Полуян был зол и серьезен.
      - Бритвин! Резванов! Ишаков в укрытие! Прикройте тропу с обеих сторон, пока мы не приведем в порядок оружие. .
      Причины для опасений были серьезные. Автоматы и боеприпасы, перемазанные глинистой жижей не могли действовать, и четыре бойца из шести, имея оружие, оказались на время обезоруженными.
      Случившееся повергло всех в уныние. Все тут же разделись донага, но никто не начал отстирывать одежду от грязи. В первую очередь мыли оружие.
      Автоматы пришлось разбирать полностью. Потом каждую деталь промывали в проточной воде. Таран, занявшись своей винтовкой, набирал в рот воду, прикладывал к губам дуло и продувал её через ствол, до тех пор пока вытекавшие из патронника струи потеряли глинистый цвет. Только вымыв металл, его протирали насухо и смазывали тонким слоем оружейного масла.
      Все торопились. Каждый хотел поскорее почувствовать себя вооруженным.
      После того как удалось закончить возню с автоматами люди принялись за стирку одежды.
      В течение получаса река, до того кристально чистая, несла вниз мутные, окрашенные в глинистый цвет, струи.
      Еще два часа ушло на то, чтобы подсушить одежду и главное дать подсохнуть на солнце обуви...
      * * *
      В Махачкале Валидуба, прилетевшего в Дагестан из столицы, встретили на милицейской оперативной машине со спецсигналами. Щеголеватый капитан с черными аккуратно подбритыми усами, с цветными милицейскими эмблемами в петлицах, увидев московского коллегу, как пистолет направил ему в грудь указательный палец:
      - Вали? - капитан словно проглотил второй слог,
      Валиуб отметил это, но значения оговорке не придал.
      Они пожали друг другу руки.
      Машина, сверкая мигалками, понеслась по улицам.
      - Куда мы? - спросил Валидуб, привычно отвалясь на спинку заднего сидения.
      - Принять тебя нас просил хороший человек. Мы тебя принимаем. Сейчас встретим машину и поедешь на границу с Азербайджаном. Будешь жить в Магарамкенте. Ой, какое место! Воздух, - капитан одной рукой держал руль, на второй сложил пальцы щепотью, поднес к губам и чмокнул их кончики, курорт! Река Самур. Вода - кристалл!
      - И что я буду там делать?
      - Немного арбузы ждать будешь. Дышать воздухом будешь. Воду пить будешь...
      Они с ветерком, местами с подвыванием спецсирены, они доехали до Айзербаша, городка на самом берегу Каспийского моря. Здесь их ждала другая машина - "Мерседес" серебристо-голубого цвета. Валидуб попрощался с коллегами и пересел в салон, охлажденный стараниями кондиционера.
      - Драстуй, - водитель-азербайджанец протянул руку Валидубу. - Меня зовут Джафар. Фамилия Везиров. Ты теперь наш гость.
      В Магармкенте - дагестанском городке на границе с Азербайджаном - они остановились возле двухэтажного кирпичного дома с высокой деревянной верандой, густо оплетенной виноградными лозами.
      - Проходи, - сопроводив приглашение широким жестом руки пригласил Валидуба Джафар. Отдыхай, гуляй. Машина с арбузами скоро придет.
      Они прошли в светлую прохладную комнату, убранную коврами.
      - Что будешь пить, майор? Водку? Коньяк?
      Валидуб не стал ничего доказывать - зовут майором, пусть будет так. Спросил с интересом:
      - Водка небось плохая?
      - Небось плохая.
      - Коньяк хороший?
      - Очень лучший.
      - Серьезно?
      - Серьезно. Его пьет сам президент Азербайджана эфенди Гейдар Алиев. Джафар сложил пальцы правой руки в щепотку и поцеловал их, при этом громко сглотнул слюну. - Половина удовольствие, половина - счастье.
      - Буду коньяк.
      - Молодец, майор. Теперь скажи, бабу надо?
      - А мне говорили, что у вас, горцев, на этот счет строго.
      - Правильно говорили. На этот счет строго.
      - Как же тогда с бабой?
