным. Не станут ли в будущем вежливость и дипломатичность бесполезными, не придется ли ему бороться за Ану со всей своей грубой решимостью и жестокой силой?
      Риск был слишком велик.
      - Я не хочу включаться в композит. Предпочитаю, чтобы меня записали и оставили в неприкосновенной базе данных. И прошу активизировать меня только в том случае, если появится новая информация о «точке Омега», полезная для восстановления Аны.
      Он сказал все, что хотел, но все же чувствовал какую-то незавершенность. У него оставался долг - перед этой эпохой, перед верным служителем, перед людьми, в конце концов, подарившими ему отдаленную надежду на успех.
      - Но если у вас возникнут проблемы - серьезные проблемы, в решении которых я мог бы вам помочь, - разрешаю вывести меня из пассивного состояния и подключить к композиту. За четырнадцать миллионов лет я не родил ни одной новой идеи, но мало ли - вдруг повезет и я что-нибудь выдумаю.
 

* * *

 
       В мире есть много что хуже боли.
      И верно. Боль можно сдерживать и терпеть, ограничивать и фокусировать, направлять на то, чтобы ярче высветить какой-либо элемент мира. Чем сильнее боль, тем плотнее концентрация.
      Но паника, от которой леденеет кровь, застывает сердце, не имеет своих положительных сторон. Когда нахлынет ревущая волна страха, все чувства меркнут, все сосредоточение рушится.
      Это узнал Дрейк, просыпаясь. Ужас смотрел на него из каждого угла. Причин он не понимал. Он оказался совершенно слеп, глух ко всему, кроме испуганных воплей рассудка. Попытался упорядочить хаос. Выкристаллизовалисъ вопросы: что является источником страха? Давно ли страх существует? Как далеко в будущее он попал? Почему ему не сообщили о проблеме раньше, до того, как она стала настолько важной?
      Невозможно. На каждый вопрос тут же обрушивался миллиард ответов. Они говорили всё и не говорили ничего, равнодействующая сила отдельных векторов равнялась нулю.
      Дрейк предпринял героическую попытку: игнорируя поток информации, поступавшей от бесчисленного множества разумов, к которым он имел доступ, постарался уйти в себя.
      Знакомая комната с окнами. Вид на морские волны, озаренные солнцем.
      А в кресле напротив, готовая ответить на все вопросы…
      Он отшатнулся. Инстинктивная его мысль была об Ане, и именно Ана возникла перед ним. Но это - хуже всего! в ее присутствии он замечтается, тратя время.
      Кто?
      В кресле мелькали люди, появлялись и тут же исчезали. Алман, Трисмон Сорель, Мильтон, Пар Леон, Кэсс Лиму…
      Том Ламберт. Доктор уселся поудобнее и неодобрительно покачал головой:
      - Глупо, очень глупо. Конечно, виноват не ты, а композит. Зря они так.
      - Как?
      Тому Ламберту было лет тридцать, он стал моложе и худощавее, чем когда они в последний раз виделись.
      - Зря дождались, пока проблема сделалась настолько серьезной. Надо было раньше тебя включить и попросить объединиться с полным композитом. Следовало провести тренировочные сессии еще давно, когда тебя только записали, чтобы, если понадобится, ты мог быстро сортировать входящие сообщения.
      - Я итак смог.
      - Повезло им. - Том достал из кармана трубку. Он был еще в возрасте, когда курил, незадолго до того, как из-за сердечных проблем ему пришлось бросить табак. - Ну, к делу. На некоторые из твоих вопросов чертовски трудно ответить.
      - На какие это? Я думал, они все довольно просты.
      - Ну, ты опять спрашивал, сколько прошло времени с момента твоей записи. Сам понимаешь, когда люди по всей галактике мотаются или сидят в мощных гравитационных полях, часы у каждого по-своему тикают. О времени теперь говорят совсем по-другому, объяснять не стану - все равно не поймешь. Давай просто скажем, что, как ни измеряй, спал ты очень долго.
