Путана - Кукла для утех

      – Подумай, Марат Львович, речь идет о твоем изрядно пошатнувшемся здоровье. Ты из этого дерьма, может, и не выплывешь.
      – А ты меня не пугай, – Бадаров хлопнул рукой по столу. – Я сейчас прикажу охране схватить тебя и немного поучить хорошим манерам, а то ты, я смотрю, совсем потерялся, отбился от рук, мальчик.
      – Тогда не будет дозы, – ровно ответил Мирской. – Считай, ты сейчас деревянную рубашечку себе заказываешь.
      Бадаров почувствовал, как у него очень сильно начинает болеть голова. Вскоре боль стала невыносимой, и он схватился за разрывающийся череп.
      – Вот видишь, – Вадим Андреевич продолжал читать нотации своему начальнику, – это только начало, дальше будет еще хуже.
      – Что, если я соглашусь, – прохрипел Бадаров, превозмогая адскую боль, – что, если соглашусь? – повторил он.
      – Ну, в этом случае будем тонну в неделю сливать на сторону. Вскоре появится левое сырье. Если со здоровьем лучше не станет, придется уйти в отставку. Пройдешь курс реабилитации, будешь спокойно жить. У тебя средств достаточно. Тебе, может быть, даже подарят магазинчик в центре города, чтобы ты, не утруждая себя, сводил концы с концами. Это все.
      Приступ прошел, и, почувствовав себя лучше, директор воспротивился.
      – А больше ты от меня ничего не хочешь, а, Вадим Андреевич? Всего-навсего обеспечить местные заправки левым бензином? Мы и так немало имеем, а теперь можем под суд попасть. Нельзя слишком много хапать.
      – Ну, это не тебе решать, – успокоил Мирской. – Уже не тебе. Ты вон с какой блондинкой покувыркался, всю оставшуюся жизнь будешь вспоминать.
      – Ни хрена у тебя не выйдет, – коротко произнес Бадаров.
      Он поднял трубку телефона, стоявшего на столе, и стал набирать номер начальника охраны, но ответа с другого конца провода получить не успел. В кабинет ворвались два крепких молодца и быстренько предотвратили попытки директора хоть как-то перекинуть мяч на сторону противника.
      – Сейчас поедем на дачу, Марат Львович, – сообщил заместитель, – будете там сидеть, ждать, когда вам привезут лекарство от головной боли. Я так понимаю, что вы с моим предложением согласны. Такие вот пироги, Марат Львович.
      В течение следующих суток Бадарову дали только половину необходимой ему дозы, в результате чего он написал заявление об уходе, что устраивало людей, которые оказывали на него давление. Палец был доволен. Он не скрывал своей радости и с удовольствием проинформировал о том, что у них появилось, можно сказать, свое предприятие по переработке нефти, так как директором на нем становился Мирской Вадим Андреевич. Расхвалив работу Рысакова, президент группы «Дом» намекнул ему, что Бадарову незачем жить. Через день резко деградировавшему за двое суток теперь уже бывшему директору принесли «жгучий яд». Дозу Рысаков сделал настолько сильной, что Марат Львович после того, как запил белый порошок водичкой, прожил всего пять минут. Затем последовали паралич дыхания и смерть.
      После того как на нефтебазе сменился директор, Веру, естественно, уволили. Некоторое время она еще приставала к Диме с расспросами о том, что же случилось с прежним директором. Психику ее берегли. Сказали просто, что человек ушел на повышение.
 

* * *

 
      Рыжая бестия крутилась перед зеркалом, поправляя кудряшки и закрепляя непослушную челку лаком. Почему-то именно сегодня вечером ее собственные волосы подняли настоящий бунт. Они не желали принимать задуманную Лизочкой форму и использовали малейшую возможность для того, чтобы испортить всю картину. Клок в сторону – и уже не то.
