- Раковина, - ответила она. - Морская раковина.
      - Так вот почему ты ее слушаешь! А что она говорит тебе сейчас? Что нам делать дальше?
      - Сейчас я слышу только шум моря, - сказала она.
      - Значит, она не всегда с тобой разговаривает?
      - Может быть, сейчас ей просто нечего мне сказать.
      Харкорт доел все, что она для него приготовила, и погрузился в раздумье. Теперь он знал ответ на некоторые вопросы и был склонен верить большей части того, что она говорила. Кое-что, правда, расходилось с тем, что рассказал ему Шишковатый. Он ни слова не говорил о ненависти, которую Древние могут питать к Нечисти. Однако в этом случае он мог оказаться не прав, а Иоланда права. Его версия никак не объясняла, почему Древние перебили великаном.
      Но оставался еще один вопрос, который Харкорт не мог ей задать. Кто такая эта худощавая девушка, похожая на мальчишку, которая сидит перед ним? Он чувствовал, что, если он и спросит, она может не ответить, а может быть, и сама не знает, кто она такая на самом деле.
      - Ну что ж, спасибо, - сказал он. - Теперь я лучше тебя понимаю.
      - Тебе надо бы поспать, - сказала она, одним легким движением встала и вновь пересела к костру.
      - Да, надо поспать, - согласился он.
      Следующим, что он почувствовал, было как кто-то трясет его за плечи. Он попытался отмахнуться.
      - Чарлз! - позвал кто-то. - Чарлз, проснись!
      Он с трудом сел и принялся обеими руками тереть глаза. Бросив вокруг затуманенный взгляд, он увидел, что трясет его Шишковатый. Иоланда и аббат сидели у костра. Попугай снова взгромоздился аббату на плечо, спрятав голову под крыло.
      - Кто на страже? - спросил Харкорт.
      - Я только спустился. Аббат сейчас пойдет на пост. Я хочу поговорить с вами всеми.
      - Что-нибудь неладно?
      - Думаю, пока нет. Но что-то назревает. Там все в движении. Целые банды Нечисти - великаны, тролли, гномы, гоблины. И все направляются на северо-запад. В воздухе полно гарпий и баньши, целые стаи фей, даже несколько драконов. Видимо-невидимо Нечисти. Но от нас они далеко. Скорее всего, не знают, что мы здесь.
      Харкорт быстро поднялся. Аббат и Иоланда подошли поближе.
      - Может быть, они думают, что мы погибли там, на острове? предположил аббат.
      - Возможно, - сказал Шишковатый. - Тем не менее нам нельзя здесь оставаться. Рано или поздно отсюда все равно нужно будет уходить. Судя по тому, что видно на севере и на западе, в этих местах скоро совсем не останется Нечисти. Мне кажется, мы должны попробовать прорваться. Может быть, нам удастся уйти довольно далеко, прежде чем они снова нас почуют.
      - Может быть, отправимся прямо сейчас? - предложил аббат. - К тому времени, как мы спустимся с холма...
      - Нет, - сказала Иоланда. - Тогда нам придется идти в темноте, и мы окажемся в невыгодном положении. Почти вся Нечисть в темноте видит лучше, чем мы. А кое-кто даже лучше, чем днем.
      - Дело не только в этом, - сказал Шишковатый. - Они все еще тут, поблизости, а к утру их, возможно, уже не будет. Я думаю, нам нужно направиться прямо на запад. И попробуем идти как можно быстрее. Мы уже и так потратили куда больше времени, чем предполагали.
      - Это римляне? - спросил Харкорт. - Ты думаешь, это римляне?
      - Очень может быть, - ответил Шишковатый.
      - Единственное, что для нас сейчас крайне нежелательно, - это открытая стычка между Нечистью и римлянами, - сказал Харкорт. - Тогда пламя охватит весь мир. Великан, с которым мы говорили...
      - Мы не можем ему верить, - перебил его аббат. - Он уверял, что мы будем в безопасности, если будем вести себя тихо. А за нами гнались великаны.
