За Веру, Царя и Отечество

      В сентябре, когда 4-й Кавказский корпус, который к этому времени возглавил ген. Де Витт, пополнился и восстановил силы после Алашкертского сражения, Юденич приказал ему вернуть позиции, утраченные в ходе августовских боев и таким образом надежно обеспечить фланг Сарыкамышской группировки. 2-я и 5-я казачьи дивизии, сосредоточившись у Дутаха, нанесли удар на Мелязгерт, а 4-я казачья Чернозубова на Баш-калу и Ван. Успеху способствовало и то, что турки после провала операции Керим-паши основные силы с этого участка забрали, часть вернули под Эрзерум, часть перебросили в Иран и Ирак. Заслоны 36-й дивизии, курдского ополчения и убийц-"гамидие", коих тоже попытались использовать в качестве солдат, были сбиты. Лабинский, Таманский и Кавказский казачьи полки взяли Мелязгерт и продвинулись на запад до рубежей, достигнутых в июле. Отряд Чернозубова вошел в Баш-калу, и от него, как и навстречу, от Мелязгерта, были направлены части на Ван. Подошли к нему с двух сторон, но... остановились возле города и не смогли в него войти из-за трупного смрада. Донесение Чернозубова гласило: "Город Ван весь в развалинах. Лучшие постройки сожжены, а глинобитные разрушены. Улицы и дворы усеяны трупами армян и животных. Имущество разграблено и растаскано". А казаки Таманского полка рассказывали: "Ужасно там... Словно никогда и не существовало этого цветущего города с 200-тысячным населением, со своим добром, со своими роскошными садами". По оценкам русского командования в Ване и его окрестностях было уничтожено около 55 тыс. чел.
      Огромное влияние и авторитет великого князя существенно помогли операциям на другом фланге, в Аджарии. Благодаря его поддержке из Черноморского флота было выделено специальное соединение, Батумский отряд под командованием капитана I ранга Римского-Корсакова, который был подчинен сухопутному командованию. Что, кстати, являлось исключительным случаем в тогдашней мировой практике. Во всех странах флот и армия действовали сами по себе и объединяли усилия только в отдельных совместных операциях, моряки обычно держались за свою исключительность и о подчинении их пехоте нигде и речи не могло быть. Но создание Батумского отряда сразу сказалось на общей обстановке - он пресек доставку оружия и продовольствия турецким отрядам, действовавшим в этом районе, поддерживал огнем операции на побережье, осуществлял перевозки наших войск и высаживал тактические десанты. Положение турок и банд "четников", оттесненных в горы, страдающих от голода и холодов, стало плачевным, и осенью Приморский отряд Ляхова и части 2-го Туркестанского полностью очистили от противника Зачорохский край.
      Бывшему Верховному Главнокомандующему на новом посту сразу же пришлось принимать и важные политические решения. Под влиянием германо-австрийских успехов снова обострилась обстановка в Иране. Местные племена и знать резко шатнулись в сторону Центральных Держав, что подогревалось не жалеющей денег германо-турецкой агентурой. Пользуясь этими настроениями, турки ввели на персидскую территорию свои части, и уже не только в приграничные районы, а стали продвигаться в центральные области страны. Подпитываясь отрядами курдов, они заняли Керманшах, а потом и Хамадан - в 350 км от Тегерана. Их приближение и поражения русских активизировали протурецкую партию в столице. Меджлис Ирана выступил за вступление в войну на стороне Центральных Держав, к этому же склонялось правительство, на сторону турок открыто перешел маршал Низам-эс-Султан, обещая немцам сформировать большую армию для наступления на русских. А слабовольный шах колебался, опасаясь прогадать. Сами по себе персидские войска были сбродом оборванцев и серьезной опасности не представляли. Но присоединение Ирана к туркам открыло бы дороги для вторжения разных банд с его территории и в Азербайджан, и в Среднюю Азию, заставило бы русских распылять силы, чтобы прикрыть новый фронт в тысячу километров - чего, собственно, враг и добивался.
