Догма кровоточащих душ

      - Благодарю вас, господин Императорское Око, - начальник мобилизационного штаба аккуратно запихал бумаги в папочку, завязал тесемки и осторожно взял чашку с блюдцем.
      Императорское Око вежливо подождал, пока господин Усаги отхлебнет чай, и спросил:
      - Каковы будут ваши рекомендации, господин Усаги?
      Усаги торопливо сглотнул горячий напиток, поморщился, на его глазах выступили слезы.
      - Я бы рекомендовал, господин Императорское Око, интернировать всех пилотов гражданских линий.
      Императорскому Оку показалось, что он ослышался:
      - Интернировать? Заключить под стражу, как военнопленных? Я правильно вас понял, господин Усаги?
      - Да, господин Императорское Око. Интернировать и предложить выбор - содержание в лагере до завершения военной компании с весьма туманными перспективами на освобождение, либо подписание волонтерского контракта, предусматривающего соответствующее вознаграждение и все такое прочее. Волонтерам можно пообещать свободный переезд их семей в Киото.
      Императорское Око потер подбородок. Предложение господина Усаги можно было оценить как гениальное. Все-таки Императорское Око не ошибся, назначая на столь собачью должность такого хитреца, как Усаги. Ничто не заставляет столь беззаветно отдаваться своей работе, как угроза угодить под резцы пыточной машины.
      Он отпил из хрупкой фарфоровой чашки зеленый чай и наконец-то соизволил улыбнуться. Господин Усаги с облегчением вздохнул. Гроза миновала.
 
      18
      - Где мы? - спросила шепотом Сэцуке.
      Тэнри нащупал в кармане фонарик, достал его и включил. Стало немного светлее. Они находились в узком коридоре, который длинными уступами спускался куда-то вниз. Лампы, укрепленные вдоль прохода, не работали и покрылись напластованиями серой пыли.
      Банг! Банг! Банг!
      В закрытую дверь ритмично застучали.
      - Стреляют, - сказал Тэнри. - Наверное, из пулеметов. Интересно, а ракеты у них есть?
      - Может, уйдем подальше? - предложила Сэцуке.
      Банг! Банг! Банг! Но массивная дверь невозмутимо, со всей своей стальной многотонной надежностью закрывала проход.
      Тэнри посветил фонариком под ноги. Пол так же устилал плотный ковер пыли, на котором четко отпечатывались их следы. Запустение. Коридором не пользовались много лет. Вентиляция работала не в полную силу, и воздух имел металлический привкус.
      - Делать нечего, - пожал плечами Тэнри, - пойдем.
      - А ты дверь закрыл? - внезапно спросила Сэцуке.
      - Я ее и не открывал, - беззаботно ответил Тэнри.
      Шаги и голоса звучали приглушенно, словно тонули в толстом покрывале.
      - Как же мы попали сюда? - удивилась Сэцуке. - Разве не через дверь?
      - Правильнее будет сказать - СКВОЗЬ дверь, - усмехнулся Тэнри. - Я это иногда умею.
      - Проходить сквозь двери? - Сэцуке показалось, что Тэнри врет, хотя ведь она и в правду не видела, чтобы дверь открывалась. Все произошло удивительно быстро - мгновение, и они с Тэнри уже здесь!
      - Ну, да. Не только сквозь двери, конечно. Сквозь стены тоже можно.
      - По-моему, ты придумываешь, - Сэцуке даже остановилась. - Никто не может проходить сквозь стены.
      Тэнри поднес фонарик к своему подбородку, отчего лицо превратилось в жутковатую маску, и зловеще произнес:
      - Никто не может, кроме меня.
      - И как ты это делаешь?
      Тэнри посветил на стены, потолок, пол.
      - Ты просто не представляешь себе, Сэцуке, сколько здесь всяких дыр. Почему-то люди их не видят, а я вижу. Некоторые из дыр настолько велики, что в них легко протиснуться. Иногда встречаются проходы, сквозь которые могла бы проехать целая машина. Я не знаю, почему все так устроено.
      - Здесь тоже есть дыры?
      - Есть, но небольшие. Поэтому нам лучше идти пока по коридору, а там посмотрим, что делать.
