Артур продолжал смотреть на меня, и взор его не сулил ничего хорошего. В нем читались и страх, и подозрение, а главное - я воочию видел, как растет и ветвится в докторе то исконно неприязненное отношение, что питают люди ко всему инородному. В средние века так, должно быть, глядели на сжигаемых колдунов и ведьм, в тридцатые и сороковые - на судимых врагов народа. Глаза Артура одним махом перемещали меня по ту сторону барьера. Я становился чужим - чужим до корней волос, а с таковыми уже не годилось играть по старым правилам. Он мог обещать мне все что угодно - хранить молчание, тайно помогать дорогими лекарствами, искать нужных специалистов и нужную литературу, однако я вдруг преисполнился ясной уверенности, что все это будет ложь. Между чужими нет и не может быть договоренностей. Он увидел во мне то, чего ни в коем случае не должен был увидеть. Граница меж нами пролегла зубчатым частоколом, и при всем желании ни он, ни я не могли уже ничего поделать.
      На секунду у меня закружилась голова. Жутковатый миг переворота произошел! Стремительная трансформация привычного мира подобно ураганному ветру ударила в спину, закачала неустойчивым баркасом. Такой вот заманчивый мне выпал жребий! На собственной шкуре Ящеру предстояло испытать, что это такое - стать изгоем и стать чужим. Только что мы были с Артуром в единой упряжке, говорили об одном, и вот в каких-нибудь полминуты все изменилось. Чертова нога в мгновение ока разметала нас по разные стороны баррикад. И самое страшное заключалось в том, что передо мной сидел не Гоша-Кракен, не Безмен и не Дин-Гамбургер, - жутковатая тайна приоткрылась Артуру, человеку сведущему в травмах и биологических аномалиях! Тем не менее, выбор он свой совершил, не колеблясь. Что же было говорить об остальных! Кому ещё я мог довериться? Да никому! Один-единственный слушок в состоянии был развалить всю империю. Люди попросту побежали бы от Ящера! Как от чумы и проказы, как от сошедшего с телеэкранов оборотня. Артур был умен, но этим самым был и опасен. Банальным слушком дело могло не обойтись, и, тысяча чертей! - я просто не имел права рисковать…
      Наверное, свою судьбу он разглядел на моем лице, потому что, защищаясь, поднял правую руку.
      - Не надо. Ящер! Никто ничего не узнает, клянусь! Зачем мне это, сам посуди!..
      Я молчал, а он торопливо говорил:
      - Мы все упрячем в гипс! Ничего страшного. Я лично буду присматривать за ногой! Наверняка ещё что-то можно сделать.
      - Ты боишься… - пробормотал я. - Это плохо, Артурчик. Очень плохо, если ты так меня боишься.
      - Я всегда боялся! Всегда! - голос его дрожал. - Тебя нельзя не бояться!
      - Да нет… Сейчас ты боишься по-другому. В этом и кроется главная проблема.
      Я зорко оглядел кабинет, и Артур окончательно все понял. Вскочив, он сделал попытку метнуться к двери, но я ухватил его за халат, рывком повалил на пол.
      - Мне очень жаль, Артурчик. Честное слово, якаль! Ты и впрямь был славным малым…
      Он распахнул рот, собираясь закричать, но это не входило в мои планы. Зажав его губы пятерней, свободной рукой я сунулся под мышку и тут же припомнил, что оставил «Беретту» в офисе. Для подобных дел нет ничего лучше пистолета с глушителем, но, увы, в наличии не было не то что пистолета, не было самого завалящего ножичка.
      Я бросил свой взор вниз, и подобие судороги скользнуло по мышцам лица.
      Кажется, я улыбался. Как улыбается волк, увидев заблудившегося ягненка. Нет, дорогой Артурчик! Безоружным я вовсе не был! Та самая нога-ножища, из-за которой все и приключилось, поставила в неприятном эпизоде точку.
      Клянусь чем угодно, она проделала это сама. Я только мысленно согласился с предстоящим, и она с готовностью нанесла удар. Желтый коготь вонзился доктору в горло, стопа судорожно изогнулась, разрывая агонизирующую плоть. Из артерии фонтанчиком выплеснула алая кровь. Артура выгнуло дугой, глаза полезли из орбит. Я вырвал когти из его горла, и, с сипом выдыхая остатки жизни, врач рухнул на пол,
      Оглушительно тикали на столе ходики. Ветер за окном терся о стену больницы, как большой невидимый кот. Чувства отошли на второй план, я снова был деловит и собран.
