Дочери игрока - В глубине сердца

Возможно, прошли минуты, часы, даже дни, когда она очнулась снова. Она не могла этого понять. Дневной свет еще проникал в колодец, но тени на стене стали короче, и она поняла, что этот или другой день, в зависимости от того, сколько она пролежала в беспамятстве, близится к закату. Приближалась ночь. А с нею страх. Беспричинный, невозможный страх.

— Помогите! Помогите! — закричала она, повторяя и повторяя свой призыв, пока у нее не пересохло в горле. — Кто-нибудь, вытащите меня отсюда! Я здесь!

Она взглянула вверх на исчезающие лучи света, не дыша от страха, что Дезире может вернуться. Когда она взяла себя в руки и смогла рассуждать более-менее логически, то пришла к выводу, что Дезире Адонис скорее всего давно покинула место своего преступления. Поняв это, она почувствовала, что ее охватывает ужас. Саманта поперхнулась всхлипом. Никто не сможет поведать миру, что произошло с ней.

Время шло.

Долгие часы Саманта кричала и звала на помощь, стоя на цыпочках в странном убеждении, что, хоть немного приблизившись к отверстию наверху, сможет быть лучше услышана. Но в глубине души она осознавала, что будет просто чудом, если ее кто-нибудь услышит.

Ноющее колено внезапно подломилось, и Сэм с громким отвратительным плеском шлепнулась в холодную мутную воду. С едва теплящейся надеждой в сердце и молитвой о спасении она опустила голову на колени и отдалась отчаянным рыданиям.

И пришла ночь. Офис шерифа графства Чероки был охвачен лихорадочной активностью. Полицейские из двух соседних графств, так же как и пара техасских рейнджеров, направленных Уиллером Джо Тернером, изучали карты и намечали районы поисков. Муниципальные полицейские, так же как и все взрослые мужчины Коттона и Раска, толпились в маленьких помещениях и на прилегающих улицах.

Поскольку исчезновение Саманты Карлайл было официально признано похищением, к ним направлялась группа агентов ФБР, хотя Джон Томас знал, что требования о выкупе не поступит. Вспоминая о письмах с угрозами, что получала Саманта в Лос-Анджелесе, он делал безусловный вывод: чего бы ни хотел преследователь от Саманты, но уж точно не денег.

Местные жители рвались в бой: какой-то паршивец из Калифорнии похитил женщину прямо у них из-под носа, и это им не нравилось. Были организованы поисковые группы. Землевладельцы предлагали провести поисковиков по своим землям в надежде обнаружить пропавшую женщину.

На всех дорогах в трех графствах, примыкающих к графству Чероки, были выставлены блокпосты. Все силы были брошены на задержание Клаудии Смит, которая, они надеялись, приведет их к Саманте.

Но деловой гул в главном зале не успокаивал Джона Томаса. Он нарушил обещание, данное единственной любимой им женщине, не сумел охранить ее покой.

Сузив глаза, он склонился над столом, бессмысленно глядя на карту. «Бог да поможет Клаудии Смит, если я доберусь до нее».

Кэрол Энн крикнула из соседней комнаты:

— Шериф, Пит Мюллер на первой линии!

Джон Томас поднял трубку и мысленно отгородился от шума за стенами его кабинета.

— Шериф Найт.

— Эй, Джон Томас. Помнишь того парня из Калифорнии, что застрял здесь? Ну того, у которого «ягуар»? Я подумал, что тебе будет интересно узнать. Он умчался сегодня из города около полудня.

— Черт его побери. Я же предупредил, чтобы он сообщил мне, если соберется уезжать, — проворчал Джон Томас.

— Он был готов смыться, едва попав сюда.

— Ты не понял. Машина была готова два дня назад и ждала его, начиная с позавчера.

— А он уехал только сегодня? — удивился Джон Томас.

Это было странно. Человек, которого они с Монти допрашивали, горел нетерпением выбраться отсюда как можно скорее. Тогда почему, когда его машину уже починили, он вдруг решил остаться? Неужели у Клаудии Смит был сообщник? Неужто они неправильно оценили ситуацию?