      - Ладно, давай. Но попозже я хочу к этому вернуться.
      «Очень долго» - по сравнению с четырнадцатью миллионами лет? - Дрейк подозревал, что обрадовался бы ответу, даже будь здесь пригодны знакомые ему термины.
      - Сначала расскажи, в чем проблема. Я просил, чтобы меня включили, если возникнет возможность вернуть Ану или если у вас будут крупные неприятности. Можешь не говорить, что именно произошло.
      - Прости. Ана тут действительно ни при чем, а проблема дьявольски серьезная. Мы на грани отчаяния. Честно говоря, ты - наша последняя надежда. Совсем последняя. Нам нужна новая идея. Или, может быть, старая.
      Губы у Тома дрожали, пальцы, сжимавшие трубку, побелели. Где-то на задворках своего разума Дрейк слышал далекий многоголосый плач. Он безжалостно отгородился от жалобных голосов, возведя в сознании ворота, открытые лишь для самых спокойных.
      - Спасибо. Так гораздо лучше. - Том положил трубку на широкий подоконник. - Вероятно, лучше показать тебе все непосредственно. Как ты думаешь? Помнишь старую поговорку - лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
      - Валяй.
      - Начнем с Солнечной системы. Не потеряй голову, Дрейк. Presto

.
      Том хлопнул в ладоши. Свет погас. Вид за окном переменился: там вдруг стало темно, море и небо утонули во мраке. Комната висела на краю унылой бескрайней бездны, освещенной лишь сияющими звездами.
      Изображение стало постепенно смещаться вправо. Показался огромный шар - раздувшийся, оранжево-красный. На его раскаленной поверхности плавали темные пятна.
      - Солнце? - Дрейк знал, что это Солнце. В Солнечной системе больше ничего подобного нет. Но время изменило его, превратило из теплого карлика класса G-2 в мрачного незнакомца. - А что стало с планетами? Я их не вижу.
      - Не хватает отраженного света. Но я могу их выделить. - Сбоку от Солнца зажглись яркие искры. - Это Юпитер, а это - Сатурн.
      - А Земля?
      Том покачал головой:
      - Солнце далеко зашло по пути превращения в красный гигант. Оно в сотни раз крупнее, чем прежде, и в две тысячи раз ярче. Если бы Земля осталась на своей изначальной орбите, ее бы постигла участь Венеры - испепеление. Меркурий вообще исчез. Но ты не беспокойся, Земля не исчезла. Просто ее… сдвинули. Далеко. Не ищи ее, оттуда, где она сейчас, Солнце даже не видно. Если хочешь, могу показать Луну - ее оставили на месте.
       Далеко…Насколько? Что увидит человек - если люди еще существуют, - взглянув на небо с поверхности этой далекой Земли?
      «Мне снился сон, отнюдь не бывший сном. - Древние слова всплыли в сознании Дрейка, и он забормотал их себе под нос: - Угасло Солнце, и во мраке звезды без света и путей блуждали.
      Лед сковал слепую Землю, и безлунный воздух лег черным покрывалом».
      - Прошу прощения? - удивился Том. - Я не вполне понимаю, о чем ты.
      - Это не мои мысли. Одного писателя, он умер задолго до того, как я родился. Не обращай внимания, продолжай.
      - Хорошо. Я хотел начать поближе к дому, дать тебе локальную перспективу, после чего постепенно двигаться дальше.
      Солнце стало меньше - комната, в которой находился Дрейк, выдвинулась далеко в космос и поднялась над плоскостью эклиптики. Внизу яркими точками промелькнули внешние планеты. Нептун сохранился в прежнем виде, Плутон пропал, Уран (его термоядерные топки давно потухли) превратился в шлаковый шар не крупнее любой из лун Юпитера.
      Полет продолжался. Еще через минуту показалась размытая кромка облака Оорта - миллиарды светлых пятен, сливавшихся на расстоянии в белесую дымку.