      - Э, не беспокойся. Хочешь русскую? Хочешь грузинка будет.
      - Грузинка хорошая?
      Джафар облизал губы жадным движением языка.
      - Грузинка хорошая. Горячая! Ой, какая! Я сейчас
      Джафар отсутствовал минут десять не больше. Вернувшись, вошел в комнату, огляделся, потом махнул рукой в открытую дверь.
      - Заходи.
      Вошла женщина. Крупная, плечистая, с черными волосами, лежавшими на плечах. Валидуб сразу обратил внимание на непомерно большой нос, на черную щетинку усов под ним, на полные губы, обильно покрашенные яркой помадой.
      - Она тебе сделает все, что надо, - сказал Джабраил и понимающе осклабился. - Ты оставайся, я пошел.
      Женщина осмотрела Валидуб и густым прокуренным баском спросила:
      - Тебя как зовут?
      - Лиана, - ответила женщина и засмеялась. - Красивое имя, верно? Можно звать Лиля. А ты кто?
      - Давай за знакомство, - предложил Валидуб и рукой, дрожавшей от предвкушения удовольствия наполнил фужеры коньяком.
      Природа, для того, чтобы обусловить тягу мужчины к женщине, создала инстинкт продолжения рода. Цивилизация расширила мотивацию, введя в отношения полов такое понятие как любовь. Но, если честно, юношеская влюбленность основана на аберрации - на отвлечении человека от действительности в чувствах и оценках происходящего.
      Молодому мужчине кажется, что его избранница являет собой нечто неземное, воздушное и относится к ней можно только как к богине. Трудности совместной жизни, далеко не божественный характер избранниц постепенно открывают глаза мужчине. Он начинает понимать, что божественная красота не является гарантией ума, сердечности, верности, доброты. Любимая может быть сварливой, скупой, алчной, тщеславной, корыстной и лживой, как и другие женщины, которых ты до того просто не замечал.
      Валидуб дважды был влюблен и дважды женат, пока не понял, что женщины влекут его только умением дарить чувственное наслаждение.
      Что может сравниться с этим взрывом чувств, с этим чудом, которое создала природа, сведя воедино токи всех эмоций живого тела?
      Лиана словно век ждала, когда её обнимет мужчина. Едва Валидуб положил ей на плечо руку, она вся подалась ему навстречу, затрепетала и закатила глаза.
      Сближение оказалось быстрым и сладостным. Валидуб, как ему казалось, никогда ещё не испытывал такого жаркого чувства.
      Ощущение приближающегося взрыва нарастало в нем, обнаруживая себя легкими толчками, напоминавшими волнение, которое заставляет сильнее биться сердце перед первым в жизни парашютным прыжком. Томительные медовые спазмы рождались внизу живота и горячими волнами перекатывались к голове, заставляя щеки пламенеть чувственным жаром и рождая радостное предвкушение: сейчас, вот уже сейчас!.
      Но он приостанавливал движения тела, на миг замирал в сладостной истоме, вбирая ртом её жаркие губы, с такой же страстностью, как и его собственная, отвечавшие на его поцелуи. Ощущение приближавшегося удара медленно ослабевало, т волна, только что грозившая все опрокинуть и смять, умиротворялась и тихо гасла, рождая ещё более острое желание пережить, испытать её новое приближение.
      Внезапно он почувствовал, что стихия тела ему уже неподвластна. Мышцы его напряглись и мир вокруг стих, как все стихает в душе смертника, когда он слышит свист топора, который должен опуститься на его шею.
      Он сжал женщину руками так, что казалось должны были затрещать её кости, но она уже сбросила с себя груз повседневных забот и печалей, обрела удивительную свободу. Душа её воспарила в чудесной невесомости и рванулась ввысь, будто розовый воздушный шарик, вырвавшийся из рук ребенка. И тут же солнце, яркое, красное, ударило в закрытые глаза, ослепило, заставило ещё сильнее зажмуриться. Ее пальцы впились в его спину. Она вся изогнулась, напряглась, сделав все, чтобы поплотнее прижаться к нему животом и грудью, потом ослабела, будто растаяла, мелкая дрожь сотрясла её и заставила исторгнуть протяжный стон, в котором слышалось и невообразимое по силе страдание и сжигающее торжество неизбывной радости.