      Уклон коридора становился все круче. Уступы сокращались до тех пор, пока не превратились в обычные ступеньки. Теперь Сэцуке и Тэнри спускались вниз по лестнице. Навстречу дул теплый ветер, и вообще стало настолько жарко, что пришлось снять с себя куртки и тащить их в руках.
      Глаза то ли постепенно привыкали к полумраку, то ли действительно посветлело, но уже без особых затруднений можно было разглядеть стены прохода, смонтированные из стальных плит, навесной потолок, где сквозь редкие отверстия виднелись сплетения проводов и узких труб.
      - Ты когда-нибудь был здесь, Тэнри? - спросила Сэцуке.
      - Здесь - нет, но в подобных коридорах был. Тут бесконечные лабиринты заброшенных переходов. При большом желании можно здорово потеряться.
      - А если без желания?
      - Что - без желания? - не понял Тэнри.
      - Без желания можно потеряться?
      Тэнри помолчал, а затем успокаивающе сказал таким тоном, каким взрослые разговаривают с симпатичными, но надоедливыми детьми:
      - Мы не потеряемся, Сэцуке, не бойся.
      - Я и не боюсь, - соврала Сэцуке.
      Тэнри нащупал ее руку и сжал ладонь. Пол под ногами дрогнул.
      - Что это?! - испуганно воскликнула девочка.
      Стальные стены загудели, встречный ветер сменился на противоположный, плотные клубы пыли взметнулись в воздух.
      - У тебя есть платок?! - крикнул Тэнри, прикрывая рот рукой. От пыли в горле запершило. - Дыши сквозь него!
      Сэцуке расстегнула сумочку, нащупала аккуратно сложенный платок, вытащила его и закрыла нос и рот. Дышать стало немного легче.
      У самого Тэнри никакого платка не было, поэтому он просто натянул на лицо горло своего вязаного свитера.
      - Они, наверное, взорвали дверь! - громко сказал Тэнри, стараясь перекрыть низкий металлический гул, пронизывающий до самых внутренностей. Хотелось плотно зажать уши, только чтобы вибрация не вгрызалась в перепонки, не хватала дрожащими костлявыми пальцами за горло и не наматывала внутренности на громыхающий в торжественном марше барабан.
      Гул постепенно стихал, а пыль оседала. Ветер опять переменил направление, воздух очищался. Тэнри прислушался. Ему показалось, что оттуда, откуда они шли, доносится какое-то стрекотание.
      - Кто взорвал дверь? - спросила Сэцуке. Пыль, прилипшая к ее потному лицу, украсила его темными извилистыми полосками грязи.
      - Те, кто за тобой охотятся, - сказал, отплевываясь, Тэнри. - Упорные ребята, стальную дверь взрывом вскрыли. На поиск шифра времени не было.
      - Какого шифра?
      - От замка. Каждый замок здесь имеет специальный шифр. Нажимаешь кнопки, дверь и открывается.
      - А почему ты думаешь, что они охотятся за мной?
      Тэнри посветил ей в лицо фонариком. Сэцуке закрылась ладошкой от яркого света.
      - Потому что ты притянула аниму, - сказал Тэнри. - Я не знаю, как ты это делаешь и как вообще после такого можно остаться... нормальным человеком.
      - Убери фонарик, - тихо сказала Сэцуке, но Тэнри продолжал светить ей в лицо, как будто хотел внимательно его рассмотреть. - Убери фонарик! - закричала девочка.
      - Извини.
      - Мне страшно.
      - Нам надо идти.
      - Мне очень страшно, - пожаловалась Сэцуке.
      - Нам надо идти, - упрямо повторил Тэнри. - За нами наверняка погоня. Не знаю, что они от тебя хотят, но лучше не попадаться им в лапы.
      Сэцуке бессильно села на ступеньку. Ее обесточили. Кто-то нашел кнопку и отключил ее энергопитание, точно она была каким-то бытовым прибором. Тостером, например. Не хотелось двигаться, не хотелось думать. Хотелось вот так сидеть и ждать. Словно это могло помочь переступить каким-то образом волшебную линию, отделяющую зрителя от того, что происходило на экране. Словно каким-то невообразимым злым чудом Сэцуке против своей воли оказалась вовлечена в странное, опасное, зловещее представление и, более того, превратилась в одну из главных героинь фильма ужасов.