      Великий князь Николай Николаевич считал, что пожар надо тушить, не давая ему разгореться, и для этого предложил англичанам нанести удары с двух сторон. Однако взаимопонимания не нашел. Снова наложились интересы "большой политики". В Иране британцы даже во время войны считали русских конкурентами и не хотели способствовать усилению их позиций. Юлили и выдвигали вместо этого другой план - чтобы русские помогли их удару на Багдад. Поскольку на Ирак они претендовали сами при грядущем разделе Османской империи. Николай Николаевич счел такой вариант авантюрой. Наступать на Месопотамию зимой, через высокогорный район Муша и Битлиса, опустошенный и разоренный, с необходимостью осуществлять снабжение за сотни километров и оставив на фланге мощную Эрзерумскую группировку, значило лишь погубить войска за сомнительные чужие интересы. Впрочем, русский главнокомандующий предостерегал и англичан, указывая, что Турция еще сильна, и их глубокое, недостаточно обеспеченное вторжение в Ирак может обернуться катастрофой. Но союзники его аргументами пренебрегли, и в итоге вместо одной совместной операции начались две.
      Великий князь начал формировать для действий в Персии экспедиционный корпус под командованием ген. Баратова. В него вошли 1-я Кавказская казачья дивизия, 2-я бригада Сводно-Кубанской дивизии, а из пехоты - 2-й и 4-й Кавказский пограничные полки. Когда стабилизировалась обстановка на Украине, Николай Николаевич добился и возвращения оттуда кавдивизии Шарпантье, тоже предназначавшейся Баратову. Корпус выводился из состава армии Юденича, подчиняясь непосредственно главнокомандующему, и образовался Кавказский фронт из двух войсковых объединения. Баратов тоже прекрасно понимал важность фактора времени в возложенной на него задаче, поэтому дожидаться сосредоточения всех сил не стал. В конце октября он со штабом и передовым отрядом на судах переправился через Каспий, высадился в порту Энзели, занял Решт и начал сразу продвигаться в глубь страны.
      А англичане в Иране ограничились прикрытием района нефтепромыслов, сосредоточив основные усилия в Ираке. Они все еще гнались за "рейтинговыми" победами - каковой стало бы взятие Багдада. Существовал даже проект сделать этот древний центр халифата "альтернативным центром" исламского мира, подконтрольным англичанам, чтобы перетянуть на свою сторону арабов и другие мусульманские народы Османской империи. И уроки Дарданелл британцев еще не научили - считалось, что там главную роль сыграли укрепления, артиллерия, а в полевых сражениях таких "второсортных" противников, как турки, разбить будет несложно. И сперва казалось, что так оно и есть. Британский корпус, состоявший в основном из индийских войск под командованием ген. Таунсенда, разметал пограничные части и отряды атабского ополчения, взял Басру и двинулся на Багдад. Но турки отреагировали быстро и начали создавать в Ираке новую, 6-ю армию, для чего сюда перебрасывались 13-й корпус из Сирии и Сводный корпус Халил-бея с Кавказа. Возглавил армию фельдмаршал фон дер Гольц. Численного преимущества у турок не было - половина частей 6-й армии только подтягивались на новый театр боевых действий. И тем не менее англичане встретили вдруг сильное сопротивление и вынуждены были остановиться. А затем турки сами обрушились на них атаками. В битве у развалин древнего Ктезифона, не дойдя до Багдада всего 35 км, корпус Таунсенда был разбит наголову. Он начал отступать, но турки бросились в преследование, бросали наперерез конницу, перехватывая пути отхода. И откатившись на 170 км, измученные и обессиленные боями британцы застряли в городишке Кут-эль-Амара, где и были окружены. Укрепились кое-как и начали отбиваться в осаде.
      Операция Баратова развивалась куда более успешно. Стремительным броском заняв г. Казвин, он дождался подхода бригады ген. Фесенко Запорожского и Уманского полков 1-й Кавказской казачьей дивизии, которой долго командовал сам и прекрасно знал ее боевые качества, и устремился на Хамадан. Преодолев 400 км, с ходу атаковал город и 3.12 разгромил турецкие отряды и примкнувшие к ним банды. Причем и сам, как Багратион, "по-багратионовски", всегда был в гуще боя, но каким-то чудом оставался без единой царапины, а вот его адъютант Альхави, находившийся рядом с генералом, был убит разрывом снаряда.
