Всё о Санкт-Петербурге - Петербургские окрестности. Быт и нравы начала ХХ века

Потом продолжительная остановка была на границе – в Белоострове, при таможенном досмотре. Депутаты воспользовались ею, чтобы плотно перекусить перед Петербургом. Многие с обреченностью ждали, что в столице их ждут тюремные нары. Сердца думцев екнули, когда поезд вдруг остановили под самым Питером – на Удельной. Однако вскоре оказалось, что начальник станции тормознул поезд по ошибке, и вскоре впереди уже показался Финляндский вокзал.

Здесь все входы и выходы оцепили жандармы и полиция, но арестовывать депутатов никто не собирался. Немногочисленную публику, встречавшую бунтарей из Выборга, не пускали за решетку платформы. К поезду пропустили только представителей прессы. Депутаты выходили из вагона в суровой гробовой тишине, под пристальными взорами жандармов. Тишину нарушил лишь возглас одного из журналистов: «Да здравствуют народные депутаты!» Однако кричавшего сразу же задержали. Этим инцидентом исчерпалась вся встреча, которую с таким страхом ждали депутаты. На вокзале они брали извозчиков и беспрепятственно разъезжались по домам.

Они не знали, что текст «Выборгского воззвания» в тот же день, когда его приняли, стал известен премьер-министру Столыпину. Он доставил его в Петергоф – в резиденцию Николая II. После обсуждения этого документа Столыпин получил право поступать с депутатами «по усмотрению». Он отдал приказ не препятствовать разъезду депутатов, внимательно следить за ними на местах, немедленно сообщать ему обо всех их действиях и без его ведома никаких репрессий против думцев не предпринимать.

Либеральная интеллигенция сочувствовала думцам, но на баррикады выходить не собиралась. Того эффекта, на который рассчитывали депутаты, принимая воззвание, не произошло. 18-20 июля произошли два крупнейших военных восстания – в Свеаборге и Кронштадте, они оказались высшей точкой борьбы летом 1906 года. Революция пошла на спад. Страна готовилась к выборам во Вторую Государственную Думу, открытие ее намечалось на февраль 1907 года.

Что же касается участников «выборгского дела», то их действительно обвинили в антигосударственной деятельности и попытке подорвать устои страны. Уже 18 июля сообщалось, что прокурорским надзором возбуждено уголовное преследование против бывших членов Думы, подписавших воззвание. Однако суд состоялся только спустя полтора года, когда страна стала уже совсем другой: после роспуска очередной, Второй Государственной думы и ужесточения избирательного закона в России воцарилась «третьеиюньская монархия». В декабре 1907 года Петербургская судебная палата приговорила подписавших «Выборгское воззвание» к 3-месячному одиночному тюремному заключению с последующим лишением прав быть избранными не только в Государственную думу, но и в органы местного самоуправления.

На этом знаменитом судебном процессе, названном современниками «Выборгским», страстную речь произнес бывший депутат Кокошкин. «Мы хотели способствовать тому, чтобы Россия сделалась страной свободной, правовым государством, где право было бы поставлено выше всего, где праву подчинены были бы все от высшего представителя власти до последнего гражданина, – заявил он. – Мы хотели сделать Россию страной счастливой и процветающей. Мы знали, что для этого путь только один – поднять благосостояние низших трудящихся классов населения. Мы хотели сделать Россию страной сильной и могущественной единством, не внешним насильственным единством, а единством внутренней организации, которое совместимо с разнообразием местных условий с разными особенностями всех народностей, ее населяющих». По его мнению, «Выборгское воззвание» представляло собой «средство защиты конституции в исключительных случаях и находится в полном соответствии с духом конституционного строя».

Спустя несколько месяцев, в мае 1908 года, петербургские «Кресты» приняли необычных арестантов – бывших думцев, авторов «Выборгского воззвания». Они приехали к воротам тюрьмы сами, без сопровождения полиции, принеся с собой по несколько чемоданов и пакетов с вещами и книгами. Без сомнения, подобное решение было показательным политическим актом. Власть, наказавшая противников за непослушание, тем не менее подчеркивала доверие к тем «оппонентам», которые, в отличие от радикалов-экстремистов, отстаивали собственные взгляды мирным путем. «Борцы за народное представительство» показывали, в свою очередь, что равенство перед законом, за которое они выступают, является правилом для всех, в том числе и для них самих.

