Стервами не рождаются

— Уф, давно так вкусно не завтракал. Это ты по поводу приема гостей, то есть меня, расстаралась?

— Да нет, что ты! (Немного лукавства не повредит). Я так довольно часто развлекаюсь. Люблю поесть, что уж тут поделаешь! Даже Васька надо мной из-за этого смеется. (А вот теперь чуть-чуть ревности, пусть немного помучается).

— Васька? Who is Васька?

— Мой друг и великолепный шеф-повар. То есть был им, пока в больницу не попал после того, как его здорово избили. А сейчас снова работу себе подыскивает. Скорее всего, опять куда-нибудь в ресторан пойдет работать. За год окончательно восстановился, отдохнул, окреп и вперед.

— А чем еще примечателен твой Васька?

— О, это такая неординарная личность! Он любит путешествовать и объехал уже наверное полмира, он делает отличные фото-этюды, а если бы ты видел его фильмы… Снимает так, что у профессионалов от видеокамеры рядом с ним нет никаких шансов. Кстати, он в том же дворе живет, что и ты. Я же тогда как раз туда приехала, когда с Виталиком познакомилась. Просто дверь была закрыта, пришлось его на улице подождать.

— А ты меня с ним познакомишь? Должен же я своими глазами увидеть такого разносторонне одаренного персонажа! Тем более, если он научил тебя готовить такое объедение.

— Конечно познакомлю, что за вопрос, но видишь ли, должна тебя заранее предупредить, что здесь есть еще один маленький нюанс… В общем, если знакомить тебя с Васей, то сразу придется знакомить и с Костей.

— Так помимо Васи у тебя есть еще и Костя?

— Ну да. То есть сначала я познакомилась с Костей, мы с ним коллеги по работе. А потом Костя познакомил меня с Васей. Мне сначала было как-то неловко, но он оказался такой душечкой…

— Совершенно меня запутала. Перед кем было неловко?

— Конечно перед Костей!

— А он-то тут при чем? А, понял: у тебя начинался роман с Костей, но не вовремя появившийся Вася тебя очаровал, и у Кости не осталось никаких шансов. Так?

— Типун тебе на язык! Только этого мне не хватало. Если бы они друг друга ко мне приревновали бы, было море крови и развод по девичьей фамилии.

— Кого с кем? Кости с Васей что ли?

— А ты как думал! Конечно Кости с Васей. А они уже так давно вместе, что влезать в их отношения, это просто свинство. Хотя и довольно бесперспективное, на мой взгляд, поскольку они друг друга любят уже лет пять, не меньше. А сколько всего вместе пережили….

— Подожди, они что, голубые что ли?

— Ну а я тебе о чем твержу? У них самая настоящая семья, между прочим. И они не очень любят, когда их голубыми зовут. Просто неформалы, геи, еще как угодно. А лучше никак. Ну хорошо им вместе, и ладно. А со мной они дружат, и скажу честно: таких друзей, как они, я любому человеку готова пожелать. Я у них даже почти полгода как-то прожила, когда Вася в больнице лежал. У меня тогда отец умер, и если бы не поддержка ребят, не знаю, как я бы все это перенесла. Да и сейчас они ко мне по первому зову срываются. Думаешь, кто мне здесь мебель двигал? Они, родимые, да изредка муж моей подруги помогал, когда в Москве был. Так что учти: либо ты к ним нормально относишься и уважаешь их со всеми их предпочтениями, либо лучше тебе их не знать. Я серьезно говорю. Не хочу, чтобы они из-за моих знакомых себя неловко чувствовали.

— Да, Маринка, вот чего от тебя точно не ожидал услышать. Но за меня не беспокойся, буду вести себя, как настоящий цивилизованный человек. То есть делать вид, что ничего такого здесь нет, и с голубыми, тьфу, с неформальными семьями я чуть ли ни каждый день общаюсь. Я тебя правильно понял? А кто еще у тебя в друзьях ходит?

— Только Юлька. Ну я тебе про нее рассказывала, помнишь?

— Это бывшая жена твоего бывшего парня?

