Орел - Легион смертников

Триерарх, заметивший, что Макрон вышел на палубу, подошел к нему и приветственно кивнул.

– Доброе утро, командир.

– Да неужто? – скривившись, ответил Макрон. – Я нахожусь на маленьком корабле, набитом людьми, посреди вод морских, и даже без кружки вина, чтобы скрасить одиночество. Чего уж тут доброго…

Триерарх Полемон поджал губы и поглядел вокруг. Небо чистейшее, над головой лишь с полдюжины ярко-белых облаков, плывущих в вышине. Легкий ветер дует в парус, наполняя его, как живот пресыщенного эпикурейца[4]; волна слабая, и корабль мерно покачивается на ней. По правому борту виднеется тоненькая полоска земли, слева – только горизонт. В четверти мили[5] впереди – корма другого корабля, оставляющего за собой белый пенный след. Лучшего дня моряку и желать сложно, подумал триерарх.

– О чем можешь доложить? – спросил Макрон.

– Есть о чем, командир. Утром открыли последнюю бочку с соленой бараниной. Сухари кончатся завтра. Выдачу воды пришлось урезать наполовину.

Триерарх счел за лучшее не высказывать своего мнения по поводу скверной ситуации с припасами. Решать, что делать дальше, не ему, и даже не Макрону. Приказ о повороте к ближайшему порту для пополнения запаса провизии мог отдать только префект.

– Хм-м, – хмуро отозвался Макрон.

Они оба посмотрели на идущий впереди корабль, будто пытаясь понять, о чем думает Катон. Тот продолжал поиски, как одержимый. Но уж это центурион мог понять без труда. Он несколько лет прослужил вместе с Катоном, и с недавних пор тот стал старшим по званию. Однако повышение, полученное Катоном, было заслуженным, и Макрон без труда принял смену ролей, хотя до сих пор испытывал странное ощущение от того, как изменились их отношения. Катону набежало двадцать с небольшим лет, он был худощавый и жилистый, но в этом теле жили мастерство и отвага. А еще ум, который позволил ему выжить среди всех опасностей, с которыми они столкнулись за эти годы. Если бы Макрон и хотел себе кого-то в начальники, то именно Катона. Сам он прослужил в легионах больше пятнадцати лет, прежде чем выслужился до центуриона, и опыт еще раньше подсказывал ему, что его товарищ далеко пойдет. Но не настолько, с сожалением улыбаясь, подумал Макрон.

Когда он притащился в крепость Второго легиона на рейнской границе, Макрон думал, что этот худой юнец не выдержит тягот предстоящего обучения военному делу. Но Катон доказал обратное. Он оказался целеустремленным, умным, а главное – отважным. Спас Макрону жизнь в стычке с племенем германцев, нарушивших границу Империи, в первом же бою. С тех пор Катон не раз доказывал, что он первоклассный легионер. И лучший друг из всех, какие были у Макрона. А теперь вот его повысили до префекта, и он вдруг стал Макрону командиром… Оба с трудом привыкали к новому положению.

Префект решительно продолжал поиски Аякса не только из желания выполнить приказ – он жаждал отомстить. Хотя ему и приказали взять Аякса живьем и доставить в Рим в цепях, вряд ли он станет это делать. Во время восстания рабов на Крите Аякс пленил девушку, невесту Катона. Юлию держали в клетке, в лохмотьях и грязи, Аякс мучил ее и собирался запытать до смерти. Тогда же в плен попал и Макрон. Его держали в той же самой клетке и так же мучили, и его жажда мести была не меньше, чем у Катона.

Триерарх прокашлялся.

– Как думаете, командир, он отдаст приказ идти в порт сегодня? – спросил он.

– Кто знает? – пожав плечами, ответил Макрон. – После вчерашнего я не очень-то уверен.