Шлиссельбургские торжества

«…При истоке реки Невы из Ладожскаго озера и устья Ладожского канала, в 60-ти верстах от Петербурга расположен… город Шлиссельбург, или "Ключ-город", который, к сожалению, своею внешностью далеко не оправдывает ни своего исторического значения, ни географического положения, – отмечалось в путеводителе по Петербургской губернии конца XIX века, составленном В.К Симанским. – Мрачные бастионы крепости, неприветная даль Ладожского озера с его свинцовыми водами, с одной стороны, грязные, по большей части немощеные улицы, маленькие, ветхие деревянные дома, не живописно окрашенные временем в однообразный серый цвет, – с другой, производят неприятное впечатление и никак уже не могут манить на дачное пребывание петербуржца».

Вообще образ Шлиссельбурга, нарисованный Симанским, получался весьма малопривлекательным: «Собственно город занимает низменно-песчаный угол, образуемый левым берегом Невы и озером, он совершенно открыт холодным ветрам с озера, и к нему со стороны материка прилегают болотистые места; от Преображенской же горы, лежащей перед городом, выше по Неве, спускаются песчаные холмы, упирающиеся под городом в плоский берег. Все эти местные условия делают климат весьма сырым и неблагоприятным для здоровья. Против самого города на острове, в истоке Невы, лежит крепость; самый остров низмен и песчан, имеет овальную фигуру, длиною до 200 саженей и шириной до 100 саженей. Крепость, вместе с безлюдным правым берегом Невы и с необъятным для глаз Ладожским озером, придает городу печальный вид. Посредине своей город прорезывается устьями каналов Петра Великого и Александра П. В городе имеется ситценабивная фабрика почти с 500 рабочих».

Шлиссельбург. Вид на собор и шлюзы. Открытка начала XX века

Каждый год в июле спокойная и размеренная жизнь уездного Шлиссельбурга оживлялась огромным стечением богомольцев, прибывавших сюда к празднику Казанской Божией Матери для поклонения местной иконе. Вдоль Невы, от Петербурга до Шлиссельбурга, совершался крестный ход. Сохранились уникальные подробности грандиозного крестного хода, совершавшегося в июле 1911 года.

Церковная процессия во главе с епископом Гдовским Вениамином начала движение от церкви села Смоленского за Невской заставой и двигалась по Шлиссельбургскому тракту. По пути к ней присоединялись крестные ходы из пригородных церквей, в том числе села Рыбацкого, Усть-Ижоры и Славянки. Около каждой церкви служились краткий литии, а в местности Дубровка, у памятника Петру I, что у легендарной «Красной сосны», – панихида. Временную остановку крестный ход совершил в селе Ивановском.

Весь 53-верстный крестный ход по времени занял больше суток. Церковная процессия вышла в половине пятого утра, а прибыла в Шлиссельбург на следующий день к девяти часам утра. Затем в шлиссельбургском Благовещенском соборе прошла архиерейская литургия. По прибытии паломников в Благовещенский собор из крепостной часовни перенесли чудотворный образ Божией Матери Казанской, а на площади у собора совершился благодарственный молебен. Обратно в Петербург паломники возвращались на пароходах шлиссельбургского невского товарищества.

Шлиссельбург. Открытка начала XX века

Другой праздник, по традиции с огромной торжественностью отмечаемый в Шлиссельбурге еще со времен Петра Великого, приходился на 11 октября. Это был День взятия русскими войсками шведской крепости Нотебург, так при шведах называлась крепость «Орешек». Во всех петербургских церквах долгое время он отмечался как «викториальный день», а в самом Шлиссельбурге праздновали дату как день рождения «города-ключа» в истоке Невы.

На протяжении почти двух веков в Шлиссельбурге свято сохранились два обычая, соблюдаемые в памятный день 11 октября: на братской могиле похороненных в крепости солдат и офицеров Семеновского и Преображенского полков, павших при штурме Нотебурга, служили панихиду, а в полдень с колокольни Иоанновского собора в крепости раздавался колокольный звон.

Шлиссельбург. Часовня Казанской Божией Матери. Открытка начала XX века

Вспоминали не только блестящую военную победу, открывшую русским войскам выход на невские берега, но и, прежде всего, погибших в том страшном сражении. Ведь штурм крепости продолжался 13 часов и сопровождался очень большими потерями с обеих сторон.

