Ирма, немецкая овчарка, была собственностью школы милиции и проживала на ее территории, то есть в общежитии, вместе со своим тренером и инструктором кинологом Шариковым. Собакой она была непростой. Будучи единственной служебной собакой в школе, она вполне уяснила себе собственную значимость, а потому и вела себя в соответствии со своим привилегированным положением. Чтобы заставить Ирму взять чей-то след, порой приходилось сильно потрудиться, применяя всевозможные уговоры, уловки в виде кусочков мяса или намазанного маслом хлеба. Но зато если уж Ирма соглашалась немного поработать, то делала это со всем пылом, на какой только способна собачья душа.
      Федя с близнецами отправились за Ирмой, а остальные продолжили осмотр квартиры.

* * *

      Кинолог Шариков как раз в это время вывел свою питомицу на прогулку. Ирма, поводя из стороны в сторону треугольным черным носом, важно шествовала впереди своего хозяина. Когда Федя и близнецы приблизились, собака незлобно зарычала.
      – Тихо, Ирма, это свои, – погладил ее по спине кинолог.
      – Здрасте, – поздоровались Федя и близнецы и вкратце объяснили, что им нужно.
      – Конечно, Ирму я вам дам, – не стал вредничать Шариков. – Но хочу предупредить, что она с утра не в самом лучшем расположении духа. На всех ворчит, злится.
      – Может, ее покормить? – предложил Антон.
      – Только что кормил, – сообщил кинолог. – Гулять ее еле вывел, упиралась.
      – Ладно, давайте нам поводок, а там разберемся, – успокоил преподавателя Федя, взял поводок и сел рядом с Ирмой на корточки, приговаривая: – Кутя, кутя, славная Ирмочка.
      Ирмочка славной, по всей видимости, себя не считала или, может, не хотела принимать комплименты от курсанта сомнительного внешнего вида. Она демонстративно отвернулась и легла на снег.
      – Ну вот, еще лучше, – огорчился Ганга. – И как ее теперь поднимать?
      – Отойди, я знаю, как с ней обращаться, – отстранил его Антон, взял Ирму на руки и потащил.
      Однако едва он сделал пару шагов, как Ирма вырвалась из его рук и бросилась на спину идущего впереди Феди. Ганга такого коварного нападения не ожидал, он вскрикнул и грохнулся на четвереньки, а Ирма, удобно разместившись на его спине и вцепившись когтями в куртку, застыла с блаженным выражением на черно-коричневой морде.
      – Эй, собака, ты что это удумала? – возмутился Ганга. – Слезай немедленно.
      Но Ирма и не думала подчиняться приказу, наоборот, она еще пошевелилась, поудобнее устраиваясь, положила голову Феде на плечо и лизнула его в ухо.
      – Вот видите, – извиняющимся тоном сказал Шариков. – Я же говорил, что она сегодня очень странно себя ведет.
      – И что же мне делать? – все еще стоя на четвереньках, спросил Федя.
      – Ну... – задумался кинолог. – Я бы вам посоветовал нести Ирму на спине.
      – Гав, – сказала Ирма, соглашаясь со своим тренером.
      – Все время? – испугался Федя.
      – Не волнуйтесь, скоро ей это развлечение надоест, – успокоил его Шариков.
      Федя вздохнул, понимая, что ничего другого ему не остается, как последовать совету Шарикова, осторожно поднялся и в полусогнутом положении медленными шагами направился к воротам. Близнецы, покатываясь от смеха, двинулись следом.
      Однако, несмотря на обещание Шарикова, что Ирме скоро наскучит подобное развлечение, этого не произошло. Мало того, Ирма стала воспринимать Федю как личного извозчика, потому что, когда он замедлял шаг, она явно начинала нервничать, пинать его задними лапами в спину и тихонько поскуливать, мол, давай, вези быстрее. Прохожие с интересом посматривали на странную троицу курсантов, один из которых, чернокожий парень, тащил на своей спине огромную немецкую овчарку. Феде было очень неприятно от этих взглядов, хотелось скинуть со спины собаку, но он подбадривал себя тем, что милиционер ради поимки преступников должен выдерживать любые испытания, какими бы смешными или нелепыми они ни были. Так они и дошли до квартиры Мартышкиной.
      Перед дверью квартиры, поняв, что до места назначения уже добрались, Ирма наконец соизволила слезть со своего «извозчика» и гордо вошла в предусмотрительно открытую перед ней Антоном дверь.
