Сочтя, что с нас с Лешкой пока хватит, тамада объявил, что пришла пора невесте бросать свой букет в сторону незамужних подруг. Многочисленные барышни с нашей студии тут же споро выстроились в рядок, и, конечно же, посередине очутилась Летка. Понятно, значит, строит планы в самое ближайшее время охомутать бедолагу Стаса узами законного брака. Ну что, спасти Стасика или не стоит? Или, наоборот, Летке приятное сделать — метнуть букет четко за спину, чтобы он гарантированно ей в руки попал? Тогда, глядишь, подобреет и ничего от нас с Лешкой не потребует?..

— Подожди, дай сюда свой букет на минуточку! Давай, давай, пока никто не видит!

— Лешка, ты что придумал?

— Быстро развяжи ленту, которой он перевязан! Там одинарный бант, должно легко разойтись.

— Ну сделала, а теперь-то что?

— Сама увидишь! Иди, тебя ждут!..

Тамада показал мне, куда встать, развернул меня спиной к жаждущим получить вожделенное колечко на палец барышням, и по его команде я метнула букет.

Сзади раздались восхищенные возгласы, приглушенный девичий писк и радостный смех. Так, теперь разворачиваемся и смотрим, что там Лешка намудрил с букетом.

Оба-на! В руках сразу пяти девушек красовались крохотные букетики! Ну Лешка, ну выдумщик! Получается, мой букет был собран из пяти других, и все, что их удерживало вместе, — та самая лента, которую он попросил развязать. А что, мне нравится! Вместо одной счастливицы и кучи завидующих ей особ имеем сразу пять довольных девиц. Правда, Летка в их числе не значится и, судя по выражению ее лица, крайне этим раздосадована. Ну извините, тут уж ко мне никаких претензий! Вон ее соседки и слева, и справа по букетику хапнули. Значит, пусть сама на себя за нерасторопность пеняет.

После букетометания настала музыкальная пятиминутка, тамада взялся за микрофон и принялся петь под караоке. Правда, слова его варианта песни значительно отличались от оригинального, по крайней мере такого в первоисточнике я точно не припоминаю:

Гости одобрительно кивали и улыбались, я прикидывала, чем из имеющегося на столе набора фруктов лучше запулить в пройдоху-тамаду, а Лешка, хихикая, тихонько уговаривал меня не кипятиться и тамаду не калечить: мол, еще пригодится. Пришлось ему уступить, и тамада довел свою песню до конца, даже не подозревая о том, какую опасность только что отвел от него молодой муж.

Затем опять начались тосты. Машка, ты была трижды права, когда предупреждала, что поесть нам не дадут! Хорошо, хоть мы с Лешкой успели подтянуть к себе блюдо с мясным ассорти и то и дело таскали оттуда куски, иначе бы вой наших возмущенных желудков давно привлек бы к себе нездоровое внимание окружающих. Правда, мы здорово отомстили гостям, когда они вздумали кричать нам «горько», при этом ведя подсчет, сколько мы продержимся. На счете «тридцать» народ попытался дать нам понять, что пора бы и остановиться, но мы были непреклонны. На счете «пятьдесят» из хора учетчиков слышались только голоса тамады и парочки Лешкиных родственников — тех самых, из-за которых я всю прошлую неделю не могла отсидеться у него дома. В итоге на счете «семьдесят» тамада принял волевое решение признать нас отлично подготовленными к семейной жизни и больше не докучать проверками. Но мы демонстративно целовались еще секунд десять и лишь потом словно нехотя расцепили объятия. Теперь гости трижды подумают, стоит ли устраивать нам подобные «испытания», иначе рискуют до самого конца торжества лицезреть наши поцелуйные сцены. А это весьма однообразное зрелище!