      Она продолжала стоять перед зеркалом, проявляя упорство. Сегодня они с Дарьей идут в один из самых дорогих баров в городе. Должна она нормально выглядеть, в конце концов?! Выход в свет не каждый день. Недостаток средств не позволял ей каждый вечер прожигать жизнь под звуки современной музыки. Приходилось экономить. Зато когда некая сумма собиралась в кармане, она спускала ее всю до последней копейки за несколько часов. Потом вспоминала о вылазке чуть ли не месяц, после чего история повторялась.
      Время поджимало. Дарья, поди, уже летит на своем новеньком «Фольксвагене-Боро» к месту их встречи – подъезду, где живет Лизочка. Повезло Дарье, купила классную тачку. Не сама, конечно. Рассказывала, что ухажер подарил. Но разве имеет значение, как ты достала ту или иную вещь? Она у тебя есть, и все тут. Есть – это главное, а как досталась – тема рассуждения для людей, отставших от жизни.
      Все. Она готова. Последний взгляд на саму себя. Глазки подведены, губки накрашены, щечки нарумянены, челочка, наконец, уложена.
      Лизочка выкатилась на улицу на пять минут позже, чем они договаривались. Дарья была так любезна, что пообещала заехать за ней. Но ее все еще нет. Не приехала.
      «Может, тоже собирается, как и я». – Лиза скрестила на груди руки и принялась ждать.
      Иномарка цвета морской волны вкатилась во двор и замерла напротив рыженькой пухленькой девицы только через десять минут.
      – Привет. Садись, я немного опоздала. – Дарья Данилова – зеленоглазая черноволосая видная девица – просила прощения.
      Лиза покачала головой.
      – Я уж и не надеялась прокатиться на новой тачке.
      – Никак не могла привести себя в порядок, – пожаловалась Дарья. – Что-то странное творится с волосами.
      – Представь, у меня те же самые проблемы.
      Лиза села в салон, и они тронулись с места.
      Лиза оттянула вниз веки и высунула язык на сторону. Дарья взглянула на подругу и рассмеялась.
      – Перестань дурачиться, иначе мы впишемся куда-нибудь.
      Но Лиза не унималась. Кроме того, что она скорчила отвратительную рожу, она стала вещать загробным нудным и жутким голосом:
      – Воздух был наэлектризован. Волосы людей в преддверии дискотеки мертвецов встали дыбом, и они не могли справиться с ними. Страшное волосатое предзнаменование. Их ждут реки крови и созерцание диких мук невинных младенцев.
      Они выехали на трассу, и Дарья прибавила скорость. Ускорение вдавило их в спинки кресел.
      – О-о-о! – восторженно вскрикнула Лиза, забыв о собственной мрачной выходке. – Вот это она у тебя бегает.
      Разгоняя тоску, навеянную подругой, Данилова включила стереосистему.
      – Начинаем отрываться по полной программе! Дарья, я тебя люблю!
      – Наконец-то я услышала от тебя что-то путевое, – счастливая владелица новенькой машины улыбнулась. – Нас ждет прекрасный вечер.
      Они въехали на платную автостоянку, находящуюся рядом с баром «Пегас».
      – Не боишься машину оставлять? Дорогая ведь.
      Даша поставила руки в боки.
      – Не надо нагонять на меня тоску. Я хочу отдохнуть.
      – Не сердись, моя лапочка, – Лиза обошла машину и чмокнула Дарью в щеку. – Я же просто шучу.
      Апрельская слякоть и промозглость остались снаружи. Внутри было тепло. Девчонки поспешили сдать свои куртки в гардероб и пройти в зал.
      Народу в восьмом часу вечера было уже предостаточно. Свободный столик искать и не пытались. Сразу пошли танцевать. Диск-жокей как раз зарядил «Руки вверх». Ничего больше и не надо было. Лиза не обладала очень уж стройной и ладной фигурой, но, несмотря на это, хорошо двигалась и чувствовала ритм. Дарья от нее не отставала. Благо уж ей-то природа дала куда больше: и фигуру, и культуру. Выкручиваясь друг перед дружкой на протяжении следующих двух песен, они приложили максимум старания. Результат не заставил себя долго ждать.