      Видя, что удача все же на стороне русских, шах распустил меджлис и отправил в отставку правительство, настроившееся воевать. Часть депутатов и министров вместе с германским и турецким послами выехали из Тегерана в г. Кум, где объявили о создании "Временного национального правительства". Развернуть мятеж этому "правительству" Баратов не позволил. К нему уже подоспела 2-я бригада 1-й дивизии, и ее он бросил на Кум. Узнав о приближении русских, оппозиционеры разбежались. А тех, кто пробовал организовать оборону, Кубинский и Горно-Моздокский полки под командованием ген. Колесникова легко разбили, 20.12 взяли Кум и, разгоняя отряды сторонников мятежа, прошлись еще 200 км рейдом на Кашан и до самого Исфахана. А бежавшие политики собрались в окупированном турками Керманшахе, где занялись попытками реанимировать свое "Национальное правительство". Опасность выступления Ирана на стороне Центральных Держав была предотвращена.
      В это время новому наместнику на Кавказе приходилось заниматься еще одной серьезной проблемой - армянскими беженцами. Кроме тех, что пришли в Россию в период отступления, продолжали прибывать все новые. Пробирались через фронт горными тропами, присоединялись к разведчикам во вражеских тылах, выходили из убежищ при возвращении русских войск. И в течение осени в российское Закавказье вышло еще 60 тыс. чел. Впрочем, точное их количество установить было трудно. Они оседали в разных местах, где получится приткнуться. Но многие и умирали, уже избежав опасности,сказывались душевные травмы, истощение, тяготы пути. Приходили больными, и в беженских лагерях начались эпидемии тифа и холеры, пожиная среди измученных людей обильную жатву - до конца 1915 г. на российской территории умерло до 30 тыс. этих несчастных.
      Власти делели все, что было в их силах. Строились лагеря для размещения беженцев, открывались питательные пункты и лазареты. Но для такой массы людей этого оказывалось недостаточно. Остро не хватало, особенно на первых порах, жилья, медикаментов, врачей, продовольствия. Помогала общественность, как армянская, так и русская, организовывая сбор средств, закупки и доставку самого необходимого. Подключались и зарубежные благотворительные организации. В целом число спасшихся и выживших армянских беженцев в России определяется в 240 тыс. чел. Много среди них было детей, потерявших всех своих близких. Так, "Сиротский город", созданный американской организацией "Нэа Ист Релиф" в Александрополе, насчитывал 30 тыс. маленьких обитателей. Приюты для детей-сирот были организованы и в Эривани, Эчмиадзине, Тифлисе. Хотя вряд ли мальчиков и девочек, переживших такой кошмар, можно было в полном смысле называть "детьми". Писателю Анри Барбюсу, посетившему их, одна девочка рассказывала: "Когда убили у меня на руках моего малютку-братика, я онемела. Я еще могла кричать, когда убивали маму, но больше никогда..."
      49. ТРАГЕДИЯ СЕРБИИ
      Не достигнув своей главной цели на Востоке - вывести Россию из войны, германо-австрийское командование решило осуществить более скромный план, вывести из войны Сербию. Это, по идее, не только выбивало из рядов Антанты одну из стран - Сербия перекрывала пути по Дунаю и железные дороги, ведущие из Австро-Венгрии в Турцию. А территориальными прирезками за счет сербов можно было привлечь и Болгарию. И создавалась сплошная полоса союзных держав от Северного моря до Персии, туркам можно было помочь оружием и боеприпасами и получить с Ближнего Востока продовольствие, сырье, подпитку людскими ресурсами, в общем, все, что необходимо для затяжной войны. План этот стал вызревать еще летом, но тогда сочли невозможным отвлекать силы с главных фронтов. А осенью условия создались вроде подходящие. Со стороны России ожидать крупных ударов не приходилось, со стороны Франции удалось отбиться. Болгария, как и Италия, торговалась с обеими сторонами, претендуя и на турецкие территории, и на земли, отнятые во Второй Балканской войне сербами, греками и румынами. Лондон и Париж даже делали попытки давить на Белград, чтобы уступил болгарам Македонию, но там отказались. Однако летом 15-го в Софии сочли, что победа клонится на сторону немцев, и определились окончательно. Германия надавила на Порту, заставив ее в качестве задатка уступить болгарам небольшую часть Фракии возле г. Адрианополя, на левом берегу Марицы. А на будущее немцы согласились отдать Болгарии все требуемые территории из состава Сербии, а если на стороне Антанты выступят греки и румыны, то удовлетворить и их землями. И 3.9 был заключен соответствующий договор, а 6.9 - военный союз, пока сохранявшийся в тайне.
