Дочери игрока - В глубине сердца

Он кивнул, оперся спиной на кухонный стол и скрестил руки на груди, не замечая, что стоит в позе судьи.

От этого Сэм занервничала еще сильнее, и в результате рассказ получился каким-то скомканным. Когда она закончила, лицо Джона Томаса стало еще более хмурым.

— Иди сюда, Саманта. Дай-ка я тебя обниму. — Он оказался прав — ей нужно было почувствовать тепло его рук. Сэм с радостью шагнула в его объятия и испытала облегчение, когда руки Джонни сомкнулись вокруг нее, испытала чувство защищенности. Но все же, когда Джонни заговорил, Саманта уловила колебание в его голосе.

— Признаюсь, звучит действительно странно, — произнес Джон Томас, не желая признаться, насколько ее слова поразили его. — Но, честно говоря, милая, это может означать что угодно.

— А как же его фраза о том, что ты только-только начал ему доверять? Что скажешь на это?

— Это правда. Я начал ему доверять. Любой работник, вплоть до диспетчера, должен заслужить подобное. Признаюсь, я уже какое-то время видел, что с ним что-то не в порядке, но никогда не связывал это с твоим преследователем.

Он почувствовал укол вины. Это была ложь. На самом деле он подозревал Монти. Но, черт побери, он теперь подозревал всех вновь прибывших, включая того незадачливого автолюбителя в мотеле «Тексас Пиг»

— Знаешь, что я тебе скажу, — произнес он. — Завтра утром я первым делом вызову Монти к себе. Он не уйдет до тех пор, пока я не удостоверюсь, что он рассказал мне всю правду.

Саманта вздохнула и слегка стукнула его кулачком по груди, после чего расслабилась в его руках.

— О'кей, Джонни. Я доверяю тебе. — Она подняла глаза, попытавшись улыбнуться сквозь слезы. — Я уже доверила тебе свою жизнь.

— Господи, — произнес он мягко, взяв ее лицо в ладони. Она задержала дыхание и слегка приоткрыла губы, предвкушая то, что, она знала, он может подарить ей.

Она ощутила тепло Джонни Томаса. И от его прикосновений загорелась желанием, которое передалось и ему.

Ночь опустилась неслышно, накрыв землю своими длинными темными крыльями. Все утонуло во тьме, за исключением пятен света от уличных фонарей, скрытых густыми высокими деревьями.

Окна на втором этаже были темными, словно очки на глазах слепого. Никто снаружи не мог увидеть, что творится внутри.

Потерявшие счет времени, сплетясь в объятиях, Джон Томас и его женщина медленно и размеренно занимались любовью. Страх уступил место страсти. Кроватные пружины ритмично поскрипывали, когда Саманта изгибалась под Джонни, уверенная в том, что если постарается, то этот момент и эти чувства будут длиться вечно. Но вот Саманту обдало волной жара, перед глазами вспыхнул ослепительный свет…

В темноте она на секунду увидела бугрившиеся узлы мускулов на руках Джонни, которые тот напрягал, стараясь не придавить ее. Его торс выгнулся вверх, а бедра, казалось, навечно слились с ее бедрами. Саманта застонала, почувствовав приближение кульминации, и бросила свое тело навстречу Джонни… Несколько секунд спустя они еще лежали, вздрагивая и не говоря ни слова, в объятиях друг друга. Саманта обхватила руками его шею и закрыла глаза. Но стоило ей сделать это, как перед ней появилось лицо Монти. Оно было сердитым и страдающим.

Незадолго до рассвета вдруг зазвонил телефон. Джон Томас застонал и перевернулся, успев схватить трубку, прежде чем второй звонок разбудил бы Саманту.

— Да. — Его голос со сна был низким и хрипловатым. Но в следующую секунду Джон Томас уже сидел на кровати, весь в напряжении, продолжая слушать. — Что ты сказал? Когда?

Саманту разбудил звук его голоса. Повернувшись, она внимательно вслушивалась в разговор, стараясь догадаться, что произошло. Долго гадать ей не пришлось.