      - Не могу утверждать, что это его вина, - возразил Шишковатый. - Он мог говорить вполне искренне. Вы же помните - он объяснил, что они не могут держать в узде молодые горячие головы. Он сказал, что если бы не они, не случился бы и тот набег семь лет назад.
      - Все дело в том, - сказал Харкорт, - что кроме самих себя мы не можем доверять никому. Нас всего четверо во враждебной стране.
      Глава 16.
      На следующее утро все пространство к северу и западу от их наблюдательного пункта на вершине холма казалось совершенно безжизненным. На земле не было заметно ни малейшего движения, никто не показывался и в небе. Как только окончательно рассвело, они двинулись вниз по склону.
      Они шли без остановки весь день и расположились на ночлег в укромном уголке на берегу ручья, в котором удалось поймать немного рыбы на ужин. Ночь прошла спокойно, и на следующий день задолго до восхода солнца они уже тронулись в путь.
      Погода выдалась отменная, и преодолевать горы больше не приходилось. Время от времени на пути попадались холмы, но Иоланде, которая постоянно держалась немного впереди, каждый раз удавалось отыскать между ними какую-нибудь пологую долину, где идти было легко. Высокий холм позади, который послужил им наблюдательным пунктом, опускался все ниже за горизонт, пока во второй половине дня совсем не исчез из вида. По расчетам Харкорта получалось, что они двигаются большей частью прямо на запад, лишь немного отклоняясь к северу. Заметив это, он подумал, что Иоланда, наверное, знает, куда их ведет.
      Примерно через час она остановилась и подождала, пока они поравняются с ней. Когда они подошли, она показала на какой-то столб, стоявший у самой тропы и наполовину скрытый зарослями бурьяна. На нем, держась на одном-единственном гвозде - остальные давно съела ржавчина, - висели остатки деревянной доски. Половина ее сгнила и отвалилась, но другая, с заостренным в виде стрелки концом, еще оставалась на месте, хотя и заметно покосилась. Стрелка указывала в ту сторону, куда они шли. На доске когда-то, очень давно, были вырезаны буквы, ставшие теперь едва заметными. Кроме того, уцелела только часть надписи - лишь самое начало. Харкорт сошел с тропы и присмотрелся к доске. Ему удалось разобрать три буквы "КОЛ": остальное безнадежно стерлось от времени.
      - "КОЛ", - сказал он. - Не слишком вразумительно. Впрочем, это неважно. Все равно того места, куда показывает стрелка, наверное, уже давно не существует.
      - Может быть, это Колодец Желаний? - предположил аббат. - Кажется, коробейник что-то говорил о нем.
      - Конечно, - подтвердила Иоланда. - Должно быть, это тот самый и есть. Он говорил, что, если заглянуть в него, увидишь будущее.
      - Все это чепуха, - сказал аббат. - Нельзя увидеть будущее, глядя в колодец.
      - Возможно, стоило бы попробовать, - возразил Шишковатый. - Не было еще на свете людей, которым нужнее было бы знать будущее, чем нам сейчас.
      - Могу тебе сказать, что ты там увидишь, - стоял на своем аббат. Собственную физиономию, и больше ничего.
      - Но ведь мы все равно направляемся в ту сторону, - сказал Харкорт. Так что идем дальше. Если найдем Колодец Желаний, можно будет посмотреть, что в нем видно. А если не найдем, ничего не потеряем.
      Не пройдя и лиги, они увидели Колодец Желаний. Он находился посреди обширной поляны. Его окружала каменная стенка по пояс высотой. Стенка прекрасно сохранилась: камни, аккуратно уложенные на известковом растворе, были все на месте. Рядом стоял колодезный журавль, который покосился, как пьяный, и грозил вот-вот упасть. На том его конце, где когда-то была привязана веревка с ведром, теперь ничего не осталось. По другую сторону колодца рос могучий древний дуб, а на одной из его ветвей, которая свешивалась над колодцем, стоял, с трудом удерживая равновесие, тролль необыкновенно неказистого и жалкого вида. На нем были драные короткие штаны, а из его куртки мехом наружу во все стороны торчали какие-то клочья, она была покрыта грязью и вся в репьях. Увидев людей, он от удивления разинул толстогубый рот с поломанными клыками. На шее у него болталась веревочная петля, а конец веревки был привязан к ветке, на которой он стоял.
