В забытой стране

— Вы даже представить себе не можете, чего он хочет! — ответила она и, обращаясь к Яхмосу, воскликнула: — Разве я и мои предки не достаточно почитали богов? Неужели в моем царстве не найдется ни одного человека, кто смог бы проучить этого негодяя?

— Чего же он требует от вас? — повторил я свой вопрос.

— Нохри хочет, чтобы я разрешила ему ограбить сокровищницу Серафиса. Я, конечно, не разрешу, но он может силой убрать жрецов, которые охраняют гробницу.

— Этого не будет никогда: если это случится, на всю страну обрушится яростный гнев богов, — заметил верховный жрец.

— Я позвала вас для того, Тутмос, чтобы великие боги Гор, Тот и Анубис, которые не раз защищали моих предков от врагов, помогли в эту трудную минуту своей верной рабыне, — сказала царица.

— Они обязательно помогут вам! — воскликнул я.

Я ясно видел, что наша судьба зависит от того, сохранит ли царица свою власть или нет: мы едва ли прожили бы сутки, если бы Нохри завладел престолом. Возможно, что именно эти соображения и заставили меня дать столь быстрый и решительный ответ.

Но что бы там ни было, мои слова успокоили царицу. На ее красивом лице снова заиграла улыбка, и она сказала, хлопая в ладоши:

— Я всю жизнь буду признательна вам за это, мой дорогой Тутмос.

— Скажите, царица, почему Нохри так торопится овладеть сокровищницей Серафиса, вместо того чтобы вначале поднять восстание и овладеть троном, а потом уже беспрепятственно ограбить гробницу? — спросил я.

— Ему нужны деньги, чтобы подкупить предателей и изменников.

— О, об этом я совсем не подумал.

— Но, что бы там ни предпринял Нохри, до сокровищ Серафиса ему не добраться. Боги не допустят этого.

— А разве нельзя взломать дверь в гробницу?

— Нет, это невозможно. Прошли уже тысячелетия с тех пор, как выстроена эта гробница, но еще никому не удалось проникнуть в нее. Я опасаюсь только Псаро — он искусный маг и заклинатель.

Я тоже боялся Псаро, но не потому, что верил в волшебство, а потому, что Псаро познакомился с современным миром и знал значительно больше своих соотечественников.

Тщательно продумав создавшееся положение, я сказал царице:

— Я буду говорить с Тотом — никто не может соперничать с ним в мудрости.

Я сказал правду, ибо за всю жизнь я не встречал более умного человека, чем Чан.

Глава XIX. НАЧАЛО БУРИ

Я не преувеличу, если скажу, что мы чувствовали себя так, как будто находились у кратера пробуждающегося вулкана. Извержение могло начаться в любой момент, и мы ждали, что вот-вот у нас под ногами разверзнется земля и бесследно поглотит нас навсегда.

Мы вчетвером сидели в своей маленькой комнатке, двери которой выходили в центральный зал. Я только что передал друзьям содержание своей беседы с царицей и не знаю, какое решение приняли бы мы, если бы могли спокойно все обсудить, но события опередили нас. В зале раздался чей-то душераздирающий крик, и я тотчас же выбежал из комнаты.

До сих пор не могу без содрогания вспомнить зрелище, которое открылось передо мной. В первый раз в жизни я увидел, как льется человеческая кровь. Хотя я читал о кровавых побоищах и расправах, мне никогда не приходило в голову, чтобы человек мог озвереть до такой степени.

В тот день отмечался праздник в честь бога солнца Ра. Перед храмом, хорошо освещенным по этому случаю факелами и яркими светильниками, собралось много жрецов. Все дышало миром и спокойствием, как вдруг, неожиданно для всех, появился отряд из двадцати человек, вооруженных с головы до ног.

Первым был убит стражник, стоявший у дверей храма. Это его предсмертный крик услышали мы у себя в комнате.

