Именно там его высмотрела сумасшедшая итальянская графиня. Так что обратно в Неаполь он прибыл на том же лайнере, но только уже в каюте первого класса. Следующие полгода могли показаться для многих райским сном. Лучшие отели и курорты Италии и Франции, Ницца, Канны, золотой песок французской Ривьеры. Живи и радуйся. Но внезапно Лейтенанту все это наскучило.
      - Нет, баба она так ничего. Немного сумасшедшая, но это неудивительно с такими деньгами. Но вот ее знакомые, все эти кутюрье, художники, режиссеры одна голубизна. До того замучили своими "интересными" предложениями, что я не выдержал да и разнес одну такую вечеринку. Вдребезги! Человек двадцать перекидал в бассейн, остальных просто загнал на пальмы. Софи кричит мне как своему бухгалтеру: "Уволю!" Тут меня совсем разобрало. Влепил ей затрещину и ушел. А она вопит вслед: "На тебе все мое!" Тогда скинул я смокинг, часы за двадцать тысяч баксов, амулеты, какими она меня опутала с ног до головы, и ушел в одних шортах. Благо как раз лето стояло. В Ницце все в таких нарядах шляются. На следующий день иду в порт, чтобы наняться на какое-нибудь суденышко до Черного моря, догоняет меня лимузин, высовывается моя графиня и кричит: "Андрэ, вернись, я все тебе прощу, только не уходи!" И смех, и грех. Прямо как в русской деревне.
      До родины Андрей добирался еще месяца три.
      - Пришлось купить на заработанные деньги фальшивый паспорт и устроиться на судно, идущее в Одессу. Ну, конечно, с такими документами пытаться пройти пограничный контроль не имело смысла. Дождался ночи, прыгнул в воду, поднырнул под корпус соседнего судна, и вот - здравствуй, Родина! Пообсох немного, и к вам. Хоть говорить по новой научусь, а то чувствуешь, что с моей речью?
      Я кивнул. Проскакивали в его речи какие-то странные интонации, словно говорил иностранец, хорошо выучивший русский язык.
      - Да, пять лет практически только матерился по-русски. Лен, а паспорт мой у тебя?
      - Конечно. Что же я его, выбрасывать буду?
      Я удивился. То, что Елена все это время хранила документы Андрея, показалось для меня новостью. Получив из рук Елены паспорт и военный билет, лейтенант облегченно вздохнул:
      - Слава Богу, теперь я живу.
      К этому времени уже рассвело. Елене надо было идти на работу, да и Андрей устал. Перед сном он заново познакомился с поднявшейся Валерией.
      - Ну здравствуй, крестница! - Андрей протянул руку ничего не понимающей после сна заспанной девчонке, и я невольно посмотрел на его ладонь, на которой до сих пор виднелся побелевший шрам. Да, тогда, на сибирской обледеневшей дороге, лейтенант в самом деле окрестил Валерию своей кровью.
      - Глаза те же остались, а так ничего похожего. А ведь такая была, просто живая кукла, - поделился своими воспоминаниями Андрей, потом спросил. - Тебе когда на работу?
      - После пяти.
      - Разбуди меня перед уходом, часа в три. Поговорить надо.
      Проводив Андрея в спальню, я прилег на диванчике в зале, но долго не мог уснуть. Слишком многое вспомнилось.
      Как и договаривались, в три я поднял Лейтенанта. Разговор он начал еще за обедом.
      - Ты золото куда дел? - спросил Андрей.
      - Спрятал.
      - Далеко?
      - Да нет. Тут, в окрестностях.
      - Ты что, так и не притронулся к нему? Не взял ни грамма?
      Андрей был, похоже, удивлен. Я отрицательно покачал головой.
      - Мне нужно килограммов десять. - сказал он.
      - Бери, - согласился я.
      - Ты так спокойно говоришь, а ведь это наше общее золото. Там сколько?
      - Осталось только артельное, тридцать шесть килограммов. А золотишко Жеребы ушло еще в тот раз.
      Андрей как-то странно посмотрел на меня, потом отодвинул пустую тарелку и спросил:
      - Ты даже не интересуешься, зачем оно мне нужно.
