- Потом, когда кончим учиться, кто-нибудь из нас поедет в Ленинград и купит там на эти деньги костюмы и галстуки.
      - А если поедет тот, кто в охотничьем кружке не состоит?
      - Все равно. Разрешим купить и ему. Подарок такой от товарищей по школе. Согласны?
      - Согласны, - отозвались ребята.
      * * *
      На следующий день, как только кончились классные занятия, кружковцы отправились на охоту за нерпой. Им посчастливилось. Они убили трех нерп. За ночь нерпы замерзнут и будут как камень. Пусть попробуют песцы их погрызть! Работы хватит на месяц!
      Прошло уже много дней, как нерпы лежали в тундре, приманивая своим запахом песцов. Какой-то проезжавший мимо взрослый охотник привез в школу радостную новость: песцы ходят к ученической приманке. Он видел сам следы, осмотрел и нерпу, обгрызанную песцами. Настроение учеников в связи с сообщением было приподнятое, и они решили, что наступила пора ставить капканы.
      Тут же после обеда была заложена упряжка. Ктуге тщательно укладывал в нарту капканы и ружье. В этот полуденный час луна светила чудесно. В воздухе тишина. Ктуге оделся по-дорожному и поджидал Таграя. Вдвоем они быстро поставят капканы и к ночи вернутся домой.
      В этот момент, запыхавшись, к Ктуге подбежала Лена. От быстрого бега она еле проговорила:
      - Ктуге, я еду с тобой на охоту!
      - Зачем тебе ехать? Ты сиди в тепле. Холодно тебе будет.
      - Без всяких разговоров. Еду, и больше ничего! А то опять будут говорить, что я в кружок записалась для фасона.
      - Но ты ведь не умеешь ставить капканы. Лучше потом как-нибудь поедешь.
      - Умею. Когда-то думали, что и в волейбол я не умею играть.
      Ктуге задумался. Он знал уже Лену и решил, что все равно от нее не отделаешься.
      - Ну хорошо, - сказал он. - Быстро иди одевайся по-дорожному. Штаны меховые надевай. Так нужно в дорогу.
      - Вот еще не хватало! Буду я такую пакость надевать! Да и нет их у меня. Не беспокойся - не замерзну.
      - Подожди немного! - сказал Таграй. - Ты, Лена, хочешь ехать? Я тебе сейчас все достану.
      Таграй прибежал к Татьяне Николаевне и попросил у нее меховые дорожные штаны.
      - Зачем тебе, Таграй?
      - Лена едет капканы ставить, а сама не понимает, что без штанов нельзя. Замерзнет ведь.
      Татьяна Николаевна пошла в кладовую и принесла штаны.
      - Смотри, Таграй, как бы пурга не разыгралась. Вам-то ничего, а она действительно может замерзнуть.
      - Нет, - сказал Таграй и, схватив штаны, побежал обратно, размахивая ими в воздухе.
      - Бери. Надевай. А то не возьмет Ктуге, - подавая Лене штаны, сказал он.
      - Ой, какие страшные! - и Лена пошла одеваться.
      Как медвежонок, неуклюже шагая и падая в снег, возвращалась Лена к нарте.
      Школьники окружили нарту, звонко смеялись. Даже больничный завхоз Чими прибежал сюда.
      - Лена - охотник, Лена - чукча! - говорил он.
      - Танец, Чими, сочини на нее! - кричали ему школьники.
      - Возьми мой нож, Лена, - сказал Таграй.
      - Зачем он мне нужен?
      - Как зачем? Без ножа не поставить капкана.
      - Не нужно мне. Ну его! Напорюсь я еще на него.
      Ребята дружно расхохотались.
      Вскоре нарта скрылась за горой, и Ктуге вдвоем с Леной помчались по тундре, освещенной бледной луной. В тундре было очень просторно, и этот простор радовал обоих.
      - Ой, как хорошо охотиться, Ктуге! А у нас там, на Большой Земле, охотятся пешком. Ходят, ходят по болотам - как собаки устанут, а вдобавок ничего не убьют.
      - И у нас, может быть, тоже ничего не получится. Какой набег песца будет.
      - А ты знаешь, Ктуге, я почему-то уверена, что мы этих песцов наловим до черта. Вот посмотришь, сколько мы привезем их сегодня.