      Из кабинета я выглянул, вероятно, минут через десять. Устало разбросав ноги, Гонтарь сидел возле двери и искоса поглядывал в сторону коридора. Странного вида субъект прогуливался вдоль увешанной плакатами стены.
      - Все в порядке? - хрипло спросил я.
      Гонтарь обернул голову и кивнул. Шепотом заметил:
      - Только вот тип этот мне не нравится. Никак в толк не возьму, что у него за форма. Вроде и шашка, и фуражка с ремнем, а на казака не похож. Больно уж бутафорский наряд; Может, актеришка какой? Как считаете, босс?
      - Плевать на него! - мне было не до нарядов с актерами. Самостоятельно наложенный гипс толком ещё не просох, но задерживаться я не хотел. Притворив за собой дверь, я жестом заставил телохранителя подняться.
      - Некогда тут рассиживать.
      - Уходим?
      - Точнее - убегаем! Скоренько и быстренько!..
      Провожаемые подозрительным взглядом старушонки в больничном потертом халатике, мы зашагали по коридору. За мной оставались мокрые следы, но не прыгать же на одной ноге!
      Битюг в полуказацком одеянии оказался за нашими спинами. На нас он не обратил ни малейшего внимания, и тем не менее клоунский вид его тоже меня насторожил. Какого черта он делает в больнице? С шашкой этой дурацкой, в широченных галифе. Сердце мое трепыхнулооь. По удаляющимся шагам я вдруг сообразил, что странный субъект движется к кабинету. Вот сукин сын! Ему-то там что понадобилось?
      Я искоса глянул через плечо и ещё раз выругался. Все-таки интуиция Гонтаря кое-чего стоила! Следовало прислушаться к словам телохранителя сразу. «Тип в бутафорском одеянии» действительно собирался заглянуть в кабинет к Артуру. Я нахмурился. Как же теперь быть? Бежать или возвращаться? Но далеко убежать все равно не успеем, а если вернемся, придется снова зачищать следы… И все-таки это, видимо, лучший вариант. Допустить, чтобы тело Артура обнаружили так вот сразу, мы не могли.
      - Стой! - я вцепился в плечо телохранителя. - Видишь, куда топает этот придурок?
      Вопрос был лишним. Гонтарю тоже было ясно, что шагает «придурок» именно туда. Причин моего беспокойства он пока не понимал, но уже через минуту ему предстояло узнать все. Я сухо сглотнул. Иного выхода у меня не оставалось.
      - Дуй за этим обормотом следом! - шепнул я. - Если он только заглянет, черт с ним. Но если зайдет, то и выйти не должен. Ты меня понял?
      Брови Гонтаря сомкнулись на переносице. С некоторым усилием он качнул головой. Удивляться и заламывать в истерике руки он давно отвык. «Актера» следовало шлепнуть, и Гонтарь принял услышанное к сведению. Да и что тут особенного? Этот парень в своей жизни демонстрировал фокусы покруче…
      На скрип дверных петель мы оба враз оглянулись. Странный типчик, позвякивая шашкой, уже заходил в кабинет.
      - Пошел!.. И чтоб все тихо!
      Гонтарь тенью метнулся назад. Старушонка в халатике продолжала пялиться на нас, но мне было не до нее. Пусть пялится, тем более - тот ещё свидетель! Склероз, годы, зрение. Да и не валить же всех подряд! Что тогда от больницы останется? У нас, слава Богу, не Буденовск.
      Прислонившись к холодной стене, я напряженно ждал. Тишина звенела в ушах, абразивным, быстро вращающимся кругом подтачивала нервы. Хорошо, хоть не слышно криков с выстрелами. Гонтарь такие дела умел проделывать бесшумно.
      Он вынырнул обратно секунд через тридцать или сорок, но мне показалось, что прошла вечность.
      - Ну, как?
      Он ошалело помотал головой.
      - Там никого, босс! - он неуверенно приблизился ко мне. - Пусто, как в кармане нищего.
