Похоронили его около стойбища, в каменистой горе. На могилу положили бумагу, ручку и карандаш. Бумагу быстро подхватил ветер и отнес ее в бушующий океан, но карандаш и ручка долго лежали, придавленные тяжелым булыжником.
      После смерти Рультуге-первого ученики притихли, разговаривали вполголоса, а вечером ходили группами.
      Они потребовали, чтобы дежурный учитель спал не у себя, а у них в спальне.
      Прошло несколько дней. Ребята постепенно стали забывать тяжелые впечатления, вызванные смертью товарища. Они потихоньку возобновили игры, но игры без шума и криков. Любимыми играми оказались "Путешествие на Северный полюс" и разрезная азбука-лото.
      Однажды Таня дала ребятам игру "Путешествие на Северный полюс", а сама ушла за азбукой-лото. Ребята расхватали фишки из игры и нечаянно сломали две из них. Они испугались и спрятали фишки в стол.
      Когда учительница возвратилась и спросила, где фишки, ребята ответили:
      - Коо!
      Учительница стала настойчиво требовать фишки, объясняя, что купить их здесь негде, а пароход еще не скоро будет. Незаметно для самой себя она повысила голос.
      Вдруг девочки, а за ними и мальчики с ужасным криком побежали в коридор.
      Дети ворвались ко мне, бледные, дрожащие, чем-то испуганные. Не менее бледная и растерянная, вошла Таня. Школьники сторонились ее и что-то шептали.
      Когда я спросил их, в чем дело, они боязливо молчали. Я понял, что они не хотят говорить при учительнице.
      Оказалось, что учительница забыла, что после чьей-либо смерти надо соблюдать тишину. Нельзя громко разговаривать, так как вызовешь дух умершего.
      Ребята долго не могли прийти в себя, а когда стали укладываться спать, то все кровати сдвинули и легли вповалку. Крайним все равно не пришлось спать всю ночь: ведь дух, если проникнет, обязательно схватит крайних.
      К утру все успокоились.
      РЕЕТ В ВОЗДУХЕ САМОЛЕТ
      Зимой 1929 года в Чукотском море зазимовали несколько советских кораблей и одна американская шкуна [так]. Как гигантские утюги, стояли они, скованные полярным льдом. Немедленно была организована правительственная комиссия для оказания помощи людям, находившимся в далеком Чукотском море.
      В декабре, когда на Чукотку не совершался ни один рейс, пришел из Владивостока ледорез "Литке". На борту "Литке" было два самолета.
      А в это время из Америки для установления связи со шкуной вылетели два известных полярных летчика - Борланд и Эйэльсон. В трудных арктических условиях перелета эти смельчаки попали в пургу, сбились с курса и погибли. Долгое время не удавалось установить место их трагической аварии.
      Советское правительство дало распоряжение нашему летному звену найти место гибели американцев.
      Ледорез "Литке" прибыл в бухту Провидения, расположенную в южной части Чукотского полуострова. Он пробился в бухту, выгрузил самолеты и ушел обратно. Два советских самолета должны были лететь по неосвоенной трассе, по трассе, на которой не было ни одной радиостанции.
      В январе, оставив культбазу, я выехал на собаках в бухту Провидения, чтобы дать летчикам консультацию о местных условиях. Быстро промчали собаки триста пятьдесят километров.
      Долго я искал летчиков. Их дом был завален снегом. Наконец я провалился в какую-то яму. Оказалось, это были сени дома. Здесь были летчики Маврикий Трофимович Слепнев и Виктор Львович Галышев.
      Стояла пора длинной чукотской ночи. Полярные пурги похоронили под толстым снежным покровом самолеты, выгруженные с ледореза.
      В этих широтах солнце только что начинало пробуждаться после своей спячки. Но что это за солнце! Едва выглянув и как будто испугавшись пурги и снежных буранов, оно немедленно скрывалось. И снова ночь! Лететь нельзя.
      Походная рация летного звена ежедневно принимала радиограммы из Москвы. В них каждый раз предлагалось ускорить, по возможности, вылет самолетов на поиски американцев.