      - Это все сон, это все мне снится, - шептала себе Сэцуке. - Сейчас я проснусь, я хочу побыстрее проснуться...
      Тэнри принюхался. Ему показалось, что в пропыленном воздухе появился ощутимый привкус чего-то резко пахнущего. Беспокоящий, опасный запах.
      - Сэцуке, нужно быстрее идти!
      - Не мешай мне, Тэнри, я сейчас проснусь... мне не нравится этот сон...
      Тэнри потряс Сэцуке за плечо:
      - Это не сон, Сэцуке, не сон. Прошу тебя, вставай!
      - Отстань...
      - Сэцуке!
      - Нет...
      - Вставай! - заорал Тэнри, подхватил Сэцуке под руки и рванул вверх, поднимая ее на ноги. - Некогда сопли распускать!
      Сэцуке открыла глаза. Их лица были совсем близко. Тэнри отчаянно зажмурился и впился в губы Сэцуке долгим поцелуем.
      - Ты что? - тихо спросила Сэцуке, все еще ощущая вкус соприкосновения губ - нечто пряное, пыльное и смущенное.
      - Так лучше?
      Сэцуке прислушалась к собственным ощущениям. Действительно, как-то сразу полегчало. Ощущение страшного сна осталось, но отступило в тень, притаилось напуганным огнем хищником. Теперь он всегда будет сидеть там, взрыкивая, нетерпеливо помахивая хвостом, вонзая когти в землю и ожидая мгновения, когда наконец-то сможет сделать свой решающий смертельный прыжок.
      А Тэнри смотрел на губы Сэцуке - полные, четко очерченные, слегка потрескавшиеся. Надо же. Почему он это сделал? Словно кто-то подтолкнул его изнутри. Сказал: "Так надо, Тэнри, надо!" И ведь это не было неприятно. Даже наоборот, очень и очень приятно.
      Тэнри вспомнил, как он однажды целовался с Агатами. По ее инициативе, естественно, исходя из совершенно непонятных ему соображений. Скорее, это был даже не поцелуй, а некий эксперимент, потому что через десять секунд такого вот слияния (Тэнри специально засек время) Агатами бегом рванула в ванную чистить зубы и полоскать рот. А в промежутках между отплевыванием воды и пасты, кричала сквозь запертую дверь, чтобы Тэнри больше никогда не смел такого делать. Как будто Тэнри был виновником всей этой глупости.
      Тяжелый запах все сильнее ощущался в воздухе. Имелся в нем привкус свинца и одновременно чего-то едкого, цепкого, проникающего в голову, повисающего на мыслях студенистыми наростами, как водоросли на днище корабля, которые мешают судну полностью отдаться набранному в паруса ветру, волочась позади длинными, гниющими отростками и замедляя его ход.
      Сэцуке схватилась за горло и закашляла.
      - Трудно дышать.
      - Они пустили газ! - внезапно догадался Тэнри. - Они пустили сюда газ, чтобы усыпить нас! Ты можешь идти быстрее?
      - Теперь могу, - кивнула Сэцуке.
      - Вещи придется бросить здесь.
      Сэцуке аккуратно положила на ступени куртку, шарф, шапку и перчатки.
      - Я готова.
      - Тогда побежали! Я постараюсь найти какой-нибудь выход отсюда.
      И они побежали.
      Бежать вниз, куда устремлялся узкий коридор, пробитый в металлическом чреве мир-города, было легко. Достаточно войти в тот ритм, когда ноги сами совершают все необходимые движения, перескакивая со ступеньки на ступеньку. Словно живешь на последнем этаже высотного дома, где отключили лифт, но тебе надо обязательно попасть на улицу. Потому что на улице хорошо, потому что там греет солнышко, веет ветерок, несущий все запахи лета, ходят улыбающиеся люди в светлых одеждах, подставляя теплу побледневшие за зиму лица, шеи и руки.
