- Ну, это уже лучше, - кивнула Мэри. - Возможно, удастся что-нибудь для тебя сделать.
      - Кто-нибудь видел, что там случилось? - поинтересовалась Сандра.
      Остальные покачали головами, а Лэнсинг промолчал: он толком не понял, что увидел, да и видел ли вообще.
      - Меня что-то ударило, - сказал Юргенс.
      - А вы не видели, что?
      - Я ничего не видел. Просто ощутил удар.
      - Стоять на дороге бессмысленно, - заявил Генерал. - На ремонт уйдет какое-то время, так что лучше найти место для лагеря. Дело идет к ночи.
      Место для лагеря они нашли в рощице примерно в полумиле от куба. Неподалеку журчал ручей, так что проблем с водой не было, а упавшие деревья обеспечили запас дров. Лэнсинг помог Юргенсу доскакать до стоянки и усадил его у дерева, на которое тот мог опереться спиной.
      Генерал вновь принял командование и сказал Мэри:
      - Мы займемся костром, стряпней и что там еще надо сделать. Почему бы вам не заняться Юргенсом? Если хотите, Лэнсинг может вам помочь.
      Он пошел было прочь, но вернулся и подошел к Лэнсингу.
      - Мы с Пастором обсудили это дело. Не слишком по-дружески, но обсудили. По поводу небольшого инцидента в дороге мы сошлись в том, что оба вели себя из рук вон плохо. Я думал, вам приятно будет слышать это.
      - Спасибо, что сказали, - отозвался Лэнсинг.
      9
      - Проклятье, - сказала Мэри, - тут сломан храповик, то есть мне кажется, что это храповик. Если б у нас только были запчасти, он был бы как новенький.
      - С грустью сообщаю вам, - ответил Юргенс, - что такой запчасти у меня нет. Разумеется, несколько обычных имеется, но среди них нет ничего подобного. Не могу же я носить с собой все запчасти, которые мне могут когда-нибудь понадобиться. Благодарю вас, леди, за вашу работу, иначе мне пришлось бы делать это самому.
      - Нога не гнется в колене, - заметил Лэнсинг. - И даже несмотря на ремонт, бедро работает не очень гладко.
      - Зато я могу двигаться, хоть и не очень резво. В лучшем случае я просто буду идти медленно, но смогу продолжить поход.
      - Я слажу тебе костыль, - пообещал Лэнсинг. - Возможно, потребуется привыкнуть к нему, но как только ты приспособишься, он пригодится.
      - Я готов ползти на четвереньках, только идти с вами дальше.
      - Вот твои инструменты, - сказала Мэри. - Я уложила их обратно в коробку. Лучше запри их на место.
      - Благодарю вас, - Юргенс взял коробочку с инструментом, открыл дверцу грудного отсека, сунул коробочку туда и захлопнул дверцу. Потом похлопал себя по груди, чтобы убедиться, что дверца закрыта.
      - По-моему, кофе готов, - сообщила Мэри. - Обед, может, и не готов, но я чую запах кофе и хочу выпить чашечку. Эдуард, вы присоединитесь ко мне?
      - Через пару минут, - отозвался Лэнсинг. Сидя возле Юргенса на четвереньках, он взглядом проводил направившуюся к костру Мэри.
      - Ступайте, выпейте кофейку, - предложил Юргенс. - Нет нужды сидеть около меня.
      - Кофе может и подождать. Меня заинтересовало одно твое заявление: что ты готовы ползти на четвереньках, лишь не отстать от нас. Юргенс, в чем дело? Тебе что, известно нечто такое, чего не знаем мы?
      - Ничего такого не знаю. Я просто хочу быть с вами.
      - Но почему?! Мы просто компания беженцев. Нас вышвырнули из наших миров и культур. Мы даже не знаем, зачем мы здесь...
      - Лэнсинг, что вам известно о свободе?
      - Ну, по-моему, не слишком много. Пока ее не лишишься, то как-то не задумываешься на подобные темы. Там, откуда я прибыл, свобода у нас была, и нам не требовалось за нее бороться. Мы в ней не сомневались, это редко приходило нам в голову. Только не говори, что вы...