      – Хорошо танцуете, девчонки! – услышали они сквозь гвалт музыки. Обернулись на голос и увидели невысокого молодого мужчину.
      Может быть, Дарья назвала бы его парнем, но слишком уж серьезные и какие-то «старые» у него глаза. Да и выражение лица не расплывается в сладко-похотливой ухмылке – вот, мол, вы какие классные девочки, а я вас вскоре перетрахаю. Ничего подобного и в помине не было.
      – Я Алексей! – он показал рукой в сторону пустующего столика.
      По губам Дарья прочитала: «Пошли».
      Они переглянулись с Лизой. «Почему бы и нет?» – поняли девочки друг друга и согласно мотнули головами.
      Он взял их обеих под руки и повел к своему столику. Дарья не могла себе объяснить это, но она чувствовала, что это его столик, его территория.
      Алексей сразу стал больше внимания уделять Лизочке.
      «Может, это потому, что я с ним одного роста, а на каблуках даже несколько выше, – размышляла Дарья, посасывая апельсиновый сок. – Или ему нравятся рыжие, а не брюнетки».
      Вскоре Дарья откровенно заскучала.
      Черноволосый худощавый мальчик все больше увязал в Лизочке, а ей не было адресовано ни слова, ни полслова. Голубоглазый и широкоскулый парень тоже проявлял к рыжей неподдельный интерес. Подруга разомлела под потоком комплиментов и не спешила вспоминать, что пришла на дискотеку не одна. Дарью сложившаяся ситуация задела за живое. Она молча встала и пошла к стойке бара, будучи уверена в том, что ее отсутствия даже и не заметят.
      – Знаешь, почему он даже не сделал попытку заговорить с тобой?
      Обладатель красного пиджака уселся за стойку рядом с Дарьей. Высок, на вид немного грубоват, как говорят на Руси, неотесан. Но слог весьма не плох.
      – Вы что же это, подсматриваете за мной? – обиженно произнесла она.
      – Разница между наблюдением и подсматриванием заключается в том, что во время подсматривания человек прячется от изучаемого объекта. А еще в том, что цели у того, кто подсматривает, весьма сомнительны.
      – А ваши цели благородны?
      – Вполне, – он провел рукой по густой трехдневной щетине, покрывающей решительную нижнюю челюсть. – Водки не хотите?
      – Белого вина. Так почему же он выбрал мою подругу?
      – Вы не из его касты. Это же очевидно. Приятно дружить с теми, кто находится на более низком уровне развития, правда? – вино появилось перед Дарьей не то что быстро – мгновенно.
      – Хорошо. Может быть, я буду дружить с вами.
      Он рассмеялся.
      – Это приятно.
      – Даже в том случае, когда я вас ставлю ниже себя?
      – Женщина не может оскорбить мужчину. Сильный пол обижается только тогда, когда сочтет это нужным.
      Дарья посмотрела ему в глаза: светло-карие, затянувшиеся пьяной поволокой.
      – Я бы с вами могла поспорить.
      – Почему бы нет. Давайте поспорим. Меня зовут Виктор, а вас?
      – Дада.
      – Странное имя. Впрочем, неважно. Я смотрю, вы почти не пьете, сделали всего один глоток.
      Зануда. Что ждать от человека, который надел на себя пиджак цвета крови, но при этом, как ни странно, может даже связать два слова друг с другом?
      Зазвучала медленная мелодия.
      – Потанцуем? – предложил он, вставая со своей тумбы и протягивая руку.
      Дарья посмотрела на внутреннюю сторону ладони и увидела кольцо.
      – Вы что это, Витя, женаты?
      Он перехватил взгляд, повернул руку и продемонстрировал внушительных размеров перстень с крупным сапфиром.
      – Да. На своей работе. Пойдемте, Дада. В молодости сидеть надо как можно меньше. Будет о чем вспоминать под старость.
      Дарья протянула ему руку.
      – Запомните, мы идем танцевать, а не обжиматься.
      Он схватил ее вторую руку. Его лицо стало решительным.
