— Вот образец, заполните и подпишите.
Губы заводовладельца мучительно скривились. Он явно боролся с судорогой, столь долго сводившей его челюсти.
— Что это?
— Ваше согласие на лечение в центре. СВОЕ лечение.
— Но я не болен!
— Увы, не могу с вами согласиться. Да вы и сами очень скоро поймете, что были не самым здоровым членом общества. — Дымов покачал головой. — Поправите нервишки, печень подлечите. Скажу по секрету, там у вас изрядное количество камушков. Заодно пересмотрите взгляды на жизнь, познакомитесь с нашей библиотекой, научитесь получать удовольствие от простого физического труда. Плата вполне умеренная — особенно для вас, а по окончанию лечебного курса вам дается право самостоятельно оценить полученные результаты. Если вы решите, что провели время в центре напрасно, мы не только вернем вам деньги, но и выплатим солидную компенсацию. Кстати, размеры ее можете проставить в бланке прямо сейчас. Вот, пожалуй, и все. Так как, мы договорились?
В затылке, начинающем слегка гудеть, чувствительно кольнуло, и не без облегчения Дымов позволил себе расслабиться. Границы силового кокона тут же раздались, выпуская господина Мохова «на волю». Заводовладелец немедленно это ощутил. Потрясенно он откинулся в кресле, шумно вздохнул. На лице его отразилась растерянность.
— Черт! — он рассеянно потер грудную клетку. — Черт меня подери! Как вы это делаете?
— Что именно? — Дымов невинно улыбнулся.
— Но я же чувствовал!.. — видно было, что Мохов пытается найти верные слова. — То есть я слышал о вашей клинике разное, но, честно говоря, не слишком верил. Слова «экстрасенс» и «шарлатан» — для меня были синонимами.
— Браво! — Вадим шутливо поаплодировал.
— Вы смеетесь надо мной?
— Да нет, радуюсь, что вы не набросились на меня с кулаками. Значит, можно надеяться, что лечение пойдет быстро и успешно. Что-то до вас все-таки дошло.
Отодвинув кресло от стола, Павел Федорович порывисто поднялся. Руки его вновь начали чуть подрагивать.
— Не знаю, как вы добиваетесь таких штучек, но мне это серьезно не нравится.
— Но ведь вы желаете добра своим сыновьям?
— Да, разумеется, но причем здесь я…
— При том, что ради детей тоже порой надо соглашаться на некоторые жертвы. А вы, простите меня, отцом до сих пор были весьма посредственным.
— Вы забываетесь! — лицо заводовладельца вновь налилось кровью, но Вадим не дал ему завестись, легко огладив затылок «выползшим» из стены огненным протуберанцем. Покачнувшись, Мохов невольно оперся на стол.
— Спокойно, Павел Федорович! Никто не желает причинять вам вред. Скорее — наоборот. Дверь позади вас и не забудьте захватить с собой бланки. Когда заполните, отдадите в регистратуру, аванс уплатите в кассу. А теперь можете идти.
Продолжая опираться о стол, бизнесмен ошарашенно глядел на Дымова. В глазах его попеременно вспыхивали то ярость, то страх.
— Идите же, я вас не задерживаю. — Более жестко произнес Дымов.
Оторвавшись от стола и вяло кивнув, Павел Федорович на негнущихся ногах покинул кабинет.
Помассировав виски, Вадим устало взглянул на компьютер. Возвращаться в сеть решительно не хотелось. Потянувшись к клавишам селектора, он осведомился:
— Как там, Аллочка? Гости ушли?
— Только что. Все четверо.
— Какие еще четверо?
— Как какие? Мохов со своими громилами.
— Хмм… Надеюсь, больше никого нет?
— Пусто, Вадим Алексеевич. Как в Сахаре.
— Вот и славно. Тогда, пожалуйста, приготовь мне коктейль. По нашему старому рецепту.
— Хорошо, Вадим Алексеевич. Что нибудь еще?
Дымов покосился в смуглеющее окно и брякнул:
— Еще вопрос…
— Я вас слушаю.
— Ты свободна сегодня вечером?
— Вечером или ночью?