      - Конечно, здесь на самом деле темно, я просто выделил изображение, - заметил Том. - Солнечные лучи сюда почти не доходят. Естественно, на дисплей выводятся только обитаемые объекты - их можно назвать старыми колониями, отсюда началось распространение человечества по космосу. Я хотел тебе это показать, но теперь, если ты не против, мы немного ускоримся. Мы не можем потратить на обзорную экскурсию весь день.
      Под импровизированный комментарий Тома Ламберта комната полетела быстрее. Облако Оорта превратилось из огромного шара в крохотный диск, потом - в искру, потом вовсе исчезло из виду. Звезды, вокруг которых имелись обитаемые миры или космические поселения планетарного размера, были помечены бело-голубыми точками. Через некоторое время Дрейк увидел весь рукав галактической спирали. Он так и кишел человеческими колониями. Между рукавами люди селились редко, зато звездные вихри в созвездиях Стрельца и Персея были заселены не менее густо, чем сам Орион. Наконец в поле зрения появилась вся галактика. Ее испещряли бело-голубые точки-в центре более плотно, по краям менее.
      Движение прекратилось.
      - Так все выглядело еще одну десятую цикла обращения галактики назад, - сказал Том. - Развитие органических, неорганических и композитных форм разума шло стабильно в течение двенадцати таких циклов. Потом оно прекратилось. .Сейчас я продемонстрирую тебе эволюцию последнего времени - выражаясь знакомыми тебе терминами, то, что происходило за последние насколько миллионов земных лет.
      В em голосе звучала дрожь, эхо ужаса бесчисленных разумов, от которых отгородился Дрейк. Статическая картинка за окном начала медленно изменяться.
      Сперва в гигантском уторе спиралей появился крохотный намек на асимметрию: один край галактики стая чуть темнее, чем другой. Несколько мгновений спустя разница стала ощутимее. Сбоку наползало черное пятно, и бело-голубые точки, которых оно касалось, гасли. Дрейку это напомнило солнечное затмение - как будто на галактику легла тень от какой-то невообразимо огромной сферы. Потом он понял, что аналогия неверна. Чернота, заливавшая галактику, расширялась, будто началось вторжение мрака.
      - Такова ситуация на настоящий момент. - Изображение вновь застыло, в комнате включился свет. - Если не считать того, что изменения продолжаются и становятся все быстрее.
      Полумесяц тьмы отхватил больше четверти галактики.
      - Колонии гибнут, не успев даже подать сигнал. - Судя по голосу, Том не знал, что делать. - Если все композиты в исчезнувшей зоне действительно уничтожены, это значит, что, пока мы говорим, каждую секунду умирают миллиарды разумных существ.
      - Что вы пытались предпринять?
      У Дрейка возникла идея. В его времена причина происходящего была бы очевидна для любого человека.
      - Многое. Посылали в том направлении сигналы. Ответа не было. Пускали неорганические зонды. Направляли корабли с отдельными органическими единицами на борту. Даже с целыми композитами. Они не возвращались.
      - Корабли были вооружены?
      - Вооружены?
      Конечно же, Том не понял Дрейка: его общество миллиарды лет назад отказалось от агрессии, мешающей развитию. На пути спокойного и мирного расселения по галактике ему никогда не приходилось воевать.
      - Вооружены. Снабжены оружием. Способны защищаться в случае атаки.
      Изображение Тома Ламберта замигало, как будто те, кто держал через него связь с Дрейком, испытывали какие-то сбои. Вновь нахлынул страх.
      - У них не было оружия. - Том опять обрел четкость. - Оружия не существует. Сама его концепция забыта и направлена на хранение в банки данных третьего уровня. Что ты предлагаешь?
      - Вот что. На нашу галактику совершено нападение извне.
      - Кем?!
      - Понятия не имею. Кто бы это ни был, разумен он или не разумен, он смертельно опасен. Даже если он не желает вреда, он его причиняет. Убивает вас. Вам надо защищаться.