      – Запомните, я не люблю, когда кто-нибудь говорит мне «запомните».
      Дарья попыталась вырваться, но он держал ее весьма крепко. Ей стало больно. Новое знакомство было провалено.
      Освободившись наконец, она подошла к столику, где сидели Лизочка и ее новый мужчина. Они уже обжимались. Сообщила, что уходит, и поспешила покинуть «Пегас».
      Виктор догнал ее уже на улице.
      – Извините, если я показался вам грубым.
      – Грубым и занудливым, – не поворачиваясь, произнесла Дарья, выказывая ему тем самым полное безразличие.
      – Я знаю, у женщин бывают такие дни…
      Он не смог договорить, так как она перебила его:
      – Бывают, но встречаются мужчины, у которых эти дни постоянно. Оставьте меня в покое.
      И он действительно отстал от нее, не делая больше попыток прилипнуть.
      Усевшись в новенькое кожаное кресло машины, она расслабилась.
      «Какой нудный тип. – Дарья посмотрелась в зеркало. – Куда теперь? Домой? Да ладно. Не все коту масленица».
      Дарья выехала со стоянки и отправилась в обратный путь. Через пятнадцать минут она будет дома. В своей однокомнатной квартирке, вход в которую с недавних пор охраняет стальная дверь.
      Не так давно ей повезло. Смогла зашибить деньгу. Купила новую машину, тряпок, золота и компьютер.
      Жизнь переменилась. Когда на нее в последний раз находила скука, она уже забыла. Могла часами сидеть перед монитором и играть. Два месяца прошло со дня покупки, а она все не могла отойти от этого электронного пожирателя времени.
      Она стала более раздражительной. Меньше спала, в питании наметился сдвиг в сторону хаотичности и неразборчивости. Набила пузо, и скорей, скорей к электронным игрищам. Она даже где-то читала, что это влияет на психику.
      Сейчас, сидя за рулем нового европейского автомобиля, она мечтала лишь о том, чтобы побыстрее приехать домой и запустить «Блудливого Гошу» – интерактивные приключения для взрослых. Там, на экране, было почти так же, как в жизни, только красивее и грязи меньше.
      Предвкушая долгие часы общения с компьютером, она вошла в подъезд.
      – Теперь я знаю, где вы живете, – услышала она за спиной ровный спокойный голос.
      Обернувшись, Дарья увидела Виктора.
      – Вы намного хуже, нежели я себе представляла в начале.
      – Неверно, – он сделал несколько шагов к ней навстречу. Дверь подъезда была открыта, и она разглядела за спиной Виктора шикарную «БМВ», которую он поставил рядом с ее машиной. – Я еще хуже того, о чем вы даже и не думали.
      Дарья замерла, ожидая неприятностей.
      – Не волнуйтесь, я только хотел дать вам свою визитную карточку, вдруг пригодится.
      Дарья взяла золотистый прямоугольничек и, не читая, сунула ее в сумочку.
      – Всего доброго.
      Он, как ей показалось, был вполне удовлетворен тем, что она приняла визитку. Малиновый пиджак развернулся, сел в свою машину и уехал.
      Поднявшись к себе, она по старой привычке поставила на плиту чайник, включила телевизор. Играть расхотелось. Долго терпеть она не смогла, вытащила визитку, на которой черным шрифтом на золотом фоне было отпечатано:
      «Ассоциация частных товаропроизводителей Иванов Виктор Валентинович Президент»
      Как ни странно, ниже не было указано ни адреса, ни телефона. Она перевернула карточку:
      «Фирма "Магнат"
      Иванов Виктор Валентинович
      Директор»
      Кроме того, что он нудный, он еще и с приколами. Кому нужна визитка без телефона и адреса?
 

* * *

 
      »Что-то медленно идет время», – Иванов измучился, ожидая собственную секретаршу. Он смотрел на старинные позолоченные часы, стоящие на одной из полок шкафа, заставленного большей частью папками с документами, и кривил губу. Но кварцевые «Сейко» показывали то же самое время. Упрекнуть старых мастеров было не в чем.