— Ну можно и так сказать. Только с Димой я уже не общаюсь, а она — моя самая близкая и самая лучшая подруга. Это она меня сюда работать привела, всему научила. А уж по части постановки свернутых крыш на место ей просто равных нет. Так что можешь учесть на будущее. Я временами без нее, как без рук. А она приедет, поговорит со мной, и у меня все сразу по своим местам встает.

— А еще с кем ты дружишь?

— Да по сути дела больше и не с кем. Вот еще ты с Виталькой появились, и все.

— М-да, негусто. Ты у меня прямо рак-отшельник, ей-Богу.

— Между прочим, на раков попрошу не наезжать. Я как раз к их гордому племени принадлежу.

— Водяная, значится? Тогда хорошо споемся, я — скорпион. Знаешь таких: маленькие и ядовитые? Зато страстные все такие из себя…

— Одного уже знаю. Ладно, хватит языками месить, пора собираться и ехать к Витальке. Я не знаю, что ему из продуктов можно, вчера же забыли спросить, головы садовые. Так что придется ехать без них. В крайнем случае, кто-нибудь из нас с Виталькой посидит, а другой рысью по магазинам пробежится.

— Я тоже об этом подумал. Но вот игрушки надо бы привезти, а то ему совсем тоскливо будет. Так что придется мне домой заехать, забрать кое-что из его вещей.

— Слушай, а посмотри, у меня здесь что-то есть, может быть подойдет? — и Марина быстро растворившись в недрах комнаты, вернулась обратно на кухню, неся в руках плюшевого медвежонка.

— Так это же его зверь! Я сам ему покупал на день рождения! А потом он куда-то потерялся, Виталька неделю себе места из-за него не находил. Так вот он значит где обретался! Нет, ну надо же? Может быть, у тебя еще что-нибудь из тех времен найдется?

— Найдется, только это не имеет никакого отношения к игрушкам. Вот, — и она протянула Сергею фотографию незнакомки, найденную в словаре Даля.

— Алеся. Странно, я этой фотографии не помню. У меня вообще очень мало ее фотографий осталось, если быть точным — две штуки всего. Она не любила сниматься, всегда хватала в руки фотоаппарат и фотографировала всех сама, лишь бы только в объектив не попасть. Когда я ее спрашивал почему, она отвечала, что-то насчет того, что фотографии как бы жизнь у человека воруют. В общем, какая-то очередная оккультная дребедень. Она же во все это верила, газеты про магов и волшебников покупала, про ауру всякую часами могла рассказывать. Я заберу эту фотку, для Виталика?

— Конечно, это же твое. Я сама случайно ее обнаружила. Если бы не начала кроссворд разгадывать с помощью словаря, она так бы и лежала там себе спокойно.

— Да, еще вчера хотел тебе сказать спасибо за родителей. Не выбросила портреты, даже на стену повесила. А кстати, почему? Они ведь тебе совершенно чужие. Не знал бы наверняка, что ты меня так и не узнала до вчерашнего дня, пока я сам тебе не сказал, решил бы, что ты подхалимажем занимаешься.

— Ой, да у меня все об этом спрашивают. Ну не знаю я, и все тут. Рука у меня не поднималась их в шкаф убрать, просились они туда на стену, и все тут. Пришлось достать молоток и гвозди, повесить все. А кстати, как тебе квартира? Я имею в виду, как она сейчас выглядит, на твой взгляд?

— По-моему, великолепно. Но я в этом не слишком разбираюсь, откровенно говоря. Мне либо нравится, либо нет, а рассказать то же самое в деталях, отчего да почему, — нет уж, увольте. Светлее намного стало, просторнее. Все какое-то чистенькое, новое, ухоженное. Но честно сказать — чужое. Ты ж меня тоже пойми, я здесь больше двадцати пяти лет прожил, привык к тому, что здесь раньше было. А сейчас даже чудно как-то: квартира вроде и моя, и вроде не моя. Что-то из прежней жизни, что-то из новой. Но в целом то, что ты с нею сотворила, мне нравится.