      Армия Болгарии была лучшей на Балканах - 12 дивизий, 500 тыс. бойцов, причем прекрасно экипированных, обученных и опытных, уже прошедших две войны. А ко всему прочему - обозленная на сербов, нанесших ей удар в 1913 г. Ну а немцы с австрийцами сконцентрировали свою группировку - 18 дивизий, из них часть германских, возглавил которую ген. Макензен. Общее количество войск, участвовавших в операции, достигало 1,5 млн. чел. А противостояли им сербская армия в 250 тыс. бойцов и черногорская - 50 тыс. И к тому же положение самой Сербии оказалось в этот момент чрезвычайно тяжелым. В ее войсках остро не хватало вооружения, снарядов и патронов. Население голодало. Свирепствовал тиф, от которого уже умерло более 130 тыс. чел. А поступление снабжения от союзников по Антанте было затруднено. Еще при вступлении в войну Италии немцы направили Австро-Венгрии несколько своих подводных лодок, базы для них были построены в Пуле и Катарро. И если австрийский флот был блокирован в Адриатике, то внутри Адриатики он блокировал балканское побережье.
      5.10 группировка Макензена, сосредоточенная вдоль северных границ Сербии, по Дунаю и Саве, начала массированную артподготовку, на которую сербам нечем было отвечать. А после двухдневной бомбардировки началось наступление. Несколько австрийских пароходов и паромов подорвались на минах, поставленных русскими моряками Дунайской флотилии, несколько было повреждено налетевшим ураганом, но затем противник все же форсировал Дунай. Двое суток продолжались ожесточенные уличные бои в Белграде, в ходе которых погибло 5 тыс. сербов - и защитников города, и мирных жителей. А 9.10 поредевшие части сербской армии оставили свою столицу. В этот же день австрийцы нанесли вспомогательный удар - из Боснии по Черногории, сковав ее войска. Но довершил дело еще один "сюрприз". 11.10, когда все сербские силы оттянулись на север, в битву вдруг вмешалась Болгария. И три ее армии начали вторжение через оголившуюся восточную границу. Вторжение, выдержанное в "лучших традициях" германской военщины - даже без объявления войны.
      Декларацию о войне болгарский царь Фердинанд обнародовал лишь 14.10. И учитывая традиционные симпатии своих подданных к русским, ловко уклонился от обвинений России в целом, а сослался на Распутина, якобы подчинившего темному влиянию Николая II, из-за чего подневольный русский народ и оказался в стане врагов Болгарии. И "распутинская" аргументация преподносилась в столь оскорбительном смысле, что Николаю даже постыдились показать полный текст декларации. Сам же русский царь, когда ему принесли проект манифеста о войне против нового противника, грустно усмехнулся: "Если бы кто-нибудь мне сказал, что придет день, когда я подпишу объявление войны Болгарии, я счел бы такого человека безумцем, и вот, однако, этот день настал. Болгарский король обманул своих подданных, но верю: сознание славянского единства рано или поздно обратит болгарский народ против обманщика".
      Западные державы оценили всю опасность положения, когда операция противника уже началась. И меры, которыми они попытались выправить ситуацию, оказались запоздалыми. 15.10 по согласованию с Грецией 2 французских дивизии высадились в Салониках (хотя какое уж тут согласование, если греческое правительство и король были настроены прогермански - просто пригрозили и заставили дать согласие). Потом здесь добавились и другие англо-французские соединения. Они начали выдвигаться вдоль р. Вардар к ее верховьям, в Македонию, и установили контакт с отступающей сербской армией. Но возможность поддержки с этого направления была пресечена моментально. Левофланговая группировка болгарских войск, энергично продвинувшись на запад, вошла в Косовский край и захватила железнодорожную станцию Вране, перерезав сообщение Сербии с Салониками. Французы и англичане предприняли несколько атак, чтобы вернуть станцию, но действовали довольно неуверенно. Были отброшены и отошли обратно к Салоникам. Реальную возможность облегчить положение Сербии имела Италия. И она попробовала это сделать, ее 38 дивизий в октябре в третий раз перешли в наступление на р. Изонцо. Однако противник такую угрозу учитывал, и к осени против Италии было сосредоточено 22 австро-венгерских дивизии и германский альпийский корпус (в составе которого, кстати, воевал лейтенант Паулюс, будущий фельдмаршал, которому через 27 лет предстояло сдаться под Сталинградом). Итальянские войска добились лишь местных успехов на Горицком направлении, понесли большие потери и были остановлены. В ноябре они предприняли четвертое наступление на Изонцо, и тоже безрезультатное, в том числе и для Сербии - ни одного батальона оттуда Макензену и Конраду снимать не пришлось.