      Вздохнув, сварил крепкий кофе и заставил себя выпить его. Это была уже шестая чашка за час.
      Был ли он возбужден? Да. Определенно. Но организм не унимался, он требовал одну дозу кофеина за другой.
      Так можно и с ума сойти. Эта стройная черноволосая бестия приняла его за не совсем нормального. Что это с ним? Он деградирует? Превращается в морального уродца? За последнее время он не слишком и похудел. Семь кило, не так много. Худые живут дольше.
      Размышляя таким образом, он сам себя обманывал. Его хорошее настроение уже два месяца зависело от того, принесет Верочка или нет.
      Наконец, дверь в кабинет президента открылась, и вошла ногастая и грудастая блондинка, чьи формы просто-таки поднимали в былые времена внутри Иванова волну невиданной высоты и мощи. Сейчас у него были иные устремления.
      – Принесла?
      – Да, Виктор Валентинович, – нежные аккуратные пальчики вытащили из сумочки крохотный целлофановый пакетик и передали боссу.
      – Спасибо, можешь идти, – невнятно пробормотал он. – Тебе обязательно будут выплачены сверхурочные.
      Секретарша ушла. Рабочий день в офисе закончился два часа назад. Народу – никого. Это хорошо, очень хорошо. Он сможет посидеть в спокойной обстановке и наконец расслабиться.
 

* * *

 
      Вся следующая неделя прошла в компьютерных баталиях. Лизочка не звонила, загудела небось с Алексеем основательно. Вот она, женская дружба: все хорошо, пока одна из подруг не найдет себе кобеля. Вообще никто не звонил. К очередной субботе скука разъела Дарью окончательно. Вопрос «что делать?» стал весьма актуальным.
      Скорчив гримаску, она заказала себе столик в ресторане на воскресный вечер. Как ни странно, но свободное местечко нашлось аж в самом «Джокере». Отлично.
      Настоящие свечи горели на ее столе. В тарелке лежала камбала, в бокале пузырилось игристое. Она скучала. Контингент посетителей был таков, что никто не сидел в одиночестве, кроме нее. Ее не приглашали танцевать, не разглядывали, не пялились, все были поглощены общением друг с другом.
      – Какой сюрприз!
      Она подняла голову.
      – Снова вы. Вы что, следите за мной? – негодовала Дарья.
      – Как вы догадались? – на Викторе был дорогой джемпер, белоснежная рубашка, цветастый галстук и отутюженные брючки.
      – Оставьте меня.
      Но он не слышал ее. Сел рядом. Подозвал официанта, заказал виски.
      – Вам негде больше пить?
      – Знаете, я сегодня сделал одну большую глупость.
      Она старалась не слушать его. Больше всего ей хотелось встать и уйти. Она взглянула на него и осталась на месте. Человек был в подавленном состоянии.
      – Какую же?
      – Этого я не могу вам сказать, извините.
      – Где это вы успели поднабраться сегодня? – она только сейчас разглядела, что он пьян.
      – Я не пил. Честное слово.
      – Расскажите это маме.
      Официант – молоденький смазливый мальчик с жиденькими волосиками, забранными в конский хвост, – принес коньяк.
      – Можно мне вашего салата под закусь?
      – Таких хамов давно не встречала. Извольте. Рыбку не хотите доесть? Что молчите? Заодно и расплатитесь.
      Она встала и пошла к выходу. Глухой звук от удара чего-то тяжелого и мягкого достиг ее уха. Она тут же обернулась. Виктор лежал на полу с открытыми глазами и смотрел ей вслед.
      Первое желание – поскорее убраться отсюда. Но в этом случае она навлечет на себя подозрение.
      Пошла обратно, к нему. Тронула за плечо. Ей очень хотелось верить, что это какой-то дурацкий розыгрыш. Стала щупать пульс. А его нет. Кровь перестала циркулировать по телу. Президент ассоциации частных товаропроизводителей был мертв.