— Сейчас выезжаю, — сказал он. — Вызови Лоулера. Уиллис уже на дежурстве, так? Хорошо. Пусть они встречают меня на месте.

Джон Томас повесил трубку, включил настольную лампу и одним плавным движением выпрыгнул из кровати.

— Черт побери, дорогая, — он ухмылялся во весь рот. — Кажется, эти ребята, что орудовали на ранчо Уоткинса, перехитрили сами себя.

— Как это? — спросила она, с восхищением глядя на него, рыскающего по комнате в поисках одежды и одновременно рассказывающего.

— Они решили, что самое хитрое — это совершить налет на то же самое место во второй раз. Но я оставил одного из своих людей патрулировать местность вокруг ранчо Уоткинса после пропажи первых пятидесяти голов скота. Воришки, должно быть, увидели фары патрульной машины, потому что с выгона свернули на другую дорогу и застряли в болоте. Уиллис только что звонил. Он запер их внутри их собственного трейлера вместе с четырнадцатью коровами Уоткинса и теперь ждет нас, чтобы отконвоировать их. — Застегивая ремень, Джонни скорчил такую физиономию, что Сэм не могла удержаться от смеха.

— Ты хочешь сказать, что они внутри трейлера вместе с украденными коровами?

— Угу, — отозвался он, натягивая второй сапог. — Пахнуть они, очевидно, будут ого-го как. Когда я свалился в хлеву Лема Маршала, навоз был сухой. А там он свеженький, горячий. Ты же знаешь, как коровы реагируют на перевозку. Они только и делают, что мочатся, делают лепешки и пускают ветры.

Саманта усмехнулась.

— Ну и кто же из вас будет сопровождать их в тюрьму? — Она представила, в каком состоянии будут полицейские машины, после того как в них провезут измазанных в навозе воришек.

— Только не я, — ответил он. — Знаешь, родная, мы ведь можем отвезти их в тюрьму прямо в трейлере, вместе с коровами. Коровы же считаются вещественным доказательством, правда?

— Ты ни капельки не изменился, Джонни Найт. Остался таким же сорвиголовой.

Ему было радостно слышать смех в ее голосе вместо отчаяния и паники.

— О, я могу быть и очень хорошим, когда надо, Сэм, — мягко произнес он, наклонился и поцеловал ее на прощание. — Помнишь сегодняшнюю ночь?

Еще долго после того, как эхо шагов Джонни затихло на лестнице, Саманта лежала, улыбаясь… и вспоминая.

Глава 12

Пять часов спустя стук в дверь заставил Сэм вздрогнуть. Запихнув остаток бисквита в рот, она бросилась открывать. И чуть не подавилась, пытаясь прожевать кусок, застрявший в горле.

В дверях стоял Монти со шляпой в руке, задумчиво глядя на нее.

— Босс послал меня за новой одеждой.

Саманта отступила, приглашая его войти. Переступив порог, тот одобрительно осмотрел помещение.

— Вы навели здесь настоящий уют, — улыбнулся он. — Да, чувствуется женская рука. Я живу в своей квартире гораздо дольше, чем вы оба, и все равно ощущение такое, словно я еще не распаковывал свои вещи.

Саманта знала, что рано или поздно ей придется снова встретиться с помощником шерифа. Как ни странно, она не ощутила напряженности.

— Почему ему потребовалась смена одежды? — спросила она. Монти ухмыльнулся, отчего стал выглядеть еще моложе, чем был на самом деле.

— Вытаскивать этих четырех воришек из трейлера, полного коров, оказалось весьма грязным делом. Один из них умудрился шлепнуться в самую гущу, и нам пришлось изрядно попотеть, чтобы вытянуть его оттуда и не дать ему задохнуться.

Саманта хихикнула.

— Представляю себе. И конечно, Джон Томас оказался в самой гуще событий, не так ли?

Монти согласно кивнул.

— Да, мэм. Зеленое дерьмо… — он вовремя спохватился и покраснел, после чего попытался придать своим словам больше пристойности, чтобы не оскорбить слух дамы. — Я хотел сказать, что свежий навоз попал на его джинсы и рубашку.

