Паркер демонстрировал картину за картиной; Уимзи бегло оглядывал каждую и брался за следующую.
      - Перед нами, - произнес Уимзи, вертя в руках палитру и кисть, подобранные минутой раньше, - полотна полнейшей бездарности, которая, тем не менее, пытается подражать манере весьма передовой школы. Кстати, ты, конечно, заметил, что в течение последних нескольких дней мисс Дорланд рисовала - а потом вдруг все бросила, преисполнившись внезапного отвращения к живописи. Палитра вся в краске, а кисти так и остались стоять в скипидаре, причем вот-вот окончательно испортятся: кончики-то уже изогнулись. Пожалуй, это наводит на определенные мысли. Я... Одну минуточку! Покажи-ка мне эту картину еще раз!
      Паркер выставил вперед портрет косоглазого мужчины с болезненной желтоватой кожей; об этом полотне детектив уже поминал.
      - Поставь-ка на мольберт. Очень, очень любопытно. Видишь ли, все прочие картины - лишь плод подражания чужому искусству, в то время как эта - попытка подражать природе. Почему? Картина весьма скверная, но ведь предназначалась же для кого-то! И над ней немало поработали. Что же вдохновляло мисс Дорланд?
      - Ну, уж никак не красота этого типа!
      - Нет? Но ведь должна же быть какая-то причина! Вот Данте - ты, должно быть, помнишь, - однажды нарисовал ангела. Знаешь этот лимерик насчет старика из Хартума?
      - А что он сделал?
      - Держал у себя в комнате двух паршивых овец. По его словам, овцы напоминали ему покойных друзей; только сам он уже позабыл, кого именно.
      - Если этот портрет напоминает тебе кого-то знакомого, то невысокого мнения я о твоих приятелях. В жизни не видал более мерзкой рожи.
      - Да, не красавец. Но, сдается мне, это зловещее косоглазие возникает только за счет скверной техники. Если не умеешь рисовать, очень трудно добиться, чтобы глаза смотрели в одну точку. Ну-ка, Чарльз, прикрой один глаз - да не себе, а портрету.
      Паркер повиновался.
      Уимзи присмотрелся повнимательнее - и покачал головой.
      - Нет, ничего не приходит в голову, - сказал он. - Возможно, я его вообще не имею чести знать. Впрочем, кто бы он ни был, эта комната наверняка тебе кое о чем порассказала.
      - Здешняя обстановка наводит меня на мысль, - отозвался Паркер, - что девушка очень интересовалась криминалистикой и химией, - и в данных обстоятельствах это сочетание не удивляет.
      Уимзи вскинул глаза.
      - Хотел бы я уметь думать так, как ты.
      - А что думаешь ты сам? - нетерпеливо потребовал Паркер.
      - Увы, - вздохнул Уимзи. - Сегодня утром я рассказал тебе про Джорджа, поскольку стеклянный пузырек - это факт, а утаивать факты непозволительно. Но вот мысли свои я тебе сообщать не обязан.
      - Так значит, ты считаешь, что Анна Дорланд преступления не совершала?
      - Насчет этого ничего не могу сказать, Чарльз. Я пришел сюда в надежде, что комната подскажет мне то же, что и тебе. Но - увы! Я увидел нечто совсем другое. Увидел именно то, чего ожидал все это время.
      - Ну, так о чем же ты подумал? Ежели хоть на пенни ума прибавилось, может, поделишься? - поддразнил Паркер, отчаянно пытаясь удержаться на шутливой ноте.
      - И за тридцать серебренников не поделюсь, - мрачно заверил его светлость.
      Не говоря ни слова, Паркер принялся собирать картины.
      Глава XIX.
      Игра с "болваном".
      - Не хотите пойти со мной к этой Армстронг?
      - Почему бы нет? - ответил Уимзи. - Никогда не знаешь, где что выплывет.
      Сестра Армстронг работала в дорогой частной клинике на Грейт-Уимпоул-Стрит. Ее еще не успели допросить, так как медсестра лишь накануне вечером вернулась из поездки по Италии, куда сопровождала очередную подопечную. Она оказалась крупной невозмутимой женщиной приятной внешности, чем-то похожей на Венеру Милосскую. На вопросы Паркера она отвечала бодрым и ровным тоном, как будто речь шла о бандажах или температуре.