      Ктуге усмехнулся.
      - Нет, - сказал он, - мы же едем только капканы ставить. Вот поставим, а потом надо приезжать смотреть. Один раз приехал, другой раз, может быть и попадется.
      - А сегодня, стало быть, ничего не поймаем?
      - Не-е-т! - покачал он головой.
      - Эх! Если бы я это знала - и не поехала бы. - Лена стукнула его по спине и добавила: - Чудила-мученик! Что же ты мне раньше не сказал?
      - Я ведь думал, что ты знаешь. Капканы еще на нарте, а ты уже хочешь песца поймать. Не полезет же песец в капкан при тебе?
      - Капкан, капкан! Дуралей ты этакий!
      Так они ехали по бесконечным снежным просторам, то мирно разговаривая, то бранясь. Вдали виднелись горы, а справа, в таких же горах, терялся конец огромного залива Лаврентия.
      Кругом снег, снег и снег. Нарта бежала, подпрыгивая по застругам.
      Ктуге вдруг глубоко запустил остол и резко остановил собак. Молча он поднялся с нарты и взял ружье.
      - Что такое, Ктуге?
      - Вон, видишь, куропатки сидят. Надо попробовать застрелить.
      - Где, где?
      - Во-он сидят, у холмика!
      - Что ты врешь? Никто там не сидит!
      - Нет, сидит.
      - Нет, не сидит.
      Ктуге прицелился и дал выстрел. Куропатки вспорхнули, но одна осталась. Собаки насторожились, рванули. Ктуге еще глубже забил остол в снег.
      - Видела? - спросил он.
      - Теперь видела.
      - Беги, возьми ее.
      И Лена со всех ног бросилась бежать к куропатке.
      Она вернулась, надув губы.
      - Барахло ты этакое! Голову отшиб. Птичка-то какая хорошая! Не мог уж по крылышку ударить. Тоже мне охотник! Ты так и песцов будешь без голов привозить?
      Ктуге стоял около нарты с ружьем в руках, улыбался и думал: "А может, она и вправду думает, что песцы головой залезают в капкан?"
      Они поехали дальше.
      - Ктуге, Ктуге! - теребила его Лена за плечо. - Ты знаешь, что?
      - Что?
      - Когда мы вернемся, ты скажи, что куропатку эту застрелила я. Хорошо? А? Меня тогда будут считать настоящим членом охотничьего кружка.
      - Зачем я так буду говорить? Ведь убил я.
      - Ну конечно, ты! Вот чудак! Я только прошу сказать, что я застрелила куропатку.
      - Нет, нельзя. Не поверят.
      - Вот какая ты дрянь! Неужели ты не можешь для меня один раз в жизни соврать?
      - Подожди, подожди, Лена. Кажется, мы приехали. Где-то приманки должны здесь лежать. Вот в этом месте.
      - А ты разве не знаешь, где они положены?
      - Знаю. Но ведь приманки не я развозил. Таграй ездил с нерпами. Он мне только рассказал, у каких холмиков.
      - Ну, это мы и не найдем их! Здесь ищейка и то не найдет.
      - Найдем, - ответил Ктуге и свернул собак влево.
      По-прежнему светила луна, и собаки, почуяв запах нерпы, пустились вскачь. Озверев, они так рванули, что Лена кубарем выкатилась с нарты в снег. Упряжку остановить было уже трудно, и вскоре Ктуге выехал на холмик, где лежала нерпа.
      Ктуге забил между копыльями остол в снег и побежал навстречу Лене.
      - Вот какой ты охотник! На нарте не могла удержаться.
      - Если бы ты хорошо управлял собаками, они бы не рванули, как бешеные. Давай мне руку!
      Ктуге взял Лену за руку и, как поводырь, потянул ее к тому месту, где стояла нарта.
      - Смотри, Ктуге, какая лунища светит на небе, - сказала Лена и остановилась, задрав голову.
      Мороз раскрасил ее щеки, легкая усталость была приятна, и она совсем забыла, что приехала сюда охотиться на песцов. Луна в самом деле была особенной. Казалось, что ее кто-то наклеил на небесную крышу и там она так и останется навсегда.