— Ему не следовало посылать тебя за чистой одеждой, он мог бы приехать за ней сам, — сказала она.

— О нет, мэм. Ему действительно нужна была смена одежды. Они отправили меня домой помыться. Получилось так, что виноват, чтоб мне провалиться, оказался я, вернее, тот тип, вывалявшийся в навозе. После этого у меня даже волосы оказались испачканы.

Подробности были излишни. Саманта взглянула на Монти, представив себе уморительную картину, и начала смеяться. Она хохотала так, что на глазах выступили слезы. Стоило ей взглянуть на смущенное выражение его лица, как она принималась хохотать снова, хотя думала, что больше уже не может. Видимо, в этом уголке Техаса стражи порядка и коровий навоз притягивались друг к другу с необъяснимой силой.

— О Боже! — простонала она, держась за бок. — Я пойду соберу его одежду, и спасибо тебе, что пришел после того, как принял ванну, а не раньше.

Монти ухмыльнулся. — Да, мэм. Вы, конечно, правы.

Она направилась в соседнюю комнату, но в дверях остановилась. Он выглядел таким усталым и потерянным, осознала она.

— Монти…

— Да, мэм. — Виноватое выражение появилось у него на лице. Саманта подумала: помощник шерифа ждет от нее вопросов о том, что она услышала у телефонной будки. Но она удивила не только его, но и себя.

— Я хотела сказать, поскольку Джон Томас не приедет, чтобы перекусить, возьмись за дело и прикончи оставшиеся бисквиты. Есть свежий кофе. Чистые чашки в сушилке. В холодильнике масло и джем. Достань сам. Мне потребуется какое-то время, чтобы собрать его одежду и погладить рубашку.

— Да, мэм, — промямлил Монти. — Спасибо.

— Всегда пожалуйста, Монти, — отозвалась она. — И прекрати называть меня «мэм». Зови Самантой, или Сэм, или «эй ты». Кем угодно, только не «мэм».

— Понял вас, — ответил Монти и двинулся на кухню.

Когда несколько минут спустя она вернулась, Монти успел расправиться с оставшимися бисквитами, помыть грязные тарелки и убрать масло и джем обратно в холодильник.

— Все готово, — произнесла она, протягивая ему джинсы и чистую рубашку для Джона Томаса, и только тут заметила, как аккуратно он прибрал все после себя.

— Из тебя получится неплохая домохозяйка. Если по случаю будешь здесь вечером, заходи поужинать вместе со мной и шерифом. Я все приготовлю, если ты потом помоешь тарелки.

Он усмехнулся.

— Звучит многообещающе, но я пока не знаю, — ответил он. — В здешних местах никого да не знаешь, что может случиться. Спасибо за бисквиты и за одежду.

Она проводила Монти к двери, посмотрела, как он сбегает вниз по лестнице, и вдруг оказалась лицом к лицу с Клаудией, открывшей в этот момент дверь напротив.

— Привет! — поздоровалась Клаудия. — Никак не можешь отойти от впечатлений вчерашнего полета? — спросила та.

Саманте потребовалось какое-то время, чтобы сообразить: Клаудия говорит о ее вчерашнем приключении, которое чуть не завершилось сломанной шеей.

— Благодаря тебе все в порядке, — ответила она.

Клаудия кивнула. Наступило неловкое молчание, но вдруг Сэм усмехнулась, словно в голову ей пришла великолепная мысль.

— Слушай, а что ты делаешь сегодня вечером? — спросила Клаудия. Саманта пожала плечами.

— Как обычно, ничего особенно, а что?

— У меня сегодня выходной, — сообщила Клаудия. — Я собираюсь в Нью-Саммерфилд купить себе новое платье. Наконец-то я скопила достаточно денег на автобусный билет домой, но не хочу появляться перед родными как собака с поджатым хвостом. Образно говоря, конечно. — Она подняла брови и провела пальцем по накрашенным губам. — Может, поедешь со мной? Я знаю, что ты редко выбираешься в город.

Саманта не ответила. Ее несколько удивило это приглашение, а также то, что Клаудия знает о ней так много. Пока она думала над этим, та ответила на ее невысказанный вопрос.