      Когда солнце стало чуть-чуть смелее, летчики решили лететь. Они вылезли из своего "погреба". Начались раскопки в том месте, где были укреплены самолеты. Раскопки продолжались сутки. Механики заправили машины, и самолеты заурчали пропеллерами.
      Девятого января мы вылетели на Север. Самолеты взяли курс на культбазу, с тем чтобы на следующий день вылететь дальше, в бассейн реки Ангуэмы.
      День короткий. В сумраке производить посадку на культбазе было рискованно. Поэтому, как только солнце скрылось, летчик Слепнев покружил над маленьким чукотским селением в ста километрах от культбазы и пошел на посадку. Вслед за ним начал снижаться и второй самолет. Подпрыгивая на застругах, самолет побежал прямо к чукотской яранге. Самолеты здесь были впервые, и чукчи, переглянувшись, разбежались от своих яранг.
      И как не испугаться? Железные птицы, даже не птицы, а летающие и прыгающие по снежным застругам животные с большими лапами очутились около самой яранги! В самолетах сидели какие-то особенные люди, в невиданных одеждах, с глазами (очками) сказочных зверей.
      Испуг, однако, несколько смягчился, когда из кабины вылез я в привычной для них одежде. Они узнали меня. Не решаясь подойти близко, они кричали издали:
      - Какомэй! Откуда ты взялся? Где твои собаки?
      Постепенно чукчи стали осваиваться. Наиболее смелые подошли к самолету, щупали его и легонько постукивали по дюралюминиевой плоскости.
      У руля остановились двое молодых чукчей. Они смотрели на него и говорили между собой.
      - Хвост утки такой, - говорил один, протягивая руку с растопыренными пальцами. - А у этого такой, - и ладонь его принимала вертикальное положение.
      - Но как он летает? Ведь тяжелый такой и железный! И что это за люди таньги? Железо горит у них в лампочке, железо летает и возит людей с быстротой ветра!
      - А вот смотри, - наверно, это сердце его? И теплое, пощупай!
      Долго ходили чукчи около самолета, осматривая и ощупывая огромную, невиданную, железную, но "живую птицу".
      Чукчи, казалось, успокоились, слушая наши объяснения. Мы им рассказывали, из чего самолеты сделаны, кто их сделал и почему они летают. Но их успокоение было кажущимся. Всю ночь они били в шаманский бубен, отгоняя злых духов.
      А наутро мы увидели около каждой яранги по одной убитой собаке. То была жертва злым духам.
      Самолеты "попили" горячей воды, и это еще больше удивило чукчей.
      Забилось сердце самолетов, и они один за другим с разбегу поднялись в воздух. Сверху видны были три одинокие яранги, заброшенные в долине, среди гор. Чукчи, задрав головы, долго смотрели вслед быстро удалявшимся железным птицам.
      Внизу распласталась большая горная страна Чукотка. Кругом стояли величественные сопки, и казалось, что нет ровного места на этой земле.
      Самолеты подходили к культбазе. Монотонным шум пропеллеров привлек внимание жителей. Услышав необычный шум в воздухе, завыли собаки.
      Школьники бегали вокруг ревущей машины, и в их глазах были любопытство и испуг. От работы пропеллера снег взлетал на воздух, и в тихий день позади самолета началась пурга. Когда дети оказывались позади самолета, их сваливало с ног.
      - А вы хотите, ребята, полетать? - спросил я их.
      - Мы? - ударяя себя в грудь, воскликнул Таграй.
      - Да, да, вы! Вот человек десять посажу вас - и вверх!
      Минутное смущение, растерянность.
      - А ты тоже полетишь с нами?
      - И Ульвургын тоже? - спрашивают дети.
      Подходит Ульвургын. Лицо Ульвургына необычно серьезное. Он разговаривает со мною, а смотрит на самолет.
      - Ну как, Ульвургын, полетим? - спрашиваю я. Ульвургын нерешительно улыбнулся и, показывая рукой на небо, пошутил:
      - К верхним людям?!
