Николай Шагурин
      Операция "Синий гном"
      "Люди отлично понимали, что там, в иных мирах,
      их ждет Неведомое. Но только достигнув ближайших
      планет солнечной системы, они убедились, как
      приблизительны, а порой и наивны были их
      представления о загадках и сюрпризах, которые
      таит и способен поднести человеку Космос".
      Ян Кратохвил (Необычайное и приключения
      среди звезд. Прага.).
      1. ПРИБЫТИЕ
      С чисто американской точки зрения, Рой Купер был одним из самых неинтересных людей на нашей планете. Он никого на своем веку не убил, не ограбил ни одного банка, не был кинозвездой, не имел отношения к большому бизнесу, не разглагольствовал в конгрессе, - короче говоря, это был самый заурядный, полунищий фермер из штата Канзас. Тем не менее ему суждено было стать знаменитостью, хотя и на очень короткое время, когда он появился со своей ошеломляющей вестью в столице штата Канзас-Сити небритый и оборванный, неся на плече младшего из своих отпрысков и ведя за руку старшего. Третьего ребенка несла жена.
      Само событие, в значимости которого сперва никто не давал себе отчета, произошло двумя днями раньше, 6 июня. Но люди еще не знали о нем, и потому в газетах в тот день преобладала обычная хроника человеческих горестей и достижений.
      Как всегда, газеты обрушили на читателей повседневную лавину информации - обыденной и трагической; страшной и смешной: окруженная водой Венеция испытывает острую нужду в питьевой воде; в Баварии разбился новейший сверхзвуковой истребитель типа БЦ-72, конструктор и пилот погибли; венгерский врач Миклош Фельди получил в своей лаборатории новый антибиотик; в Восточной Сибири открыты новые месторождения нефти... В Бостоне на 97 году жизни умер последний из племени команчей по прозвищу "Падучая звезда"; студент-математик одного Нью-Йоркского университета изобрел новую шахматную игру, в которой могут участвовать трое. Сражение идет на шестиугольной доске с 96 клетками. На поле - три короля. Побеждает тот, кто объявит мат двум своим соперникам. В австралийском городе Канберре состоялись традиционные ежегодные соревнования домашних хозяев по метанию метел. И так далее, и так далее.
      Но о главном, повторяем, человечество еще не знало. А произошло вот что: утром 6 июня Рой Купер возился на своей усадьбе около старенького трактора, пытаясь пробудить в нем искру жизни, - этот трактор, вместе с допотопным фордом, составлял остатки его былого благополучия. Сама усадьба представляла клочок земли, затерянной в степи, на границе полупустыни. На запад от усадьбы тянулась полоса всходов кукурузы, десяток акров, - все, чем располагал Купер и что в силах был обработать своими руками, ровно столько, чтобы не умереть с голоду. А вокруг, на восток, юг и север, простиралась унылая равнина, почти без признаков зелени.
      Ферма находилась в сорока милях от Канзас-Сити и когда-то с ней соседствовали и другие хозяйства. Но засухи иссушили верхний плодородный слой почвы, а свирепые канзасские ветры безжалостно слизали его и унесли в виде пылевых облаков и смерчей неведомо куда. Борьба с эрозией - этим бичом земледельцев - требовала больших средств, а у фермеров их не было... Соседи бросали свои участки и отправлялись батрачить на фермы более удачливых хозяев или уходили в промышленность, а чаще, потеряв все движимое и недвижимое, пополняли армию безработных бродяг.
      Последним среди этого запустения оставался Купер на своей усадьбе: в одном углу двора одноэтажный домик, в другом - навес, под которым хранился сельскохозяйственный инвентарь. Около навеса лежал большой гранитный валун, которым Купер пользовался для кузнечных поделок. Поодаль располагался амбар для зерна, в третьем углу - свинарник. Вот и все...
      Купер сознавал, что агония не заставит себя ждать, и все же не трогался с места. С отчаянием утопающего цеплялся он за свое жалкое "оседлое" имущество, за клочок умирающей земли.