— Я очень чутко сплю, — сказала Клаудия. — Порой я слышу, как ты ходишь по квартире. Мне это вовсе не мешает. Я просто слышу и все. К тому же обычно я возвращаюсь с работы и сразу падаю в постель.

Саманта вздохнула. Кажется, ее проблемы известны всем и каждому.

— Я не уверена насчет покупок, — сказала Саманта. — Если тебе еще не известно, то должна сказать: появляться на людях в моей компании может быть опасно. Ты, наверное, еще не слышала, что кто-то хочет моей смерти.

— Бог ты мой! — Глаза Клаудии расширились, и ее крупный накрашенный рот превратился в идеальной формы букву «О». — Мне приходилось попадать в гораздо худшие переделки, и смотри — я перед тобой, живая и здоровая. Если хочешь, поехали. У меня к тому же черный пояс по карате.

Саманта засмеялась. Она просто не могла представить себе эти светлые кудряшки, смешливое лицо в сочетании с кимоно каратиста.

— Это правда! — воскликнула Клаудия, упирая руки в бедра. — Ну что, едем или как?

Саманту обуял дух противоречия. Она так устала быть мишенью, убегающей жертвой. И хотя она знала, что Джон Томас ответит ей отказом, мысль о том, что он ничего не сможет поделать перед свершившимся фактом, подбодрила ее.

— Дай мне только переодеться, — попросила она.

Клаудия закрыла свою дверь и прошла за Самантой в ее квартиру.

— Да тебе не стоит и переодеваться, — заметила она, бросив взгляд на теннисные кроссовки, голубые джинсы и бледно-желтую блузку, составлявшие наряд Саманты. — Ты и так выглядишь отлично.

Саманта оглядела себя и пожала плечами:

— Если ты так считаешь — что ж. Я только напишу записку Джонни.

Клаудия кивнула. Пока Саманта сочиняла записку, она положила свою сумочку на стол и начала прохаживаться по квартире, внимательно осматриваясь, но стараясь ни к чему не прикасаться.

— В этом доме все комнаты выглядят одинаково, правда? — бросила она.

Саманта что-то пробурчала себе под нос, соглашаясь. Она все еще раздумывала над тем, как сообщить Джонни о том, что она собирается сделать, да еще так, чтобы это выглядело неплохой идеей.

Клаудия передернула плечами и продолжила свой осмотр. Но когда она подошла к открытой двери спальни, отсутствующее выражение слетело с ее лица.

Если бы Саманта видела лицо официантки в этот момент, она, возможно, раздумала бы ехать с ней в Нью-Саммерфилд. Но она ничего не заметила, а когда закончила послание Джону Томасу, Клаудия успела взять себя в руки и снова улыбалась.

— О'кей, — подытожила Саманта. — Я готова. Мы ведь ненадолго, не правда ли?

— Конечно, нет. Мне еще надо собрать вещи и успеть на автобус. Я ведь уезжаю домой.

Они уже направились к двери, как вдруг Клаудия резко развернулась.

— Моя сумочка! — воскликнула она и бросилась к столу, на котором ее оставила. Она схватилась за ремешок, но сумка распахнулась и ее содержимое вывалилось на пол.

— Дьявол! — выругалась она, посмотрев на Саманту, стоявшую у двери. — Хорошо, что я не роняю так все у Мэрили, а то бы она сразу выставила меня за дверь.

— Помочь? — спросила Саманта.

— Нет, я соберу сама, — ответила та и начала запихивать все подряд в сумочку.

Саманта рассеянно следила за ней с лестничной площадки и не заметила, как Клаудия схватила ее записку Джону Томасу и засунула в сумочку вместе с остальными вещами.

— Ну, пошли, — произнесла Клаудия, захлопывая за собой дверь. — Запри ее. Осторожность не помешает.

Саманта заперла дверь, и мгновением позже они уже были на улице. Девушка с сомнением оглядела старый черный пикап, на котором ездила Клаудия, подозревая, что на такой рухляди опасно просто выехать на улицу, не говоря уж о том, чтобы совершить поездку за покупками в другой город.