      Ктуге поглядел на луну и тоже остановился с высоко поднятой головой. Лена ловко подставила ему ножку и толкнула. Ктуге растянулся в снегу. Не вставая, он улыбнулся и спросил:
      - Что ты толкаешься?
      - А ты зачем свалил меня с нарты?
      - Да ты же сама свалилась!
      - Ну, вставай, вставай! Довольно валяться. Обрадовался снегу!
      Ктуге поднялся, и в тот момент, когда он оказался с Леной рядом, он легко свалил ее в снег и громко рассмеялся.
      - Ты что, мохнач этакий, толкаешься? - лежа в снегу, строго сказала она.
      Ктуге опешил. Испугавшись, он проговорил:
      - Ты первая меня толкнула.
      - Ну, живо! Поднимай меня! Какое ты имеешь право толкать девушку? Это неприлично.
      Смутившись, Ктуге со всей серьезностью принял упрек и стал поднимать ее. А Лена звонко хохотала, оглашая своим смехом полярную тишину. Они направились к нарте, легонько подталкивая друг друга, задирались и оба смеялись. Собаки с недоумением посматривали на них.
      Когда они подошли к нарте, Ктуге сказал:
      - Лена, очень хорошая охота будет.
      - Почему ты думаешь?
      - Смотри, сколько следов наделали песцы. А вот смотри, как грызли они нерпу. Они знают, с чего начинать! Кожу трудней прогрызть, поэтому они и начинают со рта. Видишь, губы уже обгрызли.
      - А капканы где ставить?
      - Вокруг нерпы. Они по привычке придут сюда кормиться, а капканы тут как тут. Сейчас будем ставить их.
      - А как их ставить?
      - Вот смотри. Тебе обязательно нужно научиться: ведь ты член охотничьего кружка.
      Ктуге ножом ловко провел по окружности капкана и вынул ком твердого снега. В снегу образовалось углубление в величину капкана. Зарядив капкан, он осторожно опустил его в снежную ямку.
      - Теперь, Лена, смотри, что нужно делать дальше.
      - Ох, как интересно! Никогда не видела.
      Ктуге почувствовал себя в роли учителя, и, как учитель, начал объяснять:
      - Берем кусок твердого снега. Ножом выстрагиваем из него возможно тоньше пластинку, как стекло, например. Теперь, когда мы имеем такую готовую пластинку, мы закрываем ею ямочку, в которую опушен капкан. Вот его и не видно. Понятно, я вас спрашиваю? - и Ктуге при этом рассмеялся. Песец придет сюда кормиться, лапкой наступит на снежную пластинку - и... он наш.
      - Ой, как интересно! - вскрикнула Лена и, тут же сделав гримасу, спросила: - Я закричала? Не испугаешь так песцов?
      - Нет! Они, может быть, сейчас километров за пятьдесят отсюда бегают... Цепочку от капкана тоже нужно вдавить в снег.
      Ктуге ножом провел по снегу бороздку и опустил в нее цепь. Все это он посыпал снегом, а там, где лежал конец цепи, утоптал ногами.
      - Один готов! - сказал он.
      Он очень быстро поставил второй и третий капканы, хотел было уже поставить четвертый, но Лена закричала:
      - Дай, дай мне, Ктуге! Теперь я поставлю.
      Она взяла нож и не с меньшим проворством, чем сам Ктуге, поставила капкан.
      - Хорошо, Ктуге? - спросила она.
      - Очень хорошо. Только поперечную палочку в заднем кольце цепи надо поглубже закопать в снег. А то ведь песец будет метаться, когда попадет в капкан. Может вырвать и убежать с капканом.
      - Я сейчас переделаю.
      - Ну вот, теперь все правильно. Ставлю тебе "отлично", - улыбнувшись, сказал Ктуге.
      - То-то! А еще не хотел брать.
      - Ветерок подует, все заровняет, и наших следов не будет заметно.
      - А вдруг, Ктуге, здесь ветер нанесет целый сугроб на пластинку?
      - Нет. Здесь же холмик. Снег здесь не задержится. Поэтому в таких местах и ставят капканы. А потом, раз уж ты стала настоящим охотником, я должен сказать тебе, что песцы, как и собаки, на холмик забегают в уборную.