      - Ничего, Ульвургын, вместе полетим. Школу вместе с тобой организовывали и летать будем тоже вместе.
      Он молча закивал головой.
      Председатель совета Ульвургын соглашается, кажется, только в силу своего служебного положения.
      Неумело взбирается он в кабину и неуклюже скрывается в фюзеляже, сверкая пятками своих торбазов.
      Пропеллер зазвенел, самолет задрожал, оставляя за собой облако снежной пыли. Плавно оторвавшись от земли, самолет взлетел.
      На земле мелькали люди. Как прокопченные опрокинутые котелки, стояли чукотские яранги.
      Самолет летел над морем, свободным ото льда. Крутой вираж - и в самолете паника. У школьников, да и у самого Ульвургына перехватило дыхание, их пальцы впились в боковые перекладины. Казалось, что море опрокинулось и полилось, словно с горы. Еще один миг - самолет выровнялся и пошел на посадку. С невероятной быстротой промелькнули дома культбазы. Самолет коснулся снега, подпрыгнул и ровно побежал к месту стоянки.
      - Хороший самолет! Спасибо тебе, самолет! - хлопая рукой по хвостовому оперению, говорил Таграй.
      И долго потом шли бесконечные разговоры в тихих чукотских ярангах о железных птицах, которые с ревом проносятся над просторами чукотской тундры.
      Самолеты улетели в бассейн неизведанной реки Ангуэмы. Там и были найдены окоченевшие трупы двух заблудившихся пилотов Америки.
      ЧТО ЗА ДИВО!
      Много чудесного, непонятного появилось на берегу залива Лаврентия. Что за люди эти таньги! Они большие выдумщики. Они придумали "ящик", делающий жизнь на стене, "горящие железные проволочки в лампочке", "бумажный разговор". Их доктор режет тело человека ножичком, который не приносит боли. Теперь они устраивают на культбазе отдельную ярангу, откуда, говорят, будет происходить разговор "поверху".
      Но в это поверить нельзя!
      Каждый день школьники, и чаще всех Таграй, ходят к радисту смотреть на его работу. У него много разных ящиков, много железных вещей. Он закрывает уши черными круглыми штучками и говорит, что слышит слова издалека.
      Разве можно в это верить?
      Однажды во время передачи из Хабаровска мы с Таграем зашли на радиостанцию.
      - Вот послушай, что говорят с Большой Земли, откуда приходят пароходы! - сказал Таграю радист.
      Таграй смущенно отказался. Но любопытство не покидало его. Почти шепотом он спросил меня:
      - А меня не убьет, если я послушаю? И глухим не останусь?
      Робко позволяет Таграй надеть на себя наушники и замирает. Глаза возбужденно блуждают по комнате. Он следит за мной, за радистом, но мы не открываем рта. А между тем Таграй ясно слышит чей-то разговор. Кто-то говорит, говорит непонятно, но это, безусловно, голос человека. Изумление переходит в испуг, и Таграй немедленно стаскивает наушники. Он выходит на улицу и долго смотрит на радиомачту, на антенну.
      "Что за диво! И здесь проволочки! По ним летят откуда-то человечьи слова!"
      В великом смущении уходит Таграй в школу, но ни с кем не делится своими впечатлениями. Таграй молчит.
      "Уж не напустили ли на меня порчу эти таньги?" - думает он.
      Спустя некоторое время Таграй снова на радиостанции. Радист выстукивает ключом, быстро прекращает и, надев наушники, что-то пишет.
      - Сейчас разговаривал с пароходом "Ставрополь". Через полчаса к нам вылетает самолет.
      Я передаю последние новости Таграю. Радист вновь заработал ключом: "пи-пии, пи-пи-пии-пи".
      "Птичий разговор", - думает Таграй.
      - Нет, не может быть, чтобы этот таньг разговаривал с таньгами на пароходе, - говорит потихоньку Таграй. - Я знаю, пароход "Ставрополь" стоит во льдах около мыса Рыркарпия. Это очень далеко! - говорит он. - Пятнадцать дней надо ехать туда. Так далеко слышать нельзя. Зачем ты обманываешь меня? Обманывают плохие люди!