      Вот только здесь, в конце лестницы, не ждет тебя необъятный простор, потому что с каждым шагом ты все больше погружаешься в таинственные недра мир-города, незваным гостем, а то и вовсе паразитом незаконно проникаешь в его стальные глубины, механические внутренности, в сцепление шестеренок, чье вращение и обеспечивает жизнь тех, кто остался наверху.
      Но постепенно усталость брала свое. Тэнри держал Сэцуке за руку и тащил за собой. Он слышал ее тяжелое дыхание, однако останавливаться все равно было нельзя, потому что запах не отступал, он преследовал их по пятам, растекаясь по коридору не видимой, но плотной, тягучей рекой, поднимаясь все выше и выше, чтобы совсем скоро затопить проход, захлестнуть Тэнри и Сэцуке с головой и тогда... Что будет тогда?
      - Ты молодец! - ободряюще выдохнул Тэнри. Как же обманчива легкость спуска по ступеням! Ноги все сильнее наливались свинцом, по спине скатывались крупные, едкие капли пота.
      - Стараюсь, - ответила с трудом Сэцуке. Сколько они уже бегут? Час? День? Год? Темнота внизу, темнота вверху, темнота впереди, темнота позади. Кажется, что они совсем не двигаются, а стоят на месте. Иногда, чтобы оставаться на одном месте, надо очень быстро бежать, вспомнила Сэцуке фразу из какой-то книжки.
      Лишь луч фонарика бледным пятном скачет со ступеньки на ступеньку, нетерпеливым поводырем поджидает их впереди, забирается на стены и потолок, любопытным щенком обнюхивая однообразие запустения.
      А зверь, который притаился в темноте за кругом света, вновь готов к прыжку, ведь теперь у него есть союзник - зловонная река, грозящая подхватить их усталые мысли и навсегда унести в страну бесконечных кошмаров.
      Только теперь Сэцуке заметила, что больше нет никакого коридора, что вокруг простирается уже хорошо знакомая ей страна мертвых - бесконечность, наполненная ледяными бренными оболочками, ставшими ненужными пустыми вместилищами душ, освещаемая лишь яркими созвездиями. Но вот и холодные, бледные тела почувствовали близость тепла жизни, близость того, о чем они так долго томились.
      Миллиарды рук прорастают сквозь потрескавшуюся почву и пытаются ухватиться за ноги Сэцуке, поймать ее в капкан вялых пальцев, повалить, обнять, прижаться к ней стылой кожей, обтягивающей сухие кости...
      Кошмар. Кошмар наяву.
      - Уйдите! - кричит Сэцуке. - Оставьте меня в покое! Вы мертвые, мертвые, мертвые!
      И тогда Тэнри прижимает Сэцуке к себе, втискивается в узкую щель, продирается сквозь горячие и липкие ленты, пролезает сквозь нечто густое, вязкое, обжигающее, думая лишь о том, чтобы не выпустить Сэцуке, чтобы удержать ее, не потерять, но затем наступает долгожданное освобождение, в лицо бьет ледяной воздух, опора под ногами исчезает, и они вдвоем начинают падать в золотистую бездну.
 
      19
      Когда Бензабуро в своем отчете дошел до появления в баре "Крученые титьки" господина Марихито собственной персоной, он впал в задумчивость. Служебная честность и добросовестность требовали, чтобы сей факт нашел наиболее подробное отражение в отчете. С другой стороны, имелась большая доля вероятности, что явление почтенного господина Марихито в злачном притоне было лишь игрой воображения самого Бензабуро, наглотавшегося то ли неизвестного наркотика, то ли вполне банального виски, и тогда столь скандальная подробность могла быть расценена как попытка бросить тень на незапятнанную репутацию глубокоуважаемого господина Марихито.
      Но при этом нельзя отрицать и такую, пусть и пренебрежительно малую вероятность, что один из големов, потребив контрабандную аниму, надел на себя личину шефа полиции и теперь свободно разгуливает в ней по городу, безнаказанно творя всяческие гнусности и одновременно компрометируя незапятнанную репутацию все также глубокоуважаемого господина Марихито.
