Доставка удостоенных

      - Но ведь люди страдают! Война - это гибель, это разрушенные надежды.
      - В наши дни она стала игрой, как у многих доисторических племен. Индейцы Западного Континента считали войну игрой. Юноша не мог стать мужчиной, пока не прошел через первую схватку. Война является источником мужества и доблести. Бывали времена, когда чрезмерное усердие приводило к упомянутым вами результатам, но сегодня кровь почти не проливается. Мы играем в войну, как в шахматы.
      - Посредством роботов, - уточнил Юргенс.
      - Мы не называем их роботами.
      - Наверно, вы называете их механизмами. Но эти механизмы обладают личностью и способностью мыслить.
      - Это верно. Они хорошо сделаны, чудесно вымуштрованы. Они помогают нам не только воевать, но и разрабатывать операции. В моей команде изрядное количество механизмов. Их понимание военной ситуации во многих отношениях часто оказывается значительно глубже моего.
      - А поле боя загромождено механизмами?
      - Конечно, но мы стараемся спасти всех, кого удастся.
      - Чтобы подремонтировать и опять послать в бой?
      - Ну разумеется! В условиях войны все ресурсы расходуются с предельной скрупулезностью.
      - Генерал, - заявил Юргенс, - лично я вряд ли захотел бы жить в вашем мире.
      - А что там за мир у тебя? Если не хочешь жить в нашем, то расскажи нам про свой.
      - Это миролюбивый мир. Добрый мир. Мы страстно любим своих людей.
      - Что за жуть! - заметил Генерал. - Вы страстно любите своих людей. Своих людей?
      - В нашем мире людей осталось совсем мало. Мы заботимся о них.
      - Хоть мне это и по нутру, - сказал оправившийся от потрясения Пастор, - но я начинаю склоняться к мысли, что Эдуард Лэнсинг прав. Послушайте, становится очевидно, что все мы действительно прибыли из разных миров. Из циничного мира, который считает войну простой игрой...
      - Это не простая игра, - возразил Генерал. - Порой она бывает довольно сложной.
      - Из циничного мира, - согласился Пастор, - который считает войну сложной игрой. Из мира поэтов и поэтесс, мира музыки и академий. Из мира, в котором роботы по доброте душевной заботятся о людях. А общество вашего мира, моя госпожа, таково, что женщина может стать инженером.
      - А что в этом плохого? - не поняла Мэри.
      - Плохо то, что женщинам не положено быть инженерами. Они должны быть верными женами, рачительными домохозяйками, добрыми воспитательницами детей - такова естественная сфера приложения женских сил.
      - В моем мире женщины бывают не только инженерами. Они бывают физиками, психологами, химиками, философами, палеонтологами, геологами, членами правления крупных корпораций, президентами престижных компаний, адвокатами и законотворцами, руководителями исполнительных служб. Разумеется, этот список исчерпывает далеко не все.
      И тут к столу суетливо примчался Трактирщик.
      - Освободите место, - попросил он. - Освободите место для ужина. Надеюсь, он придется вам по вкусу.
      7
      С ужином, и притом весьма вкусным, было покончено. Теперь же они отодвинули стол в сторону и расселись перед горящим камином. Позади них в дальнем углу сгорбились над своими картами четверо игроков.
      - А как насчет них? - ткнул в их сторону большим пальцем через плечо Лэнсинг. - Они не присоединились к ужину.
      - Они не хотят прерывать игру, - презрительно отмахнулся Трактирщик. - Мы подали им сэндвичи, и они продолжили играть. Они не угомонятся почти до утра, а потом чуточку поспят. Затем у них пройдет молитвенный завтрак, и они снова возьмутся за карты.
      - Кому же они молятся? - поинтересовалась Мэри. - Наверно, какимнибудь богам удачи.
      - Не знаю, - покачал головой Трактирщик. - Я не подслушивал.
      - По-моему, вы самый нелюбопытный человек в мире, - заявил Пастор. - Я ни разу не встречал человека, коему о самых обычных вещах было бы ведомо меньше вашего. Вы не знаете, в какой живете земле. Вы не знаете, почему мы оказались здесь и что должны тут сотворить.