      Было около одиннадцати часов дня. Купер разогнулся, отер замасленной ладонью пот со лба, обвел взглядом двор с выводком куперят, копавшихся в песке возле амбара, вздохнул и поднял глаза к безмятежно-синему небу. Увы! На нем, как вчера, позавчера и третьего дня, не было и намека на облачко.
      Тут это и случилось. Послышался пронзительный свист, словно, от падающей авиабомбы, в воздухе сверкнуло что-то большое, серебристое, затем раздался треск сокрушаемого дерева и глухой удар. "Штука", свалившаяся с неба, пробила наискось крышу навеса и ударилась о валун. Это была огромная, весом, пожалуй, не меньше тонны, глыба льда, с мутной, ноздреватой поверхностью и зеленовато-прозрачная, сверкающая в изломе. Удар был так силен, что валун дал трещину, а сама глыба раскололась надвое. Местами в середине ее были вкраплены точки - вроде зернышки. Фермер коснулся одной из половин, но тотчас с бранью отдернул руку: лед в изломе был холоден и обжигал, как раскаленный металл.
      Фермер стоял над необычайным небесным подарком и озадаченно почесывал за ухом: откуда принесло этакую махину? Не с самолета же она свалилась... Поглядев на прибежавших ребятишек, похолодел, испугался задним числом: упади эта чертовщина немного левее, от них осталось бы мокрое место. Он с озлоблением пнул одну из половинок льдины ногой и пошел к дому. Сел на скамью и на вопросы жены и детей: "Что это такое?" - только отмалчивался. Да и разве мог он объяснить, откуда "оно" взялось, это диво?..
      2. БЕГСТВО КУПЕРОВ
      Через полчаса Купер снова стоял у навеса. Обе части глыбы все так же недвижно лежали по бокам валуна, и сердцевина их под жаркими лучами солнца заметно оттаивала, курилась... Может быть, о происшествии следовало сообщить в город - в газету? Ученым? Нет, покидать ради этого ферму, работу казалось Куперу ничем не оправданной тратой времени. Да пропади он пропадом, этот кусок льда! Купер был сокрушен и раздосадован размерами повреждений, нанесенных навесу.
      - Вот так оно и получается, - размышлял Купер, латая крышу. - Нет того, чтобы свалился золотой самородок или чемодан с деньгами... Камень упадет на кувшин - кувшину худо, кувшин упадет на камень - опять же плохо кувшину, как ни поверни, все кувшину, то бишь, фермеру горе...
      Ребятишки долго сидели на корточках у льдин, таращились на них, но это вскоре надоело, и они вернулись к своим будничным делишкам. Все как будто вошло в обычную колею.
      А льдины продолжали лежать на солнце, и вместе с капельками влаги от их сердцевины отделялись и соскальзывали на землю коричневые зернышки. Тогда Купер не обратил на это внимания.
      К вечеру, однако, небесный гость снова привлек к себе внимание. Ребята донесли, что зернышки прорастают. Купер нахмурился, но пошел посмотреть, в чем дело. Правда, около валуна появились робкие нитевидные ростки буро-ржавого цвета, покрытые редкими крохотными шипами. Освещенные закатным солнцем, они вились, закручивались. Там и сям на их стеблях вздувались бородавчатые почки, лопались и выбрасывали новые побеги усики, как у вьюнка.
      За ужином жена посоветовала Куперу выполоть "эту нечисть". Но он смертельно устал и решил отложить карательные меры до утра.
      Настало утро рокового 7 июня. Купер, как всегда, поднялся раньше всех и поспешил к навесу. И то, что он увидел здесь, заставило его ахнуть. Растение, видимо, набралось сил и развивалось с непостижимой, пугающей быстротой.
      - "Оно" размножалось прямо-таки на глазах, - рассказывал он позже канзасским репортерам. - Право, странно было на него смотреть, как "оно" двигалось, давало все новые и новые побеги, покрывалось шипами, выпускало новые отростки, заплетало опоры навеса и ползло по ним вверх...
