А когда Простаков злой, необходимо находиться от него на расстоянии в несколько метров, чтобы в случае чего не задело. Остановившись посреди взлетки и поглядев на собственные ноги, обутые для лучшей вентиляции в обычные тапочки, Простаков щелкнул пальцами. Резинкину показалось, будто кто-то в барабан ударил.
      По казарме понеслось:
      – Простак пальцами щелкнул, щелчок был. Эй, Ларев, бегом! Ларев!
      Все орали и искали плотного Ларева, тоже обладавшего росточком немалым, аж сто восемьдесят пять, но против Простакова такие габариты мало помогали.
      Не прошло и трех секунд, как фанерная дверь из кубрика с треском распахнулась, и бритый молодой выбежал с сапогами в одной руке и портянками в другой.
      – Дорогой наш дедушка, с вашими фирменными ботинками, начищенными строго по уставу, и отглаженными портянками с пришитыми к ним кружевными оборочками, купленными в местном сельхозмаге, прибыл, – доложил рядовой Ларев и покорно наклонил голову, будучи готовым словить в ухо, для того чтобы злой Леха, которого называли «дедом» еще не заслуженно, а так, чтобы подчеркнуть уважение к массе, мог отвести душу.
      Леха поглядел на выполнившего упражнение подчиненного, почесал с одного боку, с другого, повел плечами и легким ударом ноги в грудь, способным зашибить средних размеров бычка, отправил Ларева вместе с сапогами на четыре метра назад. После чего отправился умываться, не забыв крикнуть по дороге:
      – Чаю горячего и зеленого.
      Смыв дорожную пыль, Леха вернулся в кубрик, где застал на табуреточке половинку шоколадки и дымящийся кипяток в жестяной кружке.
      – Шоколад откуда? – подобревшим голосом спросил зрелый «черпак» Леха у собственного духа.
      – Мама прислала, – пробасил Вадим, за что получил удар в ухо и был отправлен в другой конец кубрика с назидательными наставлениями о невозможности принимать помощь у пожилых родителей. И еще больше удивился Леха, в натуре, зеленому чаю и снова поглядел в угол, где покорно обитал Ларев.
      – Чего молчишь? Снова мама?
      – Да, мама, – согласился Вадим и вышел из кубрика. Он ожидал, что в любую минуту ему в спину может полететь табуретка, но ничего подобного не случилось. Видимо, у «черпака» проблемы по службе.
      Не успел Простаков отхлебнуть и пару раз, как из коридора донесся визг. Снова пришлось щелкать пальцами и посылать дежурившего снаружи кубрика Ларева, не мешавшего дедушке пить чай, посмотреть, что там такое творится. Как явствовало из доклада, Багор с Замором, ставшие через год службы весьма жестокими «черпаками», мучили в коридоре Кислого, заставляя того жевать портянки, которые, по мнению уже далеко не новослужащих, были некачественно выстираны.
      Простаков подивился человеческой жестокости, и его потянуло на справедливость. Выйдя с дымящейся кружечкой чаю в одной руке и шоколадкой в золотинке в другой, он поглядел на двоих доходов, хотя какие это доходы – вон у них и щеки появились, распоролись на каше, продолжавших усиленно запихивать в рот мотающему головой Кислому одну из портянок.
      – Эу, – позвал Леха и отхлебнул чай.
      Двое наглых типов перестали заниматься своим подлым делом и немедленно подошли.
      – Упор лежа принять, – попросил Алексей.
      Он даже не приказывал. Не успел и фразу закончить, уже оба ждут дальнейших указаний. Зайдя со стороны ног, Леха, продолжая попивать чаек, спокойно наступил на спину одному, затем второму, и оба, естественно, не выдержав, рухнули мордами в пол. Пройдя по ним туда-сюда пару раз, наконец он успокоился и пошел вынимать впавшего в депрессию Валетова из сортира. Фрола он нашел, против ожидаемого, не на «очке», выдавливающего домашнюю пищу, а на подоконнике у открытого окошка, в которое удобно было выпускать дым.