Неясно, сколько бы они еще вели этот простой, ни к чему не обязывающий разговор, когда бы внезапно в дверь не позвонили. Короткая трель, резко, настойчиво, потом еще одна. Марина побледнела. Так звонить могла только ее мать. Черт, ну ведь просила ее по-хорошему: не вмешивайся ты в мою жизнь, хочешь денег — получишь, но не приходи ты сюда!

Сергей увидел, как изменилась в лице Марина, спросил ее, кто бы это мог быть, и получив ответ «мать», пошел переодеваться в костюм. Впервые представать перед своей возможной будущей тещей (теща? Смешно звучит, до этого у него не было такой родственницы) в махровом халате на голое тело как-то не хотелось. Да, Маришка совершенно не рада этому визиту. Впрочем, понятно почему. Он бы тоже, наверное, не обрадовался, если бы к нему без предупреждения пришел человек, выгнавший в свое время его из дома и сделавший все, чтобы его жизнь стала как можно более невыносима.

Пока он переодевался, из-за прикрытой двери спальни до него доносились лишь отдельные слова и обрывки фраз. «Ну зачем ты… Мы же договаривались… Нет, так не пойдет… Это мое дело, не лезь…» Марина отвечала как-то глухо, зато уж взвизгивающий голос ее матери был слышен прекрасно. Судя по всему, пришла за очередным «пособием» (Марина ему рассказала и об этом). Хотя нет, не совсем так. На этот раз ей, кажется, требовалось что-то еще, помимо денег. И Марина явно не собиралась идти ей навстречу. Тон беседы все больше и больше накалялся. Все, теперь его выход. Чего бы там ни происходило, он не даст этой мегере еще один шанс испортить Марине жизнь.

— Добрый день! Вы, я так понимаю, мать Марины?

— Да, вы все правильно понимаете. А простите, сами вы кто будете?

— Меня зовут Сергей Александрович.

— Вы по всему видно человек культурный, порядочный, вот вы ей скажите, что негоже мать на улицу, как шелудивого щенка выбрасывать, должно же быть хоть какое-то уважение к моим сединам!

— Мама, здесь ты жить не будешь, еще раз повторяю. Ты сама выбрала деньги, когда я предлагала тебе снять комнату, так что теперь не переводи стрелки на меня. Если у тебя там с Ириной что-то случилось, это ваши личные трудности, и я тут совершенно не при чем!

— Вот значит как! Одна дочь мои последние кровные рубли отбирает, вторая стоит здесь в своих хоромах и измывается, мол не пущу. Не имеешь права! Закон такой есть, чтобы родителей содержать, я на тебя в суд подам, неблагодарная! А до этого времени буду жить здесь, и никто права не имеет меня отсюда выкинуть! Это моя жилплощадь тоже! Так что пусти меня, я пойду распаковывать свои вещи!

— Боюсь, что вы никак не сможете это сделать.

— Это почему же еще?

— Видите ли, Марина вам просто всего не рассказала. Только это в том числе и моя квартира, и я также выбираю, кому здесь жить, а кому нет. Ваше общество нам, признаться, совершенно не по вкусу, поэтому советую прислушаться к словам Марины и согласиться на то, чтобы она сняла для вас комнату.

— Как, это не ее квартира! Она же мне сказала, что она здесь хозяйка!

— Мы с Мариной муж и жена, уж простите свою дочь, что она вам об этом не говорила, но вы сами догадываетесь почему, не так ли? Так вот, кроме нас здесь живет еще маленький ребенок, мой сын от первого брака. У него очень тонкая нервная система, и ваше общество вряд ли пойдет ему на пользу. Поэтому простите, но жить вы здесь не будете.

— И когда же у вас была свадьба? — подозрительно прищурилась мать.

— Скоро отпразднуем первую годовщину.

— А где ваш сын?

— Сейчас лежит в больнице, мы как раз собирались с женой поехать его навестить. Так что вы уж нас извините, мы торопимся, скоро приемные часы начнутся, а он нас наверняка с самого утра ждет. Он же впервые в больнице очутился, переживает сильно, волнуется. А завтра Марина тогда снимет для вас комнату и позвонит, скажет куда надо подъехать.