Из Петербурга в Шлиссельбург на пароходе «Ижора» на юбилейные торжества отправились представители от лейб-гвардии Преображенского и Семеновского полков, а также лейб-гвардии 1-й Артиллерийской бригады как принимавших когда-то непосредственное участие в штурме крепости.

Спустя несколько часов для участия в шлиссельбургских торжествах из Петербурга вышли пароход «Онега» с высшими чинами, в числе которых был главнокомандующий войсками гвардии и столичного военного округа великий князь Владимир Александрович. Следом отправился еще один пароход – «Озерный», на нем следовал представитель Министерства путей сообщения в лице начальника петербургского округа этого министерства. Одним словом, «депутация» высшего начальства получилась весьма солидная и представительная.

Виды Шлиссельбурга. Открытки начала XX века

Ожидая визита столь высоких гостей, в Шлиссельбургской крепости, на протяжении уже почти двух веков имевшей недобрую славу страшной государственной тюрьмы, готовились к торжествам. Заботами коменданта крепости полковника Яковлева привели в порядок находящуюся на ее территории могилу павших русских воинов – священное место крепости, а одному из узников тюрьмы (П.А. Антонову) поручили вырезать на медной доске имена всех павших и похороненных здесь.

Поручение работы именно Антонову поступило не случайно: один из старейших народовольцев был по профессии кузнецом. Он согласился. Долгое время медная доска находилась в Иоанновском соборе (руины его и по сей день можно увидеть в центре крепости – как часть военного мемориала), а в настоящее время уникальная реликвия хранится в фондах Государственного музея истории Санкт-Петербурга.

…По прибытии «Онеги» в Шлиссельбург городской голова, представители городского управления и местного пожарного общества поднесли высоким гостям хлеб-соль. Великий князь Владимир Александрович осмотрел город, хотя и находящийся совсем недалеко от столицы, но вовсе не избалованный вниманием «высочайших особ», а на следующий день посетил чайную общества трезвости и вольную пожарную дружину.

Основные торжественные мероприятия развернулись 10 и 11 октября 1902 года. Сперва на Преображенском кладбище у церкви в присутствии великого князя в сопровождении хора певчих из местных любителей отслужили запоукойную литургию и панихиду по Петру I и всем воинам, «на брани за веру, царя и отечество живот свой положившим». Днем на паровом катере Министерства путей сообщения «Нептун» великий князь отправился в крепость, где состоялась панихида на братской могиле, во время которой «депутации» от полков возложили на могилу два серебряных венка и икону Христа Спасителя. А с шести часов вечера в городском соборе началась всенощная, ее отслужил приехавший нарвский епископ Иннокентий.

11 октября в половине девятого утра звон колоколов оповестил о торжественном дне празднования двухсотлетия Шлиссельбурга. В девять часов в Благовещенском соборе началась литургия и благодарственное молебствие, отслуженные епископом Иннокентием вместе с городским духовенством. В здании шлиссельбургской городской управы представители города принимали полковые «депутации», те поднесли городу серебряный кубок, украшенный гербом Шлиссельбурга и золотыми инициалами Петра I и Николая II, а также различные военные эмблемы.

Виды Шлиссельбурга. Открытки начала XX века

В полдень великий князь, как сообщали газеты, «изволил принять от города завтрак». «Великий князь приказал наполнить поднесенный кубок и изволил удостоить горожан поднятием кубка за процветание Шлиссельбурга. Восторгу присутствовавших не было конца. По окончании завтрака великий князь отбыл из города на пароходе "Онега" в сопровождении парохода "Озерный" при громком "ура" собравшегося на берегу народа».

Но с отъездом высочайшего гостя торжества не закончились. С трех часов дня развернулось народное гулянье.

Музыка гремела до восьми часов вечера, завершилось гулянье блистательным фейерверком. А заключительным аккордом праздничного дня стал начавшийся в одиннадцать часов вечера бал в помещении местной городской управы, его посетили все прибывшие из столицы «депутации». Закончился он глубоко за полночь…

* * *

Зигзаги истории поистине непредсказуемы: мало кто знает, что город с таким же названием, своего рода «однофамилец», есть в Германии. Это тоже «ключ-город», и зовется он Шлюссельбург. (Заметим, что и наш Шлиссельбург в прошлом нередко именовали через букву «ю», то есть Шлюссельбургом, – отсюда пошло его народное название «Шлюшин». Названия обоих городов-однофамильцев происходило от немецкого Schlussel – «ключ» и Burg – «город».)

