– А с этой что делать? – спросил он, понизив голос.

Сульг с досадой глянул в сторону: девчонка по-прежнему сидела на земле, прижимая к груди сломанную руку, и следила за норлоками ненавидящими глазами. Он пожал плечами: человеческая судьба мало заботила его, однако же бросать рыжую на растерзание волколакам было бы слишком жестоко.

– Меч при тебе? – так же вполголоса спросил он.

Азах кивнул.

– Чего тогда спрашиваешь?

Норлок перевел взгляд на девчонку. Она мгновенно все поняла и завозилась на земле, пытаясь отползти под телегу. Азах шагнул к ней, на ходу медленно вытягивая меч из ножен.

Сульг досадливо поморщился.

– Погоди, – остановил он его. – Ладно... возьми ее к себе на седло. Внизу какое-то селение... три дома... выкинешь ее там и все.

Азах, если и удивился, виду не подал: вскочил в седло, тронул коня и на ходу ухватил рыжую за шиворот.

Хозяева пустоши очень скоро дали о себе знать: над равниной пролетел долгий заунывный вой. Усталые лошади, заслышав его, встрепенулись и помчались к реке так, что невысокий кустарник у подножия холма слился в одну сплошную черную полосу. Поднимая брызги, они перемахнули реку и вынеслись на берег. Вскоре возле громадного темного холма показалось крошечное селение – несколько убогих лачуг, крытых соломой. Норлоки пронеслись мимо изгородей, словно тени в ночи, и исчезли.

В Лутаке второй день шел дождь.

Сульг глядел в заляпанное грязью оконце с таким рассеянным и отвлеченным видом, словно все происходящее вокруг его совершенно не интересовало или интересовало в очень малой степени. Он рассеянно играл тяжелой монетой, пропуская ее между пальцев, – старинный галеон с утопленным в тусклое благородное золото кусочком драгоценной бирюзы. Такие деньги давным-давно вышли из обращения, но при желании сбыть его можно было весьма и весьма выгодно: золото есть золото. Однако Сульг не хотел расставаться с редкой монетой. Он не признался бы в этом даже самому себе, но иногда ему казалось, будто золотой галеон исчезнувшей северной Империи приносит удачу. Золотая монета хранилась в его кармане уже несколько лет. Кто знает, может, благодаря этому они до сих пор еще живы? Живы, все до одного. «Разные вещи называются счастьем, – подумал он лениво. – Вернуться домой, в Доршату, – счастье... Но если Тирк сейчас дожмет эту осторожную и хитрую лису Беренгера, это тоже будет неплохо: за переход по горам в такое время года платят недешево». Сульг зевнул, вытянул ноги под столом и обвел скучающим взглядом нижний зал трактира. Кейси, сидевший возле очага в другом конце комнаты и незаметно наблюдавший за ходом встречи, усмехнулся: он прекрасно знал, что Сульг внимательно слушает разговор, который ведет Тирк, и ни один нюанс нелегких переговоров не ускользает от его внимания.

– Доставка товара на таких условиях обойдется мне недешево, – проговорил купец недовольно. Жесткие курчавые волосы, черные, с сильной проседью, крупный нос и смуглый цвет кожи выдавали в нем шарда, уроженца Восточного побережья. Одет он был без особой роскоши, но одежда, что виднелась из-под плаща, была добротной и удобной. Зато его спутник, молодой юноша-шард с шапкой иссиня-черных курчавых волос, нарядился по последней моде, принятой в Лутаке. В начале беседы он откинул полу новенького плаща, чтобы показать тончайшего льна рубаху, украшенную круглым накладным воротником, щедро расшитым лунным жемчугом и алым кораллом. Пояс с серебряными накладками был настоящим произведением искусства, а мягкие короткие сапоги с кисточками, скорее всего, прибыли в Лутаку из-за моря. Юный шард тратил немало сил, чтобы всем своим видом показать, насколько тяготит его общество, до беседы с которым вынужден опуститься его дядя. Он с негодованием наблюдал за тем, как норлоки пытаются вытянуть деньги из дядиного кошелька, и глаза его сверкали так же ярко, как камни в перстнях, что украшали его холеные руки.