— Но я не хочу жить с чужими людьми!

— Простите, но здесь вы — тот самый чужой человек, и мы тоже не хотим делить с вами наше жизненное пространство. Поэтому выбор у вас здесь только один: согласиться с предложением Марины. Да, и учтите: тогда она перестанет выплачивать вам те шестьдесят долларов. Мы тоже не Рокфеллеры, поэтому приходится ограничивать себя в средствах, которые уходят из семьи. Так что вы решили?

— Креста на вас нет, жлобы проклятые! Ладно, ваша взяла, снимайте мне комнату, но учтите: если мне соседи не понравятся, я туда не въеду! Будете новую мне искать!

— Ничего мы вам другого искать не будем. Не понравится — живите, как хотите. Можете в суд подавать, уверяю, ничего вы от нас не получите сверх того, что мы вам уже предлагали. А теперь простите, но нам пора. Позвольте вас проводить до двери. Всего хорошего!

Когда Сергей закрыл за «тещей» дверь и повернулся к Марине, ту буквально трясло, как в припадке. Молчаливая истерика. Губы побелели, глаза закатываются. Сергей осторожно обнял ее и отвел в кухню, посадил на мягкий уголок. Быстро пошарил по шкафам, нашел аптечку, а в ней валокордин и валерьянку. Напоил ими Марину, поставил заново кипятить чайник.

— Спасибо тебе, Сережа. Если бы не ты, не знаю, как бы я ее отсюда выставила. В какой-то момент так захотелось ее по голове чем-нибудь потяжелее приложить, или придушить, аж руки к горлу потянулись.

— Да ладно, не переживай ты так. Отбились же! А то нервничаешь из-за ерунды всякой. Не бери в голову, больше она тебя доставать не будет.

— Ты ее плохо знаешь. Она сейчас, между прочим, поставит на уши всех встречных и поперечных, чтобы выяснить, кто ты такой и кем мне приходишься. И боюсь, что все выяснит. Она же смогла узнать мой новый адрес. И я до сих пор не знаю откуда. Сережа, я боюсь, я не могу так больше! Она меня уже раз едва с ума не свела, отец из-за нее уже на том свете, а сейчас все снова начинается! Не могу я, сил моих больше нет!

— Ну успокойся, успокойся, что-нибудь придумаем. Хочешь, мы с Виталькой будем твою семью изображать, пока она не убедится, что мы действительно вместе живем?

— Хочу.

— Подожди, ты что, на самом деле? Я же так, в шутку предложил.

— А я всерьез ответила. И не надо ничего изображать, хочу, чтобы вы были моей семьей, самой настоящей. Если хочешь — считай это предложением руки и сердца. Или это только мужчины могут говорить? Тогда что там должна сказать женщина, чтобы мужчина получил представление о серьезности ее намерений?

— Мариша, погоди, не гони коней. Теперь у меня уже шарики за ролики заходят. Еще раз, если я правильно тебя понял, ты хочешь, чтобы мы с Виталькой переехали к тебе жить, и жили бы, как настоящая семья. То есть обычный гражданский брак. Так ведь?

— Можно и не гражданским, если захочешь. Я замужем еще ни разу не была, так что испытать все прелести законной семейной жизни совершенно не против. А теперь одевай свой пиджак и беги отсюда на все четыре стороны. У тебя же на лбу написано аршинными буквами, что ты в шоке от моей наглости, напористости, и вообще таких женщин ты терпеть не можешь, поскольку назойливость, нахальство и т.д. и т.п… В общем моя скверная натура предстала перед тобой во всем великолепии. Ну давай, скажи, что так не пойдет, скажи!

— Да, ты права, так не пойдет.

— Ну, а я чего хотела? Дура, идиотка! Своими руками все испортила. Ну не могу я в эти игры играть, не умею! Думала, что буду тянуть до последнего, пока ты сам мне все не скажешь, а получилось, что не смогла. Все, уходи, спасибо тебе за то, что помог отбиться от матери, и давай, двигай отсюда.