      - Мы совершенно не способны к этому.
      - Я вас научу.
      Что за ирония судьбы! Дрейк, бывший в свою эпоху кротким пацифистом, так ненавидевший все связанное с армией, что даже за самый крупный гонорар не соглашался писать марши, спустя бесконечное количество лет появляется в качестве военного советника всей галактики…
      - Мне неизвестно, какие научные и технические открытия вы успели совершить, и я вряд ли их пойму. Но это и не требуется. Я расскажу вам, зачел нужно оружие. И предупреждаю: вам это не понравится. Для начала поговорим о том, что такое самооборона. А потом, боюсь, придется нам испачкаться.
      Полулился, как ни странно, сюрприз.
      Дрейк имел дело с существами (вне зависимости от того, обладали ли они неорганическими помощниками, называть их людьми ему хотелось все меньше), способными включать и выключать звезды, использовать черные дыры в качестве источников энергии и строить в космосе колонии с планету величиной. Каким-то совершенно непонятным для него способом они ухитрялись превышать скорость света, создавая особые аномалии пространства-времени, которые назывались цезурами, и с их помощью отправляя твердые неодушевленные предметы в любой уголок Вселенной.
      Когда композиты осознали необходимость создания средств вооружения, изготовление устройств, обладавших огромной разрушительной силой, не составило для них труда. Цезуры, применяемые в качестве оружия, позволяли полностью выбрасывать цель из известного пространственно-временного континуума. Дрейк видел испытания, проводившиеся на целых планетах - необитаемых, разумеется. Они исчезали без следа. Объяснений, согласно которым пропавшие объекты должны были вновь появиться в какой-то другой вселенной, Дрейк не понял, но чувство вины его не отпускало. Если бы не он, подобные машины уничтожения никогда бы не появились.
      Но раз они теперь существовали, возникал следующий вопрос: кто-то должен был воспользоваться ими. Становилось все яснее, что этот единственный «кто-то» - он сам.
      Вставали и другие проблемы. Сначала Дрейк решил, что неохота, с которой Том Ламберт обсуждал, сколько прошло времени, была связана с желанием скрыть информацию. Позже оказалось: для созданий, без промедления соглашающихся записаться в компьютер и проспать пятьдесят тысяч лет в пути на другой край галактики, нередко подвергаясь растяжению времени, а потом включиться и жить в условиях, когда электронные формы функционируют в миллионы раз быстрее, чем органические, абсолютное время мало что значило.
      Но потеря чувства времени оказывала сильное влияние на то, что Дрейк постепенно привык именовать «битвой за спасение галактики». Корабль, оснащенный новейшим оружием, отправлялся к одной из «опасных зон», где пропадали человеческие колонии. Новости о том, успешно ли прошло сражение, могли достичь командного центра в Солнечной системе более чем через пятьдесят тысяч лет. К тому же оставалось не вполне ясным, что корабли должны делать, встретившись с неведомой силой, казавшейся Дрейку чем-то вроде Шивы, безличного вселенского Разрушителя. Никто и понятия не имел, когда следует драться, а когда бежать, когда нападать, а когда обороняться.
      Роль адмирала Дрейку не нравилась, но недостаток информации его просто бесил. Наконец, без малейшего к тому желания, он признал верность единственного логичного ответа: ему придется выбрать уникальную и страшную судьбу. Размножить свою запись, чтобы на каждом корабле летел Дрейк Мерлин - один из Дрейков Мерлинов.
      Некоторые, он твердо знал, «погибнут», когда их корабли уничтожит Шива. Другие его копии могут узнать об их смерти, но не пережить ее.
      Останется ли он жив?
      Как и многие другие вопросы, что задавал он себе в последнее время, этот не имел смысла. Дрейк пришел к выводу, что создание копий самого себя - лучший способ добиться бессмертия. Только вот зачем?