      - Да, констебль, я прекрасно помню визит старого джентльмена.
      Паркер терпеть не мог, когда его называли констеблем. Однако детектив не может позволить себе раздражаться из-за мелочей.
      - Мисс Дорланд присутствовала при разговоре между вашей пациенткой и ее братом?
      - Очень недолго. Она поздоровалась со старым джентльменом, провела его к кровати, а когда увидела, что они удобно устроились, вышла из комнаты.
      - Что вы имеете в виду под "удобно устроились"?
      - Ну, моя пациентка назвала старого джентльмена по имени, и он ей ответил, а потом взял ее за руку и сказал: "Прости, Фелисити, мне так жаль" или что-то в этом роде, а она ответила: "Нечего тут прощать, не терзай себя, Артур", и он прослезился, бедняга. Потом он сел на стул у кровати и мисс Дорланд вышла.
      - Они не обсуждали завещание?
      - Не в присутствии мисс Дорланд, если вас интересует именно это.
      - Предположим, кто-то подслушивал под дверью. Мог он услышать, о чем шла речь?
      - Исключено. Больная была очень слаба и говорила крайне тихо. Я сама с трудом могла расслышать ее слова.
      - А где были Вы?
      - Ну, я вышла, потому что мне показалось, им хочется побыть наедине. Но я сидела у себя в комнате и наблюдала за ними через открытую дверь. Понимаете, она была так больна, а старый джентльмен выглядел совсем немощным, так что мне не хотелось оставлять их без присмотра. Знаете, в нашей работе часто приходится видеть и слышать такое, о чем не стоит распространяться.
      - Разумеется, сестра, я уверен, что вы поступили совершенно правильно. А когда мисс Дорланд принесла бренди, генералу было совсем худо?
      - Да, у него приключился ужасный приступ. Я усадила пациента в большое кресло и поддерживала в согнутом положении, пока спазм не прошел. Он попросил свое лекарство, и я принесла его. Нет, не капли, это был амилнитрит, его нюхают. Потом я позвонила и послала служанку за бренди.
      - Вы уверены, что кроме амилнитрита у него ничего при себе не было?
      - Совершенно уверена, больше ничего. Леди Дормер делали инъекции стрихнина для поддержания сердечной деятельности; кроме того, мы применяли кислород. Но, разумеется, мы не стали бы давать ничего из этого ее брату.
      Сиделка улыбнулась снисходительной улыбкой человека, знающего свое дело.
      - Итак, вы говорите, что леди Дормер пользовали то одним, то другим средством. Не было ли в пределах досягаемости генерала Фентимана каких-либо лекарств, которые он мог бы принять по ошибке?
      - Разумеется, нет.
      - Ни капель, ни таблеток, ничего в этом роде?
      - Нет, конечно. Все лекарства хранились в моей комнате.
      - Ни на столике у изголовья кровати, ни на каминной полке?
      - У кровати стоял стакан раствора листерина для полоскания рта. Это все.
      - Да, листерин не содержит дигиталина... ну разумеется, нет. Хорошо, а кто принес бренди?
      - Горничная пошла за ним к миссис Митчэм. Разумеется, мне бы следовало держать немного при себе, но больную от него тошнило. Знаете, некоторые не терпят в доме алкоголя.
      - Горничная принесла бренди прямо вам?
      - Нет, она зашла оповестить мисс Дорланд. Конечно, ей бы надо было сразу принести бренди, а потом уже идти за мисс Дорланд, но вы, верно, и без меня знаете: эти девицы не любят лишних хлопот.
      - Мисс Дорланд сразу же принесла?.. - начал было Паркер, но сестра Армстронг перебила его.
      - Если вы думаете, что это она добавила дигиталин в бренди, то выкиньте это из головы, констебль. Если бы пациент принял такую огромную дозу в половине пятого, ему бы сделалось худо гораздо раньше.
      - Похоже, вы неплохо осведомлены, сестра.