      - Ну, если не секрет, то расскажешь сам, - спокойно ответил я.
      Лейтенант покачал головой, рассмеялся.
      - Да, Юрка, в этом ты изменился.
      - В чем? - спросил я. Потом похлопал себя по животу: - В этом?
      - Да нет, не в этом. Заматерел ты. Настоящий мужик стал. Да, а как там поживают претенденты на наше золотишко? Я прилично оторвался от российской действительности, не знаю в подробностях, что в стране происходит.
      - С этим более или менее спокойно. Генерал давно в отставке, Сергей Иванович вообще проштрафился и сбежал от суда за границу. Коржан погиб через год после тех событий, а Али недавно, в Грозном.
      - Ну, это совсем неплохо! - Андрей заметно повеселел. - Я почему-то больше всего боялся именно Али.
      - Еще бы! Как он тогда у тебя перед глазами ножичком помахал.
      Лейтенанта аж передернуло.
      - Не напоминай. Мне раз это приснилось, и я так заорал во сне, что графиня аж под кровать полезла от страха. Слуги со всего дворца сбежались, думали, я убил их хозяйку.
      - А то падение с горы тебе больше не снилось? - спросил я.
      Андрей чуть смущенно отвел глаза.
      - Раза три.
      - Ну и как?
      - Как-как! Все так же. Полный эффект присутствия и мокрые штаны. Хорошо, что это было в джунглях, а не во дворце.
      Тут пришли мои женщины, разговор зашел совсем о другом, но о снах мы поговорили еще и на следующий день, когда пошли за золотом. Для этого нашего гостя пришлось специально экипировать. Ленка сбегала в магазин и купила ему спортивный костюм. Из моих запасов с друдом подобрали Андрею плотную штормовку с капюшоном.
      Мы выбрались за город, полюбовались издалека внушительной панорамой старинной крепости и спустились вниз, к лиману. Андрей даже растерялся, когда я вытащил из рюкзака и протянул ему каску с шахтерской лампочкой наверху.
      - Это что, так далеко?
      - Конечно, - ответил я, облачаясь в точно такой же наряд. - К твоему сведению, я член местного общества спелеологов.
      - Тебе же, по-моему, не очень понравилось тогда под землей. Помнишь Обрыв-скалу?
      - Мне и до сих пор там не нравится, - со вздохом признался я. - Но надо же, не вызывая подозрения, навещать свое золото. Пришлось изображать энтузиаста. И это с моим-то животом!
      Мы по очереди протиснулись в узкую щель в обрыве, включили фонари и начали пробираться по подземельям.
      - И далеко тянутся эти пещеры? - спросил Андрей.
      - Да черт его знает! До конца их еще никто не проходил.
      - Не пойму, люди здесь поработали или природа?
      - И то, и другое. Песчаник. Тут множество ходов, почти все идут от крепости к лиману.
      - Красивая у вас крепость.
      - Да, единственная осталась из старых турецких укреплений. Кстати, ее тоже брал Суворов. Только гарнизон здесь сдался, и крепость оставили как есть. Ее снимали в нескольких десятках фильмов.
      - Какой ты стал патриот здешних мест, - попробовал съязвить Андрей.
      - А ты что же сбежал со своей Ривьеры? Графиня замучила?
      Андрей засмеялся. Он шел сзади, и я не видел его лица.
      - Язва ты, Юрка. Знаешь, на что я надеюсь?
      - На что?
      - На то, что ты сейчас застрянешь, и я тебе буду щекотать пятки.
      Я хрюкнул в ответ, вспомнив тот давний случай.
      - Размечтался. Я в такие дыры не суюсь.
      - Хитрый. Кстати, а что это я тащу такое тяжелое в рюкзаке?
      - А тебе что, не нравится?
      - Да нет, просто интересно.
      - Цемент, песок и воду.
      - Это еще зачем?
      - Нужно, - огрызнулся я. - Все тебе расскажи. Замуровать тебя хочу здесь, не понял, что ли?
      - Ну, спасибо, успокоил. А то я уж волноваться начал.
      Мы выбрались в довольно обширный зал. Я скинул с плеч свой тощий рюкзачок, присел на него и вытер пот со лба.