Немецкий Шлюссельбург расположен в Западной Германии, на правом берегу реки Везер, в 40 километрах от Ганновера. С 1970 года, по существу, это уже не самостоятельный город, а административная часть Петерсгахена – одного из крупных городов федеральной земли Северный Рейн – Вестфалия.

У въезда в немецкий Шлюссельбург. Фото Юрия Лебедева, 2003 год

Как оказалось, в судьбе русского и немецкого «ключ-городов» – немало похожих страниц. Оба они выросли вокруг древних крепостей: русский «Орешек», ставший потом шведским Нотебургом, возник в 1323 году, а немецкий Шлюссельбург был основан двенадцатью годами позднее – в 1335 году. Правда, потом их судьбы разошлись: русская крепость стала одной из самых страшных политических тюрем – своего рода «русской Бастилией», а немецкая, перестроенная в рыцарский замок, стала княжеской резиденцией.

Что же касается самих городов, то они во все времена являлись провинцией. Любопытно, что русский Шлиссельбург, как и Петербург, можно назвать городом веротерпимости: здесь жили люди разных вероисповедований и национальностей. В конце XIX века тут насчитывалось 87 католиков и 102 протестанта, а шлиссельбургский римско-католический костел Воздвижения Святого Креста почти как две капли воды походил на сохранившуюся и поныне средневековую лютеранскую кирху в германском Шлюссельбурге.

Костел в Шлиссельбурге, являвшийся «филиальным» храмом костела Святой Екатерины в Невском проспекте в Петербурге, построили в 1909-1910 годах стараниями священника Буевича, а освятил его 14 сентября 1910 года епископ Иоанн Цепляк. Возводили костел по прошению Могилевской Римско-католической духовной консистории. Костел закрыли в 1920-х годах, затем в здании разместился «Дом обороны». Здесь крутили кино, танцевали под оркестр, давали концерты самодеятельности. В период немецкой оккупации во время войны, по рассказам старожилов, захватчики будто бы увезли из костела великолепный орган.

Во время войны здание сильно пострадало, а впоследствии его приспособили под жилой дом. В таком перестроенном виде оно сохранялось долгие годы (адрес: ул. 1-го Мая, бывшая Бишлотская, 25). Дом изменился до неузнаваемости и уже мало напоминал бывший католический костел. В 1978 году здание «помешало» новому строительству, и его снесли. Правда, как отмечает историк Наталья Седова, шлиссельбуржцы до сих пор хорошо помнят этот старинный дом из красного кирпича, словно бы хранивший какую-то тайну из прошлого…

Костел в русском Шлиссельбурге. Открытка начала XX века

Лютеранская кирха в немецком Шлюссельбурге. Фото Юрия Лебедева, 2003 год

Вторая мировая война развела города-однофамильцы по разные стороны линии вражды, однако судьбы их оказались схожи: оба они очень пострадали. Русский Шлиссельбург, захваченный немцами, был почти полностью разрушен – выстояла крепость, ставшая символом неприступности защитников Ленинграда. Немецкий Шлюссельбург сильно пострадал от налетов английской авиации…

В год 300-летия российской Северной столицы многие исторические параллели и аналогии напрашивались сами собой. Не случайно, конечно, немецкий Шлюссельбург стал одним из пунктов акции «Цветок на русскую могилу», проводившейся в том году Санкт-Петербургским центром международного сотрудничества «Примирение».

На территории Шлюссельбургского замка, где ныне находится частный музей, есть памятный знак, напоминающий о военных годах. Он посвящен всем погибшим во Второй мировой войне – людям разных национальностей. Местные жители рассказывают, что слышали что-то о русском городе-однофамильце, знают, что он где-то под Петербургом. Но говорят, что сельское хозяйство очень привязывает их к земле, и им очень трудно вырваться посмотреть мир… (Как рассказал председатель Центра историк Юрий Лебедев: «Первое, с чего начинается немецкий Шлюссельбург, – это устойчивый запах навоза. Ведь это типичный патриархальный немецкий городок, вокруг которого раскинулись большие сельскохозяйственные угодья. Здесь люди прикипели к земле и очень гордятся своей историей».)