      - Дурак!
      - Нет, верно, Лена. Так всегда бывает. Кроме того, они с холмика разглядывают все кругом.
      - А ты видел это?
      - Это каждый охотник знает. Лиса, например, к капкану не подойдет. Железо чует. Хитрая она! Глаза у нее, как у тебя.
      - А у тебя глазенапы, как у зайца!
      - А ты видела зайца?
      - Конечно!
      - Живого?
      - На картинке. И в зоологическом саду. Знаешь, сад, где все звери собраны?
      - А вот, когда песец попадет в капкан, как ты его возьмешь?
      - Лишь бы попался! - ответила Лена.
      - Надо прижать его остолом и задушить. Руками нельзя: бросается он на охотника, может укусить, а они ведь бывают бешеные. Когда-нибудь я покажу тебе, как шкурку снять.
      Ктуге оглядел небо.
      - Смотри, луна нахмурилась. Поедем скорей, а то может разыграться пурга.
      Они сели на нарту в самом отличном расположении духа. Собаки бежали хорошо, хотя навстречу дул уже легкий ветерок, неся понизу снежную пыль.
      - Лена, вот сейчас поземка. Наши следы у капканов скоро заметет.
      Нарта прыгала по снежным застругам. Изредка Ктуге и Лена перебрасывались словами. Вдруг собаки круто свернули к заливу.
      - Куда ты, Ктуге?
      - К морю сами собаки побежали. Пусть, пусть бегут. Наверно, они что-нибудь учуяли, - сказал он.
      Напрягаясь и прижав уши, собаки бежали во всю мочь. Ктуге выхватил из чехла ружье и взял его в правую руку, управляя собаками левой.
      - Что, что такое, Ктуге? Может быть, там медведь? Я не хочу! Лучше поворачивай обратно!
      - Вот хорошо, если медведь! - вскрикнул он.
      Но, проскакав немного, Ктуге заметил песца в капкане. Не доезжая до него, он остановил собак.
      - Видишь - песец! Надо его задушить! А то ведь, если долго хозяин не придет, он оторвет себе лапу и убежит на трех.
      - Ах, а я так напугалась! Я думала, медведь здесь, - облегченно сказала Лена.
      - О, если бы медведь, в школе был бы праздник!
      Ктуге повернул нарту вверх полозьями, забил между копыльми остол глубоко в снег, уложил собак и сказал:
      - Пойдем, Лена к песцу.
      - Он, может быть, сумасшедший? Не укусит он?
      - Нет, он же в капкане!
      Песец бегал на цепи кругом и лаял.
      Ктуге ловко прижал песца винчестером и наступил ему на шею. Красный язычок зверя с хрипом вывалился, ноги судорожно забились в воздухе.
      - Ну, теперь поехали. Погода портится, - сказал он, отходя в сторону.
      - А почему же ты не берешь песца?
      - Зачем? Это же не наш песец. Здесь охотится Гаймелькот. Это, наверно, его капканы.
      - Ну и что ж такое? Откуда он узнает, что мы взяли песца? Зарядим капкан так же - пусть стоит, будто никакого песца здесь не было.
      Ктуге с удивлением посмотрел на Лену и сказал:
      - Нет, так нельзя! - И решительно шагнул к нарте.
      - Подожди, Ктуге! Подожди! Я тебе говорю, что песца надо взять и передать Гаймелькоту. Что же он будет валяться здесь? - хитро повернула разговор Лена.
      - Это ничего, Лена. Я задушил его на всякий случай, чтобы он не открутил ногу и не убежал. Вдруг Гаймелькот задержится где-нибудь? А теперь мы сообщим ему.
      - Это что, обычай, что ли, у вас такой? - недовольно проговорила Лена.
      - Да, обычай, - ответил Ктуге.
      Вскоре луна померкла, и только редкие звезды освещали им путь. Спустился мрак на землю, ветер усилился. Лена с беспокойством посмотрела кругом. Она крепко вцепилась в обочины нарты, опасаясь вылететь. Вдруг Ктуге оставит ее здесь, в этой мрачной, снежной пустыне, одну? Она отвернулась от встречного ветра и плотно прижалась спиной к спине Ктуге. Он смотрел вперед, она - назад.