      - Что, привал? - спросил лейтенант, с облегчением скидывая тяжеленный рюкзак.
      - Да нет, все, дошли, - обрадовал я его.
      - И где? - Андрей огляделся по сторонам.
      - Ищи, - подбодрил я его.
      Андрей минут пять побродил по пещере, поковырял альпенштоком стены в нескольких местах, потом зачем-то согнал меня с насиженного места, постучал молотком по камню, удивленно хмыкнул.
      - Ну ладно, не томи, показывай.
      - Сдаешься? Вот здесь поковыряй. - Я ткнул в один из закоулков пещеры. Со своей задачей Лейтенант справился быстро.
      Подковырнув неприметный с виду камень, он освободил его от объятий раствора и из образовавшейся ниши выволок знакомый рюкзак.
      - Боже мой, он совсем сгнил!
      - Ага, и золото заржавело. Видишь, какое желтое!
      - Точно.
      Золото я в свое время пересыпал в двойной пакет из толстого полиэтилена, и в свете двух фонарей желтоватая россыпь за матовой пленкой смотрелась не очень эффектно. Андрей покачал мешок в руках.
      - Увесистое, - он протянул его мне. - На, подержи.
      Я буквально отшатнулся от золота.
      - Ты чего? - удивился Андрей.
      - Даже прикасаться не хочу. Я давно уже поверил, что оно проклятое.
      - С чего ты взял?
      - А ты вспомни, чего нам оно стоило? Сколько на нем крови?! Две бригады артельщиков, вертолетчики, прокурор. И это только там, в тайге. А сколько трупов мы оставили за собой? Шестеро во главе с Куцым, Иван Жереба, Илюшка-эвенк, дед Игнат, а Павел! Дальше напомнить? Варя-почтальонша, эта уже совсем на нашей совести. Мне до сих пор ее лицо в петле снится. Ну и потом было весело. Трое во главе с "Марьей Александровной", потом Бурый с самородком в башке, журналист Санин, друг твой Николай и шестеро с ними. Знаешь, кстати, кто они?
      Андрей помотал головой.
      - Ленка потом мне статью в газете показывала: "Загадочная смерть офицеров Московского гарнизона". Все были сослуживцами твоего майора. Ну и последние, те двое, в тамбуре. Солидно?
      Лейтенант, давно положивший мешок с золотом на землю, казался потрясенным. Мрачная атмосфера пещеры еще больше нагнетала тоску, просто давила на душу.
      - Ты знаешь, я как-то раньше не подсчитывал, - признался Андрей. - А сейчас действительно жуть берет. Трупы, трупы...
      Он уселся на свою рюкзак, тяжело вздохнул, поднял вверх голову, свет фонарика на шлеме резанул мне по глазам.
      - Все равно мне нужно это золото. Понимаешь, весь последний год снится мне Дарья, и все тут. Чуть ли не каждую ночь. А я ведь было забыл ее! Такие женщины встречались на пути, с ума сойти. А тут как наваждение, ее лицо и эти глаза. Я таблетки даже пробовал пить, чтобы спать без снов, бесполезно! До того реально. Проснусь - и лежу как дурак, уснуть не могу. Так в конце концов и привела она меня обратно в Россию. Хочу организовать небольшую экспедицию в те места. За золотом, ну и... в скит завернуть.
      - За каким золотом? - не понял я.
      - Ну, деда Игната! Там там, по моим прикидкам, тонна была, а то и больше.
      - Судя по всплеску, ниже там была вода, - напомнил я.
      - В шахте? Ну и что. Возьмем водолазный костюм, простейший насос, ручной. В чем дело?
      - Значит, тебе за этим нужно золото?
      - Да, и снаряжение купить, и заинтересовать компаньонов. Первым я надеюсь завербовать тебя.
      Я отчаянно замотал головой:
      - Нет, ни за какие коврижки! Еще раз пережить этот ужас? Ни за что.
      - Да пойми ты, все будет гораздо проще. Берем вертолет от Баланино, подлетаем как можно ближе к заимке деда Игната, добываем золотом и проторенным путем через скит и Обрыв-скалу выходим к Байде. Все просто.
      - Андрей! Там, где золото, просто не бывает.
