Чап тихо фыркнул.
      — Ладно, я не склонен ни дрожать от негодования в том вон веселом доме, ни привлекать к себе любопытных взглядов, убивая кого-либо. Я готов отправиться туда и мужественно встретить все тяжкие испытания, какие могут мне выпасть.
      Когда Чап достал свой меч и вышел, Лофорд спросил:
      — Есть еще что-нибудь, что мы должны сделать?
      — Думаю, да. Это произойдет там, во дворе, — что-то или кто-то, за чем я должен проследить или подождать. — Еще недавно Рольф решил бы, что мысль полностью принадлежит ему; но он начал все больше привыкать к неосязаемому присутствию Арднеха.
      Захватив с собой пустой мех для воды, Рольф ушел во двор, оставив Лофорда охранять их комнату от воров или возможных поздних посетителей караван-сарая. Во дворе теперь в основном все успокоилось. Мимо торопливо прошагал слуга с каким-то поручением. Животные издавали привычные звуки. Несколько человек, очевидно, пастухи или торговцы из низшего сословия, рассеянно глазели из окон нижних комнат. Из того строения, что Чап назвал веселым домом, донесся взрыв женского смеха, а затем удары бубна. Где-то там должен был сидеть рабовладелец с суровыми глазами, хотя его губы улыбались или потягивали вино.
      Рольф подошел к колодцу, зачерпнул из его глубины холодной воды и напился. Он тянул время, наполняя мех. Следя за строением, в котором поселился констебль, он увидел пару белых босых ног, спускающихся по почти закрытой лестнице, затем скрытую тенью фигуру, по мере выхода на более освещенный двор превращавшуюся в девушку-служанку. Девушка была высокой, молоденькой и, несмотря на кажущуюся хрупкость, очевидно, довольно сильной; через плечо у нее было переброшено коромысло с двумя большими ведрами, вероятно, довольно тяжелыми, если их наполнить. Ее волосы и одежда были неопределенного коричневатого цвета; на голове — чепец служанки. Лицо трудно было рассмотреть; первое, что бросалось в глаза — это багровый кровоподтек на щеке, почти закрывавший ее правый глаз. Даже при лучших жизненных обстоятельствах, подумал Рольф, она все равно была бы простушкой, ее нос и губы были несколько великоваты, хотя в неповрежденном глазу все же была некоторая привлекательность.
      Рольф остался стоять возле колодца, вставляя затычку в мех с водой. Девушка приблизилась, опустила коромысло и сразу начала наполнять ведра. Колодец был оборудован веревкой и воротом, с помощью которого можно было опускать вниз сосуд для воды. Когда девушка начала поднимать первое тяжелое ведро из глубокого колодца, по тому, как она навалилась на ворот, на мгновение задержавшись с подъемом груза, Рольф понял, как она устала.
      Тогда он положил собственную ношу и, обходя колодец, произнес:
      — Я подниму.
      Она на мгновение замерла, глядя прямо на него — она была на пару сантиметров выше Рольфа — с непроницаемым выражением лица. Затем снова сама налегла на ворот.
      Он отодвинул ее в сторону, так решительно заняв ее место, что ей не оставалось ничего другого, кроме как отступить. Только взяв наполненное ведро в руки, он снова повернулся к девушке, внимательно посмотрев на нее прежде, чем поставить его на землю и взять пустое.
      — Плохие у тебя господа, девушка, — произнес он затем.
      — Моя госпожа требует, чтобы ей хорошо служили, — сказала она ровно, без всякого выражения. Ничто в ее речи не выдавало служанку, зато чувствовался какой-то знакомый акцент, который Рольф не смог сразу распознать, пока не понял, что он напоминает ему речь Дункана, которую он часто слышал в лагере, — нотки, присущие знати Океанских островов.