      - Я действительно этого не знаю, и никогда не спрашивал, это чистейшая правда.
      - Быть может, это оттого, что вам просто не у кого спросить? Что нам не у кого спросить?
      - Я полагаю, вы абсолютно правы.
      - Итак, - подытожила Мэри, - нас забросили сюда без всякой информации и без инструкций. Некто - или некое агентство - зачем-то забросило нас сюда. Вы имеете хоть малейшее понятие о...
      - Ни малейшего, моя госпожа. Говорю вам: остальные прибывшие сюда группы покинули мое заведение, направившись по древней дороге выяснять, что лежит за ее пределами.
      - Так значит, были и другие группы?
      - О да! Чрезвычайно много. Но с большими промежутками.
      - А они возвращались?
      - Редко. Изредка забредет какой-нибудь бродяга.
      - И что бывает, когда бродяга возвращается?
      - Не знаю. На зиму я закрываюсь.
      - Вы говорили о древней дороге, - вмешался Генерал. - Не расскажете ли о ней поподробнее? Куда она ведет и что находится вдоль дороги?
      - Я знаю только слухи. Ходят слухи, что там есть город и куб.
      - Только слухи?
      - Да, больше ничего.
      - А что там за куб? - спросил Лэнсинг.
      - Больше мне ничего не ведомо. Ни о чем другом я слухом не слыхивал. И есть еще обстоятельство, о котором я говорю весьма неохотно, но... Я обязан о нем упомянуть.
      - Что еще? - заинтересовался Пастор.
      - Вопрос оплаты. Я должен получить плату за еду и ночлег. Кроме того, я держу небольшую лавку, в которой вы можете приобрести продукты и прочее снаряжение, необходимое, чтобы двинуться в путь.
      - При мне денег нет, - заявил Генерал. - Я ими редко пользуюсь. Если б я знал, что попаду сюда, непременно раздобыл бы немного наличности.
      - У меня всего несколько банкнот и горсть мелочи, - сообщил Пастор Трактирщику. - Будучи человеком духовного звания, в своей стране я весьма беден.
      - Я могу выписать вам чек, - предложила Мэри.
      - Простите, но чеки я не принимаю. Я беру золотом, в твердой валюте.
      - Ничего не понимаю, - пожаловалась Сандра. - Что такое валюта и чеки?
      - Он говорит о деньгах, - сказал Генерал. - Вы должны знать, что такое деньги.
      - Но я не знаю! Умоляю, расскажите же, что такое деньги?
      - Это бумажные или металлические символы, имеющие оговоренную ценность, - кротко пояснил Генерал. - Они используются в качестве оплаты за товары и услуги. Вы наверняка пользуетесь чем-то подобным для приобретения всего необходимого, для покупки пищи и одежды.
      - Но мы ничего не покупаем! Мы отдаем. Я отдаю свои поэмы и песни. Остальные отдают мне пищу и одежду, когда у меня возникает нужда в них.
      - Идеальное коммунистическое общество, - прокомментировал Лэнсинг.
      - Не понимаю, отчего вы выглядите такими потрясенными и озадаченными, - заметил Юргенс. - Общество Сандры функционирует самым разумным образом.
      - Из чего я могу заключить, - кивнул Генерал, - что у тебя тоже нет денег. - Он повернулся к Трактирщику. - Прости, приятель, но в этот раз тебе не повезло.
      - Погодите-ка минуточку, - остановил его Лэнсинг и обратился к Трактирщику: - Не бывает ли так, что деньги есть лишь у одного члена группы? Вероятно, деньги предоставляются агентством, организующим каждую утиную охоту?
      - Порой бывает и так, - согласился тот. - Правду сказать, почти всегда так оно и бывает.
      - Почему ж вы сразу так и не сказали?
      - Ну, - Трактирщик облизнул губы, - человек может не знать об этом заранее. К тому же, ему следует проявлять осторожность.
      - Как я могу заключить, - присоединился к ним Пастор, - казначеем нашей группы являетесь вы, мистер Лэнсинг?
