За Веру, Царя и Отечество

      Так что положение Центральных Держав становилось еще более незавидным. Они тоже строили планы на 1917 г., но куда более скромные, чем раньше. Наступать им больше было нечем. И активных действий ни на одном фронте не планировалось вообще. Только оборона. Единственной спасительной идеей, к которой смогло прийти командование, стала "неограниченная подводная война". Правда, существовавший проект создать для этого флот из 205 субмарин остался невыполненным. Не хватало сырья, рабочих рук, а 25 подлодок погибло в 1916 г.(а всего с начала войны - 51). И в строю имелось 138. Но сочли, что и этого будет довольно - одновременно на позициях могли находиться 20 подлодок, а потом их сменяют другие. По мнению Гинденбурга и начальника главморштаба фон Гольцендорфа, такая блокада должна была сломить Англию за 6 месяцев. А за ней, глядишь, и вся коалиция посыплется. Кайзера и канцлера опять волновало, не подтолкнет ли это к войне американцев. Но фон Гольцендорф заверил "словом офицера", что ни один американский солдат не высадится в Европе, та же подводная война не позволит. Хотя на самом деле германское командование уже знало, что США вступят в войну в любом случае. Но знало и то, что армии у них еще нет, и в течение 1917 г. опасаться американцев не приходится. А судьба войны должна была решиться в 17-м. Словом, подводная война была той соломинкой, за которую все равно приходилось хвататься за неимением других возможностей.
      На фронтах, несмотря на зимнее время, то там, то здесь гремели сражения. Так, 12-я армия Радко-Дмитриева, чтобы оттянуть германские резервы от Румынии, провела частную Митавскую операцию. Противник под Ригой укрепился основательно и умело. Были построены 3 линии траншей, блокгаузы, доты на буграх между болотами, позиции в лесах, защищенные засеками из поваленных деревьев, оплетенных колючей проволокой. И зимовать немцы собрались капитально. В блиндажи и теплые землянки понатащили даже рояли и дойных коров, чтобы иметь свежее молоко. Вот и решили их вышвырнуть с насиженных мест в голое поле - ликвидировать плацдарм, близко подходивший к оз. Бабите, отбросив врага за р. Курляндская Аа (Лиелупе). А при удаче развивать удар на Митаву (Елгава) и перерезать важную рокадную магистраль Виндава - Митава - Якобштадт. Для этого на участке в 30 км между болотом Тируль и с. Олай (Олайне) было сосредоточено 82 русских батальона против 19 германских. Главный удар наносился в центре силами Бабитской группы из 6-го Сибирского корпуса с приданными частями (48 батальонов при 208 орудиях). Вспомогательные наносили на правом фланге Одингская группа из Особой бригады, на левом - Олайская группа из частей 2-го Сибирского корпуса.
      Радко-Дмитриев реализовал идею, которую предлагал еще летом,- начать вообще без артподготовки, без предварительных инженерных работ, зато в полной мере использовать внезапность. Войска были снабжены маскхалатами, тщательно производилась разведка. И 5.1, еще до рассвета, дивизии Бабитской группы под покровом темноты и метели ринулись на врага. Успех был полный. Удар оказался для немцев совершенно неожиданным, оборону прорвали в 3 местах, заняв населенные пункты Скудр, Граббе, Скангель. Части продвинулись на 5 км, выйдя на берег Курляндской Аа. Но на флангах Одингская и Олайская группы, начавшие атаку уже утром и после артподготовки, одолеть вражеские укрепления не смогли - здесь немцы успели изготовиться и встретили шквальным огнем. Для поддержки наступления русское командование собрало большое количество авиации, но из-за погоды аэропланы действовать не смогли. Некоторые взлетели, но сильный ветер прибивал их к земле, не давал вести прицельный огонь при штурмовке. Из-за метели и недостаточно широкого прорыва не удалось ввести в бой и конницу - 4-ю отдельную Кавказскую бригаду, приготовившуюся в резерве. Части Олайской группы кое-где сумели вклиниться во вражеские позиции, но немцы начали подтягивать резервы и, выдержав ряд контратак, группа вынуждена была отойти на исходные позиции.