— Хочешь, я возьму свою машину?

— Ни за что, — ответила Клаудия. — Это моя поездка. Я трачу свой бензин. Залезай, мы теряем время.

Саманта пожала плечами и подчинилась. Залезая на пыльное сиденье, она вдруг поймала себя на мысли, что ищет приличный предлог, чтобы отказаться. Но, подсознательно опасаясь того, что скажет Джон Томас, она все же никак не могла найти правдоподобной причины для отказа. К тому же ей действительно требовалось купить кое-какие вещи, которые нельзя было достать в Раске.

Подняв облако пыли, машина выехала со двора.

— Да уж, шериф, веселенькая у вас выдалась неделька, — произнес знакомый полицейский, запирая последнего из пойманных с поличным воров в тюремную машину для перевозки в центральную тюрьму графства. — Ваш диспетчер рассказал мне, что вам пришлось усмирять буйнопомешанного один на один, как во времена Дикого Запада, а теперь вот эти… Но, ей-богу, — он отступил назад, запирая дверь фургона, и в отвращении сморщил нос, — вы, по крайней мере, могли бы окатить их из шланга, прежде чем сажать в камеру.

Джон Томас расплылся в ухмылке.

— Мы так и сделали. Если бы ты их видел, а еще лучше понюхал перед этим!

Полицейский усмехнулся и покачал головой. — Счастливо оставаться, — махнул он рукой на прощание.

Джон Томас смотрел фургону вслед, пока красные габаритные огни не исчезли из виду, затем пошел к своей машине. Он собирался проверить, как там Сэм.

— Шериф! К телефону! — крикнула Кэрол Энн. Развернувшись на полпути, он вернулся в кабинет и поднял трубку.

— Шериф Найт.

— А. Привет, ковбой, как дела? — раздался голос Майка Пуласки.

— Пуласки?

— Он самый, — откликнулся тот, не в силах скрыть оживления в голосе. — У меня для тебя есть кое-какие новости. Возможно, это не ахти что, но, несомненно, новый след.

Джон Томас выпрямился. Хорошие новости ему могут пригодиться. — Давай выкладывай.

— Кажется, последней, кого видели около квартиры мисс Карлайл перед взрывом, была уборщица.

Джон Томас вздохнул. От такой новости толку мало. Пуласки усмехнулся. Он услышал его вздох.

— Не бросай трубку, дай мне закончить, — попросил он. — Дай рассказать до конца. Дело в том, что в доме, где расположена квартира Саманты, живут люди среднего и невысокого достатка. Мы опросили всех до единого. Никто в тот день и даже в другие дни не нанимал приходящую уборщицу. Единственная, кого мы не сумели опросить, — это Саманта Карлайл. Я рассудил, что женщина, которая боится даже собственной тени, вряд ли станет нанимать незнакомого человека, чтобы тот приходил к ней в дом.

Лицо Джона Томаса потемнело.

— Ты хочешь сказать, что есть вероятность того, что наш убийца может оказаться женщиной?

— А ты как считаешь?

— Черт!

Пуласки ухмыльнулся.

— Вот и я так думаю.

— Спасибо за информацию, — поблагодарил Джон Томас. — Мне надо сделать кое-что важное, не терпящее отлагательства. Если узнаешь что-нибудь еще, дай знать. И еще, Пуласки… спасибо.

Пуласки снова ухмыльнулся.

— Не стоит благодарности. К тому же я перед ней в долгу. Надеюсь, что оказался полезным.

— Я тоже надеюсь, дружище. Я тоже, — задумчиво проговорил Джон Томас и повесил; трубку. Но тут же схватил ее опять и набрал номер своей квартиры. Послышались длинные гудки. Никто не отвечал.

— Вот черт! — выругался он и посмотрел на часы. Время приближалось к полудню. Саманта, наверное, выехала из Раска за покупками или пошла куда-нибудь перекусить. Она ненавидела есть в одиночестве и скорее всего решила, что сегодня он будет занят.