Сульг убрал галеон в карман и от нечего делать принялся подсчитывать в уме стоимость воротника юного модника. Шард не замедлил одарить норлока презрительным взглядом, покосившись на заляпанную грязью одежду и небритую физиономию. Сульг в ответ лениво зевнул, блеснув клыками, и юноша поспешно отвел взгляд. «Шард скорее расстанется с женой, чем с деньгами», – вспомнил Сульг старую поговорку, искоса наблюдая за тем, как племянник белл Беренгера из последних сил удерживается от того, чтобы не вмешаться в разговор. – Если этот дурак появится здесь ближе к вечеру, то лишится своих перстней вместе с пальцами».

– Очень, очень дорого мне это обойдется, – недовольно повторил купец и побарабанил пальцами по столу. Перед ним стояли глиняные кружки и кувшин с пивом, но пока что никто так и не притронулся к угощению.

Тирк располагающе улыбнулся:

– Нам тоже, белл Беренгер, нам тоже. После каждого перехода по горам мы вынуждены менять лошадей, а они так дороги в этих краях. К тому же позвольте вам напомнить, достопочтенный, ведь вы занимаете не только проводников своему каравану, но и охрану.

Белл Беренгер снова забарабанил пальцами по столу.

– Охрану, да... Если караван задержат таможенники, меня лишат лицензии на торговлю и обложат огромным штрафом, – хмуро сообщил он.

Тирк сочувствующе кивнул.

– Лишат лицензии... да, это печально. Но что вам сказать, белл Беренгер? Мы все рискуем: вас оштрафуют, а нас, проводников, повесят. Таков закон! Контрабандистов в Лутаке не любят. Весьма неприятно...

Сульг услышал нотки искреннего сожаления в голосе друга и прикусил губу, стараясь сохранить серьезный вид.

– В прошлый раз вы брали дешевле, – обронил купец.

– Белл Беренгер, – со вздохом сказал Тирк, и его светло-серые глаза смотрели на своего собеседника честно и прямо, – вы, без сомнения, слышали о несчастном Мардине, не так ли? Он сарамит, а их трудно обвинить в трусости. Более того, вся его охрана состояла из сарамитов...

Купец сердито сдвинул черные густые брови. Он прекрасно знал несчастного Мардина, этого безумца, рискнувшего провести свой караван зимой через Гремящее ущелье. Караван, с вооруженной до зубов сарамитской охраной, вошел в ущелье и бесследно сгинул. Теперь только весной, когда откроется дорога, другие караванщики, возможно, найдут обглоданные горными шакалами кости бесстрашных сарамитов.

– А какие убытки понес почтенный Фиох! Его караван даже не успел войти в ущелье! Головорезы подстерегающие в засаде, порядком потрепали его охрану, – продолжал Тирк. – Словом, множество опасностей...

Сульг рассеянно кивнул с таким видом, словно и не он расплатился накануне с этими самыми головорезами, нанятыми в Лутаке, чтобы хорошенько припугнуть караванщиков. Почтенный Фиох, конечно, понес убытки, зато остальные в следующий раз будут сговорчивее.

В Ашуре наступала зима, а это значило, что морские порты вот-вот закроются и до весны ни одно судно больше не подойдет к берегам Рунона. Все нужные товары давно были доставлены в провинцию, и единственными нитями, которые связывали этот суровый край с остальным миром, становились два торговых тракта. На самом деле существовал и третий, но пользовались им редко: слишком уж близко от Мятежного края он проходил. Пустить по нему караван значило обречь себя на разорение. Два других тракта, с почтовыми станциями и постоялыми дворами, действовали исправно, но зимой купцы пользовались ими неохотно: вывозимые из Лутаки предметы роскоши облагались огромными налогами. Самые отчаянные из торговцев мечтали о том, чтобы пускать караваны через горы, в обход пограничных постов Лутаки и Рунона, подкарауливающих в предгорьях беспошлинные караваны, – тогда не облагаемая налогами прибыль была бы поистине баснословной. Достаточно доставить товар три-четыре раза за зиму, чтобы стать вполне обеспеченным человеком. Но с наступлением холодов горы, отделяющие Ашуру от крупного портового города Лутаки, становились неприступными – и не только потому, что перевалы заносило глубоким снегом. С наступлением зимы в горах хозяйничали хетхи – обитатели Мятежного края, – и только безумец мог рассчитывать на то, что пройдет через перевалы живым.

