О первой стычке агрхов с норлоками Магистр узнал много месяцев спустя: Наставник передал ему отчет одного из пограничных отрядов. Внизу листа грубой, плохо выделанной бумаги были неровно приписаны небрежным почерком две строчки. Магистр пробежал глазами сообщение, поднял брови, подумал и перевел взгляд на ярко-желтую канарейку в клетке. Его прежняя любимица Пиччи давно покинула свой ажурный домик: жизнь «сахарных птичек» была довольно короткой, несмотря на заклинания, которые Магистр время от времени накладывал на канареек... Новая птичка носила привычное уже имя и умела щебетать нисколько не хуже прежней.

– Пиччи, – проговорил Магистр, сворачивая лист бумаги. – Они оказались еще глупее, чем я думал. Понимаешь? Еще глупее.

Он спрятал небрежно свернутое письмо в ящик стола и выкинул из головы мысли о мятежных норлоках.

«История насчитывает восемь битв за эту землю, – хмуро думал Сульг, окидывая взглядом расстилавшуюся перед ним равнину. – Теперь эта земля снова ничья, но она должна принадлежать Доршате».

Ашура, небольшая провинция, зажатая с двух сторон невысокими горными хребтами, была причиной давних территориальных распрей между Доршатой и Мятежным краем. Не одну сотню лет они поочередно пытались завладеть этим куском суши. Доршата, вынашивая планы присоединения провинции, время от времени объявляла Ашуру своей Северной провинцией, но до сих пор это оставалось лишь пустой формальностью: Совет Шести был пока не в силах простереть свою власть так далеко.

За горными перевалами, укрытыми снегами, притаился Мятежный край, населенный воинственными кочевниками – агрхами. Их племена издавна считали равнины Ашуры своими собственными и пересекали их, почти не встречая сопротивления, всякий раз, когда отправлялись терзать окраины Доршаты. Иногда им удавалось блокировать два торговых тракта, проходивших через Ашуру, и тогда в Руноне, самом крупном городе провинции, скапливались десятки караванов, дожидавшихся, пока отряды из Доршаты и соседней Лутаки очистят дорогу от агрхов.

Сульг крепко сжал губы. Ему не нравилась Ашура. Количество пасмурных дней превышало здесь все мыслимые пределы, а дождь мог идти сутками. Мельчайшая водяная пыль висела в воздухе, пропитывая одежду до нитки, укрыться от нее было невозможно. Внизу, в долине, в небольшой бухте ветер гнал по холодному морю темно-серые волны. Короткое лето мелькало, словно золотая вспышка, а потом снова начинались дожди, и по утрам бескрайняя степь покрывалась инеем.

Тем не менее податься, кроме Ашуры, норлокам было некуда.

Конечно, можно было пройти через горные перевалы и, обогнув Мятежный край, оказаться в другой стране, в солнечном Баттапе, и попытать счастья на чужой земле. Или наняться на один из тех кораблей, что приходят летом в маленькие порты Ашуры, чтобы уплыть к далеким берегам, о которых моряки рассказывают яркие и увлекательные истории. Однако, размышляя так, Сульг тем не менее твердо знал про себя: это невозможно. За горным хребтом, невидимая в мглистых туманах, лежала Доршата, близкая и недоступная: забыть о ней оказалось не так-то просто.

К приграничным районам Сульг старался не приближаться, и дело было не только в приказе Совета Шести. Он подозревал, что в последнее время из-за набегов агрхов дороги возле границы охраняются особенно тщательно. Среди пограничных патрулей обязательно будут норлоки, недавние выпускники воинской школы. Стоило Сульгу подумать о встрече с ними в своем нынешнем положении изгнанника, и кровь начинала закипать в жилах от пережитых им когда-то унижения и ярости.

Подобное чувство ему довелось пережить еще раз, когда норлоки впервые натолкнулись на агрхов: судя по всему, те направлялись к границам Доршаты и не собирались этого скрывать. Кочевники пронеслись мимо, смяв маленький отряд, и не задерживаясь исчезли среди пологих холмов.