      Она забилась, захлебываясь в потоках солнечного света, затихла, опала, расплескав до конца страсть и желания и беззвучно погрузилась в теплую воду блаженной истомы.
      Отгремела, отзвенела, отгрохотала взрывная сила страсти и мир погрузился в тихую радость утоленной любви.
      Три дня, пока пришлось ждать фуру с арбузами из сопредельного государства, Валидуб и Лиана проводили вместе.
      Но вот в доме появился Джафар.
      - Послезавтра будь готов, - предупредил он Валидуба. - Придет машина.
      Они встречали трайлер на мосту через Самур. За день до этого Валидуб уже побывал здесь, познакомился с пограничниками, свел дружбу с таможенниками. Объяснил, что ждет с сопредельной стороны арбузы для столичной милиции. Раздавил с новыми знакомыми две бутылки кизлярского коньяка. Поэтому, когда трайлер с дагестанскими номерами двинулся через границу, ему никто не чинил препятствий.
      Миновав таможенный пост по зеленому коридору, машина остановилась. Дверца кабины открылась и оттуда высунулся водитель - черноусый джигит с черными усами в кепке, надвинутой на лоб, в черной майке с зеленым полумесяцем на груди. Махнул рукой Джафару. Что-то крикнул по-своему.
      - Поехали, - сказал Джафар. - Залезай к нему в кабину.
      - Привет, - подойдя к фуре произнес Валидуб, дружески обращаясь к водиле. - Тебя как кличут?
      Тот посмотрел на русского с удивлением.
      - Нэ понимэ, - ответил он и махнул рукой, приглашающе.
      - Слушай, Джафар, как я с этим турком поеду в Россию? Он же ни бум-бум по-русски, - Валидуб для наглядности надул щеку и дважды щелкнул по ней пальцем, как по барабану. - Нэ понимэ, и хоть ложись.
      - Не беспокойся. Муслим дело знает. Ты только сиди.
      - Ладно, посмотрим.
      Едва Валидуб устроился в кабине, машина тронулась. С ветерком они выскочили на Махачкалинскую трассу - магистраль М-29 - и покатили на север.
      То как управлял машиной Муслим Валидубу не понравилось сразу. Запустив двигатель тот либо не выжал педаль сцепления до упора, либо тяги были отрегулированы халтурно, но при включении передачи коробка заскрежетала так, что Валидуб поморщился.
      - Запорешь тачку, - сказал Валидуб водителю нравоучительно. Но тот не повел и ухом. Даже "нэ понимэ" не сказал.
      Черт знает, может быть этот абрек просто не хотел заводить разговор с ментом, а может в самом деле выбрался на асфальт больших дрог из какого-то горного глухого аула и потому лыка не вяжет по-русски. Впрочем, пропади н пропадом!
      Мысли Валидуба приняли иное более приятное направление. Он подумал о проведенном в ауле времени. Вот грузинка Лиана была действительно хороша! Оторва, по высшему счету. Люська, конечно, профессионалка, но ей далеко до такой игры. И ведь зараза ко всему гордая. Приглашал её Валидуб поехать в Москву - не согласилась. А уж он бы её устроил как надо. С такой нефтяной скважиной, ух как просто качать из распускающих слюни мужиков тугие сексобаксы! Но она, стерва, гордая...
      Потом мысли перешли к другому. Перебирая события, которые привели его в Дагестан, Валидуб мучился противоречивыми чувствами. С одной стороны азербайджанцы со своими арбузами, если на то пошло, его крупно подставили. Поделом или нет, с основанием на то или без оного его подловили на бизнесе, за который можно схлопотать срок. Что он пережил, глядя на своего шефа Кошелева и депутата Курчалоева, рассказать трудно. Испуг в первое время сковал его. Потом, когда все обошлось, в душе забурлила злость. Валидуб начал вынашивать планы страшной мести азербайджанцам и только ждал момента, когда сорвется с крючка. Но когда ему организовали поездку в Дагестан, отношение к происшедшему стало меняться. Он вынужден был признаться себе самому, что лажанулся из-за собственной жадности и неосмотрительности и винить во всем азербайджанцев нельзя. Они играли свою игру и играли неплохо, переиграв даже его самого. При этом оказались мужиками ладными и не стали стирать мента в порошок, что могли сделать легко и быстро. В виде откупного они устроили ему поездку на юга, больше того, поездку на халяву с полным комплектом радостей и удовольствий, о чем он и мечтать не мог.