Тем не менее за прошлую зиму караваны белл Беренгера уже четыре раза возвращались невредимыми после перехода по зимним горам. Тонкие шерстяные ткани, теплые плащи из шерсти лам, зерна кофе и необработанный янтарь – все это приносит хорошую прибыль, и почтенный белл почти смирился с необходимостью снова нанимать проводниками норлоков, которые, хоть и драли втридорога, однако все четыре раза доводили его контрабандные караваны до Рунона в целости и сохранности. А ведь случаи, когда нанятая охрана бросала на полдороге ею же разграбленный караван, были не редкостью...

Белл Беренгер вновь подумал о деньгах, и лицо его омрачилось.

– Мы можем пронести товар подземными путями, – вмешался в разговор молодой шард, яростно сверкая черными глазами. Цена, названная норлоками, привела его в крайнее раздражение. – Всем известно, что в горах существуют подземные тоннели: они остались после того, как оттуда ушли гномы. Конечно, провести лошадей по ним невозможно, но если нагрузить тюками рабов-гоблинов… Они очень выносливы и...

Сульг понял, что настала пора вмешаться. Он снова зевнул, искусно изобразив, что долгий разговор его утомил, и сделал вид, что собирается встать. Он и в самом деле с радостью покинул бы трактир: каждый раз, бывая здесь, ему приходилось делать над собой усилие, чтобы притерпеться к резким запахам внутри помещения. Норлоки были весьма чувствительны к запахам, а в трактире, почти пустом в этот ранний час, крепко пахло грубой едой, несвежим пивом, человеческим потом и мокрой одеждой. Сульг старался не обращать на это внимания, но мечтал при первой же возможности оказаться на свежем воздухе.

– Что ж, ведите свой караван сквозь горы. – Он улыбнулся и развел руками. – Рад был повидать вас, белл Беренгер. Надеюсь, что в этот раз ваше путешествие закончится благополучно и белл Лютинед встретит вас дома целым и невредимым. Всего хорошего.

– Подземными ходами... – снова яростно начал молодой шард. Тирк устремил на него взгляд, полный неподдельного внимания. Мальчишка покраснел, но продолжал отважно глядеть в серые глаза норлока.

– Помолчи, Удо, – недовольно одернул его купец. – Подземными ходами... Только безумец рискнет пробираться ими. Гномов там больше нет, это правда...

– Так что же? – снова встрял Удо.

– Кобольды, юный белл, – любезно пояснил Сульг. – Полчища кобольдов. Очень неприятные существа. Теперь они хозяйничают под землей.

Купец снова забарабанил пальцами по столу. Он старался свыкнуться с мыслью, что проводники-норлоки в очередной раз сильно облегчат его кошелек; это было неприятно, но иного выхода для себя он пока не видел.

– Вы говорите, белл Беренгер, что хотели бы встретить ваш караван в городе до наступления полнолуния, – выждав необходимую паузу, продолжил Тирк как ни в чем не бывало, мгновенно заметив, что купец мысленно уже оплакал свои денежки и готов к дальнейшим переговорам. – Думаю, стоит обсудить детали...