      — Я бы относился к тебе лучше, чем она, — ответил он сразу, слегка удивляясь самому себе. Конечно, он сказал так из вежливости, желая выказать симпатию к запуганной служанке и надеясь взамен получить от нее какую-нибудь информацию; но он имел в виду именно то, что сказал. И, вызвав удвоенный легкий шок, до него дошли две вещи: во-первых, что Арднех хотел, чтобы он вышел во двор и встретил эту девушку; во-вторых, что он точно догадывается, кто может быть ее госпожой, что это за дама с Востока, у которой лица служанок в любое время отмечены следами ее недовольства и которая предпочитает брать в услужение простушек, чтобы подчеркивать сияние собственной красоты.
      Тем же тоном девушка ответила:
      — Сомневаюсь, что госпожа Чармиана продаст меня.
      Это только подтвердило подозрения Рольфа, но тем не менее он едва не уронил второе ведро. Во имя всех демонов Востока! Он должен предупредить Чапа до того, как его узнают. Но невозможно было убежать от девушки сейчас, когда та вступила в разговор.
      Он поставил ведро.
      — Сомневаюсь, что благородная Чармиана с охотой приняла бы ту монету, какой я бы ей заплатил.
      Казалось, девушка посмотрела на него более пристально и приветливо, но только на мгновение. Ничего не говоря, она наклонилась, чтобы прикрепить ведра к коромыслу. Однако, когда она должна была уже поднять его, Рольф снова преградил ей дорогу и с ворчанием поднял двойной вес.
      — Вы очень любезны, — сказала она все так же холодно, — но будет лучше для вас, если не увидят, как вы помогаете мне. И лучше для меня, если не увидят, как я принимаю помощь от мужчины.
      Рольф медленно кивнул.
      — Что поможеттебе, девушка? И как тебя зовут?
      — Кэтрин, благородный господин. Благодарю вас, но мне нельзя помочь. — Спокойствие в ее голосе было не более чем констатацией факта, что так и должно быть. Она приблизилась к Рольфу, и ее тело коснулось его, когда она перебрасывала коромысло через плечо.
      Он дал ей пройти, но пошел рядом, когда она направилась обратно к лестнице.
      — Ты недавно в услужении у этой дамы, не так ли?
      — Недавно? — переспросила она. — Нет — всего несколько дней, а не месяцев или лет. Что вам до этого? — У подножия лестницы они оказались на некоторое время скрыты от посторонних взглядов, и девушка задержалась и посмотрела на Рольфа более внимательно, чем прежде.
      Рольф спешно обдумывал ситуацию. Вложил ли Арднех данную мысль в его разум, он не знал; действительно, у него не было ощущения, что им управляют.
      — Ты не долго проживешь у нее в услужении. Этого никому не под силу. Она убьет тебя или искалечит так, что ты ни на что не будешь годна, — нет, погоди, я говорю не для того, чтобы напугать тебя. Ведь я же сказал, что относился бы к тебе лучше. И я так и сделаю.
      Она отвернула лицо в сторону, затем снова повернулась к нему. Ее шепот долго не мог прорваться наружу, но когда это случилось, в нем звучало совершеннейшее отчаяние.
      — У меня нет способа избавиться от нее!
      Он постарался говорить тихо, быстро и спокойно.
      — А если бы был?
      Кэтрин снова помедлила. Затем:
      — Если она послала вас, чтобы поймать меня в западню и напугать, меня это не волнует. Я должна попытать счастья. Говорю вам, я пойду куда угодно, сделаю все что угодно, лишь бы выбраться!
      Теперь он должен был размышлять еще быстрее, но теперь, похоже, на помощь Арднеха рассчитывать не приходилось. Он не мог в одиночку разработать более подробный план. Где-то над ними на лестнице раздались чьи-то шаги.
      — Спустись попозже еще раз. Если сможешь…
      — Потребуется еще вода для мытья. И нужно будет вынести помои.
      — Хорошо. Я встречу тебя — или кто-нибудь из моих друзей. Он окликнет тебя по имени, чтобы ты узнала его. А теперь иди. И не теряй надежды.
      Девушка коротко кивнула, отвернулась и стала подниматься по лестнице, двигаясь, несмотря на ношу, быстрее, чем когда спускалась.