«Провинциальная кумушка преображается»

1 августа (19 июля по старому стилю) 1914 года Россия вступила в Первую мировую войну. Этот день стал точкой отсчета последних лет и месяцев Российской империи. С первыми выстрелами Мировой войны Россия стала приближаться к роковой черте, за которой последовали революции и Гражданская война… Но пока в столице, губернии и вообще по всей стране – грандиозный патриотический подъем.

Каждый день в Петербурге проходили многотысячные патриотические манифестации. Ораторы призывали всех «лечь костьми за Россию и ее младшую сестру, Сербию». Все только и говорили об австро-сербском конфликте: у ворот домов дворники оглашали сведения собравшимся возле них кухаркам, горничным и мальчикам из мелочных лавок. В трактирах, пивных и чайных посетители читали вслух газеты, а содержатели этих заведений для привлечения публики покупали газеты в утроенном количестве.

15 (28) июля Австрия официально объявила войну Сербии, а в ночь с 17 на 18 июля Николай II подписал указ о начале всеобщей мобилизации. В ответ на решение Николая II Германия потребовала от России приостановить мобилизацию, а после решительного отказа 19 июля (1 августа) официально объявила о состоянии войны с Россией. На следующий день, 20 июля, Николай II подписал манифест о начале войны. Петербург встретил объявление войны грандиозными демонстрациями.

Патриотический подъем стремительно перерастал в «патриотический угар». Власти не препятствовали этому: погромы во имя «царя и отечества» куда безопаснее для власти, чем требования политических свобод и республики. По Петербургу – городу, всегда отличавшемуся национальной и конфессиональной терпимостью прокатилась волна антинемецких погромов. Толпа разгромила посольство Германии на Исаакиевской площади, нападению подверглись некоторые немецкие магазины и кафе, а также редакция немецкой газеты «Petersburger Zeitung» на Невском проспекте. «Бойкот всему немецкому!» – призывали демонстранты.

Плакат времен Первой мировой войны

А что же Петербургская губерния? Как здесь реагировали на начало Первой мировой войны, которую уже тогда назвали «Второй Отечественной»? В городах развевались национальные флаги, совершались шествия и манифестации с царскими портретами во главе. Общественные и сословные учреждения, торгово-промышленные организации и частные лица жертвовали средства на оказание помощи семьям призванных «запасных» и ополченцев. «Торжественное заявление Государя Императора о начале войны вызвало повсюду неописуемый взрыв патриотических чувств и выражение желания лечь костьми за Царя и Русь», – сообщало Санкт-Петербургское телеграфное агентство.

На пригородных вокзалах – многолюдные патриотические манифестации. Местные жители и дачники провожали «запасных», мобилизованных на военную службу под возгласы: «Да здравствует русская армия!», «Долой немцев и швабов!»… Из столицы в массовом порядке начали выселять немецких и австрийских подданных. По сообщению «Петербургского листка» от 5 августа 1914 г., «вчера около ста человек наших врагов были доставлены в бронированных автомобилях под охраной… и отправлены по Северной железной дороге». Никакими шпионами и врагами они не были, просто стали жертвами антинемецкого «патриотического угара».

Провинция заболела шпиономанией. Любой говорящий по-немецки вызывал подозрение. Характерный случай произошел в начале августа 1914 года в Гатчине и нашел свое отражение на страницах местной газеты. В один из магазинов на Люцевской улице вошли трое молодых людей, разговаривавшие между собой по-немецки. Владельцу лавки они показались подозрительными, и он вызвал городового.