      Купер сообразил, что пришло время действовать. Недолго думая, схватил он один из отростков голой рукой, рванул - и ощутил, как прочен тонкий, гибкий и такой хрупкий на вид стебелек. Жгучая боль пронзила внезапно кисть руки, проклятые шипы жалили не хуже пчел.
      Нет, голыми руками тут ничего не сделаешь! Купер достал с крыши навеса багор, вооружился топором. Однако он очень быстро убедился, что растение не поддается никаким усилиям на разрыв, стебли казались стальными, их не брал даже хорошо наточенный топор. Дьявольское "оно" уже распространялось под навесом, захватывало в цепкие объятия сваленные здесь лопаты и мотыги, оплетало сеялку, взбиралось на кузов форда.
      Купер бросился к трактору, бешено закрутил ручку стартера. О чудо! Мотор завелся. Зацепив крюком моток растения, фермер вскочил на сиденье. С таким же успехом он мог бы попытаться порвать якорную цепь океанского лайнера, - "оно" потянулось за трактором на середину двора, но ни один стебелек не отделился.
      И тут у Купера мелькнула счастливая мысль. Огонь! Да, всесокрушающий огонь! Как он не подумал о нем раньше! Через несколько минут Купер выскочил из дому, держа в руке паяльную лампу, извергающую свистящий язык синего пламени. Он не подходил, скорее подкрадывался с торжествующей усмешкой к зловещей пришелице, которая уже застилала двор полуметровым слоем и приближалась к дому. Он бормотал ругательства, обращался к ней, будто к одушевленному существу: "Ну погоди, тварь... Теперь ты у меня запляшешь!" И в этот миг походил на одержимого.
      Гудящее пламя коснулось ближайших побегов... Они не пожухли, не сникли, не вспыхнули. Растение не горело. Огонь, дар Прометея, оказался бессильным перед этой заразой. Видно было, как в пламени продолжали появляться на побегах почки, как возникали и вились новые отростки... Жена и маленькие куперы, сгрудившись у двери, с немым ужасом следили за поединком.
      И вдруг Купер ощутил на левом предплечье уже знакомое жгучее прикосновение шипов. Один из стебельков-усиков поднялся вертикально и, пружинисто раскачиваясь, обвил руку Купера выше локтя. "Оно" нападало! В этом явлении угадывалось нечто преднамеренное, осмысленное... Боль была нестерпимой - возможно, именно она и спасла Купера, заставив понять всю опасность положения. Он закричал и, бросив лампу, стал срывать с себя побег. К счастью, ему удалось сделать это ценой рукава рубахи.
      Купер вбежал в дом, захлопнул дверь, задвинул засов и спиной привалился к ней.
      - Джен! - задыхаясь, бросил он жене. - Сумку. Лепешек на дорогу. Флягу с водой. Живее!..
      Куперу казалось, что поединок с растением занял каких-нибудь полчаса, на самом же деле солнце стояло уже высоко. Пробиться к форду под навесом нечего было и думать, а времени терять было нельзя. Пока жена набивала рюкзак кое-какими продуктами и одевала ребятишек, Купер открыл окно, выходящее в сторону ограды, и выглянул наружу. Трава, слава богу, не проникла сюда. Куперы вылезли в окно, отец помог матери перелезть через ограду, поднял в передал ей детей, одного за другим. Семья благополучно выбралась на дорогу, ведущую к городу.
      С содроганием увидели Куперы, что ржавые нити уже перекинулись через ограду, спускались вниз, шевелились, стелились по земле... Темпы роста и размножения растения ускорялись с каждой минутой.
