Вновь, или Спальня моей госпожи

— Пойми: не твоя обязанность разбираться с Дэвидом. Это дело Джорджа!

Она покачала головой.

— Я пока ничего не собираюсь говорить Джорджу, — о, она была мужественна! — Все из-за его рекламного агента. Эта кретинка визжит и плюется в трубку все утро.

— Так пусть ей позвонит Джордж.

— Наверное, ты прав…

Алек спустился в гримерную и костюмерную, чтобы со всеми поздороваться. То, что в репетиционной еще не начали читку, его ни в коей мере не волновало.

Болтаться без дела было непривычно. Алек замечал такое, о чем раньше представления не имел. Все вокруг стремительно менялось. Люди больше времени проводили в гримуборных, а не шатались по холлам и не болтали в артистической.

Отчасти дело было в телефонах. Это как бы декларировало права актеров на личную жизнь вне стен студии. И было признаком того, что «Спальня моей госпожи» становится часовиком и перемены будут продолжаться. Появятся другие Зельды Оливер, высокопрофессиональные актрисы и актеры, которые будут относиться к пребыванию в студии только как к работе.

Это было даже забавно. В душе Алек никогда не одобрял существующего положения дел. Он считал, что атмосфера в студии чересчур отшельническая, замкнутая — да и актеры порой отождествляют себя со своими героями. Не поймешь, где жизнь, а где игра… Но теперь все неуклонно вставало на профессиональные рельсы, и начались перемены именно тогда, когда он покинул студию.

Он решил позвонить своему рекламному агенту и направился в гримуборную номер шесть. Последние несколько недель дама явно им недовольна. Ее обрадует, что у него появились вполне определенные планы. Он потянулся к телефону, но вдруг в динамиках прозвучало: «Алек Камерон, пройдите в гримерную. Алек! В гримерную!»

Что такое! Зачем он понадобился гримерам? Вечерника по случаю «возвращения блудного сына» должна состояться в артистической. Он оставил в покое телефон и спустился в гримерную.

Там толклась чуть ли не половина труппы. Яблоку негде упасть! Дженни примостилась на перевернутой вверх дном корзинке для бумаг и стремительно строчила. Джордж и Гил читали текст, заглядывая ей через плечо. Главный художник по гриму что-то втолковывал Брэнди, любимой гримерше Алека. К зеркалу скотчем был прилеплен рисунок, схематично изображавший лицо Алека, и оба они — художник-гример и Брэнди — колдовали над ним. Результат ничуть не напоминал Лидгейта.

Одна из костюмерш спешила к нему с сантиметром. «Ну-ка, поглядим, не растолстел ли ты, пока прохлаждался дома?» Она наскоро обмерила его талию. «Хорошо. Как раз то, что нужно». Повернула его спиной и обмерила плечи. «Совсем дошел… перетренировался, что ли?» Она словно укоряла его.

— Да нет, это само по себе… Послушай, что тут творится?

— Вот здесь побольше коричневого… — Брэнди толкнула его в кресло. — Он должен быть еще более тощим?

КТО должен быть тощим? Что все это значит?

— Вот. — Дженни сунула ему блокнот. — Ну-ка, учи текст!

Он взял блокнот. Слава Богу, на этот раз не бланк счета…

(Акт 1Б. Гостиная Джеймса Марбла. Джеймс Марбл, мистер Норден.)

— Кто такой мистер Норден?

— А это и есть ты.

Джеймс: У вас прекрасные рекомендации, но вам не приходилось работать в городе.

Норден: Находчивость и изобретательность могут служить недурной заменой опыту…

Находчивость — недурная замена опыту? Не слабо! Вполне в стиле эпохи. Алеку это понравилось.

Джеймс (смеется) : Должно быть, мы друг друга стоим, молодой человек. Не вполне уверен, что мне пристало иметь дворецкого, и у меня нет гарантий, что вы справитесь с должностью…

— Ты серьезно? — Алек уронил блокнот и уставился на Дженни. — Мне предстоит играть этого парня, Нордена? Сегодня?

— Гениальный выход, правда? — Невероятно довольная собой Дженни только что не пританцовывала. — Вместо виконта, как две капли воды похожего на камердинера Джеймса, у нас будет вот этот парень-дворецкий, копия нашего герцога! Та же самая история о незаконном сыне, те же «роли-близнецы», те же проблемы, те же сюжетные коллизии… Теперь Дэвид вольная пташка — ведь у нас есть ты! Алек, честное слово, это отличный герой, он еще преподнесет нам массу сюрпризов. О, я навыдумываю! Единственная проблема — начинать надо прямо сегодня, но ведь ты не против? Скажи, не против?

Алек чувствовал себя так, словно по нему проехал грузовик.

— Хоть расскажи мне про него! Кто он? Какой он?

— Понятия не имею! Может, жулик… Не знаю. Слушай, отработай сегодня, а завтра я уже буду знать намного больше.

Итак, он остается. В том же сериале, только в новой роли. Идеальный выход! Лучшего он и желать не смел! Жаль, что ничего подобного ему раньше не пришло в голову.

Но зато пришло в голову Дженни. Она это придумала. И тут же воплотила в жизнь.

— Мне, наверное, надо говорить с акцентом… Откуда этот фрукт?

— Не знаю. А как бы тебе хотелось?

— Из Кента, — вмешалась Брэнди, помешивая кисточкой в баночке с гримом. — Пусть он будет из Кента. Мне это название всегда нравилось. К тому же, моего брата зовут Кент.

Дженни это показалось достаточно убедительным. Она написала на обороте листка «Кент» и обвела слово в кружок. Алек уже знал, что к концу недели этот парень — он тут же забыл его имя — будет говорить и двигаться так, что невозможно будет заподозрить, что он происходит из какого-либо другого графства доброй старой Англии.

— О'кей, Алек, — сказала Брэнди. — Теперь посиди-ка спокойненько…

— А как разговаривают уроженцы Кента?

— Он имел весьма приблизительное представление об этом.

Но никто не мог ему помочь.

— Изобрази сегодня что-нибудь, а к завтрашнему дню мы добудем тебе магнитофонные записи, — ответила Дженни.

Дух бесшабашной импровизации, присущий только мыльным сериалам, когда в кратчайший срок порой делается фантастический объем работы, всегда восхищал Алека.

— Да, тут действительно безграничные возможности! — Дженни радостно потирала руки. — А что, если у Амелии случится выкидыш, и дальнейшие попытки забеременеть от мужа ни к чему не приведут? Она могла бы соблазнить его близнеца!

На Амелию это непохоже.

— А Лидгейт умрет? — Алек был бы непрочь изредка выступать в роли герцога, но теперь, когда появился этот паренек…

— Кто знает? Может быть, он и вправду умрет, а ребенок родится таким слабеньким, что Амелия наймет Нортона, чтобы тот изображал отца до тех пор, пока малыш не окрепнет.

Алек взглянул в блокнот:

— По-моему, его зовут Норден. По крайней мере, тут так написано. — Алек протянул Дженни блокнот.

— Ах, да. А тебе какое имя больше нравится? Ведь тебе предстоит долго его играть.

— Мне все равно.

Брэндй ткнула его в лоб гримировальной кисточкой:

— Ты можешь хотя бы на минуту закрыть рот?

Дженни пододвинула свою корзину для бумаг, чтобы сидеть совсем рядом с ним и передавать странички с текстом. Алек скосил глаза, чтобы видеть, как она работает. Дженни натянула ворот свитера на подбородок…

С тех пор как умерла Мэг, он всю жизнь все улаживал. И лишь в последний месяц научился сдаваться: беспомощно разводить руками, говоря: «Сожалею. Искренне сожалею, но — увы — ничем не могу быть полезен». И что же? Другой — другая — все великолепно уладила. Лучше и придумать нельзя.

…Как много ему надо было сказать этой удивительной женщине — женщине, обладающей ВООБРАЖЕНИЕМ…

«СПАЛЬНЯ МОЕЙ ГОСПОЖИ»

Докладная записка

Адресат: Сюзи Причард, редактору «Жизни мыльных опер»

Отправитель: Кэтлин Йейтс, рекламный агент «Спальни моей госпожи»

Я из сил выбилась, Сюзи, но Дженни и Алек наотрез отказались поместить объявление об их бракосочетании в вашей газете. Дженни сказала, что гораздо более достойны внимания новые герои, которые появились в сериале, когда «Спальня моей госпожи» стала часовиком. Алек выразился куда откровеннее и не так вежливо…

Во всяком случае, вот хоть что-то. Они сыграли свадьбу на острове Принца Эдварда, у родителей Алека. Была приглашена почти вся труппа. Мы полностью заняли мотель. Там есть, конечно, несколько прелестных коттеджей для гостей — беленькие, с зелеными крышами (вспомни «Энн из Грин Гейбла!»). Но гости валом валили — вплоть до последней секунды, и кончилось тем, что нам всем пришлось вповалку спать на диванах, и еще человек двадцать пять дрыхли в спальных мешках. Отдельное спальное место могла получить как минимум графиня.

Брайан О'Нил и Рита Харбер О'Нил тоже были приглашены, но не прибыли. Думаю, им не удалось наскрести даже на билет на самолет (но Боже тебя упаси об этом написать!).

Венчались в церкви, в которую Алек ходил еще в детстве. Дженни сопровождал ее отец. (У меня сердце дрогнуло! При случае я бы непременно с ним пококетничала.) Дженни и не подумала купить в дешевом магазине всю эту мишуру из пластиковых кружев и пластмассовых жемчугов. Дженни есть Дженни, она всегда верна себе. Вместо этого она попросила девочек из гардеробной соорудить настоящее подвенечное платье. Оно получилось совершенно в духе эпохи Регентства — с высокой талией, белоснежное, с прелестными рюшами по подолу. Дженни была очаровательна, и выглядела такой счастливой! Девочки, правда, хотели соорудить еще и фату, но Дженни наотрез отказалась. Я пришлю тебе ее фотографии в этом платье — и ты поймешь, что она ни за что не одолжит его какой-нибудь актрисе, даже ели шоу вновь окажется на мели.

Мы все наперебой настаивали, чтобы Алек надел шотландскую национальную клетчатую юбку — у его отца такая есть. (И снова я ощутила сердечный трепет! Все женщины из нашей комнатки решили, что мы и впрямь стареем, если отцы ровесников так потрясающе выглядят.) Но Алек отверг наше предложение.

Не было ни иллюминации, ни фейерверков — просто множество счастливых лиц: ведь эти двое наконец-то обрели друг друга. Единственное, что могло бы показаться экстравагантным, — цветы для алтаря и свадебный букет Дженни (она потом положила его на могилу сестренки Алека) были присланы самолетом из Нью-Йорка утром, в день венчания. Казалось, больше ничто не волнует Дженни в день ее свадьбы — она настаивала, чтобы это непременно были лилии…

КОНЕЦ