      Боевые действия шли и на Средиземном море, здесь 7.11 разыгрался очередной скандальный инцидент из серии "неограниченной войны" - немецкая субмарина U-38 капитана Валентинера потопила итальянский пароход "Анкона", а когда пассажиры и экипаж садились в шлюпки, обстреляла их артогнем. Германия предпочла не вступать в новые дипломатические конфликты по этому поводу, и поскольку лодка действовала под австро-венгерским флагом, уговорила Вену взять ответственность на себя. И стоит отметить, что протесты США и других нейтралов в данном случае оказались куда более сдержанными, чем обычно. То ли давить на австрийцев им показалось менее интересно, чем на немцев, то ли на гребне побед Центральных Держав они сбавили тон. Но в принципе планы подводной войны, о невыполнении которых впоследствии так сожалели германские флотоводцы, в 1915 г. оставались нереальными. У Германии тогда еще не хватило бы подлодок для ее эффективного ведения. Да и те, что имелись, несли большие потери - так, 4.11 у берегов Ютландии села на мель и погибла субмарина U-20, потопившая "Лузитанию" (а всего в 1915 г. немцы потеряли 19 подлодок).
      Ну а положение сербской армии было катастрофическим. С севера, тесня и сминая ее, надвигались австро-германские войска, с востока - болгарские, грозя окружением и полным уничтожением. И воевода Путник принял единственное оставшееся решение - отступать через Черногорию и Албанию к Адриатике. Где можно будет удержаться на горных перевалах и на побережье, получить помощь союзников, восстановить силы. Однако и организованного отступления уже не получалось. Сербская полупартизанская армия храбро дралась, но назад покатилась в беспорядке. А после предыдущего австрийского вторжения с массовыми расправами вместе с армией уходило и гражданское население. Сперва покинули свои дома жители Белграда, потом к ним присоединялись люди из других мест. Начался трагический исход Сербии. Под осенними дождями, увязая в грязи разбитых дорог шагали около 250 тыс. беженцев - крестьяне, чиновники, учителя, торговцы, домохозяйки, школьники. Участник событий Д. Лапчевич писал: "Сейчас, когда неприятель наступает со всех сторон, бегство происходит днем и ночью, на лошадях, по железным дорогам, пешком. Многочисленные беженцы не имеют кровли над головой, никто не получает даже краюхи хлеба. Детишки, полуголые и босые, пропадают в холодные ночи. Все трактиры и погреба переполнены...". Премьер Пашич распорядился открыть двери тюрем - с освобождаемых брали слово, что они будут помогать на дорогах, подбирать выбившихся из сил и умирающих. Отряды солдат вскоре перемешались с таборами беженцев, обозы с крестьянскими телегами, превратившись в единую полумиллионную массу. Всякое управление было фактически утеряно, оставалось только направление движения, подпитываемое надеждами и слухами - дескать, там-то должны быть склады продовольствия (которых уже не было), там-то можно рассчитывать на помощь...
      В этой массе шагал старый король Петр Карагеоргиевич с посохом в руке, в крестьянских лаптях-опанках и солдатской шинели. Несли на носилках больного главнокомандующего Путника. Людей косил тиф, бомбили и обстреливали вражеские самолеты. Они умирали от простудных заболеваний, питались чем попало - отпиливали куски мяса от трупов павших лошадей, от сдохшей без корма скотины, выискивали остатки муки или зерна в брошенных домах. Обессилевшие впадали в прострацию, ложились на землю и ждали смерти. Кто-то предпочитал смерть в бою - вступал в последние схватки и погибал. Но немцев и болгар сдерживало в общем-то даже не сопротивление войск - а та же непролазная грязь, пробки из брошенных телег и возов. И они не могли уже предпринять никаких маневров, не могли отчленить и окружить остатки сербской армии, поскольку все дороги были забиты беженцами. Поэтому враги просто двигались следом за ними. И добивали отстающих.