Триерарх кивнул. Прошлым вечером корабли встали на якорь у небольшой прибрежной деревушки. Когда они подошли к берегу, жители глинобитных домов сбежали, взяв с собой все ценности и столько еды, сколько могли унести. Отряд легионеров осторожно обыскал деревню, но вернулся с пустыми руками. В деревне никого не осталось, а вся провизия была тщательно спрятана. Необычным им показались и несколько свежих могил вкупе с полдесятком сожженных домов. Допрашивать о произошедшем было некого. А ночью корабли начали закидывать камнями из пращей. Макрону удалось разглядеть лишь несколько фигур на берегу. Тяжелый стук по корпусу и палубе и плеск камней, падающих в воду, продолжались всю ночь. Прежде чем морским пехотинцам дали команду укрыться, двоих ранило. Неожиданное нападение закончилось перед рассветом, и с первыми лучами солнца корабли отправились дальше, на поиски Аякса.

– На палубе! – крикнул дозорный с верхушки мачты. – «Себек» сворачивает парус!

Триерарх и Макрон поглядели вперед. Парус другого корабля заполоскал на ветру – команда травила удерживающие его канаты, чтобы замедлить ход корабля.

– Видимо, префект собирается переговорить с нами, – предположил триерарх.

– Скоро узнаем. Веди корабль к ним, – приказал Макрон.

Он развернулся и пошел в каюту. Взял меч, жезл из лозы и надел калиги, чтобы выглядеть подобающе перед начальником. Вернувшись на палубу «Ибиса», увидел, что они уже приближаются к корме другого корабля. На корме Макрон увидел Катона, сложившего руки рупором, чтобы перекричать шум волн.

– Центурион Макрон! Прибыть на борт!

– Да, командир! – крикнул тот в ответ.

– Полемон, спускайте баркас.

– Есть, командир.

Офицер отдал команду морякам, и те принялись поднимать корабельный баркас с его места посреди палубы. Несколько человек тянули за веревки, другие же вели баркас над палубой, в сторону борта. Когда лодка перевалила через борт, ее опустили на воду. Шесть человек тут же спустились в нее и сели на весла. Макрон спустился следом по веревочной лестнице, осторожно прошел на корму и поспешно сел. Моряки налегли на весла, и баркас побежал к «Себеку». Как только подошли к борту, один из моряков убрал весло, взял багор и зацепился за петлю каната, спущенную через отверстие в фальшборте. Макрон пробрался вперед, встал покрепче, дождался, пока баркас поднимет волной, и прыгнул, хватаясь за веревочную лестницу, свисающую с корабля. Быстро забрался по ней, не дожидаясь, пока следующая волна окатит его. Наверху его уже ждал Катон.

– Пойдем, – сказал он.

Они прошли на нос, и префект вежливо сказал двоим морякам, что офицерам необходимо поговорить наедине. Макрон озабоченно поглядел на друга. Они уже несколько дней не говорили с глазу на глаз. У парня снова темные круги под глазами. Наклонившись вперед, Катон оперся локтем о толстую доску фальшборта, а потом повернулся к Макрону.

– Как у вас с провизией?

– Продержимся еще пару дней, если урежем выдачу воды вчетверо. После этого легионеры уже будут ни на что не годны, командир, даже если мы наткнемся на Аякса.

На лице Катона промелькнуло раздражение, когда ветеран назвал его командиром. Он кашлянул.

– Слушай, Макрон, брось ты все эти «командир», когда других рядом нет. Мы слишком хорошо знаем друг друга.

Центурион поглядел на моряков, стоящих поодаль.

– Ну, парень, ты теперь префект, и солдаты ждут, что я буду обращаться к тебе соответственно.

– Безусловно. Но когда я хочу поговорить с тобой откровенно и наедине, давай как друзья, ладно?

– Это приказ? – жестко спросил Макрон, но уже не смог удержаться от улыбки.

– Избавь меня от ревности товарища-центуриона, борющегося со мной за пост, а? – приподняв брови, ответил Катон.

Макрон кивнул и снова улыбнулся:

– Ладно, договорились. Итак, какие у нас планы?

Катон устало нахмурился:

– Аякса и след простыл. А людям нужен отдых.

– И тебе тоже.