      - Нет, ну как же я без тебя-то? Юрка, ты что говоришь? Был бы жив Павел, я бы и его сблатовал. На тебя я могу надеяться, как на себя. Понял?
      Я почувствовал, что таким методом он может меня уговорить, и начал торопить его.
      - Давай-давай, забирай золото, и пошли. Все бери, не нужно оно мне.
      - Тебе не нужно, так о дочери подумай. Мало ли что в жизни может произойти. Я сказал, десять килограммов, значит, десять.
      Он пересыпал часть золота в принесенный с собой мешок, прикинув в руке и буркнул:
      - Хватит. А остальное прячь.
      Я положил рюкзак на место, в принесенном с собой пластмассовом тазике развел раствор и аккуратно заделал тайник.
      - Ленка-то знает, где оно находится? - спросил Андрей.
      - Показывал пару раз. Только не уверен, что она этот зал найдет. Запомни на всякий случай, он называется Грустный.
      - Почему Грустный? - удивился Лейтенант.
      - Потому что есть еще и Веселый. Не знаю, не я его так назвал.
      Разогнувшись, я полюбовался трудом своих рук и удовлетворенно кивнул.
      - Ну вот, подсохнет, и ничего не будет видно.
      Андрей собирался идти обратно налегке, только с золотом, но я сложил к нему же в рюкзак обломки старого бетона, прикрывавшего раньше тайник.
      - А это ты зачем берешь с собой? - удивился он.
      - Чтобы не привлекать внимания, - пояснил я.
      - Ну хотя бы к себе в рюкзак положи! - возмутился Лейтенант.
      Но я уже напялил на него поклажу и только усмехнулся:
      - Тебе же надо тренироваться. Ты же в тайгу собрался, а не я. Поди тяжелей графини ничего за этот год не поднимал, да и то одним интересным местом.
      Уже когда мы выбрались на белый свет и спустились к темной воде лимана, я продолжил наш разговор.
      - Поздно что-то ты со скитом хватился. Сколько уж лет прошло. Мясо они твое давно подъели.
      - Я вообще боюсь, как бы эта фанатичка Пелагея не убила собственную дочь, - устало признался Андрей, закуривая первую после нашего путешествия в пещеру сигарету. - Вдруг та забеременела после меня, представляешь?
      - С чего это она ее убьет? - удивился я. - Она же сама ее привела к нам в дом.
      - А ты откуда знаешь? - спросил Лейтенант.
      - Да я видел, как они шли от дома. Ты в окошко не догадался выглянуть, а я с печки видел. Пока вы там удовольствие получали, Пелагея на крыльце мерзла.
      - Что ж ты раньше мне этого не сказал?! Балбес! - закричал Андрей, вскакивая на ноги. В возбуждении он начал ходить вдоль кромки воды, а я спокойно заметил:
      - Ну и что бы от этого изменилось? Ну, скажи?
      Лейтенант остановился, из него словно выпустили пар. Чуть подумав, он кивнул головой:
      - Да, ты прав. Наверное, ничего.
      И опять усевшись на рюкзак, он с восхищением в голосе заметил:
      - Но, какова старуха, а?! Через все переступила, поняла, что надо влить свежую кровь. Кремень бабка! Ты знаешь, я в Израиле познакомился с одним нашим бывшим врачом, вместе в порту работали. Так вот, он знаешь что мне сказал? Все их
      беды, скитовцев, от воды. Раньше они воду носили из реки, она у них считалась святой, чистой. А после того, как нужда вынудила их выкопать колодцы, они и стали болеть. Помнишь, бабка про проклятие-то все твердила?
      - Да, вода у них какая-то странная была, - подтвердил я.
      - Вот! Он и говорит, с повышенным содержанием... - Он нахмурился, пытаясь вспомнить, потом плюнул разочарованно. - Вот не дал мне Бог твоей памяти. Ну не важно. Главное, что происходит быстрое отложение солей в суставах, понял? Их надо оттуда переселять. Юрка, пошли со мной!
      Я подхватил свой полупустой рюкзак и отправился к дому. А Лейтенант все шел следом и канючил, канючил, как нищий у церкви в святую Пасху. Как он мне надоел за эту дорогу!