— Спасибо за информацию, Пит. Возможно, в ней что-то есть.

— Не за что, дружище. — Пит повесил трубку.

Джон Томас гаркнул сквозь гул:

— Эй, Монти!

Монти подпрыгнул за своим столом и, лавируя между полицейскими и добровольцами, направился к столу шерифа.

— Что случилось, босс? — поинтересовался он.

— Дай Кэрол Энн данные на этого Аарона Рубина. Помоги ей составить его словесный портрет и описание «ягуара». Он покинул город. Я хочу быть уверен, что он уехал один.

— Слушаюсь, сэр, — отчеканил Монти и двинулся к столу диспетчера.

Меньше чем через час полицейский участок опустел, остались только Кэрол Энн и Делмар. Оба диспетчера вызвались дежурить круглосуточно, пока не найдется Саманта.

С треском и щелканьем ожили рации, по мере того как одна за другой поисковые группы докладывали о прибытии к местам начала поисков. И после этого, если не считать коротких промежуточных сообщений, в радиоэфире установилась тишина. Поиски начались.

В глухих местах добровольцы использовали джипы или пробирались сквозь чащу на лошадях. Где было можно, шли пешком, осматривая каждую щель и каждую ямку, каждую лужу, каждую расщелину в поисках следов недавнего пребывания там людей. Каждый раз, когда ищущие натыкались на место, где земля или трава казалась потревоженной человеком, они как один замирали, надеясь, что не им придется обнаружить бездыханное тело подруги шерифа.

Дневной свет почти совсем исчез, но они этого не замечали, пока не поняли, что приходится сильнее вглядываться в тени, которых не было раньше, и при движении цепью труднее становится различить идущего рядом.

Еще через час стало ясно, что необходимо прервать поиски. Группы спасателей были бессильны продолжать работу в темноте. Им пришлось прекратить поиск и, разбив лагерь, ждать до рассвета. Джон Томас стоял у костра и смотрел, как оранжево-желтые языки пламени лижут дрова. У него щемило сердце. Он мог думать только о том, что отдал бы год своей жизни за возможность начать этот день сначала.

Она была в безопасности, пока ему не позвонили насчет тех угонщиков скота. После этого все смешалось, мысли путались, набегая друг на друга, пока он не почувствовал, что сейчас сойдет с ума. Он понимал, что этим Саманту не вернешь. Нужно сосредоточиться.

Но память упрямо возвращала его к тому, что он ей обещал. Провалиться его душе в преисподнюю! Он клялся умереть ради нее. Но не смог ничего сделать. Жизнь без Саманты потеряла смысл.

Некоторые из местных жителей ушли домой, пообещав вернуться утром, другие решили остаться на месте, где прервали поиски, желая побыстрее приступить к делу, когда снова взойдет солнце.

Отвергнув поочередно предложение перекусить, выпить кофе, поболтать, Джон Томас расстелил походный матрас в отдалении от всех остальных. Сидя на нем, он попытался восстановить в памяти все, что случилось с того момента, как он понял, что Саманта исчезла, до нынешней минуты. Но сколько бы он ни прокручивал эти мысли в голове, единственным указателем на то, где находится Сэм, оставался пучок травы, который он вытащил из-под старого черного пикапа Мэрили.

Как ни силился, шериф не мог найти ни одной характерной особенности в этом пучке, даже в той же ветке смородины, исколовшей его руки. Беспокойно ворочаясь на матрасе, он думал: где, в каком состоянии пытается сейчас уснуть Саманта?

«Господи, не дай мне найти ее слишком поздно!» В желудке у него заурчало. Но даже мысль о еде вызывала тошноту. Ему не нужна еда. Все, что ему нужно, — это Сэм.

Когда Джонни закрыл глаза, перед ним вновь всплыл пук травы и листьев, который он вытащил из-под того старого черного пикапа.

Ответ должен быть где-то в этой засохшей траве. Он был там, его просто не могло там не быть.