      – Фрол, да что с тобой такое? – снова повелся на разговоры Леха, ставя кружку на подоконник. – Шоколадку хочешь?
      Фрол отобрал лакомство. Сожрал все, запил горяченьким, пощурился, как кот после рыбного обеда, а после начал:
      – Тебе хорошо. У тебя папка есть, мамка есть, а у меня никого нет.
      – Ну и чего? – пробурчал Леха. – Зато ты образованный.
      – И у Витька, у Резины, у него тоже и папка, и мамка, а у меня никого.
      – Хорош выть. Пошли собираться. Витек уже давно готовый, ждет нас.
      – А куда торопиться? На очередную стройку? – Валетов с досады плюнул в окно, попал кому-то на шапку, но не стал заострять внимания, хотя и повернул голову в сторону так, чтобы, случись чего, не заметили. – Нам тут еще год торчать.
      – Ну, намного меньше, – успокоил его Простаков. – Осталось-то всего десять месяцев.
      – Вот это ты двинул мысль, – зло согласился с ним Валетов и, заложив руки за спину, подобно великому вождю французов, нашедшему начало своего конца на Бородинском поле, пошел из сортира прочь, ведь и на самом деле Витек ждет.
      А Витек, сидя на крыльце, искурил уже пяток сигарет, и уши его пухли. Он не пожалел собственного красноречия, когда оба появились.
      – Я что, вам тут швейцар?
      – Молчи, – отозвался за двоих Простаков. – Видишь, Фрол не в настроении.
      – Да вы что? – не поверил Резинкин. – Послеотпускная депрессия? Ну, вы не одиноки, я, между прочим, тоже делами занимался.
      – Да какими ты мог делами заниматься? – пренебрежительно высказался Валетов, беря курс на машинный парк.
      – Ну ладно, – пробурчал Витек. – Никакими.
      Троица в похоронном молчании брела все пять километров, вяло перекидываясь друг с дружкой парой-тройкой слов, из которых стороннему наблюдателю стало бы понятно, что каждый за время отпуска занимался любовью каждый день, много раз подряд и все с разными красавицами. Так они в собственной брехне и фантазиях добрели до парка и, попадав в машину, отправились по данному Мудрецким описанию искать где-то в пригороде Самары генеральский недостроенный коттедж.
      Двухэтажное скромное строение по сравнению с двумя соседними монстрами было обречено остаться, согласно проекту, небольшим. Зданьице, которое уже начали облицовывать пластиковой вагонкой, производило тем не менее приятное впечатление.
      А на вопрос: «Откуда деньги?» – в России принято не отвечать. Тем более тем, кто имеет ранг генерала и выше.
      К удивлению военнослужащих срочной службы, их встречало лично пузо Лычко, закрытое белой футболкой, нависающей над синими спортивными штанами. Бросив хозяйский взгляд на машину, не здороваясь, генерал предъявил претензию, почему она закрыта сверху тентом. На это никто ему ничего не сказал. Комментарии были излишни, так как следующим движением генерал обозначил здоровую кучу мусора, скопившуюся за время стройки перед домом.
      – Вот это все надо за сегодня вывезти.
      – Так время двенадцать, – первым начал переговоры Валетов.
      – А никого не волнует, – быстренько поставил его на место генерал. – Вы должны были здесь быть в девять утра, да и вообще, чего это я начинаю перед вами объясняться? – Бросив взгляд на Фрола, он ушел.
      И правда, Валетов вел себя так, что здесь не генерал – генерал, а Фрол – генерал, и, кто кому докладывать должен, непонятно.
      – Ну ты даешь, – согласился с Фролом Простаков и сжал своей здоровой лапищей маленькую ладонь. – Еще немного, и он сам бы начал в кузов весь этот мусор сгружать.
      – Да, немного не дожал, – съерничал Резинкин.
      – Ну что, приступим?
      – Да, конечно, – согласился Валетов и, выбрав себе местечко, уселся на чистенькую травку. – Ну и чего вы на меня смотрите? Начинайте.
      – Вот козлина, – выругался Простаков. – За отпуск не изменился нисколько.
