Путана - Кукла для утех

      – Я не могу отпустить вас, – сообщил он Дарье ровным голосом. – Если в организме покойного найдут быстродействующий яд, то вы – подозреваемый номер один. Лидия Яковлевна рассказала мне, что вы как-то попали на телевидение, когда задерживали преступника, и даже стреляли.
      – Это правда. Но ранена не была, поэтому ордена не дали. Немного обидно, но я переживу. Вы бы лучше поинтересовались, кто ей сообщил о смерти сына.
      – Спросил. Человек не представился.
      – Но был на сто процентов уверен, что Виктор умер. Похоже, в ресторан он приходил не один.
      – Это не подтверждается опросом официантов.
      – Вам не кажется, что яд в пищу или в выпивку могла подсыпать не только я?
      – Вы обменялись резкими фразами друг с другом, потом встали и направились к выходу. Через несколько секунд Виктор умер. Не слишком хорошие обстоятельства. Вы задержаны на двадцать четыре часа. Если причина смерти не сильнодействующий яд, то будете отпущены под подписку о невыезде.
      Дарья покраснела от негодования. Новость ее взбесила. Ее в камеру!
      – Капитан, а вы не можете приставить ко мне охранника на сутки? Мне не очень-то хочется в застенок. Я заплачу.
      – Простите, я не понял, на какой слог в последнем слове надо ставить ударение?
      – Сколько вы хотите, товарищ капитан? Представляете, я не виновна, а вы меня в Бастилию.
      Лиховцев вынул изо рта сигарету и выпустил дым в потолок.
      – Хорошо. Обойдемся подпиской о невыезде.
      Дарья полезла в сумочку и достала из нее сто долларов.
      – Я вам весьма признательна.
      – Вы не дослушали до конца. Все следующие сутки будете рядом со мной. Я разведен. Поэтому проблем не будет.
      Она смотрела на него с чувством глубокого отвращения.
      – Таким, как вы, опасно доверять власть над людьми.
      – Питаться будем раздельно, во всяком случае до того, как будут известны результаты вскрытия.
      – Шутки у вас плоские.
      – Они жизненные, это более важно. Сидите, скоро поедем в отделение.
      Капитан оставил ее в покое. Зато подошла Лидия Яковлевна.
      – Следователь сказал, что Витя хотел познакомиться с вами. Вы красивая женщина.
      Дарья продолжала пялиться на картину, несмотря на то что та ей уже надоела.
      Пришли санитары и положили покойника на носилки. Мать опомнилась и подбежала к ним.
      Снова рыдания, снова боль утраты.
      Дарье не хотелось бы слышать все эти стенания, но она была здесь, она не могла отключиться.
      Ноги Лидии Яковлевны подкосились, и она сползла на мраморный пол.
      К ней тут же подбежали люди.
      – Похоже на инфаркт, – классифицировал напарник Лиховцева, чье медицинское образование было не просто на лбу написано – оно въелось в его суть. Он мог ничего не говорить о себе окружающим, и так было ясно, что перед тобой врач. И не потому, что он поспешил на помощь и выдавал какие-то предположения. Его манера ходить с прямой спиной, делать все размеренно и спокойно, эдакое: заболели? ничего, бывает; померли? тоже случается. – Мы можем потерять ее вслед за сыном.
      – А вот этого нам не надо! – выкрикнул капитан. – Пошевелитесь и в ту же машину ее. Быстрее. В бригаде «Скорой помощи» есть врачи?
      Дарья уселась за стол и обхватила голову руками.
      – Какой дурдом, господи, – сорвалось с губ.
      – Может, выпьете чего-нибудь?
      Перед ней стоял волосатик-официантик.
      – Неси дешевого вина, мальчик, – Дарья смахнула катящуюся по щеке слезу.
      Стрессы, мать их так!..
 