Воины с шумом ворвались в зал и напали на бедных безоружных жрецов. Среди воинов был Нохри в блестевших при свете факелов доспехах и рядом с ним Псаро. В руках Нохри держал большой лук, точно такой же, как у смельчака, гнавшегося на колеснице за гиеной.

Почти все жрецы были безжалостно убиты озверевшими солдатами. Избежал смерти лишь тот, кто успел спрятаться за огромными колоннами и затем незаметно добрался до дверей храма и скрылся в ночном мраке.

В несколько минут все было кончено, и Нохри, подняв меч, закричал:

— Вперед! В гробницу!

Воины кинулись за своим предводителем, и вскоре из подземелья донесся лязг оружия.

Не медля, я побежал назад. Мои товарищи уже были в масках.

— Нохри убил жрецов! — крикнул я. — Он пытается проникнуть в гробницу. Мы погибли, если он захватит сокровища!

— Приготовьте револьверы — и за мной! — скомандовал Дхирендра и выбежал из комнаты. Чан и Дхандас бросились следом, я — за ними. Несмотря на серьезность положения, я, помню, подумал, как комично выглядят древнеегипетские боги, вооруженные современным огнестрельным оружием.

Когда мы вбежали в подземелье, то увидели, что опоздали: оба стража гробницы валялись в лужах крови.

То, что произошло потом, невозможно описать в двух словах, хотя все длилось лишь считанные секунды. Насколько мне помнится, я не принимал участия в этой схватке — я был так напуган, что совершенно забыл про заряженный двенадцатизарядный револьвер, который держал в руке. Дрожа от страха, смотрел я на мечи, отражавшие слабый свет факелов, и вдруг заметил, что среди солдат произошло смятение. Они беспорядочно забегали взад-вперед, наскакивали друг на друга, падали и, вскочив на ноги, снова начинали носиться по подземелью, пока не обратились в бегство. Это египетские боги с лицами животных, набросившись, как разъяренные львы, на своих противников, привели их в такое состояние. Бог Гор возвышался над всеми, кроме Нохри, на целую голову. Я буквально оглох от лязга оружия, шума падающих тел и револьверных выстрелов.

Еще немного, и бой закончился. Псаро, Нохри и оставшиеся в живых воины отступили к лестнице и, взбежав по ней, бросились в центральный зал. Мы остались одни. Рядом с нами валялись тела убитых жрецов и пятерых солдат Нохри.

Но Дхирендра не удержался и тоже побежал наверх. До нас донеслось несколько выстрелов, потом все смолкло: у Дхирендры, по-видимому, кончились патроны.

Нохри со своими людьми добрался до реки и, прыгнув в лодку, поплыл к себе во дворец. Таким образом, эта первая попытка Нохри овладеть сокровищами Серафиса окончилась неудачей.

Когда Дхирендра вернулся, я увидел у него на плече кровь.

— Что с вами? — спросил я.

— Так, небольшая царапина… Этот дьявол в золотых доспехах едва выбрался отсюда. Мы находились так близко друг от друга, что мне даже трудно было прицелиться.

— Не забывайте, что еще до рассвета Нохри может вернуться, — заметил Дхандас, — и тогда мы потерпим поражение, так как противник подавит нас численным превосходством.

— Да, но не следует забывать о суеверии. Этим людям нелегко поднять оружие на тех, кого они принимают за богов, — сказал я.

— Вы уверены в этом, профессор? — спросил Чан. — Неужели вы думаете, что Псаро, побывавший в Бомбее и Калькутте, в Патне и Бенаресе, ничего не понял, увидев, как Анубис стреляет из револьвера? Считайте, что представление окончено. Нам надо быстро придумать что-нибудь, в нашем распоряжении не более получаса.

— Мы должны укрыться в царском дворце. Это единственное место, где мы сможем чувствовать себя в относительной безопасности, — высказал я свое мнение.

Дхандас в это время внимательно разглядывал иероглифы и вдруг спросил меня взволнованно:

— Профессор, амулет с вами?