      Корабль подлетел ближе, и Дрейк Мерлин увидел опаленную планету - сморщенный, съежившийся шарик, покрытый угольной коркой. Он отослал изображение в Солнечную систему. Мгновение спустя после того, как он понял, что исходящий сигнал почему-то задерживается, истребитель вспыхнул и распался на раскаленные атомы.
      Дрейк Мерлин летел вслед за ведущим на втором из двух кораблей, держась на безопасной дистанции, и поддерживал с ним постоянную связь. Что бы ни случилось, ведомый корабль должен был вернуться на базу и привести всю собранную информацию.
      Передний корабль спокойно приближался к звезде, расположенной на самом краю опасной зоны. Вдруг его окутало пламя. Молча, не успев сообщить, что происходит, корабль исчез.
      Ведомый развернулся немедленно… нет, слишком медленно.Огненный бутон развернул лепестки, и в последний миг Дрейк получил ответы на два своих главных вопроса: да, те, кто напал на галактику, обладают разумом; да, дети Шивы жестоки. Иначе как объяснить, что ловушка рассчитана не на один корабль, а на несколько?
      Жаль, что никто больше об этом не узнал.
 

* * *

 
      Данные поступали разные. Там, где раньше парила в открытом космосе: гигантская колония, сенсоры вообще ничего не показывали, а вот ближайшая звезда, находившаяся всего в одном световом часе оттуда, слегка изменила спектр: в нем появилось больше линий, показывавших наличие металлов.
      Дрейк думал - вернее, думали два Дрейка, по одному в каждом истребителе. Требовалась какая-то новая стратегия. Времени хватало: путь сюда от галактического центра был долгий.
      Когда первый корабль находился в десяти световых минутах от заедды,.второй выпустил небольшой зонд без двигателей, зато снабженный сенсорами, еще одной копией личности Дрейка и низкоскоростным передатчиком.
      Зонд неподвижно повис в пространстве, наблюдая за тем, как корабли приближаются к звезде. Первый растаял в радиационной вспышке. Второй развернулся, пытаясь бежать, но кольцо пламени нагнало и его.
      Вот к какому выводу пришел Дрейк: ахиллесова пята его кораблей. - радиосвязь. Второй истребитель оставался на безопасном расстоянии, но прежде, чем погубить первый, Шива сумел проследить коммуникационные импульсы.
      Это была первая полученная им прямая информация о Шиве. Передавать ее следовало очень осторожно - не спеша, варьируя силу и направление сигнала. Тысячи станций по всей галактике должны были получить, разрозненные обрывки данных. Потом кому-то еще придется увязать их между собой, просчитав. разницу расстояний, и воссоздать все сообщение.
      Дрейк многократно повторил передачу, каждый раз. изменяя набор адресатов. К тому времени, как он закончил, прошло три тысячи лет. Звездный ветер отнес зонд далеко от точки, где погибли корабли.
      Двигателей у него не было. Даже здесь Дрейк не осмеливался позвать на помощь.
      «Слуга - и тот, кто лишь стоит и ждет…»
      Он ждал. Еще сто сорок тысяч бесконечных лет - он ждал. Компьютер зонда обладал минимальными счетными способностями. Делать Дрейку было абсолютно нечего.
      Наконец он отдал внутреннюю команду отключить все системы. .Программа была стерта.
      Знай Дрейк заранее, во что это выльется, может, и не брался бы за дело. Изучив крупномасштабную карту, он содрогнулся. Регион, где сохранились незатронутые человеческие -колонии, превратился теперь в узенький серп вдоль края галактики. Все остальное, в том числе и ее плотный центр, сожрал Шива.
      И все же Дрейк до сих пор не имел понятия, что движет Разрушителем. Все попытки наладить с ним контакт проваливались.
      Но информация о Шиве текла, хоть и тонкой струйкой, эпоху за эпохой. Ужасно медленно, крохотными фрагментами - но текла. Наконец Дрейк начал понимать уязвимость своего врага. Чтобы погасить пламя, не обязательно знать, почему оно жжет.