      - Не в том смысле. В моем мире роботов никто не притесняет. Я полагаю, что мы по-своему свободны. Но на нас лежит тяжкое бремя ответственности. Позвольте рассказать вам об этом.
      - Охотно. В таверне ты говорил, что вы заботитесь о своих людях, и это прозвучало довольно странно. Ты сказал, что людей осталось совсем немного, а вы о них заботитесь.
      - Прежде чем я скажу хоть что-нибудь, объясните мне одну вещь: вы рассказывали о своем друге, который, по вашему выражению, лепетал об альтернативных мирах, альтернативных Землях, отделяющихся друг от друга в кризисных точках. По-моему, под этим вы подразумевали то, что произошло.
      - Да, именно так. Несмотря на все безумие...
      - И все эти альтернативные миры следуют по собственным мировым линиям. Они одновременно существуют в пространстве и времени. А не означает ли это - если мы действительно прибыли из альтернативных миров - что все мы прибыли из одного и того же отрезка времени?
      - Об этом я не думал, - признался Лэнсинг. - Честное слово, не знаю. Понимаешь, это чистейшее предположение. Но если теория параллельных миров верна, и мы действительно прибыли из таких миров, то не вижу повода полагать, что мы могли прибыть из одного и того же временного промежутка. То, что перенесло нас сюда, скорее всего обращается со временем столь же произвольно.
      - Рад слышать, что вы так думаете, потому что меня это тревожило. Должно быть, я прибыл из более позднего отрезка времени, чем остальные. Видите ли, я проживал в мире, брошенном человечеством.
      - Как это брошенном?
      - Ну да, все отправились на иные планеты, кружащиеся вокруг других звезд. Далеко в космос, даже не знаю, насколько далеко. Земля, моя Земля, просто износилась. Окружающая среда была разрушена, естественные ресурсы исчерпались. Их остатки ушли на то, чтобы построить корабли, которые забрали человечество в космос. Они покинули ее разоренной и загаженной...
      - Но ведь кое-кто из людей остался! Пусть и очень немногие, как ты сказал.
      - Да, люди остались: ни то, ни се, полнейшие невежды, ничтожные неудачники, никчемные идиоты. Словом те, кто ничем не мог оправдать свое пребывание на корабле. Остались и роботы: безнадежное старье, просто ненужный хлам, каким-то чудом избежавший отправки на свалку. Невежд - и людей, и роботов - оставили, а остальные - умные и талантливые люди, совершенные роботы - отправились прочь с Земли на поиски новой достойной жизни. А мы, отбросы тысячелетий эволюции, остались влачить свое жалкое существование, как умеем и можем. И мы, покинутые роботы, веками делали для оставленных людей все, что в наших силах. Мы проиграли. Мы проигрывали на протяжение столетий. За эти годы потомки ничтожных людишек, не удостоившихся права лететь с остальными, не развились ни в интеллектуальном, ни в моральном отношении. Порой, правда, мелькал проблеск надежды: два-три поколения казались многообещающими, но эти обещания бесследно тонули в трясине плохой наследственности. В конце концов я вынужден был признаться себе, что люди эволюционируют вниз, а не вверх, что всем надеждам конец. С каждым поколением они становились все более мерзкими, более жестокими, более никчемными.
      - И вы оказались в плену, - подсказал Лэнсинг. - В плену у собственной преданности своим людям.
      - Можно сказать и так, - задумчиво согласился Юргенс. - Вы поняли. В самом деле, мы оказались в плену. Мы по-прежнему чувствовали, что обязаны продолжать, ибо должны отдавать этим дегенерирующим существам все лучшее, на что способны, но этого всегда будет мало.
      - И теперь, вырвавшись из той обстановки, ты вдруг ощутил себя свободным.
      - Именно свободным. Я еще никогда не был так свободен. Наконец-то я принадлежу только себе. А что, разве это плохо?
      - По-моему, в этом нет ничего плохого. Просто ты завершил неприятную работу.
      - Послушайте, вы говорили, что мы не знаем ни того, где находимся, ни того, что должны сделать. Но ведь я по крайней мере могу начать с чистого листа, начать жить заново.