После очередной порции тостов тамада наконец-то объявил танец молодых. Мы с Лешкой вышли на пятачок перед крохотной эстрадой, зазвучала музыка, и мы закружились в вальсе. Мой муж когда-то занимался бальными танцами, я в детстве ходила в хореографическую студию, так что двигаться в паре на три счета мы с ним умели, и весьма неплохо. Полагаю, гости это оценили, поскольку на последних аккордах в наш адрес раздались дружные аплодисменты. После этого тамада пригласил на танцпол всех желающих, а мы с Лешкой потихоньку стали пробираться на свои места, чтобы наконец-то спокойно поесть, не опасаясь того, что тебя опять поднимут с плотно набитым ртом и заставят, давясь, выслушивать очередные поздравления или, того лучше, устраивать показательные целовальные уроки.

Проходя мимо кучкующихся отдельной группкой моих родителей и их друзей, мы с Лешкой услышали знакомые интонации. Так, понятно: батя куда-то отошел, и маменька тут же воспользовалась этой возможностью, чтобы наговорить гадостей о своем зяте.

— …на самом деле я предполагала для своей дочери несколько иную судьбу, нежели брак-скороспелка со смазливым парнишкой, но Лиза всегда была своенравным ребенком…

Черт побери, ну когда она только угомонится! Опять «старые песни о главном» завела! Интересно, ей не надоело одно и то же повторять? Вот спрашивается, чего она сейчас добивается? Мы с Лешкой уже женаты и на развод не подадим, как бы ей этого ни хотелось. Свадебное торжество идет своим чередом, и вряд ли мнение отдельно взятого человека, будь он даже матерью невесты, имеет сейчас хоть какое-то значение.

Встретившись глазами с тещей, Лешка демонстративно взялся за волосы с таким видом, словно собирается стянуть с себя парик. Маменька поперхнулась и продолжила:

— …но в целом я за ребят рада. Им хорошо друг с другом, у них общие интересы. Знаете, они даже работают вместе! Так что будем надеяться, в скором времени я стану бабушкой…

Лешка удовлетворенно кивнул, наградив маменьку взглядом, в котором читалось «то-то же!», и мы продолжили свой путь к столу.

Но не сделали мы и двух шагов, как перед нами возникла Летка:

— Поздравляю вас! Кстати, отлично смотритесь вместе!

— Спасибо, Лета! — отозвался Лешка. — Если бы не ты, этой свадьбы, вполне вероятно, могло и не быть. Не передать, как мы тебе обязаны за это!

— Ой, да какие пустяки! — отмахнулась она. — Просто подбросьте мне халтурку в пару десятков серий, и мы в расчете!

Вот нахалка! Нет, ну о чем я и говорила: чтоб Летка за просто так и здорово живешь кому-то помогать стала — это из области фантастики. Два десятка серий! Может, ей вообще полностью сериал на откуп отдать, а остальных сценаристов разогнать за ненадобностью? А не надорвется ли? И что она себе думает: высокое начальство в лице, скажем, той же Тамары погладит меня по головке, если я половину студии без заработка оставлю в Леткину пользу? Или она собирается откровенную лажу гнать, отписывая серии тяп-ляп в расчете на то, что редактор все перепишет как надо? Вот уж перебьется! Я за нее пахать не намерена, у меня и своей работы хватает!

— Десяток серий! — тут же умерил ее аппетиты Лешка.

— Пойдет! — радостно заявила Летка.

— И пополам со Стасом!

— Годится!

— Диалогами! — поставила я точку в импровизированных торгах.

Ага, сюжет ваять мы все мастера, особенно когда он сценарной группой до последней точки расписан! А вот над диалогами придется попотеть. Зато у меня появляется хорошая отмазка перед Тамарой, если она вдруг поинтересуется, с чего это у меня сюжетчики в диалоги полезли. Скажу, что Лета со Стасом — проверенные авторы, и пока остальные диалогисты не вошли в формат, они, так сказать, задают общий тон, показывают всем, на что надо равняться. Авось и прокатит.

Летка слегка скривилась, но была вынуждена согласиться на предложенные нами с Лешей условия. Что ж, она девочка умная, просекла, что если будет выпендриваться, вообще будет отправлена далеко и надолго. Вот и славно, с начальством нужно дружить, а мы с Лешкой для нее — то самое непосредственное начальство. Может, хоть сейчас пожалеет, что, вместо того чтобы самой в редактора идти, подсунула меня Тамаре на растерзание?