Поостыв и исчерпав запас ругательств, Сульг вынужден был согласиться с Тирком. Тот резонно заметил, что им только что сильно повезло: агрхи торопились, и у них не было времени принять бой. Вскоре после этого им снова пришлось нос к носу столкнуться с кочевниками: тех было всего семь, и они никак не ожидали встретить возле реки вооруженных норлоков. Эта первая их схватка закончилась быстро.

– Эффект неожиданности! – довольным голосом пояснил тогда Кейси, спрыгивая с коня на галечный берег.

– Берите только деньги и оружие, – сказал Сульг, тоже покидая седло. – Эффект неожиданности – вещь хорошая, что и говорить... да, боюсь, больше мы для агрхов неожиданностью не будем. Когда они поймут, что мы не собираемся отсюда уходить...

– Денег у них нет, – деловито доложил через пару минут Илам, быстро обшарив тела кочевников. Потом выпрямился и взглянул на Сульга. – Чем будем расплачиваться с кузнецом в деревне? Наших лошадей пора перековывать, иначе скоро будем бегать по Ашуре на своих двоих.

Кейси перевернул одного из убитых, проверил привязанный к его поясу кожаный кошель и выпрямился, брезгливо вытирая руки.

Азах, разглядывая снятый с мертвого агрха кинжал, приблизился к Сульгу:

– Гляди-ка. – Он протянул ему оружие. – Одна рукоять чего стоит. Не иначе как агрхи недавно разграбили караван, а? Кейси, что это за камни?

– Восточная бирюза, – ответил он, мельком взглянув на кинжал. – Зуб нарвала и черная эмаль. Дорогая вещь.

Сульг повеселел.

– Отлично! Тирк, что там у тебя?

Приятель разглядывал меч, легкий и длинный, с чуть изогнутым лезвием.

– Оружие явно не для кочевника... Тут гравировка... наверное, имя клинка... Тиларм, что это за язык? Знаешь?

Тот взглянул на черную вязь неизвестных букв и покачал головой.

– Понятия не имею.

– Ну, не беда. Буду звать его Соранг.

– Соранг? – Сульг подумал немного. – А что это такое?

– Ничего особенного, – уклончиво ответил Тирк и вложил новый меч в ножны. – Просто Соранг – и все.

Сульг пожал плечами: если Тирк решил что-то утаить, вытянуть из него это было невозможно даже клещами.

Они отъехали от реки уже довольно далеко, когда Сульг, улучив минуту, придержал лошадь и подождал, пока его нагонит Тиларм.

– Слушай, – понизив голос, начал он, оглядываясь на Тирка. – Ты ж не зря таскаешь с собой половину библиотеки Серого Замка, ведь правда? Знаешь, что за слово такое «соранг»?

Тиларм задумался на мгновение, потом улыбнулся:

– Соранг – это южный ветер с далеких зеленых островов.

– Ветер?! Хм... И все?! Просто ветер?

– Он волшебный, – пояснил Тиларм. – Соранг прилетает очень редко, раз в сто лет, а может, и еще реже. И если тебе удастся поймать этот ветер, то исполнится любое твое желание.

– Вот как? – Сульг поглядел в спину Тирка и покрутил головой. – Любое желание, значит... Ну что ж, отлично. Соранг так Соранг. Вперед!

Он тронул коня и поскакал, догоняя остальных.

Сульг вспомнил об этом дне и усмехнулся: казалось невероятным, что с того времени прошло почти семь лет. С вершины невысокого пологого холма он настороженно вглядывался в унылую желтую равнину, сливавшуюся вдалеке с пасмурным небом. Что за погода! То, что в этих краях называлось летом, гораздо больше похоже было на позднюю осень в Доршате: серые дожди с утра до ночи, неяркие рассветы, холодные туманы на бескрайних полях.

Здесь, возле границы Мятежного края, приходилось постоянно быть начеку: из-за дремлющих в вечерней мгле холмов в любой момент могли показаться агрхи. Они великолепно умели использовать рельеф местности, появляясь и пропадая так внезапно, что, казалось, дело не обходится без вмешательства потусторонних сил.