Инстинкт подтолкнул шерифа обратно к машине. Ему вдруг захотелось еще раз взглянуть на это вещественное доказательство. Лампочка багажника светила тускло, но давала достаточно света, чтобы он мог убедиться: трава и стебли лежат там, куда он их бросил.

— Что это ты рассматриваешь? — спросил один из пожилых жителей Коттона, проходя мимо, затем заглянул в багажник, и попытался вызвать улыбку на лице шерифа, пошутив:

— Нашел плантацию марихуаны? — И тихонько засмеялся собственной шутке. Джон Томас вздохнул и отступил от машины.

— Нет, просто пучок травы и всяких других растений, который я вытащил из-под старого грузовичка Мэрили.

Он бросил зелень в багажник и начал было закрывать крышку.

— Вижу, что вместе с травой ты заполучил и веточку ежевики, — сказал старик.

Джон Томас замер. Ежевики? Он думал, что это черная смородина. В этом была небольшая, но разница. Может, это и есть подсказка, ускользавшая от него раньше?

— Как правило, ежевика не растет в диком виде, как черная смородина, это так? — спросил он.

— Да. — Старик почесал голову и облокотился на машину, готовясь вспоминать прошлое. — Когда я был пацаном, у моей матери был огромный огород, где она выращивала овощи и ягоды на продажу. Там были два самых длинных ряда ежевики, которые ты когда-нибудь видел. Мы с младшим братом рвали эти ягоды круглый год. На пальцах, конечно, оставались следы, но мамины муссы были очень полезны для желудка.

Он потрепал шерифа по спине и побрел прочь, увидев, что того мало интересуют его рассказы.

Пульс Джона Томаса стучал громко и часто, мысли вихрем мчались в голове. Что конкретно это могло значить для его расследования? Фермы, выращивавшие ежевику на продажу, были разбросаны по всему Восточному Техасу. Но он не думал, что Клаудия отвезла Саманту на одну из них. Там всегда многолюдно. Единственное, что приходило на ум, — это заброшенная ферма и разросшиеся заросли ежевики, когда-то бывшие огородом.

Вслед за этой мыслью пришла другая. В большинстве заброшенных поселений можно было найти кусты и заросли, когда-то бывшие ухоженными садовыми растениями. Но на скольких фермах росла ежевика?

— Эй, Бад!

Старик остановился и обернулся.

— Ты, случайно, не знаешь, где в округе растет одичавшая ежевика?

Старик подумал и покачал головой.

— Я-то нет, а вот твой помощник Майк Лоулер может знать. Он же заядлый охотник. Он истоптал почти каждый квадратный сантиметр Восточного Техаса.

Джон Томас с грохотом захлопнул багажник. Лоулер был в другой поисковой партии, но ему вдруг нестерпимо захотелось увидеться со своим помощником.

— Скажи людям, что я скоро вернусь, — сказал Джон Томас подошедшему Монти.

Монти лишь раз взглянул на пустое выражение на бледном лице своего босса, затем взобрался на сиденье рядом с ним и начал застегивать ремень безопасности.

— Что это ты делаешь? — спросил Джон Томас.

— Еду с вами.

Шериф не стал возражать.

Спустя примерно полчаса он уже вел серьезный разговор с Майком Лоулером, склонившись над картой района, на которой Майк показывал места своих охотничьих экспедиций, совершенных за последние двадцать лет.

Несколько часов спустя Джон Томас притормозил у своего дома. Из-под крыльца выскочил Бандит, виляя хвостом и потявкивая от радости.

— Что нам здесь надо? — поинтересовался Монти.

— Немного поспим, а когда рассветет, захватим с собой собаку. У меня появилась одна идея. Она может сработать, а может и нет. Но в моем положении нельзя упускать ничего, даже подсознательных догадок.

Монти кивнул.

— Я лягу на кушетке.

— Если хочешь, можешь лечь на любую кровать, — грубовато предложил Джон Томас. — Я не могу спать ни на одной из них без… — Он с трудом сглотнул, не в силах закончить фразу.

— Мы найдем ее, шериф, — сказал Монти. — Вам нельзя терять надежду.

«Ты не понимаешь, мальчик, — подумал Джон Томас. — Надежда — это все, что у меня осталось».