* * *

 
      Капитан Лиховцев вот уже целый час сидел в своем кабинете за столом, стоящим у окна, и что-то писал.
      Дарью он посадил в угол, всучив ей потрепанную газетку «Детектив». Как известно, и менты, и преступники читают одно и то же.
      От нечего делать она стала знакомиться с похождениями молодого жулика, с трудом одолевшего семь классов средней школы. Отсутствие образования не мешало ему обманывать людей. Да, это и есть настоящий русский самородок.
      Сергей Петрович, не меняя позы, кропал что-то на бумагу, в то время как Дарья не знала, куда себя деть.
      – Может, я пойду? – спросила она.
      – Идите, – бросил он, не поднимая головы.
      Она вначале не поверила, потом тихо поднялась.
      – Отставить! – крикнул следователь так, что она вздрогнула. – Куда?! Сядьте на место.
      – Но вы ведь сказали…
      – Мало ли что я сказал. Заработался. Присаживайтесь. Скоро поедем спать.
      – Что вы себе позволяете?! – возмутилась Данилова.
      Он прищурил глаза и внимательно посмотрел на нее.
      – Может, в камеру изволите? Что-то не вижу энтузиазма. К тому же вас никто насиловать не собирается. Не волнуйтесь.
      – В первый раз встречаю такую меру пресечения.
      – Дура! – воскликнул он. – Симпатичная девка и в то же время дура! Не могу я тебя отпустить, не могу. В камеру сажать не хочу. Нечего тебе там делать. Будь добра, не играй на нервах.
      Сев на свое место, она продолжила чтение. Куда же ей, бедняжке, деваться?
 

* * *

 
      Однокомнатная квартира капитана была некой противоположностью уютному гнездышку Дарьи. Ремонт не проводился здесь лет десять. Мебель старая. На кухне раковина, плита, шкаф для посуды сорокового года рождения, крохотный холодильник, обшарпанный стол и три табуретки.
      – Я буду спать на раскладушке, в кухне, – вещал он из коридора, – а ты в комнате, на диване.
      – И часто вы приглашаете подозреваемых к себе домой? – Дарья, стоя посреди кухни, морщила нос всякий раз, когда видела грязь, то есть она не прекращала кривиться. Созерцание запущенности угнетало ее.
      Он вошел на кухню в брюках, майке и тапочках.
      Холостяцкое соцнакопление немного выпирало вперед, но вместе с тем она не могла не отметить мощные плечи и развитую грудную клетку.
      – Вы думаете, то, что я сейчас делаю, доставит удовольствие моему начальству? – он открыл холодильник и достал пяток яиц. – Нечего стоять, поставьте чайник.
      – А вам это доставляет удовольствие?
      Он хмыкнул.
      – Мне бы доставило удовольствие общение с такой женщиной, как вы, но карты сейчас легли так, что нам с вами даже думать не стоит о каких-либо иных обстоятельствах.
      Дарья зажгла газ.
      – Хотите сказать, что это вы не должны думать об иных обстоятельствах. Я же могу позволить себе внутренне все, что угодно.
      – Рад за вас, – под хруст скорлупы одно яйцо за другим вытекали на сковородку. – Что это за история со стрельбой?
      – А, – она постаралась говорить как можно развязнее, – все началось с того, что у приятеля украли машину.
      – В общем, старая история, которая набила вам оскомину. Только после нее вы сразу купили новую иномарку.
      – Вы просто образец такта и понимания. Такие люди встречаются нечасто. Неудивительно, что вы неженаты.
      – Да был я женат. Только все это закончилось десять лет назад. Она не смогла ждать.
      – Дети?
      – Мальчишке скоро пятнадцать. Пиво будете?
      – Мне хватит на сегодня. Как вы завтра передо мной извиняться будете, Сергей Петрович? Я ведь ни при чем. И экспертиза это докажет. Никаких ядов в теле Иванова не найдут.
      – Откуда вы знаете фамилию покойного?
      – Его мать сказала.
      «Чуть не вляпалась по уши. Зачем капитану знать, что я познакомилась с Витей в "Пегасе"? Абсолютно незачем».
      – Предположим. Вы сегодня будете спать на диване, а не на нарах. Это вам надо меня благодарить.
      Он смотрел на нее, она – на него. Ненависти во взглядах не было, что в этой ситуации можно было считать большим плюсом.
      – Надеюсь, у вас найдется комплект чистого белья? И вы не будете брать штурмом душ, пока я готовлюсь отойти ко сну?
      – Не о чем волноваться. Отойдете по полной программе, – он взял быстро опустевшую сковородку и пошел к раковине.
      – Никогда бы не подумала.
      – Я тоже.
 