Молодой префект не обратил внимания на это замечание.

– На обоих кораблях кончаются припасы. Надо сворачивать к Александрии. Мы шли от порта три дня, поэтому надо найти воду и еду пораньше. Остается только надеяться, что нас не примут так же, как вчера… – Он нахмурился. – Странно это.

– Возможно, они приняли нас за сборщиков налогов, – пожав плечами, сказал Макрон. – Не скажу, что враждебность местных меня удивляет. Будем надеяться, что в Александрии нас встретят получше. Если все египтяшки такие же, как в той деревне, то я буду очень рад, когда наша погоня окончится и мы вернемся в Рим. А ты?

– Боюсь, это случится не слишком скоро, Макрон. У нас четкий приказ. Мы должны любой ценой настигнуть Аякса, сколько бы это ни заняло времени. И мы будем гоняться за ним, пока не получим иного приказа. Ни одна провинция Рима и даже сам император Клавдий не могут чувствовать себя в безопасности, пока Аякс и его сообщники на свободе. Ты сам видел, как он воодушевляет весь этот сброд. Он может поднять восстание в любом уголке Империи, и рабы толпой пойдут за ним. Пока Аякс жив, он – смертельная угроза Империи. Если падет Рим, воцарится хаос, и все – и свободные, и рабы, жившие под защитой римских легионов, – станут добычей варваров. Именно поэтому мы должны поймать и уничтожить его. Кроме того, у нас с тобой к нему личные счеты.

– Четко и ясно. Но что, если он окончательно ускользнул от нас? Аякс может быть где угодно. На другом конце Средиземного, да хоть на Черном море. Он мог бросить корабль и уйти в глубь суши. Тогда искать его – все равно что искать честного судью в Субуре[6]. Кстати, о Риме. У тебя есть хороший повод поскорее туда вернуться. – Макрон заговорил тише. – После всего случившегося Юлия особенно нуждается в том, чтобы ты был рядом.

Катон отвел взгляд и посмотрел на синюю гладь моря.

– Мысли о Юлии не оставляют меня ни на день, Макрон. Я думаю о ней, о той клетке, в которой держал ее и тебя Аякс. Знание того, что ей довелось пережить, мучит меня.

– Мы пережили одно и то же, – тихо ответил Макрон. – И вот он я. Тот же Макрон, что и прежде.

Катон бросил на него резкий взгляд:

– Правда? Не думаю.

– В смысле?

– Я тебя слишком хорошо знаю и вижу, как тебе скверно, дружище.

– Скверно? Почему бы и нет? После всего того, что заставил нас пережить этот ублюдок…

– Что он заставил вас пережить? Что именно? Ты об этом особо не рассказывал. Как и Юлия, до того, как мы покинули Крит.

Макрон пристально поглядел на него:

– Ты ее спрашивал?

– Нет… не хотел бередить раны.

– Или просто не хотел знать? – спросил Макрон, печально качая головой. – Не спрашивал, а теперь даешь волю воображению. Так ведь?

Катон встретил его взгляд:

– Что-то вроде того. А еще то, что я ничего не сделал, чтобы помочь вам.

– Ты ничего не мог сделать. Ничего, – ответил Макрон, опершись локтями на фальшборт. – Не взваливай все на себя, Катон. Этим ты ничего не добьешься. Это не поможет тебе поймать Аякса. Кроме того, Юлия сильная женщина, скажу я тебе. Что бы она там ни перенесла, дай ей время, и она с этим справится.

– Как справился ты?

– Я справлюсь с этим по-своему, – твердо ответил Макрон. – Если боги соблаговолят, чтобы мой путь пересекся с путем Аякса, то я отрежу ему яйца и затолкаю в его глотку, прежде чем убью. Клянусь именами всех богов, которым я когда-либо молился.

Катон приподнял брови и вежливо кашлянул.

– Судя по всему, тебе удалось справиться с этим.

– Удастся, когда все закончится, – нахмурившись, ответил Макрон.

– А до того?

– Не успокоимся, пока не выполним приказ.