Незаметно, пока Сэм не смотрела наверх, пришла ночь, принеся в глубокую шахту колодца пугающую кромешную тьму. Несмотря на мрак, прорезаемый лишь мерцающим светом звезд над головой, она чувствовала, что больна. Только лихорадка порождает галлюцинации блестящего света, которые начали мерещиться ей.

Она потерла колено и поморщилась, когда оно подалось под ее рукой, горячее на ощупь даже сквозь джинсы. Саманта едва сознавала реальность, впадая в забытье с пугающей периодичностью. Но каждый раз, приходя в себя, девушка понимала, что ее состояние ухудшается. Дважды ей казалось, что она слышит голос Джона Томаса. Каждый раз она кричала до хрипоты, но он не отвечал.

Понимание того, что ей видятся вещи и люди, которых нет на самом деле, испугало ее больше, чем сама нора, в которой она сидела. С каждой минутой Сэм ощущала себя все более больной, трясущейся и слабой.

Поднялся ветер, зашумевший в длинной траве наверху, отчего Сэм начало казаться, что что-то или кто-то находится рядом. Но каждый раз, когда она звала, ответом ей была тишина.

Горло Саманты саднило от постоянных криков, губы высохли и опухли, растрескавшись то ли от удара о землю, то ли от жажды.

Отчаявшись, она шлепнула ладонями по жиже, в которой сидела, и простонала:

— Что за идиотизм! Я умираю от жажды, находясь по колено в воде, от одного запаха которой меня тошнит!

Густая омерзительная субстанция, бывшая когда-то водой, видно, копилась здесь годами. Но Саманта давно уже перестала бояться, что кто-то или что-то составляет ей компанию. Даже змея не протянула бы долго в этом склепе. От этой мысли девушка вновь громко, страшно зарыдала; звуки, вырывавшиеся из горла, вскоре перешли в душераздирающий крик. Даже змея не выживет. Маленькое узкое облачко скользнуло по серпу месяца, ненадолго скрыв слабый лунный свет. Саманта вздрогнула, закрыла глаза и уронила лицо в ладони.

Через мгновение ее несчастья остались позади, так как она снова провалилась в мир галлюцинаций. Это спасло ее рассудок.

Ей виделось лицо матери, слышался голос мальчишки из детства, зовущий ее поторопиться, затем она почувствовала его руки, обнимающие ее, гладящие лицо… тело… как тогда, когда они занимались любовью.

Она шевельнулась в воде, пытаясь поудобнее устроить ноющую ногу и избавиться от пульсирующей боли за закрытыми веками, но это не помогло. Боль, вцепившаяся в тело, все росла, увлекая ее в благословенное лихорадочное забытье. Ночь прошла, и наступило утро, но Саманта этого не заметила. Она была без сознания.

Дезире Адонис вставила ключ в замок и повернула, улыбнувшись про себя громкому щелчку. Дверь открылась. Она сморщила нос. В квартире стоял затхлый запах, но она быстро избавится от него. Она снова дома — навсегда! Дезире повернула налево, захлопнув за собой дверь.

Бросив сумку на диван в груду беспорядочно валяющихся подушек, словно она только что вернулась из гимнастического зала, Дезире прошла на внутреннюю веранду, выходившую к бассейну. Дежурная лампа отражалась в воде, блестящие зайчики дрожали и ломались на слегка колышущейся поверхности. Женщина облокотилась о перила и, глядя в затемненный угол бассейна, представила Саманту Карлайл в глубине колодца. Посмотрев вверх на звезды, она глубоко вздохнула и пошла обратно в дом, едва заметно улыбаясь. Эта квартира была зарегистрирована на девичье имя Дезире. Иначе ее, как и остальное имущество, отобрали бы суды после смерти Донни. Но это не имело значения. До сегодняшнего дня деньги заботили ее меньше всего. Дезире прошла в спальню. Не включая свет, она сбросила одежду и мысленно отметила, что нужно будет выбросить ее вместе с остальным мусором, накопившимся в квартире. Ей не нужны напоминания о совершенных деяниях. Достаточно внутреннего удовлетворения. Наслаждаясь прохладой воздуха, овевавшего ее обнаженное тело, Дезире, не торопясь, прошла в ванную, зашла в душ и повернула краны. Вода брызнула сначала рывками, перемежаясь с воздушными пробками, образовавшимися в долго не работавших трубах, а затем полилась свежими и чистыми струями на ее лицо, волосы, кожу. Она сделала то, что хотела. Женщина, погубившая ее жизнь, была мертва. Или скоро будет. В этом Дезире была уверена. Теперь наступило время позаботиться о собственной жизни.