      – Еще хуже стал, – тут же поддержал Резинкин, и оба они приблизились к только что усевшемуся в тенечке соплеменнику.
      – Эй, вы чего, – начал тот отмахиваться от потянувшихся к нему рук. – Вы чего делаете-то?
      Тем временем его никто не слушал. Поставили на ноги и просто-таки как пленника подвели к огромной куче.
      – Давай вот иди, доски носи в кузов, – бубнил сверху Леха.
      Мелкий зло выкрутился и предложил заняться этой кучей Лехе одному и попросил вежливо больше не утомлять его генеральскими замашками. Развернулся и пошел обратно, но огромная рука, схватив его за шиворот, встряхнула хорошенько, после чего Валетов бесцеремонно получил от старшего сержанта в бубен. После шоковой терапии Фрол покраснел, побледнел, встряхнулся, и казалось на мгновение, что все у него внутри встало на место. Он немедленно схватил деревяшки и начал носить, а спустя час после первого перекура слезно просил прощения у товарищей, обещая поделиться собственными похождениями во время отпуска при первом же удобном случае.
      На самом деле старослужащие работали, как папы Карло, и даже лучше. Перевезли всю кучу и, умаявшись к семи вечера, попросились у генерала удалиться. Как выяснилось, Лычко уже жил в доме, где еще не была завершена внутренняя отделка, что он находил весьма удобным, так как лето и за городом намного приятнее.
      Валетов, продемонстрировав вычищенную площадку перед фасадом, поинтересовался планами на завтра. По словам генерала, своей очереди ждали дорожки в садике. Их в природе не существовало, все размечено только на плане участка, и необходимо воссоздать все, что называется, в натуре.
      Выслушав внимательно план следующего дня, Валетов закивал головою и попросился отбыть.
      На следующий день Простаков, сидя в тени высокого забора, наблюдал, как носится щебень и рассыпается песок, размечается очередной участочек, счищается грунт и заполняется стройматериалом, как мешается бетон и заливается в том месте, где необходимо создать товарищу генералу искусственную тропинку. Валетов так же созерцал работу пригнанных духов, отобранных из третьей роты, и размышлял на тему о том, как неплохо быть дембелем или дедушкой в Российской армии. А им осталось-то чуть-чуть, и они станут стопроцентными дедами. Еще немного потерпеть – и тогда... вау!
      – Зато как весело быть духом, – не согласился с ним Резинкин, переворачиваясь со спины на живот и подставляя солнцу белую спину.
      – Как ни странно, хоть и лето, а полностью загореть до сих пор не удавалось. Даже домой ездил, и все не до пляжа. Вот ты, Фрол, – он шутливо ткнул между ребрами указательным пальцем, и Валетов поспешил отодвинуться. – Вот ты, почему ты не загорел?
      Фрол, наблюдая за солдатиком, схватившим два ведра с песком и тащившим его вокруг дома в глубь участка, представил себя на его месте и стал вспоминать.
      Получив на руки деньги и документы, позволяющие ему перемещаться по стране и не опасаться патрулей, Валетов взвесил притаренную наличность и решил не дожидаться окончания срока службы, а поехать к Леве Шмидту в Безенчук, забрать обещанный ему перстень из чистого золота. А обещана была данная ценность за своевременное вложение товарищей офицеров, пытавшихся продать разрезанные корпуса старых моторных лодок, между прочим чистый дюралюминий, за неплохие бабки.
      Так как уходить на гражданку в форме было впадлу, Фрол облачился в джинсовый костюмчик, привезенный в часть как раз после свидания с Левой, и прямиком потопал на автобусную остановку. В Чебоксары ему смысла большого возвращаться нет, он сирота: ни папки, ни мамки. Всю жизнь сам кружится. Разве что заехать к двоюродной сестре, которая надоумила его спасаться от мафии в армии, но это подождет, а сейчас надо бы гайку свою забрать. Как раз потом и к кузине заедет, отдаст ей на временное хранение. У нее целее будет, а то, глядишь, еще годок пройдет, и Лева забудет об услугах, в свое время оказанных ему Фролом.
