Рыцарь лома и топора

      Коля подъехал к стартовой линии, остановил автомобиль и опустил стекло на дверце. Звук, похожий на рев урагана, ударил по барабанным перепонкам. В это время один из судей замахал руками и что-то надсадно заорал. По всей видимости, он призывал толпу успокоиться. Ему это долго не удавалось. Народ бушевал в предвкушении захватывающего зрелища, но спустя несколько минут внял увещеваниям и поутих. А судья продолжал вопить.
      – Что он там орет? – пробормотал Коля. – Начинать пора. Где император?
      – Он объясняет, что предстоящее соревновательное действие состоится впервые за всю историю игр, – послышался писклявый голос.
      – Мирцаир! Ты всегда подкрадываешься незаметно! – возмутился Коля, увидев летуна, сидящего на приборной панели. – Что скажешь?
      – Пока ничего не узнал, – ответил мирцаир. – Но такое впечатление, что император просто так не отдаст тебе руно, рыцарь.
      – А где он сам?
      – Да вот он. – Мирцаир показал шпагой-иглой в сторону ворот. – Легок на помине.
      Коля и сам уже видел, как на стадион въезжает роскошная золоченая колесница, запряженная десятью вороными конями. Стадион вновь взорвался, но на этот раз неодобрительным свистом.
      Колесница, очертив по беговой дорожке круг, приблизилась к месту старта и остановилась справа от автомобиля. Коля увидел в ней Нерона. Облаченный в пурпурную тогу император натянул поводья и величественно помахал рукой своим подданным. На Колю он даже не взглянул, будто его здесь не было.
      Меж тем над стадионом зазвучал гулкий бой барабанов, и в распахнутые ворота на поле выбежали несколько сотен красоток в прозрачных коротких одеяниях. Барабаны продолжали стучать, а красотки начали вихлять бедрами в ритме «там-там», трясти животами, иногда выше головы вскидывали ноги и соблазнительно выгибались на глазах у толпы. Через несколько минут этого так называемого танца одна из красоток взбежала на трибуны к шесту, где болталось Золотое руно, и мягким движением руки скинула с себя прозрачный покров, оставшись в бикини. После чего она обвилась вокруг шеста и начала выделывать на нем акробатические номера, но отнюдь не цирковые.
      – Моя Светка круче бы сделала, – усмехнулся Коля, глядя, как красотка заползает на шест вверх ногами, а затем медленно спускается вниз головой. – Заканчивай! – нетерпеливо заорал он. – Хватит вихляться! Было бы чем!
      Красотка, будто услышав и поняв Колю, скинула с себя лифчик, еще немного покривлялась вокруг шеста и убежала куда-то под трибуны. Следом за ней с поля сбежали ее копии. Барабаны замолчали, и трибуны затихли в ожидании.
      – Приготовься, рыцарь! Сейчас начнется, – пояснил мирцаир.
      Коля усмехнулся.
      – Если я проиграю, то только из-за тебя.
      – Почему?
      Коля захохотал.
      – Машина твоего веса не выдержит. Двигатель перегреется.
      – Тогда я полетел.
      – Сиди уж! Будешь из окон крыльями махать, для скорости.
      – Гони, рыцарь! – неожиданно заверещал мирцаир. – Старт дали!
      – Где? – Коля недоверчиво посмотрел вперед.
      Никакого сигнала он не видел. А колесница императора рванула вперед. Коля тоже нажал на газ. Он особо спешить не стал. В лошадях своего авто он не сомневался и решил оттянуться, так сказать, немного поиздеваться над императором. Но вот что было странно. Тот тоже не особо спешил. Он лениво подхлестывал коней, на ходу успевая помахивать рукой трибунам. К середине второго круга император слегка увеличил скорость, уносясь вперед на сотню метров. Коля посмотрел на спидометр.
      – Для коней неплохо, – пробормотал он и сам прибавил скорость, нагнал императора к началу третьего круга, поравнялся с ним, показал из окна средний палец левой руки, снова отстал. Открыв все окна салона, он включил музыку. Из динамиков понеслось на полную мощь:
 
Вот новый поворот, и мотор ревет,
Что он нам несет – пропасть или взлет,
омут или брод, —
Ты не разберешь, пока не повернешь.