      Бензабуро тяжело вздохнул, и очередной бланк служебного отчета полетел в корзину. С кем бы посоветоваться по столь щекотливому делу? С Икки? Он опять начнет ржать и в подробностях комментировать всему отделению филологические затруднения Бензабуро. Не пойдет.
      С Айки? Она нахмурит свои разлетающиеся, словно птицы, брови, будет долго и обстоятельно взвешивать все "за" и "против", найдя еще несколько десятков доводов в пользу того, чтобы господин Марихито все-таки присутствовал на страницах отчета, и столько же доводов, чтобы такие интимные подробности не получали письменного закрепления. В конце концов, когда весы окончательно уравновесятся под грудами самых замысловатых "за" и "против", она скажет, что у Бензабуро вся информация на руках, и ему остается только сделать выбор. Самому.
      А если бросить монетку? Выпадет орел, и Бензабуро будет кристально честен в своем отчете, выпадет решка - и некоторые сомнительные факты будут скрыты в вязком болоте обтекаемых фраз.
      Бензабуро покопался в карманах, но мелочи в них не оказалось, лишь шелестели ветхие банкноты. Дожили. Жалкого медяка теперь не найдешь! Чем же нищим подавать? Банкнотами? Так и видится подобный гипотетический мытарь совести нашей, сидящий перед банкой, сплошь набитой разноцветными бумажками. Или кредитными карточками! Невозможно. Это роковой удар по прибыльному бизнесу. У кого совесть пошевелиться сунуть страждущему в немытые руки купюру с множеством нулями?
      О чем это я думаю? - одернул себя Бензабуро. О чем угодно, но только не об отчете. И если я его хочу все-таки завершить, чтобы не доводить глубокоуважаемого господина Марихито до очередного инфаркта, после которого он может и не оправиться (в чем были, конечно, и свои плюсы, но ведь известно, что новая метла по новому и метет, и где гарантия, что у другого глубокоуважаемого господина шефа полиции возникнут столь же крепкие чувства к скромному офицеру Бензабуро?), так вот, если я этого не хочу, то остается только одно - разыскать Ерикку. Разыскать Ерикку и посоветоваться по поводу данного вопроса.
      - Как у тебя дела? - склонилась к Бензабуро Айки. От нее как всегда потрясающе пахло. Причем не какой-то там жуткой парфюмерией, а свежевымытым телом. Бензабуро украдкой поцеловал ее в щеку.
      - Стараюсь написать отчет, - объяснил Бензабуро. - Но для выяснения некоторых щекотливых подробностей необходимо встретиться с одним человеком.
      - Это каких еще щекотливых подробностей? - грозно поинтересовалась Айки.
      Бензабуро еще раз украдкой поцеловал ее, теперь уже в краешек губ.
      - Очень щекотливых, но касающихся не меня. Я, как ты сама знаешь, человек исключительной честности и прозрачности.
      - Да уж, - сказала Айки и заправила выбившуюся зеленую прядь за ухо, - в прозрачности тебе не откажешь. Редко встретишь человека столь прозрачного для поощрений и продвижений по службе. Они просто проходят сквозь тебя! Так и выйдешь на пенсию младшим офицером.
      - Я надеюсь только на тебя, - улыбнулся Бензабуро. - Лучше, чтобы карьеру в семье делал кто-то один.
      - У нас еще нет семьи, - напомнила ему Айки. - И что-то я не припомню, чтобы ты мне делал какие-то предложения по этому поводу.
      - А сама ты догадаться не можешь, - чуть ли не с упреком сказал Бензабуро.
      - Может, мне еще и в муниципалитет самой сходить для регистрации брака с тобой? - съязвила Айки. - А что? Подделаю доверенность и схожу. Не оставлять же ребенка безотцовщиной.
      - Еще ничего не заметно, - сказал Бензабуро и приложил ладонь к животу Айки. Нормальный, плоский живот. Животик.
      Айки выпрямилась и оттолкнула его руку.
      - Не трогай. А то опять разозлюсь. Так с кем ты собираешься встретиться?
      - С Ерикку.
      Айки присвистнула.
      - Вот оно что! Тебе надо встретиться с Ерикку!
      - Да, с Ерикку. А что такое? Я совершаю очередной глупый поступок?