      - Это еще что такое? - буркнул аббат. - Помилуй Бог, этот тролль определенно собирается повеситься.
      - Я пальцем не шевельну, чтобы его остановить, - заявил Шишковатый. Валяй действуй, - сказал он троллю. - Не обращай на нас внимания. Прыгай!
      - Если он отвязал свою веревку от журавля, - заметил Харкорт, - то можно не беспокоиться: она должна быть совсем гнилая и наверняка лопнет от его веса.
      - Отойдите! - пронзительно завопил тролль. - Не пытайтесь меня остановить! Я не хочу, чтобы меня спасали!
      - И не подумаем, - сказал Шишковатый. - Мы таких, как ты, не спасаем. А если надо, можем даже потянуть тебя за ноги, когда ты уже будешь висеть, чтобы ускорить дело. Это все, что я готов для тебя сделать.
      - Но это грех! - возразил аббат. - Грешно обрывать свою жизнь собственной рукой. Наша жизнь принадлежит не нам, а Господу Богу.
      - Если речь идет о тролле, - заметил Шишковатый, - то я в этом сильно сомневаюсь.
      - Я не желаю жить! - вопил тролль. - Мне больше незачем жить! Мой мост...
      - Я не совсем согласен с моим другом Шишковатым, - сказал Харкорт, и не настаиваю, чтобы ты поскорее прыгнул, но ради Христа сделай хоть что-нибудь. Или прыгай, или слезай с дерева. Пора как-то кончать.
      Тролль прыгнул. Высоко подскочив над веткой, он полетел вниз, волоча за собой веревку, и тяжело плюхнулся на землю, перевернувшись на спину. Рядом с ним лежат изрядный кусок веревки. Все четверо подошли к нему.
      - Ничего не получилось, - сказал Харкорт с досадой. - Он не рассчитал длину веревки.
      - Он с самого начала только притворялся, - сказал Шишковатый. - У него и в мыслях не было вешаться.
      Аббат покачал головой.
      - Нет, не думаю. По-моему, он просто глуп.
      Харкорт шагнул вперед, взялся обеими руками за свисавшую с ветки веревку и дернул. Веревка лопнула.
      - Я так и думал, - сказал он. - Это веревка с журавля, она бы его все равно не выдержала.
      Он швырнул конец веревки троллю, который пытался сесть.
      - Можешь попробовать еще раз, - сказал он, - если уж ты так решил, только смысла в этом я не вижу.
      И тут Иоланда крикнула:
      - Дракон!
      Харкорт резко повернулся, выхватил меч из ножен и увидел, что сверху на них камнем падает чудище. Оно летело с огромной скоростью, вытянув вперед когтистые лапы и злобно разинув клюв. Чтобы не задеть за дерево, под которым они стояли, дракон так круто накренился, что почти коснулся крылом земли,
      Харкорт изо всех сил взмахнул мечом, держа его в обеих руках и целясь в хищную голову. Сталь звякнула о твердую чешую, и что-то ударило его в бок. Он упал и покатился в сторону, пытаясь избежать нацеленных на него когтей.
      В следующее мгновение дракон скрылся из вида, и Харкорт вскочил. Он увидел, что аббат бежит куда-то из-под дерева.
      - Не выходи! - крикнул Харкорт. - Не выходи на открытое место!
      Услышав его голос, аббат обернулся и махнул рукой. Ругаясь про себя, Харкорт кинулся к аббату - надо же защитить этого старого осла.
      - Смотри! - крикнул аббат, показывая рукой вперед.
      Харкорт посмотрел в ту сторону, куда показывал аббат, и увидел дракона - но не в воздухе, а на земле: он изо всех сил хлопал крыльями, пытаясь подняться.
      - Он зацепился за дерево! - кричал аббат. - И свалился! Теперь он от нас не уйдет!
      Харкорт бросился вперед, к дракону. Краем глаза он увидел сбоку от себя Шишковатого, который бежал в том же направлении, подняв секиру. За спиной у Харкорта пыхтел аббат, стараясь не отставать, Иоланды видно не было.