 
      Коля провел автомобиль через очередной поворот и вошел в четвертый круг. На трибунах затихли. Там услышали мощный ритм музыки, вырывающейся из необычной колесницы.
      Когда на повороте Коля обошел колесницу, из динамиков зазвучала песня:
 
На крутых поворотах
Машину бросает в кювет.
Снова дух замирает,
Но прекрасней профессии нет.
 
      Коля больше не выпускал императора вперед. Надоел. Путается под колесами. Рукой постоянно трибунам машет. Орет что-то. И на что он надеется? Коля усмехнулся.
      – Полный идиотизм! Соревнования коней с автомобилем – это же полный идиотизм!
      Коля только сейчас начал осознавать весь идиотизм происходящего. Он обошел императора больше чем на круг. Сколько там еще? Коля потерял счет.
      – Сколько до финиша? – спросил он мирцаира.
      – Еще три круга, – ответил тот, и Коля увеличил скорость.
      Во-первых, ему захотелось быстрее закончить весь этот спектакль-фарс, а во-вторых, он решил-таки показать полную мощь своего железного коня. Мотор взревел. Спидометр показал за сто пятьдесят. На повороте Коля сбросил до сотни, затем опять прибавил, обогнал императора еще раз, снова вошел в поворот и по нарастающему шуму трибун понял, что финиш близок. Снова поворот, прямая, поворот. А вот и черта. Десять кругов позади. Но Коля на всякий случай не стал останавливаться. Он проехал еще один круг, как бы почетный, и остановился. Когда он вышел из машины, мимо не спеша проехал Нерон. Ему оставался еще круг. Толпа в восторге хлынула с трибун, напирая на стражу. Откуда-то выскочил сатир, а следом за ним нимфа с Петрысем.
      – Ты победил! – хором закричали они. – Руно наше!
      – А вы сомневались? – самодовольно хмыкнул Коля, выходя из машины.
      – О нет, рыцарь! – восхищенно воскликнула нимфа. – Впервые за все времена! Три победы! Более того, сам император Рима повержен. Смотрите, смотрите. Он еще едет на своей колеснице. Зачем? Все уже решилось. И еще рукой машет трибунам! Нет, вы посмотрите. Весь из себя, будто он победил.
      – А что ему еще делать-то? – злорадно захихикал сатир. – Лицедей. Клоун. Коверный. Рыцарь, ты посмотри, как тебя приветствует народ!
      Да уж. Народ на трибунах будто взбесился. На поле летели цветы, детали женской одежды и деньги. Сатир жадно бросился подбирать монеты и чуть было не угодил под копыта коней императора, завершившего последний круг. Проезжая мимо, Нерон презрительно ухмыльнулся Коле.
      Над стадионом гулко забили барабаны, и двое судей начали утихомиривать толпу. Когда первые страсти мало-помалу улеглись, на поле вышел субъект в белой тоге. Круглая физиономия у него была свекольного цвета, будто он только что покинул парилку бани. Он что-то начал громогласно вешать в рупор.
      – Что?! – недоуменно выдохнул сатир.
      – Как?! – воскликнула нимфа.
      – Не может быть! – пропищал мирцаир.
      А субъект продолжал вещать, и трибуны окунулись в тишину.
      – Что он говорит? – Коля почувствовал неладное.
      – Это же полный идиотизм! – завопил сатир.
      – Что? Что такое? – Коля нетерпеливо двинул его кулаком под ребро. Сатир охнул.
      – Этот кретин с рупором является председателем счетно-судейской комиссии, – пояснила нимфа взволнованно. – И он утверждает через свой матюгальник, что победил император.
      – Как? – нахмурившись, спросил Коля. – С какого бугра?
      – Дело в том, что победа императору присуждена единогласным решением комиссии, – продолжила нимфа. – Он выиграл заезд, показав лучшие результаты по техничности и артистичности в заезде.
      – При чем здесь это?! Он это серьезно?! – заорал Коля.
      – Кроме того, оценка императора значительно выросла за показатели в экстерьере лошадей, гламур в одеянии, изящество жестов, убранство колесницы и, самое главное, благожелательные улыбки, адресованные своему народу, а также за обещания ему лучшей жизни и светлого будущего.