На всякий случай надо будет заехать к ней по пути на ферму. Ему почему-то захотелось еще разок просмотреть послания убийцы, которые получала Саманта.

Джону Томасу не потребовалось много времени, чтобы добраться до квартиры. Его джип стоял на своем месте: там же, где был, когда он уходил на работу. Или Сэм ушла в город пешком, или спит у себя наверху. Будить ее — только задерживаться.

Срочность ситуации заставила его изменить свое мнение насчет захода в квартиру. Нельзя больше терять времени.

Но когда Джон Томас доехал до фермы, пустая тишина старого дома подействовала на него удручающе. Достав письма и пленки, он почувствовал себя еще хуже. Он начал перечитывать письма под новым углом зрения и понял, что они с таким же успехом могли быть написаны женщиной. Он удивился, как же это не пришло ему в голову раньше. Ни одно из писем не содержало сексуальных угроз или оскорблений в адрес Саманты Карлайл. Но каждое из них источало яд и ненависть. Именно таким образом действовала бы мстящая женщина, в таком же духе была написана и фраза об очищении души через смерть.

При мысли о том, что Сэм может умереть, Джонни подбросило на месте. Он потянулся к телефону. Но, как и прежде, в квартире никто не отвечал, хотя было уже поздно. Все еще вслушиваясь в гудки в трубке, он вдруг, к собственному стыду, вспомнил, что среди тех, кого они проверили в Коттоне и Раске, не было ни одной женщины. Честно говоря, он даже не знал, сколько женщин приехало в город за последнее время.

Не в силах больше выносить унылую пульсацию гудков, он в сердцах бросил трубку на рычаг.

— Проклятие, где же ты, Сэм, черт побери? — Он выбежал из дома, оставив письма лежать на столе. Эта новая информация несла большую опасность для Саманты. Она должна об этом узнать, и узнать немедленно.

Когда Джонни подъехал к графскому дому, его джип по-прежнему стоял на месте. Но, войдя в квартиру, Джонни не обнаружил там Саманты. Мало того, что шериф нервничал, нервозность еще подгоняла его всю дорогу до графского дома: в Джоне Томасе начал закипать гнев.

— Что за дьявольщина! Где же она может быть? — пробормотал он, затем бросился вниз по лестнице так быстро, как только мог. Добежав до машины, он одновременно завел двигатель и схватился за рацию. Когда же ему сообщили, что Саманта не звонила в участок и не сообщала, где находится, тревога шерифа усилилась. Он еще не успел прийти ни к какому определенному решению, когда увидел подъезжающего Монти.

— Ко мне, в машину! — крикнул Джон Томас. — Нам надо найти Саманту… и откровенно поговорить.

Монти старался не хмуриться, когда забирался в машину шерифа.

Он ждал этого с того момента, когда Саманта случайно подслушала его разговор. Глубоко вздохнув, молодой человек замер в ожидании.

— Ты видел ее сегодня после обеда?

Монти озадаченно посмотрел на босса. Он ожидал совсем другого вопроса.

— Н-нет, сэр, — ответил он. — После того как забрал вашу одежду — нет. Я весь день провел в своем кабинете, оформляя бумаги по утреннему аресту.

Джону Томасу стало нехорошо.

— Дьявол, я должен найти ее. Звонил Пуласки. Он сказал, что существует значительная вероятность того, что убийца — женщина.

— Что вы говорите?! Но это значит, что все, кого мы…

— Правильно! Мы с тобой лаяли не на то дерево. А теперь, помощник, помогай мне искать Саманту и по ходу дела начинай рассказывать. Я вижу, что у тебя есть проблемы. И хотя я понимаю, что мужчина должен тушить пожар в душе самостоятельно, иногда это не лучший выход! Огонь может вырваться наружу и сжечь всех и вся вокруг.

Монти откинулся на сиденье, снял шляпу и рассеянно провел пальцем по ее полям. Наступило время объясниться.

— Я приехал сюда под надуманным предлогом. — При виде озадаченного выражения на лице шерифа он вздохнул. Монти знал, что будет трудно. — Простите, — прошептал он. — Мой дедушка договорился о моем переводе сюда, потому что мне надо было работать поближе к Луизиане.