      - И среди людей, которые тебе рады.
      - Не уверен. Пастору нет до меня никакого дела.
      - Забудем о Пасторе. Лично я рад, что ты с нами. Мы все этому рады - разве что за исключением Пастора. Да и то, он еще под вопросом. Не забывай, что именно Пастор поспешил вынести тебя на дорогу, когда ты были поврежден. Но факт остается фактом - он просто религиозный фанатик.
      - Я еще себя покажу, - пообещал Юргенс. - Я себя так покажу, что даже Пастор вынужден будет признать меня.
      - И для чего ж ты тогда ринулся к стене? Пытался показать себя?
      - В тот момент я об этом еще не думал. Я просто считал, что есть дело, которое надо выполнить, и я обязан его сделать. Но не исключено, что я пытался доказать...
      - Юргенс, это было весьма глупо с твоей стороны. Обещай больше не лезть на рожон.
      - Попытаюсь. Вы только скажите, когда я лезу на рожон.
      - В следующий раз, - заявил Лэнсинг, - я просто огрею тебя чем под руку подвернется.
      - Валяйте сюда! - крикнул Лэнсингу Генерал. - Ужин готов!
      Ленсинг встал.
      - Не хочешь ли пройти со мной? - пригласил он робота. - Чтобы побыть со всеми. Можешь опереться на меня, я тебя доведу.
      - Пожалуй, нет. Мне надо пораскинуть умом в одиночестве.
      10
      Лэнсинг обстругивал срезанную рогатину, чтобы сделать Юргенсу костыль.
      Пастор встал со своего места, подбросил в костер немного дров и поинтересовался:
      - А где Генерал?
      - Отправился за Юргенсом, - объяснила Мэри.
      - К чему? Почему нельзя было оставить его на месте?
      - Потому что так нельзя. Юргенс должен быть здесь, вместе с нами.
      Пастор промолчал и уселся на свое место.
      Сандра обошла костер и остановилась около Мэри.
      - В темноте кто-то рыскает, - сказала она. - Я слышала сопение.
      - Наверно, это Генерал. Он отправился за Юргенсом.
      - Это не Генерал. Оно ходит на четырех ногах. И Генерал не сопит.
      - Какой-нибудь зверек, - предположил Лэнсинг, отрываясь от работы. - Они всегда шныряют неподалеку от костров. Их толкает любопытство: надо же узнать, что там творится - а может, рыскает в поисках чегонибудь съестного.
      - Меня это беспокоит, - призналась Сандра.
      - Да у всех у нас нервы натянуты, - сказала ей Мэри. - Этот куб...
      - Давайте пока забудем о кубе, - предложил Лэнсинг. - Утром мы осмотрим его повнимательнее.
      - Лично я не стану осматривать его повнимательнее, - заявил Пастор. - Это порождение зла.
      В круг света вошел Генерал, одной рукой обнимая покачивающегося Юргенса.
      - Что это я слышал насчет порождения зла? - громоподобно спросил он, но Пастор промолчал. Генерал осторожно опустил Юргенса на землю между Мэри и Пастором и сообщил: - Он едва ходит. Нога практически отказала. Нет ли способа уладить это дело как-нибудь получше?
      - У него в колене сломалась одна деталь, а замены нет, - покачала головой Мэри. - Кроме того, искривилось кое-что в конструкции бедра. Я смогла восстановить часть функций ноги, и только. Теперь ему поможет только костыль Эдуарда.
      Генерал присел на землю рядом с Лэнсингом и сказал:
      - Готов присягнуть, что когда я подходил, кто-то болтал о зле.
      - Болтал, и ладно, - оборвал его Лэнсинг. - Это неважно.
      - Нет нужды, достойный педагог, - оживился Пастор, - пытаться вставать между человеком в сутане и воином. Быть может, мы разберемся и сами.
      - Ладно, раз уж вы настаиваете, - согласился Лэнсинг. - Но по крайней мере, ведите себя по-джентльменски.
      - Я всегда джентльмен, - заявил Генерал, - это врожденное. Я офицер и джентльмен. Только так, эти качества неотделимы друг от друга. А наш комичный дружок...