      - О да. Естественно, я заинтересована в этом деле, ведь леди Дормер была моей пациенткой и.... ну, вы понимаете.
      - Разумеется. Но тем не менее, ответьте: мисс Дорланд сразу же принесла бренди вам?
      - Думаю, да. Я услышала шаги Нелли в коридоре и выглянула, чтобы позвать ее, но когда я открыла дверь, мисс Дорланд уже выходила из студии со стаканом в руках.
      - А где была Нелли?
      - Она дошла до конца коридора и спустилась вниз по лестнице, к телефону.
      - В таком случае, мисс Дорланд оставалась одна с бренди не больше десяти секунд. А кто дал его генералу Фентиману?
      - Я дала. Я забрала стакан у мисс Дорланд прямо в дверях и немедленно передала ему. К тому моменту пациенту уже полегчало, так что выпил он совсем немного.
      - После этого вы снова его покинули?
      - Нет. Мисс Дорланд вышла на лестничную площадку посмотреть, не приехало ли такси.
      - Она не оставалась с ним наедине?
      - Ни минуты.
      - Вам понравилась мисс Дорланд, сестра? Я имею в виду, она славная девушка? - Уимзи так долго хранил молчание, что Паркер даже вздрогнул от неожиданности.
      - Со мною она была неизменно любезна, - отвечала сестра Армстронг. Но вот привлекательной я бы ее не назвала.
      - Анна Дорланд когда-либо упоминала при вас о завещании леди Дормер? - осведомился Паркер, полагая, что уловил ход мыслей его светлости.
      - Ну, не совсем о завещании. Но я помню, как однажды она рассказывала о своих занятиях живописью и помянула, что для нее это хобби, не более, и что тетушка позаботится, чтобы ей было на что жить.
      - И это правда. Даже в самом худшем случае она получит пятнадцать тысяч, что, при грамотном вложении, может дать шесть или семь сотен годового дохода, - пояснил Паркер. - Она, случайно, не говорила, что рассчитывает на баснословное богатство?
      - Нет.
      - И не упоминала о генерале?
      - Ни словом.
      - Была ли она счастлива? - спросил Уимзи.
      - Разумеется, она очень переживала из-за болезни тетушки.
      - Я не об этом. Вы ведь относитесь к тому типу людей, которые все всегда подмечают - я давно понял, что сиделки очень наблюдательны. Производила ли она на вас впечатление человека, довольного жизнью?
      - Анна Дорланд - девушка тихая и замкнутая. Я бы сказала, что скорее да, все ее вполне устраивало.
      - Она хорошо спала?
      - Да, очень крепко. Если ночью что-то вдруг потребуется, так ее попробуй добудись!
      - Она много плакала?
      - Она плакала, когда умерла старая леди; девушка была к ней искренне привязана.
      - Ну да, такие слезы вполне естественны. Но она не каталась по полу, не закатывала шумных истерик и тому подобное?
      - Бог ты мой, конечно, нет!
      - Опишите ее походку.
      - Походку?
      - Ну да, походку. Вы бы назвали ее вялой или мешкотной?
      - Да нет - скорее, энергичной и стремительной.
      - Какой у нее голос?
      - Знаете, это одно из главных ее достоинств. Довольно низкий для женщины, но в нем есть какая-то музыка. В романах такой голос обычно называют певучим, - усмехнулась сестра Армстронг.
      Паркер открыл было рот, но тут же закрыл его снова.
      - Как долго вы оставались в доме после смерти леди Дормер? - продолжал Уимзи.
      - Я дождалась, пока закончатся похороны, просто чтобы не бросать мисс Дорланд одну.
      - Перед тем, как покинуть дом, вы ничего не слышали обо всех этих неприятностях с адвокатами и завещанием?
      - Это обсуждалось внизу. Лично мне мисс Дорланд ничего не говорила.
      - Она казалась обеспокоенной?
      - Признаков беспокойства я не заметила.
      - Все это время с ней был кто-нибудь из друзей?
      - Не в доме. Как-то вечером она отправилась повидаться с друзьями, по-моему, как раз накануне моего ухода. Но не сказала, с кем именно.