      В комнате, где он оставил Лофорда, Рольф, к своему удивлению, увидел, что Чап уже вернулся и стоял у стены, где его нельзя было увидеть через дверь или окно. Рольф едва успел открыть рот, как Чап жестом прервал его.
      — Да, я знаю, моя прекрасная супруга здесь, — произнес он, осторожно наклоняясь к окну, чтобы взглянуть на противоположное здание. — Мне показалось, что я увидел ее еще раньше, отсюда. А затем, едва я успел войти в здешний веселый дом, как увидел восточного солдата, которого знавал раньше, — по счастью, его мысли занимало совсем другое, и почти могу поклясться, что он меня не заметил. Он болтал с несколькими друзьями о Чармиане, и они наговорили достаточно, чтобы стало ясно: она здесь. Похоже, она навязалась мне на шею, словно какие-то злые чары.
      — Что же ты сделал? Развернулся на пороге и отправился обратно?
      — Не сразу, так как я уже практически вошел, и если бы я просто развернулся и бросился бежать, это выглядело бы несколько странно. Немного постоял, отвернувшись в угол. Можно сказать, завершил свою пирушку достаточно быстро.
      Рольф подошел к окну, чтобы хорошенько оглядеться, затем снова повернулся к ним.
      — Похоже, тебя не узнали, иначе за тобой уже гнались бы. А теперь слушайте новость получше.
      Он быстро пересказал свой разговор с Кэтрин. Порешили на том, что по крайней мере один из них должен наблюдать за тем, когда Кэтрин снова спустится вниз.
      Помощь камеристки Чармианы должна была стать большим подспорьем в том случае, если бы им удалось наиболее эффективно воспользоваться ею. Но находился ли камень во владении Чармианы или у кого-то другого из окружения констебля, все еще было неясно; следовало убедиться в том, у кого он, прежде чем браться разрабатывать какой бы то ни было подробный план.
      Когда стемнело, следить за лестницей из окна их комнаты стало трудно, и Рольф вышел во двор и принялся расхаживать, продолжая наблюдение. Когда Кэтрин снова спустилась вниз, она несла ведра, которые нужно было опорожнить. Рольф поспешил перехватить ее возле ям для отбросов, которые находились наискосок от глухой стены, между таверной и конюшней. Это было темное и безлюдное место, и на некоторое время они остались там одни.
      Лицо Кэтрин казалось испуганным, но она не отвела взгляда. Она проговорила:
      — Если вы тогда пошутили, то лучше скажите.
      — Кэтрин, я не шутил. Я заберу тебя отсюда. Но есть еще кое-что, что я должен забрать, и для этого мне требуется твоя помощь.
      — Все что угодно.
      — Эта вещь, вероятно, находится в шкатулке твоей госпожи или в шкатулке констебля.
      Кэтрин не выказала ни малейшего удивления. У нее было слишком мало времени, чтобы обдумать все самой и составить собственное мнение о том, чего добивается Рольф.
      — У констебля с собой нет никакого ларца, насколько мне известно, и я не видела, чтобы он носил драгоценности. Я знаю, где лежит шкатулка с драгоценностями госпожи, но никогда не видела ее открытой…
      Шкатулка, массивная и крепкая, но со вкусом отделанная изнутри, в это время была открыта. Чармиана выполнила необходимый ритуал, произнеся три тайных слова, а затем воспользовалась ключом. Она была занята подбором драгоценностей к вечернему туалету. Одна из ее служанок, трепеща, как обычно, стояла рядом, чтобы помочь ей, если это понадобится.
      Учитывая трудные времена, которые недавно пережила Чармиана, в маленькой шкатулке было собрано поразительное количество драгоценностей и украшений. На ее дне, странно отличаясь от остального, лежал круглый темный камень величиной с два человеческих кулака. Филигранная оправа из серебра и золота обнимала черную сферу, не нарушая ее поверхности. Как обычно, глядя на нее, Чармиана нахмурилась; командир кавалерийского поста подарил ей эту вещь — самое дорогое, что у него было. Несомненно, большинство людей посчитали бы самый крохотный алмаз более ценным, но Чармиана не была так уверена в этом; вещь была достаточно красива на свой собственный манер. Но ее размеры! Великанша ростом в три метра, быть может, и надела бы ее в качестве украшения, но что было делать с подобной драгоценностью женщине обычного сложения?