      - По части глупых поступков тебе со мной уже не тягаться, - вздохнула Айки. - Но не ты один хочешь с ним встретиться. В отделе внутренних расследований тоже желают поговорить с Ерикку, но пока не могут найти.
      - Что значит - не могут? - удивился Бензабуро.
      - Не могут - значит не могут. Дома его нет, на звонки он не отвечает.
      - Подожди, дорогая, подожди. А ты откуда все это знаешь? Тебя перевели в отдел внутренних расследований? Что-то я не помню такого приказа.
      - С девчонками шушукались, когда носики пудрили.
      Так. С девчонками носики пудрили. А вы говорите - секретность! Пока в полиции работают пудрящие носик коллеги, всякие режимные распорядки по сохранению секретности не имеют никакого смысла.
      - А о чем еще девчонки шушукались? - поинтересовался Бензабуро.
      - О том, - сказала Айки, уперев кулачки в бока, - что кое-кому пора позаботиться о чести девушки, которую он вроде бы любит. Вот!
      Бензабуро покраснел.
      - Тебе идет зеленый цвет, - пробормотал он.
      Через двадцать минут, когда Бензабуро стоял у подъезда многоквартирного дома, где официально проживал Ерикку, от пощечины уже не осталось и следа.
      Дом был оживлен и беспокоен. Хлопали двери, доносился топот детских ног, визгливо переговаривались стоящие на балконах домохозяйки и украдкой поглядывали на Бензабуро. Разбитый вокруг дома палисадник, также кишел, несмотря на холодную погоду, детворой. По аккуратным дорожкам прогуливались степенные мамаши с колясками, в которых нахохлившимися воробьями сидели малыши в теплых куртках и шапках. Рядом со степенными мамашами также степенно гуляли будущие мамаши с огромными животами, выпирающими из-под пальто.
      Бензабуро сморгнул, но видение не рассеялось.
      - С ума они, что ли, все посходили, - прошептал он и потер щеку.
      - Вам кого, молодой человек? - перегнулась через перила балкона на втором этаже не менее молодая домохозяйка. Но печать материнства навсегда превратила ее в существо столь умудренное жизнью, что всяким там Бензабуро навсегда была уготована участь оставаться для них молодыми, незрелыми, мокрогубыми юнцами.
      - Мне нужен господин Ерикку, - сказал Бензабуро.
      - Господин Ерикку? Из тридцать второй комнаты? А его нет. Он уже давно дома не появлялся. Он ведь полицейский, молодой человек. А у полицейских тяжелый хлеб - дежурства, преступники...
      Начальство и слишком осведомленные соседи, про себя закончил Бензабуро. Она мне еще будет рассказывать о тяготах моей службы! Бензабуро растянул губы в вымученной улыбке:
      - Дело в том, что я его сослуживец, госпожа.
      - Что там случилось, Бонита? - крикнули с верхней террасы.
      - К господину Ерикку пришел его друг, госпожа Баба! - крикнула в ответ Бонита.
      - Скажи ему, что господина Ерикку здесь нет.
      - Я так и сказала, госпожа Баба!
      - А он что?
      - А вы что? - переспросила уже непосредственно Бензабуро Бонита. Судя по всему, неведомая госпожа Баба пользовалась здесь непререкаемым авторитетом и безграничной властью.
      - Мне необходимо осмотреть комнату господина Ерикку, - сказал Бензабуро. Ему надоело стоять вот так с задранной головой.
      - Ему необходимо осмотреть комнату господина Ерикку, госпожа Баба! - крикнула Бонита.
      Соскучившиеся по представлениям жильцы постепенно наполняли балконы и террасы.
      - А он хорошенький! - крикнул кто-то.
      - Вот и возьми его себе, - ответствовали хмуро. Раздался смех.
      - Офицер полиции Рю Бензабуро, - представился Бензабуро. - Я могу все-таки войти?
      - А старший или младший? - осведомились сверху.
      - Молоденький! - все опять рассмеялись.
      - Впустите его, - раздался голос госпожи Баба. - Пусть поднимется ко мне за ключом.
      Дверь щелкнула, и Бензабуро вошел внутрь.