      Мы вышли с ним на улицу.
      - Нет, Таграй, я не обманываю тебя. Радисту сообщили, что вылетает самолет, просили приготовить знак, где он должен садиться. Вот сейчас будем готовить.
      Недоверчиво смотрит на меня Таграй. И как можно поверить? Ведь все это так необычно!
      - К обеду самолет будет здесь, Таграй.
      - Коо! - отвечает он мне.
      Колокольчик зовет обедать. Школьники побежали в столовую. Таграй медленно проходит мимо меня и с укоризной, посмеиваясь, спрашивает:
      - Где самолет?
      Дети усаживаются за стол.
      Вдруг в комнату врывается шум. Все побросали ложки и мигом оказались на улице. Впереди всех Таграй. Над культбазой кружит самолет, и вскоре он идет на посадку.
      Таграй подбегает к летчику и долго смотрит на него. Наконец он спрашивает:
      - Скажи, каким голосом ты говорил, что сегодня к обеду прилетишь сюда? Птичьим?
      Летчик потрепал Таграя по плечу, засмеялся, не поняв его вопроса, и пошел к своему бортмеханику.
      Школьники окружили самолет. Только теперь Таграй рассказал им о чудесном "птичьем разговоре поверху". Ребята тесным кольцом обступили его.
      - Было очень слабо слышно. Ведь из Рыркарпия самолет разговаривал! Если бы он здесь заговорил, то поднялась бы буря и вода в море заволновалась бы, - фантазировал Таграй.
      Разговор по радио не укладывался в голове. Не верилось, что люди, находясь на огромном расстоянии друг от друга, общались между собой, передавали свои мысли и намерения. Когда радист начинал разговор с далеким невидимым человеком, Таграй выбегал из радиостанции и, задрав голову, ходил вокруг радиомачты, рассматривая антенну. Но радиомачта с антенной была такой же, как и в то время, когда радист гулял по улице. Слова были невидимыми. Так и не понял Таграй, как происходит этот воздушный разговор, приняв это новшество на веру.
      Однажды радист получил сообщение из Хабаровска о том, что 24 декабря в 10 часов 35 минут будет полное затмение луны. Это сообщение обрадовало нас. В нашей работе его можно было использовать для борьбы с шаманством.
      Я немедленно позвал Таграя к себе и по секрету рассказал новость.
      - Затмение будет через пять дней. Луна будет светить, как всегда, а потом вдруг потемнеет, - сказал я.
      - Наверно, ты говоришь неправду, - сказал Таграй. - Я слышал, мне рассказывал отец, что с луной иногда бывает такое. Но это всегда бывает неожиданно. Наши люди тогда пугаются, бьют в шаманские бубны.
      - А ваш шаман не может предугадать затмение луны?
      - Кто может знать, что задумывают злые духи? - серьезно спросил Таграй.
      - А нам вот сообщили по радио, что такое затмение будет обязательно через пять дней.
      - Коо! - недоверчиво сказал Таграй.
      - Слушай, Таграй, почему ты мне не веришь? Разве когда-нибудь я тебе говорил неправду?
      - Нет, ты никогда не обманывал, но теперь немножко, должно быть, обманываешь.
      Много понадобилось времени, чтобы убедить Таграя, что это правда. Пришлось подробно рассказать о том, как люди с Большой Земли изучают луну, звезды и солнце. Но все равно Таграй ничего не понял.
      - Много ты мне говорил такого, что казалось неправдой. Потом приходила правда. Пусть и теперь то, что говоришь ты, будет правдой, - сказал он.
      Здесь же мы договорились, что Таграй в день затмения луны поедет на культбазовских собаках к себе в стойбище и там известит народ. Таграй с большой охотой взялся за это поручение.
      - Только бы это была правда! - сказал он.
      - Теперь, Таграй, слушай: прежде всего, ты никому об этом не рассказывай, чтобы новость в стойбище не проникла раньше времени. Держи в секрете. Когда приедешь домой, сходи к шаману и спроси его: может ли он сделать луну темной? Потом спроси: может ли он угадать, когда луна должна быть темной?