– Хорошо, договорились, – выпрямляясь, ответил Катон. – Тогда я отдаю приказ кораблям поворачивать к Александрии.

– Да, командир, – ответил ветеран, становясь по стойке «смирно» и салютуя.

Мгновения дружеской встречи прошли, печально подумал Катон. Они снова стали просто префектом и центурионом.

– Очень хорошо, – демонстративно громко сказал он, как актер перед зрителями. – Возвращайтесь на корабль и держите курс за «Себеком».

Они вернулись на главную палубу и уже почти дошли до мачты, когда дозорный наверху закричал:

– Вижу парус!

Катон остановился как вкопанный и задрал голову.

– В какой стороне? – спросил он.

– Там, командир, – ответил дозорный, показывая в сторону левого борта и вперед, в открытое море. – Корпус за горизонтом. Восемь-десять миль.

Катон обернулся к Макрону. Его глаза возбужденно заблестели.

– Остается надеяться, что это тот, кого мы ищем.

– Сомневаюсь, – ответил центурион. – Но, может, они что-то слышали или видели Аякса.

– Тоже неплохо. Возвращайся на корабль, идем туда. Я захожу мористее, ты – со стороны берега. Кто бы это ни был, ему не убежать.

Глава 3

Судно не предприняло никаких попыток скрыться от военных кораблей; похоже, оно просто дрейфовало, качаясь на волнах. Моряки свернули парус «Себека», чтобы подойти к судну на веслах, и Катон разглядел, что парус полощется по ветру: то ли не задраен, то ли канаты обрезаны. Широкий корпус, высокая корма. Грузовое судно. Катон почувствовал легкое разочарование. Это не те, за кем они охотились. На палубе никого. Рулевое весло слегка покачивалось из стороны в сторону, волны плескали о корпус.

Идущий от берега корабль Макрона воспользовался вечерним бризом и развил максимальную скорость под парусом, прежде чем моряки свернули его и пошли на веслах. Но все равно «Ибис» подойдет к грузовому судну позже «Себека».

– Построить ребят? – спросил центурион Прокул, командир центурии легионеров на корабле префекта.

– Нет, лучше пусть идут морские пехотинцы. Они обучены проводить высадку.

Прокул резко вдохнул, оскорбленный тем, что в бой идут те, кого легионеры считали ниже себя. Катон не обратил на это внимания. Он привык к трениям между легионерами и морской пехотой. Кроме того, решает здесь он, и никто другой. Префект обернулся к декуриону, командиру тридцати морских пехотинцев.

– Диодор, строй людей к высадке.

– Да, командир. Ворона приготовить? – спросил он, кивая в сторону устройства, прикрепленного к мачте.

Ворон, или корвус, представлял собой трап, поднимающийся и опускающийся при помощи блока и каната. Один его конец был закреплен на деревянном штыре, позволяя трапу поворачиваться в сторону, через борт. На другом конце был мощный железный шип, похожий на клюв ворона. Когда трап заводили над бортом вражеского корабля, канат отпускали, и он падал вниз, впиваясь шипом в палубу. Корабли оказывались намертво скованы, и в бой вступали морские пехотинцы. Хотя на палубе судна никого не было видно, Катон решил придерживаться устава, на случай ловушки.

– Да, готовьте ворона. Если потребуется подкрепление, мы пошлем на подмогу легионеров.

– Мы выручим морских пехотинцев из любой беды, командир, – разворачивая грудь, заявил Прокул. – Можете на нас положиться.

– Рад слышать, – кисло ответил Диодор, уходя, чтобы отдать приказы.

«Себек» приближался к грузовому судну. Палуба заполнилась вооруженными людьми, занимающими позиции. Когда все было готово, они замерли, ожидая приказа. Триерарх приказал гребцам снизить темп и осторожно подвел корабль со стороны кормы чужого судна. Поняв, что инерции хватит, чтобы пройти вдоль борта, дал команду убрать весла.