Для Джона Томаса все это оказалось полной неожиданностью.

— О чем ты говоришь? При чем здесь Луизиана, и кто, черт побери, твой дедушка?

— Уиллер Джо Тернер, — ответил Монти, ожидая неизбежного взрыва. Он не ошибся.

— Скрипучий Тернер?! Этот старый техасский рейнджер — твой дед?

Монти кивнул.

— Я не хотел, чтобы на ваше мнение обо мне давил тот факт, что я связан родственными узами с таким, как бы сказать, ну…

— Легендарным человеком, — закончил за него Джон Томас. — Его имя, черт возьми, стало нарицательным. Но к нашему делу это не относится. Я никогда не сужу о человеке по тому, какова его семья. Я бы, например, очень не хотел, чтобы обо мне кто-нибудь судил подобным образом. Мой отец умер в тюрьме.

Монти постарался не показать своего потрясения. Судя по гримасе на лице шерифа, это ему удалось весьма плохо. Джон Томас пожал плечами.

— Почти все в округе знают об этом, так что гордиться мне нечем. Он был жалкий сукин сын, и я всю свою жизнь искупаю его грехи. Ну а теперь говори, что тебя гложет. Я не верю, чтобы тебя до такой степени волновало, что я узнаю о твоем родстве со Скрипучим Тернером.

Монти сглотнул комок, застрявший в горле, и закрыл глаза. Даже теперь ему все еще было больно говорить об этом вслух. Из бумажника он достал фотографию, нежно провел по ней пальцами, словно стирая пыль, и передал шерифу.

Машина вильнула в сторону, поскольку Джон Томас на секунду потерял над ней контроль. Взглянув на фотографию, он тихо присвистнул, не в силах скрыть удивления.

— Надо же! Как похожа на Сэм. Такие же длинные темные волосы. — Он бросил быстрый взгляд на дорогу впереди и вновь посмотрел на карточку, на этот раз более внимательно. — И глаза тоже голубые. — Он вернул фото Монти. — Как ее зовут?

— Мелисса, но все звали ее Лиза. Она моя невеста.

— Поздравляю, приятель! Но почему ты о ней раньше никогда не упоминал?

Монти положил фотографию обратно в бумажник, задержавшись в последний раз взглядом на голубоглазой девушке, закрыл его и убрал в карман.

— Полтора года назад ее сбила машина. С тех пор она находится в реанимационном центре в Луизиане в состоянии комы и без надежд на выздоровление.

— Бог ты мой, — тихо произнес Джон Томас, свернул на обочину и остановил машину. Он не мог себе представить такого. Ужасно видеть, как гаснет жизнь в любимом человеке. И тут он догадался.

— Вот где ты проводишь свое свободное время.

— Да, сэр. А в тот день, когда я был таким… причина, по которой я был…

Он провел рукой по лицу и почувствовал слезы на щеках. Почему-то это его больше не смущало. Как ни странно, но, рассказав все, он почувствовал, что боль чуть утихла.

— Когда я приехал в больницу в тот день, ее родители сказали мне, что приняли решение снять ее с поддерживающих жизнь аппаратов. — Прошла еще одна долгая безмолвная минута, прежде чем он смог завершить свой рассказ. Произнеся последнюю фразу, Монти обмяк на сиденье, словно из него выпустили воздух. — Они думают, что ей осталось недолго жить.

Джон Томас постарался не слышать тяжелого плача, не видеть слез, текущих по лицу молодого человека. Все, что он мог для него сделать, — это дать побыть немного в одиночестве, хотя и понимал, что этого недостаточно. Он ободряюще хлопнул своего помощника по плечу, чувствуя, что никакие слова не принесут парню утешения. Но теперь он был абсолютно убежден, что его недоверие к Монтгомери Тернеру было безосновательным.

— Что ты собираешься делать? — спросил он наконец.

— Полагаю, ждать, пока она не умрет, — вымученно ответил Монти, отвернулся и смотрел в окно до тех пор, пока не совладал с собой.