      - Он не угадает, - сказал Таграй.
      - Знаю. Но ты нарочно его спроси, и если он скажет, что не может, тогда скажи: "А я знаю, когда она потемнеет". Я тебе часы дам. Положи их в карман и хорошенько научись узнавать время по ним. Потом, минут за десять до затмения, ты соберешь народ и скажешь, чтобы смотрели на луну и ждали.
      У Таграя блестели глаза. Таинственность предстоящего дела его сильно заинтересовала.
      С нетерпением ждал Таграй необычайной командировки.
      На культбазе о предстоящем затмении луны знали только три человека: радист, Таграй и я,
      В назначенный день заложили в упряжку шесть собак. Таграй сел на нарту и помчался в свое стойбище.
      Только после отъезда Таграя началась разъяснительная работа о затмении луны и со школьниками.
      К вечеру Таграй прибыл в свое стойбище. Радостно встретил его старик Комэ. Отец суетился около его нарты, стараясь угодить собакам, привезшим его мальчика.
      Таграй вынул из кармана часы, внимательно посмотрел на них и совершенно серьезно сказал:
      - Кормить собак можно через один час.
      Отец Таграя засмеялся и, глядя на часы, ответил:
      - Ты, сын, стал непочтительным. Разве твой отец без этой машинки, отбивающей сердечные удары, не знает, когда можно и когда нельзя кормить собак? На своем веку я столько собак выкормил, что для счета не хватит пальцев на руках и ногах у людей всего нашего стойбища.
      - Так мне советовал аттын-доктор (собака-доктор), - словно оправдываясь, сказал Таграй.
      Под именем "собака-доктор" всему побережью был известен ветеринарный врач. В этом прозвище не было ничего обидного, оскорбительного, - так чукчи прозвали ветеринара в отличие от доктора, который лечит людей. Сам "собака-доктор" сначала был недоволен и хотел, чтобы его звали хотя бы "олень-доктор". Но он больше занимался собаками, чем оленями, и прозвище "собака-доктор" так за ним и осталось.
      Таграй забрался в меховой полог, с удовольствием поел свежего мяса тюленя и отборных кусочков моржатины, торопливо выпил несколько чашек чая и быстро стал одеваться.
      - Куда ты? Посиди немного дома! - сказал отец.
      - Я пойду погуляю по стойбищу. Давно не был. Людей посмотрю, новости узнаю, - ответил Таграй.
      На улице было тихо. Предательски светила луна. Таграй посмотрел на нее, и ему стало нехорошо. Ничто не предвещало затмения луны. Облака плыли, обходя луну, изредка закрывая ее. Временами казалось, что и сама луна стремительно плывет по чукотскому небу. Таграй долго смотрел на луну и беспокойно размышлял. Он вытащил часы. Они показывали восемь. Таграй еще раз глянул на луну, вздохнул и подумал:
      "Все же он, кажется, мне наврал. Смотри, как светит! Как солнце! Что-то я такого хорошего света и не видел никогда".
      Таграй шел позади яранг, стараясь не встречаться с людьми. Небо стало чистое - ни облачка. Кругом ярко светили звезды. Тихо вокруг, даже собак не слышно. "Откуда русский взял, - подумал он, - что луна должна потемнеть?" Таграй начал сомневаться. Часы он держал в руках и все время поглядывал на них. Вот он подошел к яранге шамана, обошел ее, но войти не посмел. Таграй направился к другой яранге и встретился с охотниками. Вместе с ними пошел и он к шаману.
      Шаман сидел на шкурках и курил трубку. Охотники стали рассказывать про охоту, о разводьях во льдах моря. Таграй сидел тихо, а в голове одна мысль: луна. Незаметно он вылез из полога, выбежал из яранги и глянул на небо. Луна светила еще ярче и как будто смеялась над Таграем. Таграй рассердился, погрозил ей кулаком.
      "Неужели неправду он мне сказал? Ведь никогда не говорил неправды. Говорил без смеха, значит шутки нет. Собак дал поехать сюда", - размышлял Таграй.