Катон надел полный доспех и поднялся на командирскую башню в передней части корабля, чтобы оглядеть судно, пока «Себек» медленно скользит вдоль его борта. От шпигатов[7] вниз по борту тянулись темные полосы, исчезающие ближе к ватерлинии. Кровь, понял Катон. Мгновение спустя увидел первое тело, мужчину, повисшего на рейлинге. Потом увидел другие тела, валяющиеся на палубе.

– Приготовить ворон! – рявкнул Диодор. Раздался скрежет, и трап повернулся вбок и повис над бортом грузового судна. – Бросай!

Трап упал, и изогнутый железный шип с хрустом вонзился в палубу.

– Пехота, вперед! – крикнул Диодор, поднимая меч и вскакивая на трап. Побежал вперед. Следом побежали его солдаты, топоча по трапу калигами на грубых кожаных подметках. Спустя мгновение они уже были на палубе и принялись настороженно оглядываться по сторонам.

Катон спустился с башенки и окликнул Прокула.

– Ты с легионерами ждешь здесь. Если позову, сразу же переправляйтесь.

– Есть, командир.

Но не было ни звуков боя, ни тревожных криков, и Катон оставил меч в ножнах, шагая по трапу и едва поглядывая вниз, на плещущуюся между двумя кораблями воду. Хотя большую часть последних двух месяцев префект провел на корабле, он все так же боялся и ненавидел море. Это было еще одной причиной желать того, чтобы нынешний поход поскорее увенчался успехом.

Дойдя до конца трапа, Катон спрыгнул на палубу и медленно огляделся. По всей палубе валялись тела и виднелись темные пятна засохшей крови. Погрузочные люки были откинуты в стороны, груз в трюме лежал в полнейшем беспорядке. Разбитые амфоры, размотанные кипы ткани, взрезанные мешки из-под риса и специй. Диодор присел рядом с одним из тел, и Катон подошел к нему.

– Признаков разложения почти нет, – принюхавшись, сказал декурион. Коснулся пальцами следов крови рядом с телом. – Еще липкая. Их убили день-два назад. Не больше пары дней, это точно.

– Если это дело рук Аякса, то мы к нему ближе, чем я думал, – пробормотал Катон, поднимаясь.

– Возможно, командир. Но с равным успехом это могут быть и просто пираты.

– Правда? Тогда почему не забрали груз, почти ничего? Тут одних специй на огромные деньги. Если на судно напали пираты, это нелогично.

– Командир! – крикнул кто-то. – Тут нашелся один живой!

Катон и Диодор бегом бросились к морскому пехотинцу, стоящему у мачты. Он отошел в сторону, и они увидели худого загорелого мужчину, без одежды, только в засаленной набедренной повязке. Сначала Катону показалось, что он поднял руки вверх, но потом он разглядел широкую черную шляпку железного гвоздя, которым ладони человека были прибиты к мачте, так, что он не мог встать на палубу на всю стопу и держал весь свой вес на пальцах ног. Из его рта вырвался еле слышный стон; дышал он часто, неглубоко и с трудом.

– Снимите его! – приказал Катон. Обернулся в сторону «Себека». – Хирурга сюда!

Двое морских пехотинцев подняли мужчину, а третий ухватил гвоздь и принялся вытаскивать его. Мужчина судорожно вдохнул и вскрикнул. Его воспаленные глаза открылись. Не сразу, но гвоздь удалось вытащить, и мученик упал на руки солдат.

– Положите его, – приказал морским пехотинцам Катон. – Давай флягу. И обыщите судно; может, найдете других выживших.

Наклонившись над спасенным, он вынул затычку из фляги. Вздрогнул, поглядев на окровавленные потрескавшиеся губы. Подсунув одну руку мужчине под голову, приподнял ее и слегка полил водой ему на лицо. Губы дернулись, почувствовав воду. Послышался стон облегчения, когда вода попала в пересохший рот. Катон дал мужчине выпить пару глотков, убрал флягу, когда тот поперхнулся, закашлялся и повернул голову в сторону.

– Благодарю… тебя, – еле слышно прохрипел мужчина.