      Как приятно сидеть в автобусном кресле, смотреть в окно и расслабляться. Никто тебя не дергает, не орет, на тебя вообще никто внимания не обращает. Гражданские едут по своим делам, вяло шушукаются или читают, а ты сидишь балдеешь, глядишь то на березки, то на осины, то на поля бескрайние – вокруг Россия, и жить хочется.
      Прибыв в поселок, Фрол выбрался из автобуса и пошел было напрямую к дому Левы, но красивая девушка в коротенькой юбочке и маечке привлекла его внимание. Выворачивая шею, он засмотрелся и, споткнувшись о бордюр, едва не хлобыстнулся носом.
      – Черт! – выругался он.
      Женщины живые, настоящие, не на картинке, – это удивительно. В армии, даже если и есть кто из слабого пола, так их тоже во все зеленое и коричневое одевают, а здесь желтенькая юбочка, красненькая кофточка, просто светофор. Осталось зеленые кроссовки на ноги надеть, но и так ничего. Валетов, краснея, кое-как выпрямился, а она даже не заметила, вообще к нему спиной была, и пошла дальше. Но как пошла. Сглотнув слюну, Фрол вспомнил, что у него сегодня дела и еще какие, и зашустрил к самому видному дому, стоящему в центре поселка.
      Припоминая, что мафиози живут за счет пивзавода, стоящего на окраине, и неплохо с него имеют, Валетов несколько раз нажал на кнопочку звонка у высокой металлической калитки, демонстрируя собственное нетерпение. Два метра сала с мясом, увенчанные мордой шириной с добрую сковородку, спросили, лупая маленькими глазками, чего мальчику тут надо. Но Валетов не растерялся:
      – Что, не узнаешь, урод? – воскликнул он и протянул было руку, чтобы схватить здорового за шею и пригнуть к себе, но тот отстранился.
      – Э, ты что, бешеный какой-то, что ли? – моргал кабан.
      – Не помнишь? – продолжал наступать Валетов, перекатываясь через железный порожек и заходя на территорию коттеджа.
      – А, – выдохнул слабо охранник. – Как доложить?
      – Скажи Леве, что Фрол пришел.
      – Левы нет, – продолжал мямлить здоровый, – только его жена.
      Валетова провели в дом, и он нашел гражданскую сожительницу мафиози в расстроенных чувствах, завернутую в легкий японский халатик. Увидев Валетова, она перестала киснуть и обрадовалась ему, словно мягкой игрушке.
      – Здравствуй, Фрол, – тут же просияла она, вскочила с мягкого, глубокого кресла и спросила, не хочет ли он чаю, но Валетову нужен был ее супруг, а не чай. Тем не менее чашку перед ним поставили, и за небольшой столик пригласили усесться, и он не отказался. Пришлось немного попозориться, так как с чайной ложечкой в первые секунды возникли проблемы. Рука дрогнула, он рассыпал множество крупинок на полированную поверхность и поспешил извиниться, но Лена посоветовала не обращать внимания на такие мелочи. Потом снова стала грустной.
      – А Левы нет, – сказала она, посмотрела на часы, где стрелки показывали без пятнадцати двенадцать дня, и развела руки в стороны: – Ушел с утра на завод, а до сих пор нету.
      Валетову чай понравился, и выпил он его быстро. Мадамочка даже не успела поделиться до конца своим горем, что муж где-то задерживается и не выполняет свое обещание.
      – Да, может, дела какие, – спокойно отозвался Валетов.
      Он встал, прошелся по комнате и стал любоваться видом на соседский домик, несколько меньших размеров, но тоже отнюдь не бедный.
      – Солнышко светит, жарко на улице, – Фрол заулыбался. – Может, на пляж поехал.
      – Я ему покажу пляж! – воскликнула девица, встала, забрала поднос, чашки, пришла назад с тряпкой, смахнула крошечки сахара и снова плюхнулась в кресло.
      – Я могу подождать. – Валетов с готовностью упал в такое же кресло рядом и замер в столь же кислой позе. – Время у меня есть, – он едва не добавил, что целых две недели.