      А войска прорвавшейся группировки следующей ночью предприняли новую дерзкую атаку после кратковременного, но мощного артналета. Ударили во фланг и тыл немцев, державшихся правее. Обошли сильный опорный пункт - так называемую Пулеметную горку, и несколько вражеских батальонов оказались окружены и попали в плен или были уничтожены. Русские заняли села Огле, Витинг, Нейн, очистив правый берег Курляндской Аа на всем центральном участке. Бои велись в очень тяжелых условиях. Как отмечалось в приказе по армии, "приходилось все время бивуакировать под открытым небом, маневрировать по плохо замерзшим торфяным болотам, пробираться через глухие, болотистые заросли". Но с 7.1 "наш удар уже терял характер внезапности, на которую он, главным образом, был рассчитан, и вошел в фазис методической борьбы с неизбежным последствием брать каждую пядь земли". Немцы серьезно обеспокоились. Людендорф писал: "Неожиданно всполошил удар русских в направлении на Митаву; поспешно стянутым резервам едва удалось его локализовать". Дальнейшие русские атаки сменились контратаками подходящих на угрожаемый участок германских частей, и продвижение кончилось, достигнув 15 км по фронту и 5 в глубину.
      Главнокомандующий фронтом Рузский обратился в Ставку о направлении под Ригу более крупных контингентов и расширении операции, но Гурко отклонил его предложение - операция оставалась частной, и распылять силы Ставка не хотела. 11.1 приказом Радко-Дмитриева атаки были прекращены. Но немцы, перебросив сюда свои войска, теперь уже сами ожесточенно контратаковали, силясь вернуть
      утраченные позиции. Раз за разом лезли вперед почти месяц, понеся огромные потери убитыми, ранеными и обмороженными. Однако результатов это не дало, все атаки отражались, части выдохлись, и 3.2 командование 10-й германской армии распорядилось остановить активные действия. И немцам пришлось под огнем русских батарей, снова неся потери, долбить мерзлую землю для устройства новых позиций. В целом же, операция показала, что у русских научился прорывать позиционную оборону не только Брусилов. 12-я армия привлекла к себе крупные силы противника и серьезно их потрепала. Правда, в ходе боев случился очень тревожный факт - взбунтовался 17-й Сибирский полк, отказавшись идти в атаку. К нему присоединились подразделения некоторых других частей. Но мятеж быстро подавили, окружив надежными войсками, а 92 зачинщика были преданы военно-полевому суду.
      В середине января короткий, но сильный удар в Молдавии нанес Румынский фронт Сахарова, разбив и отбросив назад зарвавшиеся в наступлении части противника, которые по инерции попытались и дальше теснить румын. А во Франции в это время внезапно активизировались немцы, предпринимая атаки то там, то здесь. На острие одного из ударов оказалась 3-я русская бригада Марушевского, занимавшая участок у с.Оберив. На нее пустили 3 волны газов, и поскольку французская армия, в отличие от русской, еще не была снабжена противогазами, бригада понесла большие потери - погибло около 500 чел. Но последовавшую за этим атаку все же отразили. Причина такой активности стала ясна чуть позже - атаки были демонстрациями с целью замаскировать подготовку к отступлению. Пока шли бои, уже оттягивались назад тылы, потом вторые эшелоны. А 3.2 и остальные германские части неожиданно для французов и англичан вдруг снялись с позиций и стали отходить, оставляя Нуайонский выступ. На мощнейшую "Линию Зигфрида" - или, как ее называли чаще, "линию Гинденбурга", заранее подготовленную в тылу по рубежам Аррас - Камбрэ Сен-Кантен - Ла-Фер - Сен-Гобен - Валансьен. Это значительно сокращало фронт и позволяло немцам высвободить 13 дивизий. А наступление Антанты, готовившееся на февраль, соответственно, сорвалось. После занятия территории, оставленной врагом, пришлось заново вести широкомасштабные работы по устройству траншей, батарей, подводить пути сообщения, перемещать склады, постепенно сближаться траншеями с неприятелем, заново вести разведку...
      На море же немцы с 1.2 объявили неограниченную подводную войну. И 2.2 США, получив столь хороший предлог, разорвали с ними дипломатические отношения. Правда, в войну еще не вступили, продолжая срывать более легкие "победы" по соседству - в феврале они оккупировали Кубу. Сама же "неограниченная война" ожидаемых результатов не дала. Западные державы успели к ней подготовиться. Были разработаны методы борьбы с субмаринами, системы оповещения. В первые месяцы транспортные суда действительно понесли ощутимый урон, но меньший, чем в 16-м, и в значительной мере обусловленный собственной неорганизованностью стран Антанты. Но стоило повысить дисциплину перевозок, установить строгую систему конвоев, как успехи немцев быстро сошли на нет. К тому же на подводную войну англичане ответили расширением минных полей в Северном море, так что и германские подлодки и эсминцы недосчитывали то одну, то другую боевую единицу.