      Конечно, теперь от него что-то потребуют, но самое большее это будет крыша торговцам с юга. Бояться такого не приходилось...
      Валидуб сидел в кабине, удобно привалившись к спинке сиденья и с интересом разглядывал места, в которых до того никогда не бывал.
      Дорога, как река, текла вдоль берега моря. Временами она отходила к горам, временами снова приближалась к воде, пространство которой простиралось до горизонта.
      Они проехали Дербент, миновали городишко с красивым названием "Дагестанские огни", и задержались у развилки дорог перед поселком Первомайское, пропуская встречные машины..
      У поворота стоял дорожный указатель. Точнее то, что от него осталось железная труба, окрашенная в белые и черные полосы. Табличку с названием населенного пункта, куда вела дорога, сорвали и на столбе сохранились только два винта.
      Муслим притормозил, включил мигалку, пропустил встречный грузовик и повернул налево.
      - Куда мы? - спросил Валидуб Муслима. Он знал, что на Махачкалу нужно ехать прямо через Первомайское и поворачивать куда-то в сторону нет нужды.
      - Нэ понимэ, - сказал Муслим с безразличием.
      - Куда, едрена вошь! - повторил Валидуб вопрос и его кажется поняли.
      - Ташкапур, - сказал Муслим и махнул рукой вдоль дороги.
      Проселочная дорога была круто присыпана гравием. Шины с хрустом приминали камень. Под крыльями барабанила отбрасываемая колесами крошка.
      Поняв, что маршрут, избранный теми, кто владел трайлером, своей властью не изменишь, Валидуб расслабился. Он сидел откинувшись на спинку сиденья и любовался горами, которые в жизни ему ещё так близко не приходилось видеть.
      После долгой и тряской езды по пыльным проселочным дорогам они добрались до небольшого поселка. Подъехали к длинному одноэтажному складскому зданию с бетонной погрузочной площадкой, которая тянулась вдоль фасада. Одни из больших ворот пакгауза оказались распахнутыми настежь. Водитель задом сдал фуру, подогнав её к воротам.
      Из помещения наружу вышел Джафар. Махнул рукой Валидубу.
      - Сиди, - сказал он. - Это недолго.
      Но Валидуб вылез вслед за азербайджанцем и подошел к ржавой цистерне, стоявшей в стороне - облегчиться. Прошелся по сухому бурьяну неторопливым шагом, сделал дело и вернулся к машине.
      То, что он увидел, удивило его. Автопогрузчик, выехавший из склада уже извлек большую часть контейнеров с арбузами и из-за них на погрузочную площадку из фургона стали вылезать люди.
      Пять, шесть, десять, двенадцать - считал Валидуб. Все мужики, примерно одинакового роста и возраста. Неспешные, уверенные в себе. Не будь они наголо бритыми, Валидуб подумал бы, что это отряд боевиков. А так...
      - Кто они? - спросил он, приблизившись к Джафару, который следил за выгрузкой.
      Тот даже не посчитал нужным обернуться.
      - Э, - сказал он небрежно. - Это мои родственники. Живут в Азербайджане. Сюда приехали в гости. У нас будет большая свадьба.
      - Почему же не перешли границу открыто?
      - Э, московский милиций! Ты знаешь, как мы тут живем, да? Шаг ступишь - давай бакшиш. Сейчас их увезут.
      И в самом деле со стороны дороги послышался гул подъезжавших машин. Два небольших фургончика - "Газели" - остановились со стороны торца склада. К ним сразу потянулись приехавшие в трайлере мужчины. Валидуб обратил внимание, что они двинулись гуськом, легкой трусцой и полупригибаясь, как солдаты, преодолевавшие опасную зону обстрела. Но особого значения этому не придал.