      - Не понял? Как это никого?
      - Совсем никого. Ни Артура, ни этого хмыря.
      Я заторможенно перевел взгляд на больничную дверь.
      - Ничего не понимаю…
      - Вот и я в озадачке. Третий этаж, окно заперто, вторых дверей нет. То есть, я, конечно, бегло осмотрелся, но это же не китайский балаганчик! Все на виду. Да и зачем бы Артуру понадобился черный ход?
      - Действительно…
      - Посмотреть ещё раз?
      - Не надо, - я снова ухватил Гонтаря за плечо. - Черт с ними, пошли! Нечего нам здесь больше делать.
      Он наморщил лоб, осмысливая нелогичную с его точки зрения команду.
      - Я сказал, уходим!
      - Хозяин - барин. - Телохранитель несогласно поджал губы. - Хотя я бы на вашем месте…
      - Ты не на моем месте. Пошли!
 

***

 
      - Смотрите-ка, опять та же форма!
      Я мутно глянул в окно. Гонтарь кивал на прогуливающуюся по площади парочку усачей. Черные стеганные полушубки, каракулевые с мелкими кокардами шапки, кожаные ремни и длиннющие сабли. Может, и впрямь казаки? Мы ведь в календари не заглядываем, а нынче там старославянских праздников, как грибов в добром лесу. Вот и затеяли гульбище.
      Повернув голову, я разглядел ещё одного «казачка». Этот ехал на коне, и даже сквозь рокот машинного двигателя можно было расслышать, как дробно цокают кованые копыта. Прохожие впрочем шагали обычным темпом, на странного всадника внимания не обращали. Привыкли уже ко всему - и к хиппи, и к бесноватым демонстрантам, осыпающим бранью власть имущих, сжигающим еженедельно на площадях чучело какого-нибудь политика. Эка невидаль - казак на коне!
      Мы уже миновали площадь, когда, повинуясь смутному порыву, я обернулся. Так и есть, усачи пропали! Ни всадника, ни той парочки. Точно в воздухе растворились! Я похолодел. Куда они могли деться? Конник - ещё ладно, мог успеть повернуть в проулок, но пешие!..
      Я приложил ладонь ко лбу. Что же со мной происходит? Или с нами? Ведь Гонтарь тоже видел этих типов! Своими собственными глазами! И тот чертов жандарм в больничном покое! Стоило ему зайти в кабинет, как тело Артура пропало. Значит, опять началось? Только уже наяву?
      Жандарм… Я вдруг понял, что это действительно никакие не казаки. Потому что ни лампасов, ни характерных лычек на них не наблюдалось. А вот версия с жандармами, кажется, проходила по всем статьям. Во всяком случае, очень и очень похожи. По картинкам из книг, по революционным фильмам.
      Я откинулся на сидении, утомленно прикрыл глаза.
      Стало быть, жандармы? Занятно! А что последует за жандармами? Африканский слон с посеребренными бивнями? Закованный в медные латы легион?..
      В памяти вновь стрекотнул заполошный звонок Безмена. Что он там говорил? Кажется, что-то про покойников. Дескать, начали действовать. Сразу после Елены. Но причем тут Елена? Что вообще Безмен знал об Елене? Или дело не в нем, а в тех, о ком он рассказывал?
      Итак, теперь после Елены они станут действовать… Кто же такие - они! Сколько их, откуда они явились?
      Голову вновь мягко закружило. Как от выпитого залпом коньячного стакана.
      Изо всех сил я стиснул ладонями виски. Увиденное следовало разложить по полочкам, тщательно переварить. Но как переварить, если меня тошнило, если выворачивало наизнанку!..
      До офиса докатили быстро. Едва поднявшись в кабинет, я тут же вызвал секретаря. Сеня Рыжий вбежал, отпыхиваясь, на ходу поправляя падающие на лоб волосы. Наперед зная, каких новостей от него ждут, скороговоркой сообщил, что связь с Дином пропала, что Безмена до сих пор не доставили, что была тройка странных звонков, и последний, как ему почудилось, был от меня, хотя и возникли у него определенные сомнения.
      - Что значит, от меня? - я напрягся.