Эта мысль испугала ее. Что у нее осталось? Вся ее жизнь была заполнена Донни. После его смерти смыслом жизни стала месть. Сейчас, когда месть совершена, она поняла, что не знает, как жить дальше. Дезире вдруг почувствовала себя потерянной и опустошенной.

Страх погасил лихорадку возбуждения, которой она была охвачена на пути из Техаса в Калифорнию; ощущение успеха, переполнявшее ее, начало уступать место другим, глубинным чувствам. Она оперлась руками о стену, подставив лицо струям льющейся воды.

Внезапно она начала смеяться. Громкие, отрывистые взрывы истеричного хохота перемежались полузадушенными всхлипами. Дезире упала на колени и закрыла лицо ладонями, затем резко оторвала их от лица, когда воспоминания о том, что она сделала, переполнили ее.

Не выключив воду, она выскочила из душа и бросилась на кровать, не обращая внимания на то, что оставляет мокрые пятна на атласном покрывале.

— Смерть пришла к ней. Смерть пришла к ней, — пробормотала она и, перевернувшись на спину, слепо уставилась в потолок над кроватью, изрезанный тенями.

Поздним утром следующего дня Дезире сидела у трельяжа, нанося косметику на лицо перед выходом в город. Она сощурила глаза, наложив слой темно-розовой помады на верхнюю губу, затем, облизнув мизинец, провела им по краю полоски, подправляя очертания рта. Несколько минут спустя, завершив макияж, она уже надевала скромное, но модное летнее платье черного цвета. Как бы там ни было, а она все еще была в трауре.

Солнце едва успело подняться из-за горизонта, когда во двор перед домом Джона Томаса въехала машина. Залаял Бандит, но второе предупреждение было излишним, так как Джонни уже услышал шум двигателя.

Он провел ночь без сна, вновь перечитывая письма, полученные Самантой от @сталкера. Он искал намек, след, который они, возможно, упустили раньше. Обнаружить ничего не удалось, и мысль о том, что, когда он найдет Саманту, может оказаться слишком поздно, осталась с ним.

— Кто-то приехал, — сказал Монти, выходя из ванной с полотенцем в руках.

— Я слышал, — ответил Джон Томас. — Свежий кофе на кухне. Если хочешь, выпей. Я уезжаю через пять минут.

Монти поспешил выполнять приказ, в то время как шериф вышел встретить гостей.

— Шериф Найт?

Маленький щеголеватый мужчина в строгом синем костюме с профессиональной улыбкой на лице протянул руку.

— Я инспектор Уильямc из ФБР. Извините, что мы не смогли прибыть раньше. Насколько я понимаю, вещественные доказательства, те письма, что посылал похититель, находятся в вашем распоряжении и поиски уже развернуты. Может, посвятите меня в детали? После того как я ознакомлюсь с фактами, возможно, потребуется некоторая реорганизация действий.

Ни холодное, высокомерное выражение на лице собеседника, ни тот факт, что он предлагал изменить планы в разгар операции, не вывели Джона Томаса из равновесия. У него не было времени на честолюбивое выяснение отношений по поводу того, кто кем командует. Все его мысли были сосредоточены на прошедшей ночи, на том, что Саманта была где-то там, в темноте… в одиночестве… Может быть, страдая от боли.