      - Лена, пурга! - крикнул Ктуге.
      Она встала на колени и ухватилась за его шею. Она хотела что-нибудь разглядеть впереди, но ветер со снегом больно бил в лицо и валил ее. С волнением она спросила:
      - Темно, Ктуге. Мы заблудимся?
      - Нет, не заблудимся, - спокойно ответил он, поглядывая вперед.
      - А если заблудимся, мы пропадем, замерзнем!
      - Нет, не пропадем. Собаки хорошо знают, куда везти. Ведь они бегут домой.
      - А ты сам знаешь, куда ехать?
      - И я знаю.
      Лена плотней прижалась к нему и еще крепче вцепилась в нарту. Воображение рисовало картины, как они вдвоем замерзают. Собаки убежали одни, а они плетутся по снегу пешком, борясь с разыгравшейся пургой.
      "Наверно, не знает он, куда ехать. И как тут узнаешь, когда ни шиша не видно", - подумала она.
      - Крепче держись, Лена! Наверно, скоро с горы будем ехать! - крикнул Ктуге.
      "Какая гора, когда едем по ровному месту?" - подумала она, и беспокойные мысли еще больше овладели ею.
      Но скоро она почувствовала, как нарта действительно помчалась вниз по крутому склону. Ктуге усиленно стал тормозить.
      "А ведь и правда гора! Значит, он знает, - радостно подумала она. Только бы не вывалиться из нарты".
      Не более часа они проехали в пурге, но Лене казалось, что они едут целую вечность. Теперь собаки плелись в гору.
      И когда они поднялись вверх, Ктуге остановил упряжку.
      - Лена, смотри - культбаза! - крикнул он.
      - Где, где? - вскочила она, вся запорошенная снегом.
      - Вон, видишь свет?
      - Может быть, это звезда? - разочарованно спросила она.
      - Звезды бывают на небе, а на земле что-то я никогда их не видел! - со смехом сказал Ктуге.
      - Правда, Ктуге, культбаза?
      - Да ведь это же лампочка, которая висит на ветряке. Ты забыла?
      - Ой, какой ты хороший, Ктуге! Поехали скорей! А то у меня уже печенки начинают отмерзать!
      В школе охотников ждали с нетерпением, но без волнения за их судьбу. В самом деле, кто же будет беспокоиться, что Ктуге может заблудиться здесь? Такая мысль никому и в голову не придет.
      В светлом зале собрались все ученики. Ктуге им рассказывал о песцовых следах, о признаках набега зверя, о песце Гаймелькота. Все слушали с захватывающим интересом.
      - В следующий раз поедут другие. По очереди будем ездить! - крикнул кто-то из ребят.
      - Знаете что, ребята, - сказала Лена, - я ведь сама ставила капкан. Ктуге сказал, что я хорошо, на "отлично" поставила капкан.
      - Да, это правильно, - подтвердил он.
      - А когда мы ехали туда, я из винчестера застрелила куропатку. Видели, на кухне лежит? Голову жалко только. Пуля отшибла.
      - Карэм! Карэм! - послышались возгласы недоверия.
      - Вот вам и карэм! Спросите у Ктуге. Ведь правильно я говорю, Ктуге?
      - Да, правильно, - серьезным тоном и в первый раз в жизни соврал Ктуге.
      ШАХМАТНЫЙ ДЕБЮТ
      Доктор Модест Леонидович, заложив руки за спину, ходил по длинному больничному коридору. Он вслух о чем-то рассуждал и изредка жестикулировал.
      Чукчи, служащие больницы, отлично уже знали, что это значит: доктор придумывал для них новую работу. В выходные дни они старались не попадаться ему на глаза.
      Больничный завхоз Чими сидел на верхней ступеньке лестницы, ведшей из коридора на чердак.
      Притаившись, он посматривал на доктора, не решаясь слезть. Чими думал: "Сказать сегодня или подождать до завтра?"
      Вдруг сам доктор заметил его и, вскинув голову, спросил:
      - Ты что, Чими, забрался наверх и сидишь гам, как петух?
      - Снегу много, товарищ доктор, на чердаке, - ответил он.
      - Что ты мне ерунду говоришь? Разве над чердаком нет крыши?