– Что тут произошло? – спросил Катон. – Кто на вас напал?

Мужчина облизал опухшим языком потрескавшиеся губы и дернулся.

– Римляне… – ответил он.

Катон переглянулся с Диодором.

– Римляне? Ты уверен?

На палубу легла тень. Подняв взгляд, Катон увидел, что «Ибис», корабль Макрона, подходит с другого борта. Спустя мгновение раздался глухой удар. Корабли стукнулись борт о борт. А потом по палубе загрохотали калиги. Поглядев дальше, Катон увидел друга.

– Макрон, сюда! – крикнул он.

Макрон спешно подошел, по пути оглядывая палубу.

– Похоже, хороший тут был бой, – сказал он.

– Не бой, а бойня. Но мы нашли одного выжившего, – ответил Катон, показывая на рваные раны в ладонях мужчины. – Гвоздем к мачте прибили.

– Гадость, – тихо присвистнув, сказал Макрон. – Зачем им это было делать?

– Могу предположить. Нужен был свидетель. Такой, чтобы прожил достаточно, чтобы рассказать о случившемся.

Подбежал хирург с корабля Катона, с солдатской сумкой, в которой лежали мази и бинты. Встал на колени рядом с уцелевшим, нашел пульс, оглядел его.

– Очень плох, командир. Вряд ли я смогу ему помочь, – сказал он.

– Ладно. Тогда надо все выяснить, пока не поздно, – ответил Катон, наклоняясь к мужчине. – Как твое имя, моряк? – тихо спросил он, говоря ему прямо в ухо.

– Мене… Менелай, – тихо прохрипел моряк.

– Слушай меня, Менелай. Ты серьезно ранен. Возможно, не выживешь. Если ты умрешь, то, думаю, тебе бы хотелось, чтобы твоя смерть была отмщена. Так что скажи, кто это сделал? Ты сказал, римляне. Что это значит? Пираты-римляне?

– Нет… – шепотом ответил моряк. Пробормотал что-то еще, слово, которое Катон не разобрал.

– Что?

– Он сказал что-то вроде «короб», – предположил Макрон. – Чушь. Что еще за короб?

Катон похолодел, поняв, что хотел сказать моряк.

– Корабль, да, так ведь? На вас напал военный корабль?

Моряк кивнул и облизнул губы.

– Приказали остановиться… сказали, что проверят груз… начали убивать нас… беспощадно. – Нахмурился, вспоминая. – Он оставил меня в живых… сказал, чтобы я запомнил его имя… поставили меня к мачте, заставили поднять руки.

В уголке глаза моряка блеснула слеза и скатилась по скуле на ухо.

– Как его звали? – тихо, но настойчиво спросил Катон. – Скажи его имя.

Моряк мгновение молчал, потом его губы снова зашевелились.

– Цент… центурион Макрон.

Префект выпрямился и посмотрел на друга. Тот ошеломленно мотнул головой.

– Что за чушь он несет?

Катон пожал плечами и снова поглядел на моряка.

– Ты уверен? Ты уверен, что он назвался Макроном?

Моряк кивнул.

– Макрон… так зовут этого ублюдка… заставил меня повторить, чтобы я не забыл… центурион Макрон. – Лицо моряка скривилось от боли.

– Командир, – вмешался хирург. – Надо убрать его с солнечного света. На «Себек», в трюм. Там я им займусь.

– Хорошо. Делай все, что сможешь, – ответил Катон, опуская голову моряка на палубу и вставая.

Хирург подозвал четверых морских пехотинцев и приказал как можно аккуратнее поднять моряка с палубы. Катон смотрел, как его несут к трапу, а потом повернулся к Макрону.

– Странно, как считаешь?

– У меня алиби, – с мрачной усмешкой ответил Макрон. – Был занят, преследуя беглых рабов. – Показал большим пальцем в сторону моряка, которого переносили по трапу. – Что же тут за ерунда с центурионом Макроном?

– Аякс, это точно.

– Зачем?