      Он снова влез в полог.
      - Теперь охота должна быть хорошей. Пурги не будет, - говорил шаман.
      - Да, ты правду говоришь. На небе чистая луна, - отозвался один из охотников.
      Таграй украдкой глянул на часы. "Будь, что будет!" - решил он и обратился к шаману:
      - Старик, а ты можешь затемнить луну?
      Шаман сурово посмотрел на него, пососал угасшую трубку и глухим голосом ответил:
      - Я все могу.
      Таграй испугался. А вдруг шаман сейчас скажет: "Смотрите, люди, скоро луна будет темная!" И он опять глянул на часы. Стрелка приближалась к роковому моменту.
      - А можешь ты заранее узнать, в какой день луна будет затемняться?
      - Ты испорченный таньгами мальчик! Ты спрашиваешь непотребное. Язык твой выговаривает пустое. Кто может знать, что задумывает "келе"? Я могу знать, когда придет к тому время.
      - А сегодня луна не затемнится? - пытливо спросил Таграй.
      Старик шаман закашлялся.
      - Ты приехал посмешить меня?
      - Небо чистое, и луна светит очень хорошо, - сказал охотник.
      - Ты многоговорливый по-пустому, - с укоризной добавил шаман.
      - Нет, не по-пустому. Я знаю, что скоро луна затемнится.
      Таграй вынул часы и на виду у всех стал их рассматривать. Охотники быстро придвинулись к нему. Тыча пальцами в циферблат, Таграй произнес, явно волнуясь:
      - Вот скоро, через тридцать пять минут, начнет затемняться луна.
      - Зачем ты говоришь недостойное? Не учись врать, - строго сказал шаман.
      - Нет, я не вру. Я правду говорю. Сам посмотришь.
      И Таграй ушел из яранги.
      Радостно светила луна, но не радостно было на сердце у Таграя: оно лихорадочно билось.
      Он прибежал к отцу и рассказал ему эту большую новость.
      - Откуда ты знаешь?
      - Эта новость принесена радиостанцией, "разговором поверху", пять дней тому назад. Только три человека знали про нее. А таньги знают ее за год, а то и больше. Они много знают.
      Он поглядел на часы. Было 10 часов 30 минут.
      - Ой-ой-ой! - крикнул Таграй. - Скорей, скорей побежим на улицу! Сейчас начнется!
      Он так кричал, что из всех яранг выбежали люди. Таграй показывал на луну:
      - Скоро, скоро! Сейчас начнется!
      Люди смотрели на Таграя и на блестящий диск луны. Даже шаман прищурил глаза, посмотрел на луну, но тотчас же объявил, что на мальчика напущена порча. Он повернулся и ушел в свою ярангу.
      Все жалели мальчика.
      - Испортили! Пропал мальчик! - говорили в толпе.
      Комэ с ужасом смотрел на своего сына Таграя.
      Вдруг на левый край луны стало наползать что-то черное. Люди замерли. Оборвались разговоры, и только слышался крик Таграя:
      - Идет! Идет! Вот надвигается! Вот она, правда-то, начинается!
      Таграй смеялся и от радости хлопал в ладоши.
      Черное пятно наползало на луну, постепенно закрывая ее диск.
      Стойбище вдруг погрузилось во мрак. Люди с криками бросились в яранги.
      Зарокотал под заунывные напевы шаманский бубен. Собаки хором завыли, наводя ужас на людей. На улице не осталось никого, кроме Таграя и его отца.
      Черное пятно проползло дальше, и скоро серебристым светом заблестел краешек луны. Он все увеличивался и увеличивался. Из яранг стали показываться люди, но собаки все еще продолжали выть. Шаман с бубном в руках прибежал к яранге Таграя.
      С искаженным лицом он совал Таграю в руки свой бубен.
      - Ты привез эту страшную новость; ты вызвал заслонку луны! Бери мой бубен, ударь в него!
      Таграй со страстным увлечением смотрел на диск луны. Он даже не заметил, как у него в руке оказался шаманский бубен.