      Особыми зверствами отличались немцы Макензена - они методично уничтожали всех, кто попадался на пути. Болгары вели себя более гуманно, гражданских не трогали - хотя часто это означало лишь то, что их оставляли умирать своей смертью. Германский корреспондент, присутствовавший при этой трагедии, восторженно просвещал своих читателей: "Кровь эрцгерцога Франца Фердинанда, мученически погибшего, будет смыта потоками сербской крови. Мы присутствуем при торжественном акте исторического возмездия... в канавах, вдоль дорог и на пустырях - всюду мы видим трупы, распростертые на земле в одеждах крестьян или солдат. Здесь же лежат скорченные фигуры женщин и детей. Были ли они убиты или сами погибли от голода и тифа? Наверное, они лежат здесь не первый день, так как их лица уже обезображены укусами диких хищников, а глаза давно выклеваны воронами..." В течение ноября почти вся территорию Сербии была оккупирована.
      Россия, сама еще не оправившаяся от поражений, предпринимала отчаянные усилия чем-то помочь. На базе 7-й армии, охранявшей Черноморское побережье, с октября стала создаваться "Армия особого назначения". Ее командующим был назначен ген. Щербачев (11-ю вместо него принял Сахаров). Предполагалось, что англичане и французы нанесут удар из Салоник, освобождая Сербию, а армия Щербачева с севера, через Румынию, вторгнется в Болгарию. Дальше обе группировки будут развивать наступление на Венгрию, а заодно оттянут на себя вражеские силы, что позволит Италии ударить на Вену. Но утрясти столь смелый план с союзниками было непросто. Лишь 22.11 он после долгих обсуждений был согласован с британским представителеми при русской Ставке Вильсоном. Но так и остался на бумаге. В сложившихся условиях Румыния выступать на стороне Антанты или пропускать через свою территорию русские войска однозначно не собиралась.
      Да и у англичан возобладали совсем другие настроения. Ведь через Белград и Болгарию немцы уже установили прямую связь с Турцией. Туда пошли снаряды для молчавших батарей у Галлиполи. Вскоре турки могли перепахать огнем пятачки плацдармов и сбросить десанты в море. И в тот же день 22.11, когда Вильсон в Могилеве подписывал соглашение о совместных действиях, в Лондоне было принято противоположное решение - эвакуировать Дарданеллы. Мало того, запаниковавшие британские военачальники стали прикидывать, что после их ухода с Галлиполийского полуострова высвободится 20 турецких дивизий, которые могут быть брошены на Суэц. И требовали эвакуации и из Салоник, чтобы сосредоточить все силы для защиты собственных "зон интересов". Правда, еще продолжались споры насчет последствий таких действий. Лорд Керзон, например, утверждал, что уход с Дарданелл "произведет самое неблагоприятное впечатление на русскую армию и народ, у которых и без того возникают подозрения в отношении нашей честности". И действительно, против проектов эвакуации протестовал Алексеев, поскольку освободившиеся войска турки могли использовать и на Кавказе. А 2.12 российский посол в Лондоне Бенкендорф представил Грею ноту, в которой указывалось на опасность поочередного попадания балканских стран в орбиту Германии.
      Но в этот период с Россией почти перестали считаться. 5.12 в Шантильи состоялась вторая конференция главнокомандующих, где Жоффр откровенно хамил. Когда ген. Жилинский, представлявший русских, снова заговорил о плане совместных ударов по Австро-Венгрии, Жоффр грубо оборвал его - мол, надо "разгромить главного врага", а "об австрийцах поговорим, когда вы будете в Берлине". В результате конференция прошла впустую, запротоколировав лишь азбучные истины, вроде того, что "решительные результаты могут быть достигнуты только в том случае, если наступления союзных армий будут предприняты в достаточно близкие между собой сроки с тем, чтобы противник не мог перебросить резервы с одного фронта на другой". Что же касается "не основных" фронтов, то констатировалось: "Члены совещания единогласно признают, что на второстепенных театрах нужно иметь только необходимый минимум сил и что войска, находящиеся уже на востоке, в совокупности представляются достаточными для удовлетворения всех потребностей". И решение было принято компромиссное - Галлиполи эвакуировать, но корпус в Салониках оставить. Однако англичан и это не удовлетворяло. Они организовали еще одну конференцию, в Кале, куда русских вообще не пригласили, и настояли на том, чтобы вообще уйти с Балкан. Но Россия снова выразила протест, царь послал премьеру Асквиту личную телеграмму, высказав однозначную позицию в данном вопросе, и тот пошел на попятную. Решение об эвакуации Салоник было отменено для восстановления "добрых чувств между союзниками"...