      Родители распределили между собою детей, хнычущих, донельзя испуганных. Младшего, четырехлетку Дика, взяла на руки мать, шестилетнюю Эстер и старшего мальчугана - Айка, девяти лет, принял на свое попечение отец (он, кстати, так и ушел в рубахе с одним рукавом). Глава семейства бросил последний взгляд на опустевшую ферму, всхлипнул и зачем-то погрозил траве кулаком. Потом вскинул на спину рюкзак, взял детей за руки, и семья тронулась в путь. До автострады, ведущей в город, предстояло пройти около двадцати миль.
      А за спиной беглецов переплескивалась через ограду фермы и расползалась толстым слоем по равнине буро-ржавая трава. Свиваясь в клубки, похожие на старую колючую проволоку, она двигалась за уходящими, подобно ковру, который раскатывала им вслед какая-то незримая сила.
      3. ПАНИКА В КАНЗАС-СИТИ
      Рой Купер, жилистый, загорелый, лысоватый человек, немало повидал за свои сорок пять лет. Жизнь, прямо сказать, не баловала его: знавал он холод и нужду, изнурительный труд, участвовал во второй мировой войне и был ранен, теперь перенес разорение. Но никогда не приходилось ему переживать таких кошмарных часов, как во второй половине этого знойного дня и последовавшую за ним безлунную ночь.
      Невыразимо тяжело было тащиться по раскаленной пустынной дороге в облаках пыли, тянуть за собой изнемогающих ребятишек. Руки Купера покрылись болезненными волдырями, тело ломило, но все это было пустяками по сравнению с тем, что преследовало их. Оглядываясь, Купер видел, с какой неумолимой методичностью катился за ними бурый ковер. Оглядывались и дети, и Купер тогда ощущал по ручонкам, как их бьет нервная дрожь. Ноги подкашивались. Но мысль настойчиво подсказывала: "Спеши или погибнешь!" На автостраде спасение, там - машины: впереди город, сотни тысяч людей, в их руках техника, которая может остановить и одолеть эту напасть...
      К полуночи детишки совсем сдали. Купер принял героическое решение: отдохнуть хотя бы час, будь что будет! Семья присела у обочины дороги, дети прильнули к отцу, и сон мгновенно сморил их. Купер тоже опустил чугунные веки, клянясь не спать. А когда открыл глаза, увидел небо с первыми проблесками зари, спящих детей и на горизонте - ржаво-бурую кайму... "Оно" не настигло их: видимо, с наступлением ночи перестало двигаться... Неужели тоже "отдыхало", "спало"?
      Но вот сверкнули лучи солнца, позолотили недвижную, лохматую, как шкура медведя, массу, и она зашевелилась, тронулась с места.
      И снова - бегство. В полдень Куперы вышли к автостраде, по которой катились к ничего пока не подозревавшему городу алюминиевые цистерны с молоком, самосвалы, автофургоны. И тут беглецам повезло: их подобрал порожний грузовик и быстро домчал до пригорода.
      Здесь Куперы нашли то, что им прежде всего было нужно, - маленькую закусочную, умылись, утолили жажду и голод. Хозяин, выслушав диковинную историю фермера, недоверчиво покачал головой, однако посоветовал обратиться в редакцию газеты. В лавчонке рядом Купер купил новую рубаху, побрился, и вскоре репортеры "Канзасского вестника" слушали рассказ о его злоключениях. Купер попал по адресу: все это было так необычно, что кроме газетчиков, пожалуй, ему бы никто не поверил. Но и репортеры не усмотрели здесь опасности, грозящей городу, а только хорошую, "хлебную" сенсацию.
      Два мотоцикла помчали ловцов новостей к месту, где шофер подобрал Куперов. Они вернулись потные, озадаченные, с лезущими на лоб глазами: да, Купер не был ни полоумным, ни мистификатором. "Оно" подошло к автостраде.
      - Ну, что там? - ворчливо осведомился редактор.
      - Чертовщина! - в один голос воскликнули репортеры. Продемонстрировали фотографию: самосвал, остановленный загадочным растением.