      - Ну, как же… Голос, интонации. Если бы я не знал наверняка, что вы отправились к Артуру… - Сеня Рыжий смущенно прикашлянул. - Видите ли, вы почему-то сказали, что говорите из квартиры Безмена.
      - Это был не я!
      - Тогда… Тогда как же это все могло… - Секретарь не закончил фразы. На лице его отразилась очевидная мука. Он не знал, что сказать, не знал, как реагировать на случившееся.
      - Ты проверил номер?
      Сеня замотал головой.
      - То есть, я попытался, но, судя по всему, там электронная защита. Цифровой блокиратор, как и у Безмена. Но может, они и впрямь от него звонили.
      Я покривился. Опять это чертово местоимение!
      - Кто - они?
      - Ну, я не знаю. На всякий случай я попросил съездить туда двоих ребят.
      - И что же?
      Сеня Рыжий растерянно передернул худеньким плечиком.
      - Пока никаких сообщений.
      - У них есть с собой рации?
      И опять - то же испуганное передергивание.
      - Виноват, босс. Как-то не поинтересовался. Я думал, что должны быть.
      - Думал он!.. Значит, сиди теперь, на телефоне и никуда не отлучайся.
      - Слушаюсь!
      - И вот ещё что! Свяжись с Каптенармусом, передай, чтобы выслал туда дежурную машину. И ещё одну группу по адресу, на который отправился Дин. Все понял?
      - Разумеется, босс.
      - Гамбургера отыскать во что бы то ни стало! В узел скрутиться, но найти! Связь с машинами держать постоянно. Каждые пять минут - доклад! Подключи к этому Августа, пусть задействует маячки, ясно?
      Сеня Рыжий мотнул головой, прищелкнул каблуками и исчез за дверьми.
      - Я так понимаю, начинаются большие проблемы? - подал голос телохранитель.
      - Большой аврал, скажем так.
      - Понятно, - Гонтарь сунул в рот пластик жевательной резинки, размеренно заработал челюстями. - Если с Дином и впрямь что приключилось, это серьезно. На нем вся наша оборона, считай, и держится.
      Я промолчал, признавая его правоту. Чувствовать себя в безопасности мы могли только когда рядом находились Ганс с Дином. И тот, и другой были настоящими профи, адекватно реагируя на самые гнилые ситуации. Но Ганса прикончили, и, лишись мы теперь Дина, можно было смело занимать круговую оборону. Потому как Утюг с Каптенармусом - не в счет. Обычные сорви-головы - бригадиры, коих пруд пруди, - в меру расторопные, в меру отважные, однако к серьезным передрягам абсолютно не готовые. Гонтаря же, увы, нельзя было назвать организатором. Все, что он мог и умел, это защищать одну-единствен-ную персону. Отбить удар и вывезти в спокойное место, перетянуть разорванную артерию и наложить жгут, опережающим огнем заткнуть глотку торопыгам-снайперам - этим владел в совершенстве, но на большее его способности не распространялись.
      - Пожалуй, стоит связаться с нашей сладкой парочкой, - я черкнул на листе заветный номер. - Помнишь, небось, воспитанников Дина?
      - Чип и Дейл?
      - Они самые. Передай им, пусть, берут машину и катят сюда. Лучше перестраховаться. И предупреди охрану, чтобы не перепутали с чужаками.
      - Понял, - Гонтарь потянулся к телефону, но, замерев с трубкой, взглянул на меня.
      - Может, воспользоваться телефоном-автоматом?
      Он неплохо соображал. Версия о возможном прослушивании Ящера показалась бы нелепицей ещё неделю назад, но сегодня - после визита к Артуру, после безумного звонка Безмена и исчезновения орлов Дина, разумнее было допускать все что угодно.
      - Давай, - я разрешающе кивнул, и Гонтарь метнулся к двери.