      Теперь дракон уже был на ногах и развернулся им навстречу. По-видимому, он остался невредим. Но чтобы взлететь, ему нужно было разбежаться. Харкорт увидел, что с шеи у него свисает веревка.
      - Он мой! - воскликнул он. - Я сам с ним управлюсь. Он принадлежит мне!
      - Как бы не так! - рявкнул аббат. - Он принадлежит нам обоим. Я тоже имею на него право.
      Дракон поднялся на дыбы, вытянув длинную шею и высоко задрав голову, и сделал выпад клювом в сторону Харкорта. Тот услышал, как что-то просвистело у него над головой. Сразу же вслед за этим послышался тупой удар, и Харкорт увидел, что из шеи дракона торчит стрела.
      Дракон пришел в ярость. Голова его метнулась вверх и снова опустилась, едва не достав до Харкорта. Хвост с шипом на конце со свистом дергался в воздухе из стороны в сторону, когти глубоко вонзались в землю, отбрасывая комья дерна.
      Харкорт еле увернулся от удара клювом и нанес удар мечом, целясь в вытянутую шею дракона. Клинок плашмя скользнул по чешуе на его затылке и отскочил от нее с такой силой, что меч чуть не вылетел из рук у Харкорта. Голова дракона повернулась к нему, и последовал новый выпад. Клюв задел ногу Харкорта, он покачнулся и сделал шаг назад. На голову чудища обрушилась тяжелая железная булава. Голова дернулась назад, сделала новый выпад и угодила аббату прямо в грудь, отшвырнув его в сторону. Лежа на земле, аббат пытался дотянуться до булавы, выбитой у него из руки. Попугай, нашедший безопасное убежище на дереве, испускал пронзительные крики.
      Собравшись с силами, Харкорт снова бросился вперед и встал над своим другом, высоко подняв меч. Голова дракона метнулась в его сторону. Клинок попал по клюву и снес его долой. Обезоруженная голова обрушилась на грудь Харкорта, сбила его с ног, и он свалился на аббата. В воздухе снова просвистела стрела, которая вонзилась дракону в глаз. Из него что-то брызнуло и потекло по драконьей морде. Голова снова взметнулась вверх, но на шее у дракона уже сидел верхом Шишковатый, прочно обхватив ее ногами и занося секиру. Секира опустилась, поднялась и снова опустилась. Дракон осел на землю.
      Харкорт с трудом поднялся на ноги. Вся левая сторона у него болела от удара массивной головы. Дракон, дергая хвостом из стороны в сторону, лежал на земле с наполовину перерубленной шеей, придавив собой Шишковатого. Харкорт протянул ему руку и помог высвободиться.
      - Это было отчаянное безрассудство, - сказал он.
      Шишковатый ничего не ответил и отошел в сторону, все еще сжимая в руке окровавленную секиру.
      Аббат встал, поднял с земли свою булаву и замахнулся.
      - Уже все, - сказал ему Харкорт. - Кончено.
      - Мне здорово досталось, - сказал аббат.
      Из-под дерева вышла Иоланда, держа в руке лук со стрелой наготове. Харкорт встал на одно колено, чтобы вытереть о траву клинок. Правда, крови на нем почти не было. Он с трудом поднялся на ноги.
      - Мой господин, ты ранен, - сказала Иоланда.
      - Да нет, это просто ушиб, - ответил он.
      По телу дракона еще пробегали судороги, но торчавшие вверх когтистые лапы уже не шевелились, а хвост с шипом на конце был неподвижен. Веревка, привязанная к его идее, спокойно лежала на земле.
      - Как ты себя чувствуешь? - спросил Харкорт Шишковатого.
      - Только оглушен немного, - ответил тот. - Когда падал.
      - Почему никто не спросит, как я себя чувствую? - воскликнул аббат.
      - Ну хорошо, как ты себя чувствуешь? - спросил Харкорт.
      - Прекрасно, - ответил аббат. - Немного помят, но чувствую себя прекрасно. Но ты мог бы и поинтересоваться.
      - Я поинтересовался, - сказал Харкорт.
      - Только после того, как я тебе напомнил.