      Вечерний выпуск вышел с аншлагом на первой странице: "Рой Купер говорит: "Это страшно!" Интервью с Купером. Фото Купера и его семьи. Фото самосвала: несокрушимые тенета оплели колеса и приковали машину к асфальту. Интервью с профессором по кафедре астрономии м-ром Коулом (Канзасский университет): "Что упало на ферме Купера?" По осторожным предположениям профессора, феномен зародился в земной атмосфере, как гигантская градина, и представлял уникальное явление. Связь между падением ледяной глыбы и появлением растения м-р Коул комментировать затруднялся: наука, мол, в таких вещах не верит на слово и требует изучения вещественных доказательств.
      Город и окраина знакомились с сенсацией, пожимали плечами и продолжали жить своей жизнью. Некоторые принимали все это за газетную утку, смеялись.
      Утром движение на автостраде остановилось. Городские рынки не получили ежедневной порции молока и свежих овощей. Но и это еще не заставило власти отрешиться от беспечности. Очистить автостраду поручили дорожному управлению муниципалитета. К ферме Купера был послан вертолет. Но вылетевшие на нем ничего не увидели, кроме моря шевелящейся, будто дышащей, буро-рыжей колючей травы. Метровым слоем покрывала она равнину на огромной площади... О том, чтобы добыть остатки ледяной глыбы, не могло быть и речи, да они, вероятно, давно уже и растаяли.
      И только когда первые волны этого растительного наводнения докатились до предместья и стали растекаться по улицам и переулкам, затопляя дворы, захватывая в полон дома, когда вынуждены были приостановить работу два крупных предприятия - мукомольное и консервное, когда на улицах Канзас-Сити появились первые беженцы с окраин, а в муниципалитете журналисты, уже не из "Канзасского вестника", а из нью-йоркских, чикагских и вашингтонских газет, - только тогда отцы города сообразили, что пора браться за ум.
      Канзас-Сити - большой город, собственно, даже не один, а два города, разделенные рекой Канзас и находящиеся в разных штатах - Канзас и Миссури. Население миссурийской части Канзас-Сити составляло около 500 тысяч человек, канзасской - около 150 тысяч, всего же Большой Канзас-Сити, включая пригороды, насчитывал около миллиона жителей. Это был важный транспортный узел сообщения между востоком и западом страны, крупный промышленный центр, оборотистый заготовитель сельскохозяйственного сырья. Издавна между канзасской и миссурийской частями города шла глухая, тайная вражда, порожденная бизнесом и политикой.
      В кабинет мэра м-ра Сесиля Клинтона на совещание были приглашены шеф полиции м-р Пиблс, четверка боссов - банкиры и промышленники, фактически ворочавшие делами и судьбами города (один из них - м-р Шот - был также владельцем обширной сети игорных притонов), и начальник воинской части полковник Билл Давенпорт. Старый ветеран и рубака только что получил от высокого начальства нахлобучку за бездеятельность и потому держался очень воинственно. Против травы решено было бросить огнеметные танки и авиацию, и Давенпорт тотчас вышел, чтобы через адъютанта передать нужные распоряжения (в экстренных выпусках местных газет аншлаг: "Полковник Давенпорт: "Панике не должно быть места. Мы ее одолеем!"). А дальше разговор "отцов города" относился уже к области, которая именуется "Канзасские тайны", то есть о том, как извлечь наибольшие выгоды из сложившегося положения и предупредить возможные потери, что и где страховать, каким порядком эвакуировать - не население, а движимые ценности: доллары, акции, закладные и тому подобное.
      На дворе уже серели сумерки, в кабинете стоял столбом табачный дым, а они все совещались. По кабинетам носились преданные люди, разнося строго доверительные распоряжения, в приемной дежурили секретарши, полковник Давенпорт не отходил от телефона, принимая сводки о ходе военных действий. Они были неутешительны. Огненные струи не причинили траве Никакого вреда, и дивизион отступил, оставив на месте два танка, гусеницы которых накрепко связало проклятое растение.