      Опять луна засветила по-прежнему, озаряя остроконечные вершины чукотских гор и одиноко торчащие ропаки прибрежной полосы моря.
      Вдруг Таграй увидел в своей руке бубен.
      - Чей это? Откуда?
      - Мой бубен, ударь в него! А то будет большая беда, - сказал шаман.
      - Я не умею. Я не шаман.
      - Нет, ты великий шаман. Ты вызвал заслонку луны.
      - Это не я. Таньги мне сказали еще пять дней назад. Вот и часы дали, чтобы узнать, когда луна затемнится.
      Люди вошли в полог Таграя, и он долго рассказывал им, как таньги на Большой Земле изучают звезды, луну, солнце. Таграй рассказывал очень путано, и никто ничего не понял. Часы лежали на шкурах около Таграя, и шаман искоса посматривал на них. Когда народ разошелся, Таграй хватился часов, но их не было.
      КАК ШАМАН ОБМАНУЛ ЧУКОТСКИЙ НАРОД
      Культбаза мешала шаману. С каждым днем все чаще и чаще сыпались удары на него. То больного отнимали у него, то школьник своими разговорами ставил его в смешное и глупое положение, а иногда даже говорил неслыханные дерзости.
      - Кульбач портит чукотский народ, - объявил шаман.
      Он пустил страшный слух по побережью: в местности Ныхчиган с неба спустилось что-то летающее, похожее на шкуну. Много людей прилетело в этом чудовище. А недалеко от этого места в чукотской яранге объявилась женщина-чукчанка, которая заговорила по-американски. Эта женщина предсказала, что кульбач скоро погибнет, погибнут и все люди, проживающие там.
      Новость быстро неслась из селения в селение.
      Слух шел упорно, и однажды со всех стойбищ приехали взволнованные родители учеников. Молча разобрали они детей и, несмотря ни на какие уговоры, увезли их домой. Даже сторожа, истопники и весь технический персонал, состоявший из чукчей, покинули культбазу.
      Культбаза опустела, и мы остались одни. Чукчи перестали ездить в факторию для торговли. Одиноко стоит на нашем аэродроме самолет.
      Единственный чукча остался с нами - Лятуге. Но с ним не посоветуешься. К вечеру на культбазу прискакала нарта. Седок быстро вбежал в школу. Это был Таграй. Торопливо, с беспокойством он говорил:
      - Скорей уходите все отсюда! Я слышал, что в кульбач будут сверху стрелять неизвестные люди, которые спустились с неба. Скоро они прилетят сюда. Еще говорят, что скоро русской торговли здесь не будет - будет американская.
      Не задерживаясь, Таграй сел в нарту и быстро умчался в горы.
      Чудовищные слухи ползли по побережью, в ярангах взволнованно обсуждали предстоящие страшные события. Вскоре приехал председатель совета Ульвургын. Он также повторил слова Таграя и также поспешно уехал к себе в стойбище.
      - Откуда взялась эта басня насчет женщины, заговорившей по-английски? - сказал летчик.
      - Может быть, эта женщина когда-нибудь работала у американского торговца и научилась немного разговаривать по-английски?
      - Нет, Ульвургын говорил, что она с американцами никогда не жила.
      - Тогда это какая-нибудь кликуша. Сейчас запущу мотор и полечу туда. Сделаю несколько кругов над ее ярангой, и она не только по-английски, но и по-чукотски перестанет разговаривать, - сказал летчик под общий смех "военного совещания".
      Решено было предварительно послать к "месту происшествия" доктора и осмотреть женщину: нормальна ли она?
      Доктор на самых быстрых собаках очень скоро доехал до стойбища, где объявилась "необыкновенная" женщина. Он долго искал чукчанку, - никто не хотел указать, где она живет. Наконец он все же отыскал ее.
      Это была очень молодая женщина. Она рассказала доктору, что сама напугана слухами, которые ходят по берегу. Кроме чукотского языка, она никогда не знала другого и удивлялась, почему люди говорят, что она заговорила "по-американски".