Ой, кажется, у меня начались галлюцинации. Эх, не надо было второй бокал шампанского пить, ведь Машка меня предупреждала о последствиях! Откуда здесь взялся Версальски? Тьфу, изыди, тень из прошлого!

Судя по тому, как напрягся стоявший рядом Лешка, он тоже заметил призрак бывшего матушкиного коллеги и моего несостоявшегося жениха, из чего я сделала вывод, что перед нами действительно Версальски, который бесцеремонно приперся на нашу с Лешкой свадьбу. Боком, боком, пока его не остановили, он пробрался к матери и обратился к ней с прочувствованной речью:

— Ирина, я должен сообщить вам, что мы оба стали жертвами тщательно спланированного заговора! Недоброжелатели сделали все возможное, чтобы столкнуть нас лбами и рассорить. Думаю, их целью был срыв нашего совместного проекта, и у меня даже есть предположения, кто именно стоит за всем этим. Вы только подумайте, эти мерзавцы не погнушались даже нанять актрису-шпионку, чтобы выведать наши планы относительно проекта! И как только убедились, что еще чуть-чуть и он будет завершен нанесли по нам удар!..

Ох, хитер, зараза! Рано мы его со счетов сбросили, Ни слова обо мне, хотя прекрасно понимает, кто именно виноват во всех его бедах. В принципе понятно, почему он остерегается впрямую на меня указывать: вдруг весь прошедший вечер мы с матушкой рыдали друг у друга на плече, прося прощения за все нанесенные друг другу обиды, и теперь она за меня кого хочешь в лоскуты искромсает? А вот сослаться на неведомых заговорщиков да приплести сюда же конкурирующую фирму, благо что ее представители тоже почтили своим присутствием конгресс, — это как минимум безобидно и со стороны почти похоже на правду. Опять же реверанс в сторону материнского самолюбия: мол, ее разработки так ценны, что враги ни перед чем не остановятся, лишь бы пустить весь проект под откос. Да, меня в качестве будущей жены он потерял, но лишаться вдобавок еще и теплого места в лаборатории под маменькиным боком ему ой как не хочется! Иначе придется на поиски очередного донора отправляться, а с его «славой» сделать это будет весьма непросто.

— …боюсь, что вам, Ирина, угрожает серьезная опасность. Если я прав в своих предположениях, наши недоброжелатели ни перед чем не остановятся!..

Увидев знакомое лицо, идиотка Летка подошла поближе, не желая, видимо, пропустить ни единой подробности будущего скандала. И конечно же, Версальски тут же заметил ее и завопил:

— Вот! Вот та самая шпионка, которая преследовала меня два последних дня! Она уже здесь! Ирина, вам нужно срочно уходить отсюда!..

— Что?! Не понимаю, о чем речь?! — состроила невинные глаза Летка. — Я в первый раз вижу этого человека!

Тут меня осенило, и пока Версальски или Летка не ляпнули чего-нибудь лишнего, я заявила матери:

— Господин Версальски явно перебрал с крепкими русскими напитками. Уже всех наших гостей в шпионы записать готов! Только подумать, ткнул пальцем в первую попавшуюся девушку и обвинил ее черт знает в чем! Я возмущена его поведением, тем более никто его сюда не приглашал! Охрана! Выведите этого гражданина и, пожалуйста, больше его сюда не пускайте!

На маменькином лице читалась глобальная растерянность. С одной стороны, ей ужасно хотелось узнать, что еще скажет ее бывший протеже, а с другой — она боролась с желанием как следует его отлаять и отправить туда же, куда и накануне.

.Привлеченные нашими криками, потихоньку начали подтягиваться остальные гости. Так, вот только публичных разборок нам здесь и не хватало! Черт, ну чего охранники так тормозят! Или надо было орать: «Бегом!», чтоб они перестали чесаться и сделали то, что от них требуют? Между прочим, это их непосредственная обязанность! Или они считают, что зарплату им просто за красивые глазки платят? Лентяи!