      Подумав, Валидуб отошел в сторону от машины и закурил. В это время грузчик, вошедший в трайлер, стал выкидывать оттуда мягкие тюки. Мешковина упаковки одного из них разорвалась и наружу выперла камуфляжная ткань. Валидуб подошел поближе, пощупал материю.
      - Харош, - сказал грузчик. - Инглизски.
      Джафар тут же что-то сердито сказал грузчику по-своему, и тот отскочил в сторону, как ошпаренный. Тогда Джафар пнул тюк и сказал:
      - Куртки. Гуманитарная помощь. Нравится? Могу подарить одну.
      - А в ящиках что? - спросил Валидуб.
      Джафар деланно засмеялся.
      - АК. Арбузы Калашникова. - Видимо он понимал, что скрыть от Валидуба, содержимое ящиков трудно и решил не темнить. - Выпить хочешь?
      - Ну, - согласился Валидуб.
      Джафар сходил внутрь пакгауза и вынес оттуда початую бутылку коньяка со стаканом, который висел на горлышке.
      - Заправляйся.
      Валидуб с удовольствием оттянулся и подобрел душой.
      - Слушай, как бы заменить этого чудика за рулем? Он только и знает: нэ понимэ.
      - Зачем заменить? Он хороший человек. Дорогу знает отлично. Машину водит как надо. Тебе обязательно с ним говорить надо? Помолчи, отдохни.
      Ночевали они в Изербаше во дворе частного дома. Ранним утром сова двинулись в путь. Не доезжая Манаскента Муслим притормозил и съехал на обочину. Несколько минут спустя рядом с ними остановился ЗИЛ-"бычок".
      Муслим выскочил из кабины и помог двум кавказцам перегрузить из фургона в "бычок" два оружейных ящика. Валидуб видел это в зеркало заднего вида, но решил не вмешиваться. Хрен с ними, пусть обтяпывают свои дела: жить людям как-то необходимо. Хороший мент должен уметь не видеть того, что видеть ему не выгодно.
      Они без приключений проехали Кизляр, а за Александро-Невским их задержали у блок-поста.
      Валидуб вылез из машины размяться. Прапорщик в милицейской форме, увидев коллегу, спросил удивленно:
      - Московский, что ли?
      - Что за вопрос! Вот возвращаюсь. С арбузами для управления.
      - Этого добра здесь навалом, - сказал прапорщик.
      Из помещения поста вышел майор.
      - Наш, - объяснил ему прапорщик. - Московский.
      Майор посмотрел на Валидуба внимательно и вдруг попросил:
      - Слушай, лейтенант, будь другом. Возьми в Москву письма. Ребята сейчас накатают. Сам понимаешь, почта пока дойдет.
      - О чем речь, мужики. Пишите.
      - Тогда тебе подождать придется, - майор махнул рукой в сторону площадки-отстойника. - Пусть водила загонит машину туда. А тебя прошу к нашему шалашу. На чай сахар и калач.
      Валидуб вспомнил знакомую с детства полублатную песенку: "Мой муж в тюрьме, я о нем хлопочу, сама туда не хочу". И веселенький припев к ней: "Чай, сахар и калач".
      Встреча со своими обрадовала Валидуба. Уже сколько дней он общался с азербайджанцами и слегка опупел от этого. Конечно, к нему относились нормально, даже предупредительно, но он все же ощущал отчужденность, которая незримой, но прочной стеной отделяла его от проникновения в мир хозяев. И вот снова вокруг все свои.
      Валидуб вошел в строительную бытовку, которую спецы приспособили под кубрик. За столом в табачном дыму сидело несколько человек в сером камуфляже.
      - Плесните ему, - предложил майор. - Для знакомства.
      Мрачный капитан достал пузырь, оплетенный лозой, взял стакан, посмотрел на просвет, снял пальцем со стенки какую-то крошку и набулькал до краев.
      - За вас!
