Из котлована медленно поднимался атомный корабль. Под ним кипела и бурлила вода. Корабль взмыл в воздух плавно, грациозно, без единого толчка или сотрясения. Он взлетел прямо в небо, миг - и его не стало.
      Внезапно я понял, что кругом мертвая тишина. Никто не смел пошевелиться. Все затаили дыхание. Только стояли и глаз не сводили с неба. Сирена давно умолкла.
      Я почувствовал, как кто-то тронул меня за плечо. Это был генерал.
      - А Вонючка? - спросил он.
      - Не захотел пойти за мной, - ответил я, чувствуя себя последним подонком. - А вернуться за ним было страшно.
      Генерал круто повернулся и взял курс на другой конец поля. Я кинулся за ним, сам не знаю зачем. Он перешел на бег, и я вприпрыжку понесся бок о бок с ним.
      Мы ураганом ворвались в оперативный корпус и, перепрыгивая через ступеньки, взлетели по лестнице на станцию слежения.
      Генерал рявкнул:
      - Засекли?
      - Да, сэр, в данный момент мы его ведем.
      - Хорошо, - произнес генерал, тяжело дыша. - Прекрасно. Надо сбить его во что бы то ни стало. Сообщите курс.
      - Прямо вверх, сэр. Он все еще идет вверх.
      - Сколько прошел?
      - Около пяти тысяч миль, сэр.
      - Не может быть! - взревел генерал. - Он не может летать в космическом пространстве!
      Он повернулся и наскочил на меня.
      - Прочь с дороги!
      Топая, он сбежал вниз по лестнице.
      Я спустился вслед за ним, но, выйдя из здания, пошел в другую сторону. Я миновал административный корпус, возле которого стоял полковник. Мне не хотелось останавливаться, но он меня окликнул.
      - Хорошо получилось, - сказал полковник.
      - Я старался увести его, - стал я оправдываться, - но он ни за что не шел.
      - Еще бы. Как по-твоему, что нас вспугнуло?
      Я перебрал в уме все как было и нашел только один ответ:
      - Вонючка?
      - Конечно. Он ждал, пока не завладеет чем-то вроде А-корабля и не переоборудует его для космического рейса. Но сначала ему надо было избавиться от нас, вот он нас и выгнал.
      Над этим я тоже поразмыслил.
      - Значит, он все-таки сродни скунсу.
      - То есть? - покосился на меня полковник.
      - Я все не мог смириться с тем, что его называют Вонючкой. Мне казалось, что это несправедливо: никакого запаха - и такое прозвище. Но, как видно, запах у него все-таки был - вы, наверное, сказали бы, что это запах мысли, - и настолько сильный, что все сбежали с корабля.
      Полковник кивнул:
      - Все равно, я рад, что у него получилось.
      Он уставился в небо.
      - Я тоже, - сказал я.
      Правда, я все же обиделся на Вонючку. Мог хотя бы попрощаться. На Земле у него не было друга лучше меня, и то, что он вытурил меня наравне со всеми остальными, казалось просто свинством.
      Сейчас мне так не кажется.
      Я по-прежнему не знаю, с какого конца берутся за гаечный ключ, но теперь у меня новая машина, купленная на те деньги, что я заработал на воздушной базе. Между прочим, эта машина умеет ездить сама собой, вернее, уметь-то умеет, но ездит только на тихих сельских дорогах. При оживленном уличном движении она начинает дрейфить. Где уж ей до старушки Бетси!
      Впрочем, я мог бы исправить дело в два счета. Так я стал думать с тех пор, как моя новая машина перепрыгнула через поваленное дерево, лежащее поперек шоссе. Да, Вонючка оставил мне кое-что на память: я, например, любую машину могу сделать летающей. Только не желаю с этим связываться. Мне вовсе не хочется, чтобы со мной обращались так же, как с Вонючкой.