— А я утверждаю, что именно эта женщина назвалась «госпожой Виолеттой» и обманом пыталась выведать сведения о нашем проекте! — Схватив Летку за руку, Версальски подтащил ее поближе к матери.

Летка заверещала, пытаясь высвободиться из цепких лап Пола. Лешка подобрался, намереваясь взять Версальски за шиворот и выволочь его за пределы ресторана, но тут его опередил Стас.

— Какая свадьба без драки? — мимоходом заметил он нам, после чего наградил Версальски парой крепких зуботычин, вынуждая того отпустить Летку.

Быть бы хорошей сваре, тем более что Версальски просто так сдаваться был не намерен и попытался, в свою очередь, поставить Стасу фингал под глазом, но наконец-то вмешалась служба охраны ресторана, и Версальски под белы рученьки вывели за пределы заведения.

— Кто это был? — поинтересовалась у маменьки одна из ее знакомых.

— Да какой-то сумасшедший! — нервно фыркнула та.

Приятельница ей нисколечко не поверила, но тактично сделала вид, что все в порядке, и с дальнейшими расспросами не приставала.

Разобравшись с этим досадным инцидентом (кстати, как бы еще узнать, кто Версальски адрес ресторана слил? Найду негодяя — всыплю по первое число!), мы с Лешкой наконец-то добрались до своего места и принялись уничтожать закуски. Официанты уже разносили горячее, поэтому от салатов и нарезки мы плавно перешли к мясу в горшочках и запеченной в фольге картошке.

Когда минут через двадцать мы наконец оторвались от стола, у меня было такое ощущение, словно в живот упал кирпич или даже пара кирпичей. Есть уже не хотелось совершенно, танцевать тоже — только спать!

Ага, легко сказать — спать! Хотя все основные моменты программы уже имели место быть, наверняка в запасе у тамады еще штук пять-семь различных конкурсов. На стол еще должны подать десерт. Плюс дискотека «до последнего посетителя». Отсюда делаем вывод, что гости вполне могут гулять в ресторане до самого утра. А я, между прочим, едва на ногах от усталости держусь и мечтаю переобуться в мягкие тапочки — и чтоб никаких каблуков! Да и платье скинуть не мешало бы вместе с прочими кружевами, а то они щекочут ужасно и трут в самых нежных местах. Одни мучения с этой красотой. Хочу джинсы! А лучше шорты и маечку! Прямо сейчас!

Ой, взяла и вилкой мимо тарелки промахнулась. Нет, с этим положительно надо что-то делать, иначе еще максимум полчаса, и народ рискует обнаружить невесту мирно храпящей прямо на столе. Да и у Лешки взгляд осоловелый, парень сегодня тоже ни свет ни заря подорвался, чтоб на студию успеть.

Ой, а еще с подарками надо разбираться! И гостей провожать! А когда доберемся до дома, маменька может какое-нибудь коленце выкинуть, например, опять припрется в спальню и разбудит нас в семь утра! Нет, только не это! И вообще: чтоб я еще хоть раз в жизни играла свадьбу — ни за что! Жутко утомительный процесс!

— Ребята, у меня есть для вас подарок! — неслышно подошел к нам мой отец. — В отеле на ваши имена выкуплен номер для новобрачных, так что можете в любой момент отправляться туда! Отсыпайтесь, отдыхайте, наслаждайтесь друг другом — у вас ведь медовый месяц! Вот адрес, — протянул он нам конверт, — если хотите, я вызову для вас такси! А за гостей и все остальное не волнуйтесь, я лично прослежу, чтобы все было в порядке.

— Папуля, спасибо тебе огромное! — расцеловала я отца в обе щеки. — Это самый лучший подарок из всех, на которые мы могли надеяться! А то мы уже звереем от усталости!

— Я и вижу! У обоих глаза как у нахохлившихся совят. Ну так что, такси вызывать?

— Ага! — сказали мы с Лешкой хором.