      Ради здорового перстня он подождет, никуда не двинется. Будут поить чаем, кофе, он все вынесет, только бы Лева пришел и отдал ему причитающуюся награду.
      Незаметно наступил вечер. Играли в шашки. Валетов, будучи умнее, безжалостно расправлялся с Леной, повыигрывав все фрукты в доме, и для того чтобы гарантировать собственный выигрыш, тут же жевал их, не стесняясь любоваться закинутыми одна на другую голыми стройными ногами супруги Шмидта. Девушка не обращала никакого внимания на съеденные витамины и пыталась одержать хотя бы одну победу.
      – Не получается, – приносил соболезнования Валетов, заново расставляя шашки.
      – Не получается, – соглашалась она.
      – Так, может, ты цвет другой возьмешь?
      – Какой? – Лена взвизгнула истерично и вскочила. – Голубой, что ли? Я уже и белыми, и черными пробовала! Ты мог бы в конечном счете поддаться! Ты же мужчина!
      Валетов похотливо взглянул на хозяйку, потом быстро опомнился и отвел глаза, представив себя висящим в каком-нибудь лесочке на высоком сучке с затянутой на шее петлей. Это уже не шутки Простакова, это серьезно. Хорошо, если сразу повесят, а то ведь еще и поизмываться могут. Поежившись, Валетов уговорил сыграть еще разочек и сдал партию самым наглым образом, чем доставил бабенке немыслимое удовольствие.
      Получив свое, молодая красивая женщина успокоилась и стала себя вести более вальяжно и снова размышлять о том, где же бродит ее супруг. Один он не выходил, с ним обычно было, как минимум, два телохранителя огромного роста и непомерной массы. Но никого не было, никто не возвращался, не обнимал ее за плечи, не целовал и не давал сумму на мелкие расходы.
      К великому удовольствию Валетова, Лена в семь вечера сообщила ему, что никуда он не пойдет. Комнату для него отведут, и даже если муж все-таки заявится, то ничего страшного. Дело в том, что Валетов, будучи ложно скромным, уверял хозяйку, что он найдет себе закуток и там переночует, но она не хотела ничего слышать, чем доставила Фролу великое удовольствие. Тем более хавка домашняя подана была в полвосьмого. Офигенный ужин: сыр там, вино, утятина, свечки горят, понимаете?
      Так как возможности у Валетова баловаться спиртным давно уже практически не было, сноровку он утратил и, ужрав бутылку красного, потерялся и, приложившись щекой к столу, незаметно для самого себя задремал.
      Лена не стала трогать солдатика, за что ей большое спасибо, но все же мелкому долго почивать не пришлось, потому как в дом с шумом влетел один из охранников и стал басовито докладывать дамочке, что ее муж запропастился куда-то на пивзаводе вместе с начальником производства. Ни того, ни другого найти не могут. Лена плотней укуталась в тоненький халатик и, скрестив руки на груди, спросила о машине.
      – На месте. – Дядя по-хозяйски прошелся вокруг стола, собрал с него аппетитные кусочки на тарелку и уселся на жесткую табуретку.
      Валетов открыл глаза.
      – А это что за чмошник? – спросил телохранитель, тыкая пальцем в пацана, спящего за столом.
      Лена попросила не трогать Валетова, чем очень угодила Фролу. Он, почувствовав защиту, справился о проведенных поисках. Здоровый отложил еду в сторону и поспешил в подробностях доложить Валетову о том, что они прошлись по заводу с водителем пару раз, поспрашивали рабочих, но никто их шефа и производственника не видел. Потом детина опомнился, с какого это он тут распинается перед этим пареньком, и вновь принялся за еду, не подозревая, что главное в вопросе интонация. А Фрол время от времени забывался и вел себя так, будто он близкий родственник английской королевы.