* * *

 
      В частном доме на окраине Заводского района в первом часу ночи все еще горел свет.
      – Димочка, он умер, Димочка. Ты говорил, что ничего не случится, – она стояла перед ним и размазывала тушь. – Я погубила человека. Что мне теперь делать?
      – Молчать, – молодой человек небольшого роста, чья поросшая жесткими черными волосами голова напоминала кочан капусты, вытаращил глаза. – Никому ни слова. Его могли просто убрать. И ты здесь вообще ни при чем. И не надо нагнетать страсти. Давай, – крепкая пятерня очертила в воздухе дугу, – лапочка, я по тебе соскучился.
      Она послушно стала снимать с себя одежду. На пухленьком симпатичном личике не отразилось никаких эмоций. Раздеться перед мужчиной для Веры было так же просто, как выпить стакан сока.
      – Может, все обойдется? – спросила она, ложась на кровать, застланную малиновой простыней.
      – Тебе абсолютно не о чем волноваться. Ну-ка, киска, раздвинь ножки…
 

* * *

 
      Как ни странно, Дарья выспалась и утром чувствовала себя очень даже ничего. Вошла на кухню, поздоровалась.
      – Результат экспертизы будет к двенадцати, – сообщил Сергей Петрович. – Ждать осталось всего ничего.
      – Я не преступница, – Дарья надула губу. – У вас просто талант портить и без того испорченное настроение, – она развернулась и пошла умываться, а когда появилась снова, не удержалась от критики: – Вы одними яйцами питаетесь?
      На сковородке снова хлюпала яичница.
      Лиховцев пробежался по ней сверху вниз и обратно. От Дарьи, несмотря на передряги, веяло свежестью.
      – Я об этом не задумывался. Мы скоро выходим, так что поторопитесь.
      Бабульки, возвращающиеся домой с пакетами молока и хлебом, особо чинно поздоровались с капитаном.
      – Ну вот, теперь молва разнесет весть о том, что у вас появилась женщина, – подметила Дарья, ступая рядом.
      – Неверно. Скажут, что у него снова появилась женщина.
      – Точно. Я смотрю, вы не слишком голодны. Среди ночи на меня не бросались.
      – Да и вы тоже меня не дразнили. Значит, и у вас все хорошо.
 

* * *

 
      Когда они вошли в уже знакомый Дарье кабинет, там было человек пять. Все разных габаритов, но примерно одного возраста. Ровесники Даниловой, кто в форме, кто в штатском, как по команде, повернули головы, после чего не поленились оторвать от стульев зады. Дарья поняла, что Лиховцев для них начальник.
      – О-о-о! – раздалось с разных сторон.
      Капитан остановился посреди кабинета.
      – Молодые люди, все вон! – в его голосе не было злости, просто Петрович по-отечески выгонял всех в шею. – Совещание у меня через десять минут. Костин, найдите Варенова!
      Дарья так и не поняла, кто из них Костин. Кто-то бросил: «Есть». Дальше можно было слышать лишь топот ног.
      Не успел капитан докурить вторую за утро сигаретку до середины, а в кабинет уже вошел здоровый мужик, которого Дарья видела вчера вместе с Лиховцевым.
      Мужчины поздоровались.
      – Борис Гаврилыч, есть результат?
      Дядя стал рассматривать Дашу, которая, к ее чести, выглядела весьма привлекательно.
      – Как ни жаль, Петрович, но девочку придется отпустить. Ох и красива, бестия.
      Дарья просто расцвела.
      – Могли бы поучиться у своего коллеги, Петрович. От вас за целую ночь ни одного комплимента.
      Здоровяк покосился на капитана.
      – Она что, серьезно?
      Капитан потер гладко выбритый подбородок. Вытащил из стола бланк, быстро его заполнил, попросил Дарью расписаться, после чего сообщил:
      – Пределы города не покидать.
      Встав на носки, Дада чмокнула в щеку Бориса Гавриловича.
      – Ну и сухарь же ваш коллега.
      Когда дверь закрылась, Варенов серьезно посмотрел на товарища.
      – У нее мозги не на месте. В ее возрасте это нормально, но ты-то что делаешь? У тебя нет здесь врагов, да, Петрович? Что молчишь? Не слышу. Увести подозреваемую к себе домой. Это ведь можно очень легко подвести под служебное несоответствие.
      – У меня с ней ничего не было, – стал оправдываться Лиховцев.
      – Да? Очень зря, она ведь, между нами, мужиками, красавица. А было или не было, никто разбираться не будет.
      – Вот я и не посадил красавицу в камеру.
      – Какой ты добрый. И давно это с тобой? Заболел?
      – Не надо. Если и заболел, то не смертельно. К тебе на стол я всегда успею.
      – Поди, закормил девчонку яичницей.
      – Откуда ты знаешь? – Тут Петрович спохватился. – Ах да. Кому, как не тебе…
      Они знали друг друга уже двадцать лет.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.