— Нет, так тоже не пойдет. И знаешь почему? Потому что, как ты сама заметила, предложение руки и сердца должно исходить от мужчины, а не от женщины. Поэтому позволь мне исправить твою ошибку. Марина, я спрашиваю тебя, согласна ли ты быть моей женой и мамой Виталика? Подумай хорошенько, не торопись, взвесь все как следует. Я и на самом деле не подарок, с моим характером лучше сразу под каток ложиться. Да и ребенок у меня, это тоже много значит. Я сначала о нем думаю, а потом уже о ком-то другом. В общем если так посмотреть, я не самая подходящая для тебя партия.

— Сережа, ты хочешь, чтобы я стала твоей женой?

— Ну да, о чем я тогда последние пять минут тебе твержу? Или у тебя бананы в ушах?

— Ты хочешь взять меня в жены потому, что тебе жалко меня и ты хочешь защитить меня от матери?

— Да при чем здесь эта сумасбродка! Я о нас с тобой говорю, а не о ней.

— Но ведь ты меня не любишь!

— Кто тебе это сказал? А не любил бы — вчера с тобой никуда не поехал. Да, признаться, я сам не ожидал, что события у нас с тобой будут разворачиваться с такой скоростью, но уж так тому и быть. И ты все еще не ответила на мой вопрос: ты станешь моей женой?

— Да! Да! Да!

* * *

Виталику они решили ничего пока не говорить, а устроить ему сюрприз, когда его выпишут из больницы. Так что за два вечера они перевезли все небогатое имущество Иваницких к Марине, в очередной раз переставили мебель в библиотеке, так что половина комнаты получилась отведенной под детскую, а вторая так и осталась заставленной стеллажами. Марина долго сомневалась, правильно ли они сделали, все же ребенку нужен воздух, а общество книг достаточно скучное убранство для его комнаты, но Сергей ее успокоил. По его словам, большего счастья, чем порыться на книжных полках у Виталика нет, и началось это его влечение к печатному слову практически сразу после того, как он научился бегло читать. Марина между делом накупила Витальке такое огромное количество подарков, даже Сергей уже начал на нее ворчать, что негоже так пацана баловать. Но она к его мнению по данному вопросу не особо прислушивалась, и все складывала и складывала новые покупки в детской.

С Марининой матерью теперь все переговоры вел Сергей, чтобы, как он выразился, «избежать кровопролития и смертоубийства». Как ни странно, но общий язык они нашли достаточно быстро, и мать не выдвигая новых претензий, легко согласилась на переезд в комнату, которую ей подобрала через свое агентство Марина. Когда она поинтересовалась у Сергея, в чем же секрет столь успешного общения, он ответил, что все дело в правильной расстановке акцентов. Что-то позволить, на что-то согласиться, а что-то решительно запретить, причем раз и навсегда. Но и он был рад, когда теща наконец-то оставила их в покое, занявшись личными делами и дрессировкой своих соседей по коммунальной квартире.

В ближайшую субботу они с Сергеем сходили в ЗАГС и подали заявление. По поводу свадьбы, которую назначили через месяц, мыслей у них пока не было никаких. Однажды Марина уже была невестой, даже платье в шкафу уже лежало, и ничего путного из этого не вышло. А времени у них еще вагон, чтобы подготовиться. Да и стоит ли затевать что-то сверхъестественное, если никому из них лишняя помпезность совершенно ни к чему.

Первой об столь значительных изменениях в жизни Марины узнала, конечно же, Юлька. Она совершенно махнув рукой на работу и сбросив своих клиентов на Славу, немедленно утащила ее в столовую, чтобы узнать все как следует из первых рук. Она смаковала все до единой подробности рассказа, и когда Марина рассказывала о матери и ее отчаянной попытке вселиться, у Юльки непроизвольно сжались кулаки, а когда в лицах привела их с Сергеем своеобразное взаимное объяснение в любви, Юлька разве что не стонала от смеха. Когда же Марина дошла до того, что свадьбу они, скорее всего, сыграют тихо где-нибудь дома, Юлька от возмущения аж поперхнулась:

— И с какой это стати! И даже не думай! Свадьба один раз в жизни бывает, ну два от силы, если по уму-то, и ты хочешь ее совершенно испортить! Выражаю свое категорическое несогласие, так и знай. Ну и что, что твой рыжий уже был женат, у тебя-то это первая свадьба!