      Русская Кавказская армия из-за чрезвычайно суровой зимы в горах активных действий не вела. Чтобы не нести лишних потерь от морозов и болезней, Юденич оставил на достигнутых рубежах лишь боевое охранение, а главные силы разместил в долинах по населенным пунктам. А турки под впечатлением поражений стягивали сюда новые войска. Людендорф даже распорядился больше не привлекать на европейские фронты османские части пусть лучше у себя русских сдержат. И к началу 1917 г. на Кавказском фронте было собрано 29 турецких дивизий, больше половины всех вооруженных сил Порты. Чем и воспользовались британское и русское командование и нанесли совместный удар по Ираку. Англичане - в Месопотамии, а навстречу - 1-й Кавказский кавкорпус Баратова и 7-й Кавказский корпус Чернозубова. Британская армия ген. Мода из 5 пехотных и 1 кавалерийской дивизий начала наступление в январе, взяла Кут-эль-Амару и двинулась вверх по Тигру. Против нее у турок было 3 дивизии. Под ударами они стали пятиться, пытаясь организовать оборону на подступах к Багдаду.
      Но получить подкреплений они не смогли, так как в феврале в Персии начал наступление Баратов. Разбил противостоявшую ему группировку из 2 дивизий и 25.2 взял Хамадан, развивая прорыв к турецкой границе. В начале марта его правофланговые части захватили важный узел дорог Синнах (Сенендедж), а главные силы корпуса одержали еще одну победу и овладели Керманшахом. Вспомогательный удар нанес 7-й Кавказский корпус - на Бака и Пенджвин, а Юденич частями 4-го Кавказского корпуса произвел демонстрации, сковав против себя вражеские части и отвлекая их от войск Баратова и англичан. Соединения Мода, рывком разметав турецкую оборону, 7.3 овладели Багдадом и, преследуя врага, начали растекаться по Междуречью в двух направлениях - к верховьям р. Тигр на Самарру, и на северо-восток, на Бекуба и Шерабан. А конница Баратова, разбив врага под Мнантагом, шла навстречу. Для связи с англичанами была выслана сотня казаков хорунжего Гамалии и, проскочив по тылам противника, успешно выполнила задачу. А вскоре части 1-й Кавказской казачьей дивизии Раддаца и 3-й Кубанской дивизии, преодолев с начала наступления более 400 км, соединилась с союзниками у Кизыл Рабата. Порта потеряла всю южную часть Ирака.
      А на Черном море новых успехов добился Колчак. Он нащупал у Турции еще одно весьма уязвимое место - уголь. Главные (и единственные) копи Османской империи располагались в Зунгулдаке, на берегу Черного моря. И перевозка угля оттуда в Стамбул осуществлялась морем, железной дороги для вывоза добытого топлива не существовало. Миноносцы и субмарины Черноморского флота блокировали эту коммуникацию. Тоже порой несли потери - в феврале при походе к Босфору погибла подводная лодка "Морж". Но подвоз угля в Константинополь, а оттуда и в другие районы Турции, прекратился. Совсем. И Германия, сама жестоко страдавшая от недостатка топлива, теперь должна была помогать союзникам еще и углем. Немецкие офицеры, служившие в Стамбуле, писали: "Колчак был молодой и энергичный вождь, сделавший себе имя в Балтийском море. С его назначением деятельность русских миноносцев еще усилилась. Сообщение с Зунгулдаком было значительно стеснено. Подвоз угля был крайне затруднен, угольный голод все больше давил. Флот был принужден прекратить операции". А чуть позже: "На все надобности Оттоманской империи пришлось ограничиться 14 тыс. тонн угля в месяц, прибывшего из Германии. Пришлось сократить железнодорожное движение, освещение городов, даже выделку снарядов. При таких безнадежных для Турции обстоятельствах начался 1917 год".