Слушая негромкий голос приятеля, Сульг усмехнулся про себя: хладнокровие и выдержка Тирка были поистине сверхъестественными. Позапрошлой зимой, первый раз побеседовав с купцом в течение десяти минут, Сульг почувствовал, что голова у него пошла кругом. После этого переговорами с клиентами стал заниматься Тирк, вкрадчивый и хитрый как лиса. Он умел вести разговор часами, с полным вниманием выслушивая сетования купцов на плохую торговлю и выказывая прекрасную осведомленность о стоимости любого товара. Тирк помнил обменные курсы многих валют Побережья, вникал в хитроумные коммерческие операции, и Сульг с изумлением замечал, что он умел располагать к себе даже недоверчивых шардов. Когда же дело касалось платы проводникам, Тирк становился тверже стали и умел выдержать цену. В результате если клиентам и удавалось сбить цену, то ровно настолько, насколько он планировал в самом начале беседы.

Хлопнула дверь на кухню, выбежал поваренок, прошмыгнул на улицу. Вместе с ним в нижний зал ворвалось облако пряных и густых ароматов с кухни, Сульг поморщился.

В последнее время в Лутаке и Руноне стало необыкновенно модно использовать при приготовлении пищи экзотические пряности с берегов Восточного ветра. Главными ароматами, без которых не мыслилась ни одна кухня приличного дома, были шафран, гвоздика и корица, а прошлую зиму в Лутаку попал и мускатный орех. Заморские приправы считались предметом роскоши и стоили дорого, так что можно было только гадать, каким образом попали на кухню небогатого трактира сухие листья лавра, которыми пахнуло из открытой двери.

Кухонная дверь хлопнула еще раз, выпуская пожилую служанку с подносом в руках. Проходя в нижний зал, она посторонилась, давая дорогу двум новым посетителям, появившимся на пороге.

Сульг скользнул по ним равнодушным взглядом: Азах и Тиларм прошли мимо, ничем не выдав своего знакомства и, взбежав по деревянной лестнице на второй этаж, устроились за столом возле перил. Сульг снова вытащил золотой галеон, прислушиваясь к разговору Тирка и белл Беренгера и размышляя, что за новости принесли друзья. С тех пор, как у норлоков появились деньги, Сульг счел возможным платить за интересующую его информацию и свел знакомство с множеством нужных людей.

Разговор подошел к концу. Купец казался довольным, лишь юный Удо по-прежнему бросал на норлоков уничижительные взгляды.

– Договорились. – Белл Беренгер поднялся. – Через восемь дней встретите караван на Побережье, и еще через восемь я буду ждать вас в Руноне.

Сульг и Тирк тоже поднялись из уважения к белл Беренгеру, закрепляя обговоренную сделку крепким рукопожатием.

После того как купец ушел, они снова уселись за стол, переглянулись и засмеялись, довольные.

– Никогда не перестану поражаться твоей хитрости. – Сульг усмехнулся. – Как тебе удается каждый раз покупать их с потрохами?

– Личное обаяние. – Тирк сделал знак, чтобы им принесли еды и еще один кувшин с пивом. – Тебе этого не понять, так что не пытайся даже! Но благодаря сегодняшнему дельцу какое-то время проживем вполне безбедно.

Он махнул рукой Кейси, тот покинул свое место за столом и направился на второй этаж, где в маленьком зале сидели Азах и Тиларм.

– После перехода у нас будет время передохнуть в Руноне, но совсем недолго, – сказал Сульг. – Не больше недели. А там и в Сторожевую башню пора, монахи опять потащатся к своим богам…

Он задумался на минуту. Жизнь норлоков теперь подчинялась определенному циклу и протекала между сарамитским монастырем, куда они по-прежнему приезжали дважды в год, Лутакой и Руноном – пунктами отправления нелегальных караванов. Это хоть и вносило в существование изгнанников некую упорядоченность, но тем не менее требовало выдержки, хладнокровия и умения ходить по краю: на равнинах Ашуры в поисках убийц своих родовичей по-прежнему рыскал клан Серебряной рыси, а в Лутаке и Руноне таможенная служба нещадно карала контрабандистов – для пойманных проводников на городской площади была сооружена виселица.

Тирк подергал створки окна и наконец с трудом приоткрыл одну, впуская в комнату свежий морозный воздух поздней осени.