      - Нам всем изрядно повезло, - сказала Иоланда.
      - Ничуть не повезло, - возразил аббат. - Это все дело наших рук.
      - Не наших, - заметил Харкорт. - Все сделал Шишковатый.
      - Всякий делает, что может, - отозвался Шишковатый. - И как может.
      - Теперь этой истории конец, - сказал аббат. - Той, что началась много лет назад, когда двое двенадцатилетних мальчишек вздумали поймать дракона.
      - Как ты думаешь, помнил он об этом все эти годы?
      - Кто знает? - ответил аббат.
      Попугай слетел с дерева, опустился на неподвижную тушу дракона и принялся расхаживать по ней взад и вперед, издавая громкие крики и хлопая крыльями.
      - Мы можем уже не праздновать победу, - сказал Шишковатый. - Птица нашего аббата делает это за нас.
      - Это не моя птица, - недовольно отозвался аббат. - Скорее я ей принадлежу, чем она мне. Я аббат этой птицы. Она ездит на мне, как на лошади. Она требует, чтобы я ее кормил, и нахально гадит мне на сутану. Никакого уважения.
      - Надо двигаться дальше, - сказала Иоланда. - Если мы задержимся здесь, мы можем привлечь к себе внимание.
      - Это верно, - согласился Харкорт. - Надо идти дальше.
      - Ты хромаешь, - сказал Шишковатый. - Тебе под силу будет дальняя дорога?
      - Я же говорю, что это только ушиб, - ответил Харкорт. - Кажется, это была голова дракона, но точно сказать я не могу. Слишком быстро все произошло.
      - А где наш приятель тролль? - спросил аббат.
      - Исчез, - ответила Иоланда. - Как только началась битва. Последний раз, когда я его видела, он во все лопатки улепетывал в лес. На шее у него все еще была веревка, а конец ее он держал в руке.
      - Будем надеяться, - сказал Шишковатый, - что он еще найдет себе хороший, крепкий сук и что на этот раз веревка выдержит.
      Иоланда двинулась в сторону леса, окружавшего Колодец Желаний. Дойдя до опушки, она остановилась и подождала их.
      - До сих пор мы шли точно на запад, и Нечисть это знает, - сказала она. - Если кто-нибудь из них набредет на дракона - а это наверняка случится очень скоро, - они подумают, что мы все еще идем на запад, и будут искать нас там.
      - Ты хочешь сказать, что нам нужно изменить направление? - спросил Шишковатый.
      - Не совсем, - ответила она. - Ненадолго. Но я думаю, что некоторое время мы должны идти к северу.
      - Но там может быть опасно, - возразил аббат. - Когда мы смотрели с верхушки холма, было видно, как толпы Нечисти движутся на север и на запад. Нам с ними встречаться ни к чему.
      - Я пойду впереди и буду смотреть в оба, - пообещала она. - Если поблизости окажется Нечисть, я ее почую. И потом, нам не придется долго идти на север. День-другой, и все.
      - Но, прежде чем мы отправимся в путь, - сказал Шишковатый, - нужно еще кое-что сделать. Мы же у Колодца Желаний. Надо в него заглянуть. Хотя бы попробуем узнать наше будущее.
      - Загляни, если тебе так хочется, - сказал аббат. - Что до меня, то я отказываюсь. Все эти гадания по колодцам - сплошные глупости,
      - Пока ты будешь глядеть в колодец, - сказал Шишковатому Харкорт, - я отвяжу веревку с шеи дракона. Он долго ее носил. Она моя.
      Он повернулся и зашагал назад, туда, где лежал дракон. Как давно это было, подумал он. И какой маленький был тогда этот дракон - ничуть не больше двенадцатилетнего мальчишки, который попробовал его поймать. Но даже тогда он злобно шипел и кидался - видно было, что шутить с ним не стоит.
      Харкорт подошел к закону и отвязал у него с шеи веревку. Петля уже совсем истерлась и только благодаря какой-то случайности еще держалась на шее. Очень скоро веревка должна была лопнуть и свалиться.