Аллочка не терзалась комплексами, говорила в лоб и по существу. Новое поколение жило по своим собственным законам, напрочь отвергнув декорации прошлого. Сказывались плоды перестроечной акселерации. Дымов, хоть и дожил до сорока, а так не умел. Не хватало чего-то важного. То ли наглости, то ли цинизма. Он умел обламывать крутых мужиков, легко и просто сбивать спесь с самых оголтелых бандитов, но, общаясь с юными созданиями вроде Аллочки, он по-прежнему чувствовал себя не в своей тарелке. А потому, вмиг растеряв весь свой начальственный гонор, он по-школьному промямлил:
— Пожалуй, что и ночью.
— Тогда обязательно свободна.
В голосе Аллочки прозвучало неприкрытое торжество, и это отчасти его утешило.
Глава 9
Селимхан Докаев, в определенных кругах именуемый Аксаном, сидел в отдельной кабинке кафе и рассеянно тыкал вилкой в салатный стожок на тарелке. Вкуса еды он практически не замечал и выпил куда больше, чем съел. Зато сидящий рядом Кол наворачивал за троих, давно перейдя от салата к наваристому гуляшу, а от него к плову.
— Хорошее мясцо! — с набитым ртом промычал он. — Помнят, раззявы, кого обслуживают.
Аксан пропустил реплику мимо ушей. Сумрачно глядя на бородавчатый, щедро насыпанный в капусту изюм, он вновь и вновь возвращался памятью к недавним событиям. Не для того, чтобы пережить их заново, а для того, чтобы по прошествию времени попытаться понять, что же с ними со всеми стряслось и отчего Ширяя — водилу способного, не моргнув глазам, пойти на таран с ментовским «луноходом», скрутило, как дохлого школяра, пропустившего удар в интимное место. Да и Кол, на что уж толстокожий, — и тот разом взопрел. Впрочем, самочувствие посторонних Аксана интересовало мало, а вот то неприятное обстоятельство, что и сам он оказался не столь уж состоятелен против каких-то детских страхов, его действительно потрясло.
Собственно, тот чертов туман был сам по себе совсем не страшен. Едва «Вольво» окутало сизой дымкой, Ширяй тотчас включил фары и сбавил скорость. Но уже в следующую минуту что-то приключилось с мотором, и, напряженно всмотревшись в заоконную муть, Аксан ощутил вдруг, как сердце, желудок и прочие его органы сжимаются и холодеют. Глаза сами собой расширились, и представилось вдруг, что где-то там, в туманной каше, ворочается нечто огромное и страшное. Этакое панцирное существо из палеозоя, ящер, сошедший с голливудского экрана. Все было чудовищно глупо, но, едва углядев проявляющуюся из дымки неясную тень, Аксан непроизвольно зажмурился. До обморочных колик он вдруг уверовал, что впереди действительно находится чудовище, вынырнувшее прямиком из детских снов. Поэтому прохожего он так и не разглядел (да, может, и не было никакого прохожего?), а уже в следующее мгновение отчаянно чихнул двигатель, машину повело вправо и они ударились о кряжистый тополь…
— Слушай, Кол, — Аксан взглянул на сидящего перед ним телохранителя, — ты ведь должен был видеть человека. Того, из-за которого мы врезались в дерево.
— Человека? — Кол с трудом выговорил длинное непривычное слово. «Лох», «чмо» были для него куда понятнее. А уж с набитым ртом задача осложнялась вдвойне. Громила торопливо зашевелил челюстями, спеша проглотить пищу. — Это, типа, в тумане который маячил?
— Типа, типа. — Раздраженно подтвердил Аксан.
— Так ты это… Вроде уже спрашивал.
— И еще сто раз спрошу, если понадобится! Ну, так что насчет человечка? Видел ты его или не видел?
— Вроде да… Это и Ширяй может подтвердить. — Кол обиженно засопел. — Кто-то там и впрямь нарисовался. Только у нас караулки не фарфоровые. Мало ли людишек по дорогам шастает. А тут и Ширяй, дурила, руль крутанул под это дело…
— Как он был одет?