      – Это шутка? – недоверчиво спросил Коля.
      – Император никогда не шутит, рыцарь, – угрюмо произнес сатир.
      – Скотина это, – встрял Петрысь.
      – Да ну! Вы шутите! – Коля махнул рукой. – Я не верю, что так может быть! При чем здесь соревнования на скорость и оценки за артистичность? Это что, фигурное катание? Это шутка?!
      – Руно снимают. – Сатир показал рукой на шест.
      Коля увидел, как золотистая шкура барана медленно поползла вниз. Он отказывался верить, что так может быть. Нет, он предполагал, что Нерон способен на любую гнусность в стремлении воспрепятствовать победе Коли. Сказать по правде, он на протяжении всей дистанции ожидал стрельбы по колесам, «лежачих полицейских» посреди дороги и прочих возможных мерзостей. Но того, что происходило сейчас, невозможно было даже предположить, а не только представить. Как подумалось Коле, такое могло возникнуть только в самом воспаленном мозгу с больным воображением. Народ на трибунах, поначалу не поверивший заявлению субъекта с рупором, медленно начал осознавать происходящее и недовольно загудел, а уже через минуту-другую забушевал по-настоящему.
      Братки в белых халатах меж тем вытащили Золотое руно на середину поля, туда, где находился постамент для награждения. Император, сойдя с колесницы, под бой барабанов взошел на верхнюю ступень постамента и вздернул к небу руки. Мерзко и протяжно завыли трубы, пронзая своим звуком недовольный рев с трибун. Все происходило быстро, очень быстро, в суетливой спешке, и Коля понял, что еще пара минут – и Золотое руно исчезнет с его глаз навсегда. Он окинул взглядом стадион. Недовольный народ продолжал яростно бушевать и напирать на стражу. На поле в сторону постамента с императором полетели гнилые яблоки, мандарины и прочие несвежие плоды местной флоры, а тот как ни в чем не бывало потрясал над головой главным призом Олимпийских игр и нагло улыбался. Надсадно выли трубы, били барабаны. Сотня-другая клакеров на трибунах безуспешно пыталась перекричать многотысячную толпу, славя императора.
      Коля принял решение. Иного в данной ситуации не дано, – сказал он себе. Когда власть имущие творят наглый беспредел, остается только ответить силой. Сила в правде. А правда на стороне Коли. И самое главное, у Коли есть лом как орудие правды.
      – Все садитесь в машину, – процедил Коля сквозь зубы.
      – Что? Зачем? – тупо спросил сатир.
      – В машину, быстро! – рявкнул Коля, открыл дверцу, завел двигатель, затем выхватил с заднего сиденья лом, подумал секунду и прихватил топор. Опустил забрало на шлеме, лом сжал правой рукой, а топор левой.
      – Рыцарь! Что ты собрался делать? – заблеял сатир. – Нас же убьют тут всех!
      – Все правильно, рыцарь! – ободряюще кивнула нимфа. – Мочи их на месте!
      – Закопай их тут это там повсюду! – закивал Петрысь.
      – Я помогу, рыцарь! – пропищал мирцаир.
      Коля был далеко не безрассуден. Во-первых, он рассчитывал на эффект неожиданности. Императора окружали двенадцать гвардейцев. Но Коля видел, что все их внимание сосредоточено на бушующей в гневе толпе. Они напряженно следили, как два ряда стражи, прогибаясь под напором людских масс, отчаянно сдерживают натиск. Похоже, гвардейцы не ждут удара с его стороны. Они и предположить не могли, что один человек, пусть даже очень сильный, трижды чемпион Олимпиады, рискнет напасть на них, чтобы прорваться к императору. Коля затеял весьма рискованное дело, но вовсе не безнадежное. Ворота стадиона открыты. Он решил раскидать гвардейцев, вырвать из хлипких ручонок Нерона Золотое руно, заскочить в машину и рвануть ее с места, затем на скорости прорваться к воротам, а там ищи ветра в поле.