      На площадке второго этажа в проеме распахнутой двери стояла Бонита, скрестив на груди руки. Из-за ее юбки выглядывала уморительная рожица с растрепанными волосами цвета меди.
      - Вам на третий, - сказала Бонита.
      - Вы очень любезны, госпожа Бонита, - сказал Бензабуро и подмигнул ребенку.
      - Любите детей? - спросила Бонита и погладила девочку по голове. - Ваш друг тоже любит детей. Они большие друзья с Сен. Да, Сен?
      Рожица еще более уморительно поморщилась.
      На террасе третьего этажа располагалось множество дверей, но Бензабуро быстро догадался, где проживала госпожа Баба. Около ее квартиры толпилось множество женщин, в распахнутые створки вбегали и выбегали дети.
      - Вам сюда! Вам сюда! - замахали руками домохозяйки. - Вам сюда, господин Бензабуро!
      Госпожа Баба, облаченная в широкий синий халат с вышитыми золотыми драконами, восседала почему-то на низеньком столике, вокруг которого стояли чашки с оплывшими свечами. В руках хозяйка держала нечто чудное - длинную прозрачную трубочку с вставленной на одном конце тлеющей ароматической палочкой, а к другому концу которой госпожа Баба периодически прикладывалась губами и втягивала в себя разноцветный дым. Затем дым к восторгу сидящей и бегающей вокруг детворы выдыхался большими кольцами. Зрелище было настолько странным, что Бензабуро замер на пороге, наблюдая за полетом быстро бледнеющих дымных колец.
      - Заходи, не стой на пороге, - сказала госпожа Баба.
      - Спасибо, мама-сан, - церемонно поклонился Бензабуро.
      - Значит, ты и есть друг Ерикку?
      Дамочки за спиной Бензабуро зашептались, захихикали.
      - Да, мама-сан. Точнее, не совсем близкий друг... Но мы долго вместе работаем.
      Госпожа Баба вдохнула очередную порцию дыма, закрыла глаза, и все ее морщинистое лицо приняло столь умиротворенное выражение, что Бензабуро показалось - маму-сан охватил глубокий сон.
      Он украдкой огляделся, но больше ничего необычного в комнате не обнаружил, разве что за створками с изображениями танцующих журавлей сновали быстрые тени.
      - Господин Ерикку давно уже не появлялся здесь, - наконец сказала госпожа Баба. - Он хороший жилец и никогда не жалуется на шум.
      - Да, - вежливо согласился Бензабуро, - у вас тут весело. Никогда не видел столько детей.
      Госпожа Баба пыхнула дымом, как игрушечный паровозик.
      - Приходите с Айки. Ей здесь тоже понравится.
      Бензабуро показалось, что он ослышался.
      - С Айки? Вы знаете Айки, мама-сан?
      Госпожа Баба пронзительно посмотрела на Бензабуро из-под морщинистых век:
      - Но ведь она, кажется, ожидает ребенка, господин Бензабуро? И вы сами как-то поучаствовали в создании новой жизни?
      Женщины захихикали пуще прежнего. Бензабуро совсем смутился.
      - Да, это так, мама-сан, но я не совсем понимаю...
      Госпожа Баба горестно покачала головой.
      - Ох уж эти современные мужчины, ничего не помнят из прожитых жизней, словно их души только вчера извлечены на свет. Когда-то вы поклонялись мне и называли Великой Матерью, но теперь вашей догадливости хватает лишь на то, чтобы называть меня "мама-сан"! Таковы они - наши мужчины!
      Женщины загалдели в том смысле, что как вы правы, госпожа Баба, какие теперь мужчины, теперь не мужчины, а так, одно недоразумение.
      - В моем ведении, господин Бензабуро, - наставительно сказала госпожа Баба, - находятся все не родившиеся и только еще появившиеся на свет жизни. У нас здесь тихий, семейный уголок, каждый может прийти сюда, каждый волен уйти. Поэтому, если ваша девушка еще в чем-то сомневается, то пусть посетит меня, я с удовольствием с ней поговорю.