      Из Вашингтона требовали срочно доложить о ликвидации бедствия. Помощник мэра взывал по радио к гражданскому населению. У муниципалитета скапливались толпы людей, лишившихся крова и имущества. А на другом берегу Канзаса жители с некоторым злорадством прислушивались к отдаленному гулу рвущихся авиабомб: "Посмотрим, как они с ней справятся..." Самонадеянные миссурийцы полагали, что река явится для них надежным щитом...
      Над городом пролетали на запад соединения бомбардировщиков. Пятисоткилограммовые фугаски вздымали в воздух в пламени и дыму тучи пружинящих мотков "колючей проволоки", летели осколки и огромные комья земли, а потом трава оседала на равнину неповрежденной и затягивала глубокие воронки. С равным успехом можно было бомбить океан: взрыв, столб воды - и потревоженные воды как ни в чем не бывало смыкаются над пучиной.
      Густела ночь. На окраине вспыхивали пожары. В окнах кабинета мэра не гас свет. У здания глухо гудела, волновалась толпа, сдерживаемая полицейскими и солдатами. С треском и звоном разлетелось зеркальное стекло, и в кабинет мэра влетел первый булыжник...
      Еще раз взошло солнце, и трава продолжила наступление.
      Она вторглась в город и огромные массы людей устремились к мосту, ведущему на миссурийскую сторону. Среди них был и Купер с семьей. И здесь судьба нанесла ему второй страшный удар.
      Мост через Канзас представлял собой старое сооружение, построенное еще в начале века. Его уже давно не ремонтировали, так как ниже по течению реки началось строительство нового, современного моста, и в муниципалитете давно уже поговаривали о том, чтобы закрыть движение по старому мосту и пустить паром. Но дальше разговоров дело не шло. И когда обуянная паникой многотысячная толпа забила мост, средняя часть его рухнула. Множество людей оказалось в воде. Течение здесь было не быстрое и умеющие плавать добрались до миссурийского берега. Те же, кто не умел... Никто не заботился о спасении тонущих, так как в момент катастрофы каждый думал только о себе.
      Купер хорошо плавал и не только спасся сам, но вытянул на берег и Айка. Долго бродил он по берегу в поисках Джен, Эстер и Дика, хотя отлично сознавал, что надежды нет...
      Последующие события заслонили и оттеснили на задний план Купера, "первооткрывателя" бедствия, которое постигло страну и первого пострадавшего от него. "Мавр сделал свое дело" и был уже никому не нужен, да и не до него было. Даже имя его как-то стерлось и не было "привязано", как следовало бы ожидать, к растению. Оно получило официальное название "Космосиана Сильвия" по имени ботаника Сильвии Стэффорд, которая первая дала научное его описание. А народ окрестил это растение "Железной травой".
      4. "КОСМОСИАНА"
      Итак, люди уже располагали научным описанием противника. А что, собственно, оно давало? Такое описание мог бы сделать школьник на основе газетных сообщений, - одни только внешние признаки...
      Чтобы дать бой Космосиане, необходимо было выяснить ее происхождение, ее природу, источники и механизм питания как основу безудержного роста, биологическое строение... Даже химический состав ее был неизвестен. Космосиана обладала прочностью, превосходящей человеческое воображение, и пока не удавалось получить хотя бы стебелек в 5-10 сантиметров для лабораторного исследования.
      В первый вопрос - о происхождении - удалось внести ясность сравнительно быстро. Сделал это всесветно известный специалист по метеоритам Дмитрий Наумович Лихановский, ученый колоссальной эрудиции, "живой каталог" всех когда-либо выпадавших на Землю небесных камней.