      Нажав клавишу на рукояти кресла, я опустил кресельную спинку в нижнее положение. Хотелось забыться в дреме, уснуть и стереть из памяти разом весь сегодняшний ужас. Елки зеленые! Почему людям не под силу такая простая операция? Взять да протрясти себя, как мусорное лукошко! И перестать хоть на время ощущать, как холодными каплями душа цедит из себя ужас, как зудят на ноге прорастающие когти. Гипс уже не казался спасением. Даже временным. Следовало срочно придумывать что-либо иное. Можно, конечно, взять рашпиль и сточить эти отростки к чертовой матери. А на будущее - запастись «болгаркой» - и каждый день вместо маникюра - вжик!.. Только ведь когти - это ещё не все. В том, что дело ограничится одной стопой, я был абсолютно неуверен. Кроме того, есть ведь ещё вторая нога, есть наконец руки! И если все начнется по-настоящему…
      Услышав дробное клацанье собственных зубов, я распахнул глаза. Судорожно вздохнув, стиснул челюсти так, что хрустнуло где-то под ушами. Суденышко, именуемое Ящером, качалось на волнах мутного и страшного океана. Сверху - свинцовый зонт туч, снизу - бездонный холод. Хотелось рычать и бить зудящей ногой в стену. До боли. до крови. Ну почему, черт подери?! Почему это происходит со мной?.. Или сделать над собой усилие и поверить в бредни Безмена? В оживших и мстящих покойников?.. Нет уж, увольте! Парень откровенно спятил! Придумал, понимаешь, объяснение! Выбравшиеся из земли мертвецы вдруг затеяли охоту на своего палача! Чушь собачья!
      Мелькнувшая в голове идея заставила склониться над селектором. Сеня Рыжий откликнулся мгновенно.
      - Вот что. Рыжий! Еще тебе заданьице! Покумекай насчет почетного караула на базе Хасана. Пару-тройку ребяток покрепче.
      - С оружием?
      - С ним самым. Есть у меня такое подозрение, что «каторжный дом» могут в скором времени навестить.
      Секретарь пообещал исполнить все в точности, и я отключился. Угрюмо скривив губы, констатировал: вот и поверил в покойничков! Материалист хренов! Ненадолго же нас, однако, хватает - противников Маха и Авенариуса. Да и черт с ними! Черта лысого стоит весь этот материализм, когда вокруг творится такое! А я тоже не пришлая комета, не шальной метеор - от макушки до пяток из здешних борщовых болот. И вой баскервильской псины слышу так же, как и все.
      Лист бумаги на столе, шурша, подполз к краю стола, покачиваясь, спикировал вниз. Я им не управлял. Нужные команды подавал шевельнувшийся в груди багровый червячок сомнений. Трещал по швам вековечный фундамент, кренились и рушились здания. Пространство заволакивал туман неведения. Я знаю, что ничего не знаю. Не про это ли говаривал старикашка Сократ? По крайней мере охрану в «каторжный дом» я посылал именно потому, что впервые усомнился в прочности окружающего мира. Да, бред с ахинеей, несомненно - чушь собачья, однако проверить все-таки не мешает. уж кого-кого, а нашего зубастого Хасана возможные визитеры навестят в первую очередь - и навестят с превеликим удовольствием.
      Поднявшись из кресла, я проковылял к окну. Жалюзи были подняты, и с холма, на котором располагался головной офис империи, город просматривался на десятки километров вокруг. Равнина шиферных шляп и битумных картузов, ворсинки антенн, ниточки проводов. И над всем этим - серо-фиолетовая нездоровая дымка, результат многолетнего астматического кашля заводов и выхлопных труб. Далекий лес угадывался лишь щетинистой едва различимой массой, как если бы темное шерстяное чудовище прилегло на окраине города. Ни головы, ни лап, ни ушей - бесформенная лохматая туша.
      Я перевел взгляд вправо и вздрогнул. Ближе к центральному проспекту в воздухе скручивалось и вихрилось нечто странное. Что-то вроде смерча, но очень уж огромное. Диаметром, наверное, в несколько сотен метров и подозрительно прозрачное. Диковинное явление скорее угадывалось, нежели ухватывалось глазом. Не было там ни поднятой пыли, ни мусора. Просто кружился воздух, и марево, колеблющее крыши домов, решетку ретрансляторных башен, выдавало наличие чужой стремительной силы.