Старая служанка расставила на столе тарелки с едой, поставила кувшин горячего пива. Сульг придвинул миску, отломил кусок серого хлеба, усыпанного крупинками тмина. Осторожный Тирк покрутил ложкой в густой мясной похлебке, внимательно изучая поданное блюдо.

– Что это, как ты думаешь?

– Какая разница? Ешь – и все.

Тирк покосился на него и отодвинул миску.

– Нет, – заявил он. – Не собираюсь это пробовать.

– Зря. – Сульг хладнокровно отправил в рот кусок мяса. – С каких это пор ты стал таким привередливым? Берешь пример с Кейси? Ну-ну... Однажды я видел, как ты ел дохлого грифона.

Тирк пожал плечами и налил себе пива.

– Мы все его ели. А что было делать? Не хотелось самим подыхать с голоду. – Он отломил кусок хлеба. – Погляди на эту разбойничью рожу, – произнес он вполголоса, незаметно указав глазами на хозяина. – С него станется накормить нас человечиной! А я собственными ушами слышал, что на кухне сегодня искали поваренка.

Сульг фыркнул.

– Хочешь испортить мне аппетит? Можешь не стараться.

Тем не менее он пригляделся к куску мяса в своей миске, и Тирк засмеялся, довольный.

– Непохоже на человечину, – заключил Сульг. – Хотя на границе с Мятежным краем, я слышал, кое-где подают рагу из пальцев.

Хозяин трактира, старый беззубый старик, шаркая башмаками, проследовал мимо, помогая служанке убирать со столов посуду.

– Разбойничья рожа, – понимающе кивнул Сульг. – Да уж...

Тирк откинулся на спинку стула: после удачно проведенного разговора с белл Беренгером он пребывал в прекрасном настроении.

– В горах уже снег. Придется выходить с запасом в два-три дня. Завтра надо купить лошадей, теплую одежду и припасы. Треть денег наш достопочтенный белл дает сразу, остальные – после того, как приведем караван.

– Наших коней оставим в Лутаке, на постоялом дворе у Ферина, как обычно... – Сульг погрузился в обдумывание предстоящего перехода. – Забрать мы их сможем нескоро, так что заплатить Ферину придется примерно за месяц... а тех, которых купим...

Тирк кивнул. Для перехода по горам приходилось покупать лошадей у горцев: невысокие, косматые и неприхотливые животные умели карабкаться по горам, как козы.

– После Беренгера будет очередь Миника, – напомнил он. – Он хочет переправить в Рунон вино и льняные ткани.

– Белл Миник? Помню его. Что-то он слишком настойчиво интересуется, как мы отыскали тропу в горах, тебе не кажется?

Тирк пожал плечами:

– Все наши клиенты этим интересуются, даже если и не говорят вслух. Почти все считают, что дело не обошлось без магии.

Сульг усмехнулся. Раз так, стоило ли говорить достопочтенным купцам, что норлоки наткнулись на горную тропу совершенно случайно, улепетывая от агрхов, когда по дороге в Сторожевую башню ввязались в стычку с отрядом, намного превосходившим их по численности. То, что это было большой глупостью, норлоки поняли быстро. Агрхи загнали их так высоко в горы, что реки далеко внизу казались блестящими серебристыми лентами, а облака проплывали совсем рядом.

Норлокам пришлось бросить своих лошадей, чтобы подняться еще выше, и вот тогда к своему изумлению они обнаружили, что горная тропа, соединяющая два государства, о которой так много говорилось в легендах Ашуры, действительно существует. Почти пять дней, пока агрхи не сняли осаду и не убрались восвояси, норлоки раздумывали, как лучше использовать свалившееся на них открытие. Под бурчание собственных желудков – скудные припасы были прикончены на второй же день – Сульг придумал то, что он назвал впоследствии громким словом «план», а Кейси обозвал «гнусной попыткой вытянуть деньги из доверчивых и богатых торговцев». Тиларм не без интереса выслушал соображения Сульга о беспошлинных караванах и тут же напомнил, что отныне все они вступают в конфликт не только с агрхами, но и с государством.