      Ленка тоже встал на дыбы, узнав о планах Андрея.
      - Да ты что, посмотри на него, какой из него таежник! Да он помрет на первом же переходе!
      - Не помрет, а вернется худеньким, как прежде. Вылитый Аполлон.
      - Ага, и будут его опять за поваренка принимать! Нет уж, - она даже чмокнула меня в щечку. - Он меня и такой устраивает, кругленький!
      - Худые живут дольше полных, - попробовал зайти с другого конца Лейтеант. - Ты, как врач, должна это знать.
      - Врут они все, - отмахнулась Ленка. - Черчилль прожил девяносто с лишним, куря сигары и выпивая литр коньяка в день.
      - И вообще, - подвел итоги я. - Пока толстый сохнет, худой сдохнет.
      Со временем он бы меня, может, и уговорил. Но судьба решила все иначе. На следующий день, от души прожарившись у печей нашего ресторана, я буквально на минутку вышел на улицу охладиться, а к утру температура у меня подскочила до сорока градусов.
      В больницу класть меня Елена не стала, все процедуры делала сама. Взяла даже по этому случаю отпуск.
      - Давно он так не болел, - жаловалась она Андрею. - В первый год он еще раз переболел бронхитом, и все. Море, все-таки, большое дело. А тут смотри, как серьезно.
      - Это все та желтая дрянь действует, - прохрипел я обескураженному лейтенанту.
      Убедившись, что на меня теперь ему рассчитывать не приходится, он уехал. В конце июня от него пришло письмо. Андрею все-таки удалось сколотить некую компанию авантюристов, вскоре они должны были вылететь в тайгу.
      Прошло лето, осень. Лейтенант появился у нас уже в ноябре, невероятно худой и изможденный. На его щеках снова появилась борода, и по глазам не было заметно, чтобы Андрей был сильно собой доволен.
      - Андрюха, что с тобой стало? - обнимая его, я почувствовал даже сквозь свитер, как прощупываются ребра.
      - Да, Юра, хотел тебе устроить сезон похудения, да вот самому пришлось испытать все на собственной шкуре, - чуточку вымученно пошутил Андрей.
      Елена тут же бросилась к плите, и мы битый час кормили нашего гостя все новыми и новыми блюдами, благо я готовил их сам. Андрей отвалился от стола как разбухшая от крови пиявка и, выпучив от напряжения глаза, заявил:
      - Я сейчас лопну.
      - Ты потом лопайся, а сейчас рассказывай, что с тобой стряслось, нетерпеливо напомнил я ему. Вытянувшись на диване в обнимку с кувшинчиком вина, лейтенант наконец-то приступил к своему отчету.
      - Знаешь, я и жалел, что тебя со мной нет, и радовался. Столько всего пришлось испытать.
      Сначала все шло у них хорошо. Компания подобралась вроде бы надежная, крепкая. Вместе с Андреем их было четверо: бывший подводник, водолаз, здоровый, мощный мужик. Еще двое были друзьями. Один всю жизнь занимался туризмом, а второй, его однокашник по институту, был просто крепким мужиком. Чуть припоздали они со сроками. Взяли официальную заявку на добычу золота, все честь по чести, высадились в пяти километрах от заимки, Андрей не хотел, чтобы кто-то, кроме них, знал это место. Это расстояние прошли весело, просто играючи, хотя каждый нес с собой как минимум пятьдесят килограммов. Тащили легководолазный костюм, ручной насос для подачи воздуха, шанцевый инструмент, палатку, продукты. За два дня дошли до места. Дом деда Игната прогорел дотла, уцелела лишь банька. Зато обнажилось жерло шахты старого отшельника. Оно оказалось не очень и большим, три метра на два. За два дня соорудили над шахтой ворот подъемника, и Андрей первым спустился вниз. Увы, на десятиметровой глубине глубине он обнаружил свежий завал. Сколько еще оставалось до заветного золота, не знал никто. Посоветовавшись, решили расчистить шахту. Один из них нагребал землю в тот самый чан, что мы использовали бане, а остальные поднимали его наверх. Работа была каторжной. Батареи фонарей вскоре сели, и приходилось накладывать породу в темноте. Факелы лишь мешали делу, они слишком быстро выжигали кислород, и человек начинал задыхаться. За месяц они опустились на десять метров, и лишь тогда в чане наверх начала пониматься жижа, верный признак близкой воды.