      Чармиана, конечно, рассматривала и другие возможности. Чувствительная к большинству чар, она не смогла ощутить ни энергии, ни угрозы, которые исходили бы от этой вещицы, ни жизненной силы сверх той, что присуща любому камню таких же размеров.
      У ее двери раздался слабый звук, скрип доски под тихими, но тяжелыми шагами. Дыхание девушки стало прерывистым, но Чармиана не повернулась. Пусть застанет ее врасплох. Пусть Абнер увидит, как много свободного места в ее шкатулке с драгоценностями. Продолжая глядеть на шкатулку и готовясь «удивиться», она продолжала размышлять над тем, что же такое эта черная вещица. Когда однажды она присоединится ко двору Оминора, когда первоклассные колдуны будут к ее услугам, она найдет ей надлежащее применение…
      Огромная рука Абнера начала деликатно гладить ее обнаженное плечо, и Чармиана негромко вскрикнула и вскочила, якобы непроизвольно, словно он «напугал» ее. Она как раз оглядывалась, широко раскрыв невинные прекрасные глаза, когда выражение его лица изменилось и рука, лежащая на ее обнаженном плече, превратилась в камень. Ее удивление стало настоящим.
      Он уставился в открытую шкатулку с драгоценностями, и его голос больше не был голосом увлекшегося мужчины; это был голос властелина Востока.
      — Где ты достала это?
      Проводив Кэтрин до подножия лестницы, Рольф вернулся в комнату, где ожидали Чап и Лофорд. Там он передал им информацию, сообщенную девушкой. Теперь они смогли набросать на пыльном полу план расположения комнат в покоях как Чармианы, так и констебля, и обычное положение шкатулки с драгоценностями в первых из них. Было и другое, о чем следовало подумать: сколько и где скорее всего будут солдаты и слуги, как запираются двери и окна. Было и еще несколько вопросов, которые следовало задать Кэтрин при следующей встрече.
      — И еще одно, — добавил Чап. — Ты действительно собираешься увести девушку с нами?
      — Мы приведем ее к патрулю, — сказал Рольф после недолгой паузы. — А там пусть решает Мевик.
      Чап медленно кивнул.
      — Но если мы не сможем вывести ее отсюда, то не можем и оставить ее, чтобы она смогла ответить на вопросы.
      Лофорд хмуро стоял рядом, не зная, что сказать. Рольф заколебался, но только на мгновение.
      — Согласен, — пробормотал он, кивнув головой.
      Через мгновение Чап продолжил:
      — Кстати о женщинах: лучше перестраховаться. Это касается и моей супруги. — Он некоторое время молчал, задумчиво глядя в окно. Почему-то ему не казалось странным, что он все еще называл Чармиану своей супругой. — Меня не волнует, оставим мы ее в живых или убьем.
      Остальные ничего на это не ответили. Чап почувствовал, что не может оставить это так.
      — Ладно, я знаю, что эта война не личное дело… просто я имею в виду, что убью ее, если решу, что это следует сделать, хотя и не испытываю никакого желания делать это.
      Остальные продолжали хранить молчание. Он и сам удивлялся, почему продолжает говорить о ней. Прояснял ли он при этом, значила ли она для него что-либо, или только разжигал подозрения?
      Он не сомневался, что теперь Чармиана ненавидит его, что, если только он попадет в ее руки, с ним произойдет нечто ужасное. Что ж, она была такова. Когда-то он тоже ненавидел Чармиану. Теперь же она значила для него не больше, чем ядовитое насекомое, которого следовало избегать или, если представится возможность, раздавить. Рольф с Лофордом безучастно смотрели в разные стороны, несомненно, ожидая, когда Чап закончит непривычно долгую для него речь.
      Наконец Лофорд сказал:
      — Я рад, что сюда не примешиваются твои чувства.