      - Наверно, это выдумал человек, язык которого сам не знает, что говорит, - сказала она.
      Доктор нашел ее вполне нормальной и к тому же рассудительной.
      - А где же те люди, которые прилетели сюда на шкуне? - спросил доктор.
      - Мы не видели сами, люди говорили... - отвечали чукчи.
      Доктор понял, что больше ему здесь делать нечего, и возвратился на культбазу. Вскоре начали возвращаться сторожа и истопники. Все чаще стали приезжать нарты, но школьников не привозили.
      - Скоро привезем. Вот немного подкормятся свежим мясом нерпы, и тогда привезем, - говорили чукчи.
      Однажды над культбазой показались два самолета. Чукчи опять напугались: наш самолет стоял на аэродроме, и над культбазой кружили чужие самолеты. Они пошли на посадку, приземлились и, не выключая моторов, начали выгружать бидоны с бензином. Это были американские летчики, которые прилетели с Аляски. В поисках погибших американских летчиков наши самолеты израсходовали свой бензин, и теперь американцы возвращали долг. Выгрузив бензин, американские летчики зашли в дом культбазы, на скорую руку выпили по стакану кофе и направились к своим самолетам. Они сделали два прощальных круга над культбазой и быстро улетели на Аляску.
      Успокоенные чукчи разъехались по ярангам. Но ни от кого нам не удалось узнать, кто же пустил по побережью вздорные слухи. Чукчи на вопросы неизменно отвечали:
      - Коо!
      На следующий день ученики явились все до одного. Ко мне зашел несколько смущенный Таграй. Он переступал с ноги на ногу и молчал.
      - Садись, Таграй, - сказал я ему. - Что же, выходит, ты обманул меня? Где то чудовище, которое должно было прилететь?
      Таграй краснел и молчал. Уж очень велико преступление, когда обманывают человека!
      - Ведь я говорил то, что сам слышал. Я сам не знал, что выйдет обман.
      - Кто же, по-твоему, все это придумал?
      - Коо! - ответил Таграй. - Отец сказал мне, что слышал это от Тнанатвань. Я пошел к ней, она послала меня к Ренто. Шесть человек я обошел, и все говорили одно и то же. Дошел до нашего шамана, и там след потерялся. Он не захотел со мной разговаривать. Все равно как в пургу следы зверя пропадают.
      - Может быть, Таграй, это шаман всех обманул?
      Таграй помолчал, а потом сказал:
      - Коо! Я думаю, обман родился у него в яранге. Отец тоже так думает.
      Давно собирались мы создать кооператив в этом стойбище. Был удобный предлог для поездки.
      На следующий день все жители стойбища собрались обсуждать вопрос о "торгующей яранге". Позвали и шамана.
      - Укажи, старик, человека, от которого ты слышал о летающей шкуне, спросили его.
      Старик опешил.
      - Ну, говори, говори. Ты ведь шаман. Не для торговых разговоров пригласили мы тебя на собрание. Скажи, от кого пошел этот обман?
      - Я слышал от дальнего охотника. Он кочует со стадами оленей, - сказал шаман.
      - Все равно назови его имя. Мы съездим к нему, чтобы спросить его о том же.
      Шаман молчит. Чукчи переглядываются.
      - Ну, кто же тот дальний охотник?
      - Я скажу. Только не ездите к нему. Слух этот я видел во сне. Был ясный, хороший сон. Я тогда сказал об этом одному нашему охотнику. Только я не говорил, что это сон.
      - Значит, ты обманул весь народ?
      Шаман молчит, покуривая трубку.
      - Если еще раз выдумаешь подобное, мы будем тебя судить при всем народе.
      Шаман молчит.
      И снова пошел слух по берегу о том, как обманул шаман весь чукотский народ.
      ВЕСНА
      Наступила весна. Она пришла неожиданно, вдруг. Еще вчера мела пурга, а сегодня радостно светит большое солнце. Евражки пробудились после долгой зимней спячки и теперь быстро перебегают с места на место. На склонах гор перекликаются птицы, возвратившиеся из далеких стран.