      - Все понятно. Спасибо, сестра.
      У Паркера тоже вопросов не осталось, так что друзья поспешили откланяться.
      - Ничего себе! - заметил Паркер. - Чтобы кто-то, да восхитился голосом этой девицы!..
      - А, вы заметили! Моя теория подтверждается, Чарльз. А лучше бы не подтверждалась. Ох, как хотел бы я ошибиться! Ох, если бы ты только глянул на меня с жалостью и позлорадствовал: "Ну, что я говорил!" Прости, определеннее выразиться не могу.
      - Пропади пропадом все твои теории! - воскликнул Паркер. - Похоже, нам придется отказаться от мысли, что генералу Фентиману дали яд на Портмэн-Сквер. Кстати, не ты ли говорил мне, что собираешься пообщаться с девчонкой Дорланд у Рашвортов?
      - Нет. Я говорил лишь, что надеюсь ее там встретить, но она, увы, не пришла.
      - А, понятно. Ну ладно, пока что хватит с нас. Куда пойдем на ланч?
      Друзья повернули за угол и тут же наткнулись на Сэлкома Харди: журналист появился со стороны Харлей-Стрит. Внезапно Уимзи ухватил Паркера за руку.
      - Вспомнил!- воскликнул его светлость.
      - Что?
      - Кого мне напоминает тот портрет! Потом расскажу.
      Оказалось, Салли тоже пребывает в раздумьях, чего бы пожевать. Вообще-то он должен был встретиться с Уоффлзом Ньютоном в "Фальстафе". В результате в "Фальстаф" отправились все трое.
      - Ну, и как там делишки? - вопросил Салли, заказывая отварную говядину с морковью. Репортер недвусмысленно глянул на Паркера, но тот только головой покачал.
      - Экий скрытный у тебя друг, - пожаловался Салли Питеру. - Я так полагаю, полиция вот-вот отыщет ключ к разгадке? Или расследование окончательно зашло в тупик? Или все-таки арест не за горами?
      - Скажи лучше, какова твоя версия, Салли. Твое мнение не хуже любого другого.
      - Мое мнение? Да оно такое же, как у вас и у всех прочих! Конечно, девчонка спелась с доктором. Это же очевидно, нет?
      - Возможно, - осторожно проговорил Паркер. - Но доказать это очень непросто. Само собой, нам известно, что оба они бывали у миссис Рашворт, но нет никаких свидетельств того, что эти двое были близко знакомы.
      - Осел ты эдакий, ведь она... - выпалил было Уимзи, но тут же захлопнул рот. - Нет, молчу. Разбирайся-ка лучше сам.
      Прозрение приходило к нему постепенно, захлестывая сознание подобно волнам прибоя. Каждый проблеск истины влек за собой все новые и новые идеи, в уме мелькали то числа, то фразы, и если бы не грызущие сомнения, можно было бы вздохнуть с облегчением. Больше всего его мучила мысль о портрете. Портрет-напоминание, написанный, чтобы воскресить в памяти любимые черты, покрытый пылью образ, вызывающий навязчивые мысли...
      Салли и Паркер тем временем продолжали беседу.
      - ...Внутренняя уверенность - еще не доказательство.
      - ...Пока мы не докажем, что она знала условия завещания...
      - ...И зачем было ждать до последнего? Это можно было организовать в любое время, не вызывая подозрений.
      - Возможно, они надеялись, что все решится само собой. Было очень похоже на то, что старушка его переживет, и если бы не пневмония...
      - Даже если так, у них в запасе было целых пять дней.
      - Ну, предположим, что она ничего не знала вплоть до кончины леди Дормер...
      - Леди Дормер могла сказать ей, будучи уже при смерти. Это бы все объясняло... поняв, как обстоят дела, она, вероятно...
      - И девчонка Дорланд договорилась о встрече на Харлей-Стрит...
      - ...Это же ясно как день!
      Харди довольно усмехнулся.
      - Представляю, как они были шокированы, когда тело наутро обнаружилось в клубе. Небось, ты устроил Пенберти хорошую выволочку по поводу трупного окоченения?