      И ещё я заметил, что пусть неторопливо, но смерч явственно перемещается. Не так уж сложно это было зафиксировать. Только что та дальняя антенна просматривалась вполне отчетливо, но мгновение, - и дрожащая мутнинка перекрыла волосяные перекрестья прутиков. А теперь и кабель видеовещания затрепетал. Я с содроганием опустил взор ниже. Ну да! Вон и верхушку ближайшего тополя размыло…
      Время шло, и минуты пауками ползали вокруг меня, окутывая вязкой паутиной, все более лишая покоя. Я глядел на смерч, не моргая, мало-помалу угадывая легкий зигзаг движения. Чуть вправо, чуть влево-и при этом неотвратимо вперед.
      Озноб накатил с новой силой. Мне захотелось запахнуться во что-нибудь теплое, обхватить плечи руками. Маршрут жутковатого явления открылся во всей своей очевидности. Медленно, но верно смерч приближался к офису.
 

      Монотонно и вразнббой долбили далекие орудия. Что-то на периферии города бурлило и разворачивалось, но понять, что именно, не представлялось ни малейшей возможности. Стекла офиса дрожали, с потолка сыпалась известковая крошка, однако радио продолжало вещать о заурядном, ни словом не поминая о творящемся на городских окраинах. Ни местный, ни столичный эфир ни на шаг не отступали от традиционных программ, в изобилии преподнося музыкальную беллетристику, шлягеры по заявкам скучающих и зевающих, в паузах выдавая добрый кус рекламы и коротенечко сообщая о реформах с обязательными интригами вокруг Газпрома, об очередных заявлениях новоявленных Мефистофелей. Как водится, на севере опять что-то полыхало и переворачивалось, нефть вытекала из танкеров в моря и океаны, с частотой градин падали с небес самолеты и вертолеты, на далеких орбитах отказывались стыковаться давно отжившие свое космические станции. Я шарил эфире, как вор-щипач в сумочке у зазевавшейся мы, но сумочка оказалась битком набита дешевыл побрякушками - в ней было все, кроме главного. Пс сылать же куда-либо курьеров я уже просто опасался.
      Опасался по той простой причине, что знал почти наверняка: никто из них назад уже не вернется.
      Ребята Каптенармуса, выехавшие на квартиру Безмена, пропали. Исчезли и те, что предприняли попытку отыскать Дина. Последние, правда, успели Выдать по рации куцый доклад, сообщавший о том, что звонил бедолага Безмен из странной конторы под названием «Харбинушка». Таким вот образом! Хочешь плачь, а хочешь смейся.
      «Харбинушка»… Это напоминало откровенную издевку, и именно так я это и воспринял. Разумеется, в наших каталогах (а империя Ящера внимательнейшим образом отслеживала появление любых новых ИЧП, ООО, ТОО и прочих аббревиатур!) никакой «Харбинушки» не водилось и в помине. По уму, следовало бы запретить парням приближаться к чертовой конторе, но что-то уже надломилось во мне, я начинал пасовать в пустяках. Чем хуже, тем лучше, и я шагал, как шагает пьяный по минному полю. Будь что будет, авось кривая вывезет! Так запропали и эти посланники. Зашли и не вышли. Пару слов вякнул ещё в эфир водитель - о каком-то мерцании, о приближающихся к машине людях с шашками, но тут же и примолк. «Харбинушка» не хуже бермудского треугольника сглотнула нежданных визитеров - сглотнула со всеми их пукалками, электрошокерами и кастетами.
      Хасан, кажется, был ещё жив, хотя и к нему в «каторжный дом» кто-то уже пробовал «постучаться». Причем ломились не в двери, а в стены подвалов! Представляю себе, каково было сидеть ребяткам в их навороченном бункере! Хорошо, если отделались только мокрыми штанишками. Добивать их там, судя по всему, не стали. Стук в стены вскоре прекратился, и парни, вскрыв неприкосновенный спиртовый запас Хасана, нахряпались вдрызг, после чего отважно доложили наверх обо всем случившемся. Языки их откровенно заплетались, однако к борьбе за правое дело они, судя по всему, были готовы. Держались пока людишки и на других фронтах, хотя паника уже давала о себе знать, захлестывая империю первыми суетными волнами. Войны и вселенские катастрофы убедительно доказывают: люди способны порой чуять беду не хуже крыс. Не одним грызунам подвластно шестое Чувство!