      – Ура! Ирма пришла! – обрадовался их появлению Дирол. – А мы так ничего больше и не нашли, – уже менее радостным тоном сообщил он.
      Ирма тем временем важно прошествовала в гостиную, окинула презрительным взглядом всех присутствующих и улеглась на пол, вытянув вперед мощные лапы.
      – Она сегодня не в духе, – заранее предупредил уже пострадавший от капризного настроения овчарки Федя. – Так что советую вести себя с ней поосторожнее.
      – Хорошо, – понимающе кивнул Веня, взял кепку, подошел к Ирме и начал говорить: – Уважаемая Ирма, не соизволите ли вы помочь нам в одном маленьком, но очень важном для нас деле.
      – Р-р, – ответила Ирма.
      – Это она так согласилась? – спросил Федю Антон, наблюдая за действиями Вени.
      – Скорее, сказала, что подумает, – тихо предположил Ганга.
      – Нам нужно найти хозяина вот этой кепочки, – продолжал уговоры Кулапудов. – Может, вы понюхаете хоть чуть-чуть?
      Ирма повернула голову, втянула носом воздух, чихнула и снова отвернулась.
      – Не действует, – печально констатировал Антон.
      – Может, ей колбаски дать? – несмело предложила Наталья, которая тоже с интересом наблюдала за действиями Вени.
      – Нам кинолог сказал, что она недавно поела, – покачал головой Федя.
      – Эх, не умеете вы с женщинами обращаться, – умудренным тоном заметил Дирол. – Дайте я попробую.
      Он подошел к Ирме, сел перед ней на колени, сложил руки как для молитвы и на манер восточных сказителей затараторил:
      – О, несравненная и распрекраснейшая Ирма... э-э... Шариковна. Твои глаза как ясные звезды, щеки твои словно бархатное покрывало теплой ночи, нос твой подобен черносливу, наливающемуся соком... Пожалуй, это я уже загнул, – себе под нос пробормотал он, но тут же продолжил: – Тело твое такое гибкое и сильное...
      – Э-э, Дирол, по-моему, ты увлекся, – всерьез начиная опасаться за душевное здоровье сокурсника, остановил его Веня. – Смотри, даже Ирма удивилась.
      Собака действительно подняла голову и уставилась на Зубоскалина. На морде ее явно отражалось недоумение, что привело Дирола в полное отчаяние.
      – Ну, Ирмочка, пожалуйста, помоги нам, – не зная, что еще сказать, взмолился он. – Если мы не найдем владельца этой кепки, Стеблов нас в порошок сотрет, а Мочилов этот порошок по ветру развеет. Не дай погибнуть во цвете лет.
      Как ни странно, искренняя мольба возымела так долго ожидаемый положительный эффект. Ирма хоть и с неохотой, но все же поднялась, понюхала кепку, повела носом из стороны в сторону и засеменила к входной двери.
      – Ура, сработало! – разом закричали курсанты и побежали за овчаркой.
      Ирма след взяла моментально. Что ни говори, а работу свою она знала превосходно. Собака спустилась по лестнице и выскочила из подъезда на улицу.
      – Главное, ее не упустить, – приговаривал на бегу Веня.
      – Надо было сразу ее за поводок хватать, – поучительно пробасил Пешкодралов.
      – Не учи, без тебя знаю, – не совсем вежливо буркнул Кулапудов, замечая, как Ирма свернула за угол дома.
      Курсантам пришлось ускорить бег. Через секунду они свернули за угол и тут же наткнулись на остановившуюся Ирму. Собака растерянно тыкалась носом в снег и скребла лапами.
      – Смотрите, она что-то нашла, – проговорил Веня и принялся помогать Ирме откапывать находку.
      Вскоре неизвестный предмет обнаружился. Это была бутылка из-под водки, причем на дне еще плескалось немного жидкости, а жестяная крышечка была плотно завернута на горлышке.
      – Ага, значит, преступник пил водку и бросил бутылку в сугроб, – констатировал Кулапудов и, сунув бутылку под нос Ирме, приказал: – Искать, Ирма, искать.
      Овчарка не заставила себя упрашивать, понюхала бутылку и понеслась дальше. Однако на этот раз Андрей Утконесов успел удержать поводок и первым понесся за собакой. А Федя между тем припрятал найденную бутылку в карман в качестве вещественного доказательства.