— Нет.

— Тогда, пожалуйста, принесите его быстрее. У меня мелькнула одна мысль. Многие из этих знаков кажутся мне схожими со знаками на амулете.

Я сбегал за амулетом, еще не понимая, какая могла существовать связь между этими кругами и скарабеем.

Когда я прибежал обратно, господин Чан сказал:

— Считайте, что бог магии и колдовства раскрыл эту тайну. Мне все ясно. Это же не что иное, как замок с секретом, подобный тем, какие выпускают в Алигархе29. Чтобы такой замок раскрылся, нужно установить буквы в определенном порядке. Вы, профессор, держите амулет и смотрите на первый ряд, а я буду поворачивать первый круг; когда вы увидите, что иероглиф на нем совпал с первым иероглифом первой строки надписи на скарабее, скажите мне, чтобы я остановился. Точно так же мы сделаем и с остальными кругами.

Первым на скарабее было изображение Хепера. Чан начал вращать круг, на котором было много различных иероглифов и рисунков. Но вот показался Хепер, и я сказал Чану, чтобы он задержал круг в этом положении.

Потом он стал вращать второй круг, и, когда рисунок на нем совпал со вторым знаком надписи на скарабее, я опять остановил его. То же самое мы проделали с третьим, четвертым и пятым кругами и, закончив верхний ряд, увидели, что надпись на нем полностью совпала с первой строкой на амулете.

Теперь мы попробовали сдвинуть верхний поперечный бронзовый брус. Оказалось, что он легко вдвигается в каменную стену, возле которой стояла статуя бога солнца.

Только сейчас мы обратили внимание на то, что на скарабее столько же строк, сколько брусьев на двери, и столько же иероглифов, сколько кругов.

Повернув остальные круги в соответствии с надписью на скарабее, мы вдвинули в стену один за другим все поперечные брусья. Вход в гробницу был открыт! Но, перед тем как войти в нее, я еще раз взглянул на иероглифы на стене, которые гласили:

«Скарабей проклинает того, кто первым попытается проникнуть в гробницу, и предупреждает, что сам Анубис уведет этого дерзновенного богохульника туда, где его ожидают вечные страдания».

Гробница Серафиса состояла из нескольких комнат, стены которых были расписаны цветными рисунками, изображающими различные эпизоды из жизни фиванского вельможи.

Саркофаг с телом Серафиса стоял на небольшом каменном возвышении в комнате, лишенной, в отличие от остальных, всяких настенных украшений. Вокруг стояли кувшины, подносы и другие предметы домашнего обихода, наверное принесенные сюда из Египта вместе с телом Серафиса. От пищи, которую оставили здесь в день похорон, не осталось и следа: ведь Серафис, насколько известно, был современником Юдхиштхира30.

В другой комнате находилась статуя Серафиса, сидящего на троне, а рядом с ним стояла статуэтка, изображавшая его душу. В этой комнате хранились все богатства Фив. Здесь было четырнадцать шкатулок, наполненных драгоценными камнями, стоимость которых, по-видимому, исчислялась многими миллионами рупий. Пол был покрыт золотыми плитами одинаковых размеров и формы. На каждой плите было выгравировано имя Серафиса.

Вид этих несметных богатств потряс Дхандаса и вызвал у него припадок безумия. Он долго хохотал, вытянув вперед шею, пока наконец не лишился сознания.

К счастью, Дхандас не окончательно сошел с ума, и, когда мы подняли его, он снова пришел в себя. Но теперь его ничто не интересовало, кроме сокровищ. Не отрываясь он глядел на шкатулки, на которых не было даже замков. Я со страхом наблюдал за выражением его лица: потускневший, ничего не выражающий, пустой взгляд и отвисшая челюсть.

— Мы напрасно теряем время. Прошло уже пятнадцать минут, как мы здесь, и Нохри в любой момент может вернуться в храм, — сказал Дхирендра.