      – В машину! – повторил Коля и, убедившись, что его приказ выполнен, не медля более ни секунды, ринулся на гвардейцев, как лев на стаю гиен.
      Надо сказать, что те среагировали быстро. Все же гвардейцы как-никак. Лучшие. Они успели сомкнуть щиты и выхватить мечи, но не более того. Двухпудовый лом снес по широкой дуге троих вместе со щитами. Строй был прорван. Остальные гвардейцы попытались неуклюже воспрепятствовать Коле. Топор сработал налево, лом – направо. Еще трое полегли. Народ на трибунах, увидев такой оборот событий, единогласно и радостно завопил. А Коля прорвался к Нерону. Тот пронзительно взвизгнул, отшвырнул от себя Золотое руно, попытался спрыгнуть с постамента, запутался в длинной тоге и мешком свалился на землю, но тут же вскочил на ноги. При этом он наступил на тогу и, в ужасе рванувшись, выскользнул из нее в одних узких трусах розового цвета, после чего резво побежал зигзагами по полю со скоростью, пожалуй, большей, чем его колесница. Коля не стал его преследовать. Зачем? Время только терять. Он подобрал руно и ринулся обратно к машине, но дорогу ему перегородили пятеро, а им на помощь спешили откуда-то из-под трибун еще десятки гвардейцев, и неизвестно, чем бы для Коли закончилось это рискованное мероприятие, но тут на поле прорвалась взбешенная толпа. На стадионе начался хаос.
      Коля раскидал на своем пути пятерых, прорвался к машине, кинул свое оружие вместе со шкурой барана на заднее сиденье, чуть не зашибив сатира и нимфу, и рванул машину в сторону ворот. А они закрывались.
      – Быстрее это давай! – завопил Петрысь.
      – Давай, рыцарь! – верещал мирцаир.
      Куда быстрее? Народ повыскакивал на стадион, смешался со стражниками. На поле началась драка. Коле пришлось снизить скорость, лавируя меж скачущих людей. Он мог бы поехать напрямую, давя напропалую всех подряд. Тогда бы он успел к воротам. Но Коля еще не преодолел тот внутренний барьер, когда ради достижения цели можно пройтись по головам. Да, он был рыцарем лома и топора, но все же рыцарем в лучшем понимании этого слова.
      Крепкие ворота закрылись, и Коля развернул автомобиль. Останавливаться было нельзя. Стражники то и дело пересекали путь вездеходу, пытались проткнуть мечами колеса, хорошо хоть толстые покрышки держали удары. Коля поехал по кругу, лихорадочно соображая, что можно предпринять далее.
      – Сделай что-нибудь! – завопил сатир, обращаясь к нимфе. – У тебя же волшебное руно в руках.
      – Не могу! – отчаянно завизжала нимфа. – Руно моль поела! Смотри, какие проплешины!
      – Выходит, я зря старался! – гневно заорал Коля. – Ради гнилья столько сил потратил?!
      – Нормально! Все нормально, рыцарь! На старье нужно заклинание иное. А я от волнения вспомнить не могу! – воскликнула нимфа. – Вот, волосок выдираю, а не помню, что говорить.
      – Трах тибидух трах-трах! – подсказал Коля.
      – Чего? – не поняла нимфа.
      – Это старик Хоттабыч. Он когда выдирал волосок из бороды, то всегда так говорил. О, черт! Вот подонки!
      В машину полетели копья. Одно из них попало в капот, другое скользнуло по лобовому стеклу.
      – Твари! – прорычал Коля. Ему захотелось выскочить из машины, взмахнуть ломом, а там будь что будет. Он еле сдержал себя.
      – Куда-нибудь туда! – заорал неожиданно прямо в ухо Коле Петрысь. – Туда растуда подальше кое-куда!
      Он выхватил из-за пазухи рулон туалетной бумаги и начал лихорадочно рвать его на мелкие клочки. Коля сообразил, что Петрысь вновь пытается организовать перемещение в пространстве. Но куда? К черту на рога?
      – Стой! – завопил Коля, отпуская руль и пытаясь вырвать у Петрыся рулон, но тот проявил удивительную увертливость. Обрывки бумаги полетели по салону, а Коле пришлось вновь крепко ухватиться за рулевое колесо.