      Ирма, опустив голову к земле, петляя и иногда останавливаясь, бежала долго. Курсанты, занятые погоней за Андреем и Ирмой, даже перестали обращать внимание на то, куда ведет их собака. Они и не заметили, как пересекли несколько улиц и оказались в частном секторе. Поняли они это только тогда, когда овчарка остановилась у калитки одноэтажного, чуть покосившегося деревянного дома и громко гавкнула.
      В ответ ей раздался лай из-за калитки, и огромная кавказская овчарка кинулась на забор, едва не повалив его. Ирма неожиданно испугалась, заскулила и спряталась от врага за спину не менее напуганного Андрея.
      – Значит, преступник живет здесь, – оглядывая дом, проговорил Веня и хотел уже было постучать в калитку, как входная дверь на крыльце дома открылась и из нее вышла полная женщина лет пятидесяти.
      – Вам кого? – спросила она, но ее вопрос потонул в неистовом лае кавказской овчарки. Тогда женщине пришлось прикрикнуть на своего питомца: – Пупсик, заткнись!
      – Ничего себе пупсик, – усмехнулся Пешкодралов. – Этот пупсик любого из нас проглотит и воды запить не попросит.
      Однако Пупсик, по всей видимости, хозяйку уважал, а потому быстро замолчал и полез в свою конуру. Женщина тем временем приблизилась к калитке и повторила свой вопрос:
      – Вам кого?
      – Милиция, откройте, – сделав суровое лицо, потребовал Веня.
      – Ой, господи, неужто снова за кренделем моим пришли? – испугалась женщина. – Чего он опять натворил?
      – Вы на какого кренделя имеете в виду? – растерялись курсанты, переглядываясь между собой.
      – Да мужа моего, Ваньку Недоделова.
      – Вот-вот, именно его нам бы и хотелось увидеть, – тут же подтвердил Веня. – А это случайно не его кепка? – решил уточнить он, протягивая через забор найденную в квартире Мартышкиных кепку.
      Женщина взяла протянутую ей вещь, покрутила в руках, зачем-то понюхала и, сощурив глаза, прошипела:
      – Точно его, гада. А где нашли-то?
      – У одной женщины...
      – Ага, я так и знала, – злорадно воскликнула Недоделова. – Мало того, что бандит бандитом, пьяница, так еще и по бабам шляется. А ну-ка, проходите в дом, – воинственным тоном приказала она курсантам и открыла калитку.
      Ребята один за другим просочились мимо конуры Пупсика к крыльцу. Однако Ирма входить во двор категорически отказалась. Она села возле калитки и, подняв голову, жалобно заскулила. Пришлось Феде снова взваливать Ирму на плечи и таким образом переносить к крыльцу.
      – Собаку в дом не ведите, – сразу предупредила Недоделова.
      – Но ее одну тут нельзя оставлять, – расстроились ребята.
      – Она вашего Пупсика загрызет, – сделав страшные глаза, предостерег Федя.
      Однако на хозяйку дома предостережение не возымело никакого действия, она уперла руки в бока и сказала:
      – Хоть я и переживаю за Пупсика, но в дом вашу собаку все равно не пущу. Пускай лучше кто-нибудь здесь останется.
      – Тогда, Федя, придется тебе с Ирмой тут побыть, – вынес решение Веня. – Видишь, она тебя уже почти полюбила.
      Ирма действительно прижалась к ноге Ганги и жалобно взглянула в глаза курсанта. Федю этот взгляд так растрогал, что он молча согласился защищать собаку от страшного Пупсика.
      В доме было тепло и пахло пирожками с капустой.
      – Прямо как у нас в деревне, – блаженно принюхиваясь, пробормотал Пешкодралов.
      – Так где ваш муж? – приступил к делу Веня, оглядывая небольшую прихожую, в которой было несколько дверей.
      – В комнате, дрыхнет. Где же ему еще быть, пьянице проклятому, – махнула рукой хозяйка в направлении одной из дверей.
      – Проводите нас, – строго приказал Веня, и женщина повиновалась.
      Она провела курсантов в комнату, где на диване лежал тщедушный пьяный мужичонка в замасленных брючках и такой же замасленной рубашке.
      – Вот он, гад, напился, меня побил и спать завалился, – с ненавистью глянула на супруга женщина.
      – Хр-р, – как будто в ответ на упреки всхрапнул Недоделов.