Джон Томас не сказал на это ничего. У него не было слов, которые могли бы снять тяжесть с души Монти. Он завел машину.

— Поехали искать Сэм, — сказал он. Они ездили по улицам Раска больше часа, заглядывая в каждый магазинчик, задавая одни и те же вопросы. Их беспокойство росло. Никто ничего не знал, и когда они вернулись к квартире, даже Монти начал волноваться.

— Она не оставила вам записки? — спросил он.

— Я не заметил, — произнес Джон Томас. Внезапно его лицо прояснилось. — Но я не очень внимательно искал. Может быть, она и написала. Давай зайдем, посмотрим.

— Согласен, — сказал Монти, и они выбрались из машины. — Кажется, Клаудия теперь работает не в ночную, а в дневную смену.

Джон Томас взглянул на пустующее место в конце парковки, удивленный, что сам не заметил этого.

Старый черный пикап, на котором ездила официантка, отсутствовал.

На его былое присутствие здесь указывало лишь масляное пятно на земле.

Какое-то время он смотрел на него, пытаясь понять, отчего вдруг вид этого пятна кажется ему столь важным. Но отсутствие Саманты в тот момент заботило его больше, и, отмахнувшись от неясных воспоминаний, шериф прошел к дому.

Их надежды не оправдались. Тщательный осмотр квартиры не дал результатов. Никакого следа записки.

— Здесь ничего, кроме тюбика помады, — сказал Монти, поднимая его из-под дивана в гостиной. Джон Томас уставился на маленький предмет, который положил ему в руку Монти. Блестящий цилиндрик был ярко-красного цвета с серебряными полосками и не походил на те, которыми пользовалась Саманта. Он снял крышку и вывернул столбик помады, стараясь сообразить, почему помада цвета пожарной машины валялась на полу его квартиры, хотя утром ее здесь еще не было. К тому же Саманта обычно была очень аккуратна.

— Это ее? — спросил Монти. Шериф отрицательно покачал головой.

— Она не пользуется таким цветом. Он слишком… — Джон Томас запнулся, подбирая слова. Монти взглянул повнимательнее.

— Знаете, похоже на то, чем мажется Клаудия. У нее рот всегда выглядит так, будто кто-то только что врезал в него кулаком. Ну, весь красный, вспухший и перекошенный.

Только теперь подсознательное ощущение подтолкнуло Джонни, и в памяти всплыла погоня за убийцей в лесу. И все его разочарование, когда он не нашел ничего, кроме широкого масляного пятна на дороге, где до этого стояла машина.

— О дьявол! — Он бросился через коридор и замолотил кулаками в дверь Клаудии.

— Босс, вы сошли с ума! Что вы делаете? — Не успел Джон Томас ему ответить, как дверь под его ударами распахнулась.

— Судя по всему, она уехала, — сказал Монти.

— Я так не думаю, — ответил Джон Томас. — Но, видит Бог, хотелось бы мне надеяться, что ты прав.

Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, он побежал вниз по лестнице. Монти следовал за ним по пятам. У края тротуара он внезапно остановился и начал напряженно вглядываться в то место, где обычно оставляла свою машину Клаудия. Темное масляное пятно четко выделялось на земле.

— Колымага здорово протекает, правда? — сказал Монти, и вдруг странное выражение появилось у него на лице. — Послушайте, босс, в тот день, когда вы шли по следу взломщика, который пытался проникнуть в ваш дом, вы сказали, что его грузовик протекает, как…

Он не закончил. Одного взгляда на лицо Джона Томаса было достаточно.

— Ох черт! — воскликнул Монти. — Уж не думаете ли вы?..

— Садись в машину. Мы едем в кафе Мэрили. Я что-то вдруг проголодался, но утолит мой голод отнюдь не пища. Я хочу поговорить с Клаудией. Ей придется рассказать мне подробно, где она жила и чем занималась в последние месяцы своей жизни.

Несколько минут спустя они уже въезжали на стоянку перед кафе Мэрили. У Монти вырвался шумный вздох облегчения. Старый черный пикап стоял за кафе, на своем обычном месте.