      Хорошо еще, что все это время им не приходилось отвлекаться на добычу провианта. В леднике деда Игната по-прежнему висели замороженные туши. Мясо, к их удивлению, оказалось вполне пригодным в пищу.
      Еще через две недели они дошли до открытой воды. Теперь приходилось работать в гидрокостюме по горло в ледяной воде. И лишь тогда начало попадаться золото. За три дня они добыли его двадцать килограммов. Это привело всех в восторг. Казалось, что удача уже рядом. Подводник облачился в гидрокостюм, надел шлем и спустился за главным, основным золотом.
      Сначала те, кто остался наверху, не поняли, что произошло. Просто земля чуть дрогнула под ногами. И лишь когда опустившийся по веревке Андрей увидел на пятнадцатиметровой отметке под ногами твердь, он понял все.
      Два дня они отходили от шока после смерти товарища. Снова пробиться к тому же золоту не было ни желания, ни сил. Сунулись было в ледник, он ведь тоже в свое время служил шахтой для добычи золота, но уже на восьмой ступеньке уткнулись в завал. Дед Игнат не хотел отдавать свое золото.
      Пришлось уходить с тем, что добыли. Двадцать килограммов тоже неплохо. Андрей повел их в скит. Увы, он оказался пустым.
      - Понимаешь, все так же. Дома стоят, забор, правда, в одном месте обвалился. - Рассказывая это, Андрей волновался. - И их дом, Пелагеи, тоже палочкой заткнут. Как будто ушли недалеко, должны вернуться. Я все в округе обшарил. Ледник
      пустой, огород в этом году не обрабатывался, но земля еще не успела сильно травой зарасти. Я уж и на погост ходил, свежие могилы искал - ничего. Все боялся кости человеческие где увижу, и этого нет. Знаешь, что меня немного подбодрило? Икон в их доме не оказалось, и той, в часовне. Помнишь, они над ней еще так тряслись? И ни одной книги нет.
      Он чуть помолчал, еще отхлебнул из стакана. Взгляд его стал каким-то мертвым.
      - А еще там люлька висела под потолком. Старинная такая, большая...
      Лишь спустя некоторое время Андрей продолжил рассказ.
      Вышли они через тот же ход под Обрыв-скалой. До жилья оставалось совсем немного, и тут произошло самое страшное.
      - Встали мы на первую ночевку после гор, настроение приподнятое, скоро дома будем. Серега, турист наш заслуженный, все расписывал, как он домой придет и жене на стол бухнет самородок. Был у нас там такой причудливый, килограмма на два. На гномика походил. А друг его все подначивал: ты явишься, а дома грузин сидит в шкафу. Сергей только смеялся, фотографию жены показывал. Красивая, что сказать. Они вдвоем за ней ухаживали, но она предпочла не Виктора, а его. Легли спать, и просыпаюсь я от чудовищной боли.
      Андрей расстегнул ворот рубашки и показал жуткий шрам на боку.
      - Я сразу сознание потерял, вскрикнул только. Очнулся, эти двое по земле катаются. Но Витька-то посильнее был, он и в плечах раза в два шире туриста. На моих глазах он Сергея два раза ударил ножом в грудь. Я прикинулся мертвым, а Виктор забрал мешок с золотом, продукты и ушел. Кое-как я перевязал себя. Рука у него, видно, дрогнула. Нож скользнул по ребру и ушел мимо сердца. Так ничего, но крови я много потерял. Дождался утра, осмотрелся. Продуктов - ноль, оружия тоже. Ни топора, одни спички. А тут еще дождь пошел. Натянул я на себя дождевик, прихватил нож, тряпок побольше для перевязки. Сергея раздел, грешен, но простит он меня там, наверху. Похоронить его не смог. Чуть дернусь, рана кровить начинает. Так и лежал с неделю, а может, и больше. Часы встали, забыл завести. Потом решил идти. Есть было нечего, ягодой перебивался, а от нее какая сытость. За первый день прошел метров двести, на большее сил не хватило. Рана снова начала кровить. Снова встал. Еще дней пять лежал, траву жрать начал, кору у деревьев жевал. Потом снова пошел. А там и своего компаньона увидел.