За те несколько лет, что норлоки провели в скитаниях по Ашуре, им пришлось выработать и противопоставить агрхам свой собственный стиль, который Сульг назвал как-то «волчьей тактикой»: терпеливое ожидание в засаде, моментальный сокрушающий удар и стремительный уход от погони. Главным оружием норлоков стали скорость и неожиданность, а риск и постоянная угроза жизни научили осторожности и умению рассчитывать собственные силы.

Тем не менее не стоило лишний раз искушать судьбу, считал Сульг, она и без того к ним милостива. Семь лет изгнания, а они до сих пор еще живы, и самым серьезным ущербом можно было считать выбитые зубы Илама: в одной из первых стычек с агрхами он недооценил их реакцию. Кочевники – опасные противники. Именно поэтому, перед тем как пересечь открытую местность и добраться до опушки леса, темнеющего вдалеке, норлоки настороженно обшаривали глазами пустую равнину: уйти от агрхов сейчас, на уставших лошадях, нечего и мечтать.

– Еще день – и доберемся до Сторожевой башни сарамитов, – произнес Сульг, трогаясь с места. – Поменяем лошадей, передохнем.

– Что за погода! – недовольно пробурчал Илам, обтирая мокрое лицо краем плаща. – Третий день дождь. У меня скоро жабры появятся...

– Сарамиты тебя сожрут, – пообещал Тиларм. Он привстал на стременах, принюхиваясь к запахам, летящим по ветру, но пахло только мокрой землей и травой. – По-моему, рыбу монахам есть можно.

– По-твоему... – снова пробурчал Илам. По костяшкам пальцев он сосредоточенно подсчитывал, какой месяц идет по сарамитскому летоисчислению Выходило, что только-только начался тийп, а в тийп проклятые монахи отказываются от мясных блюд и вкушают лишь рыбу и овощи, да и то изредка. Перспектива питаться травой и кореньями в течение двадцати девяти дней привела его в крайнее раздражение.

– Чтоб им пусто было! – выругался Илам. – Ума не приложу, как они будут махать мечами на пустой желудок!

Сарамиты, жители северного побережья, имели репутацию на редкость воинственного народа. Многие сотни лет назад, когда Доршата еще вела сокрушительные войны за выход к Северным морям, жителей завоеванных территорий, согласно политике государства, насильно переселяли на окраины страны, чтобы они обживали эти пустынные края. Пленников старались селить как можно дальше от их родных мест, вперемешку с другими племенами, однако желающих жить рядом с сарамитами не нашлось. Остальные поселенцы понемногу откочевали подальше и оставили в распоряжении воинственных северян бескрайнюю равнину и предгорья на границе Доршаты и Ашуры.

Поселиться сарамиты решили вблизи гор: горы являлись для них чем-то большим, чем просто среда обитания, они были частью их религиозного и художественного мира. Даже во время насильственного переселения, когда покоренные северяне двинулись в путь вместе с семьями и скотом, на специальных закрытых повозках в новые земли ехали их горные боги – огромные священные серые камни утраченной родины.

Недалеко от предгорий жрецы-сарамиты возвели небольшой монастырь – Сторожевую башню. Архитектурой монастырь напоминал крепость: узкие высокие окна, похожие на бойницы, прочные ворота из мореного дерева, обитые медными листами, да и сами обитатели, хоть и покрывали свои белые волосы повязками жрецов, походили более на воинов, нежели на монахов.

Не один раз, попадая на территорию Ашуры, агрхи пытались проникнуть внутрь крепостных стен, но каждый раз терпели неудачу. Взять с ходу укрепленный монастырь было невозможно, а вести долгую осаду кочевники не умели, предпочитая использовать тактику стремительных набегов.

Сарамитские монахи прекрасно умели владеть оружием и осыпали нападающих стрелами, хотя, чаще всего, даже не вступали в бой. Дежуривший на вышке караульный выбрасывал желтый флаг – знак того, что вдали показались агрхи, – крепостные ворота закрывались, и конница могла сколько угодно бесноваться под серыми стенами.