      Валидуб дернул одним глотком, подчеркивая свое умение принимать горькую радость и чуть не задохнулся от неожиданности. Водка по крепости не уступала спирту, хотя вкус и запах у неё оказались иными..
      - Что это? - спросил Валидуб, отдышавшись.
      - Прошибло? - Командир смотрел на гостя, проверяя его реакцию. Виноградный первач. Местное производство. Хорош, зараза! Пробивает до пяток.
      - Меня только до колен ударило, - похвалился Валидуб своей спиртостойкостью.
      Никто не засмеялся, хотя ему показалось, что шутка удачная.
      - Что вы головы повесили, соколики? - пропел Валидуб удивленно. Дальше по тексту следовало добавить: "не пора ли выпить алкоголики?". Но майор не дал ему договорить.
      - Ты извини, у нас поминки. Сегодня ночью убили товарища.
      - Кто он?
      Задавать такого рода вопрос было не очень тактично, но Валидуб не удержался.
      - Прапорщик Соломин.
      - Соломин?! - Валидуб посмотрел на майора ошеломленно. - Игорь?
      - Он.
      - Так я его знал. Он у нас в отделении служил. Потом ушел в ОМОН.
      - Вот как сложилось, - сказал майор виноватым голосом.
      - Можно с ним попрощаться?
      - Что за вопрос.
      Убитый прапорщик лежал за стеной блиндажа, прикрытый белой простыней. Бледное без кровинки лицо казалось спокойным. Всем своим видом он словно говорил: "Свое я отстрелял, а что оставил вам - не взыщите, не сумел".
      Валидуб снял кепи. Постоял над телом, склонив голову.
      - Кто его?
      - Находился ночью в секрете. А него напоролась группа боевиков. Их было человек десять. Можно было их пропустить, а он взял все на себя и открыл огонь. Четверых положил. Живые прорвались в Чечню.
      - Убитых утащили с собой?
      - Не сумели.
      - Где они? - Валидуба мало интересовали "духи", и он спросил просто так, по инерции любопытства, чтобы потом в Москве рассказывать о том, что видел на Кавказе своими глазами.
      - Хочешь взглянуть?
      Можно было и отказаться, но Валидубу показалось, что это можно воспринять как трусость: мент испугался жмуриков. Но он в Москве нагляделся всякого, вид мертвых тел его не пугал, и он кивнул, давая согласие.
      Майор подвел его к площадке, устланной бетонными плитами, которая стала свалкой разбитых и обгорелых машин. Сдернул серый в бурых пятнах брезент и открыл четыре трупа, лежавших рядком - один к одному - на спинах.
      - Почему у них нет бород? - спросил Валидуб удивленно. В его представлении боевики должны быть обросшими.
      - Должно быть только появились в Чечне. Они едут туда бритыми, чтобы не привлекать внимания, а уже на месте обрастают шерстью.
      Валидуб пригляделся внимательней и вдруг возле желудка почувствовал неприятную сосущую пустоту. Его стало подташнивать. Лица двух "духов" показались ему знакомыми. Он пригляделся получше и понял: то были мужики, которых они привезли в трейлере якобы на свадьбу в Ташкапур.
      - Суки! - сказал Валидуб, облизнул губы и сплюнул. - Вот суки!
      Сказал, имея в первую очередь в виду себя и свое участие в гнусном деле, в смерти прапорщика Соломина.
      Но майор его понял иначе.
      - Суки, они и есть суки. Ничего, со всеми разберемся.
      Час спустя они покатили дальше.
      Где-то под Новочеркасском Валидуба ожидал сюрприз. Пузырь, наполнившийся водой, стал вдруг подпирать. Справа от дороги за дренажной канавой тянулись кусты желтой акации.
      - Останови, - приказал Валидуб Муслиму. - Меня приперло.
      И он жестами показал, что именно собирается делать. Трайлер замедлил ход, съехал на обочину остановился.