– Не то чтоб я был против, – добавил он и сплюнул в бездонную пропасть: в последние несколько часов они с Иламом проводили в состязании, кто дальше плюнет. – Просто хочу напомнить, что за помощь контрабандистам в Лутаке полагается виселица.

– Откуда ты это знаешь? – недоверчиво спросил Илам, пытаясь плюнуть как можно дальше.

– Не прогуливал уроков в отличие от тебя, неотесанная деревенщина! – отрезал Тиларм.

– Забавно, – лениво обронил Кейси. – Беспошлинные караваны – чудесный способ поправить наконец наше финансовое положение. Оно меня несколько удручает, должен сказать.

– Виселица... – задумчиво протянул Азах. Он невнимательно прислушивался к разговору, разглядывая свое последнее приобретение – снятый с мертвого агрха кинжал с удивительной текстурой: лезвие его казалось почти черным. – Ух ты... гляди, Кейси... вдоль лезвия идет скважина для яда... А? Ну виселица, ну и что? – Он с досадой оторвался от созерцания клинка. – Но чтоб повесить, надо же сначала поймать, разве нет? Ну пусть ловят... интересно будет на это посмотреть...

Кейси захохотал. Он расположился на камнях с такой непринужденностью, словно возлежал на диване в роскошном доме своего дяди, и накручивал на палец золотую цепочку, последнюю уцелевшую у него драгоценность. Старинные перстни, украшавшие его руки, давно исчезли: их пришлось продать в первые же годы изгнания, когда норлокам частенько доводилось голодать. Покупателя-ювелира отыскал в Лутаке Тирк, и он же блестяще провел всю операцию. Сделка прошла на удивление быстро: увидев редкие камни, ювелир побледнел от волнения и заплатил не торгуясь. Кейси и Сульг явились на встречу вместе с Тирком в качестве охраны. Ювелир с опаской косился на Сульга, который по договоренности с другом хранил во время встречи зловещее молчание. В старой, продранной куртке, надетой прямо на голое тело, небритый, с отросшими темными волосами до плеч, он имел вполне бандитский вид. Пока перстни рода Кейси переходили в чужие руки, сам хозяин драгоценностей сидел в стороне и заливался смехом, представляя лицо дяди, когда тот узнает о продаже бесценных колец, – Кейси терпеть не мог своего родственника. Он так хохотал, что Сульг в конце концов вынужден был незаметно дать ему пару раз по ребрам, чтобы тот успокоился.

– Контрабанду в Рунон доставляют чаще всего морем, – рассуждал Тирк. Он улегся прямо на земле и подложил под голову свернутую куртку Тиларма. Но горами – это же выгоднее, чем фрахтовать корабль.

– К тому же зимой корабли в Рунон не ходят, – заметил Сульг.

– Именно. И если мы тут не помрем с голоду, имеет смысл спуститься в Лутаку и поискать какого-нибудь купца не из трусливых... предложить ему свои услуги проводников.

– Не помрем, – рассеянно сказал Азах, любуясь кинжалом. – От трех дней голодовки никто еще не умирал. В конце концов агрхи снимут осаду...

– В последнее время они гоняются за нами с таким упорством, что я начинаю подозревать: наши головы хоть сколько-нибудь да стоят, – безмятежно сообщил Кейси.

– Да уж, – хмыкнул Тирк. – Интересно, чья дороже?

– Есть какие-то сомнения на этот счет? – надменно поинтересовался Сульг. Он лежал на камнях, наблюдал за Иламом и Тилармом и колебался, не примкнуть ли к их состязанию. – Как бы то ни было, эта тропа будет приносить нам деньги!

Припомнив это, Сульг обвел глазами полупустой трактир и усмехнулся. Магия... Что ж, если люди считают, что норлокам-проводникам помогает магия – пусть так и думают.

– Риферс, – негромко окликнул Магистр, и его помощник, вздрогнув, очнулся от задумчивости.