      64. РАСКАЧКА
      Расшатывание государственных устоев шло полным ходом. Уж конечно, трудно было не обратить внимания на рост забастовочного движения, тем более что на одном лишь Металлическом заводе день забастовки стоил фронту 15 тыс. недоданных снарядов. Но вопрос борьбы с революционерами оставался в компетенции МВД. А его возглавлял Протопопов - кстати, ярко продемонстрировавший, чего же надобно оппозиции. Только власти. Среди прогрессистов он был на второстепенных ролях, но получил власть от царя, и сразу превратился в "сверхверного". И главной его заботой теперь стало как бы со второго поста в государстве добраться до первого, премьерского. Для чего следовало производить на царя хорошее впечатление. И Протопопов соединил в себе обычную для либералов беспринципность и некомпетентность с худшими чертами царедворца. Он быстро заметил, что царю нравятся успокоительные, уверенные доклады. И при нем великолепно отлаженный аппарат российской полиции заработал вхолостую. Полиция и охранное отделение знали все, докладывали о заговорах, сборищах, планах подрывных действий. Все эти доклады были после революции обнаружены в шкафах и столах Протопопова. Но царю шли другие доклады, бодрые и оптимистичные. Будучи впоследствии арестован Временным правительством, а позже большевиками (которые его и расстреляли), Протопопов признался, что писал заведомую ложь, абы угодить. И царю нравилось, что нашелся наконец-то министр, который не озадачивает его проблемами и справляется сам - и ведь как умело справляется! Без скандалов, арестов и других "непопулярных решений"...
      Ну а в армию по российским законам даже и МВД был вход запрещен, туда оно не имело права засылать агентуру. А между тем, настоящим бедствием становились огромные запасные батальоны (которые и сыграли в революционных событиях роковую роль). "Автором" этого явления стал еще Поливанов. Со своей кипучей энергией он набирал пополнения точно так же, как заготавливал мясо при отсутствии холодильников. Все лето и осень 1915 г. призывал новые контингенты - а послать их на фронт было нельзя из-за отсутствия винтовок. Запасные батальоны разрослись до 12-15 тыс. чел. Дурели в тесноте казарм, злились, оторванные от своего хозяйства не пойми зачем - без оружия им оставалось заниматься только строевой. Разлагались пропагандой, заражались слухами и страхами от раненых из размещенных рядом госпиталей. Офицерский состав был на нормальный батальон в тысячу чел., да и то из инвалидов и юнцов-прапорщиков, и никакой воспитательной работы в такой массе вести было невозможно. В казармах выдвигались свои "авторитеты" из тех, у кого кулаки покрепче. Бороться с этим злом попытался Шуваев - он вообще отменил призывы весной и летом 16-го. Но и то огромные тыловые части до конца не рассосались. А из-за летних потерь, увеличения линии фронта потребовались новые пополнения, и к зиме запасные батальоны опять стали расти.
      По сути, гигантской тыловой частью был и Балтфлот, у которого большая часть кораблей не вела активных действий, а лишь охраняла столицу и патрулировала минные позиции. И стоявший по соседству с Петроградом и Финляндией. А.В. Колчак писал: "Гельсингфорс тогда буквально кишел немецкими шпионами и немецкими агентами, т. к по самому положению Гельсингфорса, как финского города, контроль и наблюдение за иностранцами были страшно затруднены". Весной 16-го на флоте была раскрыта крупная социал-демократическая организация. А 29.9.16 начальник Кронштадтского порта вице-адмирал Р.Н. Вирен докладывал в главный морской штаб: "Достаточно одного толчка из Петрограда, и Кронштадт вместе со своими судами, находящимися сейчас в порту, выступит против меня, офицерства, правительства, кого хотите. Крепость - форменный пороховой погреб, в котором догорает фитиль,- через минуту раздастся взрыв. Вчера я посетил крейсер "Диана", на приветствие команда ответила по-казенному, с плохо скрытой враждебностью. Я всматривался в лица матросов, говорил с некоторыми по-отечески; или это бред усталых нервов старого морского волка, или я присутствовал на вражеском крейсере, такие впечатления оставил у меня этот кошмарный осмотр. В кают-компании офицеры откровенно говорили, что матросы сплошь революционеры". Он предлагал немедленно разослать здешних матросов куда угодно, а на корабли перевести надежный личный состав из Сибирской и Беломорской флотилий. Адм. Гейден препроводил доклад в Ставку, и представитель флота адм. Альтфатер представил его царю. Вирен получил ответ - предложенные им меры сочли неприемлемыми и извещали, что министерство внутренних дел "держит ситуацию под контролем". (Вирен был убит пьяной матросней 14.3.17).