— Я не думаю, что это похищение, — коротко бросил Джон Томас. — Кто-то преследовал Саманту Карлайл в Калифорнии, как охотник выслеживает дичь. Мы полагаем, что это женщина, известная нам под именем Клаудия Смит, которая последовала за нами, когда я перевез Саманту сюда. И стоило мне повернуться спиной, как она утащила ее у меня из-под носа, — закончил Джон Томас голосом, полным ярости. — Требования о выкупе не поступало, и не думаю, что поступит.

Прежде чем инспектор сумел ответить на его сообщение, Джон Томас закричал:

— Монти! Принеси мне письма Сэм! Быстро!

Мгновением позже Монти выскочил из двери, — прижимая письма к груди, ошарашенно вглядываясь расширившимися глазами в то, что происходило во дворе.

Джон Томас почти бросил письма в лицо агенту ФБР, свистнул Бандита и пошел прочь.

За годы службы в Бюро инспектор Уильяме встречался с недоверием, неприятием, даже отвращением со стороны полицейских на местах. Те часто считали, что он мешает им проводить расследование. А сейчас он впервые столкнулся с тем, что его требования были приняты без единого слова протеста. Но, хотя он держал в руках, казалось, единственные вещественные доказательства, у него было твердое ощущение, что от него просто отмахнулись. Еще никогда его не игнорировали так запросто. Ему это не понравилось.

— Стойте! — приказал он, видя, что Джон Томас отстегивает поводок от ошейника Бандита и сажает того на заднее сиденье патрульной машины. — Куда это вы собрались? Мы еще не провели совещание. Я хочу обсудить…

— У меня есть помощник, Майк Лоулер. Найдите его. Он с вами поговорит.

— Куда вы едете? — спросил Уильяме.

— Искать Саманту Карлайл, — ответил Джон Томас. По его мнению, говорить больше было не о чем.

Монти запрыгнул в машину, успев захлопнуть дверь за секунду до того, как та рванулась с места. Джон Томас выехал задним ходом со двора, оставив инспектора стоять с озадаченным лицом в его костюме-тройке. Все, что тот мог сделать, — это держать брошенные ему письма и громко клясть независимость техасцев.

Они проехали пару миль, и тут ожила автомобильная рация. Через ранний утренний воздух донесся голос Кэрол Энн. Монти, отметив рассеянное выражение на лице босса, ответил сам. Однако сообщение диспетчера они оба прослушали с одинаковым вниманием.

— Утром поступил звонок шерифу Найту. Ему следует увидеться с женщиной, живущей по адресу: Сансет, 1222, Коттон. Она сказала, что, возможно, обладает информацией, интересующей вас. Да, словесный портрет водителя «ягуара», который мы разослали вчера вечером, оказался пустышкой. Его остановили на границе штата, с нашей стороны от Далласа. Пассажирка, с которой он ехал, оказалась не Клаудией Смит, а всего лишь горничной, убиравшей комнаты в мотеле «Тексас Пиг».

Монти ухмыльнулся и прошептал в сторону шерифа так, чтобы его слова не попали в эфир:

— Теперь мы знаем, почему Рубин провел лишний день в Коттоне. Видимо, ему начали нравиться местные виды. — А в микрофон сказал: — Вас понял. Мы направляемся в Коттон. Конец связи.

Джон Томас включил мигалку и сирену и развернул машину на шоссе. Возвращение в Коттон вместо присоединения к поисковой группе, которую он покинул вчера вечером, было меньшим из двух зол.

Они с Лоулером обсуждали расположение ежевичных зарослей и охотничьих угодий, пока у него не начала разламываться голова. Единственный вывод, к которому они пришли, состоял в том, что надо брать Бандита и начинать обследовать ферму за фермой в тех заброшенных местах, где, как помнил Майк Лоулер, он видел ежевику. К несчастью, шансы на успех были невелики. Майк Лоулер сказал, что таких мест в округе довольно много.

Завывающая сирена заставила идущий впереди автомобиль прижаться к обочине, уступая дорогу. Теперь ему нужно было только чудо. Может быть, та дама в Коттоне сообщит хорошие новости. Любая информация лучше, чем ничего.

— С кем мы собираемся встретиться, босс? — спросил Монти.