      – Он нас перемещает! – испуганно заблеял сатир.
      – Куда? – в ужасе спросила Нимфа. – Куда он нас перемещает?
      – В Тартар! Отсюда единственный путь – в Тартар! Я знаю!
      – Педро! Что ты делаешь! – взвизгнула нимфа. – Я не хочу!
      – Извините, я вас покидаю. – Сатир вежливо кивнул и распахнул дверцу, намереваясь выпрыгнуть на ходу.
      Он не успел. Прыгнуть-то он прыгнул, но уже не туда, куда намеревался. Автомобиль слегка тряхнуло. Стадион, стражники, бегающие люди – все это вмиг исчезло, будто бредовый сон, а взамен впереди автомобиля возникла из ничего длинная полоса широкого песчаного берега, ограниченного слева высокой стеной скал, а справа бушующим штормовым морем. Сатир, выпрыгнув из автомобиля, кубарем покатился по песку навстречу волнам, вскочил на копыта, но был тут же опрокинут налетевшим водяным валом и увлечен им в море.
      – Помогите! – перекрывая рев шторма, пронесся над волнами его отчаянный вопль.
      Коля остановил автомобиль и выскочил навстречу волнам с намерением ринуться на помощь, но его опередила нимфа.
      – Козел! – раздраженно крикнула она в адрес утопающего и, не раздеваясь, кинулась в воду.
      Рассекая волны стилем кроль, она быстро добралась до сатира, схватила его за волосы на голове, поволокла к берегу и вскоре вытащила за пределы наката волн. За время спасательной операции волны лишили сатира человеческого облачения. Стоя на четвереньках, он долго и хрипло кашлял, затем встряхнул задом, сгоняя с шерсти воду, и поднялся на копыта.
      – Паникер, – произнесла нимфа. Коля немного удивился, заметив, что волосы и облачение этой пловчихи совершенно сухи.
      – Вы отменно плаваете, мадам, – сказал Коля. – По всему видно, вода – это ваша стихия. Вам бы на пляже Малибу спасателем работать. Подходите по фигуре и профессиональной подготовке.
      – А где этот пляж Малибу? – не преминула поинтересоваться нимфа.
      Коля же посмотрел по сторонам. Несколько секунд его взгляд блуждал по окружающему пейзажу, где в сером небе неслись рваные облака, цепляя своими когтями свинцово-серые волны. Ударяясь о береговые рифы, волны гулко взрывались и бросали навстречу облакам каскады белой пены.
      – Это не пляж Малибу, – сделал заключение Коля. – Эй, Педро! – крикнул он в сторону неподвижно сидящего в машине Петрыся. – Ты мне надоел! Куда ты меня закинул на этот раз?
      – Не знаю это я! – отозвался Петрысь.
      – Ты когда поумнеешь? – спросил его Коля, подойдя к машине.
      – Когда Геллахерну бабах! – ответил Петрысь.
      – Бабах! Бабах! – передразнил его Коля. – С тобой, пожалуй, никакого бабах не получится. А вы чего тут?!
      Коля вытащил из машины шкуру барана и обернулся к нимфе и сатиру.
      – Вы мне что обещали? Сила в руне! Да мы… Да вот сейчас… Ты только помоги нам, рыцарь! Жулье вы все тут собрались. Шарлатаны! И вот из-за этого гнилья я тут столько времени потратил. Да у него же вся мездра уже просвечивает!
      – Кто же знал, рыцарь? Кто знал? – забормотал, стуча зубами, сатир. – Это люди довели руно. Не хранили должным образом.
      – Люди, лошади – мне без разницы, – гневно произнес Коля. – Да сколько же можно меня по кругу водить!
      – Я боюсь! – неожиданно завыл сатир. – Вся эта местность похожа на Тартар. Педро! Верни меня обратно!
      – Он тебя вернет, – ухмыльнулся Коля. – Он так тебя вернет, что у тебя копыта отвалятся вконец и рога никогда не вырастут.
      – Мальчики, давайте не будем ругаться, – вмешалась нимфа. – Еще не все потеряно. Сила в руне сохранилась. А я вспомню соответствующее заклинание, и все будет хорошо. Нам важно понять, куда нас занесло. Не будем же время терять.
