Лиза (№4) - Когда теща зажигает…

Когда папа закончил свой рассказ, я была поражена, тронута и опрокинута! Боже мой, какую бурную деятельность развили Тема, Машка и Лешка, лишь бы вернуть в нашу семью мир и спокойствие! Правда, предложенный ими сценарий вызывал у меня изрядное сомнение в его эффективности.

— А кто сказал, что Версальски ради какой-то непроверенной талантливой девушки без гроша в кармане откажется от матери? Он что, настолько дурак? И даже если он действительно предложит вашей актрисе покровительство и проживание в Америке, разве это подразумевает непременный разрыв отношений с нами? Ведь чисто теоретически можно предположить, что он только будет рад иметь мать в роли донора номер один, меня в роли жены и гаранта хороших отношений с первым донором и актрису в роли донора номер два и любовницы. Этот парень непременно захочет все и сразу, вот попомни мои слова! А в итоге получится: и волки сыты, и овцы целы, и пастуху вечная память!

— Честно говоря, я опасаюсь того же самого. Но у нас действительно нет больше никаких вариантов. Ситуация безвыходная.

— Из каждой безвыходной ситуации существуют как минимум два выхода: один похуже, другой получше. Не ты ли этому меня учил?

— И что нам делать?

— Всеми возможными способами компрометировать Версальски в глазах матери. Пусть он покажет перед ней свое истинное лицо. Он же подхалим, подлиза и паразит! Вот на это и надо бить. Кстати, ты вполне можешь понервировать его во время обеда, причем безнаказанно!

— Это каким же образом?

— Ну, например, поинтересуйся, отчего это все его работы выполнены в соавторстве? И поддерживает ли он отношения со своими бывшими пассиями, пардон, соавторами? Вроде как вопрос безобидный, но на больную и неприятную для Версальски тему.

— Хорошо. Но, думаю, этого будет недостаточно.

— Ну, со своей стороны я ему такую райскую жизнь устрою, что мужик волком взвоет от счастья! Хотя, честно говоря, мне уже хочется наплевать на Лешкину просьбу и поступить ровно так, как я планировала: взять в руки что-нибудь потяжелее и с порога засветить ему по черепушке. И плевать на маменькины вопли. В конце концов, я не обязана плясать под ее дудку и изображать из себя невесть чего! Да и ты, думаю, в случае чего мне поможешь. Или нет?

— Видишь ли, котенок, тут еще одна сложность образовалась. Ну, прогонишь ты Версальски с криками и битьем посуды об его голову. А мать в ответ сорвет твою свадьбу. Ты же знаешь, для нее нет ничего невозможного. Нейтрализовать ее практически нереально, мы уже думали на эту тему, поверь!

Папуль, а тебе не кажется, что на момент свадьбы маменька уже будет знать, что я не собираюсь выходить замуж за Версальски? И раз так, свадьбу она попытается мне угробить в любом случае. Так чего же я теряю, если вместо радушного приема Версальски сегодня нарвется на хороший скандал?

— Не забывай и о том, что затеянный ребятами спектакль рассчитан еще и на то, что мать сама откажется от Версальски и он исчезнет из нашей семьи навсегда.

— Ты так это произнес, словно и не надеешься на удачный исход, — осторожно заметила я отцу.

— Просто… я только что разговаривал с Ириной. Боюсь, выгонит ли она Пола или оставит его подле себя, для нас это не имеет уже никакого значения. Мы с ней стали друг другу совершенно чужими людьми. Она сегодня впервые упомянула про развод. И судя по тому, как она об этом сказала, для нее это уже решенное дело.

— Э, батя, не будь таким пессимистом!

— Да будет тебе известно, пессимист — это всего лишь хорошо информированный оптимист. Слышала бы ты все то, что сегодня наговорила мне твоя мать…

— А по-моему, еще не поздно вернуть все на круги своя! Ведь ты же еще любишь ее! И не надо качать головой, я же вижу, что любишь! А раз так, нечего позволять всяким там Версальски крутиться вокруг нее! Пусть ищет себе доноров в другом месте, прихлебатель несчастный.

