Глава 7

Саммер вынесла в ведре последнюю порцию ила из дома и отставила совок в сторону. Дора Джонсон вздохнула за ее спиной:

– Слава Господу, мы закончили. Не знаю, как вы, леди, а я уже давно готова чаевничать.

Повернувшись лицом к хозяйке дома, Саммер улыбнулась.

– Я тоже, – призналась она.

– И я, – подала голос Нан Шарки, с трудом выпрямляя натруженную спину. Подойдя к столу, она отодвинула стул и осторожно опустила на него свое огромное тело. Нан не было еще и тридцати пяти. Ее муж Арнольд вполне подходил ей по комплекции – широкоплечий здоровяк с неизменной улыбкой на загорелом, обветренном лице. Два года назад он, безоружный, напоролся на дикого кабана и с тех пор заметно прихрамывал.

Саммер оглядела грязную после потопа комнату, удивляясь, как это Дора так легко относится к тому, что ее жилище практически разрушено разбушевавшейся стихией.

– Еще денек уборки, и дом станет, как новенький, – заверила Дора, гремя фарфоровыми чашками. На большом блюде с цветами высилась аппетитная гора пирожков и пирожных. – У нас самообслуживание, – подмигнула Саммер. – Не стесняйтесь!

Саммер не пришлось долго уговаривать, тем более что пирожные буквально таяли во рту.

Дора смеялась, вытирая руки о передник. Ей было лет двадцать пять. Саммер она показалась очень красивой, особенно ее белокурые волосы с медовым оттенком, изумрудные глаза, стройное тело… А ее улыбка?! В обществе женщины с такой улыбкой никто не почувствует себя неуютно.

– Без вашей помощи я провозилась бы с илом до завтра, – призналась Дора. – Спасибо, что вы с Фрэнком протянули нам руку помощи!

– С вами уже случалось что-нибудь подобное? – спросила Саммер, осматриваясь. В обычное время кухня Доры, наверное, так и светилась домашним уютом и теплотой. Окна были занавешены красно-белыми шахматными шторками. У одной из стен стоял дубовый буфет с золотистым отливом, на его полках лежали связки сушеного лука, персики и капуста.

– Да, мы каждый год терпим подобные бедствия, – ответила Дора.

Недоуменно качая головой, Саммер поинтересовалась:

– Зачем же вы построили дом на затопляемом участке?

– Все очень просто. Восемь лет назад река текла в полумиле к северу от нашего дома, а четыре года назад Рой Тэннисон, – его ферма расположена к северу от нас, в самом устье, – решил, почему-то, больше не считаться с соображениями какаду, то есть нас. Речка ему чем-то мешала, вот он и выписал из Веллингтона инженера и разработчиков, чтобы они изменили русло. Он рассчитывал, что наш дом окажется под водой, но, к счастью, в план закралась какая-то ошибка и эта печальная участь нас миновала. Теперь вода течет у нас почти под окном и раз в год нас заливает. Впрочем, скоро Дэн и мальчики достроят плотину и наши беды закончатся.

Дора поставила на стол чашки, блюдца и чайник и устало опустилась на стул.

– Возьмите еще пирожное, – сказала она с улыбкой, обращаясь к Саммер. Та тут же подхватила пирожок с персиковой начинкой. – Хотите, я дам вам рецепт. Фрэнк любит мои пирожки.

Саммер взяла чайник и налила всем чаю.

– Боюсь, рецепт мне не поможет, – ответила она со смущенной улыбкой. – Я не умею готовить.

– Научитесь! Надо же когда-нибудь начинать.

– Когда мы с моим Арии поженились, я даже воду вскипятить не могла! – поглаживая живот, сообщила Нан. – Сколько времени прошло с тех пор! Я ношу под сердцем уже десятого ребенка…

В эту самую минуту в дом ввалились трое ребятишек – зеленоглазых и светловолосых, как и сама Дора. Они катились по скользкому мокрому полу словно по льду и добравшись до матери тут же перепачкали ей платье, руки и шею в иле. Дора только рассмеялась и крепко прижала их к себе.

– Эй! Сорванцы! Разве вы не знаете, что нужно спокойно заходить к себе домой, а не нестись, как чертям угорелым?! Ну-ка, выйдите за дверь и вытрите ноги! Посмотрите, на кого вы похожи!