– Извините, – пробормотал он. – Ваш рассказ очень интересен... на какое-то время я даже забыл где нахожусь...

Магистр скупо улыбнулся.

– Вот как? Что ж, я рад, что эти истории кажутся тебе интересными. Я уже рассказал столько, что кажется, теперь ты знаешь нашего Великого норлока гораздо лучше, чем я...

Риферс поспешно опустил глаза.

– Но, знаешь ли, в моих рассказах существуют большие пробелы, – продолжил Магистр. – У меня не было охоты интересоваться, чем занимались норлоки в Ашуре. Хватало других забот... Изредка мы говорили с Наставником... я предполагал, что изгнанники уйдут на Побережье, затеряются на его бескрайних просторах или подадутся в дальние страны на одном из кораблей, готовых всегда принять на борт здоровых и сильных парней... он же утверждал, что они никогда не уйдут от границ Доршаты... Он оказался прав: все же лучше знал своих воспитанников... Естественно, эти глупцы продолжали искушать судьбу, а клан Серебряной рыси понемногу стягивал вокруг них петлю... И через несколько лет в очередной сводке с пограничных территорий пришли кое-какие сведения... стало известно, что норлоки Сульга вляпались по-крупному, нос к носу столкнувшись с теми, кто разыскивал их на бескрайних просторах Ашуры.

Кто знал, что агрхи окажутся такими упрямыми. До монастыря сарамитов оставалось всего ничего, но пробиваться к воротам Сторожевой башни с боем через заслон кочевников норлоки не собирались: агрхов слишком много.

Сульг с досадой взглянул на кромку горизонта, где уже виднелись две серые высокие башни: ясно, что добраться до них в этот раз будет потруднее, чем обычно.

Он решил обойти Сарамитскую равнину через предгорья и выйти к монастырю с севера. Агрхи, словно разгадав его план, пустились следом. Более десяти дней они шли за норлоками, без передышки, изматывая своим преследованием, не давая отдохнуть их лошадям, пока наконец не прижали в ущелье возле бездонных болот.

Когда-то в этих неприветливых краях обитали кобольды. Разведчики воинственных кочевых племен, исследуя эти территории, поначалу не воспринимали всерьез жителей болот: небольшие существа с чешуйчатой кожей бурого цвета, похожие на собак, с маленькими рожками на голове вызывали не страх, а смех. Одетые в красные тряпки, они ковыляли на задних лапах, волоча за собой длинные голые хвосты, похожие на крысиные, и едва-едва достигали человеку по плечо. Однако норлоки прекрасно знали, что эта небольшая заболоченная равнина, поросшая искривленными деревьями, была вымощена костями тех, кто недооценил в свое время опасности кобольдов. Встреча с этими маленькими уродцами сулила только одно – смерть. Они не обладали грубой физической силой, но прекрасно компенсировали ее отсутствие хитростью, жестокостью и многочисленностью. Не хуже агрхов кобольды умели преследовать свою добычу, загоняя ее до полного изнеможения, и брали пленных только в том случае, когда появлялась необходимость в свежем мясе. Однако когда в этот дикий край пришли люди, кобольдам все же пришлось отступить. Никто не знал, куда делось их племя: слева было бездонное болото, справа – горы. Пройти через болота они не могли, поселиться в горах, где обитали гномы, которых кобольды ненавидели со всем пылом, – тоже. Но, так или иначе, сейчас лишь еле заметные тропы да заброшенные ямы-ловушки напоминали о том, что этот край принадлежал когда-то кобольдам. И каждый раз, натыкаясь на полуобвалившуюся нору или заросший бурьяном вход в покинутое жилище, Сульг горячо благодарил небеса за то, что кобольды давным-давно убрались с болот.

Тропа, по которой пробирались норлоки, так густо заросла колючим кустарником, что им пришлось спешиться и вести лошадей в поводу. Агрхи пока никак не выдавали своего присутствия, но Сульг знал совершенно точно: они шли следом. По ветру летел их запах, и норлоки чуяли, что преследователей много, слишком много для того, чтобы попытаться пробиться через них. Родовичи Серебряной рыси продвигались молча, но их нетерпение и охотничий азарт ощущались даже на расстоянии.