      – Куда тут ехать? Назад? Вперед? – Коля крутанул головой, посмотрев в обе стороны широкой полосы пляжа, уходящего на километры вдаль.
      – Туда. – Сатир уверенно махнул рукой вправо.
      – Нет, туда, – возразила нимфа, показав в противоположную сторону.
      – Полный идиотизм, – помотал головой Коля.
      – Рыцарь! – послышался над головами спорщиков тонкий голосок мирцаира. – Я уже слетал на разведку. Неподалеку в скалах есть ущелье. Разворачивай колесницу, если тебе интересно, что там.
      – Я же говорила, что обратно надо ехать, – самодовольно произнесла нимфа. – Женская интуиция.
      – Посмотрим-посмотрим, что там еще будет, – пробормотал сатир.
      – Быстро в машину! – скомандовал Коля. – Иначе здесь оставлю.
      Он сел за руль и развернул по кругу автомобиль.
 
      Маленький мальчик крутил волчок…

Глава 19
ЗА ТЕМНЫМ УЩЕЛЬЕМ

      Ехали молча. Все напряженно всматривались вперед. В голове у Коли вертелись нехорошие мысли. По натуре он был личностью неунывающей, целеустремленной и упорной. Он привык добиваться своей цели. Чем серьезнее было впереди какое-либо препятствие, тем упорнее становился Коля. Так было всегда, так было на Олимпийских играх, где ради Золотого руна Коля готов был смести любые преграды на своем пути. Он был уверенный в себе человек и знал свою силу. Но в эти минуты он впервые ощутил в себе гадкое чувство неуверенности и нарастающего беспокойства. Ему казалось, будто кто-то большой и невидимый водит его по кругу, как дрессировщик в цирке по арене – скаковую лошадь.
      «Какое еще ущелье? – думал Коля. – Зачем мне это ущелье? На фиг оно мне сдалось? Что там? Так можно до конца дней своих по мирам скакать. От дурака проку нет никакого. Хотя нет. Есть прок. Скатерть-самобранка с едой. А вот от этого парнокопытного с пловчихой и драной шкурой вообще никакой пользы. Морока одна. На кой они мне на хвост упали?! Нагрузка на автомобиль только. Бензин лишний сжирают. Вот, уже полбака как не бывало. Несомненная польза только от одного мирцаира. Сам маленький, нетребовательный, летает, важную информацию собирает».
      – Пео! – позвал Коля летуна, как всегда пристроившегося на спинке заднего сиденья.
      Тот отозвался пронзительным писком.
      – Ты в ущелье-то не залетал? – спросил его Коля. – Не знаешь, что там? Может, зря едем только?
      – Нет. Я хотел быстрее вернуться назад. Тебе рассказать. А за ущельем много чего может скрываться, – загадочно ответил мирцаир. – Здесь же смотреть не на что. Море да скалы.
      – А вдруг там скрывается циклоп? – дрожащим голосом проблеял сатир.
      – Спросим у него дорогу, – нарочито весело рассмеялась нимфа.
      – А циклопы это людей едят, – к месту, под настроение пояснил Петрысь и добавил: – Сатиров тоже едят тут. Они все едят.
      – Я воняю невкусно. Козлом воняю, – с надеждой в голосе пробормотал сатир.
      – Замолчите! – жестко прекратил панические настроения Коля. – Вот оно, это ущелье. Сейчас будем въезжать. Сатир смотрит направо, нимфа – налево. Я – прямо. Чуть кто что заметит – сразу мне докладывать. Поехали.
      Вход в ущелье напоминал пробоину от удара чудовищного топора. Коля свернул направо от берега, и автомобиль затрясло по камням. Вскоре пришлось включить фары. На берегу моря было и без того сумрачно. Низкие свинцовые облака едва пропускали свет с небес. Когда же автомобиль обступили отвесные скалы, то сумрак ощутимо загустел. Свет фар ощупывал путь. Коля медленно вел автомобиль, стараясь беречь подвеску. Путь мало-помалу становился все круче. Мотор начал надсадно реветь, и Коля уже было хотел остановить автомобиль, но увидел, что впереди посветлело. Это был выход из теснины. Там, в сером свете пасмурного дня, размытым силуэтом проступала зубчатка высоких скалистых вершин. По мере продвижения вперед картина ширилась, только ничего нового в ее композиции не прибавлялось, затем послышался гул, вначале отдаленный и едва различимый на слух, но по мере продвижения вперед все более явный. Дорога выровнялась.