      - Крыша есть, но в гвоздевую дырочку, которую я раньше не заметил, вчерашняя пурга нанесла большой сугроб.
      - Да что ты, батенька мой! Не хватил ли ты лишнего? В гвоздевую дырочку... и сугроб, да еще большой!
      - Правильно, товарищ доктор, я говорю. Посмотри сам.
      Чими скрылся через чердачный люк и, выглянув, стал звать доктора, помахивая рукой.
      Модест Леонидович, тяжело переступая по лесенке, влез на чердак.
      - Что за дьявольщина! Откуда же это? - глядя на сугроб, удивился доктор.
      - Вот через эту дырочку. Я спичкой ее заткнул.
      - Не может быть! - удивился доктор. - Тут возов десять снега будет. Он и потолок провалит у нас. Гм! Да почему же раньше этого не было? размышлял доктор.
      - Ветер такой товарищ доктор, как раз под дырочку пришелся.
      - Надо сегодня же вычистить.
      - Выходной нынче, товарищ доктор.
      - Вот какой ты хитрец, Чими! Помнишь, когда тебе привезли велосипед, ты три дня подряд катался на нем до одурения, и я тебе ни слова не сказал. А теперь, видишь, чуть потолок не трещит, а ты говоришь о выходном.
      - Товарищ доктор, очень выходной особенный.
      - Почему особенный?
      - Пять нарт пограничников приехали в школу. В шахматы будут играть. Их шесть человек, учителей трое, да сколько учеников! Всего человек пятнадцать. И все они будут играть против одного Таграя.
      - Давно они приехали?
      - Нет, столы только расставляют в один ряд.
      - Что же ты молчал до сих пор? Ну ладно, снег оставим до вечера.
      Не сказав больше ни слова, доктор поспешил вниз. Он торопливо слез по лестнице, на ходу сбросил халат, схватил кожанку и вбежал к себе в комнату.
      С шахматами подмышкой доктор чуть не бежал в школу. Войдя в зал, он увидел Андрея Андреевича и, страшно рассерженный, обрушился на него:
      - Что же это за безобразие, Андрей Андрей?
      - Вы, доктор, в сердцах-то даже по-чукотски стали звать меня, засмеялся Андрей Андреевич.
      - Да как же! Моя идея этот одновременный сеанс - и вдруг не сказать мне!
      - Доктор, мы хотели...
      - Что там - хотели, хотели! - перебил он. - Извините, но это просто свинство.
      - Модест Леонидович, вот смотрите, вам стол приготовлен. Сейчас хотели посылать за вами.
      - А! В таком случае прошу прощенья!
      Классные ученические столики стояли в ряд во всю длину зала. Участники игры садились на свои места. Здесь были пограничники, учителя, ученики и даже один малыш из второго класса, который со всей серьезностью расставлял фигуры на своей доске.
      Кругом, затаив дыхание, стояли зрители.
      Таграй глядел на шахматистов и заметно волновался. Правда, каждого из них в отдельности он обыгрывал, но теперь все вместе они представлялись ему большой силой.
      Доктор сел за крайний столик. Он расставил фигуры, встал с поднятой рукой и сказал:
      - Внимание, товарищи! Я должен сделать маленькое разъяснение. Дело в том, что это очень сложная игра. Это высший класс игры. Здесь требуется абсолютное соблюдение правил. Ни разговоров, ни вздохов - тут ничего не должно быть. Что касается зрителей, то они должны набрать в рот воды и молчать, как скалы.
      Такое серьезное вступление доктора всех парализовало. Все так насторожились, будто ждали, что сейчас произойдет нечто самое удивительное. А Таграй стал волноваться еще больше. Казалось, он не находил себе места. Он то сидел в сторонке, то вставал и проходил мимо столов своих многочисленных противников.
      К нему подошла Татьяна Николаевна и шепнула:
      - Ты не волнуйся, Таграй. Не будешь волноваться - обязательно выиграешь.
      - Итак, товарищи, чтобы я не слышал в зале ни одного слова. Начинай, Таграй, с меня, - и доктор сделал ход е-2 - е-4.
      Таграй ответил и пошел по длинному ряду, быстро отвечая на первые ходы противников. Но вот он остановился против красноармейца и задумался. Ход был необычный. Подумав, Таграй передвинул фигуру.