      - Я просто сказал, что куб - порождение зла, - перебил его Пастор. - Быть может, сие мое личное мнение, но я обучен делать подобные наблюдения, а Генерал - нет.
      - И где же вы выискали в нем зло? - полюбопытствовал Генерал.
      - Ну, начнем с того, что это ясно по одному только виду. Да еще эта предупредительная полоса песка вокруг сказанного куба! Люди доброй воли проложили эту полосу, и мы должны уважать их мнение. Тот из нас, кто не сделал этого, заплатил весьма дорогой ценой.
      - И эта предупредительная полоса, - вставил свое слово Генерал, - прямо-таки набита западнями, одну из которых и обнаружил наш стальной друг. Но если моя интерпретация верна, то людям доброй воли тут и близко делать нечего. Если бы эти люди обладали по-настоящему искренней доброй волей - они поставили вокруг него забор. Вы, Пастор, просто пытаетесь отпугнуть нас от него. Если что-то таит угрозу, вы навешаете на это ярлык зла, и получаете право повернуться к этой вещи задом и зашагать прочь. Я же предпочел бы пересечь полосу, но очень осторожно, пользуясь шестами, щупами и тому подобным, чтобы демаскировать и обезвредить западни. Кубе скрывает нечто эдакое, и кто-то наверняка не хочет, чтобы мы это обнаружили. Не исключено, что это факт большой важности, и лично я предлагаю не поворачиваться к нему задом.
      - Это вполне в вашем духе, - огрызнулся Пастор, - и я даже пальцем не пошевельну, дабы вас разубедить. Я чувствую своим святым долгом предупредить вас, что от злых сил лучше держаться подалее.
      - Ну вот, снова вы завели свою шарманку о зле! А что есть зло, позвольте спросить? Какое вы дадите ему определение?
      - Раз уж вы вопрошаете, скажу: пытаться объяснить вам сие - лишь попусту сотрясать воздух.
      - Видел ли кто-нибудь, что именно произошло, когда Юргенс пострадал? - спросила Мэри. - Сам он ничего не видел. Говорит, что его ударило, что-то сильно стукнуло, но что именно - он не видел.
      - Ничегошеньки я не видел, - сообщил Пастор, - хоть и стоял там, где должен был узреть. Именно сие в первую голову убеждает меня, что мы несомненно имеем дело со злыми силами.
      - Я видел, - подал голос Лэнсинг. - Во всяком случае, мне так показалось. Я не говорил об этом, потому что сам не был уверен. Как ни странно это звучит, но я видел движение. Мелькание. Оно мелькнуло так быстро, что я до сих пор толком не верю, что видел что-либо. Даже теперь не уверен.
      - Что-то я не пойму вашего разговора о зле, - сказала Сандра. - Куб так прекрасен, что спирает дыхание. Я не вижу в нем зла.
      - И тем не менее он напал на Юргенса, - возразила Мэри.
      - Я понимаю. Но даже понимая это, я все равно вижу его красоту. Для меня в нем нет зла.
      - Славно сказано, - одобрил Генерал. - Так сказала наша поэтесса... Как вы себя назвали - дипломированная поэтесса?
      - Совершенно верно, - негромко произнесла Сандра. - Вы не представляете, что это для меня означает. Только в моем мире можно познать честь - почти славу - быть дипломированной поэтессой. Поэтов много, огромное множество, и все мастера своего дела, но очень немногие удостаиваются диплома поэта.
      - Не могу даже вообразить подобный мир, - признался Пастор. - Должно быть, это нечто феерическое. Наверно, там масса хороших слов, но мало хороших дел.
      - Вы правы, вы не можете его даже вообразить, - подтвердила Сандра. - Там бы вы почувствовали себя не у дел.
      - А это, - подхватил Генерал, - должно поумерить ваш пыл.
      Некоторое время все хранили молчание, потом Сандра сказала:
      - Ну вот, опять. Кто-то рыскает вокруг огня. Я слышу сопение.
      - Ничего не слышу, - откликнулся Генерал. - Милочка, это все ваши фантазии. Там никого нет.
      Снова наступило молчание, затем Пастор спросил:
      - Что будем делать утром?