      - Сдается, так. Я просто теряюсь в догадках. - Вытащив из кармана пиджака одну золотую монету, Лэнсинг швырнул ее Трактирщику. - Это чистейшее золото, - сказал он, не зная, так ли это на самом деле. - Насколько потянет эта монета в оплате наших нужд?
      - Еще две таких же, - ответил Трактирщик, - полностью покроют вашу сегодняшнюю трапезу, ночной постой и завтрак.
      - По-моему, мистер Лэнсинг, - вмешался Пастор, - он стремится обжулить вас.
      - Мне тоже так кажется, - согласился Лэнсинг. - На мой взгляд, одна монета покрывает все это. Но я все же по доброте душевной дам вам еще одну, но ни монеткой больше.
      - Цены растут, труд дорожает... - заныл Трактирщик.
      - Еще одну, - повторил Лэнсинг, доставая вторую монету, - и все.
      - Ну ладно, - сдался Трактирщик. - Следующая группа может оказаться более щедрой.
      - И все равно, я считаю, что вы заплатили чрезвычайно дорого, - не унимался Пастор.
      Лэнсинг швырнул монету, и хозяин гостиницы на лету поймал ее своей пухлой ладонью.
      - Быть может, это и многовато, - повернулся Лэнсинг к Пастору, - но я не хочу, чтобы он говорил, что мы его надули.
      - Когда захотите отправиться почивать, - неторопливо встал Трактирщик, - позовите меня, и я проведу вас в ваши комнаты.
      - Какой странный способ финансирования экспедиции, - заметила Мэри после его ухода. - Эдуард, вы могли бы ничего не говорить и держаться за деньги.
      - Этот номер не прошел бы. Он знал, что у кого-нибудь деньги есть.
      - Судя по этой ситуации с деньгами, кто-то послал нас сюда намеренно.
      - Или что-то.
      - Это верно. Кто-то или что-то. Должно быть, они сильно в нас нуждаются, раз уж оплатили дорогу.
      - А разве вы не предполагаете, что в таком случае им следовало бы объяснить нам, чего же именно им от нас требуется?
      - Да, пожалуй. Мы имеем дело со странными людьми.
      - Мистер Лэнсинг, - подал голос Генерал, - быть может, нас это не касается, но все-таки не расскажете ли вы, откуда взяли деньги?
      - С удовольствием. Прежде всего - вы когда нибудь слыхали об игральных автоматах?
      Похоже, никто из присутствующих ни о чем подобном не слыхал.
      - Ну, тогда я расскажу вам историю о студентах, игральных автоматах и о своем эксцентричном друге.
      И Лэнсинг рассказал им все с самого начала. Остальные слушали очень внимательно.
      - Должен сказать, - заметил Генерал, когда рассказ закончился, - что ваши ученые занятия сыграли весьма важную роль.
      - На протяжение всех этих событий, - признался Лэнсинг, - я постоянно чувствовал, что меня водят за нос. И все равно продолжал. Меня подталкивало любопытство.
      - Наверно, хорошо, что оно вас подталкивало, - кивнул Генерал. - Иначе мы бы застряли здесь без единого пенни.
      - Странно, - сказала Сандра, - что всех нас перенесли сюда весьма различными способами: меня - посредством музыки, вас - через посредство этих приспособлений, которые вы назвали игральными автоматами.
      - А меня вовлекли, - сообщила Мэри, - ничем иным, как посредством чертежей. Мне их принес коллега-инженер, утверждая, что чего-то в них не понимает. Настаивал, чтоб я их посмотрела, и ткнул пальцем в то место, которое я должна была рассмотреть. Это было непохоже ни на одну из знакомых мне конструкций, и пока я пыталась в этом разобраться, меня захватила изображенная на нем конфигурация, а в следующий момент я уже стояла в лесу. Совпадение, что нас с Эдуардом заманили в ловушку другие люди, кажется мне любопытным - только в его случае это был студент, а в моем - другой инженер. Это доказывает, что тот - или то - кто сделали это, имеют своих агентов в наших мирах.