Три пары зеленых глаз в изумлении уставились на Дору, после чего Уэйн, – самый младший, – спросил:

– Ты не сердишься, ма?

– Разумеется, я сержусь! – ответила та, строго наморщив свой носик. – Вы что же, не знаете, сколько труда мы положили, чтобы привести пол в порядок?!

– Не сердится, – уверенно проговорил старший, которого звали Джейсон. Он широко улыбался и во все глаза смотрел на пирожки.

– Дай мне одну штучку? – попросил он.

– Дай мне, по-жа-луйста, одну штучку! – поправила его мать.

– Да ладно тебе! – махнул рукой мальчик и так смешно поднял брови, что Саммер расхохоталась.

Уэйн, который не доставал рукой до пирожных по причине своего малого роста, стал деловито карабкаться наверх по ногам Саммер. Девушка с улыбкой посадила его к себе на колени и малыш тут же попытался засунуть в рот сразу два пирожка.

– Уэйн, где твои хорошие манеры?! – нахмурилась Дора.

– Нету! Папа тоже не знает, где они…

– Папа прав, – подтвердил Аллен, средний из детей. Скрестив руки на груди, он подмигнул Саммер. – Она совсем не похожа на сумасбродку, а? – спокойно осведомился он у Доры.

Дора едва не поперхнулась чаем. Нан, наоборот, стала пить большими торопливыми глотками, пытаясь скрыть улыбку. Саммер тоже еле удерживалась от смеха и прикрыла рот рукой.

– Приятно слышать о себе такое, – произнесла она тихо. Как растрепанная курица-наседка, Дора взвилась со своего стула и стала выталкивать детей из комнаты.

– Но, ма, – упираясь, протестовал Аллен. – Ты ведь сама говорила: «Неужели найдется сумасбродка, которая выйдет замуж за Лорда-Дьявола?!»

Дверь за мальчиками захлопнулась, и Дора на пару секунд закрыла лицо руками, чтобы унять свое возмущение.

– Ничего, я и не думала обижаться, – успокоила ее Саммер.

– Ах, оставьте! Я-то, дура, тешила себя надеждой, что у меня воспитанные ребята!

– Дети как дети, что с них взять?

– Похоже, вы правы, – покачала головой Дора. – О, Господи! Прошу прощения, Саммер.

Саммер кивнула в знак того, что она все прекрасно поняла и на самом деле нисколько не обижается.

Дора села за стол.

– Должна признаться, мы и вправду удивились… – заговорила она спокойнее. – Мистер Сейбр всегда оставался для нас тайной за семью печатями. Когда стало известно, что он выписал из Англии жену, мы все были в шоке.

– Понимаю, – вздохнула Саммер.

– А когда вас увидели в городе, – продолжила Нан, – все мужчины воспылали к Сейбру черной завистью. Впрочем, мы были почти уверены, что после первого же знакомства с ним вы непременно уедете домой.

– Почему же?

– Он такой… неприветливый. Его прошлое окутаю» тайной… Он не напугал вас?

Саммер подумала немного и покачала головой.

– Меня не так-то легко напугать. Хотя я согласна: в нем есть нечто устрашающее.

– Значит, он вам все-таки понравился? – спросила Дора заинтересованно.

Саммер со всей отчетливостью осознала, что ее ответ на этот вопрос в считанные дни, может, даже часы, распространится по всему Южному острову. Что она ощущает по отношению к этому неприветливому, надменному и жестокому человеку помимо ярости и гнева?

– Насколько я знаю, кое-кто из женщин, что приплыли вместе с вами на «Тасманском Дьяволе», уже решили вернуться домой, в Англию и аннулировали свои брачные контракты, – сказала Нан.

Саммер молча продолжала изучать взглядом свою чашку.

– Им не понравились люди, которых им прочили в мужья. Да и перспектива одиночества сыграла свою роль. Дора покачала головой.

– Интересно, а что же они ожидали увидеть здесь? Будь у нас большие города и хорошее общество, мужчинам не пришлось бы выписывать жен «по почте»! Хотите еще чаю?

Саммер кивнула.

– Главное, для нас, женщин – постараться привыкнуть. Это я поняла. Порой одиночество сводит с ума, и некоторые не выдерживают. Восклицают: «Ну, нет уж! Это для меня слишком!» Начинают-то они всегда с самыми лучшими намерениями и самыми высокими надеждами… Но, вот поживешь здесь немного… Где единственным развлечением является свист ветра за окном… И чувствуешь, что потихоньку сходишь с ума.