— Если я правильно запомнил адрес, это жена баптистского священника. Надеюсь, она скажет больше, чем то, что они молились вчера вечером о пропавшей женщине.

Монти кивнул и на всякий случай еще раз проверил, хорошо ли пристегнут ремень безопасности. Пейзаж за окном слился в сплошную зеленую ленту.

— Если бы я не пошла на молельное собрание вчера вечером, я бы не узнала того, что заставило меня позвонить вам, — произнесла Аманда Пруитт, жестом приглашая шерифа и его помощника опуститься в кресла в своей гостиной.

— Да, мэм, — отозвался Джон Томас, зная, что заставить Аманду Пруитт говорить о деле будет весьма непросто. — Насчет вашего звонка. Можете вы сообщить нам что-нибудь об исчезновении Саманты Карлайл? — Он затаил дыхание, надеясь, несмотря ни на что, услышать что-нибудь дельное. Аманда его не разочаровала.

— Не хотите ли попробовать кофейный торт? Я только что вынула его из духовки. Преподобный отец просто без ума от моего кофейного торта.

Джон Томас качнул головой, заметив тоскливую мину на лице Монти, когда женщина внесла в комнату торт и поставила его сбоку на тумбочку на недоступном расстоянии от них.

— Вернемся к вашим новостям. — Джон Томас был настойчив.

Аманда Пруитт кивнула, возвращаясь в свое кресло.

— Как я говорила, пока я не пошла в церковь, я и знать не знала ничего о старом черном грузовике-пикапе.

«Пожалуйста, пусть это хоть что-то значит!» — взмолился Джон Томас и зажал кулаки между коленями, чтобы не поддаться соблазну попросту вытрясти из нее информацию.

— Герман Симмонс… Вы знаете Германа, его старший сын одного с вами возраста, так ведь, шериф? — Джон Томас кивнул и стиснул зубы, думая, что она никогда не доберется до сути.

— Как бы там ни было, Герман сказал мне, что полиция считает: тот, кто увез ее, мог ездить на старом черном пикапе, это так?

— Да, мэм, — ответил Джон Томас. — Мы так думаем. Пожалуйста, миссис Пруитт, почему бы вам не сказать мне: вы видели Саманту?

— Ну, когда я стояла в саду, поливая бегонии, я увидела старый черный грузовичок, проезжавший мимо. Это было примерно в десять — пол-одиннадцатого утра.

Сердце Джона Томаса подпрыгнуло. Время совпадало.

— И еще, — продолжала она, — я увидела блондинку за рулем. Я запомнила ее, потому что она издавала страшный шум. — Аманда Пруитт хихикнула. — Я имею в виду машину, не женщину. У нее не было глушителя, понимаете? А ведь законом запрещено ездить без глушителя, не так лк, шериф?

— Да, мэм, это так, — произнес он. — Так вы сказали — женщина за рулем была блондинкой? Она была одна?

— Нет, не одна. Но пассажира я рассмотреть почти не успела. Он буквально промелькнул у меня перед глазами, и все. Я знаю только, что у него были темные волосы. Это я могу сказать точно.

У Джона Томаса упало сердце. Он! Ему бы хотелось услышать совершенно другое.

— Вы уверены, что это был мужчина? — спросил он. Она прищурила глаза и задумалась.

— Ну, у них были опущены стекла. Водительница была вся в кудряшках. Их трепало на ветру. У второго волосы были стянуты назад. Не видно было, чтобы их трепало ветром.

Монти внезапно подпрыгнул в своем кресле.

— Шериф, помните, вчера утром вы послали меня за сменой одежды? Саманта тогда заплела волосы в косу. Длинную косу, до пояса. Издали любому может показаться, что волосы у нее короткие, совсем короткие, если не заметить косу.

С вновь пробудившейся надеждой Джон Томас продолжил расспросы.

— Миссис Пруитт, можете ли вы вспомнить еще хоть что-нибудь, что поможет нам? Хоть что-то. Пожалуйста, постарайтесь сосредоточиться. Это очень важно.