Недоверчивые по своей природе, монахи-сарамиты недолюбливали чужих и не отличались гостеприимством, однако норлокам дозволялось сделать короткую передышку внутри неприступных стен. Сульг не знал, чем вызвано неожиданное расположение, но предпочитал не ломать над этим голову. Возможность передохнуть в безопасном месте после долгого и опасного рейда вдоль границы была крупной удачей.

Тирк догадывался: недоверчивые сарамиты сменили гнев на милость не просто так. Позапрошлой зимой норлоки преследовали агрхов и прижали их как раз возле крепостных стен. Монахи не любопытствовали, кто поднял шум возле их обители, но именно после этого случая настоятель впервые распорядился открыть ворота для чужаков.

Оценив возможность отдыха в укрепленном монастыре, Сульг и Тирк использовали все красноречие, отпущенное им природой, чтобы убедить настоятеля во взаимовыгодном сотрудничестве. С тех пор дважды в год, по договоренности, норлоки сопровождали монахов в их паломничестве через равнину к горам Грифонов. Там, за ущельем, где когда-то гнездились грифоны, на небольшом каменистом плато находилось горное святилище сарамитов – восемь причудливо изваянных самой природой каменных столбов. Из огромной скалы выступали грубо высеченные изображения каменных богов – существ, отдаленно напоминавших людей. Их напряженные лица, похожие на маски, были обращены к северу.

Перед паломничеством монахи торжественно облачались в синие с желтым одежды, вешали на шею ритуальные каменные бусы, надевали особые головные уборы – плотно облегающие голову шапки, которые закрывали лоб и оставляли открытыми уши. В середине шапки возвышалась остроконечная башенка, к которой крепились пурпурные ленты, украшенные золотой бахромой и орнаментом. Наметанным глазом норлоки без труда определяли, что под праздничной одеждой монахов было скрыто оружие: сарамиты хорошо представляли себе опасность, подстерегающую их в пути через огромную равнину. Но, когда к паломникам присоединялись шестеро конных норлоков, даже агрхи предпочитали делать большой крюк, чтобы не попадаться им на дороге. Норлоки провожали монахов до самого плато и спешили убраться вниз. Возле святилища они ощущали себя неуютно: в серой, тяжелой, непроницаемой массе камня чувствовалась огромная давящая сила.

Илам был полностью согласен с Тирком: сарамиты терпеть не могли агрхов и только поэтому сочли возможным установить отношения с норлоками-изгнанниками, тоже не питавшими к кочевникам теплых чувств. Однако это здравое соображение нисколько не мешало ему изводить Тиларма гнусными намеками, трактуя гостеприимство сарамитов самым двусмысленным образом. Тиларм давно привык к манере приятеля видеть во всем непристойности, но все еще не изжил привычки краснеть, и это мучило его едва ли не больше, чем бесцеремонные шутки Илама…

– Разве сейчас тийп? – разочарованно поинтересовался Азах. – Проклятье, не может быть! Сейчас я сам посчитаю... Как сарамиты отсчитывают месяцы?

Он погрузился в расчеты.

Илам незаметно придержал лошадь и поравнялся с Тилармом.

– Я вот думаю, – озабоченно произнес он, словно продолжая начатый разговор, – что уж тебя-то там ждут с особым нетерпением.

Он умолк, искоса поглядывая на Тиларма. Тот отвлекся от разговора с Кейси и покосился на Илама с недоумением.

– Меня? Это еще почему?

– Не будь у тебя такой смазливой физиономии, не видать бы нам гостеприимства монахов как своих ушей! – вполголоса сообщил Илам доверительным тоном. Кейси переглянулся с Азахом и фыркнул.

Тиларм бросил на него уничижительный взгляд. Он не на шутку злился, когда его поддразнивали из-за внешности, и в школе, в первый год обучения, ему приходилось драться гораздо чаще, чем остальным. Несколько раз он порывался поколотить и Илама, но кулачная расправа с ним заканчивалась быстро: тот был на голову выше и гораздо сильнее. Когда ему надоедали наскоки выведенного из себя Тиларма, он с хохотом приподнимал его за шиворот могучей рукой и держал высоко над землей, пока не иссякал поток чудовищных оскорблений, которые тот выкрикивал ему в лицо.