– А кто бы еще решил прикрыться твоим именем?

– Понятия не имею. Если Аякс, то почему?

– Возможно, он так шутит. Или что-то еще.

– Что?

– Не уверен, – слегка покачав головой, ответил Катон. – Но тут нечто большее, чем видно на первый взгляд.

– Ну, если это Аякс и его люди, то мы снова у них на хвосте.

– Да, на хвосте, – ответил Катон, надув щеки и шумно выдохнув. – Вот только не вовремя.

– В смысле?

– Провизия на исходе. Воды почти нет. Мы не сможем преследовать его, пока не пополним запасы воды и еды. Так что берем все, что найдем на этом судне, и идем в Александрию.

– Ты ведь это не всерьез… командир? – пристально глядя на Катона, сказал Макрон.

– Сам посуди, Макрон. Если у него фора в один-два дня, он мог уйти уже на добрую сотню миль. Как думаешь, сколько мы будем его искать? Не один и не два дня. А если найдем, то будем не в состоянии вести бой. Возможно, даже не в состоянии вернуться в порт. Выбора нет. Мы идем в Александрию, получаем провизию и пытаемся получить подкрепление, чтобы хорошенько обыскать этот район.

Макрон хотел было возразить, но тут подошел с докладом декурион Диодор.

– Командир, мои люди обыскали судно. Других выживших нет.

– Понял. Пусть соберут любую еду и воду, какую найдут, потом поделим их поровну между командами обоих кораблей.

– Есть, командир, – ответил Диодор, салютуя, и спешно пошел к морским пехотинцам, стоящим у грузового люка. – Эй, вы, сонные мухи! Мечи в ножны, щиты положить! Есть другая работа.

Макрон продолжал глядеть на Катона, потирая нос запястьем.

– Что еще? – устало спросил префект.

– Я поразмыслил. Хорошо бы тебе не прогадать. Если Аякс опять ускользнет от нас, пока мы будем идти в Александрию и обратно, одни боги знают, когда мы еще нападем на его след. Последние новости о нем мы слышали больше месяца назад.

– Знаю, – ответил Катон, беспомощно разводя руками. – Но у нас нет выбора. Нам надо возвращаться.

Макрон сжал губы:

– Это твой выбор, командир. И твой приказ.

– Да. Именно так.

Спустя три дня «Себек» входил в громадную бухту александрийского порта. Над двумя кораблями возвышался огромный маяк на скалистом острове Фарос, построенный по приказу Птолемея Второго. Легионеры на борту кораблей были приданы отряду из Александрии, еще во время подавления восстания на Крите, так что они видели его не впервые. Катон тоже видел маяк не в первый раз, но перестал расхаживать взад-вперед по палубе и восхищенно поглядел на творение рук человеческих, олицетворяющее размах замыслов Птолемея. Позади маяка виднелись огромный комплекс зданий Библиотеки, гробница Александра Македонского и широкая улица Канопик, проходящая через центр города. Все было сделано, чтобы произвести на гостей города неизгладимое впечатление и дать горожанам возможность гордиться своей столицей.

Время шло к полудню, и Катону пришлось прищуриться, пока он глядел на маяк. От постоянно горевшего на вершине маяка огня в небо подымалась ровная струя дыма, которую было видно издалека, с открытого моря и по побережью Египта.

Опустив взгляд, Катон снова сцепил руки за спиной и принялся расхаживать взад-вперед по главной палубе корабля. С начала охоты за Аяксом это вошло у него в привычку. Теснота корабля была проклятием для неугомонной души молодого префекта. Постоянная ходьба давала хоть какую-то нагрузку на ноги, да и помогала размышлять.

Вынужденная задержка с преследованием Аякса сильно огорчила его. Но альтернативы не было. Даже с той водой и едой, которую они нашли на грузовом судне, люди голодали и страдали от жажды. В таком состоянии они не смогли бы сражаться с шайкой отчаянных гладиаторов под предводительством Аякса. Людей, которые годами не ведали иных занятий, кроме тренировок и боев насмерть. Тела погибших на грузовом судне предали морю, в том числе и выжившего при нападении моряка, который умер через пару часов после того, как его перенесли на «Себек». На судне оставили небольшую команду, приказав полным ходом идти в Александрию. Корабли шли быстрее, префекта подгоняло желание как можно быстрее возобновить поиски.