      - Одно время я даже думал, - повернулся к ней Лэнсинг, - что мы из одного мира, что мы принадлежим к одной и той же среде. Наши общества сильно схожи между собой. Но когда я сказал одно слово, я смотрел на вас - вы были им озадачены. По-моему, вы не знаете, что такое коммунизм.
      - Слово мне знакомо. Я просто была удивлена контекстом, в котором вы его употребили. Вы произнесли это так, словно коммунистическое общество может существовать.
      - В моем мире так и есть.
      - Я уверен, - сказал Пастор, - что в моем случае не было никаких провокаций со стороны людей. Я видел Благодать. Я искал ее многие годы. Порой мне казалось, что я почти прикоснулся к ней, но каждый раз это оказывалось самообманом. А затем, стоя на грядке турнепса, я вдруг увидел ее, и она оказалась ярче и торжественнее, чем я предполагал. Я благоговейно воздел руки, и тогда она стала больше и ярче, и я попал в нее.
      - По-моему, совершенно очевидно, - заявил Генерал, - что все мы принадлежим к различным мирам - различным, и тем не менее человеческим. Кроме того, мне кажется, что дальнейшие доказательства уже не нужны. Свидетельств, представленных четверыми из нас, вполне достаточно. Надеюсь, вы простите меня, если я не стану излагать вам странные обстоятельства, благодаря которым я очутился здесь.
      - Лично мне это весьма не по нутру, - возразил Пастор. - Остальные говорили с полной...
      - Я не против, - перебил его Лэнсинг. - Если Генерал не хочет открыть перед нами душу, то лично я не против.
      - Но в братской компании...
      - Мы не братья, Пастор. Среди нас две женщины. Я сомневаюсь, что мы братья даже в том смысле, который вы подразумевали.
      - А если мы братская компания, - подал голос Юргенс, - то должны доказать это в предстоящем нам пути.
      - Если мы решим двинуться в путь, - уточнил Пастор.
      - Лично я - за, - объявил Генерал. - Если я застряну в этой таверне, то помру от скуки. Наш ничтожный хозяйчик сказал, что впереди лежит город. Какой бы он ни был, но в городе наверняка условия будут лучше и развлечений больше. Не исключено, что найдется и больше инструкций, чем в этом свином хлеву.
      - Он также упоминал некий куб, - подсказала Сандра. - Интересно, что это за куб? Я впервые слышу, чтобы в качестве описания использовалось только одно это слово.
      8
      Вышли они поздно. Завтрак сильно задержался, было много суеты по поводу приобретения необходимого в дороге снаряжения - припасов, одежды, туристских ботинок, спальных мешков, охотничьих ножей, топориков, спичек, кухонной утвари и прочая, и прочая. Генерал настаивал на приобретении ружья и был совершенно убит, когда Трактирщик проинформировал его, что оружия в продаже нет.
      - Это невероятно! - бушевал Генерал. - Слыханное ли дело - отправляться в экспедицию без надлежащей защиты?
      - В дороге вам ничто не угрожает, - пытался урезонить его Трактирщик. - Бояться нечего.
      - Да вам-то откуда знать? - восклицал Генерал. - Когда вам задают вопросы на прочие темы, вы круглым счетом ничего не знаете. Раз вы ничего не знаете, то откуда такая уверенность, что нет опасностей?
      Когда дело дошло до расчетов за снаряжение, Лэнсингу пришлось мучительно долго торговаться. Похоже, трактирщик, потерпевший неудачу в попытке запросить более высокую цену за стол и ночлег, решил отыграться и сорвать дополнительный барыш на припасах. Лэнсинга горячо поддержал Пастор, убежденный, что весь мир существует только для того, чтобы обжуливать его.
      Наконец соглашение было найдено - хотя все остались им недовольны, - и компания двинулась в путь.
      Во главе колонны шагал Генерал, вплотную за ним шествовал Пастор. За Пастором следовали Мэри и Сандра, а Лэнсинг и Юргенс были замыкающими. Юргенс нес тяжелый рюкзак с припасами. Ему единственному из всей компании не требовалось почти ничего - ни пищи, ни спального мешка, потому что он не спал и не ел. Не нужна ему была и одежда, но нож и топорик Юргенс взял, повесив их на поясной ремень.