      Харкорт постоял минуту в раздумье, потом бросил веревку и пошел прочь. Пусть остается дракону, сказал он себе. Он долго ее носил, теперь она принадлежит ему по праву. Когда-то, пусть и не намеренно, я сам отдал ее дракону в подарок. А то, что дарят, обратно не берут. И грабить мертвое тело нехорошо.
      Шишковатый вернулся от Колодца.
      - Что же ты видел? - спросил Харкорт.
      Шишковатый поморщился.
      - Самого себя, - ответил он.
      Глава 17.
      Разводить на ночь огонь они не стали, а перекусили тем, что взяли с собой, и запили водой, которую черпали пригоршнями из крохотного родника. На ночлег они устроились в глухом лесу между двух пологих холмов. Огромные деревья теснились вокруг, и где-то поблизости всю ночь ухала сова.
      Харкорту приснилась Элоиза. Он стоял на усыпанной цветами весенней лужайке, рядом с лошадью, на которой сидела она, и смотрел на нее снизу вверх. Вокруг были другие всадники, все они собирались в какое-то долгое путешествие и спешили тронуться. Но он решил, что не даст им уехать, пока не разглядит как следует ее лицо. Легкий весенний ветерок растрепал ей волосы, и прядь их закрыла ее черты. Каждый раз, когда ему казалось, что он вот-вот их разглядит, новый порыв ветра опять бросал прядь волос ей на лицо, и снова он не мог его разглядеть. Элоиза сидела молча, без улыбки, не пытаясь поднять руку, чтобы отвести с лица эту прядь и помочь ему.
      - Элоиза! - воскликнул он. - Элоиза!
      Но не успел он произнести ее имя, как всадники тронулись с места и поехали прочь, и она вместе с ними. Он побежал рядом с ее лошадью, но та шла быстрым шагом, а у Харкорта что-то случилось с ногами: они не двигались как обычно - казалось, он идет по колено в быстро бегущей воде. Он умолял Элоизу подождать, но она ждать не стала, и он все больше отставал, Наконец он остановился и, посмотрев вслед всадникам, увидел, что они пустили лошадей вскачь и быстро удаляются. Он пытался следить глазами за Элоизой, но тут же потерял ее из виду, хотел ее найти, но не мог - она затерялась среди всадников. Он стоял неподвижно, пока они не скрылись из вида и лужайка не опустела. А когда он повернулся, чтобы направиться домой, то увидел, что оказался в какой-то незнакомой стране.
      Неподалеку виднелся замок, но не такой, какие ему доводилось видеть. Этот замок был похож на сонное видение, он как будто висел в воздухе, и все его шпили и стройные башни тоже висели в воздухе над ним, между небом и землей, как будто не были его частью. Слева от Харкорта простиралось поле спелой пшеницы, по которому мерно двигались цепочкой, сверкая косами, косари, а женщины укладывали снопы в копны. За полем начинался фруктовый сад, где множество людей карабкалось по деревьям, собирая плоды, а под деревьями валялись ведра и корзины, которые им предстояло наполнить и отнести домой. Откуда-то справа до него донеслись крики; он обернулся и увидел свинопасов, которые, размахивая палками и перекликаясь, загоняли свиней.
      Теперь Харкорт как будто начал припоминать это место, показавшееся ему сначала незнакомым. Когда-то он его уже видел. И тут он вспомнил: он видел его на миниатюре, украшавшей одну из страниц часослова, который подарила ему Элоиза. Это был тот самый рисунок, только оживший. Его сердце радостно забилось, и он побежал к замку. Ведь там была Элоиза, там он найдет ее и, найдя, вновь увидит ее лицо. Но как он ни старался, он не мог сдвинуться с места. Замок все так же стоял неподалеку, не приближаясь и не отдаляясь, и по-прежнему казалось, что он висит в воздухе между небом и землей. Харкорту нужно было попасть в замок, ему обязательно нужно было войти в ворота и обойти все шпили и башни в поисках Элоизы, зовя ее, чтобы она знала о его приходе и вышла ему навстречу. Он изо всех сил пытался бежать быстрее, размахивая руками в такт бегу, подавшись всем телом вперед, задыхаясь от усилий.