— Кто? Ширяй-то?
— Человек!
— Так это… обыкновенно. В одежду… То есть — плащик серенький, на скворешне шляпа. Большая такая, с полями. Типа — ковбойской.
Аксан облегченно выдохнул. Насчет широкополой шляпы он тоже что-то такое запомнил. Как запомнил и тот странный туман, нагнавший на него столько страхов. Страхов, как выяснилось, впоследствии, небезосновательных.
Впрочем, иллюзий Аксан не строил, — настоящие страхи поджидали их еще впереди. О том, что начнется после того, как в столице узнают о потере трехмиллионого аванса и сорванном заказе, можно было только догадываться. Разумеется, найдут и крайних, столь легко кинувших московских воротил. Конечно, три миллиона — сумма по нынешним временам небольшая. Проще простого Аксан мог бы выложить их из собственного кармана. Да только не в деньгах было дело. Племя людей жило по волчьим законам, и всякий приличный волк обязан был помнить: обиды в этом мире не прощаются. Спустишь молодому шакаленку, а назавтра уже бурундуки с зайцами на шею сядут. А уж если кто осмеливается выступить против целой стаи, то тут уж о деньгах речь и вовсе не заходит. Из-за потери в занюханную тысчонку общество легко пойдет на миллионные затраты! И все только для того, чтобы вернуть утерянную репутацию, чтобы на чужом примере подтвердить свое привелигированное право на место под солнцем. Иначе сожрут. Другие стаи и иного племени волки. Словом, Аксану было яснее ясного — не найдут кого наказать, накажут курьера. Несмотря на обширные связи, хороший послужной список и весомый авторитет.
Аксан в очередной раз подцепил на вилку порцию салата, не выдержав, поморщился. Вспомнилось то унижение, которое они пережили при встрече с блюстителями правопорядка. Получилось, как в скверном анекдоте. Во всяком случае, из отключки их вывели те же менты. Еще и нашатырь под нос совали. А после, отогнав, «Вольво» на штрафную стоянку, заставляли Ширяя дышать в стеклянную трубочку, а у Аксана бесцеремонно взяли показания…
Приоткрылась дверь, хозяин кафе — прилизанный типчик с вечнопунцовыми щечками — просунул внутрь голову.
— К вам гость, — подобострастно сообщил он. — Тот самый, о котором вы предупреждали.
Аксан хмуро кивнул.
— Зови.
* * *
Даже устроившись за столиком, майор Закучаев продолжал пугливо озираться, то и дело утирал лицо и шею большим крапчатым платком. При этом попахивало от майора явной кислицой — не то пивом, не то мочой — все равно как от уличного бомжа. И всякий раз, когда мент что-то говорил, обращаясь в сторону курьера, Аксан брезгливо кривил рот. Помойкой несло от гостя. Застоявшейся, насквозь непристойной.
— Не вибрируй, майор. И не части. Кафе здесь проверенное, прослушки нет.
— Точно нет?
— Я отвечаю. — Аксан в упор взглянул на Закучаева. — Ты догадываешься, зачем я тебя вызвал?
— Ну так… Наверное, из-за Маршала.
— Нет, дорогой. Меня интересует не Маршал, а тот кто его убрал. Потому что этот «кто-то» забрал и деньги, и товар. Особо замечу — МОИ деньги и МОЙ товар.
— Но ведь я уже говорил. Там кругом одни головешки. И наверху, и в лаборатории. Судя по всему, празитон сгорел.
— А деньги?
— Деньги тоже.
Фыркнув, Аксан обернулся к телохранителю.
— Кол, ты веришь, что кто-то на халяву мог спалить три миллиона рублей?
— Че тут базарить, сами менты и скрысятничали.
— Вот так, дорогой. Не верит тебе народ.
— Не было там денег, чем хочешь клянусь!
— Хорошо, деньги — отдельная тема, меня интересует сейчас другое. — Аксан отодвинул в сторону тарелку с салатом, выложил на стол ухоженные руки. — Мне нужен товар — тот самый, что был приготовлен для моих друзей.