Плакат времен Первой мировой войны

На вопросы стража порядка незнакомцы отвечали сбивчиво, и потому их отправили в полицию. Там выяснилось, что молодые люди – германские подданные, высланные в одну из северных губерний и воспользовавшиеся остановкой поезда в Гатчине для того, чтобы прогуляться по городу. Их немедленно водворили обратно на вокзал, а «на будущее время приняты меры к недопущению подобных неуместных прогулок»…

Начальник Гатчинского Дворцового управления гвардии полковник Крестьянин объявил о создании «Комитета по оказанию помощи нуждающимся семьям лиц, призванных на войну из города Гатчины». Как говорилось в его заявлении, необходимость в таком комитете вызвана тем, что сотни жителей Гатчины, оставившие по приказу государя императора свои мирные занятия и свои семьи и «поспешившие стать на защиту Отечества от врагов», должны быть твердо уверены в том, что «родина исполнит свой долг перед ними и позаботится о покинутых ими семьях». Комитет ставил задачи находить заработок для работоспособных членов семей, оставшихся без кормильцев, подыскивать дешевые или бесплатные помещения для необеспеченных семей, устраивать для них дешевые или бесплатные столовые, а также снабжать такие семьи бельем, одеждой, обувью и продуктами, выдавать единовременные и ежемесячные пособия.

Плакат времен Первой мировой войны

Вскоре пожертвования в комитет потекли буквально рекой. По сообщению газеты «Гатчина» от 9 августа, было пожертвовано ежемесячных взносов на сумму 265 рублей, а единовременных – на 3 тысячи 237 рублей. Последний фонд составили, кроме частных лиц, Общество трезвости при Павловском соборе (50 руб.) и правление Гатчинского завода А.С. Лаврова (250 руб.). Тарелочный сбор из церкви Пятогорского монастыря дал почти 17 рублей, а из Эстонской православной церкви – 10 рублей 55 копеек. Кружечный сбор, проведенный 30 июля на улицах Гатчины, дал 1777 рублей. Согласно отчету комитета, из поступивших в его ведение средств была оказана помощь 80 семействам – на сумму около 600 рублей.

Еще одной организацией в Гатчине, действовавшей в одном русле вместе с комитетом, стало созданное еще до войны местное отделение «Общества повсеместной помощи пострадавшим на войне солдатам и их семьям», состоявшее под высочайшим покровительством императора. Это общество раскинуло свою широкую сеть по всей России – более трех сотен отделов и столько же попечительств.

26 июля 1914 года состоялось чрезвычайное общее собрание гатчинского отдела. Правление доложило план действий во время войны. Отдел предполагал переоборудовать основанный им приют под лазарет на 30-32 раненых, а также провести сбор пожертвований (его провели 15 августа на улицах города, и он дал сумму 1443 рубля 43 копейки).

Кроме денег в пользу отдела пожертвовали серебряную медаль женской гимназии, три золотых обручальных кольца и браслет. «Особенно трогательно пожертвование этих предметов, составляющих для жертвователей, без сомнения, большую ценность, больше всяких денег», – говорилось в благодарственном обращении отдела.

Плакат времен Первой мировой войны

Вскоре после начала Первой мировой войны на антинемецкой волне Санкт-Петербург переименовали в Петроград, а вместе с ней и Санкт-Петербургскую губернию в Петроградскую. Посчитали, что негоже столице России именоваться «чужеземным», иностранным, а к тому же будто бы и немецким, названием.

14 августа 1914 года столичные газеты сообщали, что «сотни обывателей» ходатайствуют о «восстановлении русского исторического названия столицы»: «пора исправить ошибку предков, пора сбросить последнюю тень немецкой опеки». Спустя пять дней, 19 августа (1 сентября), пресса уведомила: «Государь император 18-го сего августа высочайше повелеть соизволили именовать впредь город Петербург – Петроградом».

Сразу же посыпались предложения о дальнейших переименованиях, чтобы «стереть с лица России все немецкое»: заменить Оренбург на Оренград, Ревель – на Колывань, Екатеринбург – на Екатериноград. Ревнителям русской чистоты также не давали покоя названия Петергофа и Ораниенбаума. Группа гласных Шлиссельбургского уездного земства подняла вопрос о переименовании Шлиссельбурга в Орешек. Заметим, что тогда эти губернские города сумели сохранить свои исторические названия. Их «русифицировали» только в 1944 году, после освобождения от немецких оккупантов, на новой волне борьбы с германскими названиями…

Начавшаяся Первая мировая война повлияла даже на внешний облик городов Петербургской губернии. «Уличная физиономия Гатчины изменилась до неузнаваемости, – писала в середине августа 1914 года газета "Гатчина". – Войсковые части, сроднившиеся с городом, ушли. Они где-то там далеко и, насколько известно, уже с честью приняли боевое крещение… Франтоватых кирасир, лихих казаков, бравых артиллеристов и сводно-гвардейцев сменили солдатики, напоминающие "глубокую армию", с ополченскими крестами на шапках. Иные из них даже не успели еще облачиться как следует в военную форму, только этот крест на шапке да ружье на плече и изобличают воина…»