      - Осмотрим куб, - заявил Генерал. - Мы его осмотрим, но с предельной осторожностью. Затем, если не обнаружим ничего такого, что может пролить свет на сложившуюся ситуацию, двинемся дальше в путь. Если этот убогий хозяин постоялого двора не соврал, впереди нас ждет город, где, сдается мне, мы найдем больше любопытного, чем здесь. Если мы пожелаем и найдем такое желание обоснованным, мы всегда можем вернуться к кубу и начать все по новой.
      - Он сможет идти? - поинтересовался Пастор у Лэнсинга, указав на робота.
      - Ему понадобится немного пообвыкнуть пользоваться вот этим, - Лэнсинг приподнял костыль. - Довольно скверная работа. Я бы сделал получше, но под рукой не оказалось ничего подходящего. Идти он сможет, но не очень быстро. Придется нам приспособиться к его скорости. Насколько я понимаю, спешить нам некуда.
      - Не исключено, что будет нужда поторопиться, - предположил Генерал. - У нас ни малейшей информации о параметрах данной экспедиции. Может возникнуть лимит времени, о котором мы пока не знаем.
      - Но до того, как мы сможем принести какую-то пользу, - заметила Мэри, - мы должны найти хоть какой-нибудь намек на то, почему мы здесь, и не можем позволить себе пройти мимо того, что нам может дать такой намек. По-моему, мы должны остаться у куба до тех пор, пока не убедимся, что он ничего нам не даст.
      - Меня не покидает чувство, - стоял на своем Генерал, - что в городе мы получим больше информации, чем в этой пустыне. В городе можно будет поговорить с людьми.
      - Если только мы сумеем их понять, - возразила Мэри. - Если они вообще захотят с нами разговаривать. Если они устроят на нас облаву или не заточат в тюрьму.
      - Да, это солидные аргументы, - согласился Генерал.
      - По-моему, пора сворачиваться, - сказал Пастор. - У нас был долгий и трудный день, надо отдохнуть перед завтрашними тяготами.
      - Я заступлю на часы первым, - предложил Генерал. - А вы, Лэнсинг, и вы, Пастор, поделите остальные вахты между собой. Можете договориться об этом сами.
      - Вам нет нужды нести вахту, - подал голос Юргенс. - Это моя забота: я никогда не сплю и не нуждаюсь в отдыхе. Обещаю вам, что буду начеку, можете мне довериться.
      11
      После завтрака они через дорогу направились к кубу. Трава все еще была мокрой от утренней росы: Юргенс разбудил их с рассветом, когда кофе и овсяная каша были уже готовы.
      В косых лучах утреннего солнца куб уже не казался таким голубым, как при полном свете дня. Сейчас он своим изящным и хрупким видом скорее напоминал опал.
      - Теперь он похож на фарфор, - заметила Сандра. - Он и при первой встрече порой напоминал фарфор, но теперь ошибки быть не может. Он фарфоровый.
      Пастор подобрал булыжник величиной с кулак и швырнул его в куб. Камень отскочил.
      - Сей материал - не фарфор, - подвел Пастор итог эксперимента.
      - Ну подходики у вас! - сказал Лэнсинг. - Куб может запомнить, кто кинул в него камнем.
      - Вы говорите так, словно он живой, - удивилась Мэри.
      - Я не уверен в обратном.
      - Стоя тут и разводя разговоры, мы понапрасну теряем время, - заявил Пастор. - Я против этого, ибо по-прежнему убежден, что сей предмет несет в себе зло, но раз уж все остальные решительно настроились исследовать его, так давайте исследовать. Чем раньше покончим с этим, тем раньше сможем перейти к чему-либо другому.
      - Так точно, - согласился Генерал. - Давайте вернемся в рощу и нарубим кольев. Ими можно прощупывать дорогу.
      Отправиться с Генералом и Пастором Лэнсинг не захотел, и пошел рядом с Юргенсом, занятым освоением своего костыля. Пока робот делал это довольно неуклюже, но Лэнсинг подумал, что со временем тот усвоит принцип и научится опираться на костыль при ходьбе. Дважды Юргенс падал, и Лэнсинг помогал ему подняться.