– Хотел бы я знать, куда ведет эта тропа? – пробормотал Илам, продираясь сквозь колючие ветки. Его круглое лицо было украшено пламенеющими царапинами, оставленными шипами ветвей.

– Скоро узнаем. – Тирк настороженно оглянулся вокруг, потом тронул Сульга за плечо и молча указал на каменистую насыпь, что тянулась в отдалении слева. Тот кивнул: он уже давно чуял там агрхов.

Теснимые агрхами, норлоки отступали до тех пор, пока не оказались возле самой кромки бездонных болот. Тропа резко обрывалась, словно ныряла в трясину.

Сульг в бессильной ярости глядел на угасающее солнце, которое вот-вот должна была поглотить пучина, укрытая под травой, и кусал губы. Позади, беззвучно и неотвратимо наступали бесшумные как смерть агрхи. Впереди, насколько глаз хватало, расстилалась огромная равнина, покрытая желтой, мертвой травой. Трава прикрывала трясину – вечно голодную бездну, терпеливо поджидающую добычу. Возможно, там, в глубине ее, и обрели смерть полчища бесследно исчезнувших красноглазых кобольдов. Скорее всего, они знали, что не пройдут через болота, но решили рискнуть. Сульг еще раз оглядел равнину, потом бросил взгляд назад. Нечего было и думать о том, чтобы выскользнуть из этой ловушки.

– Что ж, – произнес он наконец. – В конце концов, мы знали, что рано или поздно придется погибнуть.

Алое пылающее солнце почти наполовину скрылось за чахлыми болотными кустами.

– Похоже на то, – пробурчал Илам. Он шлепнул себя по щеке, уничтожив сразу трех комаров. – Проклятые кровососы...

Тирк выплюнул травинку, которую давно уже мусолил во рту, и невозмутимо пожал плечами. Глаза его, в который раз, обшаривали местность: ущелье справа... болото... заросшая тропа, по которой приближались невидимые пока агрхи... выхода не было. Кейси щелчком сбил с одежды прилипший листок.

– Ну что? – спросил он с досадой. – Так и будем тут стоять?

– Нет, – сказал Сульг. – Конечно нет. Агрхи просто сбросят нас в болото – мало радости тонуть в трясине. Когда они все-таки обнаружат себя, попробуем пробиться... Шансов – никаких, но...

– Но если будем стоять тут, нас расстреляют их лучники, – нетерпеливо добавил Азах, щурясь на закатное солнце. – Уж лучше самим атаковать.

– Надо дождаться, пока сядет солнце, – сказал Тиларм. – Агрхи же не видят в темноте. Их лучники будут бесполезны. И тогда...

– Они и сами это прекрасно понимают, – хмуро проговорил Сульг. – Поэтому дожидаться темноты не будут...

Вот тогда, пробежав глазами короткую, приписанную в самом конце строчку, Магистр был уверен, что никогда больше не услышит новостей о норлоках Сульга.

Но судьба распорядилась иначе: казалось, она берегла их для чего-то другого. Бросив лошадей на краю болота, норлоки совершили невозможное: прошли через бездонные трясины тайными, никому не известными тропами, в последнюю минуту ускользнув от агрхов.

Магистр готов был дать голову на отсечение, что проводниками норлоков через бескрайние болота стали эльфы Тисса, но он предпочел не делиться с Риферсом своими догадками.

Годы, словно холодный ветер, пролетали над равнинами Ашуры, которые почти не менялись с течением времени. Но города, в которых доводилось бывать норлокам, менялись иной раз до неузнаваемости.

Когда они попали в Лутаку впервые, это был небольшой и довольно грязный портовый город. В следующий раз случай привел их сюда лишь через несколько десятков лет – к тому времени Лутака уже стала большим городом, раскинувшимся на Побережье, самой дальней провинцией государства Баттап.