      Валидуб выпрыгнул из кабины, добежал до кустов, расстегнулся и блаженно прикрыл глаза, готовясь ощутить избавление от излишнего давления воды на нежную душу. И вдруг испуганно дернулся, застонал. Действо, которое доступно человеку с момента рождения до смерти и ни у кого не вызывает особых затруднений, причинило ему нестерпимую боль. Резь оказалась такой сильной, что заслезились глаза.
      Две последовавшие за первой попытки облегчиться принесли тот же результат. Валидуб вернулся к машине понурый, убитый неожиданным открытием: он п о д ц е п и л...
      Сел на место, глухо ругаясь. Муслим понял в чем дело и громко засмеялся.
      - Э, Москва, сипилис, да?
      - Пошел ты, нэ понимэ! Поехали!
      Они тронулись. Валидуб сидел мрачный и злой. Случайные радости обернулись для него бедой, от которой ещё предстояло потерпеть немало неприятностей.
      - Сук-ка! - поносил он случайную подругу по развлечениям с такой убежденностью, будто не сам был виноват в происшедшем.
      Внезапно Валидуб заметил, как в полукилометре от места, к которому они приближались, на шоссе вышел человек и поднял руку. Там же на обочине справа по ходу движения стоял черный джип-внедорожник. Около него расположились ещё несколько человек в черных кожаных куртках.
      Муслим сбросил газ и стал притормаживать. Валидубу это не понравилось.
      - Не останавливайся! - приказал он строго, волевой ноткой в голосе подчеркнув, что не просит а приказывает. И вдруг вместо обычного "нэ понимэ" Муслим сказал:
      - А пошел ты, мент! Надо остановиться. У них к нам дело.
      Сказал по-русски без малейшего намека на кавказский акцент.
      Валидуб вдруг с ужаснувшей ясностью понял: его используют. Его употребили, как последнюю дешевку поймали на крючок и поимели по полной программе. Опустили, как последнего лоха.
      Понимание этого больно обожгло самолюбие. "Дешевка, - подумал он о себе. - Ты, Валидуб, дешевка. И этот черноусый, довольный собой "нэ понимэ", употреблял тебя раз за разом!"
      Злость вспыхнула в нем с такой силой, что горячая волна залила лицо багрянцем, а ладони стали мокреть от пота.
      Ну, "нэ понимэ", держись! Я сейчас тебе покажу!
      Все, что пережил и осмыслил Валидуб за последние дни внезапно вылилось в действие. Ребром правой руки он резко ударил Муслима по горлу. Тот хрюкнул, будто захлебнулся, неудачно глотнув воды. Хватаясь руками за шею, отпустил руль.
      Сбив его ногу с педали газа и перехватив баранку, Валидуб нажал на тормоз. Машина дернулась, запели шины, обдирая протекторы о шершавое бетонное полотно. Двигатель захлебнулся и умолк. Машину метров сто волокло юзом, потом она встала.
      Валидуб ещё раз рубанул Муслима ладонью по шее. Тот захрипел и повалился на бок. Валидуб сбросил его себе под ноги и быстро пересел за руль.
      Разогретый двигатель принял вызов с полуоборота. Валидуб резко вдавил педаль сцепления до самого пола, воткнул первую передачу, нажал на газ. Машина, словно ей понравилась такая игра, бешено взывала и рванулась с места.
      В зеркало заднего вида Валидуб видел черный джип, который шел метрах в пятидесяти позади трайлера. Выстрелов он не услышал, но понял преследователи стреляют. Стекло зеркала внезапно треснуло и разлетелось множеством острых осколков, а в месте попадания пули засветила сквозная дырка.
      Муслим, лежавший справа, заворочался и застонал. Держа руль левой рукой, Валидуб достал пистолет из кобуры и, чуть нагнувшись, вмазал водителю рукояткой по затылку.
      Будто оправдываясь перед самим собой, Валидуб выругался, добавив при этом:
      - Я те дам "нэ понимэ"!
      Чтобы не позволить джипу приблизиться, Валидуб то и дело покачивал руль из стороны в сторону. До этого ему не приходилось водить автопоезд, и он удивлялся как чутко реагирует машина на его движения. Огромный фургон, посвистывая шинами, угрожающе вилял, перекрывая дорогу с разных сторон.