      - Твои первые обращенные ко мне слова весьма меня заинтриговали, - сообщил Лэнсинг шагавшему рядом роботу. - Ты спросил, не чокнутый ли я, пояснив, что коллекционируешь чокнутых. А позже упомянул, что в вашем мире почти не осталось людей. Но в таком случае...
      - Я просто скверно пошутил, и теперь жалею об этом. На самом деле я не коллекционирую людей. Я коллекционирую чокнутых, заимствуя их из литературы.
      - Ты составляешь список чокнутых?
      - О, не только. Я создаю их миниатюрные копии. Миниатюрных людей в том виде, в каком они должны бы выглядеть в реальной жизни.
      - Значит, ты коллекционируешь кукол?
      - Не просто кукол, мистер Лэнсинг. Они двигаются и разговаривают, разыгрывают небольшие сценки. Это весьма забавно. Я пользуюсь ими в часы досуга. Кроме того, наблюдая возникающие ситуации, я надеюсь добиться более глубокого понимания состояния человека.
      - Это механические куклы?
      - Пожалуй, можно сказать и так. В основном механические - хотя в некоторых аспектах они биологические.
      - Любопытно, - сказал чуточку шокированный Лэнсинг. - Ты создаешь живые существа?
      - Да. Они живые в очень многих отношениях.
      Лэнсинг промолчал, не желая развивать эту тему дальше.
      Дорога на самом деле оказалась едва ли не тропой. Порой на ней виднелись парные колеи каких-то колесных экипажей, но в большинстве случаев эти следы были размыты дождями, заросли травой и ползучими растениями.
      Некоторое время дорога шла по лесу, но через пару часов лес начал мельчать, постепенно уступая место просторной холмистой лесостепи, среди которой кое-где виднелись небольшие рощицы и заросли кустарника. День поначалу казался просто теплым, но ближе к полудню стало жарко.
      Шагавший впереди Генерал остановился у рощицы, осторожно опустился на землю и прислонился спиной к стволу дерева.
      Когда остальные подошли, он пояснил:
      - Учитывая, что с нами дамы, я решил, что лучше сделать привал. Солнце чересчур печет.
      С этими словами он извлек из кармана кителя большой белый платок и утер свое мокрое лицо. Затем снял флягу с пояса, открутил крышку и глотнул воды.
      - Можно и передохнуть, - согласился Лэнсинг. - А для экономии времени можно заодно перекусить.
      - Капитальная идея, - оживился Генерал.
      Тем временем Юргенс уже распаковал свой рюкзак и нарезал холодное мясо и сыр. Отыскав в рюкзаке жестянку с бисквитами, он открыл ее и спросил:
      - Может, приготовить чаю?
      - Нет времени, - отозвался Пастор. - Надобно двигаться.
      - Я нарублю немного дров, - предложил Лэнсинг, - и можно будет развести костер. Чуть позади я видел сухое дерево. Немного чайку не повредит никому.
      - Нет нужды, - настаивал Пастор. - Нам не нужен чай. А сыр и бисквиты можно поесть на ходу.
      - Сядьте, - не выдержал Генерал. - Сядьте и отдохните. Торопиться в путешествии совершенно не нужно. Просто устройте себе роздых, не теряйте время попусту.
      - Я не устал, - огрызнулся Пастор. - Мне не нужен роздых.
      - А дамы, Пастор?!
      - С дамами полный порядок. Это вы сломались.
      Когда Лэнсинг отправился обратно, к замеченному раньше сухому дереву, они все еще пререкались. Дерево оказалось гораздо ближе, чем он полагал, и Лэнсинг быстро принялся за дело, разрубая сухие ветки на удобные в переноске куски. Для недолгого полуденного костерка много топлива не понадобится. Вполне хватит небольшой охапки.
      Сзади треснула сухая ветка, и он резко обернулся. В нескольких футах позади него стояла Мэри.
      - Надеюсь, вы не против? - сказала она.