      Вскоре автомобиль выехал из ущелья, но Коля был вынужден резко нажать на тормоз. Путь далее преградил широкий провал, откуда вырывался монотонный, давящий на уши гул. Коля выбрался из машины, подошел к краю обрыва и увидел далеко внизу бурную реку. Ее поток яростно грыз высокие скалистые берега, метался среди острых камней и рычал зверем, словно пытался напугать и предупредить путников о том, что у них нет ни шанса попасть на противоположный берег, поднимавшийся на головокружительную высоту острыми скалами.
      Но шанс был. В паре сотен шагов справа Коля увидел мост, перекинувшийся аркой через провал. По всему было видно, что это строение очень древнее и, возможно, готово обрушиться в любой момент. Но иного пути далее не просматривалось, и Коля решил приблизиться к мосту.
      Нет, у него не было желания продолжить путь по столь ненадежному сооружению. Коля хотел убедиться в том, что зрение не обманывает его и он действительно видит на другом берегу у самой оконечности моста нечто явно не природного происхождения. Вернувшись в машину, он нажал на газ и вскоре убедился, что зрение его не подвело. На противоположном берегу мост упирался в широкие, вырубленные в камне и уходящие зигзагами далеко наверх, в серое марево облаков, ступени.
      На мост Коля не решился въезжать из опасений, что древнее сооружение может не выдержать веса автомобиля. Да и ни к чему это было делать. По ступеням автомобиль все равно не пройдет, а вот наверх самому слазить и посмотреть, что там скрывается за облачной пеленой, пожалуй, не помешает. Но для начала Коля решил оценить обстановку и осмотреться получше. Он выбрался из автомобиля. Следом за ним выбрались все его спутники и тоже начали озираться по сторонам, осматривая более чем неприветливый пейзаж без единого кустика и травинки.
      – Я что-то вижу, – произнесла нимфа.
      Она показала рукой наверх, туда, где ступени терялись в мареве облаков. Порывистый ветер на какое-то время разорвал серую облачную мглу, и все увидели на фоне черных камней светлое пятно. Присмотревшись, Коля понял, что видит фигуру человека, несомненно, голого, стоящего на краю высокого обрыва.
      «Эксгибиционист?» – предположил Коля. Он вспомнил, как однажды ему довелось участвовать в спасательных работах по съему и нейтрализации некоего эксгибициониста, проникшего в чем мать родила на особо охраняемый стратегический объект. Субъект средних лет забрался на высокую опору подвесного моста через реку, туда, где видно далеко, и демонстративно выставил все подробности своего организма на широкое, всеобщее обозрение. Но того еще можно было понять. Все-таки центр города. Людей много. Увидели тысячи. Но зачем здесь, среди голых скал стоять в одиночестве, обдуваемым всеми ветрами? Кому показывать-то? А может, там, за скалами, город скрывается?
      – Пео! – позвал он мирцаира. – Будь другом. Слетай. Посмотри, кому он там показывает что?
      – Нет проблем, рыцарь! – Летун выпорхнул из машины и пропал в вышине.
      Не прошло и полминуты, как он вернулся обратно.
      – Там человек! – сообщил он.
      – Неужели? – ухмыльнулся Коля.
      – Он к скале прикован, – добавил мирцаир.
      – Как?!
      – Цепью.
      – Кто же его так?! – гневно произнес Коля. Он, не раздумывая, прихватил свой лом и побежал через мост.
      – Стой, рыцарь! – завопил сатир. – Стой! Не спасай его! Ты нарушишь волю богов! Я знаю, кто это!
      – Какая еще воля богов?! – отмахнулся Коля. – А если бы тебя, козла, приковали за копыта к скале?
      – Остановись! – закричала нимфа. – Нас всех поразит молния с небес!