      - Само собой. Но он тут же прикрылся профессиональной этикой.
      - Ничего, это ему еще припомнят на трибуне свидетелей. Он признался, что знаком с девушкой?
      - Сказал, что это было шапочное знакомство. Но кое-кто видел их вместе. Помнишь случай Томпсона? Тогда все решилось благодаря допросу официантов в кафе.
      - Вот что мне хотелось бы знать, - вздохнул Уимзи. - Почему...
      - Что - почему?
      - Почему они не договорились? - Его светлость собирался сказать совсем другое, однако передумал, а эти слова завершали фразу не хуже любых других.
      - О чем это вы? - вклинился Харди.
      Питер объяснил:
      - Когда встал вопрос о завещании, Фентиманы были готовы пойти на компромисс и поделить деньги. Почему мисс Дорланд не согласилась? Если ты прав, это явилось бы самым безопасным вариантом. Но ведь именно она настояла на расследовании.
      - Этого я не знал, - пробормотал Харди с досадой. Весь день он собирал возможные сюжеты, а завтра, чего доброго, состоится арест, а тогда какой в них толк?
      - Но ведь в конце концов они договорились, - заметил Паркер. - Когда это произошло?
      - После того, как я сообщил Пенберти о намечающейся эксгумации, ответил Уимзи, словно нехотя.
      - Вот! Они поняли, что дело зашло слишком далеко!
      - Помнишь, как Пенберти нервничал на эксгумации? Помнишь этого типа как там его имя - который отпускал шуточки по поводу Палмера и едва не опрокинул банку?
      - Это вы про что? - снова требовательно вопросил Харди. Паркер объяснил; Харди выслушал, стиснув зубы. Еще один потрясный сюжет ускользнул! Но ничего, все это всплывет на процессе; вот тогда-то он статейку и тиснет!
      - Роберту Фентиману орден надо дать! - заявил Харди. - Если бы он не вмешался...
      - Роберту Фентиману? - сдержанно переспросил Паркер.
      Харди ухмыльнулся.
      - Если не он подстроил всю эту историю с телом, тогда кто же? Признайте ж вы наконец, что мы тоже кое-что соображаем.
      - Никто ничего не утверждает, - произнес Паркер, - но...
      - Но все в один голос твердят о том, что это Роберт. Ведь кто-то же это сделал! И если бы этот Кто-То не вмешался, для Дорланд это обернулось бы большой удачей.
      - Да, пожалуй. Старик Фентиман просто вернулся бы домой и тихо окочурился, а Пенберти выписал бы свидетельство о смерти.
      - Хотел бы я знать, сколько неудобных людей было убрано с дороги таким способом. Черт побери, это же так просто!
      - Интересно, каким образом Пенберти собирался принять участие в дележке наследства.
      - Проще простого. Что мы имеем? Девицу, которая называет себя художницей. Пишет плохие картины. Так? Затем она встречает доктора. Он помешан на железах. Практичный человек - понимает, что на железах можно делать большие деньги. Она начинает интересоваться железами. Почему?
      - Это было год назад.
      - Точно. Пенберти небогат. Военный хирург в отставке, обладатель кабинета на Харлей-Стрит с латунной табличкой на двери; в том же доме - еще два полунищих обладателя таких же табличек. Зарабатывает на нескольких постоянных посетителях клуба "Беллона", которые еле-еле ноги таскают. Одержим идеей, что открытие клиники по омоложению сделает его миллионером. Все эти старые кобели, оплакивающие былые веселые деньки, - идеальный вариант для человека с некоторым начальным капиталом и огромной самоуверенностью. И тут появляется девушка, богатая наследница, разумеется, он уцепился за нее. Договоренность достигнута. Он устраняет с ее пути препятствие к получению наследства, а она в знак благодарности вкладывает деньги в клинику. Ну, а для отвода глаз она изображает интерес к железам. Бросает живопись, ударяется в медицину. Все ясно как день!
      - Но это значит, - вставил Уимзи, - что Анна Дорланд знала о завещании уже по меньшей мере с год.
      - А что в этом невероятного?