      В этот момент на крыльце раздался жуткий лай, и Недоделова, бросив курсантам: «Я посмотрю, что там», бросилась в прихожую.
      Близнецы Утконесовы общими усилиями усадили Недоделова на диване, от чего тот немного пришел в себя и даже приоткрыл один глаз, а Веня начал допрос:
      – Это вы Иван Недоделов?
      – Я, – мотнул головой мужик.
      – А вот эта кепка ваша?
      – Моя, – снова согласился Недоделов, даже не взглянув на головной убор.
      – Тогда скажите, вы знаете Николая Мартышкина? – продолжал допрос Кулапудов.
      – Не знаю, – на этот раз отрицательно мотнул головой мужчина.
      – Притворяется, что был не знаком с жертвой, – объяснил его ответ Андрей.
      – Точно, – согласился с ним Веня и задал новый вопрос: – Тогда как вы нам объясните то, что ваша кепка оказалась в квартире убитого сегодня ночью Николая Мартышкина?
      – М-м, – сказал Недоделов, закрывая глаза и начиная заваливаться на бок, но близнецы вновь вернули его в сидячее положение.
      – Отвечайте, – потребовал Веня. Но Недоделов снова уснул, о чем возвестил тоненький храп.
      В этот момент вернулась его жена.
      – Там ваша собака с моей гавкаются, а так ничего страшного, – объяснила она.
      – Надеюсь, Федю они не тронут? – забеспокоился Веня.
      – Это черненького, что ли? Нет, Пупсик его боится, – успокоила хозяйка дома. – Он таких людей никогда не видел.
      – К сожалению, от вашего мужа мы ничего не добились, так что придется поговорить с вами, – обратился к женщине Кулапудов.
      – Что ж, говорите, я разговоры люблю. А может, чаю с пирожками? – неожиданно спохватилась она.
      От такого предложения курсанты не смогли отказаться и вскоре уже сидели за кухонным столом, поглощая пышные, румяные пирожки с капустой.
      – Ну, что произошло? – первой заговорила Недоделова, которую, как оказалось, звали Валентиной Петровной.
      – Понимаете, сегодня ночью произошло убийство на соседней с вами улице. В квартире убитого Николая Мартышкина мы нашли кепку вашего мужа, привели собаку, а уж она, в свою очередь, притащила нас сюда, – начал говорить Веня, а остальные согласно закивали.
      – Вот это да! – вытаращила глаза Валентина Петровна. – А как кепка этого ирода в доме убитого оказалась?
      – Вот это мы бы и хотели узнать, – вздохнул Веня и взял еще один пирожок с огромного блюда. – Кстати, а кем ваш муж работает?
      – Да слесарем, раньше, правда, шофером был, но как пить начал, его и выгнали с работы, – пожаловалась хозяйка.
      – Так вот почему кепка бензином пахнет, – догадался Дирол. – Она, наверное, за то время, пока он шофером был, так запахом бензина пропиталась, что теперь уже никогда не выветрится.
      Недоделова слушала, а в голове ее тем временем зрел коварный план устранения ненавистного супруга. Валентина Петровна очень устала от пьянства мужа, но еще больше устала от его побоев. Сколько раз соседки говорили ей, чтобы бросила она своего Ваньку. Недоделова соглашалась, кивала, но продолжала терпеть. Она боялась, что если сбежит, то муж ее найдет и тогда совсем убьет. А тут вдруг шанс избавиться от проклятого мучителя сам собой представился. В самом деле, почему бы не сказать милиции, что Ванька ее и убил этого Мартышкина, авось и посадят ненавистного муженька в тюрьму, а она хоть поживет спокойно на старости лет.
      – А скажите, пожалуйста, ваш муж сегодня ночью дома был? – прожевав, спросил Кулапудов.
      Услышав этот вопрос, Валентина Петровна поняла, что вот он, решающий момент. Сейчас должна определиться ее дальнейшая жизнь, а вот насколько она будет счастливой и спокойной, это уже зависит от нее самой. Размышляя над этим вопросом, коварная женщина ни на минуту не задумалась о судьбе собственного супруга. Единственным чувством, которое овладело Недоделовой, была жажда мести за свою, как она считала, погубленную молодость и красоту.
      Валентина Петровна тяжко вздохнула, приложила ладонь к груди и грустно посмотрела на Веню. Того реакция женщины очень удивила, и он спросил:
      – Вы что-то знаете?