      И Рольф:
      — Мы не станем сворачивать со своего пути, чтобы убить ее, если ее не окажется рядом, когда мы будем брать камень. Конечно, если она нас увидит, будет лучше, если лишим ее возможности отвечать на вопросы.
      — Само собой, — тотчас ответил Чап. Но он продолжал хмуриться. Странно. Он мог представить себя убивающим Чармиану или почти любого другого. И он не мог себе представить ее мертвой. Да, это было странно.
      Они снова занялись разработкой плана. Из всего, что им рассказала Кэтрин, следовало, что трое опытных сильных людей, имея преимущество внезапности, должны были суметь проникнуть в покои Чармианы, сломить сопротивление и завладеть камнем. Когда дойдет до бегства, однако, трудности должны умножиться.
      Чап вслух высказал пожелание:
      — Если бы только Кэтрин смогла украсть камень и передать его нам.
      Лофорд покачал головой.
      — Судя по тому, что Рольф рассказал нам, ей не добраться до шкатулки. Чармиана не из тех, кто небрежно обращается с ценностями.
      Они продолжили обсуждение, исходя из предположения, что сами проникли в покои и завладели камнем. Теперь возникала проблема единственной детали, требуя решить, что делать внутри.
      Чап:
      — Может, никто не обратит внимания на несколько вскриков и на небольшой шум. Такого рода вещи в комнатах моей супруги не в новинку.
      — Но а вдруг?
      — Тогда… Я все думаю, действительно ли констебль положил на нее глаз? Нельзя ли взять ее заложницей?
      Они обсудили и эту идею, и другие. Споры продолжались допоздна, пока не были отставлены ради отдыха. Трое мужчин по очереди продежурили остаток ночи.
      Незадолго до рассвета Лофорд вышел наружу, якобы для того, чтобы слегка размять ноги и руки. Там, как было заранее договорено с Мевиком, он изложил суть плана, на котором они остановились, жестами, естественными для человека, проснувшегося с легкой ломотой в суставах. Они собирались следующей ночью бежать через крышу вместе с камнем. Он надеялся, что его жестикуляцию заметила одна из огромных птиц, круживших на распростертых крыльях высоко над стенами. Если им повезло, одна или две птицы смогли встретиться с патрулем Мевика этой ночью.
      Остаток ночи прошел без происшествий, большая часть следующего дня тоже. Во второй половине дня Кэтрин, как и было условлено, в последний раз пришла к колодцу. На этот раз Рольф не пошел к ней, а скрытно наблюдал из своей комнаты, как она подала незаметный сигнал, означающий, что ничто не требует изменения планов или последних консультаций. Как и ожидалось, свита констебля не выказывала никаких признаков того, что они собираются уезжать. И люди, и животные в дороге много дней и, несомненно, были рады нескольким дням отдыха.
      Опустилась ночь, и в маленькой комнатке на нижнем этаже трое купцов, снова преобразившись в воинов Запада, принялись извлекать из своих тюков дополнительное оружие и снаряжение, чтобы распределить его между собой; затем они завернулись в длинные дорожные плащи. Затем им осталось только ждать у окна.
      Время еле ползло. Только Чап открыл рот, чтобы спросить:
      — Ты уверен, что она придет… — когда появилась Кэтрин; вынырнув из темного проема лестницы, она двинулась через слабо освещенный двор. Она тоже надела длинный плащ, но ее ноги по-прежнему были босы. Рольф надеялся, что для путешествия девушка наденет хотя бы пару сандалий; не было никакой уверенности относительно того, когда они встретятся с Мевиком и остальными и смогут сесть на лошадей.
      План требовал, чтобы девушка подошла к ним открыто, словно была послана к троим торговцам с каким-то сообщением.
      — Господа, вас просят прийти, — произнесла она тихо, приблизившись к их открытой двери.
      — Просят? — эхом отозвался Рольф. В данный момент он не был уверен, играла ли только Кэтрин роль или Абнер или Чармиана действительно захотели увидеть «торговцев».