— Но я ведь уже сказал, Аксан, там одни головешки. Мало, что людей замочили, так еще и лабораторию всю на хрен покромсали. Наши опера время засекали, — меньше трех минут прошло! — голова майора мелко затряслась. — Никто в отделе ничего не понимает. Кое-кто даже предполагает, что Маршал сам таким образом обставился. В смысле, значит, перед вами.
— Из-за трех-то лимонов? Не гони, майор! Он больше мог взять. На порядок больше. И уж в любом случае не стал бы накладывать на себя руки.
— Так, может, кто из его ближних?
— Кто?
Вопрос повис в воздухе, и Закучаев неуютно заерзал на стуле.
— Короче! — чеканно проговорил Аксан. — Вариантов немного: либо твои коллеги намеренно разыграли весь этот спектакль…
— Да нет же, нет! Чем угодно клянусь! — майор молитвенно сложил на груди руки. — Там и проверяющий из управы был. Специально для надзора присылали. Даже, если кто захотел бы словчить, все равно бы ничего не вышло.
— Что ж, значит поработал кто-то со стороны. — Холодно заключил Аксан. — И тебе, майор, придется найти этого ловкача. В ближайшие пару дней.
— Но что я могу сделать? Я же не следователь…
Кулак Аксана с грохотом опустился на стол — так, что подпрыгнула тарелка с недоеденным салатом.
— Ты найдешь мне эту тварь!
— Тише, тише! — майор испуганно оглянулся на дверь. В лицо бандиту он старался не смотреть. Прищуренные глаза Аксана излучали стальной холод, рот был перекошен и острый, сломанный в юности нос более, чем когда-либо, напоминал клюв хищной птицы.
— Конечно, я буду контролировать ход расследования, кого надо подстегну, но я ведь не у дел. Формально этим занимается оперативная группа капитана Шматова.
— Шматов или Хватов — мне это без разницы. Главное я тебе сказал: это мочилово нужно реально раскрутить. В самые ближайшие дни!
— Само собой, я буду стараться. Возможно, нам повезет, — запинаясь, заговорил майор, — но если вскроются непредвиденные факты…
— Какие еще факты?!
Закучаев порывисто вздохнул, чуть подался вперед и отчего-то перешел на шепот:
— Есть версия, что это работа Палача.
Левая бровь Аксана поползла вверх.
— Какого еще палача?
— Это только слухи. О нем мало что знают. То есть практически ничего. Но если собрать все косвенные данные и объединить в единое целое… Так сказать, условно расписать все, как деяние одного человека…
— Ты можешь короче?!
— Я только хотел сказать, что за последние годы в городе участились преступления с душком аномальщины.
— Что еще за преступления?
— Некто довольно дерзко вмешивается в следственные дела и совершает убийства. Что особенно характерно, среди жертв очень много людей, которых по тем или иным причинам органы не в состоянии были прижать. — Майор заволновался. — То есть, конечно, не все дела укладываются в один ряд. Кто-то играет под небесных посланников, кто-то — под секту и прочую хренотень. Но есть случаи действительно не поддающиеся никакому вразумительному объяснению. Более того — именно в этих случаях неизвестные стараются представить все, как банальную бытовуху или самоубийство. — Закучаев, увлекшись, отщипнул от лежащего на столе хлеба кусочек, рассеянно принялся мять в пальцах. — Скажем команда Шохина согласно официальной версии погибла в пьяной драке. Все пятеро человек! При этом трое из пятерых имели стволы, но раны на трупах были исключительно резанные и колотые. На первый взгляд все ясно, но опера в один голос говорят, что так не бывает. В смерть педофила Замасько тоже мало кто верит, как не верят и в случайную гибель замначальника ОБНОНА Семена Лазаря…
— Лазарь? — Аксан насторожился. Погибшего недавно мента он знал лично. Собственно, и ментом его нельзя было величать. Еще десятилетие назад с согласия братвы молодой и подающий надежды юноша был направлен в юридическую академию. В дальнейшем оказанное доверие паренек постарался с честью оправдать. На протяжении ряда лет этот «свой среди чужих» успешно отмазывал от суда нужных людишек, курировал наркоточки, выметал из отдела особо ретивых коллег. Если бы не увлекался водочкой, мог бы работать на общак и дальше.