      Но Коля не обратил внимания на предостережения. Он преодолел мост и уже карабкался вверх по крутым ступеням. Лазить он умел, несмотря на свои габариты и вес. Он не раз карабкался по охваченным огнем и дымом фасадам зданий, как Кинг-Конг по небоскребу. Его сильные руки, цепкие пальцы, крепкие ноги не раз спасали жизни людей. Вот и сейчас он был полон решимости профессионально выполнить то, что он делал всегда, не колеблясь, когда человеческой жизни грозила опасность. Коля карабкался наверх. Он просто выполнял свою работу и не считал это героизмом. Какая молния?! Он не раз проходил сквозь огонь. Какая воля богов?! Там, где появлялся Коля, существовала только одна воля – это воля Коли Калина. Иного не дано.
      Ноги скользят по сырым и скользким камням. Один неверный шаг – и придется испытать захватывающее чувство последнего полета. Но Коля не делает неверных шагов. Ступень за ступенью он преодолевает подъем, упорно лезет наверх сквозь промозглую сырую пелену, крепко сжимая ладонью свой лом. Кто, когда, в какие времена вырубил здесь эти ступени в скале? Зачем? Кто приковал человека к холодным камням? Скоро, уже скоро Коля узнает. Последнее усилие, подъем позади – и Коля увидел стоящего на узкой площадке, где едва помещались ступни ног, обнаженного исхудавшего человека. Руки и ноги его были охвачены толстыми железными обручами и прикованы к скале крепкими цепями. Лишь правая рука сохраняла относительную свободу, для того только, чтобы несчастный, потерявший всякую надежду на избавление от оков мог взять бутыль, стоящую рядом на каменном уступе, и поднести ко рту. Вот и сейчас, не открывая глаз и не замечая Коли, он протянул руку, нащупал бутыль с мутной жидкостью, сделал пару глотков. После чего его передернуло, будто он проглотил хмельного суррогата. Человек поставил бутыль на уступчик и снова успокоился.
      Коля подобрался ближе. Понюхал из горлышка. Запах спирта, изготовленного не из лучших сортов пшеницы, ударил в нос.
      – Эй, уважаемый! – Коля похлопал незнакомца по плечу.
      Тот нечленораздельно замычал, дыхнув перегаром.
      – Эй, просыпайся! – Коля настойчиво тряхнул голого за плечо.
      – Зевс! Иди ты на… – отмахнулся тот. Затем открыл глаза, посмотрел на Колю мутными глазами, отмахнулся, словно от привидения, и снова сомкнул веки, опустив голову на грудь.
      – Вот пьянь, – пробормотал Коля и с размаху ударил ломом по кольцу, крепящему цепь к скале.
      От удара пьяный вновь вскинул голову и на этот раз уставился на Колю более осмысленным взглядом. А Коля ударил по второму кольцу.
      – Ты кто? – спросил голый.
      – Я спасатель, – ответил Коля. – Ты чего тут делаешь?
      – Я? – Голый тупо посмотрел по сторонам. – Я по печени бью.
      – По печени? – недоуменно переспросил Коля. – Чем бьешь?
      – Вот этим, – показал мужик на бутыль. – Для согревания. Холодно тут, понимаешь, голышом стоять. А мне от Зевса орел регулярно напиток богов приносит. Да вон он летит! Еще одну бутылку тащит. Я тут с ним всю свою печень посадил. А что делать? Знаешь, какие тут ночи холодные! А ты кто?
      – Спасатель я, – повторил Коля, глядя в сторону. Он уже успел сбить ломом все четыре кольца, крепящие цепь к скале, и теперь смотрел на огромную летящую птицу. В когтях у птицы блестела бутылка.
      – Несет! – радостно произнес голый. – Хорошо! А то я эту уже допил почти. Давай сюда, орлик ты мой!
      Похоже было, что этот голый уже ничего не соображает, окончательно пропив мозги, и не радуется своему освобождению. Он радовался бутылке. Огромная птица меж тем уселась на край скалы чуть повыше и настороженно начала косить на Колю глазом.
      – Все, пошли вниз. Там я тебе с рук браслеты сниму, – решительно произнес Коля.