      Недоделова снова вздохнула и попыталась пустить слезу, но у нее ничего не получилось. Тогда женщина потупила взгляд и тихо сказала:
      – Ой, милые, даже и не знаю, как сказать-то...
      – А вы говорите как есть, – попытался морально поддержать ее Дирол.
      – А есть так, что Ванька мой еще вчера вечером ушел куда-то, а вернулся только сегодня утром пьяный. Где он все это время шлялся, я не знаю. А теперь вот вы говорите, что его кепку в доме убитого нашли. Господи-и-и, – неожиданно завыла Валентина Петровна, – да что ж это за жизнь така-ая.
      На этот раз Недоделовой наконец удалось заплакать, и она принялась старательно лить слезы, всхлипывать и сморкаться в кухонное полотенце.
      Курсанты жутко растерялись, увидев слезы женщины. Им еще не приходилось допрашивать плачущих свидетелей. Первым пришел в себя Дирол. Он, вспомнив, как это обычно делают в кино, вскочил, налил в стакан воды и сунул его под нос Валентине Петровне со словами:
      – Выпейте, вам легче станет.
      Недоделова на минуту замолчала, взглянула на Дирола, потом на стакан, видимо, решила, что пить ей не хочется, и снова закатилась в плаче.
      – Да как же тут легче станет, – рыдала она. – Он ведь пришел весь...
      – Пришел весь – что? – тут же ухватился за последнюю фразу Кулапудов.
      – Или весь в чем? – подхватил Дирол.
      – В крови, – неожиданно выдала Недоделова.
      – В чем?! – в один голос закричали курсанты.
      Возглас Валентину Петровну так испугал, что она не то что плакать, даже всхлипывать перестала и уставилась на ребят.
      – Простите, в чем, вы сказали, он пришел? – решил уточнить Веня.
      – В крови, – честно глядя в глаза курсанта, соврала женщина.
      В комнате на несколько секунд наступила полная тишина. Недоделовой это не очень понравилось, она даже подумала: не надо было говорить, что муж весь в крови пришел. Сказала бы, что кровь только кое-где на одежде виднелась. И тогда женщина решила исправить положение. Однако только она собралась заявить, что не все так страшно было, как вдруг Антон Утконесов громко выразил общую догадку:
      – Ну вот, кажется, мы и нашли убийцу Мартышкина.
      – Где же он? – не поняла Недоделова.
      – А он, уважаемая Валентина Петровна, спит в соседней комнате, – пояснил Антон. – Ваш муж, судя по всему, этой ночью совершил убийство. И улики все против него.
      – Он не мог этого сделать, – всхлипнула хитрая Валентина Петровна, которая решила играть роль несчастной жены убийцы, чтобы никто не догадался о ее коварном замысле.
      Курсанты, естественно, на эту уловку купились, и им стало очень жаль хозяйку дома, но поделать они ничего не могли, ибо, как учил их капитан Мочилов, закон для настоящего милиционера должен быть превыше всего, и уж тем более превыше жалости. Веня вспомнил об этой заповеди первым, а потому немедленно заявил:
      – Нужно начинать допрос подозреваемого.
      – Ага, нужно, только он сейчас и двух слов связать не может, – охладил его пыл Антон. – Разве что его методом телепатии допрашивать.
      – Чего? – вытаращила глаза Валентина Петровна. Она очень испугалась нового для нее слова и решила, что оно означает какую-то новомодную пытку, придуманную милиционерами для допроса особо упорных преступников. – Вы только его не очень мучайте, – попросила она.
      – А с чего вы взяли, что мы его мучить будем? – в свою очередь удивился Дирол.
      – Ну, вы же сами сказали, что будете его пытать, то есть допрашивать методом этой... летепатии, что ли, – пояснила Недоделова.
      Близнецы Утконесовы так и прыснули, Веня только слегка улыбнулся, Леха, не стесняясь, захохотал во весь голос, а Санек, покрутив пальцем у виска, принялся объяснять:
      – Телепатия – это не пытка, а чтение мыслей другого человека. Понятно?
      – Понятно, чего уж тут не понять, – пожала плечами женщина. – Только вы в Ванькиной голове все равно ни одной мысли не прочитаете, потому что их у него просто нет. Мозги-то он свои давно про-пил, а без мозгов какие могут быть мысли...
      – Так, хватит, – прервал эти ни к чему не ведущие рассуждения Кулапудов. – Вы, Валентина Петровна, согласны подтвердить свои показания в письменном виде?