      - Но мы возвращаемся все к тому же вопросу - зачем такая задержка?
      - А вот вам и ответ, - подхватил Паркер. - Эта парочка выжидала, чтобы все попривыкли к ее занятиям медициной и впоследствии не соотнесли бы их со смертью генерала.
      - Разумеется, - кивнул Уимзи. События разворачивались со стремительной скоростью, оставляя его "в хвосте". Но, во всяком случае, Джорджу ничего не грозит...
      - Как скоро вы начнете действовать? - спросил Харди. - Думаю, вам понадобятся доказательства поубедительнее, чтобы арестовать их.
      - Я должен быть уверен, что им не удастся отвертеться, - медленно произнес Паркер. - Доказать, что они были знакомы, - это еще не все. Когда мы проведем обыск, у девушки, безусловно, могут найтись письма. Или у Пенберти - хотя он не производит впечатление человека, разбрасывающего компрометирующие документы.
      - Вы не задержали мисс Дорланд?
      - Нет, пусть пока погуляет на свободе, но - на поводке. Могу сказать вам одну вещь. За все это время она вообще не общалась с Пенберти.
      - Конечно, не общалась, - заявил Уимзи. - Они же поссорились.
      Собеседники во все глаза уставились на него.
      - Откуда ты это знаешь? - спросил ошеломленный Паркер.
      - Ну, какая разница... Предположение, не более... В любом случае, они должны были прекратить общаться, как только поднялся шум.
      - Привет! - закричал Харди. - Вот и Уоффлз - как всегда, с опозданием. Уоффлз! Что поделываешь, старина?
      - Да вот, пытался разговорить Рашвортов, - ответил Уоффлз, пробираясь к стулу рядом с Харди. Он был худощав, рыжеват и, по манерам судя, изрядно утомлен жизнью. Харди представил коллегу лорду Питеру и Паркеру.
      - Готов репортаж?
      - Ну да. Вот ведь стервозные дамы! Мамаша Рашворт, неряха этакая, так и витает в облаках, ничего вокруг себя не видит, пока не уткнется носом. И, разумеется, утверждает, что всегда подозревала: от этой Анны Дорланд добра не жди. Я чуть было не спросил, зачем, в таком случае, она ее принимала у себя, но сдержался. В любом случае, миссис Рашворт заявила, что никогда с ней особо близко не общалась. Разумеется, как можно! Поразительно, как эти возвышенные натуры идут на попятный при малейшем намеке на неприятности!
      - Узнал что-нибудь о Пенберти?
      - Да, есть кое-что.
      - Интересное?
      - А то!
      Харди, с деликатной сдержанностью, каковую трудяги Флит-Стрит обычно выказывают по отношению к обладателям первоклассного сюжета, тему продолжать не стал. Разговор вернулся на круги своя. Уоффлз Ньютон вполне согласился с версией Сэлкома Харди.
      - Рашворты точно что-то знают. Не мать, так дочь. Раз она помолвлена с Пенберти, она непременно заметила бы, что между ним и любой другой девушкой существуют некие отношения. Женщины - народ наблюдательный.
      - Ну, не говори вздора: Рашворты никогда не признаются, что их ненаглядный доктор Пенберти имел отношения с кем-либо кроме дорогой Наоми, - возразил Ньютон. - Кроме того, не настолько же они глупы, чтобы не понимать, что связь Пенберти с Дорланд надо скрыть любой ценой. Предположим, они знают, что девица виновна, но компрометировать Пенберти извини-подвинься!
      - Верно, - коротко кивнул Паркер. - Кстати, мать может ничего и не знать. Вот если бы удалось заполучить в свидетели дочку...
      - Не удастся, - перебил его Ньютон. - Разве что вы очень поторопитесь.
      - Почему это?
      - Да потому, что завтра свадьба. Пенберти с Наоми получили специальное разрешение. Послушай, Салли, это строго между нами.
      - Все в порядке, старина.
      - Женятся? - переспросил Паркер. - Бог ты мой! Придется нам и впрямь слегка форсировать события! Простите, я убегаю. Счастливо - и спасибо за подсказку, приятель.