Батя слово сдержал, и уже через двадцать минут мы, втихаря покинув толпу гостей, сидели в такси и мчались по московским улицам. Лешка обнимал меня, прижавшись щекой к щеке, а я думала: «Вот оно какое, счастье!» Тихое, безмятежное, когда твой любимый человек рядом, все трудности остались в прошлом, и верится, что впереди — все только самое лучшее.

— Я люблю тебя, Лиза! — тихо, чтоб не услышал таксист, шепнул мне на ухо Лешка.

— И я тебя люблю!..

Максим проводил дочь и зятя, помахал им вслед рукой и вернулся в ресторан.

— Ну что, уехали? — спросила его Ирина.

— Да.

— Тогда и я, наверное, пойду домой. Не хочу портить вам веселье своим видом.

— Ириша, да о чем ты говоришь?

— Вы же все хотели этого брака, одна я была против. Теперь можешь радоваться, вы победили. Только если ты думаешь, что я буду этому рада, то глубоко ошибаешься!

— Это в тебе уязвленная гордость говорит, и не более того! Уж поверь мне, я-то тебя хорошо знаю. Просто пойми: все мы обычные люди, и все можем ошибаться. Ошибаться в близких, ошибаться в себе. Ты всегда стремилась быть совершенной, ты работала как проклятая, ты держала себя в ежовых рукавицах — и многого добилась! В итоге в какой-то момент ты просто отказала себе в праве на ошибку, сочтя, что у тебя их не может быть. А когда выяснилось, что твой расчет неверен, ты предпочла переложить ответственность за свои поступки на наши плечи. Ведь ни Лиза, ни я не виноваты в том, что Версальски удалось заморочить тебе голову. Мы все говорили тебе о том, что этот человек тебя использует, но ты упорно продолжала насильно затаскивать его в нашу семью.

— Ты говоришь это для того, чтобы побольнее меня уколоть? — осведомилась Ирина.

— Нет, Ириша. Только для того, чтобы ты поняла: мы любим тебя! Ты нам нужна! Так не замыкайся в себе, не отдаляйся от нас только потому, что, как ты считаешь, мы стали свидетелями твоего позора! Я люблю тебя, Ирочка, родная!

— Слова! — выдернула свою ладонь из рук мужа Ирина. — Я же вижу, что вы все меня ненавидите! Лиза так вообще меня в грош ни ставит, своенравная чертовка!..

— Просто она выросла и стала самостоятельной. С детьми это иногда случается, — улыбнулся Максим. — Между прочим, ты сама была такой же! Помнишь, как ты прибежала ко мне и сказала, что в родительский дом больше никогда не вернешься?

— И не вернулась, — вздохнула Ирина. — Ты забрал меня с собой в Москву, хотя вполне мог и оставить. Сказал бы, что курортный роман закончен, и уехал вместе с отцом.

— Я же любил тебя! Как я мог так поступить?! А помнишь, помнишь нашу свадьбу? Платье тебе сшила Катерина Ивановна, а туфельки…

— Парадные белые туфельки остались от твоей покойной мамы, и Матвей Яковлевич торжественно передал их мне. Я тогда едва не расплакалась от чувств. Мне казалось, что красивее этого ничего и быть не может! Стояла перед зеркалом и глаз отвести не могла. Сейчас-то мой наряд никого не впечатлил бы. Вон видел, что наша дочь себе на ноги нацепила?

— А как же! Почти одного роста со мной сделалась! Я вот только одного не понимаю, как она еще и ходить в этих этажерках умудряется?

— Ну, молодость есть молодость, — с грустной улыбкой вздохнула Ирина.

— Между прочим, нас с тобой рано пока в утиль списывать! И вот что я тебе скажу: хватит сидеть и киснуть, пошли танцевать!

— Максим, ты что! Я в последний раз лет пять назад танцевала! Я же разучилась!

— Вот сейчас все и вспомнишь! Между прочим, ты раньше вальсировала не хуже нашей дочери!