Дора вздохнула.

– А знаете… Ведь это очень красивая страна! Жалко, что люди здесь все еще страдают от одиночества. Именно поэтому мы, какаду, селимся поближе друг к другу. – Она улыбнулась Нан. – Мы все здесь, как одна семья. И это не причуда, а необходимость. Впрочем, долгая дружба – редкость даже в наших краях. Только познакомишься с человеком, подружишься, только узнаешь его по-настоящему, как он вдруг переселяется на новое место. Или умирает. Кроме того нас явно недолюбливают горожане и крупные фермеры. Они не разрешают нашим детям учиться в их школах и гонят нас из своих церквей.

– А с тех пор, как они объединились в этот отвратительный Клан, стало совсем худо, – прибавила Нан. Заметив интерес Саммер, она спросила: – Вы еще ничего не знаете?

Они обменялись с Дорой испуганными взглядами и Дора объяснила:

– Крупные фермеры создали боевую группу человек в десять-двадцать, которая должна изгнать всех какаду из Новой Зеландии. Под покровом ночи они шляются по нашим фермам, скачут на лошадях в своих ужасных черных колпаках! Поначалу они ограничивались угрозами, орали, махали над головами зажженными факелами, не причиняли нам серьезного вреда. С течением времени их визиты становились все разрушительнее.

– Они, наконец, поняли, что мы не собираемся уезжать отсюда, – добавила Нан.

– Теперь нам объявлена настоящая война. Они жгут дома и постройки, режут овец.

Два дня назад кто-то сильно избил Джейка Мэдисона.

– Это ужасно… – воскликнула Саммер. – Неужели вы не сообщили властям в Крайстчерче?

– Разумеется, сообщили. Да что толку? Они бессильны: мы находимся в пятидесяти милях от города. У властей просто нет возможности защитить нас от бандитизма.

– Знаете, – сказала Нан. – Мой Арии поклялся всадить пулю промеж глаз любому клановцу, который еще хоть раз появится возле нашего дома. Эти люди вконец затерроризировали наших детей. Джимми до сих пор снятся кошмары.

– А вы знаете их в лицо? – спросила Саммер. – Кто за всем этим стоит?

– Рой Тэннисон, – ответила Дора. – Это очень трудно доказать, потому что в набегах он, похоже, не участвует. Да в остальных невозможно опознать, ведь они надевают на головы черные колпаки…

Дора передернула плечами.

– Недавно мы задумали было нанять своим детям учителя и даже построили школу, которую собирались использовать и как школу и как церковь, если бы, конечно, нашелся священник, который согласился бы жить среди нас. Два месяца наши мужчины горбатились на строительстве. Совместными усилиями они возвели настоящий дворец! Джеф Мэд, – наш плотник и вообще мастер на все руки, – сколотил для ребят парты и стулья, а для учителя – кафедру. Все какаду скинулись, кто сколько мог, и послали в Мельбурн за колоколом. – Тут Дора вздохнула. – Его привезли как раз на следующий день после того, как школу сожгли дотла.

Женщина горестно покачала головой.

– Мужчины, – черт бы побрал их гордыню, – решили после этого, что детям вообще не нужно образование. Овцеводство – вот все, что им нужно освоить, чтобы выжить в этом мире. Овцам наплевать, умеет ли пастух читать и писать или нет…

Вспомнив саму себя, Саммер сказала:

– Но детям нужно предоставлять в жизни и иные возможности. Может быть, кто-то из них не захочет посвящать свою жизнь овцеводству.

– Попробуйте убедить в этом наших мужчин, – посоветовала с печальной улыбкой Нан.

– Но вы же матери. Отцы должны кое в чем слушаться вас.

Дора пожала плечами.

– Что толку, если они согласятся нас выслушать. Q постройке новой школы не может быть и речи. Слишком близко к сердцу они приняли то злодейство.

Опершись руками о подоконник, Дора посмотрела в окно на своих детей, которые стояли по пояс в воде и пускали по течению дощечки. Дэн, Арнольд и Фрэнк расположились чуть поодаль, на мелководье. Уперев руки в бока, они наслаждались забавами детей.