– Свернуть парус! – крикнул с кормы триерарх Фермон. – Весла на воду!

«Себек» заскользил по глади бухты к военному порту, находившемуся рядом с дворцами, в которых когда-то жили фараоны. Теперь там расположился губернатор провинции и его чиновники. Весла начали мерно вздыматься и опускаться в воду, ведя корабль к каменным причалам, у которых ошвартовалась александрийская флотилия. Катон увидел, как дозорный бегом спустился с башни у входа в порт, чтобы доложить о прибытии двух кораблей.

Префект пошел назад и спустился в свою кормовую каюту. Катон был на голову выше Макрона, и ему пришлось совсем согнуться, чтобы поместиться там. Он надел более чистую из двух туник, которые взял с собой с Крита. С трудом влез в пластинчатый доспех, затянул ремни перевязи. Они были украшены серебряными дисками медалей[8], полученных им за время службы во Втором легионе. Легион был частью армии, вторгшейся в Британию пару лет назад, когда Катон впервые принял участие в масштабной войне и дослужился до центуриона.

Теперь он был уже префектом, старшим офицером. Вернее, станет им по-настоящему, когда назначение утвердит император, подумал Катон. А это вряд ли случится, если он не сможет найти и уничтожить Аякса, кровожадного бунтаря, который сделал все возможное, чтобы разгромить римскую провинцию Крит. Еще ему удалось перехватить караван торговых судов, везших зерно из Египта, когда суда зашли на Крит по пути в Рим. Он поставил столицу Империи перед лицом угрозы голода. На мгновение Катон почувствовал мрачное восхищение по отношению к врагу. Аякс оказался человеком, способным учесть все факторы войны и планировать свои действия. По правде говоря, это был опаснейший из противников среди всех, с которыми Катон сталкивался. И самая серьезная угроза Риму. С такой угрозой невозможно смириться, и если префект не пленит или не убьет Аякса, император ему этого не простит. Как минимум откажется утвердить назначение на пост префекта. А скорее всего, понизит в звании и отправит доживать свои дни в какую-нибудь забытую богами провинцию на окраинах Империи.

Это будет конец военной карьеры, но Катон заплатит и другую цену, куда более высокую. Ему придется отказаться от Юлии. Дочери сенатора не подобает терпеть тяготы жизни в пограничном гарнизоне. Она останется в Риме и найдет себе супруга получше. Эта мысль ранила Катона в самое сердце, хотя он и не стал бы винить Юлию, поступи она так. Несмотря на его чувства к ней, Катон не терял рассудка и осознавал, что и у любви есть предел. Сама мысль о том, что Юлия отправится с ним в изгнание и со временем возненавидит его, приводила его в ужас. Лучше уж он уйдет один, оставив себе приятные воспоминания, не усугубляя крах карьеры крахом в семье.

Подогнав ремни, Катон взял пояс с мечом и перекинул через плечо. И, наконец, открыл небольшой сундук, стоявший у койки, и достал пергаментный свиток, в котором был записан приказ о поимке Аякса, данный ему сенатором Семпронием, отцом Юлии. Был там и отдельный приказ о временном присвоении звания префекта, до окончательного утверждения императором. С этими двумя документами в руках Катон надеялся убедить губернатора Египта предоставить ему необходимую поддержку для выполнения приказа.

Ему не очень-то хотелось снова встречаться с губернатором. В прошлый раз, когда Катон прибыл с Крита за подмогой для подавления восстания рабов, тоже по приказу Семпрония, они крепко поспорили, и лишь угроза того, что он станет одним из ответственных за потерю Крита, вынудила губернатора Египта неохотно выделить корабли и войска, необходимые для разгрома Аякса.