Она пожала плечами:

— Даже не знаю. Я бы не запомнила даже этого, если бы не видела эту машину дважды. Когда видишь одно и то же по нескольку раз, оно врезается в память, не так ли?

Ее утверждение чуть не выбросило Джона Томаса из кресла.

— Что вы имеете в виду, говоря «видела дважды»?!

— Нет, правда! — воскликнула Аманда Пруитт и испуганным жестом прижала руку к груди. — Грузовик проехал через Коттон, а менее чем полчаса спустя вернулся обратно. Одно я знаю точно: если пассажир не лежал на полу или что-то в этом роде, то, кроме водителя, там уже никого не было.

— Вы уверены? — Не в силах сдержать волнение, Джон Томас вскочил на ноги.

— Да, сэр. В таких случаях я не ошибаюсь. К тому же я все еще стояла в саду, поливая мои бегонии. Им требуется очень много воды в это время года, и я…

— Миссис Пруитт, мы крайне признательны за ваше сообщение, — прервал ее Джон Томас и бросился наружу. Монти бежал за ним по пятам.

— Пожалуйста, пожалуйста, — проговорила она, глядя, как они бегут по дорожке к полицейской машине. Она покачала головой и закрыла дверь, удовлетворенная тем, что исполнила свой гражданский долг.

— Что вы думаете? — спросил Монти, когда они выехали на северную дорогу из Коттона.

— Я думаю, нам просто повезло, — сказал Джон Томас. — Засекай время. Развалюха Мэрили больше восьмидесяти километров в час не выжимает. Если не увидим чего-нибудь раньше, скажи, когда пройдет десять минут.

— Вы правы! — воскликнул Монти. — Куда бы она ни отправилась с Самантой, ей нужно было остановиться, вытащить ее из машины, спрятать тело… — Его лицо побелело как полотно, когда до него дошло, что он только что сказал. — О Господи, босс, я не имел в виду…

— Не надо, — бросил Джон Томас. — Я сам передумал достаточно обо всем этом. — Его черты окаменели, глаза стали совсем темными, губы кривились, словно ощущая горечь слов, только что сорвавшихся с них. — Но этот вариант я сейчас не рассматриваю, пока нет. Почему-то мне кажется, что Сэм еще жива. Я не знаю, почему я так думаю. Может быть, это отторжение непоправимого, может быть, интуиция. Но я чувствую, что я знал бы, если бы ее не было в живых. Я не могу объяснить…

— И не надо, — тихо произнес Монти. — Я, возможно, лучше, чем кто-нибудь другой, понимаю вас.

— Итак, Клаудии нужно было определенное время, чтобы добраться туда, куда она отвезла Сэм, и вернуться обратно тем же путем. Саманта сидела в грузовике, когда они проезжали Коттон, что говорит о том, что она еще не подозревала, с кем едет. Зная Сэм, уверен, что она не сдалась без боя.

— Я засек время, — сказал Монти. — Езжайте.

На заднем сиденье заскулил Бандит, будто чувствуя тревогу хозяина.

Ведя машину, Джон Томас внимательно осматривал обочины в поиске какого-нибудь знака, указывавшего на то, что они здесь были. Но чем дальше они продвигались, тем большей становилась растерянность. Время истекало, и если…

Он ударил по тормозам, так что заднюю часть машины занесло на дороге, включил обратную передачу и начал съезжать на обочину.

— Что стряслось, босс? — спросил Монти. — У нас еще есть две минуты до расчетного времени.

— Смотри!

Джон Томас показал рукой, и Монти увидел старую узкую дорогу, уходящую от шоссе в луга и исчезающую за холмом. На заросшей обочине виднелись свежие следы колес, примявших траву.

— Чтоб мне провалиться! — воскликнул Монти, когда они свернули на дорогу. — Сдается мне, кого-то здорово занесло на траве. Он хорошенько ее пропахал, прежде чем снова попасть в колею.

Джон Томас прикусил губу и бросил солнечные очки на переднюю панель. Он хотел, чтобы ничто не мешало его зрению, даже малейшая тень между ним и утренним солнцем. Если осталась хоть малейшая возможность отыскать Сэм, он должен ею воспользоваться.