      Люди поднялись со своих мест и спешно стали покидать ресторан. Оркестр замолчал. Находились «смельчаки», которые подходили к лежащему на полу телу. Увидев, что человек не шевелится, они разворачивались на сто восемьдесят градусов и так быстро ретировались, что сбивали с ног тех, кто шел впереди. Зал пустел с поразительной скоростью. Женщины что-то шептали своим спутникам, те бормотали в ответ нечто нечленораздельное и сердитое. Умер человек. Один из тех, кто совсем недавно сидел за таким же столиком, как и они, и ел пищу, приготовленную на той же кухне.
      К Дарье, сидящей на корточках около тела, подбежал бледненький официантик:
      – Вы, пожалуйста, никуда не уходите. Оставайтесь здесь, пожалуйста. Вы не заплатили за ужин.
      Она поднялась.
      – А то, что он сдох, тебя это не волнует? – Дарья была готова заехать ему по морде.
      – Вот именно, вот именно.
      – Что «вот именно»? Кроме меня, платить некому? – она старалась взять себя в руки. – Сколько я должна?
      – Триста сорок восемь.
      Она отдала ему триста пятьдесят рублей и попросила не утруждать себя поисками сдачи.
      – Все равно не уходите. Он ведь умер.
      – Да. Точно. А я сидела с ним за одним столом.
      – Это вы были с ним? – услышала она за спиной и повернулась. К ним подошел упитанный лысый дядечка, разменявший шестой десяток.
      – Вы кто, простите?
      – Директор ресторана.
      Отрицать тот факт, что она не с ним, в смысле не с телом, было бесполезно. Обратное с удовольствием подтвердит вот этот жидковолосенький мальчик с подносом.
      – Да. Я. Здесь и познакомились.
      – Пройдите ко мне в кабинет, – он отступил в сторону и сделал приглашающий жест рукой. Будь Даша первый день на свете, она так и сделала бы. Но директор пока не знал, кем он хотел руководить. Через секунду все встало на свои места:
      – Ментов я буду ждать здесь. Их уже вызвали? – тон ее со спокойного сменился на агрессивный.
      Один приятель Дарьи, у которого была восточноевропейская овчарка, еще в конце одиннадцатого класса как-то просветил ее: «Ни один кобель не будет драться с озверевшей сукой. Сука готова умереть в драке. Самец же намеревается выжить. Это психологическое преимущество заставляет кобеля отступить».
      Она произнесла последнюю фразу так, будто была готова к тому, что за только что сказанные слова ее порежут на месте.
      – Хорошо. Как угодно. Ждите здесь. Только ничего не трогайте.
      – И вы ничего не трогайте.
      Дарья знала, что потом она, может, и поплачет, сгоняя стресс, но не сегодня, не сейчас.
      Директор больше ничего не сказал ей и ушел. Время от времени подходили официанты, работавшие в зале. Любопытствовали, отходили в сторону.
      Сидя рядом с трупом, Дарья чувствовала себя крайне неприятно.
      «Что смотреть? Ну чего пялиться? Вон еще повара с кухни глазеют, словно любопытствующие мартышки. Идиоты. Умер человек, умер. Нет его».
      Она подумала, что смерть не менее притягательна, чем рождение. Она вызывает не меньший интерес, а то и больший. Чем? Может, своей неизбежностью, а может – уродливостью.
      В зал вошли два молодых сержанта. Один шел впереди, другой, чуть поотстав, следом. Ее увидели сразу. Потом стали глазеть по сторонам в поисках тела.
      – Он здесь, – подсказала Дарья, поднимаясь.
      Следом за нарядом милиции прибыла еще одна парочка.
      В ресторан вошел небольшого роста человек в черном кожаном плаще. Шляпу он немедленно снял, то же самое сделал и его высокий широкоплечий спутник. В руках у последнего Дарья увидела «дипломат».
      – Никого не впускать. Заведение закрыто, – отдал распоряжение патрулю человек в кожаном плаще.
      Сержанты пошли к выходу.