Плакат времен Первой мировой войны

Гатчина в годы Первой мировой войны стала крупным лечебным центром. Сразу же после начала войны в городе появились госпитали: в реальном училище имени Александра III разместились 7-й и 8-й полевые запасные госпитали, лазарет – в здании Сиротского института имени Николая I. Средства на содержание лазарета составляли ежемесячные отчисления из жалованья служащих ведомства императрицы Марии.

К сожалению, совсем скоро в Гатчину пришла первая печальная весть. 26 августа 1914 года в Павловском соборе служили панихиду по убитым на фронте ротмистру Герберт фон Брюммеру (кстати, до войны он являлся активным участником «Гатчинского лаун-теннис клуба») и корнетам Христиане и Швабе. В соборе присутствовали начальник и чины Дворцового управления, родственники и знакомые погибших, воспитанники Сиротского института, реального училища и многочисленная публика…

Пробудилась от привычной провинциальной «спячки» уездная Луга, покрывшаяся сетью госпиталей и лазаретов. «Я никогда не думал, что маленькая Луга способна на что-нибудь большое, общее, – замечал обозреватель газеты "Лужская жизнь" Борис Ольский в апреле 1915 года. – Луга, с ее глубоким архаизмом, несмотря на близость к столице, с ее атрофией общественности и отсутствием внутренней спайки! Причем оговариваюсь: спайка была до войны – это сплетни, избороздившие город по всем направлениям… И вдруг эта милая провинциальная кумушка преображается с началом мировых событий. И лицо ее, прежде выражавшее интерес лишь к новорожденной сплетне, теперь серьезно и озарено внутренним светом… светом любви к родине и защитникам ее. Поистине, чудеса творит война».

Плакат времен Первой мировой войны

Большим событием для Луги в начале апреля 1915 года стало открытие лазарета в здании офицерского собрания 24-й Артиллерийской бригады. Лазарет, рассчитанный на пятьдесят мест, считался отделением лужского лазарета при Сырецкой общине Российского общества Красного Креста. Торжественную церемонию освящения совершал настоятель лужского Екатерининского собора отец Анатолий Остроумов. По случаю открытия лазарета уполномоченный Красного Креста камергер Александр Александрович Тиран отправил специальную телеграмму в Царское Село императрице Александре Федоровне. В ней говорилось об «искренней готовности самоотверженно работать в святом деле оказания помощи нашим раненым героям». В ответной телеграмме императрица выражала «сердечную благодарность за молитвы и добрые чувства».

На страницах «Лужской жизни» нередко помещались благодарные отзывы воинов, адресованные лужским лазаретам. «Мы, раненые и больные нижние чины, находящиеся на излечении в Лужском лазарете Петроградского Дамского комитета Российского общества Красного Креста, – говорилось в одном из обращений, – приносим свою искреннюю благодарность попечительнице лазарета, ее сиятельству графине Адлерберг за то сердечное внимание, которое оказывается нам ее заботами».

«Прошу принять благодарность всего моего взвода за вашу посылку, – говорилось в другом обращении на страницах "Лужской жизни", адресованном лужским обывателям. – Сердечное Вам спасибо, дорогой благотворитель. Дай Вам Господь Бог много лет здравствовать, сердечное спасибо всему населению города Луги, не забывших нас, заброшенных судьбою на защиту дорогой матушки Родины. Много-много прислала нам всего Луга, никогда не забудем отзывчивых лужан, еще раз сердечное спасибо Вам и всем гражданам Луги, приславшим нам свои подарки».

Первая мировая война круто изменила жизнь Луги. Уездный город превратился в крупную тыловую базу Северо-Западного фронта. Через Лугу шло снабжение армии боеприпасами, снаряжением, здесь находилось много фронтовых авторемонтных мастерских, где восстанавливали военную технику. Кроме того, в Луге шло комплектование новых воинских частей. К началу 1917 года лужский военный гарнизон по численности в два раза превышал количество гражданского населения, он насчитывал около двадцати пяти тысяч солдат и офицеров.