      Позади послышался чей-то крик. Харкорт оглянулся через плечо и увидел, что компания всадников, вместе с которой уехала Элоиза, поспешно возвращается. Лошади скакали во весь опор, всадники сидели, пригнувшись к их шеям, и погоняли их изо всех сил. Впереди с развевающимися на ветру волосами скакала Элоиза, погоняя лошадь и что-то крича, как и все остальные.
      Они неслись прямо на него, и он понял, что они хотят его затоптать. От страха у него захватило дух, он сделал сверхчеловеческое усилие и освободился от чар, которые удерживали его на месте. Он пустился бежать, петляя, как затравленный заяц, а позади, все ближе, раздавался топот копыта, сверкали подковы, скалились зубы. Он задыхался, как будто кто-то огромной рукой стиснул его грудь.
      Он споткнулся, упал... и проснулся, все еще задыхаясь от сумасшедшего бега, в той самой позе, в какой упал.
      В лесу презрительно кричала сова. Где-то в темноте хихикал про себя попугай аббата. Над головой качались деревья, и сквозь листву время от времени становился виден яркий, холодный блеск звезд. В лесу было темно и страшно.
      Он приподнялся на локте. Рядом на земле виднелся какой-то сгусток темноты. Наверное, Шишковатый, подумал он. Не может быть, чтобы это был аббат, попугай наверняка где-то рядом с ним, а его хихиканье доносится совсем с другой стороны.
      Харкорт сбросил одеяло и встал. Послышались чьи-то шаги, он обернулся и схватился за меч.
      Послышался голос аббата:
      - Что случилось, Чарлз?
      Попугай что то проворчал.
      - Ничего особенного, - сказал Харкорт. - Мне приснился сон.
      - Плохой сон?
      - Тревожный сон. Я видел Элоизу.
      Аббат придвинулся ближе - бесформенный силуэт в темноте.
      - Чарлз, не стоит питать слишком большие надежды. То, что рассказал твой дядя...
      - Я знаю. С самого начала знал. Об этих местах много чего рассказывают. Но у меня все-таки появилась надежда.
      - Ты должен быть готов испытать разочарование.
      - Знаю, Гай. Но я изо всех сил цепляюсь за эту надежду. И все же...
      - И все же? Что значит - и все же?
      - Во сне Элоиза хотела меня затоптать. Не она одна, и другие тоже, кто был с ней, но она была впереди всех. Они скакали прямо на меня, а я убегал.
      - Слишком тяжелым грузом лежит Элоиза на твоей совести, Чарлз. Ты слишком часто о ней думаешь. Ты винишь себя за то, в чем нет ничьей вины. Ты стараешься чаще о ней вспоминать, как будто это какое-то искупление. Может быть, вспоминая ее, ты просто стараешься сохранить надежду.
      - Там, в болоте, я слышал множество голосов. И они говорили об Элоизе.
      - Я тоже их слышал, - сказал аббат. - Ни о какой Элоизе они не говорили.
      - С тобой они и не стали бы о ней говорить.
      - И с тобой не говорили. Тебе показалось, что ты слышал ее имя, потому что его подсказали тебе воображение и чувство вины. Чувство, которого ты не должен испытывать, потому что здесь нет никакой твоей вины. Чарлз, долго еще ты будешь себя мучить?
      - Я не считаю, что это мучение.
      - Ну, конечно, ты считаешь, что это вечное преклонение перед женщиной, черты которой не сохранились в твоей памяти. Ты живешь, как монах, неся покаяние за то, что не требует покаяния. Попытайся сбросить с себя эту ношу.
      - Гай, ты безжалостен. Ты не...
      - Мое призвание, - сказал аббат, - временами не допускает жалости.
      - Может быть, мы с тобой сделали ошибку? - спросил Харкорт. - Может быть, мы зря дали своим чувствам увлечь нас в это отчаянное предприятие? Я - ради Элоизы, ты - ради своего заколдованного святого?
      - Может быть, - ответил аббат. - Очень может быть. Но это не умаляет нашу цель. Все равно мы оказались здесь не зря.
      - Ты не задумывался о том, чем все это может кончиться? Ты можешь это предвидеть?