— Вы правы. Нам надо идти, — согласился Чан.

— И все это оставить здесь?! — вскричал Дхандас, запуская руки в шкатулку с драгоценностями.

— Глупец! Неужели вы думаете, что мы сможем забрать их с собой? — пытался вразумить его Дхирендра.

Я схватил Дхандаса за руку:

— Пойдем! Все сокровища мира ничто, коль нас не будет в живых.

Чан насильно вывел его. из гробницы и на лестнице поддерживал под руку, потому что он шатался, как пьяный.

Мы с Дхирендрой отстали от них, закрыли дверь, выдвинули брусья из правой стены, вдвинули их в отверстия на противоположной стене и, повернув в разные стороны круги, снова заперли дверь.

Теперь нам стала известна тайна гробницы. Как оказалось, секрет двери объяснялся довольно просто. В каждом кругу с внутренней стороны имелся небольшой квадратный шпенек, который входил в канавку, или круговой вырез, на брусе, не давая ему, таким образом, сдвинуться с места. Брус имел круглую форму, но спереди был срезан. Расстояние между брусом и кругом с передней стороны равнялось толщине пальца, в то время как в других местах брус плотно входил в кольцо. Шпенек находился под определенным иероглифом, и поэтому, как только часть круга с данным иероглифом показывалась в отверстии в стене, шпенек выходил из канавки и освобождал брус. Когда же иероглиф сдвигался со своего места, шпенек снова попадал в вырез и запирал брус. Таких кругов было более ста, и каждый из них являлся своеобразным замком.

У берега реки под горой, на которой стоял храм бога солнца Ра, было привязано много лодок. Река играла в Митни-Хапи ту же роль, что каналы в современной Венеции. Да и сама столица серафийцев, к слову сказать, во многом походила на этот красивый итальянский город. Главным средством передвижения в Митни-Хапи, как и в Венеции, служили легкие лодки, и от домов, стоявших на берегу, прямо к воде спускались ступеньки.

Мы быстро перенесли в одну из лодок все вещи и боеприпасы и, погрузившись сами, поплыли к дворцу. Каждую минуту мы рисковали встретиться с Нохри и Псаро, возвращающимися в храм.

Дхирендра взялся за кормовое весло, приказав нам грести как можно тише. К счастью, стояла непроглядная темь, и мы незаметно для всех доплыли до царского дворца.

Я постучал в ворота, и нас тотчас же провели внутрь. Оказалось, что начальник дворцовой охраны ждал моего прихода. Он получил от царицы распоряжение сразу же пропустить меня, когда бы я ни пришел.

Разговаривая с начальником охраны, я вдруг услышал барабанный бой. Мы посмотрели на дворец Нохри и увидели, что от света факелов на площади перед дворцом стало светло, как днем.

Начальник охраны схватил меня за руку:

— Знаете ли вы, что это? Слышите бой барабана?

— Наверное, Нохри собирает своих воинов?

— Да, а это значит — восстание, мятеж, бунт! И не успеет взойти солнце, как Митни-Хапи станет полем боя и улицы его обагрятся кровью… Сейчас Нохри пообещает горожанам золото, но, захватив власть, он, конечно, обложит их новыми тяжелыми налогами и многих свободных серафийцев обратит в рабство…

На противоположном берегу реки поднялся шум. Нохри двинул свое войско на юг, туда, где стоял храм бога солнца Ра, и на стенах домов, мимо которых проходили мятежники, дрожал отсвет факелов.

— О Митни-Хапи! О Серисис, правительница страны серафийцев! Разве ей одержать верх над Нохри?! — воскликнул начальник охраны.

Я, признаться, не был отважным воином, но на словах умел выказывать храбрость.

— Не бойтесь! Для защиты царицы Серисис сюда пришли Тот, Анубис и сам Гор, — сказал я.