— Ну, с таким партнером, как ты, это было совсем не трудно…

В номер Лешка внес меня на руках, категорически настояв на буквальном исполнении этой части ритуала. Что ж, я была совершенно не против. Когда мужчина берет тебя на руки — это всегда ужасно романтично, а уж в такой особенный день и подавно. Аккуратно сгрузив меня на кровать, он вернулся к двери, повесил на нее табличку «не беспокоить» и запер номер изнутри.

— Ну как, остались силы для первой брачной ночи? — шутя осведомился Лешка, сняв с меня шляпку и забросив ее на стул.

— Даже и не знаю, как сказать, — призналась я ему. — Боюсь, что засну в самый ответственный момент.

— А кто-то, помнится, рвался сравнить, чем отличается жених от мужа? — состроив удрученную гримасу, заметил мой свежеиспеченный супруг.

— Думаю, я всегда успею прояснить этот момент и вполне могу заняться этим, скажем, завтра, — заверила я Лешку, но не тут-то было!

— В прошлые выходные нас прервали на самом интересном месте. И сегодняшним вечером я твердо намерен довести начатое до конца, — проинформировал Лешка, попутно освобождая меня от свадебного наряда.

— Хм, а можно поподробнее, мужчина? Вы начнете с того момента, как нас прервали, или предпочтете повторить все с самого начала?

— Разумеется, вариант под номером два. — Мой муж уже добрался до застежек платья, одновременно умудряясь ласкать меня, с каждым мгновением заводя все сильнее и сильнее.

— Коварный искуситель! — заметила я ему и помогла покончить с платьем.

Увидев меня в белом кружевном великолепии, на какой-то момент Лешка лишился дара речи. Ух, получается, не зря я целый день эту пытку терпела. Стоит только посмотреть на восхищенное лицо мужа, чтобы в этом убедиться. Довольная произведенным впечатлением, я во весь рост растянулась на кровати и томно выгнулась для пущего эффекта. Леха едва не застонал и принялся экстренно освобождаться от собственной одежды.

А сон, как ни странно, словно рукой сняло! Да и усталость куда-то подевалась бесследно. Наверное, нас с Лешкой посетило нечто вроде «второго свадебного дыхания». Я не предполагала, что после столь утомительных торжеств способна на такие безумства…

— Прошу минуточку внимания, — произнес в микрофон тамада, дождавшись конца музыкальной композиции. — Найден бумажник с кредитными картами и документами на имя Пола Версальски, гражданина Соединенных Штатов. Просьба вышеозначенному господину или тем лицам, кто осведомлен о его местонахождении, обращаться к администратору ресторана. Спасибо!

Максим вопросительно взглянул на Ирину.

— А что? — повела та плечами. — Я лично ничего не слышала!

— Я так и понял! — усмехнулся Максим и вновь увлек жену танцевать.

А за столом меж тем вился неспешный разговор Матвея Яковлевича и Катерины Ивановны.

— Вот и внучку замуж выдал, глядишь, скоро правнуков нянчить будешь.

— Коли даст Бог здоровья — всенепременно. Только, боюсь, не доживу я до этого дня. Молодежь-то наша больше о работе да о карьере печется, а уж о детках — во вторую очередь. Оно и понятно: сначала самим на ноги встать надо, а уж потом все остальное.

— Ну, у Лизоньки с Лешей и с работой все в порядке, и с достатком. Так что не переживай, Яковлевич, глядишь — уже в следующем году в твоем доме жильцов прибавится. А если молодым вдруг еще какая помощь понадобится от старой бабки, я завсегда готова! Уж очень они мне оба нравятся, милые такие, уважительные выросли…

— Ох, Катюша, ты меня и насмешила! Что ты на себя напраслину возводишь? Тебе до старой бабки еще как минимум лет двадцать! Это я уже старпер, песок из меня сыплется…

— Вот сейчас стукну тебя по губам, Яковлевич! Не смей так о себе говорить! Вон какой бодрый и подтянутый, орел, а не мужчина!

— Орел? — задумчиво произнес Матвей Яковлевич, а в глазах его запрыгали веселые чертенята. — Ну а раз так, дозволь-ка, Катюша, тебя на танец пригласить!