      – Капитан Лиховцев, – представился мужчина, закуривая и разглядывая Дарью, словно игрушку. – Вы почему не ушли? Были вместе с ним? Кем он вам приходился?
      На широком лбу то появлялись, то разглаживались морщины.
      – Никем.
      Следователь посмотрел себе под ноги, на труп. К бедняге уже подсел широкоплечий и молчаливый. Он светил в безжизненные глаза фонариком, щупал пульс.
      – Петрович, он мертв на сто десять процентов, – сообщил номер два номеру один, снимая перчатки и закуривая следом за капитаном.
      Лиховцев оглядел стол, на котором, помимо фруктов, стояли виски, шампанское, недоеденная камбала и салат из моркови.
      – Он хотел познакомиться с вами?
      Дарья проследила за взглядом капитана. Перед ней был отнюдь не дурак. Он посмотрел, что и как стоит на столе.
      – Вы это по посуде прочитали?
      – Видный мужчина, сразу ясно, что состоятельный – видите этот огромный перстень, – и одежда не с «толчка», – он снова посмотрел на труп. – Вряд ли он стал бы лишь пить виски, в то время как вы заказали отменный ужин. Это неестественно. Он подсел к вам, стал задавать всякие вопросики, пытаясь завязать разговор. Что было дальше?
      Дарье было приятно, что она встретила человека, который хочет помочь ей выпутаться из этого дерьма.
      – Он заказал себе виски. После того, как попросил закусить моим салатом, я встала и пошла. Обернулась на шум, а он уже лежит с открытыми глазами и смотрит мне вслед. Умер мгновенно. Я подошла, пощупала пульс.
      Напарник капитана посмотрел на Дарью с долей интереса.
      – Он не хрипел, не закатывал глаза, не хватался за горло? Не махал руками? Судороги были?
      – Я бы сказала, что его просто отключили.
      – Но несколько секунд вы его все же не видели, – уточнил капитан.
      – Не более пяти, – согласилась Дарья. – Все, что он успел, – выпил рюмку виски.
      Лиховцев согласно кивнул головой.
      – Ваши документы.
      Дарья отдала ему права. В это время подошел директор ресторана, следом за ним жидковолосый официант.
      – Вы из милиции? – поинтересовался самый главный распорядитель в пункте общественного питания.
      – Сергей Петрович Лиховцев, – представился кожаный плащ.
      – Я директор: Андюшков Герман Владимирович. А вот официант, который обслуживал этот столик.
      – Спасибо, вы предусмотрительны, – поблагодарил капитан. – Юноша, что вы можете нам рассказать?
      Конский хвостик заправил выбившуюся прядь за ушко:
      – Эта дама сидела одна. Потом вот он, – парень неловко кивнул на труп, – подсел к ней, заказал виски. Только не подумайте ничего такого. Это действительно виски. Я уже не одну бутылку открыл. С посетителями все было нормально.
      – Не надо волноваться, – успокоил Лиховцев. – Покойный, как только вошел в ресторан, сразу подсел к даме?
      Дарья смотрела на этого плотного, смахивающего на Глеба Жеглова следователя и считывала с его лица упрямство – нижняя челюсть чуть вперед, хорошо развитые надбровные дуги; волю – крупные черты лица; великолепную память – высокий лоб, острый взгляд черных глаз; нестабильные нервы – седина, а ему, может, чуть больше сорока, постоянно шевелит губами.
      – Этого я сказать не могу. Я мог его не увидеть.
      – Вы отпускали кого-нибудь домой? – вопрос адресовался директору.
      – Нет. Что вы, – заегозил Андюшков. – Никто никуда не уходил.
      – Я хотел бы поговорить с официантами. Прямо сейчас, – он отошел от тела на некоторое расстояние и сел за столик. – Приглашайте по одному ко мне. С этим молодым человеком, будем считать, я уже переговорил.
      Дарья смотрела на то, как работает капитан, и понимала, что задача номер один у него – найти преступника по горячим следам. Только это не погоня и не бытовуха. Она сама про себя знала, что ни при чем, а вот капитан об этом не знает и должен будет убедить сам себя в том, что она девочка чистая и непорочная.