– Порой, – тихо сказала Дора, – я понимаю мистера Сейбра. Понимаю, зачем он сознательно окружает себя одиночеством. Он не трогает мир и хочет, чтобы мир не трогал его: своеобразная философия… Так он избегает лишних проблем, вот и все. – Обернувшись и задумчиво глядя на Саммер, она прибавила: – Может, Сейбр вовсе не такой безумец, каким прикидывается…

К полудню Саммер и Фрэнк собрались уезжать с фермы Джонсонов. С утра было ясно, но теперь небо вновь потемнело и стало затягиваться дымкой.

Дора, Дэн, Нан и Арни провожали Саммер до фургона. Дэн погрузил в багажный отсек фургона огромную корзину с фруктами и овощами – знак благодарности за помощь, оказанную Саммер и Фрэнком, и помог девушке забраться на сиденье. Нан протянула ей узелок с еще теплыми пирожками, который Саммер пристроила на коленях.

Дора пожала Саммер руку и мягко улыбнулась.

– Спасибо за визит, – сказала она. – Вы наш новый друг, Саммер. Приезжайте сюда, когда захотите. Здесь вам всегда будут рады. Согласен, Фрэнк?

Старик подмигнул Доре и взялся за вожжи.

– Когда мы теперь увидимся снова? – спросил Дэн. Ветерок трепал его курчавые светлые волосы. Он крепко обнял Дору за талию и притянул к себе. Подобные проявления чувств не считались здесь зазорными. Дора прижалась к мужу и опустила голову ему на плечо.

Осознание, что она, может быть, вообще больше никогда не увидит Джонсонов и Шарки, чуть не заставило Саммер разрыдаться. Невероятным усилием воли девушка заставила себя улыбнуться:

– Думаю, скоро…

– Отлично! – воскликнула Дора и даже хлопнула в ладоши. – Раз в месяц какаду собираются в Роквуде на пикник. Там есть очень подходящее для этого место: с одной стороны лес, с другой – луга. Подобные пикники – наша единственная возможность одеться во все лучшее и как следует отдохнуть!

Нан добавила:

– Мужчины ведут нас по извилистым лесным тропинкам, где по обеим сторонам растут дикие розы и жимолость! Мы обедаем на скатертях, расстеленных прямо на траве. А вино пьем… пока в голове не загудит! А потом Вайсимус Селлерс берет в руки скрипку, и мы танцуем на травяном ковре… О, это самая романтичная музыка в мире! Вы такой не слышали, ручаюсь! Нет, вы просто должны пойти туда!

– Послушать вас, так кто же откажется?! – воодушевленная их энтузиазмом, воскликнула Саммер и засмеялась радостно.

– Ну что ж… – проговорила Дора. Ее взгляд скользнул по лицу Фрэнка. В этом взгляде содержались все те вопросы, которые неудобно было задавать Саммер при первом знакомстве.

– В этом месяце, пожалуй, уже не получится, а вот в следующем… – начал Дэн.

– Это было бы чудесно, – поддержала его Саммер.

– Вот только ребенок родится… – прибавила Нан.

Фрэнк не стал больше ждать. Что-то крикнув лошадям, он хлестнул их, и фургон помчался по ухабистой дороге. Оглянувшись назад, Саммер увидела, что Джонсоны и Шарки машут ей вслед руками и улыбаются. Мальчишки шумно возились за их спинами, гоготали и размахивали руками, как еще неоперившиеся, но стремящиеся в небо птенцы. У Саммер сладко защемило сердце: вот оно счастье – дружная веселая семья и хороший домик среди лугов и гор.

Фрэнк торопился домой, ибо снова зашелестел дождь, усиливающийся с каждой минутой. Только сейчас Саммер очнулась от своих грез и поняла, что старик накинул на нее свой макинтош, с которого уже ручейками стекала дождевая вода. Никогда прежде у нее не было настоящих друзей. Джонсоны и Шарки отнеслись к ней как к личности, а не как к безделушке, незаконнорожденной сироте. Девушке было легко и уютно с ними.

Неужели Николас Сейбр действительно хочет посадить ее на проклятый корабль и отправить обратно?..

Когда они подъехали к ферме Сейбра, ливень стих и в воздухе повис плотный, мрачный туман. Фрэнку пришлось за руку отвести Саммер к главному крыльцу. Она стояла под козырьком и смотрела вслед Фрэнку, который опять сел в фургон и куда-то поехал, постепенно растворяясь в дрожащем мареве.