      Автоматная очередь, пущенная поверху, попала в аэродинамический обтекатель. Над головой сперва послышалась барабанная дробь, затем раздался хруст коловшегося на части пластика.
      Эти сволочи решили перехватить его во что бы то ни стало. Значит, груз, который должен был им передать Муслим, в самом деле представлял немалую ценность для бандитов.
      Стрелка спидометра медленно закручивалась вправо. Восемьдесят, девяносто...
      Вечернее шоссе было пустынным, и Валидуб, не страшась, поддавал газу. Двигатель, будто радуясь, что в кои-то веки, не боясь дорожно-патрульной службы, получил право показать свою мощь во всей её силе, работал устойчиво. Скаты, которые Муслим поменял в Махачкале, устойчиво держали дорогу.
      Джип упорно преследовал трайлер. В крупном осколке зеркала, который не вывалился из металлической оправы, Валидуб видел своих противников. Они продолжали стрелять. Из окон внедорожника то и дело сверкали вспышки автоматов. Но это не пугало Валидуба. Его надежно прикрывал фургон, набитый арбузами и другим грузом. Лишь бы эта сволочь не попала в покрышки.
      На скорости близкой к ста двадцати, Валидуб выскочил на гребень подъема и перед ним открылась панорама местности на многие километры вперед. Серая лента дороги убегала вдаль, спускаясь по длинному тягучему склону в долину Дона. Река и поселок виднелись далеко внизу.
      - Суки! - Зло выругался Валидуб и повернул руль влево.
      Тяжелый трайлер сбился с дороги, перемахнул через пологий кювет.
      Валидуб сгруппировался, пытаясь совершить прыжок в стиле, который не раз видел в исполнении лихих киногероев. Но в жизни это оказалось сделать не просто. В какой-то момент инерция распрямила тело, и Валидуб во весь рост шлепнулся на землю, хрястнувшись при этом спиной так, что хрустнули все суставы..
      Преодолевая боль, он перевернулся на живот и посмотрел на шоссе. Черный джип не остановился. Трайлер, преодолевший кювет, в круто качнулся, накренился, но устоял на колесах и, выписывая зигзаги, мчался по зеленому лугу.
      В каком-то месте переднее колесо налетело на большой валун. Кабину повело влево и она стала заваливаться на бок, увлекая за собой весь фургон. Все это происходило будто в замедленном кино...
      Валидуб видел как распахнулась задняя дверь и из неё одна за другой стали вылетать наружу клетки контейнеров. Арбузы, прыгая по кочкам, покатились по косогору к реке. Зеленые в темную полоску мячики раз за разом подскакивали, ударялись о землю и разваливались на части, разбрызгивая в стороны сок, затем падали на траву красными сочными кусками.
      Джип завизжал тормозами и замер. Дверцы его распахнулись и несколько человек дружно выскочили наружу, торопясь к упавшему трайлеру.
      - Эй вы, - крикнул Валидуб и выстрелил в воздух, привлекая к себе внимание.
      Мужики в черных кожанках повернулись к нему, торопливо доставая оружие. Сомнений не оставалось - то были боевики.
      Валидуб никогда не был хорошим стрелком. Не давалось ему это искусство. И он был рад, когда на инспекторских проверках в тире выполнял упражнение на шаткую троечку. И всякий раз слышал упреки начальника, который недовольно говорил: "Когда ж ты, соколик, стрелять научишься?" Но сейчас он не желал уступать. Перевернувшись на живот, он уперся локтями о землю, обжал рукоятку табельного "Макарова" двойным хватом.
      Боевики набегали на него, раскинувшись цепью.
      Валидуб не чувствовал волнения, наваливавшегося на него в тире. От злости и отчаянья он будто закаменел. Он не искал глазами "яблочко", он сосредоточил внимание на мушке и целился не в головы набегавших на него бандитов, а направлял ствол чуть ниже животов, к которым те прижимали свои автоматы, сверкавшие пучками пламени.
      - На тебе, сука!
      Пистолет дернулся в руке Валидуба. Бежавший в центре бандит споткнулся и с размаху грохнулся лицом о землю.