      Уимзи вышел за ним следом.
      - Мы должны немедленно остановить эту свадьбу, - заявил Паркер, отчаянными жестами подзывая такси, которое, тем не менее, демонстративно пронеслось мимо. - Я не хотел действовать преждевременно, но если девчонка Рашворт выйдет замуж за Пенберти, она не будет свидетельствовать против него, а это - конец. Черт побери, если она твердо вознамерилась идти к алтарю, нам не предотвратить свадьбы иначе, чем арестовав Пенберти. А не имея убедительных доказательств, делать это опасно. Думаю, лучше вызвать его в Скотленд-Ярд для допроса и задержать.
      - Да, - ответил Уимзи, - но послушай, Чарльз...
      Рядом затормозило такси.
      - Что еще? - нетерпеливо спросил Паркер, стоя одной ногой на подножке. - Я не могу ждать, старина. В чем дело?
      - Я... послушай, дело обстоит совсем не так, - умоляюще произнес Уимзи. - Возможно, решение ты принял правильное, но отдельные слагаемые все равно не те. Я сам так в школе подгонял задачку под готовый ответ. Ну, и сглупил же я! А ведь мне следовало знать про Пенберти. Но в историю с подкупом и совращением сего достойного я не верю: чтобы его - да заставили совершить убийство? Не вяжется это все!
      - Не вяжется с чем?
      - Не вяжется с портретом. И с книгами. И с тем, как сестра Армстронг описала Анну Дорланд. И с тем, как описал ее ты. С точки зрения механической логики это прекрасное объяснение, но я клянусь тебе, что оно в корне ошибочно.
      - Если объяснение прекрасно с точки зрения логики, - ответил Паркер, так меня оно вполне устроит. Многие объяснения и тем не могут похвастаться. Просто ты зациклился на этом своем портрете. Ну, конечно, ты у нас натура артистическая!
      В силу неясных причин словосочетание "артистичная натура" вызывает странную реакцию у людей, мало-мальски разбирающихся в искусстве.
      - К черту артистизм! - яростно возопил Уимзи. - Просто я - нормальный человек, и я повидал немало женщин, и говорил с ними, как с нормальными людьми...
      - Вечно ты о женщинах!- грубовато бросил Паркер.
      - Да, вечно я о женщинах - и что с того? Я в них кое-что понимаю. И скажу тебе вот что: насчет этой девушки ты глубоко заблуждаешься.
      - Я видел ее, а ты - нет, - возразил Паркер. - Если, конечно, ты ничего не скрываешь. Ты все время говоришь намеками. Как бы то ни было, я ее видел и решил, что она виновна!
      - А я вот ее не видел, но готов поклясться: она невиновна!
      - Ну, разумеется, тебе ли не знать!
      - Да уж, так вышло, что знаю!
      - Боюсь, твоя ничем не подкрепленная уверенность не сможет опровергнуть улик.
      - Если уж на то пошло, так улик у тебя и и нет. Ты понятия не имеешь, встречались ли они хоть раз наедине; понятия не имеешь, была ли Анна Дорланд посвящена в подробности завещания; ты не можешь доказать, что Пенберти дал ему яд...
      - Все необходимые улики я еще добуду, - холодно произнес Паркер, если, конечно, ты не продержишь меня здесь до вечера.
      И он захлопнул дверцу машины.
      "Вот ведь мерзкая история! - подумал Уимзи. - Две глупые, отвратительные ссоры за день - и все из-за нее. Так, ну а что же дальше?"
      Его светлость глубоко задумался.
      "Душа моя нуждается в успокоении, - порешил лорд Питер. - Мне показано женское общество. Облагораживающее женское общество. И - никаких эмоций. Так что отправлюсь-ка я выпить чаю к Марджори Фелпс".
      Глава XX.
      Анна Дорланд играет мизер.
      Дверь в студию открыла незнакомая девушка. Она была невысока: коренастая, пышненькая, очень недурно сложенная. Прежде, чем взглянуть ей в лицо, его светлость отметил широкие плечи и сильные, округлые бедра. Шторы на окне позади девушки были раздвинуты, и поэтому черты ее скрывались в тени. Единственное, что смог разглядеть лорд Питер, так это густые черные волосы, подстриженные под каре, и челку, закрывающую лоб.