      - Дайте, я сам, - наконец не выдержал Юргенс. - Вы только расстраиваете меня, маяча поблизости в готовности протянуть руку помощи. Я признателен вам за заботу, но мне надо научиться делать это самостоятельно, по-своему. Если я упаду, то как-нибудь сумею подняться.
      - Лады, приятель, - согласился Лэнсинг. - Пожалуй, ты прав.
      Оставив Юргенса в покое, он медленно пошел вокруг куба, не пересекая белого ограничительного круга песка. По пути он внимательно осматривал стены в надежде, что сумеет углядеть шов или какой-нибудь заметный разрыв. Это могло бы оказаться полезным в будущем. Но так ничего и не увидел: стены были абсолютно ровными, без единой царапинки. Похоже, куб был монолитен.
      Время от времени Лэнсинг бросал взгляд в сторону Юргенса: тот пока справлялся не очень хорошо, но старался из всех сил. Один раз он упал, но поднялся при помощи костыля и зашагал дальше. Остальных не было видно. Генерал и Пастор в лагере вырезали шесты: время от времени до Лэнсинга доносился звук топора. Мэри и Сандра, видимо, находились по ту сторону куба.
      Лэнсинг остановился, глядя на куб и почувствовал, как мысли роятся от вопросов. Быть может, это жилое помещение, в котором приютилось семейство неведомых существ? Вдруг они сейчас внутри, занимаются своими делами, время от времени бросая за окно (окно?) на странных, недоумевающих двуногих тварей, наткнувшихся на их жилище? А может, это хранилище знаний, этакая библиотека, сокровищница совершенно чуждых человеческому разуму фактов и мыслей - хотя не обязательно чуждых; скажем, просто факты и мысли иной ветви человечества, на много тысячелетий опередившей известный нам мир? "И это вполне возможно", - думал он. Только прошлой ночью они с Юргенсом толковали о разнице во времени, которая может царить в альтернативных мирах. Юргенс совершенно недвусмысленно заявил, что время роботов отстоит от Земли Лэнсинга на много тысячелетий. А может, куб сам по себе является конструкцией времени, смутно прорисовывающейся сквозь туманную завесу иных времен и пространств? Но эту мысль Лэнсинг отбросил, потому что куб был виден вполне отчетливо. Он был вполне реален, реальнее не бывает.
      Лэнсинг продолжил свой неторопливый обход куба. Солнце уже поднялось довольно высоко, и наступил чудесный день. Роса исчезла, высокое небо чистым, и ни единое облачко не нарушало его девственной голубизны. Невдалеке от дороги показались Генерал и Пастор. Каждый нес по длинному гладко выструганному шесту, сделанному из ствола молодого деревца. Миновав дорогу, они направились к Лэнсингу.
      - Вы обошли его? - поинтересовался Генерал. - Вы осмотрели его со всех сторон?
      - Да. Там все выглядит точно так же. Абсолютно никакой разницы.
      - Если подойти поближе, - сказал Пастор, - то можно разглядеть нечто такое, чего отсюда не видно. Пристальный взгляд всегда надежнее поверхностного.
      - Верно, - кивнул Лэнсинг.
      - Почему бы вам не сходить и не вырубить себе шест? - предложил ему Генерал. - Втроем мы обследуем его быстрее.
      - Да что-то неохота, - отмахнулся он. - По-моему, это пустая трата времени.
      Оба пристально посмотрели на Лэнсинга, потом отошли, и Генерал сказал Пастору:
      - Давайте сделаем так: начнем в двенадцати футах друг от друга, и будем оба прощупывать землю и по бокам, и между собой, чтобы наши участки перекрывались. Проверяем шестами, так что если там что-то есть, то оно будет нападать на шесты, а не на нас.
      - Именно так я и думал, - с пониманием кивнул Пастор.
      Они двинулись вперед. Генерал продолжал наставления:
      - Доберемся до этой стены, и когда подойдем, разделимся. Вы налево, я направо. И осторожно вдоль стен, пока не встретимся.
      Пастор в ответ промолчал, и они медленно двинулись в сторону стены, осторожно прощупывая дорогу шестами.