      Следователь беседовал с людьми уже минут тридцать. Дарья была вынуждена отойти в сторону, чтобы не мешать следственной бригаде фотографировать и снимать отпечатки с посуды.
      По личному распоряжению Лиховцева ее никто не трогал, но и не отпускали. Пришлось сесть на стул и просто заткнуться на неопределенное время. Минуты текли медленно. Она не раз задавалась одним и тем же вопросом: когда же ее наконец отпустят. Но никто не спешил.
      Со стороны улицы раздались женские крики и стенания.
      В ресторан ворвалась пожилая женщина в красивом плаще из белой кожи. Разбросала в стороны попытавшихся остановить ее сержантов. Подбежав к телу, она рухнула около него на колени и принялась рыдать.
      – Витенька! Витенька, мальчик мой! Что же ты наделал, Витенька! – она целовала его лоб, щеки, губы.
      Мужики застыли, не зная, что им делать с этой пожилой обезумевшей женщиной. Первым опомнился коллега Лиховцева, с которым они вместе приехали на место происшествия. Он взял ее за плечи и потихоньку поднял.
      Подошла Дарья и жестом показала ему, чтобы он оставил мать покойного. Рыдания не прекращались, но как только убитая горем седовласая женщина попала в объятия Дарьи, все как бы встало на свои места: женщины, они там в углу поплачут, и все будет нормально.
      Дарья отвела ее в укромный уголок. Подбежал волосатик-официантик со стаканом воды и валерьянкой.
      Сквозь слезы мать Виктора Иванова посмотрела на девушку, сидящую перед ней.
      – Как, как это случилось? – она снова принялась плакать.
      Дарья обхватила ее руки своими.
      – Я не знаю. Выпейте воды, – Дарья влила в стакан капель сорок настойки валерьянки, полагая, что сейчас для бедняжки это не доза.
      – Вы из милиции?
      – Нет, я случайно здесь.
      – Но вашу фотографию показывали по телевизору, я запомнила. Это вы, кажется, стреляли в какой-то джип, за рулем которого сидел убийца нескольких человек.
      – Да. Но я не работаю в органах.
      – Помогите, пожалуйста, помогите найти того, кто его убил.
      – Почему вы думаете, что его убили?
      Женщина очень быстро приходила если не в себя, то в некое более-менее спокойное состояние, в котором она понимала, о чем ее спрашивают, и была способна что-то отвечать.
      – Он постоянно общался с этими бритоголовыми на иномарках. Он и одеваться стал, как они. Я говорила ему: «Витенька, зачем ты так одеваешься?» А он мне: «Мама, я должен быть, как они». Как они… Господи, за что?
      Она рванулась с места к сыну. Следователи не могли нормально работать, никто не мог предположить, что на месте происшествия будет кто-то из родственников покойного, а чтобы мать сюда приехала… это вообще из ряда вон.
      Мужчины не могли ничего поделать.
      Дарья снова подошла к матери и подняла ее с колен.
      – Почему, почему, – причитала мать. – Почему он?
      Женщины вернулись к столику. Мать села за стол и, схватившись за голову, снова стала плакать. Потом схватилась за стакан и допила остатки.
      Подошел Лиховцев, представился. Попросил Дарью оставить их наедине. Данилова встала, отошла в сторону. С отсутствующим видом принялась рассматривать картины, висящие на стенах заведения. Пейзажи. Неизвестный художник неплохо владел кистью. Пшеничное поле уходит за горизонт, слева – небольшой кусочек дубовой рощи, справа вдалеке – старая мельница. Чувствовалась перспектива. А какая перспектива у нее?
      Ее кто-то изучал. Дарья обернулась на убитую горем мать. Заплаканная женщина смотрела на нее и, казалось, совсем не слушала капитана, который о чем-то рассказывал ей.
      Наконец их приватная беседа была закончена. Лиховцев зажег очередную сигарету и тоже пошел любоваться пейзажем.