– М-да... – глубокомысленно произнес Илам, покосившись на друга.

– Заткнись! – рявкнул Тиларм, вспыхивая.

Илам обрадовался.

– Еще чего! – немедленно отозвался он, чрезвычайно довольный своим остроумием. – Я всегда подозревал, что их врачеватель... как его, кстати... Нумариит, что ли, неравнодушен к красавчикам! Подозревал! Что за подарки он совал тебе при прощании?

Азах захохотал, с удовольствием прислушиваясь к разговору.

– Тиларм, я бы на твоем месте зарезал этого придурка спящим, – серьезным тоном посоветовал Тирк. – Как-нибудь, при случае. Он же на это напрашивается!

– Так и сделаю! – свирепо пообещал тот, сверкая глазами. – Твои тупые шутки кого угодно достанут, понятно?!

– Действительно! – Сульг коварно ухмыльнулся. – Не обращай внимания, он завидует, просто завидует! А что, Нумариит действительно тебе что-то подарил? – невинным тоном поинтересовался он тут же.

– Я тоже видел! – немедленно встрял Кейси. – Трогательная сцена была тогда при прощании.

– Я почти рыдал! – заявил Илам. – Почти рыдал, глядя на них!

– Или отрави его – и дело с концом! – продолжал Тирк, по-прежнему сохраняя серьезный вид. – Есть у тебя что-нибудь подходящее для этого? Ты уж постарайся, чтоб он не сразу помер, а хорошенько помучился.

– Найдётся!

– А все-таки, что это было?

– Сушеные лекарственные травы, ублюдок! – процедил Тиларм сквозь зубы, испепеляя взглядом приятеля. – Имей в виду, если тебя ранят, возиться с тобой не собираюсь!

Илам снова захохотал.

– Так он учил тебя лечить? Ну-ну!

– Отравить, – задумчиво проговорил Тирк, – Очень, очень хорошая мысль!

Закат догорал.

В лесу почти совсем стемнело, мелкий дождик, притихший ненадолго, снова зашелестел по листве. Сульг чувствовал, как холодная вода стекает с волос прямо за шиворот. Одежда давно пропиталась влагой и неприятно липла к телу, но обсушиться пока не было возможности: возле реки, внизу, в холмах, виднелась крошечная деревенька с постоялым двором, но норлоки не собирались там останавливаться. Мысли Сульга текли неторопливо, глаза же продолжали внимательно вглядываться в подступающую темноту. Норлоки прекрасно видели во тьме, но гораздо больше они полагались на свое чутье. Напоенный дождем ветер доносил десятки запахов: пахло мокрой землей, травой и листьями, тянуло горьковатым дымком из деревни внизу, мокрым камышом с близкой реки, невидимой за деревьями, выброшенными на берег речными водорослями.

Отряд почти достиг кромки леса, когда налетевший порыв ветра, пахнущего листвой и мокрой корой, принес запах чужих: пахло лошадьми, звериными шкурами и кожей. Сульг насторожился, остановил коня и поднял руку – норлоки замерли. И в то же мгновение на опушке появились агрхи и налетели как ураган: видно, тоже неожиданно учуяли норлоков.

Перед глазами Сульга блеснула вспышка: мелькнула серебристая тисненая рысь на кожаных доспехах. Клан Рыси! Норлоки слышали о них раньше, поэтому знали, что хорошего такая встреча не сулила.

Это были уже не просто полудикие кочевники, покинувшие свой край в поисках быстрой и легкой наживы, это были совсем другие агрхи, те, что в последнее время все чаще и чаще мчались по Ашуре в сторону Доршаты – отлично обученные воины, превосходно умеющие обращаться не только с луками, но и с холодным оружием. Они больше не желали заниматься разведением скота и выращиванием лошадей в желтых степях Мятежного края. Набеги и разбой приносили им гораздо больше прибыли.