Вступив в дом, Саммер, полная новых впечатлений, поразилась его убогости. Господи, как же она оторвалась от реальности! Что дало ей повод думать о том, как усовершенствовать хибару Сейбра? Разве он не собирается при первой же возможности отправить ее на континент? Саммер вздрогнула и тряхнула головой, отгоняя печальные мысли. Ветер донес до ее ушей собачий лай. Туман рассеялся, и с заднего крыльца можно было увидеть загоны для скота, вокруг которых сновал пес, бросаясь на овец, отбившихся от стада. Где-то там сейчас был и Сейбр.

Приглядевшись, девушка увидела его. На этот раз он был одет в традиционную пастушью одежду: синюю хлопчатобумажную рубаху с закатанными до локтей рукавами, коричневые брюки и грязные сапоги. Длинные волосы он прихватил сзади в своеобразный «конский» хвост. Лоб Ника оказался перевязан тряпкой, призванной впитывать пот, застилающий его глаза. Сейбр как раз вышел из сарая, где производил стрижку овец. Вытерев лицо рукавом, он подозвал Бетси, и та с лаем отделила от стада очередную овцу, которая с беспомощным блеянием понеслась прямо в сарай.

Саммер без труда представила себе выражение его лица: тяжелые брови нависали над черными глазами, холодными и загадочными, как глубины моря. Невероятно: как он может жить, полностью отгородившись от общения с другими людьми?

Своенравный, капризный, сварливый, придирчивый аристократ с темной и зловещей репутацией. Он, наверное, считает себя выше своих соседей, выше всех людей в этой стране, выше самой Новой Зеландии. Боже, Саммер готова была побиться об заклад, что он уже разучился улыбаться!

– Отлично! – вслух пробормотала она, непроизвольно сжимая кулаки. – Я все-таки выскажу тебе прямо в лицо все, что я думаю о тебе, о твоем невыносимом упрямстве и идиотском характере! – Девушка пнула ногой пустую корзину, валявшуюся на ступеньках заднего крыльца. – Думаете, я не посмею развенчать вас, высокочтимый и могущественный мистер Сейбр? Ошибаетесь! Я не собираюсь больше спать в вашей дурацкой постели! Она пахнет вами! И не буду жить в вашей полуразвалившейся халупе с ее отвратительным крыльцом! Я не привыкла жить в курятниках! Да, именно так я и скажу, – громко пообещала она самой себе. – Я скажу, что только и мечтаю оказаться на корабле, отплывающем в Англию!..

Саммер расхаживала взад-вперед по крыльцу, накачивая себя негодованием и гневом, пока вся не задрожала от распирающих ее чувств. Наконец, решившись, она двинулась вперед – к выгонам, к сараю, в котором орудовали овцеводы.

Из сарая неслось жалобное блеяние, но это не остановило девушку, а только лишь немного заставило поколебаться в своей решимости. Специфический запах овчины пропитал здесь все вокруг. Дверь сарая скрипнула и раскрылась. Внутри было довольно светло от ярких ламп, рядами тянувшихся вдоль стен, на равном удалении одна от другой. Влажность, жара, запах овечьего раствора, овчины и мокрого дерева еще раз заставили Саммер усомниться в правильности намеченного шага. Входить в эту экзекуторскую ей не очень хотелось, но поворачивать назад было уже поздно. Что с того, что ей стало не по себе от окружающей вони? Не важно, что к распиравшему ее гневу теперь примешивалась добрая порция опаски. Вены пульсировали, в ушах звенело, но Саммер шла вперед.

Придерживая распахнувшуюся от ветра дверь, она осторожно вступила внутрь и стала приглядываться к окружающей обстановке. Хорошо утоптанный земляной пол, длинный стол, заваленный овечьей шерстью. Возле стола было устроено что-то вроде закромов, разбитых на ячейки, в которых, видимо, тоже хранилась овчина.

Внутри было тихо и спокойно. Истерическое блеяние ополоумевших овец почти не доносилось сюда. Тишину нарушало только равномерное клацанье ножниц для стрижки овец, звук шагов, вздохи, негромкое бормотание и приглушенное чертыхание. Саммер сделала еще шаг вперед, осторожно выглянула вперед и увидела Сейбра, который, скрючившись, сидел в небольшом загончике, в котором хватало места, пожалуй, только для него и для той овцы, которую он в данный момент стриг. Рубаха плотно обтягивающая его широкую спину, потемнела от пота.