      Однако если знаешь, что пламя это - живое и разумное, потребуется немалая решимость. А Шива был, несомненно, разумен. Перед Дрейком вставал кошмарный вопрос. Даже умирая, триллионы личностей и композитов, работавших с ним, не желали и слышать о том, чтобы уничтожать детей Шивы. Лишь он сам, в бесчисленных своих копиях, должен был стать разразившимся громом.
      И еще ему приходилось идти на жертвы, плодить тактические гекатомбы, о которых он не смел никому рассказать. Его союзники, все до единого, постарались бы не допустить подобного. Дрейк строил ловушки, приманкой в которых становились целые звездные системы. Такого убийцы галактика еще не видела. Он обращал в прах миллиарды, надеясь спасти триллионы.
      И наконец он заставил себя признать еще один не приятный факт: даже если полностью извести Шиву, сколько его есть в галактике, это будет еще не конец. Судя по тому, как появился Разрушитель, он пришел извне. И мог вернуться в любой час, если только не выследить его и не спалить его логово. Прежде чем Дрейк завершит свой труд, людям и их неорганическим союзникам придется гнать Шиву - даже до самого края Вселенной.
      Дрейк вздохнул и приказал отправить еще пятьдесят миллионов кораблей. На каждом из них находился новый, улучшенный детектор присутствия Шивы; на каждом - цезурный генератор, рядом с которым первая модель, использованная Дрейком, казалась детской игрушкой.
      Каждый гарантировал, что еще двести миллиардов разумных существ - детей Шивы или представителей человеческого рода - встретят смерть.
      Бой длился вечно. Был еще не конец и не начало конца - разве что, может быть, конец начала.
      Глядя на дисплей, Дрейк впервые за много эпох видел, что полумесяц, контролируемый людьми, не становится уже. В масштабе сотен миллионов лет можно было наблюдать некоторые колебания границы: местами Шива наступал, местами его детей отбрасывали или уничтожали, одну за другой омывая звезды кровью. Мысль о выживании человечества и даже о его победе рассматривалась как вполне вероятная.
      Появилась новая проблема, причем совершенно неожиданного характера.
      Все бесконечные годы битвы Дрейк оставался один. Он не позволял себе включиться в паутину сознаний ни одного композита - ни органического, ни неорганического. Он никого не подпускал к своим личным базам данных. Логика тут была простая и неодолимая: Дрейк не хотел ни с кем делить ответственность за принятие страшных решений, необходимых для победы над Шивой. Боялся, как бы это зло не распространилось среди людей.
      Целую вечность - так ему казалось - бесчисленные версии его личности, неся эту одинокую решимость, летели на боевых кораблях к краю галактики и за край, навстречу ледяной или огненной смерти.
      Война шла уже не на один фронт. Людям удалось закрепиться в нескольких спиральных рукавах галактики, и там они начали собственные программы подавления Шивы и его преследования. Иногда их кораблям удавалось уцелеть.
      Иногда они возвращались. На борту каждого был Дрейк Мерлин. Каждый - особый, не такой, как другие, обладающий уникальным опытом. Но каждый, бесспорно, Дрейк.
      Он чуждался других. Но как отказать в общении себе самому?
      Никак. В конце концов Дрейк включился в композит. В необычный композит: каждым его элементом была очередная копия Дрейка Мерлина.
      Началось все с полного хаоса. Количество Дрейков исчислялось миллиардами, которым он давно потерял счет, да к тому же постоянно увеличивалось. Некоторые были рядом, некоторых отделяли от остальных миллионы световых лет, некоторые пострадали в сражениях, от чего исказились и потеряли полноту. Все без исключения были разными.Время и опыт порождали изменения форм, взглядов, даже самооценки. Дрейк старался понять, принять, сохранить или создать из этой толпы единую личность.