      "А что, - подумал вдруг Лэнсинг, - если вещи (или твари), скрытые в песке круга, запрограммированы (или выдрессированы) нападать лишь на живое существо, вторгшееся на их территорию, и больше ни на кого?" Но, не сказав об этом ни слова, он неторопливо пошел вдоль дороги, высматривая Мэри и Сандру, и скоро заметил их: женщины вышли из-за куба, держась поодаль от края ограждающего круга.
      Прорезавший воздух вопль заставил Лэнсинга развернуться на месте. Генерал во весь опор мчался по песчаному кругу к дороге. В руках у него осталась лишь половинка шеста, чисто срезанная ровно посередине; вторая половина валялась на песке у самой стены. Оцепеневший Пастор, вытянувшись, ни жив ни мертв замер у стены, вывернув голову, чтобы через плечо взглянуть на удирающего Генерала. Справа от Генерала что-то мелькнуло из песка - так молниеносно, что разглядеть было просто невозможно - и аккуратно срезанная половина остававшегося в руках Генерала обрубка взмыла в воздух. Генерал заревел от ужаса, отшвырнул жалкие остатки шеста, огромными прыжками преодолел последние футы пути по песку и рухнул на полоску травы, отделявшую песчаный круг от дороги.
      Мэри и Сандра бросились бежать к упавшему Генералу, а оцепеневший Пастор недвижно застыл у стены.
      Генерал вскарабкался на четвереньки, встал и отряхнул форму. Затем, как ни в чем не бывало, выпрямился, будто аршин проглотил, вернув себе обычную горделивую осанку, немного смягчавшуюся лишь присущей ему царственной небрежностью.
      - Милочки, - сказал он остановившимся перед ним женщинам, - могу сообщить, что там кроется в засаде некая сила. - Он развернулся кругом, поглядел на Пастора и громогласно рявкнул, как на параде: - Давайте назад! Развернитесь кругом и тихохонько назад, все время проверяя дорогу, и осторожнее, не сбейтесь со следа, которым пришли.
      - Как я заметил, - въедливо вставил Лэнсинг, - вы не были столь разборчивы в выборе пути, чтобы возвращаться по своим следам. Так сказать, пошли нехоженной тропой.
      Генерал сделал вид, что не слышит.
      Ушедший далеко вниз по дороге Юргенс развернулся и пошел обратно. Он управлялся с костылем уже получше, научившись перебрасывать вперед свою негнущуюся ногу, но продвигался все равно медленно.
      - Вы видели, что за бич нанес последний удар? - спросил Генерал у Лэнсинга.
      - Нет, не видел. Он промелькнул чересчур быстро. Настолько быстро, что не уследишь.
      Пастор проделал обратный путь вдоль стены к месту, где подошел к ней, и теперь вышел на след, ведущий его к дороге, трудолюбиво прощупывая каждый его дюйм.
      - Отличный человек, - одобрительно заметил Генерал. - Хорошо выполняет приказы.
      Они стояли, глядя, как Пастор крохотными шажками продвигается вперед. Юргенс добрался до них и остановился у края дороги. Наконец и Пастор вышел к дороге, с видимым облегчением отшвырнул свой шест в сторону и подошел к остальным.
      - Итак, с этим покончено, - заявил Генерал. - Пожалуй, пора вернуться в лагерь и перегруппироваться самым разумным образом.
      - Речь идет не о перегруппировке, - возразил Пастор, - а о том, дабы убраться отсюда как можно быстрее. Здесь находиться опасно. Тут хорошая охрана, и вы получили достаточно веские подтверждения тому, - он пристально взглянул на Генерала. - По-моему, надо отсюда убираться подобру-поздорову. Я не хочу здесь задерживаться. Предлагаю немедленно отправиться в город и поглядеть, что ждет нас там. Надеюсь, мы встретим более теплый прием, нежели здесь.
      - Мое мнение, - согласился Генерал, - весьма сходится с вашим. Не вижу смысла здесь задерживаться.
      - Но то, что здесь хорошая охрана, - возразила Мэри, - только подтверждает, что тут есть что охранять. Я не уверена, что нам стоит уходить.