— Любишь, не любишь… Котенок, это ведь не по ромашке гадать! Когда за плечами столько совместно прожитых лет, все видится несколько по-иному, чем в юности. Люди меняются, и вполне может оказаться, что через тридцать лет в одной постели оказываются два незнакомых человека, которые даже не знают, о чем поговорить друг с другом! Боюсь, мы с Ириной уже вплотную подошли к этой точке. То, что раньше нас объединяло, теперь работает против нас. Вместо коллег мы превратились в конкурентов, вместо супругов — в противников. Любое воспоминание о прошлом и о том, как нам было раньше хорошо, вызывает в твоей матери агрессию. Ей неприятно слышать о моих чувствах. Так зачем я буду ранить ее своим присутствием, если, кроме общего прошлого, нас уже ничего не связывает?

Неясно, сколь еще долго мы с отцом переливали бы из пустого в порожнее, обсуждая их с матерью отношения, но тут благим матом заорал мой мобильник. Ага, это Лешка хочет мне что-то сказать!

— Привет, малыш! Слушай, я только что разговаривал с Машкой, дела обстоят так, что крутись как хочешь, но Версальски не должен покинуть твой дом раньше семи вечера!

— Ты что, обалдел?! И чем я буду его занимать целых четыре часа? Я же об стенку головой биться начну!

— Не надо ни обо что биться, просто сделай то, о чем я тебя прошу! Да, и еще одно: на всякий случай отыщи диктофон. Ну, тот, который ты обычно в кармане таскаешь на все мозговые штурмы.

— А что его искать, он в столе лежит. Только зачем нужен? У тебя же свой такой же есть!

— Мой мне сегодня самому понадобится.

— Ничего не понимаю. А зачем?

— Лизка, сама подумай: если ты скажешь матери, что он ведет себя с тобой крайне некорректно, позволяет себе всякие вольности и откровенно хамит, она тебе поверит?

— Нет. Скажет, что это я на него поклеп возвожу.

— Вот именно! А если ей предъявить аудиозапись твоего разговора с Версальски и она собственными ушами услышит, как он склоняет тебя и ее направо-налево, что тогда.

— Наверное, как минимум удивится.

— Это действительно «как минимум»! Я бы на ее месте такому баклану, как Версальски, мигом ускорение под пятую точку придал.

— Ладно, я тебя поняла. Только зачем тогда второй диктофон нужен?

— А как ты думаешь, он что, настолько туп, чтобы при тебе и матери звонить и извиняться за срыв свидания?

— Так вот почему я должна держать его до семи вечера!

— Ну слава Богу, догадался опытный разведчик! И мало того, что держать и не пускать, ты еще должна всеми правдами-неправдами сделать так, чтобы звонить он пошел не в какую-нибудь пустую комнату или на балкон, а на лестничную клетку. Вот там-то я его разговор и срисую!

— А если он в туалет отправится звонить? Или в ванную?

— Лизка, ну придумай что-нибудь! Хоть на голове стой, но пусть до него дойдет, что единственное тихое и безопасное место для разговора — за дверями твоей квартиры.

— Ладушки, будет исполнено! Слушай, а где ты сейчас? Может, подъедешь, поболтаем еще, пока мамы нет.

— Лизка, солнышко, я бы и рад, но мне еще надо как минимум в два места смотаться, а потом успеть вернуться к тебе. То есть к Катерине Ивановне.

— Вот щас как начну ревновать! Вместо того чтобы к невесте ехать, он к ее соседке бежит! И ведь даже не смущается, охальник, что она ему в прабабушки годится!

— Уймись, глупыш! — расхохотался Лешка и нажал на отбой.

Что ж, кое-что потихоньку вырисовывается. По крайней мере против вещественных доказательств не попрешь. А у нас тут не судебное разбирательство, чтобы аудиозаписи в расчет не принимать. Значит, моя задача слегка меняется. Запугивать Версальски я, конечно, буду — не без этого. Но самое главное — развести его на задушевный разговор, чтобы он как миленький все свои злодейские планы озвучил. И еще обязательно, чтобы высказался, что на самом деле думает обо мне и моей матери.

— Котенок, ты не будешь возражать, если меня не будет на предстоящем обеде? — вдруг огорошил меня отец.

— А куда ты денешься?

— Наверное, у себя посижу. Или на дачу съезжу. Понимаешь, боюсь, что своим присутствием я тебе только все испорчу. У меня у самого уже большое желание как следует стукнуть этого гаврика. Да и в одной комнате с матерью мне сложно находиться. Как бы в разгар обеда не случилось банальной кабацкой драки.

— Да, папуль, ну если не можешь с ними за одним столом сидеть — тогда, конечно, лучше себя не неволить. Только, умоляю, не уходи никуда! А вдруг Версальски и вправду решит взять меня натиском? А мне и «спасите, помогите» кричать некому. Да, я скорее всего преувеличиваю опасность, но оставаться с ними в квартире одной мне совершенно не хочется.

— Об этом я что-то не подумал. Хорошо, тогда я никуда не пойду, буду сидеть дома.

— Батя, ну только не грусти так сильно, умоляю! Отец ничего мне не ответил, лишь махнул рукой и вышел из спальни.

Ну вот, не жизнь, а сплошные качели. Вчера и позавчера я в полной депрессии находилась из-за краха личной жизни, теперь вот отца тем же самым накрыло. Странно, неужели мать не понимает, что ее дохляк Версальски отцу и в подметки не годится? Или она сама чуть-чуть влюблена в этого мерзкого типа? А может, даже и не чуть-чуть? Или отец прав, и подобная ситуация происходит со многими, кто прожил вместе не один десяток лет? Казалось, никого ближе и роднее нет, а в итоге — опа! — и уже чужие люди вынужденно делят одну крышу над головой и терпят общество друг друга. Неужели и у нас с Лешкой рано или поздно произойдет что-то подобное? Ведь мы тоже работаем вместе, как и мои родители… Ох, как же все это непросто! Хотя, с другой стороны, ну даже если мы когда-нибудь разойдемся, и что? Ведь до этого момента у нас будет несколько отличных лет семейной жизни. И вообще, каждый брак изначально рискованное мероприятие: сложится — не сложится, смогут муж и жена переваривать заскоки друг друга или нет? Ну а кто не рискует, тот, как водится, не пьет благородный шипучий напиток. Ведь недаром на свадьбах принято первый тост за молодых отмечать фужером шампанского. Значит, есть в этом какой-то скрытый смысл.

Машка лежала на диване, вытянувшись во весь рост. Тема осторожно массировал ей ступни.

— Нет, все-таки лучше бы ты оставалась дома. А так перенервничала вся, и устала до крайности. И кому нужны такие жертвы?

— Темка, только не надо делать вид, что ты не знаешь ответ на этот вопрос. Конечно, Лизке. И между прочим, если бы не она, мы бы с тобой так никогда и не познакомились. Уже за одно это можно быть ей благодарным!

— И все равно иногда мне кажется, что Лизка — отличный друг, но очень уж проблемный. С ней ведь постоянно что-то происходит! В итоге мы срываемся, наврав с три короба на работе, и организованной толпой бежим ее спасать. То одно, то другое, то третье! Честно сказать, я уже устал от этого аврала.

— Ну что поделать, планида у девушки такая. Кому-то судьба уготовила тихую и бесцветную жизнь. А таким, как наша Лизка, только успевай крутиться да из огня в полымя сигать. И ничего ты тут не попишешь!

— Ну хорошо, а мы-то тут при чем? Почему именно мы расхлебываем последствия ее приключений, а не, скажем дядя Паша с третьего этажа?

— Ну, есть одна такая замечательная тенденция. Если ты кому-то помог один раз, то когда в следующий раз у него опять случится беда, человек прямым ходом пойдет туда, где ему уже однажды помогли. А кроме нас с тобой, у Лизки и нет никого, к кому бы обратиться.

— А как же Лешка?

— Ну, начать с того, что с Лешкой она знакома меньше, чем полгода. А мы с тобой ее давние приятели. И кто сказал, что Лешка ей не помогает? Вертится как уж на сковородке, лишь бы максимально обезопаситься от тещи и Лизку в обиду не дать.

— Ладно, я тебя понял. Ты тоже Лизку никому в обиду не дашь, даже мне.

— А то!

— Эх, побыстрей бы эта свадьба прошла, а то я уже заранее из-за нее психую. Боюсь, опять нам с тобой придется Лизкину оборону держать. Хорошо, хоть завтра день свободный, можно будет отдохнуть перед этим мероприятием.

— Ты так в этом уверен? — Машка лукаво посмотрела на мужа.

— А что такое? — напрягся тот.

— А как же девичник и мальчишник?

— Только не это! — простонал Тема, схватившись за голову.

— Милый, не стоит так переживать! — Машка села и погладила Темку по макушке. — Раз Лизка с Лешкой решили, что у них будет свадьба по всем правилам, значит, без девичника и мальчишника ну никак не обойтись.

— Между прочим, мы с тобой прекрасно поженились и без этих дурацких пьянок накануне!

— Повторяю еще раз, у Лизки все совсем по-другому. Кроме того, если я правильно все рассчитала, то уж завтра Лизкина матушка будет в курсе, что Версальски как жених не котируется, а вот Лешка вернулся обратно и вновь обрел свой законный статус. А раз так, на Лизу начнется массированная психическая атака. И лучший способ ее пережить — спрятаться в компании проверенных друзей, которые не дадут невесту в обиду никому, даже ее матери.

— Ну ты-то понятно, а я при таком раскладе куда денусь? За девушку я не сойду, как ни крути, значит, пролетаю мимо девичника…

— …прямиком на мальчишник! — закончила мысль мужа Машка. — Думаю, Лешка с огромным удовольствием примет тебя в свою компанию.

— Я опять чего-то не догоняю, — нахмурился Тема. — Ну, насчет девичника все ясно, не давать Лизкиной матери трепать дочери нервы и все такое. А мальчишник-то зачем нужен? Или Лешкины родители тоже противятся его браку?

— Задача мальчишника — морально поддержать жениха накануне высочайшего по накалу страстей мероприятия. И кто справится с этим лучше, нежели тот, кто помогал парню все последние месяцы?

— Мне бы кто помог! — простонал Тема.

— Не реви! Относись к этому как к почетной обязанности. Думаю, ребята никогда не забудут твоих заслуг.

— Ага, и вручат мне за это дело медаль из шоколада. Нет, Машка, я так больше не могу. Мальчишник и свадьбу я. так и быть, вытерплю, но с понедельника беру двухнедельный отпуск, хватаю тебя в охапку, и мы летим куда-нибудь отдыхать. Мои бедные нервы требуют релаксации!

— Нисколько не возражаю! — прижалась к мужу Машка. — Тем более что, говорят, для беременных купания в морской воде очень полезно. Более того, если…

— Вот и славно, — заключил Тема и поцеловал супругу. Поскольку за год семейной жизни твердо уяснил, что это единственный надежный способ заставить ее хоть немножко помолчать. .

Стрелки лениво, словно нехотя, ползли по циферблату, а я злилась и не находила себе места. Да что это такое вот когда надо — времени ни на что не хватает. А сейчас — прямо пытка какая-то изощренная: ждать, пока на пороге появится матушка в компании Версальски. Последние два часа по моим субъективным ощущениям растянулись на целых пять, честное слово! Я уже и дурацкой розовой помадой успела накраситься, и диктофон приготовить, замаскировав его под блюдом с хлебом, и тарелки расставить. Вот ведь ерунда: сказал бы мне кто пару дней назад, что я с таким нетерпением буду ждать визита этого тошнотика — ей-ей, пальцем у виска покрутила бы. Нет, если чему меня жизнь и научила, так это тому, что ни в чем нельзя зарекаться. Даже в пустяках! Вот ведь зарекалась я быть редактором, и что же — уже сезон в этой должности отпахала как миленькая. Даже понравилось. Зарекалась спиртное в лошадиных дозах глушить, и что? Нализалась как последняя хрюшка! Спасибо деду и его рассолу, иначе бы до сих пор на ноги не поднялась. Правда есть одна вещь, которую я все-таки рискну предположить: как бы фишка ни легла, женой Версальски я ни при каком раскладе не стану, хоть земля разверзнись!

Может, Лешке набрать? Хотя он же сказал, что занят, так чего ж я буду парня отвлекать? Еще не успеет чего-нибудь важное сделать, что собирался. А если Машке с Темкой позвонить? Да нет, неудобно как-то. Насколько я поняла, они сегодня и так целый день ради меня стараются. Перебор получится. В конце концов, сколько можно людей своими проблемами грузить?

В общем, к тому моменту, как долгожданные маменька и Версальски возникли в прихожей, на меня напала дикая апатия. Весь боевой запал перегорел, лениво было даже маломальскую колкость отпустить. Мне было уже все равно, что там хочет от меня эта парочка, лишь бы не тормошили и побыстрее убрались восвояси. Хотя вот именно этого мне всеми силами нельзя было допускать!

Судя по всему, мою меланхолию маменька истолковала как покорность судьбе, поэтому застольем командовала с непередаваемой улыбкой на лице. А когда услышала, что отец к обеду не выйдет, то обрадовалась уж вовсе неприличным образом. Мне за отца даже обидно стало. Впрочем, он сам это выбрал. Захотел сбежать и бросить меня одну на съедение этим пираньям — пожалуйста. Никто ж не неволит…

Версальски, совершенно не таясь и не смущаясь, принялся ухаживать за мной. Получалось это у него, прямо скажем, не очень. Видимо, мы с ним под ухаживаниями понимали несколько разное. Мужик, даже не спросив, хочу ли я то или иное блюдо, наложил тонны еды в мою тарелку, а потом, откупорив бутылку коньяка, щедрой рукой плеснул мне полбокала.

Вот тут-то я начала медленно закипать. Во-первых, бутылка была приготовлена на свадьбу и самолично экспроприирована матушкой из моих личных запасов. Во-вторых, это был действительно хороший коньяк, и мне было неприятно, что ему суждено быть выпитым таким мало-симпатичным гражданином, как Пол Версальски. А в-третьих, после вторничного запоя я с трудом переваривала даже запах любой алкогольной продукции. А уж крепкие напитки моему организму сейчас и вовсе были противны. Поэтому тост «за встречу» я проигнорировала, даже чисто символически не пригубив янтарный напиток.

— Лайза! — Брови матушки предупреждающе поползли вверх.

Вот тут-то, что называется, Остапа понесло! Тихо и мирно сидевший доселе внутри меня чертик выскочил наружу и с ехидцей прокомментировал:

— Моему будущему мужу будет полезно знать, что я не пью спиртного…

Маменька и Версальски обменялись умиленными взглядами, но тут я продолжила:

— …а из слабодействующих галлюциногенных средств предпочитаю курение марихуаны, поскольку после нее особенно хорошо работается! Творческий потенциал так и просится наружу, можно сказать, даже рвется, сметая все преграды на пути! Можете спросить у кого угодно, это вам подтвердит любой киношник! Кстати, не желаете приобщиться, стимулировать научное воображение? У меня где-то еще с полкило завалялось с прошлого раза…

Мама закатила очи и стукнула вилкой по столу, а Версальски закашлялся. Ага, проняло! Ну что, продолжаем в том же духе или пока дадим противнику временный тайм-аут? Хотя ладно, слишком уж резкий старт получился, отпустим слегка удила, а то ведь и впрямь удерет от меня женишок по водосточной трубе.

— Шутка! — громко заявила я, а когда матушка и Пол облегченно выдохнули, добавила: — На самом деле я траву вот уже с год не курю. Чего-то не вставляет, да и приход какой-то дурацкий. Вместо того чтобы новую серию написать, хочется кому-то морду набить. Да и пушеры вконец обнаглели, сволочи! Вы бы знали, за сколько они свое сено предлагают! А выдают, между прочим, за натуральную афганку!

Уф, кажется, я вспомнила все наркоманские термины, какие только слышала в своей жизни. Не гарантирую, что употребила их правильно и в нужном порядке, но думаю, маменька и Версальски в этой сфере тоже не специалисты. Так что сойдет для сельской местности.

После этой тирады мать смотрела на меня как истинный коммунист на врага народа. Пришлось еще раз уточнить:

— А спиртное мне и правда противопоказано. Печень, знаете ли, пошаливает. Сказывается бурная молодость. Стоит только выпить коньяка или водочки, тут же дикая боль в правом подреберье и понос! Да-да, именно так! Все врачи говорят, что это довольно нестандартная реакция, я где-то с месяц назад сдавала анализы…

Пока я в подробностях описывала, на что именно были похожи эти самые анализы, Версальски трижды сменил цвет лица. Переходные стадии приводить не буду, зато вот конечная меня порадовала: физиономия Пола приобрела землисто-желтый оттенок, точь-в-точь как описываемые отходы моей непростой жизнедеятельности. Тарелку с едой он тоже на всякий случай от себя отодвинул. Видимо, у него на коньяк другая реакция, нежели описанные у меня симптомы. Впрочем, как любил говаривать мультяшный людоед Шрек, «лучше спереди, чем сзади».

— Лайза! — наконец не выдержала маменька. — Сколько можно расписывать нам всякие гадости! Мы же за столом! Оставь свои штучки раз и навсегда!

В знак покорности я склонила голову над тарелкой и задумчиво поковырялась в ней. Выбранный матушкой для сегодняшнего обеда сорт макарон напоминал червячков опарышей, о чем я задумчиво и сообщила окружающим. А еще, припомнив прочитанные в детстве книги, с воодушевлением рассказала, как с их помощью лечили гнойные раны в концлагерях для военнопленных. Версальски, поднесший ко рту вилку с нацепленными на нее макаронами, отчего-то есть их не стал и положил обратно. А я, закончив лекцию, напротив, смачно схряпала штучек десять за раз. Полу стало совсем тоскливо.

— Лайза, мы же с тобой договаривались! — тоном, не предвещавшим лично мне ничего хорошего, обратилась ко мне маменька.

— Да? — Состроив невинную физиономию, я подцепила очередную порцию макарон.

— Ты, кажется, забыла, ради чего все это затеяно. Поэтому напоминаю: Пол был столь любезен, что согласился принять твое приглашение на обед и развеять твою хандру, вызванную тем, что тебя бросил жених. Так что веди себя прилично, не позорь меня перед коллегой!

Тут настал мой черед поперхнуться маменькиной стряпней. Ну это уже вообще ни в какие ворота не лезет! Значит, это уже моя личная инициатива — притащить этого мозгляка в нашу квартиру, чтобы он развлекал меня в отсутствие Леши?! Ну просто обалдеть можно! Ладно, раз пошла такая пьянка, режь последний огурец! Он собирался веселить меня? Вот пускай и приступает!

— Да, признаюсь, этот ужасный скандал вывел меня из себя. Я действительно чувствую себя подавленной. Поэтому, Поля, — мне ведь можно вас так называть? — так вот, Поля, я была бы крайне признательна вам, если бы вы смогли поднять мое настроение. Вы ведь именно для этого сюда пришли?

Мать опять шикнула на меня, но на этот раз гораздо тише, из чего я сделала вывод, что еще немного — и мои реплики перестанут ее бесить. А вот Версальски как-то очень недобро посмотрел на меня, видимо, роль клоуна по вызову его нисколько не прельщала. За это, между прочим, пускай матушку благодарит. Это ведь она так «ловко» на меня все стрелки перевела, вот теперь пускай и расхлебывает последствия!

Некоторое время мы сидели молча, лишь слышалось тихое позвякивание вилок о тарелки. Развлекать меня никто не спешил, несмотря на все обещания. Впрочем, замуж тоже звать не торопились. Ну вот, зря я, что ли, во все розовое вырядилась? Сижу тут, понимаешь, жду предложения руки и сердца. А оно все не следует и не следует.

Может быть, потенциальному жениху еще что-нибудь рассказать о своем прошлом? Глядишь, и оттает… но тут инициативу перехватила маменька. Словно спохватившись, что атмосфера за столом далека от непринужденной, она принялась рассказывать о моем детстве. Не скрою, мысли у нас с ней работали в одну сторону, только зачем же было так глубоко копать и рассказывать какому-то постороннему господину о том, как я барахталась в пеленках и агукала беззубым ртом, пуская пузыри? Разумеется, это более безопасно, нежели рассказ о больничных процедурах, но не сказать, чтоб сильно приятнее. По крайней мере лицо Пола вновь приняло кислое выражение. Понятно, милые сердцу любой матери истории о младенцах мы не перевариваем. Что ж, примем на заметку, авось когда и сгодится.

Наконец, сообразив, что она рассказывает явно что-то не то, маменька бодро предложила Полу поведать что-нибудь о себе. Тот безо всякого энтузиазма нудно отбарабанил некое подобие краткой автобиографии. Не был, не состоял, не привлекался… То есть звания, научные работы, материальное и семейное положение… Скучно, господа, ни задора, ни изюминки! С таким жить — через пару лет сама прокиснешь, как залежавшийся кефир.

— А у вас было много женщин? — решила я добавить перчика в наш пресный застольный треп.

Маменька тут же напряглась, а Версальски, как ни странно, напротив, польщенно улыбнулся.

— Я — зрелый мужчина, поэтому в моей жизни было достаточно подобных эпизодов, — не без гордости поведал он.

— Пальцев на руках хватит, чтобы пересчитать? — тут же поинтересовалась я.

Версальски хищно сверкнул глазами в мою сторону, после чего приблизился и произнес:

— Значительно больше. Думаю, Лайза, вы будете понятно удивлены, когда мы с вами получим возможность познакомиться друг с другом несколько ближе.

— Так чего ждать? — радостно заявила я и передвинула свой стул вплотную к нему. — Вот мы и стали ближе! И чем вы меня удивите?

— Очаровательная шутница! — произнес он сквозь зубы и внезапно сгреб меня к себе на колени.

От неожиданности я едва не охнула. Впрочем, маменька моя тоже не лучилось счастьем при виде вольностей, которые позволял себе ее протеже. Этим-то я и решила воспользоваться.

— Мама, а тебе не кажется, что Поля несколько спешит? — промурлыкала я, одновременно освобождаясь от довольно-таки сильного захвата Версальски. Тот, впрочем, отпускать меня не спешил. Более того, воспользовавшись тем, что матери не была видна моя спина, тут же запустил руку под майку. Пришлось словно бы невзначай упереться локтем ему в кадык. Только после этого импортный проходимец догадался, что лучше бы мне не мешать и дать возможность спокойно сесть обратно на свой стул.

Однако маменька повела себя довольно странно. Вместо того чтобы погрозить Версальски пальцем и намекнуть, что в порядочных домах Лондона и Парижа так себя с невестами не ведут, она вдруг, сославшись на срочный телефонный звонок, который ей кровь из носу надо сделать прямо сейчас, смоталась из кухни, оставив меня наедине с этим уродом.

И вот тут-то я и призадумалась. Какая из полученных инструкций и задач важнее: запугивание Версальски или сбор компромата на него же? Пожалуй, что все-таки второе. я замуж за него я при любом раскладе не выйду, а вот если удастся растащить их с матушкой по разным углам — действительно было бы здорово! Только как бы сделать так, чтобы он про маменьку что-нибудь особо гадостное сказал? Ведь если он пропустит пару-тройку соленых выражений в мой адрес, матушка всегда найдет, чем его оправдать: мол, я сама виновата, не так себя вела, спровоцировала бедолагу и так далее. А вот если Пол пройдется по ее особе и наговорит пакостей персонально про нее, этого она уже ни оправдать, ни стерпеть не сможет. Что ж, Лизка, крутись как хочешь, но сделай так, чтобы этот заморыш во всех красках расписал тебе, как «ценит» соавтора…

Версальски же тем временем, явно возомнив себя Казановой, продолжил свои грязные поползновения. Еле успела отпрыгнуть вместе со стулом на безопасное расстояние, а то бы опять сгреб меня на свои костлявые коленки. Впрочем, его это нисколько не обескуражило. Пол, видимо, счел, что своим уходом матушка дает ему полный карт-бланш, и решил воспользоваться им на все триста процентов. Только вот кто его учил так соблазнять девушек? Или он считает, чем стремительнее напор, тем меньше шансов получить по морде от растерявшейся жертвы? Что ж, подозреваю, в таком случае я буду первой, кто докажет ему пагубность подобной тактики.

Скакать на стуле от охотящегося за мной Версальски надоело практически моментально. Поэтому незаметно сперев со стола вилку и зажав ее в левой руке (на случай самообороны, но более всего для самоуспокоения), я попыталась вызвать Пола на откровенность. Надо сказать, получалось у меня это не очень. Чтобы было понятнее, от чего мне с таким трудом давался простой в общем-то разговор, представьте себе, что вас попросили взять интервью у голодного осьминога, который использует любую возможность, дабы набросить на вас щупальца. Представили? То-то же. Честно говоря, соблазн пустить вилку в ход и пришпилить Версальски за воротник к стене был просто нестерпимым, но я мужественно поборола в себе этот порыв. Сначала дело, а удовольствие потом. Чтобы вытянуть из Пола как можно больше нужной информации, я решила слегка встряхнуть его, шокировав изысканным лексиконом:

— Слушай, чувак, а чего ты так ко мне прицепился? Че, другие бабы на тебя и не смотрят? Или я такой красоты неземной, что у тебя штаны от страсти рвутся?

К чести Версальски, в себя он пришел быстро. Более того, он мигом сориентировался и ответил не менее витиевато:

— Не считай себя красоткой, бэби. В моей коллекции числятся куда более выдающиеся экземпляры.

— Тогда объясни мне, бестолковой, с чего вдруг такие резкие телодвижения в мою сторону? У тебя что, перманентный спермотоксикоз? Или просто бабы полгода не было?

Версальски поджал губы и весьма недобро посмотрел на меня. Ага, задело! Так тебе и надо, сморчок! «Не считай себя красоткой!» Да по сравнению с тобой я Мисс Вселенная.

— Не строй из себя дурочку большую, чем ты есть! Мне наплевать, что ты там о себе возомнила, но если ты еще хочешь быть моей женой, то запомни раз и навсегда: не стоит злить старину Пола!

— А то что?

— Возможны последствия, — не стал вдаваться Версальски в подробности своего кровожадного характера.

— Какого рода? Ты будешь меня бить? Ты поднимешь руку на свою любимую жену? — округлила я глаза.

— Исключительно ради ее же блага, — «обрадовал» меня кандидат в мужья.

Понятно. Один маленький плюсик уже в моем активе. Вряд ли маменька будет счастлива узнать о методах, которыми жених собирается учить ее дочурку хорошим манерам. Но для полноценного компромата этого крайне мало. Что ж, попробуем зайти с другого бока.

— А по-моему, ты меня нисколечко не любишь! — надула я губы, одновременно делая еще один отскок в сторону от озабоченного Версальски.

— Любовь не является определяющей категорией при заключении брака, — безапелляционно заявил Пол. — Это всего лишь глупые романтические пережитки прошлого. Никакая любовь не может служить надежным фундаментом будущего союза.

— Значит, все-таки брак по расчету? — как можно ближе подвела я его к нужной мне теме. — Тогда получается, я как человек тебе глубоко безразлична? Даже если бы я была хромой, горбатой и косоглазой, ты бы все равно решился взять меня в жены?

— Ну, не стоит преувеличивать. — Пол надулся от ясности, и мне стоило неимоверного количества потраченных нервных клеток сдержаться и не ткнуть его пальцами в щеки. — Ты, конечно, не Мадонна, но вполне привлекательна в своем роде. Кроме того, твоя мать уверила меня, что ты здорова и готова подарить мне наследника.