Эффект Юли

– Не дождетесь… – улыбнулся, не открывая глаз. Дыхание ощущалось совсем рядом, и он, вытянув руки, нащупал худенькие плечи; потянул их к себе.

Оля тут же сбросила туфли, гулко упавшие на пол, и с радостью запрыгнула на приятно пружинивший диван.

– Что ты делаешь, хулиган?.. – томно прошептала она, чувствуя, как одна за другой расстегиваются пуговки на платье, и засмеялась, – все равно ведь не снимешь.

– А я порву его, на хрен… – глаза Миша не открывал, будто стараясь продлить чудесный сон.

– Это ж мое любимое платье!

– И что? Куплю новое…

Чуть слышно треснула ткань, и Оля вскочила.

– Миш, ну, ты чего?! Сдурел, что ли?..

Миша наконец разлепил веки. В комнате царил полумрак, а на Олином лице читалось такое возмущение, что он вздохнул.

– Никогда ты не научишься быть женой богатого человека.

– Ну, прости, – Оля виновато опустила взгляд, – я дура, да?

– Да, – Миша уверенно кивнул.

– Но ты же любишь меня?

– А что остается?.. – он разглядывал жену, снисходительно улыбаясь, – на помойку ж не выкинешь – жалко.

– Миш, пожалуйста, не говори так, – жалобно попросила Оля, и тут же придумала, что надо сделать, чтоб реабилитироваться – сама стянула платье и безжалостно швырнула в угол, – теперь я похожа на жену богатого человека?

Миша молчал, решая, к чему относится последняя фраза – к брошенной с неожиданной удалью тряпке или к маленькой груди под полупрозрачным лифчиком; трусикам, которые, при желании, можно и просто не заметить; к загорелому упругому телу?.. Он думал, а, значит, азарт уже прошел, и их жизненные графики не пересеклись в нужной точке.

– Где-то, так, похоже… – Миша вздохнул, все же протягивая руку, – иди сюда; расскажи, как вы там с Алкой?

– Нормально, – почувствовав перемену настроения, Оля лишь присела на край дивана, – поболтали о своем, о женском.

– Витька не приставал?

– Этот толстый боров? – Оля засмеялась, – бедная Алка!..

– А она всегда сверху… – задумчиво предположил Миша.

– Хоть ты у меня и не боров, я тоже люблю сверху, – Оля взъерошила Мишины волосы, и естество взяло верх, ведь сложно безразлично созерцать полуобнаженную женщину.

– Сейчас проверим, – Миша потащил жену к себе, и та с радостью подчинилась.

23.30 того же дня

Мать зашла в комнату, когда Даша лежала в постели и думала, что в старом доме все было сделано удобнее. Там и выключатель находился над Катиной кроватью – теперь же надо сначала самой погасить свет, а потом уж ложиться…

– Скоро моя девочка станет совсем взрослой, – мать погладила Дашу по голове, – спи, а то завтра надо готовить.

Даша обреченно кивнула. Готовить ей совершенно не хотелось, да и, вообще, зря она предложила соединить два праздника. …С новоселья можно сдернуть, а тут поздравлять будут, подарки дарить – неудобняк…

Мать выключила свет и вышла. Едва стихли ее шаги, в дверь заглянула Катя.

– Спишь?

– Не-а, – Даша подвинулась, освобождая сестре место.

– Придумала, в чем будешь? – Катя присела у нее в ногах.

– Да ни в чем я не буду!.. Прикинь, девки мои не придут. Сказали – чего со старперами тусоваться; лучше в воскресенье оторвемся. Так что готовься. Мамка денег даст… – Даша потянулась, выгнувшись, как кошка, – скорее бы воскресенье…

– Да ладно, – засмеялась Катя, – завтра тоже нормально будет; надарят чего-нибудь…

– Ага, Нинка начнет Илью своего втюхивать, Арбенина опять будет всем рассказывать, как я в три годика… это, блин, пятнадцать лет назад!.. какие-то крутые цветы поломала, но она, вишь ли, не дала мамке выдрать меня. Я что теперь, по жизни должна ей ноги целовать?.. Я и не помню того случая…

– Напомнить? – засмеялась Катя (она, вообще, любила рассказывать всякие истории, которые у Даши почему-то не откладывались в памяти), – короче, мы с пацанами играли в прятки, а ты маленькая, но тоже, типа, с нами. Залезла в клумбу и естественно всем гладиолусам трандец. Мамка, как увидела – хворостину хватает… а, помнишь, у нас раньше стол на улице стоял? Так, ты вывернулась и под него; мамка вытаскивать тебя, а ты как начала орать!.. Там не одни Арбенины – там все сбежались заступаться за «бедного ребенка»…

– О, как! – Даша показала язык, – я в три года уже понимала силу общественного мнения!