      Лена тоже подошла к столу, налила себе в бокал вина и, сделав неопределенный жест руками, что надо было понимать примерно так: «А будь оно, как будет» – поплелась в гостиную таращиться в абсолютно плоский телевизор. Фитюлька толщиной в пять сантиметров висела на стене и сводила с ума Валетова, западавшего на чудеса электроники. Фрол тоже хотел смотреть по столь козырному экрану глупые бабьи сериалы. Ему что угодно сейчас покажи, хоть выпуск новостей, хоть детский мультик – это все лучше, чем глядеть на протяжении целого года в серый потолок.
      Захмелев от винца, он приобнял, сидя на диванчике, Лену. Та поспешила оттолкнуть его, а Валетов принес извинения, снова вспомнив про сучок с петлей.
      – Хотите, я попробую найти вашего Леву?
      – Да что его искать, – отмахнулась она. – Сиди, смотри телевизор. Он сам заявится.
      – А вдруг чего не так? – улыбнулся Фрол, и тут же экран потух, а наманикюренные длинные ногти едва не впились Валетову сквозь синюю футболку под ключицей.
      – Ты мне не намекай, козел! – воскликнула она, встала и скомандовала ему немедленно идти в свою комнату и там забыться.
      – Как хотите, – пробурчал Фрол и стал подниматься по лестнице на второй этаж.
      Ломая себе пальцы и продолжая находиться в еще более нестабильном состоянии, нежели перед ужином, то есть до того самого момента, пока и сама не выпила, Лена воскликнула:
      – Подожди!
      Как только Фролу стало ясно, что он может пробовать, он тут же потребовал за свои действия какое-никакое вознаграждение.
      – И чего ты хочешь? – заинтересовалась Лена.
      Она любила торговлю больше всего на свете.
      – Денег, – спокойно ответил Фрол. – Все остальное я куплю себе сам.
      Лена фыркнула:
      – Ладно. Сто долларов.
      – Хорошо, – согласился Фрол. – Сто долларов. – И пошел в столовую.
      – Ты куда?
      – Искать мужа, – сообщил он, подходя к продолжающему сидеть на табурете и жующему охраннику.
      – Тебя как зовут?
      Здорового звали Васей.
      – Ну что, а ты-то когда пойдешь?
      – Я вот сейчас, еще часок посижу, и сменщик придет, – простодушно доложил здоровый и тут же стал пялиться в тарелку.
      – Ну и где они сидят? – настырно продолжал окучивать мгновенно расколовшегося бугая Валетов.
      – Пошел вон отсюда, а то шею сломаю! – начал отбрыкиваться Вася.
      – Жене скажу, – продолжал утюжить его Фрол. – Представляешь, какой скандал будет?
      – Лева меня убьет, – осознал Василий.
      – А если сейчас ты меня к нему не проведешь, то тогда жена его прибьет. Сама.
      – Да она ему не жена.
      Лена услышала последнюю фразу и прибежала на громкие голоса.
      – Кто сказал, что я не жена?
      На самом деле двадцатитрехлетняя Леночка была красивой девушкой, но жениться на ней Лева не спешил, так как умел разделять деньги и любовь. Тем не менее к ее голосу он всегда прислушивался, а если Лена начала бы обвинять его в смертных грехах, то проще слугам и охранникам от плохих отношений между хозяином и его фавориткой не было бы.
      Вася кое-как извинился и загладил инцидент. Потом, когда они снова с Валетовым остались наедине, Фрол выяснил все подробности у сдавшегося здоровячка и потребовал себе белоснежную простыню.
      Вася знал, где что лежит в доме, и очень быстренько достал ему кусок материи. Поблагодарив его, Валетов вышел на улицу.
      Сумерки. Никакого ветра. И чувствуется в воздухе некое облегчение после дневной жары. Но если выйти на асфальт и идти по нему, то можно ощущать, как, разогревшийся за день, он дышит жаром тебе в лицо. Прохлада наступит только утром. А потом снова займется новый день, и снова зной вступит в свои права.
      Долго идти не пришлось. Всего-навсего к соседнему коттеджу. Здесь на воротах стоял не менее здоровый детина, чем тот, которого держал у себя Лева. Увидев перед собой маленького полуголого человечка, завернутого только в нижней своей части в белую тряпочку, здоровый начал моргать. А Валетов продолжал отмахиваться от комаров.