      Прежде всего, он убедительно доказал несостоятельность гипотезы профессора Коула. "Мы не видели и, надо полагать, никогда уже не сможем увидеть ледяной глыбы, упавшей на ферме Купера, - заявил он. - Ее следует считать погибшей для науки. Но и без этого с уверенностью можно сказать, что коллега из Канзасского университета ошибся. Ледовый феномен не мог образоваться в земной атмосфере, сами размеры его и ясная солнечная погода в тот день исключают такое предположение. Это мнение не только мое, но также геохимиков и гляциологов, изучающих природу льда. Мы, несомненно, имеем дело с ледяным метеоритом, подобным тому, какой упал недавно близ Москвы. Правда, относительно происхождения этого метеорита возникли серьезные споры. Но когда год спустя мы получили в свои руки второй ледяной метеорит, с включением частиц чистого железа, никеля и минералов, которые отсутствуют на Земле - шрейберзита и муассанита, - сомнений не оставалось, такие тела в космосе есть. На одном из них и прибыли к нам в качестве "пассажиров" споры неизвестного растения..."
      Это авторитетное утверждение никто не пытался оспаривать. Оно как бы открыло всемирный заочный симпозиум по Космосиане. Слово взяли астробиологи и астроботаники.
      Напомним, что в ту пору человек сделал первые шаги в космос, и это вызвало к жизни множество новых научных дисциплин, звездных наук, формально самостоятельных, а фактически сопредельных, идущих плечо к плечу в самых разнообразных отраслях изучения и познания Большой Вселенной. От астрономии "отпочковалась" радиоастрономия, от медицины - космическая медицина, от геологии - астрогеология, родились: экзобиология, исследующая формы внеземной жизни, астрофизика, космохимия, астрогеография и даже космическое право.
      Вот что говорили ученые:
      Пьер Лакост, экзобиолог (Франция):
      "Наивно было бы считать жизнь привилегией только вашей планеты. Наука уверена, что жизнь живых существ распространена повсюду, где есть условия для ее зарождения и существования. Мысль о том, что жизнь существует повсюду в окружающем нас мире, была сформулирована еще древнегреческим философом Анаксагором в его учении о "панспермии". Идею множественности обитаемых миров поддерживали Джордано Бруно и Ломоносов.
      ...Будущие звездопроходцы, колумбы беспредельного океана Вселенной столкнутся на других планетах с множеством неизведанных, весьма сложных форм жизни, абсолютно не похожих на то, что известно нам на Земле. Земные организмы содержат углерод, но разве нельзя представить себе, что в иных условиях роль углерода может выполнить другой элемент, скажем, кремний? Возможно, в иных звездных системах жизнь возникла не на белковой, а на иной основе, и место кислорода занимает фтор...
      Ученые за последние годы несколько раз обнаруживали в метеоритах следы незнакомой нам органической жизни. Не исключено, что вообще она была когда-то занесена на Землю именно таким образом. Космосиана является инопланетной формой движения и организации материи, о чем свидетельствуют ее необычайные свойства, не укладывающиеся в земные представления и рамки".
      Дэвид Бразерс, научный сотрудник геологического управления (США):
      "В одной из наших лабораторий можно видеть микроорганизмы, по развитию стоящие несколько ниже бактерий. Это колонии клеток внеземного происхождения. Микробиолог д-р Фредерик Сислер извлек их из большого метеорита, известного под именем Муррейского, и поместил в термостаты, где в чашках с питательной средой они растут и размножаются, как это делают только живые существа".
      Д-р Эрих Шульман, биология метеоритов (Вена):
      "Жизнь существует не только на других мирах, но и в межпланетном пространстве не как исключение, а как правило. Живое вещество способно приспосабливаться и к сверхвысоким, и к сверхнизким температурам. Личинки одного африканского комара высушивали и охлаждали почти до температуры абсолютного нуля, минус 270 градусов по Цельсию. Ни полное отсутствие воды, ни космический холод не убили их - через несколько лет личинки были оживлены!