      - Мисс Фелпс нет дома.
      - Вот досада! А скоро она вернется?
      - Не знаю. Самое позднее, к ужину.
      - Как вы думаете, могу я ее подождать?
      - Почему нет, если вы ее друг.
      Девушка сделала шаг в сторону и пропустила гостя внутрь. Его светлость пристроил шляпу и трость на столе и повернулся к ней. Она не обратила на это внимания, подошла к камину и остановилась, положив руку на каминную полку. Не считая себя вправе сесть, пока дама стоит, Уимзи перешел к рабочему столу и приподнял мокрую тряпку, под которой скрывался ком глины.
      Лорд Питер старательно делал вид, что с интересом изучает незаконченную фигурку, изображающую старую торговку цветами, когда девушка вдруг сказала:
      - Послушайте!
      Незнакомка вертела в пальцах статуэтку, которую Марджори Фелпс лепила с его светлости.
      - Это вы?
      - Да, и в очень недурном исполнении, как вы думаете?
      - Что вам надо?
      - Надо?
      - Вы ведь пришли посмотреть на меня, правда?
      - Я пришел к мисс Фелпс.
      - Полагаю, полицейский на углу тоже явился с визитом к мисс Фелпс.
      Уимзи взглянул в окно. На углу действительно стоял человек, старательно изображающий скучающего бездельника.
      - Простите меня! - Уимзи внезапно осенило.- Мне правда очень жаль, что я кажусь таким бесцеремонным глупцом. Но, честное слово, до настоящего момента я и не представлял, кто вы такая.
      - Правда? Ну ладно, тогда все в порядке.
      - Мне уйти?
      - Как пожелаете.
      - Если вы говорите искренне, то я предпочел бы остаться. Знаете, я хотел встретиться с вами.
      - Очень мило с вашей стороны, - усмехнулась она. - Сначала вы хотели меня обмануть, а теперь пытаетесь...
      - Пытаюсь - что?
      Она пожала широкими плечами.
      - У вас не слишком приятное хобби, лорд Питер Уимзи.
      - Поверьте мне, - сказал Уимзи, - к помянутому мошенничеству я никоим образом не причастен. Напротив, я разоблачил его. Это правда.
      - Какое это теперь имеет значение!
      - Прошу вас, поверьте.
      - Ну что ж. Раз вы так настаиваете, придется поверить.
      И она с размаху уселась на кушетку у камина.
      - Так уже лучше, - сказал Уимзи. - Наполеон или кто-то еще из великих однажды сказал, что трагедию всегда можно обернуть комедией, если просто-напросто присесть. Очень верно, правда? Давайте поговорим о чем-нибудь будничном и заурядном, а там, глядишь, и мисс Фелпс появится. Идет?
      - О чем вы хотите поговорить?
      - О, вы меня озадачили. Книги! - Лорд Питер взмахнул рукою в неопределенном жесте.- Что вы читали в последнее время?
      - Ничего особенного.
      - Не знаю, что бы я делал без книг. Знаете, я всегда удивлялся, как это люди обходились в древности. Только подумайте: семейные ссоры, любовные интрижки, сыновья-моты, слуги-повесы, заботы и хлопоты, и при этом никаких книг, на которые можно было бы отвлечься.
      - Вместо этого люди работали руками.
      - Бесспорно, для тех, кто это умеет - отличный выход. Я им завидую. Вы ведь рисуете, правда?
      - Пытаюсь.
      - Портреты?
      - Нет. Главным образом - пейзажи и людей.
      - А!.. Мой друг...в общем, какой смысл скрывать... он детектив, вы его видели...
      - Тот человек? О, да. На редкость вежливый образчик своей профессии.
      - Так вот, он говорил мне про ваши работы. Полагаю, они его несколько удивили. Не то чтобы он был поклонником модернизма. Он считает, что лучшие ваши работы - это портреты.
      - У меня не так много портретов. Несколько этюдов, не болеее...