      – Ты чего, – набросился он на него, как только охранник раскрыл дверь. – Перепились здесь, что ли? Там Лева меня ждет.
      О том, что его хозяин и Шмидт сейчас сидят около бассейна и тискают там местных телок, было известно всего нескольким персонам. Но постойте, как же этот маленький мог из сауны выйти незамеченным?
      Пока здоровый соображал, мелкий уже прошмыгнул в дом и, топая сланцами по кафелю, стал спускаться в подвал, откуда доносились музыка и девичий хохот.
      Отпустив голую грудь симпатичной девушки, Лева повернулся на шарканье ног. Он долго разглядывал не слишком трезвыми глазами явление Фрола местной мафии, потом поглядел на стоящего понуро телохранителя, завернутого также в белую простынку, с голым торсом и кобурой с торчащим из нее черным пистолетом и попытался совместить в мозгу пространственно-временные координаты.
      – Чего это? – не понял Лева. И, не обращая внимания на Валетова, подошел к охраннику.
      – Так... Я думал, что не заметил, как он вышел, – начал оправдываться парень, пятясь назад.
      – Вот идиоты! – воскликнул Лева и пинком отправил Валетова в глубокий бассейн.
      Тот с радостью воспринял ласки хозяина и, проплыв до другого конца, вылез с помощью небольшой лесенки и уселся на краешке.
      – Теплая водичка, – улыбался он. – Как насчет перстня? – тут же, забыв про Лену, Валетов начал разговор о собственных проблемах.
      – Я такого наглого первый раз вижу. – Лева снова опустился в кресло, согнав с него развалившуюся девчонку и отправив ее в бассейн к Фролу. – Придумал-то ты здорово. Только как обратно пойдешь? Одежды-то нет.
      – А мне принесет кто-нибудь. Вот, например, жена ваша.
      Лева помрачнел, а стройная абсолютно голая брюнетка, выбравшись из бассейна, подошла к нему, уперев руки в боки.
      – Так ты говорил, что ты не женат!
      – Да не женат я! – воскликнул Лева. – Кого ты слушаешь! Придурка какого-то! Мы с ней не расписаны.
      – Ну так ты же живешь с бабой! – продолжала ходить кругами девица.
      – Ну, живу с бабой, – бухтел Лева.
      Потом воскликнул:
      – Господи, ну кто ты есть-то? Вон отсюда!
      Выгнав девок и оставшись, если не считать нагло забравшегося в подвальчик Валетова, наедине с начальником производства живительного пива, Шмидт подошел к маленькому столику, налил себе стопарик и отправил его по назначению.
      – Доволен? – грустный Лева покосился на болтающего в воде ногами Фрола. – Баб всех повыгонял...
      – Ты сам выгнал, – не согласился Валетов. – Помнишь, что ты мне обещал? Ты мне перстень обещал.
      Наглость, с которой напирал этот маленький бритый солдатик, не могла уместиться в голове даже у привыкшего разруливать наезды Шмидта.
      – Да лежит в целости твой перстень. Успокойся.
      Лева подошел ближе и увидел, что Валетов также далеко не трезв.
      – Слушай, браток! Да ты пьян в дым.
      – А ты думаешь, на трезвую башку можно, завернувшись в простыню, звонить в калитку добротного коттеджа?
      – Петрович, – улыбнулся Лева, поглядев на толстого, пузатого, лысого мужика, развалившегося в шезлонге.
      – У-у, – отозвался Петрович, продолжая гладить воздух в том самом месте, где недавно была гибкая спинка блондинки.
      – Петрович, ну ты даешь! – стал угорать Лева. – Ты прямо как в том анекдоте. Она уж убежала! Ты что делаешь-то?
      Начальник производства, упившийся «в немогу», прекратил двигать рукой и пробормотал:
      – Слава богу, отмучился.
      И отключился.
      – Женщины и водка до добра не доведут, – назидательным тоном изрек Валетов. – Ну что, домой-то пойдем?
      – Да погоди. Пошли выпьем еще.