— И что ты предлагаешь?

— Надо снять кафе, заказать машины с ленточками, купить свадебное платье. Сделать то, что делают все остальные новобрачные.

— Ну сама посуди, зачем нам кафе? С моей стороны вы четверо: ты с Лешей и Костик с Васей, и со стороны Сергея одна семейная пара придет. Ну и нас трое. Может быть, еще мой дядька приедет из Волочка. Какой смысл в кафе? Да и еда там будет, наверняка, отвратная, с Васиной кухней даже рядом стоять не сможет. А я хочу в такой день не только хорошо погулять, но и вкусно поесть.

— Ладно, убедила. Такое количество народа и у тебя в гостиной прекрасно разместится. А машины?

— Ну, машины закажем. Как раз в две поместимся, если Виталика на колени взять. В тесноте — не в обиде. Или просто кто-то нас дома будет дожидаться.

— Ладно, я своему Лешке скажу, в итоге еще одной машиной больше. Да, кстати, и про платье не забудь!

— Ой, как вспомню…

— А ты не вспоминай, а иди покупай. И фату обязательно.

— Так фата же символ невинности, девственности то есть. А какая я, к черту, девственница?

— Наплюй и разотри, все это бабские разговоры. А фата у тебя должна быть. Свадьба первая? Первая. Так что какие здесь могут быть возражения?

— Я уж думала себе какое-нибудь красное платье купить. Сейчас многие так делают…

— О горе ты мое! Никаких красных, розовых, сиреневых, только белое! Видимо, придется мне всерьез браться за твое воспитание. Если я этого не сделаю, так ведь никто не почешется. Так, сегодня же отчаливаем с работы, ну ее в баню, надоела. У тебя наличности на руках сколько?

— Да немного, рублей триста от силы.

— Ладно, возьмем мои. Как раз сегодня за последнюю сделку расчет получила. Знаю я одно местечко, там такие платья есть — закачаешься… Слушай, а кольца вы уже купили? Или тоже забыли?

— Нет еще, не купили, все никак определиться не можем: взять обычные или парные с огранкой. Сейчас их столько видов появилось, что просто глаза разбегаются.

— Ну ладно, хоть с этим вы самостоятельно разберетесь. Ох, дети вы мои, дети. Беда мне с вами! Хоть с рыжим своим познакомь что ли, а то до свадьбы ждать никакого терпения нет. Или фотографию покажи.

— На, держи. Вчера из альбома вытащила. Ну разве не душка?

— Ну, по сравнению с тобой он, конечно, по внешности тебе по всем баллам проигрывает…

— Вот и неправда! Это просто потому так кажется, что у него цвет волос такой. Вот представь его себе хотя бы шатеном! Смотри, какая лапочка! И Виталька весь в него, тоже такой же рыжик.

— Ух, как она его защищает! Вот это я понимаю, любовь! Все, кончаем трепаться, и по магазинам. У меня уже руки чешутся начать на тебя платья примерять. И учти, чтоб жених тебя в нем до свадьбы не видел!

— А это тоже бабкины россказни! Увидит — не увидит, какая разница?

— А так, на всякий случай. Чтоб было. Да и самой — что, разве не приятно будет посмотреть, как у него глаза из орбит выкатятся, когда он тебя в подвенечном наряде во всей красе узреет? А кстати, вы с ним венчаться собираетесь?

— Да мы как-то этот вопрос вообще не обсуждали. Не знаю. Может быть, через год-другой, чтобы уж наверняка знать, что мы действительно будем вместе «и в горе, и в радости».

— Тоже разумно. Все, хватай свою сумку и пошли, не могу больше сидеть на одном месте. Поехали на шоппинг, как говорят тамошние домохозяйки.