— Ой, да ты что, Яковлевич! Мне ж танцевать — только позориться, я ж хожу еле-еле, вперевалку, как утица, через пару лет уже палочка понадобится, а ты вон что удумал!

— Значит, никакой я не орел, — сделал вид, что расстроился, Матвей Яковлевич, — если красивая женщина мне в танце отказывает.

— Яковлевич, да пойми же ты, чудак-человек, я ж не из-за тебя, я из-за себя так говорю! Опозоримся мы с тобой, будут люди на нас пальцами показывать: мол, совсем спятили, старые, куда лезут!

— А если я очень тебя попрошу? — лукаво ухмыльнулся Матвей и прижался губами к запястью Катерины.

Та вновь запылала румянцем, еще с полминуты сомневалась, а потом — была не была! — приняла приглашение. Осторожно поддерживая друг друга, пара старичков двинулась к танцполу.

Максим, заметив отца и сообразив, зачем он с Катериной пробирается к сцене, что-то быстро сказал на ухо жене и на минуту оставил ее одну, а сам подошел к тамаде. Тамада выслушал его просьбу, кивнул и принялся копаться в дисках с записями композиций. Обнаружив то, что искал, он зарядил диск в музыкальный центр, улыбнулся и произнес в микрофон:

— А сейчас для наших самых дорогих и почетных гостей, уважаемых Матвея Яковлевича и Екатерины Ивановны прозвучит эта песня!..

По ресторану прокатились первые аккорды «вальса-бостон», и тамада запел:

— На ковре из желтых листьев в платьице простом…

Гости расступились, давая место двум пожилым людям. Матвей Яковлевич вышел в центр площадки, обнял за талию смущенную от всеобщего внимания Катерину, и они закружились в медленном танце.

— Слушай, я чего-то не понимаю, — зашептала на ухо мужу Ирина, — так Матвей Яковлевич маразматик или нет? Целый день за ним наблюдаю, вижу — вполне даже адекватно себя ведет. А стоит только что-нибудь у него спросить, тут же из себя блаженного строит.

— Ну как тебе сказать, — протянул Максим, — только учти, это мое личное мнение. Так вот, отец — абсолютно нормальный человек, позволяющий себе иногда безобидные чудачества. Ты же помнишь, он и раньше любил пошутить над народом. А первого апреля вообще весь дом на ушах стоял от его розыгрышей.

— И ему не нужен специализированный уход?

— Если ты о доме престарелых, то нет.

— Ты уверен?

— Абсолютно.

— Ну раз так — значит, и беспокоиться не о чем, — вздохнула Ирина. — А то я грешным делом посмотрела в этот раз на Матвея Яковлевича, послушала то, что он несет, и, честно признаться, испугалась. Ну ладно мы в России раз, от силы два раза в год бываем, а Лиза-то здесь постоянно…

— Боишься, что ей с дедом тяжело приходится?

— Ну да.

— Не волнуйся. Она в дедушке души не чает, а он в ней. Да и в кого, ты думаешь, она у нас такая на выдумки спорая уродилась? Уж явно не в нас с тобой!

— Да, мы все больше по научной части. А Лиза взяла — и в творческие работники подалась ни с того ни с сего. И знаешь, я тут на днях посмотрела кино, что они снимают, так будешь смеяться — меня аж до печенок пробрало! Умеют ведь за душу взять и, главное, знают чем! Мне в какой-то момент даже почудилось, что фильм про меня снят — так много из нашей жизни взято!

— Так кто сценарий писал? Наша дочь! Вот тебе и ответ, почему столько знакомого да похожего увидела!

— Никогда бы раньше не подумала, что жизнь, подобная моей, может кого-то заинтересовать. А тут сидела, смотрела и разве что не плакала, представляешь?!

— Значит, нашей дочерью можно гордиться. Если даже тебя до слез пробрало… Хм, а ты не помнишь, где кассета с этим фильмом стоит?

— Что, тоже посмотреть захотелось?