      - Я ей передам, мама-сан, - смиренно сказал Бензабуро. - Но я все-таки хотел осмотреть комнату, где жил господин Ерикку.
      Госпожа Баба подобрала полу халата, и Бензабуро увидел лежащий там ключ - синюю пластинку с утолщением и рядом отверстий.
      - Будьте осторожнее, господин Бензабуро, - госпожа Баба вдохнула дым и выпустила его через нос двумя плотными розовыми струями. Туманное облако расплылось вокруг нее ароматным шлейфом.
      Бензабуро сделал шаг вперед и взял ключ. Тонкая, сухая ладонь накрыла его руку:
      - И постарайтесь не делать глупости, господин Бензабуро. Вы теперь в ответе не только за себя.
      На пороге Бензабуро оглянулся. Госпожа Баба лукаво улыбалась ему вслед. Синий ключ холодил ладонь и казалось, что это кусочек льда, который никак не может растаять от тепла человеческого тела.
      - Вам туда, вам туда! - хихикая показали женщины на крайнюю дверь. Там уже стоял какой-то чумазый малыш и колотил кулачками по косяку.
      - Вы все очень любезны, - искренне сказал Бензабуро. Он уже стал немного привыкать к такому количеству женщин и детей. Но все равно, Ерикку выбрал себе исключительно необычное место для проживания.
 
      20
      Бензабуро вставил ледяной ключ в скважину, повернул и осторожно приоткрыл дверь. Внутри было очень темно, как будто кто-то развесил у самого входа плотный черный полог. Бензабуро снял ботинки, и шагнул внутрь. Дверь захлопнулась, и он оказался в кромешной тьме. Бензабуро левой рукой нащупал выключатель и повернул его. Стали разгораться лампы дневного освещения.
      Было холодно. Было очень холодно. Изо рта шел пар, а ноги мгновенно оледенели от пронизывающего сквозняка. Бензабуро поежился. Это походило на что угодно, но только не на комнату скромного детектива. Высокие металлические шкафы, толстые витки проводов, баллоны, покрытые изморозью, на полу многочисленные лужи воды. Темные терминалы "Нави" угрюмо смотрели на вторгшегося в их владения человека. Хотелось достать пистолет, но Бензабуро сдержался.
      У него имелось ясное ощущение, что в квартире есть кто-то еще. Шлепать по лужам босиком не хотелось, и Бензабуро нащупал ручку двери, повернул ее и сделал осторожный шаг назад...
      Никакой мансарды снаружи больше не было. Он стоял на захламленной лестничной площадке, где пахло кошками, а сквозь запыленные окна безуспешно пытался пробиться свет. Впрочем, ботинки стояли около порога, то есть там, где Бензабуро их и оставил. Точнее, оставил он их в совсем другом месте. Но у порога. И теперь они все равно стоят здесь. Тоже у порога.
      Бензабуро потер лоб. А вот это как изволите описывать в рапорте? В силу необъяснимых причин я, младший офицер Рю Бензабуро, мгновением ока перенесся из владений Великой Матери в непонятное мне место, где ощутимо воняло кошками. Для полного счастья, здесь не хватало явления глубокоуважаемого господина Марихито, ведь как-то так получалось, что в последнее время он был у господина Бензабуро чем-то вроде напарника по части всяческих видений.
      Бензабуро натянул ботинки, достал пистолет и вернулся в квартиру. Осторожно ступая через провода, он подошел к темным экранам "Нави", присел на корточки и пощелкал клавишами на консоли.
      - Здравствуй, дружище, - зашелестело из невидимых динамиков. - Я рад, что ты зашел.
      - Кто здесь? - спросил Бензабуро.
      - Я. Мы.
      - Ерикку?
      - Нет. Да. Ты задаешь противоречивые вопросы.
      Бензабуро встал и подсветил себе фонариком. Провода густой паутиной оплетали все вокруг. По разноцветным жилам струился пар от включенных на полную мощность охладителей.
      - Мне нужен Ерикку.
      - Ерикку больше не существует, дружище Бензабуро, - сказал голос, который теперь принадлежал самому Ерикку.
      - Ты где?
      - Здесь. Там. Везде.
      - Мне нужно поговорить с тобой, Ерикку.