      Андрей обернулся ко мне.
      - Помнишь, в тот раз мы с тобой наткнулись на овраг, здоровущий такой?
      - Ну как же. Мы еле прошли его, там снегу было метра три.
      - Вот там он и лежал. Не знаю, зачем он ночью-то поперся, но, похоже, умер не сразу, чуть-чуть не дотянул до моего прихода. Скорее всего свалился в темноте, а с золотом за спиной, позвоночник сломал. Труп еще свеженький был, вороны только глаза повыклевали.
      Продукты бурундуки да мыши растащили, весь рюкзак распотрошили, так он и лежал, посреди золота.
      Ленка побледнела, даже ее, медика, проняла эта жутковатая картина. А Андрей продолжал:
      - До Байды я добирался больше месяца. Ослабел жутко, идти не мог, полз на спине, чтобы не тревожить рану. Хорошо еще, спички были, я их по методу Ивана, спасибо за школу, залил парафином, так что на ночь согревался костром. А уже стояла осень.
      - А ружье? - спросил я.
      - Ружье я выкинул. Сил не было нести. Иногда ел сыроежки, ту же ягоду. Раз какой-то глупый зайчонок на меня выскочил, маленький такой. Как я его схватить успел, до сих пор не пойму! Прямо-таки звериная реакция.
      - Пожарил? - спросил я.
      Андрей отрицательно мотнул головой.
      - Так съел, сырым, одну шкурку оставил.
      С Ленкой снова стало плохо. Андрей только улыбнулся.
      - Я мог его пожарить, но вряд ли тогда бы дополз до людей. Организм требовал калорий, а в сыром мясе их больше. И выполз я, представляешь, к тому же самому дому Вари-почтальонши. Снежок уже начал падать. Как тогда. Собака залаяла, я уж грешным делом подумал, что сама Варя выйдет за калитку. Но нет, другие люди там живут. Дальние родственники ее. Две недели валялся в больнице, потом милиция меня затаскала. Летали на место гибели Сергея, все вроде подтвердилось. Пока отстали. Вот так вот, судите сами, удалась моя экспедиция или нет...
      Мы немного помолчали. Потом Елена спросила:
      - А про Дарью ты больше не узнавал?
      - Пробовал, - вздохнул Андрей. - Никто ничего не слышал. Есть у меня только одна надежда. С Пелагеей я как-о говорил, и она намеками сказала, что были еще по тайге скиты единоверцев. Может, к ним ушли. Вся надежда...
      Андрей пожил у нас с месяц. Чуть отъелся, затем сбрил бороду и уехал в Россию. Все-таки не может он сидеть на одном месте слишком долго. С собой он увез пять килограммов золота.
      ПРИЗРАКИ ПРОШЛОГО
      Со дня отъезда Андрея прошло полгода. За это время мы получили от него только одно письмо. Он сообщал, что выгодно пристроил "капитал" и пустил его в оборот. К лету он хотел сколотить экспедицию по поискам своей голубоглазой немой красавицы, но удалось ему это или нет, не знаю. Плохо было одно - я снова начал видеть дурные сны. "Вещие", как их звал Жереба. Три раза уже снился Рыжий, будто он подъехал к нам с Андреем на том самом вездеходе, я даже дырки от пуль по тенту видел, открыл дверцу и произнес со своей обычной толстогубой ухмылкой: "Садись, Лейтенант, подброшу тебя куда надо!"
      Андрей оглядывается на меня, кругом тайга, дорога разбитая, он и спрашивает: "Ну что, Юрка как? С ним ехать? Или с тобой неторопясь, пешочком ". Но Рыжий только ржет: "Ему еще топать и топать. А ты садись, поехали".
      Андрей все колеблется, то на меня глянет, то на Рыжего. Вроде уже одной рукой за поручень взялся, ногу на гусеницы поставил. Я хочу закричать: "Не лезь туда, не надо!"
      Душа разрывается, а звука нет, и ни рукой, ни ногой пошевелить не могу.