      Есть споры, водоросли, бактерии, которым не страшны ни космические лучи, ни ультрафиолетовые излучения солнца. Укрывшись в метеоритах, даже в мельчайших трещинках космических пылинок, в состоянии глубочайшего анабиоза эти зародыши жизни могут веками носиться в космосе, образуя то, что биохимик Д.Холдейн называет "астропланктоном". Но где родина этих бездомных вселенских бродяг? Вероятно, они не коренные жители, а только временные гости космического пространства, и колыбель их - на планетах. Только на планете с условиями для длительной эволюции организмов могла зародиться Космосиана, и, может быть, этой планетой был Фаэтон. Как известно, так называют гипотетическую крупную планету, когда-то обращавшуюся вокруг Солнца. Неизвестные нам причины привели к гибели этот мир. Фаэтон распался на куски. В результате их дробления образовался нынешний пояс астероидов, точнее - рой обломков с остатками органической жизни".
      Итак, внеземное, космическое происхождение "гостьи" стало неоспоримо ясно. А природа ее? Что это было? Растение? Животное? Гибрид первого со вторым - "третья форма", как выражались ученые? Вспомнили о "войне с цветами", об африканском речном гиацинте и "водяной чуме" - элодее, двух земных растениях, которые останавливали судоходство на реках и озерах и работу крупных гидроузлов. Миллионы долларов и фунтов стерлингов были истрачены на борьбу с этими растениями - агрессорами из растительного мира. И все же это были только бледные подобия Космосианы - ничто земное не обладало ее невероятной плодовитостью, потрясающей жизнеспособностью и порой непостижимой преднамеренностью ее действий.
      Родившись и развиваясь, очевидно, в очень суровых условиях, этот "Сфинкс из бездны" нашел на Земле как нельзя более благоприятную обстановку. Может быть, тысячелетия дремавшая в космическом полете, Космосиана стала плодиться здесь в геометрической прогрессии, по иным биологическим нормам, по иным масштабам во времени. Да, тут не годились никакие земные мерки...
      Загадка Космосианы породила колоссальную литературу. Даже об Атлантиде не было написано такого количества книг, брошюр, статей, толстых и тощих исследований. Было высказано несметное число гипотез, прогнозов, догадок многие из них содержали глубокие, умные, дельные мысли. Были и такие выступления, при ознакомлении с которыми приходила на ум поговорка: "Нет для науки большего несчастья, чем ученый дурак".
      А пока шли споры и дебаты, пока люди вслепую искали ключ к загадке, наступление продолжалось. Космосиана поглотила первый Канзас-Сити с его складами и элеваторами, машиностроительными, химическими и нефтеперерабатывающими предприятиями, банками, библиотеками, магазинами, барами и дансингами и перекинулась через реку (оказалось, что она отлично держится на поверхности воды). Второй Канзас-Сити, миссурийский, был захвачен врасплох. Ни реки, ни горы, ни пропасти не были для "Железной травы" преградой. Широким потоком двинулась Космосиана на запад, водопадом низверглась в знаменитые колорадские каньоны и одновременно прорвалась на юг - в Арканзас, и на север - к Великим озерам.
      Она врывалась в города, не щадя ни особняков богачей, ни лачуг бедняков, вытесняла людей из жилищ, скот с пастбищ, глушила посевы, заплетала нефтяные вышки, закрывала входы в шахты, застилала аэродромы, парализовала движение на железных дорогах и автострадах, проникала в леса, рощи и парки, чтобы превратить их в царство спящей царевны.
      Никакие циклоны и тайфуны, ни японское землетрясение 1923 года, ни даже чилийская катастрофа 1960 года, когда на людей обрушились сразу подземные силы, вода и огненная лава вулканов, не могли сравниться с этим бедствием.
      И самое страшное заключалось в том, что оно не сопровождалось никакими шумовыми и световыми эффектами, столь действующими на воображение. Не было шестиглазых и двенадцатируких пришельцев с Марса с их фантастической истребительной техникой. Не было артиллерийской и авиационной канонады, рушащихся зданий, летящих во все стороны клочьев тел, разверзающейся под ногами земли, рева бури, несущей по ветру, как былинки, столетние деревья, исполинских волн, сметающих в мгновение ока целые прибрежные поселки...