      - Прошу извинения! - встал доктор. - Очень важное упущение. - И, обратившись к Таграю, он сказал вразумительно: - Ты, Таграй, можешь не спешить. Думай сколько тебе угодно.
      - Хорошо, - спокойно ответил тот и сделал ход на докторской доске.
      В зале стояла полная тишина, только слышались легкие постукивания фигур да шаги Таграя. Игра шла у него хорошо, и он успокоился. Вскоре он подошел к самому малолетнему партнеру, сделал ход и сказал:
      - Мат!
      Игроки оглянулись и увидели побежденного малыша. Он откинулся всем корпусом назад. Словно от испуга, у него открылся рот, а рука закинулась на затылок. Выйдя из оцепенения, мальчик вскочил и побежал из зала. Стоявшие здесь ученики зажали себе рты и ринулись за малышом в сени, чтобы вволю там насмеяться.
      Игра продолжалась. Таграй остановился против доски Андрея Андреевича, наклонился над ней, подумал и, улыбнувшись, сказал:
      - Вот здесь у меня был конь.
      - Вот он, Таграй, у меня в руке, - сказал Андрей Андреевич. - Я хотел проверить: помнишь ты или нет?
      - Я должен был им делать мат. Вот так, - сказал Таграй.
      Андрей Андреевич молча пожал руку Таграю.
      Таграй пошел дальше.
      - Доктор, вы еще не сделали хода? - спросил он.
      Модест Леонидович оторвался от доски, снял очки, поднял голову, глядя в упор на Таграя, и сказал ему строго:
      - Я имею право думать, Таграй. И прошу вас, - он назвал его впервые на вы, - меня не торопить. Эта игра на размышлении основана.
      - Хорошо, хорошо! Я подожду.
      Доктор углубился в размышления и вскоре сделал ход.
      Подойдя к Николаю Павловичу, Таграй передвинул фигуру и объявил противнику мат.
      - Благодарю вас, Таграй, - сказал тот, поднимаясь со своего места.
      Вскоре вся середина была побита. Остались фланги.
      На одном конце сидел доктор, на другом - красноармеец-пограничник.
      - Простите, - сказал доктор, - может быть, нам пересесть поближе друг к другу, чтобы Таграю не ходить.
      - Ничего, я буду ходить.
      Игра продолжалась долго и упорно.
      Наконец послышался радостный крик красноармейца:
      - Мат, Таграй!
      Доктор вскочил и быстро направился к доске красноармейца.
      Его остановил Андрей Андреевич:
      - Э, доктор, не нарушайте порядка! - и преградил ему путь рукой.
      - Да я только взглянуть.
      - После посмотрите.
      - Ну хорошо. Я прошу оставить партию на доске.
      Таграй убедился в своем поражении и направился к доктору. Он думал долго, и игра затягивалась. Таграй пододвинул скамейку, сел.
      Доктор чаще, чем это было нужно, снимал очки, протирал их и снова погружался в размышления. Пальцем в воздухе он словно описывал ходы и был в прекрасном настроении. Игра шла с явным преимуществом на стороне доктора. Спустя немного времени Таграй встал, хлопнул ладонью по столу и громко сказал:
      - Сдаюсь, доктор!
      - Во! Я сегодня в форме! - довольно заключил Модест Леонидович.
      Все окружили их, поднялся невероятный шум. Доктор вытирал лицо платком и улыбался. Победа над Таграем доставила ему истинное наслаждение. Потом они рассмотрели партию красноармейца и все вышли на улицу. Был ясный, тихий, хороший вечер.
      Доктор взял Таграя под руку и повел его к себе.
      - Это была очень интересная партия, - сказал он. - Я доволен игрой. Зайдем ко мне, выпьем по стаканчику кофе, я тебе покажу одну задачку. Кстати Марии Федоровне подтвердишь, что я выиграл у тебя. А то, знаешь, наши русские жены, они никогда не верят своим мужьям! - и доктор расхохотался.
      Они шли к больнице, доктор бережно поддерживал Таграя под руку, говорил, заглядывая ему в лицо, и казалось, что более приятельских отношений, чем с этим чукотским юношей, у него никогда не бывало ни с кем.