      — Я прошу, — сказала девушка со значением, переводя взгляд от одного к другому. Капюшон ее плаща был откинут, и ее каштановые волосы были распущены. Глаза казались чуть более припухшими, чем накануне.
      — Мы всегда готовы заключить сделку, — сказал Рольф, шагнув вперед к порогу и мягко взяв ее за локоть — и для того, чтобы успокоить, и для того, чтобы не дать не подумавши повернуться и сразу направиться обратно: прежде, чем предстать перед такой знатной дамой, трое торговцев должны были потратить некоторое время на то, чтобы задать несколько вопросов, собрать образцы своих товаров и позаботиться о своем внешнем виде. Рука Кэтрин безжизненно замерла в руке Рольфа; можно было подумать, что ему и раньше доводилось иметь дело с рабами, у которых имелись основания считать его хозяином с Востока. До Рольфа дошло, что в известном смысле эта девушка теперь стала его рабыней, его собственностью, и в этой мысли было немного от запретного удовольствия.
      Время допустимой в таком случае задержки истекло, и все четверо направились через двор; трое мужчин неторопливо шли впереди.
      — Я не смогла узнать больше ничего, что могло бы пригодиться, — шепнула девушка Рольфу, идя вплотную позади него.
      — Хорошо. — Он постарался, чтобы его голос звучал спокойно и ободряюще. — Не колеблясь делай то, что я говорю. Мы вытащим тебя отсюда.
      Еще мгновение — и они уже поднимались по лестнице здания, в котором проживали Чармиана и констебль. Проходя мимо открытой двери покоев на втором этаже, через которую было видно несколько младших офицеров, играющих за столом, Лофорд сказал, словно продолжая разговор:
      — …мы сможем достать то, что потребуется твоей госпоже, если этого нет в образцах, которые мы захватили с собой. Мы готовы услужить знатной даме в любое время дня и ночи… — он понизил голос до неразборчивого бормотания — они миновали дверь и начали подниматься предпоследним пролетом лестницы. Самый верхний пролет, площадка и двери на верху лестницы все еще были вне поля зрения. Завернув за угол и начав подниматься последним пролетом, они увидели наверху часового. Он холодно глядел на них.
      — Прямо вверх, ваши милости, пожалуйста, — отчетливо произнесла Кэтрин из-за спины Рольфа, не сумев скрыть напряжение в голосе. Позади часового были две двери, которые она описывала Рольфу; правая вела в комнаты констебля, левая — в комнаты Чармианы. Из-за правой двери доносился мужской голос, тихий и серьезный, но слишком приглушенный, чтобы можно было разобрать слова.
      Часовой был заботой Рольфа, поскольку большее искусство владения мечом Чапа могло пригодиться при встрече с неожиданностью за одной из дверей, а Лофорд мог почти сразу понадобиться для магических действий и все равно был слишком неуклюж, чтобы доверить ему обращение с ножом.
      На верхней площадке мужчины попали в затруднительное положение: она была невелика, а охранник, холодно глядя на них, и не подумал отступить. Пока он не питал особых подозрений. Кэтрин проскользнула мимо мужчин к двери Чармианы, постучала и тихо позвала. Было похоже, что Чармиане не нравилось, когда ее заставали неожиданно даже собственные служанки. Рольф стоял напрягшись, пока не услышал, что задвижка двери отодвигается, затем он увидал, как дверь приоткрылась, и в щели показался глаз второй девушки-служанки; затем он повернулся с неторопливой плавностью, отработанной, но еще не совсем легко дававшейся, по крайней мере, ему, вытащил из-под плаща длинный кинжал и решительно вонзил его под ребра часовому.
      Возглас, который тот издал при расставании с жизнью, не был громким, его заглушил короткий вскрик удивленной служанки, когда Чап вломился в дверь, которую она отперла, и устремился внутрь. Лофорд следовал за ним по пятам. Рольф подхватил свою обмякшую жертву под мышки и наполовину внес, наполовину втащил умирающего в покои. Кэтрин, все еще ожидавшая у дверей, захлопнула и заперла их, как только все оказались внутри.