      А трагедия сербов все это время углублялась. Толпы солдат и беженцев, бросая последнее имущество, сталкивая в пропасти пушки, брели по перевалам Черногории и Албании. Зима в горах была морозная и очень снежная, бушевали снегопады. И враг в связи с этим остановил преследование. Но уже и без того было худо. Тысячи людей замерзали, погибали под снежными заносами, умирали от голода, устилая телами тропы и ущелья. Местные жители не пускали их даже обогреться, опасаясь тифа. Но и тем, кто добирался до заветного побережья Адриатики, до спасения было далеко. Поодиночке или группами кое-как приходили в Скутари (Шкодра), Бара и другие портовые города - а там не было ни продовольствия, которое ожидалось от союзников, ни медикаментов, ни какой-либо другой помощи. Очевидец Ф. Дейга писал: "Скутари и весь албанский берег - обширный госпиталь, где умирали тысячи, истощившие себя отступлением. Улицы Скутари завалены трупами, немецкие аэропланы бросают бомбы на этих несчастных, а у них нет даже сил, чтобы поднять винтовку..."
      История в общем-то получалась некрасивой. В Бриндизи стояли итальянские суда, нагруженные всем необходимым, но не выходили в море, опасаясь австрийских дредноутов и германских подлодок. Требовали кораблей для прикрытия - и шли утомительные переговоры, кто их будет выделять. Франция, правда, согласилась предоставить 12 эсминцев, но англичане, чья база размещалась "по соседству", на Мальте, пытались торговаться - дескать, корабли-то дать можно, но... при условии, что сербские войска будут направлены для защиты Суэцкого канала. Шли споры и о том, куда же девать гражданских беженцев. Италия их принимать отказывалась, опасаясь эпидемии. Предлагался Крит, Кипр, Африка - но туда их еще нужно было перевезти. И вопрос снова упирался в корабли. А люди, скопившиеся под открытым небом на берегу Адриатики, продолжали умирать.
      Впрочем, англичанам в это время суда были действительно нужны в другом месте - для эвакуации Галлиполи. И прикрывать их тоже требовалось. Германо-турецкий флот в Мраморном море "ожил", стал делать попытки вылазок. Правда, их удалось пресечь. 13.12 британская подлодка В-11 потопила турецкий броненосец "Мессудие", намеревавшийся выйти из Дарданелл. А "Гебен", едва устранивший повреждения от русских мин, попробовал совершить рейд к о. Имброс и опять подорвался - на английской мине. И снова был вынужден встать на ремонт. А на Галлиполийском полуострове командование Антанты в ночь с 19 на 20.12 оттянуло с фронта и начало грузить на суда войска на Северном плацдарме, а с 8 на 9.1. 1916 г. - на Южном. Причем для успеха эвакуации оказался немаловажным именно тот фактор, что по настоянию России были преодолены панические настроения и сохранен плацдарм в Северной Греции - войска из Дарданелл перебрасывали в Салоники, и перевозочные средства могли быстро оборачиваться туда и обратно. Турки, в общем-то, не мешали эвакуации,, предоставляя десантам убираться восвояси. Но англичане и французы очень спешили, опасаясь атаки во время посадки на пароходы. Брали только людей, бросив все завезенное сюда имущество, артиллерию, большую часть пулеметов, средства связи, припасы. В общем, наделавшая так много шума Дарданелльская операция закончилась провалом. За время ее проведения армии Антанты потеряли убитыми, ранеными и больными 266,5 тыс. чел. Турецкие потери составили 186 тыс.
      Ожидавшейся "революции" в Стамбуле так и не произошло. Обещавшие ее "старотурки" давно уже были под колпаком, но из каких-то соображений их не трогали. А после эвакуации Галлиполи арестовали и казнили. И их ставленник, наследник престола Юсуф Изетдин, 2.2.16 скончался при странных обстоятельствах. Немцы заявляли, что "англичане подвели русских". А у турок победа праздновалась с величайшим триумфом. В Стамбуле проходили торжества, благодарственные службы в мечетях, устраивались угощения и развлечения для простонародья. Фон Сандерса, возглавлявшего оборону Дарданелл, пресса окрестила "Гинденбургом Востока". А впавшему в маразм султану младотурецкое правительство присвоило титул "Гази" - "Победоносный", как великим османским завоевателям. Он, обычно не вылезавший из своих покоев, страшно возгордился, нацепил саблю и дважды проехал верхом по Стамбулу. Но был очень удивлен и разочарован, что народ почему-то не падал ниц при его приближении. А скорее всего, и не узнавал.