      Культбазовцы весь вечер находились под впечатлением шахматной игры.
      - Нет, черт возьми, какая досада, что доктор вылез! - с такими словами вошел Андрей Андреевич к директору школы.
      - Единственно, чем это хорошо: с особым подъемом теперь будет лечить людей.
      Андрей Андреевич присел на стул и закурил.
      - Ты знаешь, зачем я к тебе зашел?
      - Трудно угадать твои мысли, - ответил директор.
      - Я придумал... очень интересную вещь.
      - Какую?
      - Давай, я научу Таграя управлять самолетом. Он это с легкостью освоит.
      - Летчика хочешь из него сделать?
      - Да.
      - Нет, Андрей Андреевич, это не пойдет. Ему школу надо окончить. А потом, мы совершенно не имеем никакого права рисковать первыми ростками национальной интеллигенции.
      - То есть как это рисковать?
      - А вдруг он угробится на самолете?
      - На этот счет у меня есть мудрая народная поговорка. Своим бойцам я иногда говорю ее: вдруг и чирей не сядет! Не поговорка, а прямо диалектика. А потом, известно ли тебе, что процент гибели людей на железных дорогах больше, чем в авиации? По-твоему, его и на поезд нельзя посадить: а вдруг авария?
      - Учиться же ему, Андрей Андреевич, надо. Школу нужно окончить.
      - От школы я не намерен его отрывать. Я предлагаю без отрыва от производства. Накануне выходного дня буду за ним присылать нарту. Приедет он ко мне с ночевкой, а за пять минут до начала занятий будет доставлен в школу - как из пушки, при любых обстоятельствах.
      Трудно было найти какой-нибудь веский довод против, и директор согласился.
      В окно они увидели Таграя, проходящего по улице с Леной. Она что-то оживленно рассказывала ему.
      - Таграй! - крикнул директор в форточку. - Зайди!
      Таграй вбежал в комнату.
      - Эх, Таграй, Таграй, что же ты доктору-то проиграл? - встретил его Андрей Андреевич.
      Таграй засмеялся.
      - Мне Мария Федоровна сказала, что если я почаще ему буду проигрывать, он готов мне купить в подарок целую упряжку собак.
      - Подумаешь, какое дело - собаки! Десять километров в час! Пусть он купит тебе самолет. Так и быть, для такой цели я ему продам один старенький, - шутя заметил Андрей Андреевич.
      - Таграй, - сказал директор, - Андрей Андреевич придумал для тебя новое занятие.
      - Какое занятие?
      - Хочет научить тебя управлять самолетом.
      - Меня? А разве можно? - спросил Таграй с сияющим лицом.
      - Если хочешь, могу научить, - сказал Андрей Андреевич.
      - Очень хочу. Пожалуйста, научи! Только правду ли ты говоришь, Андрей Андрей?
      - Правду, Таграй. Сейчас только о тебе говорили.
      - О-о! Я очень хочу летать. Я всегда смотрю на самолет и всегда думаю об этом. Один раз во сне даже видел, как я летал над тундрой.
      - Значит, договорились? Руку, Таграй!.. - И Андрей Андреевич, звонко ударив по его руке, энергично затряс ее. - По выходным дням будем учиться. Только условие, Таграй: не болтать. Учиться будем по секрету, чтобы никто и не знал, что ты учишься. Может быть, не научишься еще. Смеяться будут.
      - Есть, товарищ Горин! - радостно согласился Таграй.
      - А теперь пойдем к доктору, поговорим насчет здоровья.
      Доктор встретил их с распростертыми объятиями. Сегодня он вообще готов был обнять весь мир. Такой незначительный факт, как победа в шахматной игре, здесь, на далеком Севере, вырастал в грандиозное событие.
      - В гости зашли, доктор. Да немного и о деле договорить, - сказал Андрей Андреевич, присаживаясь к столу.
      - Пожалуйста, пожалуйста! - кричал доктор.
      - Думаю Таграя научить управлять самолетом.
      - Чем, чем? - насторожился доктор.
      - Самолетом. Вот пришли узнать: может ли он летать по состоянию здоровья или нет?
      Доктор порывисто встал со стула, заходил по комнате и резко сказал: