Только вновь оказавшись в спальне, я наконец-то звучно выдохнула. Ну, со шляпкой все понятно. Задвину ее под кровать, и вся недолга. А вот платье… Может быть, еще раз воспользоваться Машкиным советом и повесить его на гардину? А что, тоже неплохой вариант! Она у меня вроде как прочная, к стене намертво прикручена, да и рассчитана как раз на тяжелые шторы. Так что и платье вполне должна выдержать. Залезаем на стол, тянемся, цепляем вешалку за гардину. Есть! Теперь маскируем все занавесками. Хорошо, хоть в этой комнате они не прозрачные, как в гостиной, а то бы мой тайник мигом таковым быть перестал.

Интересно, а если маменька и впрямь замыслит найти и изничтожить мое платье, сюда она заглянуть догадается или нет? Я так точно сюда не полезла бы. Ну самое дурацкое место для свадебного платья, если подумать! Значит, можно спать спокойно. Тем более что утром мне, кажется, опять грозит ранний подъем…

Ну вот, накаркала! Опять маменька немилосердно трясет меня за плечи и требует сию же минуту открыть глаза. А сколько время-то? Ну это уже чересчур! Блин, семь утра! Какого ляда нужно от меня матушке в такую рань? Между прочим, у меня последний холостой день пошел, можно было бы принять во внимание данный фактор! Ах, ну да: маменьке об этом покуда лучше не знать… Забыла, каюсь, каюсь.

— Лайза, подъем, завтрак ждет тебя!

— Обойдусь и без завтрака. Особенно если это опять твой коронный омлет. Если ты не заметила, я хочу спать. И мне сегодня не надо идти на работу, поскольку я все еще в отпуске. А раз так — будь добра, закрой дверь с той стороны и дай мне наконец-то выспаться! Я и так всю неделю хожу как очумелая только из-за того, что тебе приспичило разыгрывать из себя заботливую мать семейства!

Маменька поджала губы. Да, признаю, моя тирада была излишне резка, но черт побери! Я безумно хочу спать, и разве это преступление?

— Не хочешь завтракать — твое дело, — наконец произнесла она, — Но я думала, ты посидишь со мной, а потом проводишь на конгресс. Он сегодня работает последний день, в половине второго торжественное закрытие.

— Для проводов на конгресс у тебя есть отец! Тем более, как я понимаю, он тоже туда собирается.

— Мы с ним поссорились, — излишне ровно сообщила маменька. — Думаю, на следующей неделе мы начнем бракоразводный процесс.

— Мамуль, это у вас в Штатах процессы, а у нас просто разводят. Несовершеннолетних детей у вас не осталось, имущества для раздела тоже особого нет, так что заявление на стол и свободны! Даже в суд тащиться не надо.

— Ты так просто об этом говоришь! — изумилась матушка. — А я-то боялась, что для тебя это станет ударом!

— Ударом для меня стало то, что вы вчера переколотили все суповые тарелки. А ваш развод, прости, факт уже свершившийся. Я буду только рада, если вы наконец-то перестанете трепать нервы и себе, и мне.

— Ну, раз так — спи дальше! — с язвительными нотками произнесла маменька и встала с кровати. — Тебе, кажется, вообще все по барабану! Впрочем, у нынешнего поколения это модно. Так что можешь гордиться собой, дочка! В конкурсе цинизма и пофигизма ты взяла бы Гран-при!

— Слушай, от меня-то ты чего ждешь? — устало поинтересовалась я у матери. — Сочувствия? Прости, закончилось аккурат тогда, когда ты попросила Анджея разыграть перед Лешкой спектакль. Поддержки? Излишне, твоего самомнения хватит даже на то, чтобы потопить линкор. Так чего же?

Да лучше бы я промолчала. Маменька словно только ждала этого вопроса. Резко развернувшись, она в упор просверлила меня холодным, колючим взглядом:

— Иногда мне кажется, что в роддоме мне принесли чужого ребенка. Ты настолько эгоистична и глупа, что мне порой стыдно за то, что ты моя дочь! Ты не понимаешь очевидных вещей! Ты не ценишь добра, которое тебе делают! Ты не видишь дальше своего носа!..

— Да что вам всем мой нос дался! — не выдержала я. — Вчера Версальски недвусмысленно намекал мне на то, что он у меня слишком длинный, сегодня еще ты за него взялась. И вообще, разве ты не знаешь, что разговаривать с человеком, который смертельно хочет спать, совершенно бессмысленное и, более того, жестокое занятие! У меня глаза закрываются, а ты от меня каких-то умных реплик ожидаешь!

— Да спи ты на здоровье хоть до вечера! — рявкнула матушка и вышла из комнаты.

Ну вот, день еще как следует не начался, а первый скандал на счету уже есть. И сон как рукой сняло. Тьфу, пакость. И на душе осадок премерзостный. Вот странно: ведь я права, с какой стороны на проблему ни посмотри. А все равно ужасно неприятно, что приходится против матери идти. Видимо, где-то глубоко в генах заложено: «мать надо слушаться, матери перечить нельзя». А что поделать, если на кону стоит собственное будущее?

М-да, права была Машка. Если маменьке вожжа под причинное место попадет, она мне в два счета настроение испортит. Да что там говорить — уже испортила! Не знаю, правда, насколько девичник поможет мне развеяться, есть у меня огромные сомнения на этот счет. Ох, и почему у меня все так по-идиотски получается? У других людей свадьба как свадьба, а мне тут в шпионов играть приходится, левые разговоры записывать. Впору «Тартюфа» Мольера вспомнить: «О Боже, это ль не несчастье — тайком с невестой собственной встречаться!» Правда, эта фраза скорее к Лехе относится, а у меня с точностью до наоборот: с женихом украдкой вижусь. И все почему? Потому что маменьке вздумалось лично подобрать мне мужа! Ну полный бред!

Перевернувшись на другой бок, я предприняла еще одну безнадежную попытку уснуть. Увы, глаза послушно закрывались, но сон ко мне не шел, хоть убей. Зато в голову лезли мысли, одна другой печальнее, так что минут через пять я уже ревела в подушку над своей горькой судьбой.

— Эй, котенок, ты чего? — склонился надо мной отец.

— Все плохо! — звучно шмыгнула я носом. — Мать мне свадьбу сорвет и не поморщится! Она меня не любит!

— Тише, тише! Свадьбу испортить мы ей не позволим, уж поверь на слово своему папке. А насчет того, что не любит… ты ошибаешься. Любит, но по-своему. И добра тебе желает…

— Ага! И гадости при этом говорить не забывает! И Лешку прогнала!

— Успокойся! Завтра вы с Лешкой поженитесь и будете жить долго и счастливо. А мы с матерью уедем, и больше она вас доставать не будет, обещаю.

— У вас с ней полный трындец? — поинтересовалась я, высовывая голову из-под одеяла.

— По ходу пьесы да. Только ты еще и из-за этого не расстраивайся! Просто прими как данность: у любой истории есть финал, и не всегда радостный. Вот и наша с матерью история подошла к концу, только и всего.

— Жалко! — неожиданно для себя выпалила я. — Вы же такой парой были! Вам все вокруг завидовали!

— Ну, мало ли, кто кому завидует, — пожал плечами отец. — Это еще не повод склеивать вдребезги разбитую чашку. Все равно ведь течь будет…

— Кстати, раз уж ты о посуде упомянул. Вы вчера друг друга не поранили, случаем? А то гремели вы знатно, меня едва кондрашка не обняла.

— Да нет. Мать все больше об пол ее била. Один раз только по стене засветила, ну я успел от осколков увернуться. Ты не переживай, я тебе новый набор куплю!

— Ты что, думаешь, я из-за каких-то там тарелок волнуюсь? Ничего подобного! Просто… просто как-то неправильно все получается. Ну не должно так быть в нормальной семье, честное слово!

— Потерпи, уже недолго осталось.

— Знаешь, папуль, я сейчас так зла, что готова собственными руками всю душу из Версальски вытрясти! Это все из-за него произошло: и ваша с матерью размолвка, и мои с Лешкой недоразумения! Все из-за этого сморчка. Честное слово, если он в нашей квартире еще хоть разок появится, я его с лестницы вверх тормашками спущу. Он, как раковая опухоль, прижился и начал вокруг себя черноту плодить. Мало того что к матери присосался, так еще и ваш брак разрушил, и мой заодно едва под откос не отправил.

— Какая разница, кто виноват? Сейчас это уже не имеет ровным счетом никакого значения, — вздохнул отец. — У меня с ним свои счеты, но марать руки об это ничтожество я не намерен.

— Вот и отлично! В таком случае он мой!

— Не вздумай! — предостерег отец. — Версальски, как протухшее яйцо, лучше не взбалтывать содержимое, чтобы вонь не пошла. Он мстительный человек, пока ответную гадость не сделает — не успокоится.

— И что из того? Позволить этому мерзавцу и дальше безнаказанно резвиться на обломках вашей семьи? Да и по поводу ответной реакции: ваш конгресс заканчивается уже сегодня. Значит, завтра — самое позднее послезавтра — ему надо улетать в Штаты. И что он успеет мне сделать за полтора дня? У него в Москве ни родных, ни знакомых, рассчитывать он может только на себя. Так что если я размажу Версальски по стене подъезда, все, что ему остается в таком случае, — утереть рукавом пиджака кровавую юшку из носа!

— Лиза, котенок, если ты хочешь сделать это только ради меня — не стоит. Мы с матерью уже приняли решение, и…

— Папуль, я это уже слышала. Единственное, что могу обещать: если Версальски больше ко мне не сунется, я его, так и быть, не трону. Но если он покажется в радиусе хотя бы десяти метров, пусть пеняет на себя!

Хлопнула дверь. Мы с отцом переглянулись. Понятно — матушка ушла. Надеюсь, до подслушивания нашего разговора у спальни она не докатилась. Впрочем, мне уже все равно. Нервотрепка дошла до той стадии, когда внутри все притупляется и каждая новая неприятность воспринимается все проще и проще. Ты просто привыкаешь к тому, что вокруг тебя все рушится. В том числе жизнь твоих близких…

— Ну что, пошли завтракать? — вздохнула я, прикинув, что выспаться мне сегодня уже не судьба.

— Тогда поднимайся, — ответил отец, — у меня в запасе примерно около пятнадцати минут, а потом я уже начну опаздывать.

Летка томно потянулась на кровати. Стас забурчал спросонья, как мультяшный медвежонок, повернулся к ней и открыл глаза.

— Уже проснулась? Тогда с добрым утречком!

— И тебе тоже. Что-то ты какой-то угрюмый. Ну, где улыбка на лице, где блеск в глазах?!

— Будешь тут угрюмым, когда целую ночь кошмары мучают! Весь измаялся!

— А что снилось-то? — поинтересовалась Летка, перевернувшись на живот и облокотившись на подушку.

— Да все этот твой хмырь болотный, Версальски который. Будто бы он тебя с собой в самолете увозит, а я и сделать-то ничего не могу. И ты рядом с ним сидишь довольнехонькая, словно главный приз в лотерею отхватила. И вот я бегаю перед самолетом по взлетной полосе, пытаюсь до тебя докричаться, а ты меня не видишь и не слышишь. Тогда я отправляюсь к пилотам, чтобы они рейс задержали, но не успеваю: самолет начинает разгоняться, и я аккурат к нему под шасси попасть могу. И вот бегаю по летному полю, как мышь по пустому амбару, пытаюсь в живых остаться. Ух, как вспомню, так вздрогну!

— Вот дурачок! — ласково погладила Стаса Летка. — Нашел к кому ревновать! И вообще: больше мы с тобой их никогда не увидим! Так чего переживать?

— Ага, зато он тебе названивать будет! Вон вчера аж десять минут проворковали, голубки! Честное слово, хотелось у тебя мобилу вырвать да об пол ее шандарахнуть!

— Тише, Стасик, тише! Во-первых, ты же сам помнишь: меня об этом попросила Лизкина подруга. Во-вторых, больше я с ним общаться не намерена! Его номер у меня в определителе запомнился, теперь на его вызовы я не отвечаю.

— Не отвечаешь? Значит, он звонил тебе еще раз? Да или нет?!

— Ну, — протянула Летка, — не совсем так. То есть да, он попытался… пожелать мне спокойной ночи, а я сказала, что уже сплю, и отключилась. Только и всего!

— А я где в этот момент был?

— В ванне плескался, — равнодушно повела плечами Летка. — Да было бы из-за чего сыр-бор разводить! Ну, запал он на меня, так именно этого мы и добивались. Пускай теперь соплями исходит, обо мне мечтая!

— Как ты можешь так вести себя со мной? — взвыл Стас. — Ты что, не соображаешь, что делаешь мне больно? Все, отдавай мне свой мобильный!

— Это еще с какой стати?

— Если этот крендель снова позвонит тебе, я заставлю его крепко пожалеть о том, что он приехал в Россию.

— С этим я прекрасно справлюсь сама. Так что, будь добр, оставь трубку там, где она лежала.

— Ни за что!

— Стасик, солнышко мое, рыбонька, кисонька, ну не злись, пожалуйста! — заворковала Летка, одновременно прижавшись к Стасу и потершись щекой о его грудь. — Из-за какого-то недомерка так волноваться! Лучше давай я тебе спинку почешу, и ты расслабишься, а?

— Не надо мне ничего чесать! И не переводи разговор на другое! Я не намерен и далее позволять тебе общаться с этим типом! И если для этого нужно отобрать у тебя телефон, я это сделаю!

— И на какой срок ты собираешься оставить меня без средств связи? — сдвинула брови Летка. — А если вдруг позвонят с работы? А если моя мама захочет со мной поболтать, что тогда? Ты лично объяснишь ей, почему оставил ее дочь без телефона?

— Если нас будут искать с работы, то позвонят и тебе, и мне, тем более что Тамара давно уже в курсе, что мы живем вместе. А насчет твоей мамы… я просто увижу ее номер на определителе и передам тебе трубку, только и всего!

— А если мне позвонят с незнакомого номера? — горячилась Летка. — Что тогда предпримешь?

— Нечего тебе со всякими незнакомцами разговаривать, обойдешься! А если это окажется твой американец? Когда он поймет, что ты не отвечаешь на персональные вызовы, вполне может взять и позвонить тебе с чужого телефона! Или с городского номера, наверняка у них в гостинице с этим проблем нет!

— Ну как знаешь! — Летка насупилась и отвернулась от Стаса.

— Эй, ты чего? — потрепал он ее за плечо.

— Ничего. Очень приятно узнать, что твой самый близкий человек тебе не доверяет! Готов даже телефон отобрать лишь бы все под его контролем проходило! А если это личный звонок? Если я не хочу выворачиваться перед тобой наизнанку и отчитываться буквально о каждом своем шаге?

— Ты все не так поняла! Я просто пытаюсь тебя защитить, при чем здесь доверие?

— Я вполне способна защитить себя сама! Ты… ты даже не представляешь, как меня обидел! Я-то думала, ты любишь меня! А ты на поверку оказался ревнивцем и домашним тираном! Нет, я этого не вынесу!

Летка картинно скривилась, и на ее щеки спрыгнула пара слезинок. Не на шутку перепуганный Стас развернул ее к себе и крепко обнял:

— Что ты, дурашка! И как тебе только могло такое в голову прийти? Я не собираюсь ограничивать твою свободу, ничуть! Да наплевать, в конце концов, на этот телефон! Я тебе верю! Прости меня, солнышко, я не хотел тебя огорчать! Ну же, прекращай дуться!

Для порядка Летка еще минуты две изображала оскорбленную добродетель, после чего сменила гнев на милость и позволила Стасу поцеловать себя. Однако, пока она на полном автомате продолжала играть спектакль «Примирение», мысли ее уже были далеки от только что случившейся размолвки. Летка припомнила, что в их студии вот уже несколько месяцев висит объявление о приеме в актерскую школу. Если удастся выдержать собеседование и пробы, то после недолгого, но интенсивного обучения есть все шансы буквально в течение года сняться в каком-нибудь сериале! И если очень повезет, то сразу в главной роли, ведь прецеденты уже случались! И почему бы ей, Виолетте, не попытать счастья на актерском поприще? Ведь у нее есть для этого все данные. Только подумать, ее имя будет красоваться на всех афишах и перетяжках столицы, ее лицо попадет на обложки глянцевых журналов! Журналисты будут наперебой добиваться разрешения взять у нее интервью, а в Интернете появится ее фан-сайт, организованный самыми горячими и преданными поклонниками!..

Идиллию прервал злополучный мобильник, вовсю принявшийся наигрывать любимую Леткой песню Мамонтенка. Стас потянулся за трубкой, прочитал высветившееся на экране имя и тут же безо всяких разговоров нажал кнопку отбоя.

— Кто это был? — спросила Летка, заранее предчувствуя, какой будет ответ.

— Твой заграничный хахаль! — зло бросил Стас. — Ну вот, уже началось! Трезвонит тебе ни свет ни заря, паскуда! Нет, я ему овал лица все-таки поправлю! Всего-то один хороший апперкот в челюсть, и все!..

Стас все сильнее заводился, в подробностях расписывая, что он сделает с Версальски, попадись тот ему на глаза, а Летка недовольно морщилась. Ну вот, опять завел, заново его утихомиривай. А все Лизкин жених из Америки виноват, будь он неладен! Эх, Лизка, вечно из-за нее одни проблемы!..

Отправив отца на конгресс, я на всякий случай принялась составлять список того, что мне необходимо успеть сделать до завтрашнего утра. Так, первым делом проверить готовность свадебного наряда. Ну, с платьем все понятно: висит себе за занавеской и не отсвечивает. Шляпка под кроватью. Кружевное белье, чулки и подвязки лежат в шкафу на дальней полке. Туфельки? Где же мои туфли?! Ах, ну да, я же сама спрятала их в тот же шкаф на нижнюю полку. Ну да, точно, вот и коробка. Открыть, что ли, примерить? Почему бы и нет?

Ух, какая же я высокая стала! Еще бы, общая длина каблука чуть ли не под двадцать сантиметров получилась! Учитывая нашу с Лешкой разницу в росте, я прикинула, что в туфельках со стандартным каблучком все равно буду казаться рядом с ним Дюймовочкой, поэтому купила туфли на изящной платформе, вроде тех, в которых выступают на нашей эстраде малорослые певички. Вот и представьте себе: Десять сантиметров каблук да плюс еще те же десять сантиметров платформа. В общем, взлетела ракетой под небеса, и только! Теперь в этих туфельках я буду всего лишь на чуточку ниже Лешки… если, конечно, смогу пройти в них хотя бы пару метров и не переломаю себе ноги!

Вот балда осиновая! Что же я об этом раньше-то не подумала? А теперь придется приспосабливаться к этим каблукам в экстренном режиме, всего лишь за сутки! Как люди-то передвигаются, а? Единственное желание — добраться до стоящей в гостиной дедовской трости и заиметь хоть какую-то дополнительную опору. Что же я натворила?! Может, пока не поздно, слетать мухой в ближайший обувной магазин и от греха подальше купить обычные туфельки?

Мысленно сравнив картинки «я — Дюймовочка» и «я — пожарная каланча», я все-таки выбрала второе. Ну хоть убей, не хотелось мне на собственной свадьбе свободно проходить у жениха под мышкой. Значит, будем тренироваться!

Для начала я решила обойти по периметру кровать. По крайней мере если грохнусь, так хоть на мягкое. Правда, к сожалению, держаться за нее я не могла. То есть могла, но лишь согнувшись при этом в три погибели. Поэтому вынужденно пришлось принять гордую осанку и сделать первый шаг.

Хм, а ничего. Непривычно, конечно, но в целом очень даже неплохо. Такое ощущение, что паришь в воздухе, а ноги у тебя при этом удлинились чуть ли не наполовину! Так, второй шаг! Просто отлично! Если не думать, что до земли лететь далеко, а падать больно, то ощущения фантасмагорические! Главное — держать равновесие и не попасть ногой мимо подошвы. Растяжение голеностопа — отнюдь не тот подарок, который я хотела бы сделать себе на свадьбу.

Мое настроение улучшалось с каждым новым шагом, я даже позволила маленькую вольность — сделала поворот вокруг себя, имитируя вальс. Опля, впервые на арене воздушная гимнастка и акробатка Лиза! Смотрите и не пропустите такое зрелище, ведь увидеть его во второй не удастся! По крайней мере снова встать на эти приставленные к ногам табуретки я вряд ли отважусь. Хотя моя скромная практика доказала, что на них вполне можно ходить, не изображая при этом корову на льду, все равно сложновато. В конце концов, я никогда не любила обувь на каблуках, предпочитая сандалии, кроссовки и прочие ботинки с плоской подошвой.

Так, с этим разобрались. Что у нас дальше по плану? Ага, придумать макияж и подобрать соответствующую косметику. Ну, с этим-то как раз все просто. Светло-сиреневые тени в тон платью, помада цвета «фуксия» и черная водостойкая тушь для удлинения ресниц. Использовать тональный крем или нет? Эх, сложный вопрос! С одной стороны, чем более напудрено лицо, тем удачнее выходят снимки и видеосъемка. Зато вблизи напоминаешь собой свежеоткопанную мумию и пачкаешь одежду всем, кто пожелал заключить тебя в горячие объятия и прижать к сердцу. Нет, без тональника обойдусь! У меня и так безо всяких маскирующих средств лицо ровное и свежее! За исключением, разумеется, тех моментов, когда приходится пахать всю ночь над какой-нибудь серией, проклиная косноязычного автора и начальство, требующее отправки этой серии в производство «еще вчера». Но поскольку сейчас я в отпуске, подобный форс-мажор мне не грозит, значит, решено: косметики по минимуму!

Остается вопрос с прической. Как назло, у меня сейчас очень неудобная длина волос — лохмы даже до плеч не достают. Будь у меня короткая стрижка или, напротив, конский длинный хвост, проблем бы не было. В первом случае — укладка феном, во втором — греческий узел и подвитые плойкой хвост и челка. Но увы: сбегать в парикмахерскую и сделать стрижку означает серьезно поссориться с Лешкой. Он горячий поклонник длинных волос и всячески убеждает меня отращивать их докуда можно. А поскольку за полгода не то что конскую гриву — фикус нормально не вырастишь, то имею то, что имею: свисающие вокруг лица пряди, которые даже резинкой пока не соберешь — слишком уж коротки. Что же делать?

После напряженного десятиминутного раздумья меня осенило. Эврика! Ну-ка, где мои шпильки-невидимки?

Перерыв необъятные запасы заколок, оставшиеся еще с тех времен, когда я, как послушная девочка, и не помышляла о хулиганской мальчишеской стрижке, я извлекла и положила на стол порядка трех десятков шпилек. После того как были отсеяны не соответствующие моменту черные и темно-фиолетовые экземпляры, на столе осталось ровно семнадцать невидимок. Отлично, этого должно хватить! А что не выдержат заколки, то закрепим лаком сильной фиксации. И готова невеста! Всего за десять-пятнадцать минут стараний все волосы аккуратно подбираются сверху, а сзади свободно свисают и чуть вьются. Плюс еще шляпка с вуалью, и хоть картинки с меня рисуй!

Что еще? Документы и кольца. Ну, мой паспорт всегда со мной, равно как и Лешка со своим никогда не расстается. Кольца покамест лежат в тайничке в гостиной под плиткой ламината. Все. Я в полной боевой готовности.

Мобильник бодренько заиграл веселую мелодию, привлекая к себе мое внимание. Лешка!

— Привет, любимый!

— Привет! Дома есть кто?

— Нет, все ушли на фронт. То есть на конгресс. И вернутся явно не раньше обеда, поскольку у них там торжественное закрытие в полвторого, ну и сабантуй по этому поводу, я так думаю. Ты где?

— Стою у тебя под дверью. Открывай!..

Я опрометью бросилась впускать жениха. Выглядел он, надо сказать, не очень-то презентабельно. Волосы всклокочены, глаза совершенно безумные и красные. Да и синяки с царапинами никого не красят. Вот уж кого и придется завтра тональным кремом пользовать, так это Лешку! А потом отгонять от него лобызающийся народ, чтобы ничего на лице не потерли, иначе придется каждые пять-десять минут ему грим обновлять! Или Машку на это дело запрячь? Пускай бегает с пудреницей наготове, хоть какой-то толк от ее гиперактивности, а то ведь иначе меня советами замучает. Ладно, поживем — увидим!

— Вот, держи! — протянул мне Лешка два диктофона. — Здесь слегка отредактированное ваше с Версальски общение на кухне. Продолжительность — две с половиной минуты. Его ты запускаешь в первую очередь. Чтобы ты не ошиблась, я тебе специально сзади бумажку наклеил с цифрой «1». Видишь?

— Ага. А на втором диктофоне…

— Запись разговора Версальски с будущим донором вторым продолжительностью чуть более трех минут. Качество, конечно, оставляет желать лучшего, но слышно отчетливо. Я еще уровень звука слегка на компьютере подправил, прежде чем обратно переписывать.

— Ну, насчет кухонных разговоров все понятно. А как объяснить маменьке, откуда взялась вторая запись? Ведь если я скажу «мои друзья помогли мне…» или «мой жених сумел достать…», то матушка вмиг заголосит, что она ничему не верит, все сплошная подделка и далее по тексту.

— Поэтому просто не заостряй на этом внимание. Скажи «мне удалось раздобыть» — и все! А уж какими путями и методами к тебе попала эта запись, ей в общем-то знать и не нужно. Блин, птичка в клювике принесла, вот откуда!

— Слушай, птичка, что-то мне не нравится, как ты выглядишь. Может быть, тебе что-нибудь из еды сообразить? Или кофе напоить?

— Не упоминай при мне этот напиток! — Лешка скривился, как от сильной зубной боли. — Я сегодня ночью, наверное, литра два кофе выдул, пока улики ваял. У меня уже в горле кофейный привкус стоит! Лучше скажи: ты точно уверена, что ближайшие три-четыре часа твоя матушка здесь не появится?

— Зуб даю!

— Подожди ты зубами разбрасываться. Лучше проводи-ка меня в спальню, а то боюсь, обратно до дома я уже не доеду. Пока сюда на метро добирался, разве что ногтями за поручни не держался, только чтобы не сползти другим пассажирам под ноги не свалиться. Второй раз за это утро я такой подвиг совершить точно не смогу.

— О чем речь? Давай, заваливайся! Представляешь, я ведь как чувствовала, что ты придешь, так и не застелила кровать!

— Вот и славно. Кстати, — спросил сонно щуривший глаза Лешка, скидывая с себя джинсы и тыча пальцем куда-то в сторону подоконника, — а что у тебя там свадебное платье делает? Иду к тебе, по привычке поднимаю глаза на окно и вдруг вижу чехол с платьем. Висит себе, проветривается. Это какая-то особая примета, да?

— Да, милый! — улыбнулась я Лешке, мысленно костеря себя на все лады. — Это чтобы… чтобы платье нагуляться успело и в день свадьбы никаких неприятностей невесте не доставило! Ну знаешь там, чтобы по швам не разошлось, не порвалось случайно, не запачкалось…

— Надо же, никогда раньше ни о чем подобном не слышал, — глубокомысленно заметил Лешка, тактично прикрывая ладонью зевок.

Вот клуша! Теперь уже полрайона осведомлено, где я прячу свой свадебный наряд! Кто мешал мне повесить его так, чтобы с одной стороны его прикрывали занавески, а с другой — стена? Но нет же, меня угораздило выставить его на всеобщее обозрение. Супершпионка, нечего сказать! Если мое платье даже Лешка обнаружил, так что мешало сделать то же самое матушке? Эх, полный провал конспиративной явки!

Буквально через пару минут после того как Лешкина голова коснулась подушки, в спальне раздался его богатырский храп. Ну что ты будешь делать, вот ведь как умаялся, бедный! А я-то размечталась, как лягу возле него, и мы, вспомнив старика Фрейда, предадимся одному из основных инстинктов, издревле известных как «плодиться и размножаться». Что ж, до свадьбы этим заняться, видимо, не судьба. Ну ничего, я потерплю. А чтобы Лешке ничего не мешало спать, возьму-ка я у него мобильный отключу. В конце концов, может человек потеряться для общества на несколько часов? Да запросто! Так что пускай отдыхает, а я посторожу его сон.

А Лешка меж тем так душевно посапывал во сне, так заразительно причмокивал губами, что я не выдержала и забралась-таки к нему под бочок. Между прочим, я сегодня тоже не выспалась. А раз так, что мешает мне присоединиться к жениху и смежить веки? Кто знает, как мы проведем сегодняшнюю ночь, может быть, без сна останемся, а раз так, надо пользоваться моментом. Опять же: вдруг Лешка раньше меня проснется и, как не раз уже бывало, разбудит ласками и поцелуями? Ой, вот только подумала об этом, и с головы до ног такая волна удовольствия прокатилась! Мрр, какое же это волшебство — лежать в обнимку с любимым человеком и ни о чем не думать! Особенно о том, какую бучу предстоит мне сегодня выдержать со стороны маменьки, когда она узнает, что собой представляет уготованный мне в мужья товарищ Версальски…

Я уже провалилась в сладкую дремоту и, вполне возможно, через пару-тройку минут окончательно присоединилась бы к Лешке, но тут заорал мой мобильный. Тьфу, черт! Вот растяпа, Лешкину трубу отключила, а про свою начисто забыла! Пришлось подрываться и, спотыкаясь спросонья о собственные же ноги, прыгать к столу. Схватив оттуда телефон, я выскочила в коридор, пока эта грохочущая музыкальная шкатулка окончательно не разбудила Лешу.

— Привет, невеста! — раздался в трубке бодренький Машкин голос. — Ну, ты как?

— Никак! Спать хочу просто смертельно. Между прочим, ты меня из кровати подняла.

— Ну извини! — ничуть не раскаявшись, ответила дна. — Слушай, тут такое дело, ты, случайно, не в курсе, где носит твоего жениха? Звоним ему на мобильный, ноль внимания, фунт презрения. Такое ощущение, что человек наглухо ушел на дно. А у меня тут Тема волнуется, мальчишник на носу, сама понимаешь…

— Совершенно случайно — в курсе! Мой жених в настоящий момент лежит в моей постели!

— Да?! И что он там делает?

— Спит, разумеется! — рявкнула я на Машку, которой явно приспичило позубоскалить.

— А к нам он ехать не собирается?

— Не думаю. Знала бы ты, в каком виде он сюда завился! Он же больше суток на ногах провел! Хорошо, родители дома не скоро нарисуются, парень хоть отоспится немного в их отсутствие!

— А если твоя мать вдруг возьмет и припрется неожиданно? Ей-то ты как все объяснишь? Ведь она Лешку на дух не переносит. Опять скандал разразится.

— Ничего я ей объяснять не буду. А что до Лешки, то он надежно замаскирован простыней с пяток до макушки, еще доказать надо, что в моей постели лежит именно он, а не кто-то еще. В конце концов, моей матери никоим образом не касается, кто дрыхнет в моей комнате! Может, ко мне подруга в гости заехала!

— Ага, и тут же завалилась в койку, видимо, перебрала спиртного! Иначе как объяснить ее крепкий сон в первой половине дня? Тогда, раз уж речь зашла о подругах, у меня сразу же возникает вопрос номер два: а что с девичником? Не забывай, как только мать вернется с конгресса, тебе придется несладко. Так что не заставляй меня повторять собственные доводы вчерашней давности. Просто ответь: как ты себе мыслишь данное мероприятие?

— Машка, у меня извилины и так уже дымятся от перегрузки, а тут еще ты от меня ответа требуешь!