      Чап с Лофордом, не останавливаясь, прошагали впереди Рольфа через маленькую прихожую к двери в ее противоположном конце; от их мягких тяжелых шагов пол слегка сотрясался, заставляя позвякивать женские побрякушки, развешанные в походном гардеробе. Служанка, которая открыла дверь, парализованная страхом, скулила на полу, куда ее толкнул Чап. Рольф опустил на пол убитого часового, показал девушке окровавленный кинжал и прошептал ей на ухо:
      — Только пикни — и мы перережем тебе глотку, — после чего затолкал ее в шкаф к платьям, где она повалилась на дно, почти беззвучно. Он бросил ободряющий взгляд на Кэтрин, все еще подпиравшую спиной запертую дверь, и следом за Лофордом и Чапом вошел в следующую комнату.
      Какой-то звук, а может быть, инстинкт предупредил Чармиану. Когда ее муж, а следом за ним незнакомые ей мужчины вошли в дверь ее маленькой спальни, она стояла, словно ожидая их. Она была одета в длинный, мягкий домашний халат из розового льна; босые ноги тонули в мягком, толстом черном ковре, который, должно быть, попал сюда вместе с ней. Невероятный золотистый каскад волос ниспадал значительно ниже талии. Рольф увидел, как ярко-голубые глаза Чармианы, знакомые ему, будто он видел их в последний раз всего час назад, расширились, когда она узнала Чапа.
      — Молчание сохранит тебе жизнь, — коротко бросил ей Чап и прошел мимо нее к шкатулке, которая была именно там, где и должна была быть по словам Кэтрин, — стояла на низком грубом сундуке под высоким окном с тяжелыми решетками. Чап нерешительно тронул стенку шкатулки острием меча, ощутил безмолвный удар оберегавших ее сил и быстро отступил. Лофорд протиснулся мимо него и склонился над шкатулкой, бормоча заклинания. Чап отступил туда, откуда мог следить за Чармианой и одновременно поглядывать обратно в прихожую, где, привалившись спиной к двери, все еще ждала Кэтрин. Рольф, стоя в дверном проеме между комнатами, мог видеть и ощущать волны ненависти, струившиеся между ней и Чармианой.
      Теперь глаза Чармианы, совсем с другим выражением, встретились со взглядом Рольфа, задержались на юноше и очень быстро и застенчиво скользнули в сторону. Нет, сказали ее глаза, бесполезно пытаться соблазнить его. Она слишком плохо обошлась с ним давным-давно; очень досадно, потому что теперь, оглядываясь назад, Чармиана понимала, Рольф был единственным мужчиной, с которым она могла бы быть счастлива.
      Она сказала все это единственным взглядом, и не важно, что все это было невероятным вздором. Ложь была несущественна, когда шла из ееуст.
      Лофорд повернулся и протянул массивную руку к Чармиане.
      — Ключ, — сказал он почти любезно. Шкатулка, казалось, стала чуть больше, ее форма каким-то образом изменилась после того, как колдун склонился над ней.
      — Так вы просто грабители, — сказала Чармиана, пока ее рука ощупывала карманы халата словно в поисках ключа. — Я предупреждала господина констебля, чтобы он обратил больше внимания на таких, как вы. Теперь поневоле ему придется признать, что я была права. — Рольф понял, что она пытается выторговать себе жизнь, сообщая им в присутствии служанки, запертой в гардеробе, что не выдаст их, солдат Запада, если ей сохранят жизнь.
      Она могла заставить поверить почти во все что угодно.
      — Хотела бы я, чтобы вы были не просто грабители, — продолжала она, обращаясь теперь к Чапу, — взглядом не меньше, чем словами. — Однажды мне снилось, что пришел мужчина увести меня, чтобы с того дня я никогда больше не служила никому, кроме него. И в этом сне…
      — Ключ, — прорычал Чап, — или я разобью твое лживое лицо. — Чармиана знала его. Она, казалось, съежилась при этой угрозе, прижавшись спиной к стене.