— Ага! А то, получается, ты уже видела, чем наша дочь занимается, а я все не в курсе. Интересно же!

— Тогда, как всех гостей проводим и вернемся домой, я тебе поставлю кассету. Но тихо, чтоб Матвея Яковлевича не разбудить. Там, правда, только первая серия записана, и она короткая, меньше часа идет. Кстати, а как думаешь, где-нибудь этот сериал целиком купить реально? Уж очень хочется знать, что там дальше с главной героиней произойдет…

Машка и Тема вышли из ресторана и, поймав такси, добрались до дома меньше чем за четверть часа. Зайдя в квартиру, Машка тут же, даже не раздеваясь, юркнула на кровать, где блаженно растянулась пузом кверху.

— Ну вот, видишь, как устала? А все туда же, танцевать рвалась! Куда тебе сейчас танцы?

— Между прочим, отличная гимнастика и для мамы, и для будущего малыша! — возразила Машка, не меняя позы.

— Нет уж, дорогая, танец живота будешь отрабатывать не раньше чем через годик! Пощади мои нервы, я ж когда вижу, как ты сайгачишь в рок-н-ролле, мне дурно делается, словно это у меня токсикоз, а не у тебя! Да и наш малыш в тебе, как в стиральной машине, трясется, меня не жалеешь — хоть его пожалей!

— Вот и отлично, космонавтом станет! — не собиралась сдавать позиции Машка.

— Нет, все, с меня хватит! Сначала Лизка со своими проблемами, теперь еще ты вредничаешь — не могу больше! В понедельник иду на работу и выбиваю себе две недели отпуска! А потом летим куда-нибудь туда, где от меня никто не будет требовать изображать из себя спасателя. Я люблю наших друзей, но количество их проблем, решать которые почему-то с завидной регулярностью выпадает тебе и мне, зашкаливает за все разумные показатели. Поэтому…

— Тема, не будь занудой. Мы уже все обсудили и договорились, что на следующей неделе летим отдыхать. А раз так, лучше плюхайся рядом и будем изображать лежбище очень ленивых тюленей. По крайней мере я себя сейчас ощущаю именно толстой и разморенной тюленихой, и никем иным.

— А может, сначала нормально разденемся и расстелем кровать?

— Это мы всегда успеем сделать. Ну же, иди ко мне!

Тема секунду поколебался, после чего, как обычно, уступил супруге. Довольная Машка тут же прильнула к нему всем телом и положила руку мужа себе на живот.

— Ой, что это? — отдернул он ее обратно. — Он… он толкается! Он меня пнул!

— Да, — ухмыльнулась Машка, — не дали малышу дотанцевать, вот и буянит, обратно на дискотеку хочет.

— Он меня пнул, — повторил Тема и растекся в блаженной улыбке.

Машка посмотрела на разомлевшего мужа, ухмыльнулась про себя, но ничего говорить не стала…

Ой, как хорошо-то! Солнышко в глаза не бьет, за розовыми занавесками прячется. И никто не будит, за плечи не трясет. Сколько время? Ух, почти полдень! Ну мы с Лешкой и горазды спать! Впрочем, если вспомнить, во сколько мы вчера, то есть уже сегодня угомонились…

Без ложной скромности могу заявить, что наша первая брачная ночь удалась на славу! Вопреки моим внутренним пессимистичным прогнозам, что по приезде в номер мы рухнем и будем спать, поскольку сил ни на что не осталось, обнаружилось, что есть еще порох в пороховницах! Гостиничной кровати пришлось несладко, но она мужественно вынесла все наши телодвижения и даже не скрипела, за что огромная благодарность производителю. Впрочем, если бы мы с Лешкой задержались в этом номере, скажем, на неделю-другую, то сохранность кровати я бы уже не гарантировала.

Прихватив с собой белые махровые халаты и такие же шлепанцы, мы отправились принимать душ. Вдоволь наплескавшись и изведя все обнаруженные в ванной комнате запасы шампуня, кремов и гелей, мы облачились в халаты и почувствовали себя изрядно посвежевшими.