      - Да нет, я рад компании.
      - Там стало неуютно - эти двое по-прежнему ссорятся. Эдуард, не успеем мы закончить поход, как это доведет до беды.
      - Они оба упрямцы.
      - И притом весьма похожи друг на друга.
      - Они убьют вас, если вы скажете им об этом, - рассмеялся Лэнсинг. - Они оба презирают друг друга.
      - Да, пожалуй. При таком сходстве характеров это почти неизбежно. Не видят ли они один в другом собственного отражения? Быть может, это ненависть к самому себе.
      - Не знаю. В психологии я не разбираюсь.
      - А в чем вы разбираетесь? То есть, что вы преподаете?
      - Английскую литературу. В колледже я был основным специалистом по Шекспиру.
      - А знаете, - заметила она, - у вас и вид такой. У вас внешность ученого.
      - По-моему, этого вполне достаточно, - Лэнсинг опустился на колено и начал складывать дрова в сгиб локтя.
      - Вам помочь? - предложила Мэри.
      - Да нет, нам нужно немного - только для того, чтобы вскипятить немного чаю.
      - Эдуард, как по-вашему, что мы найдем? Что мы ищем?
      - Не знаю, Мэри. По-моему, этого не знает никто. Вроде бы для нашего пребывания здесь нет никакого повода; мне кажется, никто из нас по-настоящему не хотел здесь оказаться. И все-таки мы здесь, целых шесть человек.
      - Я много думала об этому. Прошлую ночь я почти не спала, раздумывая обо всем случившемся. Кому-то нужно, чтобы мы оказались здесь. Кто-то послал нас сюда. Мы к ним не напрашивались.
      - Давайте не будем раздражаться по этому поводу, - Лэнсинг взял дрова в охапку и встал. - Пока не стоит. Может, через денек-другой мы все узнаем.
      Они зашагали обратно. Юргенс с четырьмя висящими на плече флягами взбирался на холм.
      - Я нашел родник, - сообщил он. - Если бы вы оставили свои фляги, я наполнил бы и их.
      - Моя почти полна, - отмахнулась Мэри. - Я сделала лишь один глоточек.
      Пока Лэнсинг хлопотал с костром, Юргенс наполнил котелок и вбил в землю рогулину, чтобы повесить его над огнем.
      - А вы знаете, - остановившись над коленопреклоненным Лэнсингом, заявил Пастор, - что этот тип робот захватил флягу и для себя?
      - А что же в том плохого? - не понял Лэнсинг.
      - Он не пьет. С чего вы взяли, что он...
      - Быть может, он взял ее на случай, если у вас или у Генерала во фляге будет пусто. Об этом вы не подумали?
      Пастор презрительно, с отвращением фыркнул.
      Лэнсинг ощутил, что его понемногу охватывает ярость, встал и взглянул Пастору в глаза.
      - Послушайте, что я вам скажу, дважды я повторять не стану. Бедокуры нам тут не нужны. Если будете продолжать в том же духе, я вас по кочкам разнесу. Ясно?
      - Вот-вот! - крикнул Генерал.
      - А вы, - повернулся к нему Лэнсинг, - держите свой поганый рот на замке. Вы взяли на себя роль предводителя группы, но справляетесь довольно скверно.
      - Я полагаю, - заявил Генерал, - вы считаете, что предводителем должны быть вы?
      - Нам не нужен предводитель, Генерал. Когда ваше высокомерие начнет душить вас, просто вспомните об этом.
      Они съели своей ленч и выпили чай в мрачном молчании и снова двинулись в путь. Генерал по-прежнему шагал впереди, а Пастор следовал за ним по пятам.
      Вокруг лежала все та же холмистая равнина с небольшими рощицами деревьев. Ландшафт был приятен глазу, но день был жарким. Ковылявший впереди Генерал шагал теперь гораздо медленнее, чем в начале похода.
      Весь день дорога шла в гору, взбираясь на вытянувшиеся цепью длинные холмы, напоминавшие застывшие волны, и каждый следующий был выше предыдущего. И вдруг шедший впереди Генерал остановился и поднял крик. Пастор подскочил к нему, остальные тоже заторопились, чтобы взглянуть, в чем дело.