      – А это как? – подозрительно глянула на курсанта Недоделова.
      – Ну, сейчас вы напишете на бумаге все, что нам рассказали, и поставите свою подпись, – пояснил Веня.
      – Хорошо, – согласилась хозяйка. – Только я с ошибками пишу.
      – Это неважно, – успокоил ее Кулапудов. – Главное, чтобы вы все подробно написали и поставили свою подпись.
      На дачу показаний в письменном виде у Валентины Петровны ушло добрых полчаса. То ей не нравилось какое-нибудь слово, то Веня находил в ее предложениях недопустимые выражения.
      – Валентина Петровна, ну зачем вы обзываете своего мужа иродом и супостатом? – в который уже раз наставлял Веня женщину. – Так в показаниях писать нельзя.
      – А как же еще? – искренне недоумевала Валентина Петровна. – Ирод он и есть ирод. Мне даже по имени его назвать-то стыдно.
      – И тем не менее лучше написать его имя и даже отчество. Хотя... отчество можно и не писать, – немного подумав, решил курсант.
      Вскоре показания общими усилиями все-таки были закончены. Веня аккуратно сложил бумагу вдвое и убрал в карман, потом повернулся к своим сокурсникам и сказал:
      – А теперь надо подумать, что нам с Недоделовым делать.
      – А чего тут думать, – решил за всех Пешкодралов. – Заберем его с собой, отвезем в отделение, а они уж пусть его и допрашивают.
      – Ты забыл, что в отделении ни одного трезвого не осталось, – разумно напомнил Веня. – Кому мы его сдавать-то будем? Пьяному дежурному, который, наверное, под своим столом до сих пор «топлива» ждет?
      – Но ты же не предлагаешь его здесь оставлять? – с подозрением посмотрел на него Санек. – А вдруг сбежит?
      – Не сбежит, – успокоил его Кулапудов. – Валентина Петровна ему сбежать не даст. Так ведь? – повернулся он к хозяйке дома.
      – Истинный крест, не дам, – перекрестилась Недоделова. – Хоть и тяжко мне, что муж убивцем стал, но раз уж такое дело, то придется послужить Родине и отдать бандита властям.
      – Во дает бабулька, – шепнул на ухо Антону Андрей. – Говорит даже лучше, чем Мочила. А сколько патриотизма!
      – Значит, на том и порешим, – подвел итог Кулапудов. – Вы, Валентина Петровна, своего мужа ни на миг из поля зрения не выпускайте. Понятно?
      – Понятно, – неистово закивала Недоделова. – Уж я ему покажу...
      – А вот показывать ничего не надо, – остановил ее Веня. – Он не должен знать, что подозревается в убийстве, иначе он может и не посмотреть, что вы его жена.
      – Ой, и правда, – согласилась Недоделова. – Еще чего доброго и меня порешит.
      – Вот именно, так что ведите себя как обычно, а утром за ним приедет наряд милиции. И не отходить от него ни на шаг. – Сказав это, Веня повернулся и направился к выходу.
      – Стойте! – крикнула ему вдогонку Валентина Петровна. – А если он в уборную пойдет?
      – Я же сказал, не отпускать ни на шаг, – отрезал Веня и вышел из дома.
      Остальные ребята, попрощавшись с хозяйкой, тоже вышли. То, что ребята увидели во дворе дома Недоделовых, повергло их в крайнее изумление. Нет, ничего страшного лицезреть курсантам не пришлось, наоборот, представшая их взору картина заставляла умиляться чуть ли не до слез. Возле будки Пупсика на корточках сидел Федя, поглаживая живот хозяину собачьего жилища, распластавшемуся у ног курсанта. Ирма же, положив лапы на плечи Ганги, сладострастно вылизывала его левое ухо, не прикрытое шапкой. Видимо, занималась она этим давно, потому что Федино ухо сверху уже покрылось тоненькой корочкой льда, образовавшейся из собачьей слюны.
      – Вот это любовь! – хихикнул Дирол и крикнул Ганге: – Федя, вам теперь хоть шведскую семью образовывай.
      – Спасибо, но я пока семью заводить не собираюсь, – откликнулся Федя. – Мама говорит, сначала выучиться надо, а потом и о женитьбе думать.
      – Правильно твоя мама говорит, – согласился Веня. – Но скажи нам, Федя, чем вызвана такая метаморфоза в поведении этих зверей?