      — Ключ в прикроватной тумбочке, — сказала она просто.
      Чап не спускал с нее глаз, пока Лофорд не подошел к ларцу с ключом и не вернулся, держа темный круглый предмет, оправленный в серебряную филигрань. Рольф никогда не видел ничего подобного раньше, но почувствовал уверенность Арднеха, что это то, что нужно. Рольф кивнул, затем добавил:
      — Не забудь остальное.
      Они обсудили заранее и это. Чтобы их приняли за грабителей, они не должны были оставить ни единого камешка из тех, что могли унести с собой. Лофорд начал выгребать из шкатулки остальные драгоценности и набивать ими карманы. Черный камень между тем он протянул Рольфу, и тот засунул его в маленький пустой кошель, который висел наготове у него на поясе.
      Кто-то подергал входную дверь, сперва спокойно, затем принялся дергать и трясти ее так, что петли глухо заскрипели. Неразборчивый мужской голос выкрикнул что-то, то ли зло, то ли встревоженно. Отсутствие часового на лестнице должно было, конечно, пробудить бдительность Восточных.
      Глаза Чапа были по-прежнему прикованы к Чармиане. Тихим голосом он спросил:
      — Это констебль?
      Она слегка вздрогнула, сделав непроизвольное движение, подобное тому, что Рольф видел у нее однажды — когда люди готовились убить друг друга ей на потеху. Она ответила:
      — Это его манера; голос похож на его.
      Рольф тихо шагнул к Кэтрин и взял ее за руку.
      — Дай-ка я стану за дверью, — сказал он шепотом. — Затем открой дверь и впусти его… — Тут он оборвал фразу, поскольку снаружи к голосу констебля присоединился по меньшей мере еще один голос, а где-то на лестнице послышался топот ног.
      Потянув Кэтрин за руку, он снова поспешил во внутреннюю комнату. В ней была только одна дверь, а узкое окно было забрано прочной решеткой. Хорошо, что они разработали и дополнительные варианты. Лофорд вытащил меч и принялся выдалбливать отверстие в непрочном потолке; через мгновение Рольф трудился с ним рядом. Ему на лицо посыпалась сухая штукатурка, и рейки перекрытия начали подаваться.
      Стук в дверь превратился в решительные удары. Чап сказал Чармиане что-то, чего Рольф не расслышал. Чармиана повернулась к двери и громко закричала:
      — Прекратите! Эти люди убьют меня, если вы ворветесь внутрь. Прекратите, они хотят заключить сделку!
      Стук и грохот прекратились.
      — Сделку? — прорычал сильный мужской голос. — С кем? Кто они и чего хотят?
      — Это грабители, — слабо выкрикнула Чармиана. Глянув в ее сторону, Рольф увидел, что она отступала перед мечом Чапа. Ее голова прижалась к стене, но меч надвигался, пока не застыл неподвижно в сантиметре от ее лица. Потеря красоты была бы для нее хуже смерти.
      За дверью молчали, словно там не верили услышанному.
      — Ладно, непроходимые тупицы, похоже, что так. — На лестнице послышались еще шаги, торопливо собирался отряд; над головой кто-то мягко ступал по крыше; констеблю не потребовалось много времени, чтобы распорядиться своими силами. Теперь он заорал со всем присущим ему высокомерием:
      — Эй, вы там! Мышеловка захлопнулась; отоприте! — Чап затолкал свою бывшую супругу в большой гардероб, где все еще сидела ее служанка. Что он сказал Чармиане, Рольф не мог расслышать, но она вошла в шкаф довольно покорно.
      Лофорд прекратил возиться с потолком и вложил меч в ножны, но продолжал стоять, глядя вверх на отверстие, делая магические жесты. Он знаком велел Рольфу тоже прекратить работу; Рольф повиновался. Но благодаря искусству Лофорда шум, который они производили, пока работа шла не переставая, — приглушенный треск расщепляемого дерева, падение кусков штукатурки на пол — продолжался, хотя отверстие, проделанное ими в потолке, не увеличивалось.