      Тревожный "звонок" прозвучал 29.10.16. По команде забастовочного комитета все заводы Петрограда прекратили работу, причем безо всяких требований. Продолжал действовать лишь филиал "Рено", но 31.10 пришла буйная толпа с других заводов останавливать его. С ней пытались поговорить французы из администрации, их встретили камнями и револьверными выстрелами, инженер и 3 директора были ранены. Появилась полиция, но ничего не могла сделать. Вызвали 2 батальона из ближайших казарм. Солдаты пришли и... открыли огонь по полиции. Благо прибыли казаки, одной их атаки хватило, чтобы пехота разбежалась. Никаких выводов сделано не было, никаких мер не предпринято. Ведь это происходило в преддверии открытия Думы, и власти не хотели раздражать "общественность". А 30.12, на следующий день после роспуска Думы на рождественские каникулы, был убит Распутин. Убит из лучших побуждений, "правыми", желавшими таким образом укрепить авторитет трона. Но последствия получились сугубо отрицательными.
      Как раз тут-то проявилось, что Распутин был лишь удобным предлогом для нападок. А когда не стало этого "громоотвода", разряды общественного недовольства стали перенацеливаться на самого царя. Впрочем, тут же наметилась другая мишень для шквальной критики - Протопопов. Но теперь Николай уже упрямо держался за него, не желая после смерти одного "друга" отдавать в жертву толпе другого. Именно убийство Распутина упрочило положение Протопопова и создало ему неограниченный кредит доверия - он в трудную минуту выступил и утешителем, и охранителем царицы, заявив, что готов отдать за нее жизнь. Кроме того, гибель "старца" и последовавшие за ней семейные драмы надломили внутренние силы мистически настроенного Николая II. И создали у него то самое настроение обреченности, которое и определило его поведение в ходе революции. Ну и наконец, у него не хватило решимости даже на то, чтобы поступить по закону с высокопоставленными убийцами, хотя они были известны. Преступление осталось безнаказанным. Что послужило крайне соблазнительной приманкой и для других недовольных - если оказалось так просто избавиться от Распутина, то почему бы и повыше не взять?
      "Общественное мнение" теракт одобрило - и стала приобретать популярность идея террора как таковая... Заговоры начали плодиться, как грибы. В общем-то, больше в области пустой болтовни, но сам факт был показателен. В январе приехал с фронта ген. Крымов, вообразивший себя новым "декабристом". И в кругу депутатов Думы и членов Госсовета открыто обсуждался вопрос о перевороте. Кадет Шингарев говорил: "Генерал прав, переворот необходим... но кто на него решится?" Депутат Шидловский откровенно высказывался о царе: "Щадить и жалеть его нечего, когда он губит Россию". Не менее резкие выпады позволял себе Терещенко. Правда, дискуссию оборвал более умеренный Родзянко - мол, "вы не учитываете, что будет после отречения царя. Я никогда не пойду на переворот. Я присягал. Прошу вас в моем доме об этом не говорить". Ну так говорили в других домах, по ресторанам... Еще один заговор зрел среди родственников царя - участвовали великий князь Кирилл Владимирович, его мать Мария Павловна и др. Опять накручивали сами себя сплетнями о подготовке сепаратного мира, вынашивали идеи принудительного отречения. Такие разговоры велись в присутствии и при поощрении британского посла Бьюкенена. При нем даже поднимался вопрос, а останется ли царь жив после предполагаемого переворота... И обо всем этом полиция тоже знала! И Протопопов знал, никак не реагируя.
      Хотя ведь были в России и здоровые силы. И немалые. Но к сожалению, политическую "погоду" слишком часто определяют не "здоровые", а самые горластые и языкастые. Они и оказывались на первом плане политической борьбы. И информационную войну патриотические круги заведомо проигрывали, не в силах конкурировать с потоками лжи, клеветы и грязных сенсаций. Впрочем, тут сказывалось и общее духовное падение столичного общества, когда именно грязное и скандальное почиталось "прогрессивным" - кстати, разве среди нынешней столичной интеллигенции не наблюдается то же самое? Здоровые силы предлагали царю опереться на них - он этим не воспользовался. Например, еще в ноябре ему была передана записка из кружка Римского-Корсакова, а в январе - из кружка Говорухи-Отрока, где излагались предложения, которые сейчас кажутся азбучными истинами не только для предреволюционной ситуации, но и вообще для государства, ведущего большую войну.