Черноволосый агрх Серебряная рысь бросился в атаку так стремительно, что Сульг едва успел отскочить. Кочевник был гораздо крупнее невысоких, коренастых соплеменников, но, несмотря на свою громадность, двигался с удивительной ловкостью и скоростью. Черно-красная татуировка, густо покрывающая его щеки и лоб, говорила о том, что Серебряная рысь занимал в клане высокое положение. Отразив два удара, Сульг, не сводя внимательных глаз с противника, решил действовать с предельной осторожностью.

Сзади раздался торжествующий возглас Азаха – сегодня ему удалось первому пролить кровь. Услышав крик, агрх ринулся в нападение так яростно, что почти мгновенно отрезал норлока от остальной битвы, оттеснив его к опушке леса. Сульг отразил его удар, но не спешил переходить в нападение: Что-то в поведении агрха казалось ему странным и непонятным. Несколько раз он избегал удара в самое последнее мгновение: противник был еще опаснее чем казался вначале. Сульг кружил вокруг, настороженно приглядываясь к противнику. Тот действовал быстро, слишком быстро даже для агрхов, известных своей реакцией. Сульг заподозрил неладное, бросил быстрый взгляд на остальных и перекинул меч в левую руку. Ни на секунду не останавливаясь, Серебряная рысь ловко вынырнул из-под его удара невредимым и тоже перехватил клинок в левую руку. Прищуренные темные глаза его неотрывно наблюдали за норлоком. Несколько секунд они кружили друг против друга, потом агрх бросился вперед, нанес удар и тут же снова легко ушел от клинка норлока. Сульг выхватил второй меч, в который уже раз горячо поблагодарив про себя Фиренца: именно он в свое время настоял на том, чтобы норлок обучился у него двуручному бою. Тогда это далось Сульгу нелегко, но теперь в схватках с агрхами несколько раз спасало жизнь. Оказавшись перед двумя клинками, агрх, казалось, замешкался, но лишь на мгновение. Сульг заметил это и решил использовать свою обычную уловку. Он начал понемногу отступать, надеясь, что его хитрость сработает. Действительно, противник тут же перешел в наступление. Сульг сделал обманное движение правым клинком, скользнул под руку агрха – прием, который показал ему когда-то Тисс. Левый клинок с размаху врезался в грудь соперника, рассекая серебряную рысь на грубой коже доспеха, – и в то же мгновение норлок отпрянул, избегая ответного удара.

Это было невероятно. Любого другого этот удар прикончил бы, но этот агрх определенно не пожалел денег на защитные заклинания. Казалось, он не почувствовал боли и не обратил внимания на кровь, заливавшую его грудь темным потоком. В мгновение ока лошадь его, повинуясь, казалось, мысленному приказу хозяина, устремилась вперед, столкнувшись грудью с гнедым жеребцом Сульга, агрх очутился совсем рядом, лезвие клинка блеснуло над головой и тут же упало, неожиданно легко разрубая кольчугу норлока. От вспыхнувшей боли перед глазами Сульга полыхнули огненные искры. Он бросился вперед, но за спиной агрха мгновенно появился Тирк, свистнул его Соранг, и в лицо Сульга брызнуло горячей кровью.

Битва была закончена.

Илам слез с коня и бросил поводья Тиларму.

– Помогу ребятам, – сказал он, кивнув на Кейси и Азаха, которые бродили по опушке, добивая раненых и обшаривая трупы убитых агрхов.

– Без тебя справятся, – бросил ему вслед Тиларм, но приятель уже не слышал.

Вскоре подошел Кейси, на ходу вытирая лезвие меча пучком травы. Лицо его было забрызгано кровью, куртка на плече пропорота чужим клинком, но, как обычно, он пребывал в самом замечательном расположении духа...

– Повезло, можно сказать, – сообщил он беспечным голосом. – Они явно не ожидали нас здесь увидеть. Встреться мы с ними на равнине – еще неизвестно, кто кого...

– Сульг ранен, – коротко сообщил Тирк, спешиваясь и придерживая лошадь друга. Лицо Кейси сразу же стало серьезным. Он убрал меч и подошел ближе, бросив озабоченный взгляд на Сульга.