Марина боялась, что Юлька заставит ее купить опять что-то ужасное и громоздкое как тот злополучный наряд. Однако оказалось, что их мнения по данному вопросу совершенно совпадают, и все кружевные облака были отметены сразу с порога. После часа примерок то одного, то другого платья, решили остановиться на совершенно необыкновенном наряде с перламутровым отливом. Оно было довольно простого кроя, элегантно оформленное легкими драпировками, легкое и летящее, но безусловно очень стильное и, как выразилась Юлька, «убийственное по своему действию». Новый синтетический материал, из которого оно было пошито, не требовал особого ухода, так что волновать за смятый в машине подол или еще что-либо не приходилось.

Туфли удалось подобрать с таким же перламутровым отливом, что и платье. Издали даже казалось, что они сшиты из одного и того же материала. Что порадовало Марину, так это то, что несмотря на высокий каблук, ходить в них было одно удовольствие: колодка точно соответствовала ее ноге, словно изготавливалась на заказ. В принципе, она бы даже могла прыгать в них через скакалочку: держались, как влитые. За туфлями последовали кружевные чулки, комплект белоснежного нижнего белья, нежная фата с венцом. От перчаток решили отказаться: они ни с чем не гармонировали, и вообще были ни к чему.

Юлька посетовала, что Марина обрезала свои роскошные волосы, и теперь максимум, что удастся сделать с ее прической, так это слегка завить пряди. Марина только фыркнула в ответ: тоже мне, нашла проблему.

Нагруженные покупками, они поехали к Марине домой. Дверь им открыл сам Сергей, уже вернувшийся из больницы и ласково пожуривший Марину, что она сегодня не была у Виталика, и тот намекает на какой-то акулий хвост и Одноглазого Джо. Вот маленький разбойник, запомнил же ее шутливую клятву, теперь не отвертишься. Придется как-то исправляться.

Пока Марина перетаскивала покупки в комнату, Сергей провел Юльку на кухню, где и был немедленно подвергнут допросу с пристрастием. Спасла его от дальнейших вопросов своевременно вернувшаяся Марина, которая чувствовала, что не вмешайся она вовремя, Сергей сбежит от ее подруги по водосточной трубе и до свадьбы больше здесь не появится. Она ловко перевела разговор со скольких тем на что-то более нейтральное, за что была вознаграждена красноречивым благодарственным взглядом своего жениха. Ну, Юлька, неугомонная ты душа, я тебе еще это припомню! Будешь знать, как моего мужчину в краску вгонять! А негодница, немало не смущаясь, заявила: «Ну должна же я знать, в чьи руки передаю такое сокровище, как тебя?» То есть, получается, она как бы и не при чем! Вот ловкачка!

После недолгих раздумий, подруги отправили Сергея в ближайший магазин за вином, а сами быстро соорудили ужин на троих. Просидели почти до полуночи, в результате чего Юлька заявила, что на работе ее завтра могут не ждать, поскольку душа требует творческого отпуска как минимум дня на три. Марина подумав, присоединилась к Юльке, так как работать пока не было ну ни малейшего желания. И вообще, что надо делать, если работа мешает получать тебе полное удовольствие от твоей жизни? Правильно, временно отправить ее в тар-тарары, и расслабиться.

На самом деле, после того, как Сережа окончательно переехал к ней жить, каждый день был для Марины праздником. Днем — потому что она знала, что вечером снова увидит своего любимого (они обычно встречались в больнице у Виталика, который быстро шел на поправку), вечером — потому что они просто были вместе и вели долгие разговоры ни о чем и обо всем одновременно, ночью — да просто потому, что он был рядом, так близко, как это только возможно. Каждая ночь дарила Марине такое неземное блаженство, что она боялась, что как-нибудь не сдержится, и просто замурлычит, закричит, сделает что-нибудь этакое, чтобы дать выход той радостной энергии, которая теперь не покидала ее ни на минуту и клокотала внутри нее, как лава в жерле вулкана. Если в жизни и есть такое понятие абсолютного счастья, то видимо это было что-то подобное тому чувству, которое она сейчас испытывала.