      И они выпили.
      В два часа ночи, не обращая внимания на сосущих кровь насекомых, два человека, один из которых был еще молод и честолюбив, а другой – мудр и влиятелен, медленно переползали на четвереньках через порог большого коттеджа, совершив немыслимо сложный переход босиком, в одних простынках по улице.
      Когда они покидали вотчину Петровича, охранник, впускавший Валетова, уже увольнял себя сам со столь великолепной работы. Но, проводив хозяина и его гостя, удалившегося далеко не в цивильном костюме, выдохнул с облегчением. Теперь можно будет оправдаться, если Шмидт на трезвую голову начнет разбор полетов.
      – Нет, в натуре, сами ходят туда-сюда полуголые, в простынках, а потом мне претензии: почему я молодого в простыне на территорию пустил. Это уж вы сами должны решить, в каком виде по поселку перемещаться.
      Если из дома Петровича один охранник выпускал пьяных любителей сауны и девочек, то другой, когда провожал Валетова, крутил у виска. Но теперь он встречал уже не только самого Фрола, но еще и медленно бредущего хозяина. Подхватив Леву под руки, он потащил его к дому, где тот оттолкнул поддержку и, самостоятельно ступив грязными ногами на натертый паркет, рухнул на мениски и, бормоча заранее подготовленную речь о прощении собственной души перед прекрасной Еленой, медленно пополз вперед, не забывая вытирать о простыню текущие от большой вины из носа сопли. Валетов, оказавшийся под крышей, тут же замер. Пришлось Васе перебрасывать его ножку через порог для того, чтобы можно было наконец закрыть дверь и закончить сегодняшнее гуляние. Валетов не видел, как Лена спустилась из своей спальни вниз и пыталась поднять стоящего на коленях и плачущего мужа.
      – Прости, – выл Лева.
      А Лена глядела на него и никак не комментировала происходящее. Наконец, любопытство взяло верх, и она, естественно, начала расспрашивать, за что же должна на голову бедного Левы опустить такую милость? Какие, собственно, грехи заставляют его сейчас рыдать перед ней в столь просительной позе? Несмотря на ужранные с легкой закусью полтора литра водки, Лева сознания не лишился. Он бормотал о том, что сегодня вел себя плохо, но вещи своими именами не называл и про женщин ни единым словом не обмолвился. Кое-как поднявшись, он с помощью охранника Василия добрался до своей стороны кровати, плюхнулся на нее и забылся.
      Утром следующего дня Валетов сидел в джипе и ощущал тяжесть денег в накладном кармане джинсовой куртки, а также легкую отечность на среднем пальце от массивной золотой гайки. Бабки ему выплатил Лева за то, чтобы он ни одним словом не обмолвился о бабах. Бабки ему уплатила Лена за то, чтобы Валетов не вздумал рассказать ее мужу о том, что она откровенно подозревала его в изменах и все это говорила по пьяни. На самом деле ничего такого не было, Фрол все придумал, но, желая остаться рядом с богатым господином, девушка отстегнула не сто, а тысячу из собственных запасов. Можно было бы и две попросить, но женщины жадны и в случае перегиба палки еще не понятно, что бы вышло. А так, вот они, кровные, на месте. Теперь не стыдно и перед двоюродной сестрой показаться. Вот как надо в отпуск идти армейский: с баблом, гайкой, на джипе и с головной болью после диких выпивоночек.
      Всего у него в кармане четыре штуки баксов и триста рублей. Отличный вчера выдался вечерок! И какой прибыльный! А что ждет дальше? Дальше неизвестность.
      Двоюродная сестра Катя встретила Фрола закрытой дверью собственной квартиры, ее попросту не было, она еще на работе.
      Решив особо не слоняться, Фрол культурно сел на лавочку и оплевал семечками все окрестности.
      Когда в шесть вечера появилась кузина, она была рада видеть Фрола живым и здоровым. Как только Валетов выложил из полиэтиленовых пакетов весь багаж, который насобирал в местных продуктовых магазинах, сестренка тут же сделала вывод, что Фрол не бедствует.