– Короче, – Катя вздохнула, – воскресенье, так воскресенье. Спокойной ночи.

Едва за ней закрылась дверь, как пьяный крик, усиленный акустикой пустого двора, вкатился в открытую форточку, мигом рассеяв все воспоминания.

– …Дашка, я люблю тебя!!..

Даша вздрогнула, и хотя прекрасно понимала, что признание адресовано не ей, мысли мгновенно перестроились на соответствующий лад… но вспомнить-то ей оказалось ничего. Можно было, конечно, притянуть за уши роман с Андрюшкой Климовым, но он уехал поступать в Москву, тем самым, удалившись на расстояние, непреодолимое для смутного чувства влюбленности, а остальные «страсти» являлись виртуальными и лишь будоражили воображение.

Крик за окном давно растворился в бездонном небе, где, как говорят, обитает Бог, исполняющий желания, но продолжал жить в Дашином сознании, рождая неясные образы – неясные, не потому, что она не знала, чего хотела, а потому что они не имели лица. …А что, если привидения существуют и обладают сверхъестественной силой?.. – бесстрашно подумала она, – если это все-таки не придурок Илья, а настоящая Юля?..

Предыдущие дни, занятые обустройством на новом месте, Даша, вроде, и не вспоминала о ней, но таково уж свойство человеческого разума – в своих глубинах он незаметно переваривает информацию, и в результате то, что недавно казалось полным бредом, вдруг делается абсолютно жизнеспособным. В этом и заключается суть выражения – человек ко всему привыкает.

…Нет, Илью я, точно, не видела – я ж спала… Или все-таки видела?.. Нет, блин, не видела, и видеть не хочу! А, вот, Михаил Михайлович… Даша попыталась вспомнить его лицо, но перед глазами стояла лишь шикарная красная машина. …А я б смотрелась в ней… Дура, о чем я?..

За окном слышались уже другие голоса, но они были невнятными и не тревожили фантазию, рождая только ощущение обнаженности, вроде, кто-то бесстыдно заглядывал в спальню – Даша не привыкла по ночам так близко чувствовать посторонних.

Неожиданно она увидела себя на широкой улице вместе с мамкой и Катей, но те совсем не обращали на нее внимания. Она уже собиралась обидеться, когда впереди появилась красная машина – та самая, только за рулем сидела женщина, и Даша могла отчетливо разглядеть ее злое лицо. Машина неслась прямо на них. Даша хотела закричать, но голос пропал, а ноги вросли в землю, и тут мамка с Катей расступились. Даша с ужасом поняла, что еще мгновение и сумасшедшая водительница собьет ее… Она перевернулась на другой бок, глубоко вздохнула, и все исчезло.

А потом сразу наступило утро.

Суббота 07.00

Миша любил свой дом не только за удобство, которое именовал «функциональной роскошью», но и за то, что там всегда было тихо – ни уличного гула, ни воя автомобильных сигнализаций. Правда, птицы с цикадами здесь тоже почему-то не прижились, но обитатели поселка, как истинные горожане, без них особо и не страдали. Зато как тут спалось!..

Миша открыл глаза и уставился в окно на скучное голубое небо. Никто не мешал ему заниматься ленивым созерцанием, потому что Оля спала в другой комнате. Наверное, после семи лет совместной жизни так было правильно – иначе пропадет чувство новизны, без которого и все остальное теряет смысл. Только нищета заставляет людей ютиться на одном диване, по ночам обсуждая насущные проблемы; и какой тут может быть секс? Секс должен всегда оставаться праздником встречи!..

…Вчера получился хороший вечер, – вспомнил Миша, – но сегодня уже другой день. И что это будет за день?.. – он потянулся, напрягая мышцы, и подумал, что настолько привык жить в рамках схемы, которую составлял себе каждое утро, что в выходные просто терялся от совершенно ненужной свободы. Он стал прикидывать план на понедельник, и все сразу получалось четким и ясным – в восемь планерка, потом два совещания; потом проездка по объектам, но к шестнадцати вернуться, чтоб успеть на прием по личным вопросам. …В понедельник все будет правильно, а сегодня что?.. Миша напряг воображение и память, но они не смогли подсказать ничего конкретного. …Собаку что ли завести и выгуливать ее?.. Только так, чтоб она появлялась на выходные, а потом исчезала… Или ребенка?..