* * *

Когда пришла пора забирать Витальку из больницы, Марина почему-то начала сильно нервничать. То ей казалось, что ему не понравится его комната, то переживала, что его психика может не выдержать известия о том, что его отец и Марина решили пожениться, и надо было подготавливать его к этому заранее. В общем, находила себе все новые и новые поводы для беспокойства. В итоге Сергей, глядя на ее метания, сказал, что пусть лучше она остается дома, готовит вкусный обед по поводу их окончательного воссоединения, а он сам съездит за сыном, и сам объяснит ему произошедшие с ними перемены. Марина подумала и согласилась.

Когда с готовкой было покончено, Марина взялась за уборку квартиры, чтобы хоть как-то себя занять до приезда своих мужчин. Но увы, ничего путного из этой затеи не выходило. Когда она едва не разбила вазу, которую решила в десятый раз протереть от пыли, то пришла к однозначному выводу, что для целости интерьера лучше бы ей пока ничего не трогать. Тут на ее счастье наконец-то раздался долгожданный звонок и она бросилась открывать дверь.

Виталик с огромным букетом алых роз, чуть ли не в его рост вышиной, влетел пулей внутрь и бросился к Марине, оставив своего отца где-то далеко сзади. «Мама, это тебе! Я сам их выбирал! Правда, здорово?»

У Марины внутри гулко ухнуло сердце. Она забрала из рук Витальки букет, расцеловав его в обе щеки. Он назвал ее мамой? Признаться, на это она даже не надеялась. Да еще так быстро все произошло. Сладкий ты мой, добрый мой малыш! Да, я буду тебе мамой. Я буду лучшей в мире мамой…

— Мама, а почему ты плачешь? Мама, не надо, не плачь. Папа сказал, что у вас будет свадьба, а раз ты будешь женой моему папе, значит ты теперь — моя мама.

— Все-все, больше не буду. Да, мой хороший, теперь я твоя мама. Давай, раздевайся, я покажу тебе твою комнату. А знаешь, сколько всего там тебя ждет? Только давай по-быстрому, а то наш обед остынет, а папа, кажется, сильно голодный. Еще съест нас с тобой вместо котлет.

Когда они вдвоем с Виталиком прошли в его новую комнату, оставив Сергея на кухне разбираться со столом, мальчик не кинулся вопреки ожиданиям к груде подарков, лежащих на его кровати, хотя и радостно стрельнул туда глазами, а заговорщески зашептал, оглядываясь на дверь:

— А я знал, что ты будешь моей мамой. Только папе не говорил. Пусть думает, что это он тебя нашел.

* * *

Оставшиеся до свадьбы дни пролетели настолько быстро, что Марина даже не успела понять, как это так произошло. Последний месяц был настолько богат событиями, что она толком не успела даже нормально подготовиться к свадьбе, и теперь носилась как угорелая, хватаясь за все дела сразу. Сергей не знал, как бы угомонить свою не в меру деятельную невесту, а Юлька знай себе посмеивалась. На самом деле, все давно уже было схвачено и распланировано, и никаких неприятных накладок не предвиделось. Подготовку свадебного стола великодушно взял на себя Вася, как это и предполагалось. Они с Костиком специально заезжали к молодоженам недели за две до свадьбы, чтобы распланировать свадебное меню и сделать примерную раскладку по продуктам. Кстати, Костик с Васей очень понравились Витальке; особенно Вася, который учил его правильно играть в дартс, и теперь Виталька с нетерпением ждал дня свадьбы, чтобы повиснуть на своем любимом дяде Васе и утащить его в свою комнату, продемонстрировать свои успехи. Так что теперь уже они втроем: Костик, Марина и Сергей могли всплеснуть руками и воскликнуть: «Вася!» Вечный ходячий диагноз. Любимец женщин, детей и Костика. Кстати, фото— и видео-съемку ребята тоже взяли на себя, сняв с повестки дня еще одну проблему. Единственное, о чем переживал Вася, так это о том, что он не может раздвоиться, и поэтому фотоаппарат, как менее ответственный фронт работы, придется доверить Костику. А уж камеру он никому не отдаст!