      - Быть может, позднее мы сюда и вернемся, - сказал Генерал, - если будет нужда. Сначала надо увидеть город.
      Генерал и Пастор зашагали прочь, направляясь к лагерю. Сандра последовала за ними. Мэри подошла к Лэнсингу.
      - По-моему, они заблуждаются, - сказала она. По-моему, тут что-то есть, и от ждут, что мы это обнаружим.
      - Беда в том, - ответил Лэнсинг, - что мы не знаем, что искать, да и должны ли мы что-нибудь искать. Все это весьма меня беспокоит.
      - Ну, раз уж речь зашла об этом, то меня тоже.
      Юргенс приковылял поближе к ним.
      - Как дела? - поинтересовался Лэнсинг.
      - Да неплохо, только хожу пока медленно. Не знаю, сумею ли я передвигаться с костылем столь же легко и плавно, как прежде.
      - В отличие от Генерала я не очень-то верю в этот лежащий впереди город, - призналась Мэри. - Если он вообще существует.
      - Кто знает? - философски заметил Юргенс. - Подождем и увидим.
      - Давайте-ка вернемся в лагерь, - предложил Лэнсинг, - сварим кофейку да обо всем потолкуем. Со своей стороны я тоже считаю куб многообещающим. Если рассмотреть его пристальнее, мы, наверно, сумеем обнаружить какой-нибудь еще не замеченный ключ к разгадке, какую-нибудь упущенную нами зацепку. Пока что он кажется нам совершенно бесполезным, да к тому же стоящим не на своем месте. Вряд ли можно ожидать обнаружить в этой глуши такое сооружение. Однако наверняка существует какая-то причина, по которой куб оказался именно тут, вдали от всего остального. Он несомненно служит какой-то цели. Как и вы, Мэри, я бы, право, почувствовал себя куда лучше, если бы мы уцепились хоть за какую-нибудь ниточку.
      - Я тоже, - согласилась она. - Терпеть не могу бессмысленные ситуации.
      - Так давайте же вернемся в лагерь и побеседуем с остальными!
      Но пока они дошли до лагеря, остальные уже пришли к решению.
      - Мы тут втроем посовещались, - объявил Генерал, - и решили, что должны как можно быстрее добраться до города. Робот будет нас сильно сдерживать, поэтому мы считаем, что его следует оставить - пусть добирается, как может. Со временем он к нам присоединится.
      - Это весьма скверно пахнет, - поморщилась Мэри. - Сперва вы позволили ему нести рюкзак, набитый практически только продуктами - продуктами для вас, а не для него, потому что он не ест. Потом вы позволили ему хлопотать по лагерю. Вы отправили его наполнять фляги, хотя сам он не пьет. Наверно, вы относились к нему, как к слуге, а не к равному - и вот теперь, когда он поврежден, вы предлагаете бросить его в чистом поле.
      - Но ведь он только робот! - попытался оправдаться Пастор. - Се не человек, но машина есть!
      - И все-таки он стоил того, чтобы оказаться вовлеченным в это рискованное предприятие, хотя мы и не знаем, как и зачем. Неужто я должна вам напоминать, что его выбрали среди прочих, как и любого из нас? Значит, они считали, что Юргенс должен быть с нами.
      - А как по-вашему, Лэнсинг? - спросил Генерал. - Вы до сих пор не проронили ни слова. Вы-то сам что думаете?
      - Я остаюсь с Юргенсом, - ответил Лэнсинг. - Я отказываюсь его бросить. Если бы я был покалечен и не смог угнаться за вами, он непременно остался бы со мной, в этом я убежден.
      - Я тоже, - присоединилась к нему Мэри. - Я остаюсь с роботом. Вы паникеры, а если не паникеры, то глупцы. В здешних местах нам надо держаться вместе. С чего это вдруг вы так сильно заспешили в город?
      - Тут ничего нет, - объяснил Генерал, - а в городе что-нибудь прояснится.
      - Ну, тогда валяйте, выясняйте! - усмехнулась Мэри. - Мы с Эдуардом остаемся возле Юргенса.
      - Многоуважаемая леди, - вмешался Юргенс, - я не хочу стать причиной разногласий...