      Так, в "записке Римского-Корсакова" приводилась целая программа. "Назначить на высшие посты министров, начальников округов, военных генерал-губернаторов лиц, преданных царю и способных на решительную борьбу с надвигающимся мятежом. Они должны быть твердо убеждены, что никакая примирительная политика невозможна. Заведомо должны быть готовы пасть в борьбе и заранее назначить заместителей, а от царя получить полноту власти". Думу распустить без указания нового срока созыва. В столицах ввести военное положение, а если понадобится, то и осадное - вплоть до военных судов. Создать надежные гарнизоны с артиллерией, пулеметами и кавалерией. Закрыть все органы левой и революционной печати. И обеспечить немедленное привлечение на сторону правительства "хотя бы одного из крупных умеренных газетных предприятий". Оборонные предприятия мобилизовать с переводом рабочих на положение "призванных и подчиненных законам военного времени". Во все комитеты Земгора и ВПК назначить правительственных комиссаров "для наблюдения за расходованием отпускаемых сумм и пресечения революционной пропаганды со стороны персонала". А руководителям администрации на местах дать "право немедленного устранения от должности лиц, которые оказались бы участниками антиправительственных выступлений или проявили в этом отношении слабость и растерянность".
      Ни на что из перечисленного царь так и не решился. Твердую линию попытался проводить умный и энергичный премьер Трепов, но пробыл на своем посту всего 48 дней. И был отправлен в отставку из-за интриг Протопопова, метившего на его место. Правда, просчитался, но все равно выбор Николая был не лучшим - последним премьером царской России 9.1.17 г. стал Н.Д. Голицын. Дряхлый 66-летний старик, давно находившийся не у дел и возглавлявший лишь комиссию помощи русским военнопленным. Сам о себе он говорил, что его "из нафталина вытащили", долго отказывался и умолял Николая не назначать его. Но последовал высочайший указ, и он повиновался. Так что фактическим "двигателем" в правительстве стал Протопопов.
      В период пребывания царя в Петрограде (из-за Распутина) кое-какое противодействие подрывным силам все же стало осуществляться - хотя далеко не достаточное и чисто оборонительное. Ведь оппозиция готовила новую, генеральную атаку на власть. Уж наверняка не случайно открытие Думы после каникул было назначено на 9 (22).1 - годовщину "кровавого воскресенья", день традиционных беспорядков на заводах. А чтобы обеспечить "разгон", Думе должны были предшествовать съезды земских и торгово-промышленных организаций. Однако эти мероприятия были запрещены (И Рябушинский после запрета торгово-промышленного съезда заявил: "Лишь чувство великой любви к России заставляет безропотно переносить ежедневно наносимые властью, потерявшей совесть, оскорбления"). Но тиражировалась и распространялась речь, которую на съезде земцев должен был произнести Львов. Где говорилось, что страна ждет "полного обновления и перемены самого духа власти и приемов управления", что "власть стала совершенно чуждой интересам народа", она "бездействует, ее механизм не работает, она вся поглощена борьбой с народом".
      Распространялась и декларация оргкомитета запрещенного съезда примерно такого же содержания - "правительство, превратившись в орудие темных сил, ведет Россию к гибели и колеблет императорский трон". С выводом: "Пусть же Дума в решительной борьбе, начатой ею, оправдает ожидания страны!" Однако очередной раунд "решительной борьбы" царь и правительство сорвали. Открытие Думы перенесли на 14(27).2. А в рабочих подпольных организациях прошли аресты, ослабившие организацию забастовок. Впрочем, в годовщину "кровавого воскресенья" в столице все равно бастовало 150 тыс. чел. Бузили и в Москве, Туле, Екатеринославе, Ростове, Харькове. Всего по стране, по данным полиции, бастовало до 700 тыс. Но для этого дня количество сочли приемлемым. И Протопопов подавал царю радужные доклады (он и в дни революции будет докладывать, что "ситуация под контролем". И о самой революции в Могилеве узнают не от него).