Тот все еще сидел в седле, чувствуя, как под одеждой стекает по боку кровь и мокрая рубаха неприятно липнет к телу. Тирк помог ему слезть с коня и перекинул поводья Кейси.

– Тиларм, погляди, что у него! – скомандовал Тирк. – Можешь остановить ему кровь? Лечением займешься позже, надо отъехать подальше от этого места.

– Денег у них немного, – огорченно доложил Азах, возвращаясь к остальным. Он повертел в руках крупные монеты, разглядывая чеканку. – Вот это, кажется, лутакские галеоны... две штуки. А это что? Никогда не видел таких денег... Ладно, все же лучше, чем ничего. О, лекарь, похоже для тебя нашлась наконец-то работенка?

Тиларм с досадой отмахнулся. Он легко спрыгнул с лошади, пошарил в седельной сумке и вытащил холщовый мешочек. Мешочек был затянут тесьмой так туго, что развязывать его пришлось зубами. Когда тугой узел наконец поддался, Тиларм вытащил из мешочка щепотку сухой травы и засунул в рот.

– Сядь, – невнятно проговорил он, пережевывая траву и обильно смачивая ее слюной.

Сульг огляделся по сторонам, обнаружил в нескольких шагах небольшой пригорок и, пошатываясь, направился к нему.

Тиларм рассердился:

– Куда тебя понесло! Садись, где стоишь!

Он дождался, пока тот усядется, и подошел ближе:

– Покажи...

Сульг покорно наклонил голову.

– Так... кровотечение я остановлю... – Тиларм вытащил изо рта разжеванные листья, посмотрел оценивающе, размял пальцами и снова засунул в рот. – Но нужна горячая вода... И тебе придется раздеться, чтоб я мог осмотреть рану.

– Глубокая? – Сульг невольно поморщился, когда Тиларм осторожно развел края разрубленной кольчуги, осматривая ранение.

– Не то чтобы глубокая... – озабоченно пробормотал тот. – Но кровь хлещет будь здоров. Не шевелись...

Подошел Тирк, ведя в поводу двух коней: своего чалого и гнедого жеребца Сульга. Гнедой фыркал, прядая ушами.

– Похоже, не доберемся мы к завтрашнему вечеру до Сторожевой башни... – Тирк с сомнением глянул на Кейси, тот пожал плечами.

– Если удастся доставить его до деревни... – начал было он.

Сульг попробовал пошевелить левой рукой и заскрипел зубами.

– Доставить меня? Меня, что, уже надо доставлять? Я сам в состоянии доставиться куда нужно, понятно? – сердито заявил он и тут же зашипел от боли, когда Тиларм нечаянно коснулся раны. – Поосторожнее, чтоб тебя! Чему тебя учили эти проклятые монахи?

Илам заржал. Тиларм вспыхнул и метнул на приятеля уничтожающий взгляд. Тот умолк, продолжая однако, посмеиваться в кулак.

– Ты можешь не дергаться? – таким же сердитым голосом поинтересовался Тиларм. – Я хочу залепить рану вот этой смесью, она остановит кровь.

– Постараюсь, – сквозь зубы пробормотал Сульг. – Только шевелись, а то скоро останавливать будет нечего.

Тиларм вынул изо рта пережеванные листья и, закусив губу, принялся за работу.

Сульг с трудом дождался, пока он закончит, стараясь не вздрагивать каждый раз, когда его осторожные пальцы задевали плечо.

– Все? – нетерпеливо спросил он, когда Тиларм выпрямился и смахнул со своего вспотевшего лба темные вьющиеся волосы.

– Все, – отозвался тот. – Но надо как можно быстрее сделать перевязку.

Тирк протянул руку и помог Сульгу подняться с травы.

– Поехали к реке, – решил он. – Остановимся там, а завтра с утра двинемся в Сторожевую башню. Придется задержаться там, подольше, чем собирались... если монахи нас не выкинут. Никогда не поймешь, что на уме у этих сарамитов...