      - Я не провидец, - сказал аббат. - Все, что у меня есть, - это непоколебимая вера. Мы не должны спрашивать, почему оказались здесь. Здесь, в ночной тьме, в страхе перед Нечистью, может быть, в окружении Нечисти, наши мысли мрачны и безотрадны. Глухой ночью нельзя давать волю своим мыслям: они всегда будут мрачными, а надежды призрачными.
      - Может быть, ты прав, - сказал Харкорт. - Давай-ка я посторожу вместо тебя. Мне больше не хочется спать. Я боюсь, что снова увижу тот сон.
      - Буду тебе очень признателен, - сказал аббат. - Я еле держусь на ногах. У меня слишком тяжелая туша.
      - Оуррк! - произнес попугай.
      - Вокруг все спокойно, - сказал аббат. - То и дело кричит эта глупая сова, и где-то на севере бродит много волков. Я всю ночь слышал, как они воют, будто собираются в огромную стаю. Но они далеко, нам нечего беспокоиться.
      - Тогда лезь под одеяло, - сказал Харкорт. - Возьми и мое тоже, тебе будет теплее.
      Аббат завернулся в одеяло, а Харкорт еще долго стоял неподвижно, прислушиваясь к непрерывным стонам совы. С севера до него время от времени доносился волчий вой. Он подумал, что в это время года волки обычно не воют. Они воют глубокой осенью и ранней зимой, а весной или летом это бывает очень редко. Наверное, там случилось что-то такое, из-за чего они забеспокоились.
      Его глаза привыкли к темноте, и он уже мог различить на земле все три спящие фигуры. Аббат причмокнул во сне и захрапел. Попугай что-то проворчал в ответ. Сова наконец умолкла. Сквозь листву понемногу начинал пробиваться свет. Харкорт принялся ходить взад и вперед, чтобы согреться.
      Когда еще немного рассвело, он разбудил своих товарищей.
      - Еще темно, - недовольно сказал аббат. - Утро еще не наступило.
      - Света хватит, чтобы разглядеть дорогу, - сказал Харкорт. - Мы отправимся сразу, без завтрака, и будем идти час или два. Потом, когда встанет солнце, можно будет сделать привал и поесть. Может быть, рискнем развести огонь и что-нибудь приготовить.
      Он вопросительно взглянул на Иоланду. Та кивнула:
      - Я думаю, это можно. Хотя бы ненадолго. Нам нужно поесть чего-нибудь горячего. Может быть, сварим овсянку.
      - И поджарим сала, - с надеждой добавил аббат.
      - И поджарим сала, - улыбнулась она.
      Аббат повеселел.
      - Это другое дело, - сказал он. - Всухомятку есть вредно.
      Глава 18.
      Они шли весь день и все следующее утро. Идти было легко. Местность была большей частью открытая, лишь кое-где попадались небольшие рощи. Много раз они видели заброшенные хозяйства, заросшие бурьяном и сорняками поля, развалины домов. Когда-то эти места изобиловали зажиточными фермами.
      Холмов на пути больше не было - повсюду вокруг лежали сырые низины. Путники то и дело посматривали на небо - не покажется ли там дракон или еще кто-нибудь, но никого не было видно, даже феи не появлялись.
      В середине первого дня Шишковатый подстрелил из лука молодого кабана, которого они спугнули в кустах. Вечером они поджарили его на костре и устроили пир, предварительно как следует затоптав огонь. Может быть, необходимости в таких предосторожностях и не было, потому что местность была совершенно пустынна, но на этом настояла Иоланда.
      - Чтобы привлечь Нечисть, хватит одной струйки дыма, - сказала она. Не стоит рисковать.
      Во время ужина Харкорт присел рядом с Иоландой и спросил:
      - Что говорит тебе раковина?
      Он знал, что это глупый вопрос. Раковина ничего не может говорить, у нее нет никакого дара предвидения. Но больше им не на что было полагаться, да и Иоланда в это верила. Такой вопрос мог придать ей новые силы, показав, что Харкорт принимает раковину всерьез. Сама Иоланда, похоже, относилась к ней очень серьезно - она утверждала, что там, на острове, раковина предупредила ее о приближении великанов.