Ник яростно боролся с вырывающейся овцой, пока ему не удалось крепко зажать ее между колен. Саммер еще чуть-чуть продвинулась, чтобы лучше его видеть. Ее поразило, с какой силой и грацией обращается он с перепуганным животным. Устав сопротивляться, овца наконец успокоилась и отдалась на милость человеку, жалобно блея и мелко подрагивая всем телом. Сейбр именно этого и добивался, поскольку мечущееся животное он мог случайно поранить ножницами. На земляной пол упал первый клок овечьей шерсти, оголив розоватую кожу животного. Округлившимися глазами Саммер смотрела на это зрелище, удивляясь великолепной игре мышц Сейбра под натянувшейся рубахой. Пот настоящими ручейками стекал со лба, преодолевал импровизированную преграду из повязки, которую можно было выжимать, капал на концы ресниц, на нос и подбородок. Наконец Сейбр вынужден был остановиться, чтобы перевести дух и стряхнуть пот с ресниц. На секунду он расслабился и во всем его теле промелькнула тень невообразимой усталости. Тряхнув головой, он, видимо, решил подобраться к овце с другого бока.

Саммер во все глаза смотрела на Сейбра и чувствовала, как ее гнев быстро и неумолимо улетучивается… У нее немного сжалось сердце, когда она увидела его здесь, одинокого, усталого, терпеливо борющегося с животным, у которого, судя по всему, не было никакого желания гулять с голой кожей среди своих обстриженных собратьев.

Меняя позу, Сейбр чуть повернул овцу и ослабил хватку, чем та незамедлительно воспользовалась, лягнув Ника в голень. Пока тот со стоном потирал пораненное место, овца высвободилась окончательно и бросилась наутек. Неожиданно для себя самой Саммер выскочила из своего угла и помчалась на помощь Сейбру, который успел схватить овцу за задние лапы, в то время как Саммер, падая, обхватила обеими руками шею животного. Все трое покатились по земле, и сарай огласился отчаянным блеянием овцы и смехом Саммер.

Смех. Этот звук заполнил мрачную тишину сарая, как звон колокольчиков. Николас в изумлении уставился на девушку, храбро ухватившую смирившуюся уже овцу; на ее бледные руки, выпроставшиеся из длинных рукавов макинтоша Фрэнка. Ее волосы рассыпались по земляному полу, как жидкое пламя, до которого страшно было дотронуться. Он думал о Саммер, борясь с упрямым животным, как вдруг она очутилась перед его глазами, привнеся в это сумрачное помещение солнечный свет, воздух и веселый смех.

– Мы поймали ее! – дошел до его сознания ее ликующий вопль.

Его жена…

Что это нашло на него тогда, за дальним столиком в пивной? Мрачные воспоминания? Подействовал эль? И его необдуманный шаг повлек за собой приезд Саммер?.. Цепи одиночества, которыми он добровольно приковал себя к овцеводческой ферме, ослабли. Господи, что же ему делать с этим пугливым и мнительным ребенком?..

Какие большие глаза!.. От девушки пахло персиками и дождем… Нику захотелось приникнуть губами к ее губам, почувствовать их вкус, нежность, теплоту… Ему захотелось ощутить руками ее маленькие груди, испытать радостное волнение от осознания их округлости и податливости. Ему захотелось хоть раз поцеловать ее соски, а затем – целовать их снова и снова, пока она не затонет от наслаждения.

Поцелуй меня! Поцелуй меня, звали ее полураскрывшиеся губы.

Дотронься до меня, умоляли ее глаза.

Медленно, мучительно медленно и осторожно она коснулась рукой его влажного от пота лица и тихо сказала:

– Здравствуйте…

– Здравствуй, – услышал Ник свой собственный ответ.

– Вы никогда не улыбаетесь, мистер Сейбр?

– Нет.

– Почему?

– Мне не с чего веселиться.

– Мне жаль вас.

Молодые люди не заметили, что овца давно уже укрылась в одном из загончиков. Они лежали на полу и смотрели друг другу в глаза, не обращая внимания на пыль, кружившуюся над ними в свете ламп.

Наконец глаза девушки закрылись и ресницы дрогнули в немом приглашении. Губы Ника приблизились…

– Вы здесь, босс? – дверь сарая противно скрипнула, и в проеме показалась голова Фрэнка.