      Дорога ныряла в чашеобразную котловину, и на дне этой чаши стоял небесно-голубой куб. Даже с того места на гребне, где они остановились, было видно, какой он массивный. Куб был совершенно правильным, без плавных изгибов - абсолютно ровные бока кончались плоской площадкой. Издали казалось, что он лишен каких бы то ни было украшений, но уже его размер и интенсивная голубизна придавали ему значительность. Дорога, по которой они шли, замысловато петляла по неровному, изрезанному оврагами склону. Но едва они достигли дна, она устремилась прямиком к кубу. У самого куба она поворачивала под прямым углом, огибала его и шла дальше, зигзагами взбираясь по склону с другой стороны.
      - Он прекрасен! - воскликнула Сандра.
      - Когда хозяин гостиницы упоминал о нем, - хрюкнул Генерал, я ни на мгновение не допускал мысли, что это окажется нечто подобное. Я не знаю, что ожидал увидеть. Наверно, полуразрушенную развалину. По-моему, я о нем толком и не думал. Меня занимал лишь город.
      - Мне не нравится его вид, - Пастор изогнул уголки рта книзу.
      - Похоже, вам не нравится все на свете, - заметил Генерал.
      - Давайте спустимся и осмотрим его, - вмешался Лэнсинг, - а уж потом будем обмениваться мнениями.
      Спуск оказался долгим: пришлось идти по петляющей дороге, потому что склон был чересчур крут и коварен. Следуя за всеми изгибами дороги, они в результате прошли расстояние, в несколько раз превышавшее поперечник низины.
      Куб стоял в самом центре обширной песчаной площадки. Площадка была настолько идеальным кругом, что казалась аккуратно нарисованной при помощи какого-то исполинского циркуля. Песок был белоснежным и напоминал сахар, как в хорошей детской песочнице. Видимо, раньше его поверхность было абсолютно ровной, но теперь работа ветра образовала на ней небольшие гребешки.
      Стены куба вздымались высоко вверх. Смерив их внимательным взглядом, Лэнсинг прикинул, что они никак не меньше пятидесяти футов в высоту. Голубизну стен не нарушали никакие неровности; не было ничего, напоминавшего двери или окна, не было никаких орнаментов, никакой резьбы, никакой памятной таблички, никаких знаков, указывающих название - словом, ровным счетом ничего, кроме стен. Голубизна стен не потеряла своей насыщенности и при ближайшем рассмотрении - этот небесный цвет являл собой воплощение чистоты и невинности. Да и стены были очень гладкими. "Это наверняка не камень, - подумал Лэнсинг. - Наверно, пластик, хотя пластик в этой дикой глуши кажется совершенно неуместным. Пожалуй, керамик. Подумать только, куб из чудеснейшего фарфора!"
      Не произнося почти ни слова, они обошли куб кругом, по какому-то молчаливому уговору не пересекая границ окружающего его белоснежного песчаного круга. Оказавшись снова на дороге, они остановились, заглядевшись на его голубизну.
      - Он прекрасен, - сказала Сандра, переводя дыхание, словно потрясение все еще не прошло. - Намного прекраснее, чем казался при взгляде с холма. Куда прекраснее, чем можно предположить.
      - Занимательно, - подхватил Генерал, - воистину занимательно. Но представляет ли кто-нибудь его назначение, хотя бы смутно?
      - Он наверняка функционален, - предположила Мэри. - Об этом говорят его размеры и масса. Если бы это был лишь символ, то он был бы не так велик. И еще: если бы он носил символическое значение, его разместили бы так, чтобы он был виден издали. Самая возвышенная точка подошла гораздо больше, чем эта низина.
      - Его давно никто не посещал, - заметил Лэнсинг. - На круге песка вокруг него нет ни единого следа.
      - Если они и были, - возразил Генерал, - то сыпучий песок давно бы скрыл даже свежие следы.
      - А почему мы стоим здесь и просто глазеем, словно боимся его? - поинтересовался Юргенс.