      Тем временем война с Шивой продолжалась. Люди держали верх. Необходимость в общем руководстве со стороны Дрейка уменьшилась. Угроза отступила, прямо участвовать в событиях приходилось не так часто, и Дрейк стал погружаться в самоанализ. Внешние события все меньше его интересовали, если только не затрагивали значительных фракций его составляющих.
      Однако составляющие эти были связаны с другими композитами и банками данных, тянулись через пустоту и скопления звезд к рубежам доступной вселенной, рассказывали Дрейку о том, как меняется и развивается космос. Пылевые облака развеялись, гигантские звезды либо взорвались и стали сверхновыми, либо сжались до черных дыр. Даже обычные светила вроде Солнца близились к финалу своей жизни - из раздувшихся красных шаров они превращались в белые карлики не крупнее, чем была когда-то Земля.
      На практике это мало что значило для Дрейка Мерлина и других композитов: разум давно уже откочевал к иным мирам. Энергии стало меньше, так что мышление и сбор информации замедлились, но все же не прервались. Радиация по скудной капле сочилась с холодных красных звезд, но ее хватало, чтобы поддерживать умственные процессы еще хотя бы сто миллиардов лет.
      Только это уже не требовалось. Новости, поступившие в сеть Дрейка, стали для него шоком: вселенная переступила через критический порог. Отдаленные галактики, прежде всегда дававшие красное смещение, теперь демонстрировали едва заметное фиолетовое. Фоновое микроизлучение, ранее почти полностью поглощавшееся расширением вселенной, слегка повысилось - росла температура черного тела.
      Большой Взрыв кончился. Галактики начали долгое падение навстречу друг другу.
      От этих известий Дрейку сделалось не по себе. Вернулись воспоминания, столь далекие, что физических следов от них не осталось. В их поисках пришлось прочесать самые старые банки данных. Древняя информация, касавшаяся различий между открытым и замкнутым характерами вселенной, наконец приобрела значимость Она хлынула целым потоком, а вместе с ней - жгучее чувство вины.
      Он забыл свою главную клятву.
      Легко придумать оправдание. Ведь Дрейк был занят сражением за выживание человечества, величайшей войной в истории вселенной. Ни на что другое не хватало времени. А когда борьба против Шивы достигла точки, после которой ее можно было поручить другим композитам, перед ним встали еще более сложные задачи - объединение самого себя.
      Придумать легко, принять нельзя. Он был должен Ане то, что так давно ей обещал, - ее изначальную личность, которую знал и любил в короткие, но дорогие, короткие, но единственно важные годы их брака.
      Как-то, когда-то он потерял из виду свою главную цель. А теперь она вернулась и сияла еще ярче.
      Замкнутая вселенная. Как это связано с памятью об Ане?
      Силой обстоятельств многие компоненты Дрейка провели бессчетные тысячи лет за изучением технологий, применявшихся в войне против Шивы. Это позволило им понять научные идеи, лежавшие в основе используемых видов оружия. То, что когда-то казалось Дрейку непостижимым, теперь стало для его расширенной личности очевидным.
      Замкнутую вселенную в конце времен ждал финальный коллапс. Эсхатон, «точка Омега», предел пространства-времени - в дрейковы времена ему дали немало имен и в общем определили основные черты. С нынешней его точки зрения главными из них представлялись две. Во-первых, когда схождение вселенной приблизится к завершению, сильно возрастет ее массо-энергетическая плотность, а также теплота, откуда последует специфическая аномалия - бесконечные уровни температуры и давления. Во-вторых, что еще важнее, около «точки Омега» станет доступна вся информация - все, что когда-либо могло бытьизвестно. Все, что могло, - и все, что было.
      Об этом Дрейку говорили еще очень давно. Но теперь он в деталях понимал то, о чем прежде имел лишь смутное представление. Если он сумеет дожить до нужной поры, после чего собрать и усвоить достаточно информации, то к моменту, когда процесс будет завершен, время подойдет к концу. Тогда он сможет сам, своими силами, вернуть себе настоящую Ану - ту Ану, которую знал и любил.