      Все три раза я просыпался в холодном поту, с бешено стучащим сердцем. Ленке говорить ничего не стал, совсем баба изведется, да и нас, с ее характером, замучает. Но для себя я беды никак ни пророчил, а она подкралась, и совсем не оттуда, откуда я ее ждал.
      Весь наш бордель-отель начало лихорадить недели за две до того рокового дня. Пошли слухи, что хозяин наш, грек Тураниди, собирается на свою историческую родину. Удивления это не вызывало, такой бардак в стране, хоть сам беги, да некуда. А греки у нас жили еще со времен Екатерины. И наш Володя, черноглазый красавец с могучей челюстью и габаритами Терминатора, по-гречески-то говорил еле-еле.
      Так вот. Прихожу я в тот день на работу, все идет как обычно, народу не очень много, еще не сезон. Только за центральным столиком Тураниди с каким-то бритоголовым бычком гудит. Кругом девки сидят, штуки по три на каждого, музыка гремит приблатненная, ну, как обычно. Ансамбль у нас хороший, почти все в Одесской филармонии работали, хоть Моцарта, хоть Бетховена сыграют, но сейчас приходилось все больше "Мурку" лабать. И гуляют эти за центральным столом очень красиво: икра черная и красная, салатов шесть видов, балыки, языки, ну и как же без шашлыка! Его я всегда сам жарю. Наполовину обычный, наполовину по-краски. Я всегда ориентировался по тому чуду природы, приготовленному Жеребой из печени медведя. Отправили десять шампуров в зал, примерно через полчаса прилетает наш Осип Андреевич, метрдотель, так он человек довольно степенный, прошел хорошую школу в Одессе, а тут весь в поту, растерянный.
      - Иди, - говорит, - Тебя к столу требуют.
      Я удивился.
      - Что, шашлык не понравился? - спрашиваю.
      - Да нет, наоборот. Тураниди тебя новому хозяину представить хочет.
      Я, признаться, опешил. Как-то я не воспринимал всерьез все эти разговоры про продажу заведения, а тут на тебе, в самом деле!
      Делать нечего, сменил замызганный фартук на белоснежный, поправил колпак и поплелся в зал.
      Компания была уже хороша. Тураниди смотрел на всех стеклянными глазами, это у него высшая степень опьянения, никогда его не видели лежащим или хотя бы шатающимся. Рядом с ним две подруги хихикают, тоже хороши, еще парочка этого
      бритоголового облепила. Я его лица не видел, только затылок, заплывший жиром, да руки на столе, пальцы как сосиски, и чуть не на каждом по перстню с каменьями. Грек меня все-таки рассмотрел, спихнул с левого плеча худющую блондинку (он почему-то любил девушек в предобморочном состоянии крайней степени дистрофии), и пальцем ткнул в мою сторону. Речь его звучала отчетливо, хотя и несколько замедленно.
      - Вот, моя гордость. Всех выгнал, его оставил. Самородок, Юрий Александрович Соломатин, шеф-повар. Познакомься, Юра, с новым хозяином заведения. Борис Миронович, вернулся на родину с большими бабками, прошу любить и жаловать.
      Бритоголовый медленно повернулся ко мне. В глаза мне блеснули камушки на огромном кресте, висящем на здоровущей золотой цепи.
      - Шашлык у тебя... ништяк... не хуже, чем у грузин... хвалю.
      Еле выговорив это, новый хозяин неверным движением достал из кармана стодолларовую купюру и затолкал ее мне в карман фартука. Потом он уставился мне в лицо.
      - Где-то я тебя, парень, видел... - пробурчал он, тараща на меня маленькие свиные глазки. Судя по складкам на лбу, он даже попытался напрячь мозжечок, или что там у него на самом деле под черепушкой. К моему счастью, он скоро устал от непривычного вида деятельности и махнул рукой.
      - Ладно, потом вспомню... Еще шашлыка, в номера...
      И новый хозяин ткнул пальцем куда-то вверх.
      На кухню я вернулся на автопилоте. Машинально показал Яшке, своему личному поваренку, пять пальцев и долго стоял у мангала, старательно поворачивая шампуры над углями. По-моему, они даже получились, хотя все это время в голове