      Федя наконец выпрямился и, потупившись, признался:
      – Я их вещественным доказательством напоил.
      – Каким еще доказательством? – не сразу поняли курсанты.
      – Ну, водкой, которую Ирма в сугробе нашла, – пояснил Ганга. – Они тут гавкались, гавкались, а потом Ирма у меня вырвалась и как кинется на Пупсика. Я ее стал оттаскивать, но какое там, бесполезно. Они бы точно друг друга загрызли, если бы у меня из кармана эта бутылка не вывалилась. Ну вот я и подумал, что если плесну на них, то, может, они хоть на секунду успокоятся, а я в это время Ирму и оттащу подальше. Только эффект оказался совершенно неожиданным. Я же плеснул им прямо на морды, они и хлебнули, теперь у них, кажется, любовь друг к другу открылась.
      – Ага, друг к другу, а заодно и к тебе, – хмыкнул Пешкодралов. – Только как мы теперь пьяную Ирму Шарикову сдавать будем?
      – Скажем, что она сама нечаянно хлебнула, – отмахнулся Веня.
      – А почему Ирму сдавать надо? Разве мы больше не будем улики искать? – удивился Федя.
      – Нет, нам теперь улики ни к чему, потому что мы уже убийцу нашли, – обрадовал друга Дирол. – Представь себе, им оказался пьяница и дебошир Недоделов, – объявил он и передал Феде весь разговор с Валентиной Петровной.
      – Вот это новость, – поразился Федя. – Все так просто разрешилось.
      После этого курсанты, поразмыслив, решили не ходить пока в отделение, так как там все равно до завтрашнего утра невозможно найти ни одного трезвого сотрудника, а пойти сначала к Наталье Мартышкиной, рассказать, что убийцу ее мужа нашли, а потом предстать перед Мочиловым и объявить об успешном раскрытии дела.
      Однако едва ребята направились к калитке, как тут же обнаружилась новая проблема. Хлебнув пьянящего напитка и под его воздействием влюбившись в своего недавнего заклятого врага, Ирма теперь категорически отказывалась расставаться с Пупсиком, и все попытки курсантов оттащить собак друг от друга заканчивались оглушительным воем и лаем обоих животных.
      – Ну что теперь с ними делать? – развел руками Федя.
      – Может, попробовать пообещать Ирме, что мы ее еще раз сюда приведем? – предложил Дирол.
      – Не думаю, что она на это согласится, – покачал головой Веня. – К тому же она сейчас пьяная, а пьяные женщины такие непредсказуемые.
      – Кто это тут еще пьяный?! – застегиваясь на ходу, выскочила на крыльцо Валентина Петровна, которой показалось очень странным, что курсанты так долго не уходят. – Мало мне муженька, что ли?
      – Да вот собачки нечаянно водки хлебнули из бутылки, которая является вещественным доказательством, и влюбились. Теперь мы нашу Ирму увести не можем.
      – Знаете, а вы не хотите из вашего Пупсика служебного пса сделать? Наш кинолог Шариков его быстро всему обучит, – неожиданно высказался Федя.
      – Еще чего, – возмутилась Недоделова. – Я своего Пупсика на службу не отдам и тем более не позволю водиться со служебными собаками. Ваша Ирма моему Пупсику не пара, и все тут.
      Услышав это, Ирма неожиданно подняла голову, тоскливо взглянула на Недоделову, потом повернулась к Пупсику, лизнула его в нос и засеменила прочь со двора.
      Курсанты кинулись за ней, боясь, что Ирма от расстройства чувств может чего доброго и сбежать. Однако овчарка и не думала убегать. Понуро шла по улице, и вид у нее был такой несчастный, что всех ребят пронзило острое чувство жалости.
      – Ирма, не расстраивайся, – успокаивал собаку Федя. – Подумаешь, ты этому Пупсику не пара! Да кто он такой, этот Пупсик? Так, домашний прихвостень, дворовая собачка. А ты у нас настоящая героиня, любой пес за один твой взгляд последнюю кость отдаст. Ты же не только Шарикову служишь, ты всей стране пользу приносишь, а не то что этот доморощенный увалень.
      Ирму, по всей видимости, такая длинная тирада очень впечатлила. Она остановилась, посмотрела на Федю, немного подумала, потом сказала: «Гав» и лизнула Ганге ладонь.
      – Ну вот и замечательно, – обрадовался Федя и погладил Ирму по голове.

3