      Пожалуй, впервые я ощущал себя стоящим в стороне. Рубка имперского корабля пустовала, и штурвал свободно раскручивался, позволяя судну дрейфовать, а румпелю своевольно гулять в толще вод. Сновали по коридорам какие-то тени, в воздухе порхали бумаги с портфелями, народец взволнованно перешептывался по всем углам. «Титаник» ещё не тонул, но о близости рокового айсберга наиболее из прозорливых уже прознали. Да что там «Титаник»! - знавали мы и собственные катастрофы. Перевернувшийся линкор «Новороссийск» унес более шести сотен жизней, а как страшно тонул «Нахимов»! Книгу можно написать! О жутковатой смерти «Индигирки», напоровшейся на скалы в проливе Лаперуза, и вовсе не хочется вспоминать. По слухам, зеков, томящихся в трюме там скоренько постреляли из «ТТ». Должно быть - гуманности ради. Все лучше и быстрее, чем от ледяной воды. Вот и мы нынче тонули.
      Корабль империи давал крен, далекое могильное дно, выпростав водорослевые щупальца, цепляло за днище, тянуло в свои объятия. Бежать, впрочем, - пока не бежали. Верно, по той простой причине, что бежать было некуда. Факт из разряда парадоксальных! Город был по-прежнему наш, и ни одна тля в этих каменных джунглях, включая мэра с губернатором, не осмелилась бы поднять голос против Ящера. Однако атака продолжалась, и этот же самый город при молчаливом попустительстве окружающих поедал моих людей одного за другим. Поедал самым зловещим образом. Мы слышали чавканье и урчание желудка, хотя по-прежнему не видели едока! Тех сил, что оставались в наличии, было вполне достаточно, чтобы положить носом в землю любую из городских группировок, но в том-то и заключался весь фокус, что мы не знали в какую сторону поворачивать стволы, не ведали, какой враг кромсает нас с такой беспощадностью.
      Пару раз звонил Костиков, дружелюбно интересовался здоровьем. Я отделывался шуточками, но, внутренне леденея, чувствовал, что разговаривает со мной вовсе не капитан. Возможно, названивал тот чертов чревовещатель, чьи вздохи я имел уже удовольствие слышать.
      Однако, даже понимая это, вслух я произносил совсем иное. Духа на то, чтобы объясниться со звонившим открытым текстом, мне недоставало. А возможно, проявляла себя старая тактика. Ты знаешь что-то про соперника, а он об этом ещё не догадывается, - значит, преимущество на твоей стороне. Зыбкое, призрачное, но преимущество.
      Хотя, очень может быть, что я себя попросту обманывал. Тем более, что проверенные правила все чаще давали сбой. Со мной играли по-крупному и с нескольких направлений одновременно. Наверное, мне только казалось, что я топорщусь и сопротивляюсь, - на деле все выглядело иначе. То есть, скорее всего - с самого начала события развивались по чужому сценарию: кинофильм, таможня, «Харбин», «синие»… С послушанием я исполнял чужую волю, теряя лучших помощников, не подозревая, что мало-помалу превращаюсь в марионетку. Впрочем, как оно все было на самом деле, мы не имели понятия и сейчас. Знали только то, что нас обложили со всех сторон и в сущности уже осторожненько щупали за кадык-Ближе к вечеру смерч накрыл наш квартал, но ничего жуткого не стряслось. Я бы не удивился, если в кабинет заглянули бы те, кого увидел в своих галлюцинациях Безмен, - кто-нибудь из окружения Стэка или Мороза, тот же бравый Паша-Кудряш или неукротимый Кора.
      Однако ничего подобного не происходило. Напротив, стало даже как-то спокойнее. Орудийный гул стих, здание словно выстлали толстым слоем ваты, потянулась мертвящая тишина. Звон наполнял голову, вызывал непривычное желание встряхнуться, проскрести череп щеткой изнутри. Приближаясь к окнам, я подолгу застывал на месте.
      Пространство продолжало скручиваться и вихриться - теперь уже в непосредственной близости от конторы. Марево кривило видимое, - припаркованные машины, прохожие и деревья дрожали и плыли размазанными акварельными пятнами. Лаже в собственном кабинете я не раз и не два фиксировал крохотные оптические аберрации. Гонтарь, кажется, тоже кое-что примечал, но внешне продолжал сохранять полную невозмутимость.