— Ну да. Лазарь Семен Поликарпович. Наши за ним давно посматривали, а вот прищучить не могли. Даже после нашумевшего дела с изнасилованием обкуренной девчонки его всего-навсего выпустили под залог. За недоказанностью могли и вовсе оправдать. Но оправдать не успели, потому что Лазаря нашли в ванной…
— Это я знаю! Но причем здесь твой Палач? Ваши эксперты объяснили, что он был пьян и захлебнулся.
— Он не был пьян и не захлебнулся. — Голос Закучаева дрогнул. — У него оказалось разорванным сердце.
— Что, что?
Даже Кол, услышав про сердце, перестал жевать и приоткрыл рот.
— Я и сам не знаю, как это могло произойти, но обычным инфарктом там и не пахло. Врачи сказали, что сердце Лазаря буквально лопнуло. Так и вынимали из грудины — отдельными фрагментами. — Майор возбужденно утер лоб. — Говорят, что по воздействию это напоминает гидравлический удар. Лопаются внутренние органы, кровь прорывает стенки сосудов, заливается в пазухи.
— Почему же вы вешали на уши лапшу?
— А что мы могли сказать? В таких случаях начальство тоже не спешит выставлять себя на посмешище. Значительно проще, когда большие люди умирают от передоза, под колесами автомобилей или тонут в ванных. У нас ведь тоже своя отчетность, а за такие непонятки могут спросить и в прокуратуре и где повыше. — Майор издал сокрушенный вздох. Подобно своим собратьям он также искренне полагал, что ментовская работа крайне тяжела.
— Официально о Палаче даже не поминают, — продолжил он. — Что называется — тема из запретных. Однако уже достоверно известно, что излюбленная его методика — это использование огня и эти чертовы гидравлические удары. При этом никому невдомек — КАК он проделывает такие штуки. И еще… — Закучаев вновь подался вперед, судорожно сглотнул. — Он способен вызывать страх.
— Страх? — скользнувший по спине холодок заставил Аксана напрячься.
— Не знаю, но так мне рассказывали. В трех или четырех случаях свидетели чувствовали одуряющую слабость и животный страх. В этой операции наши оперы тоже поминали о чем-то подобном.
— Какой-то бред!
— Верно, звучит, как бред, но когда нет рационального объяснения, приходится верить чему угодно. Потому и пускаются на уловки, закрывая дела под самыми разными предлогами. Как говорится, мистику к делу не подошьешь… — Майор чуть поколебался, но в итоге все же решился. — Видишь ли, Аксан, дело в том, что среди людей Маршала был наш агент.
— Агент?
— Ну да. Зная о лаборатории, наши специально разрабатывали операцию внедрения. Так вот, этого парня Палач не тронул. Единственного из всех находящихся в здании. Более того, наш капитан даже успел переговорить с ним по рации.
— О чем?
— Палач поинтересовался, действительно ли это наш агент. Шматов дал подтверждение, после чего Палач отключился.
— Прямо индийское кино! — Аксан покачал головой. — А погоняло ему кто дал такое?
— Палач-то? Честно говоря, не знаю. Как-то само собой приклеилось. В городе ведь тоже разные слухи бродили, вот и придумалось у кого-то.
— Придумалось… — бандит продолжал буравить Закучаева колючими глазками. Услышанному он верил и не верил. Пожалуй, если бы не тот страх, послал бы он майора куда подальше. Но страх действительно был, и обманывать себя было глупо.
— Что же вы собираетесь делать?
— Собственно говоря, все крутится как обычно, хотя… — майор чуть помешкал. — Наши мудрилы намереваются подключить к делу Дымова.
— Кто такой Дымов?
— Насколько я в курсе — экстрасенс и психотерапевт. Работает в частном оздоровительном центре «Галактион». Лечит всяких шизиков, избавляет от наркотической и алкогольной зависимости. Центр считается престижным, но иногда к этому Дымову обращаются и по особым заморочкам. Скажем, найти по фотографии потерявшегося человека, отыскать украденное…
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.