Он смутно вспомнил крошечный комочек, который когда-то без опаски держал на ладони и опускал в теплую ванну, поддерживая головку. Нет, теперь он уже не способен на такие подвиги. Да и Оля, похоже, безвозвратно втянулась в вольную жизнь – раньше она хоть говорила, что неплохо бы… а теперь не говорит. …И слава богу! В конце концов, это ее дело – у меня есть сын, и с меня хватит…

Смотреть в пустое небо было неинтересно – наверное, потому и мысли в голове крутились соответствующие. Решительно встав с постели, Миша спустился вниз – туда, где между подземным гаражом и котельной, согласно проекта, располагался тренажерный зал. Работа в зале тоже имела свою схему, поэтому поток мыслей, вроде, и не прерывался.

…И что за странное существо – человек? Ему почему-то свойственно желать того, что, в конечном итоге, оказывается совершенно ненужным и неважным. Главный-то вопрос, получается, не «что делать?» и «кто виноват?», и даже не «быть или не быть?», а «зачем?» Вот, вопрос вопросов!..

Руки методично выталкивали вверх упорно сопротивлявшийся металл, наполняясь приятной усталостью, и в ритм движениям сознание повторяло «Зачем?.. Зачем?..» Ответа не было, и это сразу портило настроение. …Надо просто что-то придумать, чтоб дожить до понедельника… Думай! Давай, работай!.. – Миша попытался сдвинуть сознание с мертвой точки, – только, ради бога, не баню и не шашлыки – придумай что-нибудь новенькое…

…А чего ты хочешь, чтоб я придумало, если книжек ты не читаешь, в театр не ходишь, хобби у тебя нет?.. – возмутилось сознание, – езжай к своим художникам, купи картину, а деньги пропьете. Как идея?.. – но идея не встретила энтузиазма, и сознание ляпнуло сдуру, – …или пошляйся с женой по бутикам…

…Издеваешься?!.. – перебил Миша, и сознание согласилось, – издеваюсь. Я, конечно, знаю, что тебе надо – ты б стал диггером, или дайвером, или стритрейсером, или этим… которые влезают на небоскребы, а потом прыгают оттуда, но ты трус, и боишься вырваться из привычного круга. Максимум, на что ты способен, пострелять в пейнтбол!.. Занятый внутренним монологом, Миша незаметно добрался до «бегущей дорожки», а это означало, что через пятнадцать минут возникнет та самая пустота, которую и требовалось чем-то заполнить.

…А не поехать ли к мадам Ковригиной? – вспомнил он, – что там она говорила про тридцать две сотки?.. Глядишь, попаду на новоселье, напьюсь водки… В пустоту хлынули кадры советских фильмов, где безликие мужчины и блеклые женщины пьют из массивных хрустальных рюмок и закусывают селедкой «под шубой». Сначала они чинно произносят тосты, постепенно переходящие в пошлые анекдоты, а в конце начинают орать песни дурными голосами; еще они танцуют, спьяну наступая друг другу на ноги, и заканчивается все грандиозной дракой.

Идея изначально выглядела абсурдной и получила право на жизнь лишь благодаря отсутствию других. …Надо быть ближе к народу… – ехидно подсказало сознание.

– И на хрена ж мне тот народ? – вслух ответил Миша, и сознание замолчало, решив ничего больше не предлагать.

Сойдя с тренажера, Миша посмотрел на часы, украшавшие стену. Круг, который предстояло пройти стрелкам за день, заключал в себе жуткую необозримую бесконечность.

Дверь в Олину спальню оказалась приоткрыта. Миша сделал щель шире и увидел, что жена стоит посреди комнаты, сосредоточив внимание на своих босых ногах, и методично поднимает руки через стороны вверх; потом замедляет дыхание, и плавно опускает их.

Выполнив упражнение несколько раз, она заглянула в бумажку, лежавшую на постели.

– Чего это ты делаешь? Йогой решила заняться?

– А подглядывать нехорошо, – Оля прикрыла бумажку.

– Я просто мимо проходил, мимо проходил… – смеясь и ужасно фальшивя, Миша повторил слова популярного шлягера, – слушай, у тебя сегодня какие планы?

– Сегодня суббота? Значит, днем – бассейн, а потом мне надо кое-куда съездить.

– Понятно, – Миша вздохнул. Собственно, он и не ждал никаких предложений, а определение «кое-куда» нисколько его ни удивило. Они оба часто им пользовались, и только пару дней спустя, могло случайно выясниться, что, например, Олино «кое-куда» являлось совершенно безобидной парикмахершей, и не требовало никакой завесы таинственности. Возможно, за ним просто скрывался остаточный элемент любви, пытавшейся вызвать какую-никакую ревность.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.