      - Я полагаю, потому, что действительно боимся, - ответил ему Генерал. - Совершенно очевидно, что его строители были весьма учеными людьми. Он не похож на неуклюжую работу одержимых язычников, вознамерившихся возвести мемориал своим идолам. Логика подсказывает, что подобное исполинское сооружение должно быть как-то защищено, иначе на нем бы уже красовались настенные надписи.
      - На нем нет надписей, - сказала Мэри. - На стенах нет ни царапинки.
      - Вероятно, стены из такого материала, что на нем нельзя сделать царапину, - предположила Сандра. - Острые предметы будут просто скользить по ним.
      - Я по-прежнему считаю, - заявил робот, - что мы должны взглянуть на него поближе. Подобравшись к нему, мы можем найти ответы на некоторые возникающие у нас вопросы.
      С этими словами он ступил на песчаный круг. Лэнсинг выкрикнул предупреждение, но робот и ухом не повел, и Лэнсинг бросился вперед в надежде схватить его, потому что теперь понял, что в кольце песка содержалась некая угроза, которую распознали все кроме Юргенса. Юргенс невозмутимо продолжал идти вперед. Лэнсинг догнал его и протянул руку, чтобы схватить робота за плечо, но в этот момент запнулся о какую-то скрытое в песке препятствие и рухнул лицом вниз.
      Встав на четвереньки, он потряс головой, чтобы стряхнуть налипший песок, и услышал крики оставшихся позади. Голос Генерала перекрывал все остальные:
      - Назад, идиотина! Здесь может быть чертова уйма ловушек!
      Юргенс ни на мгновение не замедлил своей ровной поступи и подобрался уже почти к самой стене. "Такое впечатление, - подумал Лэнсинг, - что этому дураку вздумалось сходу врезаться головой в стену". А затем, в ту самую секунду, как он это подумал, робота подбросило в воздух, он опрокинулся назад и покатился по песку. Лэннсинг поднес руку к глазам, будто хотел протереть их, чтобы видеть яснее. В тот краткий миг, когда Юргенса подбросило в воздух, Лэнсингу показалось, что он разглядел что-то (пожалуй, вроде змеи, но разумеется это не змея), выскользнувшее из песка, нанесло удар и снова исчезло с неуловимой для глаза скоростью, будто молния.
      Упавший на спину Юргенс теперь перевернулся и начал загребать песок обеими руками и одной ногой, торопливо отползая от стены. Вторая нога безвольно волочилась по песку.
      Лэнсинг вскочил на ноги, подбежал к роботу, схватил его за скрюченную руку и поволок его в сторону дороги.
      - Позвольте мне, - сказал кто-то. Подняв голову, Лэнсинг увидел стоящего над собой Пастора. Пастор склонился, охватил Юргенса за талию и забросил его на плечо, как мешок с зерном, слегка покачнувшись от тяжести тела робота.
      На дороге Пастор опустил Юргенса на землю. Лэнсинг опустился возле робота на колени и спросил:
      - Где болит?
      - Мне не больно, - ответил робот. - У меня нет оборудования для восприятия боли.
      - Он волочет одну ногу, - сообщила Сандра. - Правую. Он ей не владеет.
      - Слушай, - подошел Генерал, - дай-ка я тебя подыму. Поставлю на ноги, и посмотрим, в состоянии ли ты удержать свой вес.
      Он сделал мощный рывок и поставил робота на ноги, поддерживая его за туловище. Юргенс заскакал на левой ноге, собираясь перенести вес на правую, но та подогнулась, и Генерал опустил его в сидячее положение.
      - Это механическая поломка, - сказала Мэри, - так что можно было бы взглянуть. Или она не совсем механическая? Как насчет этого, Юргенс?
      - По-моему, в основном механическая, хотя могут быть и органические элементы. Какие-нибудь нервные цепи. Я не уверен.
      - Если б у нас только были какие-нибудь инструменты! - воскликнула Мэри. - Проклятье, почему мы не догадались купить инструменты?!
      - У меня есть набор инструмента, - сообщил Юргенс, - Правда, небольшой, но, наверно, приличный.