      А вот донесения начальника охранного отделения Глобачева, регулярно поступавшие министру, были далеки от оптимизма. Сообщалось о тайных заседаниях левого крыла Думы и Госсовета, обо всем, что там говорилось, об откровенной подрывной деятельности газет и журналов "Летопись", "Дело", "Луч", "Утро России", "Русская воля" (финансировалась из Германии). Делались правильные выводы, что "неспособные к органической работе и переполнившие Госдуму политиканы... способствуют своими речами разрухе тыла... Их пропаганда, не остановленная правительством в самом начале, упала на почву усталости от войны". Указывалось на "общую распропагандированность пролетариата" и на то, что оппозиция начала активную агитацию на заводах - в день открытия Думы провести массовые забастовки и манифестации для поддержки "народных избранников". Сообщалось и то, что большевики, объединенцы, интернационалисты-ликвидаторы и меньшевики решили либералов не поддерживать, и вместо этого провести собственную всеобщую стачку 23.2, в годовщину суда над депутатами-большевиками. В докладе от 8.2 говорилось: "Руководящие круги либеральной оппозиции уже думают о том, кому и какой именно из ответственных портфелей удастся захватить в свои руки". Причем выделялись 2 группировки. Одна - из лидеров парламента, прочащая на пост премьера Родзянко, предполагающая добиться передачи власти думскому большинству и насадить в России начала "истинного парламентаризма по западноевропейскому образцу". Вторая - Гучков, Львов, Третьяков, Коновалов и др.- считает, что Дума не учитывает "еще не подорванного в массах лояльного населения обаяния правительства". И поэтому возлагает надежды на дворцовый переворот...
      Впрочем, представления о том, будто власти вообще ничего не предпринимали и беспомощно ожидали, пока их свергнут, являются неверными. Как не имеют ничего общего с действительностью и всплывавшие иногда в эмиграции сенсационные версии о заговоре в Ставке или даже "измене" Алексеева, якобы отказавшегося послать в столицу надежные войска. Алексеева в этот период в Ставке не было вообще. Ею руководил (и неплохо руководил) Гурко. А Алексеев все еще лечился в Крыму. И уже пытался заниматься колоссальной работой по разработке планов весеннего наступления, которое должно было стать главной операцией в его жизни. Для этого он затребовал карты и необходимые материалы, но ни работать, ни лечиться ему как следует не давали. Его тоже начали осаждать разного рода делегаты и гости от общественности. Так, посетил Львов и уговаривал передать царю записку А.А. Клопова, доказывавшего необходимость "демократических" реформ. Алексеев, естественно, отказался. И всячески избегал подобных визитеров, даже скрывался от них. А меры предосторожности царем, Ставкой и правительством осуществлялись. Непоследовательные, половинчатые, но возможно, и они оказались бы достаточными. Да вот только дело было не в самих мерах, а в их исполнении. И исполнителях.
      Так, в связи с нарастанием в столице напряженности в феврале Петроградский округ был выведен из состава Северного фронта в самостоятельную единицу, и командующему предоставлены большие полномочия. Но встал вопрос - кому подчинить округ? Сперва считали - военному министру Беляеву. Однако посыпались возражения. Беляева не любила общественность, голословно объявив креатурой покойного Распутина. Но и Протопопов решил, что Беляев может стать ему конкурентом, а министр внутренних дел роль "спасителя Отечества" отводил только себе. Поддержал мнение, что при подготовке весенних операций у военного министра будет своих забот полон рот, и на должность был назначен ставленник Протопопова - ген. Хабалов. Менее всего пригодный к ней. Он никогда не воевал, не командовал войсковыми соединениями, продвигаясь по линии военно-учебных заведений. А перед назначением был губернатором спокойной и дисциплинированной Уральской области. Что в сочетании со стариком Голицыным и болтуном Протопоповым давало абсолютно катастрофический "триумвират".
      И надежные соединения с фронта на самом-то деле в Петроград направлялись. Хотя, конечно, главнокомандующие отдавали их неохотно. Скажем, из-под Эрзерума была снята одна из лучших, 5-я Кавказская казачья дивизия ген. Томашевского - одной ее хватило бы в критические дни, чтобы смести бунтовщиков и изменников. Под Петроград снимался также 4-й Кавказский конно-артиллерийский дивизион, некоторые другие части. Но эти переброски начались только в феврале и к решающим событиям не успели. Кроме того, против посылки дополнительных контингентов возражал Хабалов, впервые столкнувшийся с проблемами управления, обеспечения и снабжения огромного количества войск. Новые части просто негде было размещать - Петроград и его окрестности были забиты училищами, госпиталями, а главное - запасными батальонами. Сочли, что разгрузить от них столичные казармы проще будет весной, когда солдаты хоть немного подучатся и отправятся с маршевыми ротами на фронт.