– Можно и задержаться, но жрать в монастыре на этот раз придется одну траву, а я не лошадь, – недовольно пробурчал Илам. – Сейчас тийп...

Он расстроенно сплюнул в траву и обратился к Сульгу:

– Не жрут они мяса в тийп, чтоб им пусто было... подсобить сесть в седло?

– Обойдусь без твоей помощи. Захвати меч. – Сульг кивком указал на труп агрха с серебряной рысью на доспехах. Рука убитого все еще сжимала клинок, словно и мертвый он не желал расставаться со своим оружием. Илам наклонился над телом и с трудом разжал застывшие пальцы мертвеца.

– Значит, в деревне останавливаться не будем? – Тирк сел в седло, разобрал поводья.

Сульг неосторожно мотнул головой и следующие несколько секунд молча хватал ртом воздух от боли.

– Проклятье... – еле выговорил он, когда искры перед глазами наконец погасли. – Лучше быстрее добраться до Сторожевой башни. Если сейчас встретим агрхов – нам придется туго.

Азах уже сидел в седле, нетерпеливо поглядывая на остальных: осторожность требовала покинуть опасное место как можно скорее.

– Значит, к реке? – уточнил он. Тирк кивнул, с сомнением поглядывая на Сульга, словно прикидывая, долго ли он сможет продержаться в седле.

– Ну хватит на меня таращиться, – раздраженно буркнул тот, вскарабкался в седло и тронул коня. Впереди ехал Илам, настороженно вглядываясь в сумерки, за ним – Сульг и Тирк. Тиларм держался чуть сбоку, а Кейси и Азах ехали сзади.

В лесу уже царили непроглядные сумерки, а над равниной только-только догорел закат, и небо вдали, там, где оно смыкается с землей, было еще светлым.

Маленький отряд ехал, стараясь держаться у самой кромки леса, сливаясь с тенью, и заметить всадников было непросто. Усталые лошади то и дело норовили перейти с рыси на шаг.

Прошло совсем немного времени, и Сульг почувствовал, что держаться в седле ему становится все труднее.

– Проклятье... – пробормотал он, чувствуя, как плывет перед глазами темный лес и качается земля.

– Илам, сворачивай в лес! – словно издалека донесся до него голос Тирка.

Возле небольшого ручья, выбрав укромное место, норлоки расположились на ночь. Тиларм еще раз бегло осмотрел рану, кивнул задумчиво и принялся копаться в седельной сумке, перебирая свои небогатые лекарственные припасы. Кейси разводил костер и вполголоса препирался с Азахом. Сульг, шипя от злости и боли, стянул поврежденную кольчугу и отшвырнул в сторону. Потом, собрав последние силы, поплескал в лицо холодной водой из ручья, смывая засохшую кровь и разъедавший глаза пот. Тиларм уже кипятил на огне воду, бросая в помятый закопченный котелок сухие травы, время от времени сверяясь с написанными на клочке грубого пергамента указаниями. Илам сосредоточенно рылся в мешках, искоса поглядывая на него.

– В животе бурчит, как... Что это ты делаешь, а? Уверен, что это то, что надо? – не утерпел он, наблюдая, как приятель беззвучно шевелит губами.

– Отвяжись, – коротко ответил тот, не отрывая глаз от пергамента.

Илам, чрезвычайно довольный, что Тиларма удалось втянуть в разговор, хмыкнул и оставил мешки.

– Вот что ты бросил только что в котелок? А? Это же были сушеные головы летучих мышей, правда? Мыши? Я точно видел! – Он быстро оглянулся и понизил голос: – Ты гляди... а то после твоего зелья в одно прекрасное утро мы застанем Сульга висящего вниз головой на ветке, и он будет утверждать, что его зовут...

– Я сказал, отвяжись. Какие головы, что ты мелешь?! Ну это толченая вилея, понимаешь? Такая травка, что растет в предгорьях, возле каменного святилища сарамитов. Они собирают ее в определенное время, сушат в тени так, чтобы травы не коснулся солнечный луч, а потом изготавливают отличное снадобье. – Он сильно понизил голос: – Помогает при отравлении ядами.