— Настало удивительное время! Наверное, недалек конец света, раз сами боги спустились на землю, чтобы сражаться с людьми, как в те далекие времена, когда родился Египет, — ответил начальник и пошел вперед.

— Идите за мной, — тихо позвал я товарищей, и мы направились во дворец.

Я понял, что жребий брошен — мы связали воедино свою судьбу с судьбой царицы. Полузакрыв глаза, я шел и рассуждал вслух, не заметив, что говорю на родном языке. Когда я очнулся, то увидел рядом с собой Яхмоса.

— На каком языке вы говорили? — спросил он.

— Я рассуждал сам с собой о тех трудностях, которые стоят перед нами, на своем родном языке хинди, — набравшись смелости, сказал я ему честно.

Яхмос с удивлением посмотрел на меня и взял меня за руку:

— Идемте со мной. Царица не спала всю ночь, ожидая вас.

Глава XX. ВЫЛАЗКА БАКНИ

Яхмос провел моих товарищей в маленький храм, в котором стояла статуя богини Исиды, и потом прошел со мной в покои царицы. Серисис была взволнована, и глаза ее наполнились слезами, когда она увидела меня. Почтительно поздоровавшись со мной, царица сказала:

— О Тутмос, гроза разразилась! Нохри собирается захватить дворец.

Рядом с Серисис молча стоял какой-то человек, на которого вначале я не обратил внимания. Его черная борода спускалась на бронзовые нагрудники. Взглянув на его лицо, преисполненное достоинства, и на шлем с красным пером, я решил, что это Бакни — начальник «спутников» царицы, о котором много раз рассказывал мне Яхмос.

Сложив молитвенно руки, царица воскликнула с тревогой:

— Наступает конец нашего рода! А ведь мой отец — потомок фиванских фараонов!

Бакни опустил руку на рукоять меча и сказал твердо:

— Мятежники пройдут сюда только через наши тела! Мы все как один готовы погибнуть за вас, моя царица!

— Я знаю это, мой храбрый Бакни, — ответила Серисис. — Твои гвардейцы самые сильные и храбрые воины во всем царстве, но сам посуди, что может сделать один против двадцати? Нохри ведет за собой целую армию.

Я не мог смотреть на горе этой красивой молодой женщины. Мне хотелось чем-нибудь ее утешить. Твердо веря в то, что мои друзья — капитан Дхирендра и Чан — смогут помочь ей, я сказал:

— О правительница серафийцев Серисис, не бойтесь ничего. С вами не только личная охрана, но и великие боги, которым поклонялись в древних городах Нильской долины еще во времена ваших предков. Боги пришли к вам во дворец, чтобы защитить вас от ваших врагов.

— Как, они здесь?

— Да.

— Тот и всемогущий Гор?..

— И бог смерти Анубис.

Мне было очень совестно обманывать доверчивую царицу, но я видел, что мои слова успокоили ее.

— Теперь мне нечего бояться, — сказала она с улыбкой.

Обещая царице поддержку со стороны богов, я с ужасом вспомнил яркий свет факелов на противоположном берегу реки. Псаро, конечно, уже знал, где мы, и рассказал всем о нашем обмане. И если даже Псаро не поверили, то остается жестокий и бесстрашный Нохри. Теперь, когда он поднял знамя восстания, ему нельзя отступать: неудача означала для него смерть.

Поскольку Нохри в любой момент мог пойти на штурм дворца, Серисис решила сейчас же созвать военный совет.

Сказав царице, что мне нужно посоветоваться с богами, я прошел в храм, где оставил своих товарищей, и не сразу нашел их, потому что они устроились в подвале храма. Они сняли маски и с удовольствием поглощали фрукты и овощи, принесенные в храм в качестве жертвоприношения богам. Там же стояло египетское виноградное вино, но никто из моих друзей не пил его.

— Ну как, Тутмос, проголодались? Примите от нас дары божьи, — смеясь, приветствовал меня Чан.

— Что ж, не откажусь: ведь для того, чтобы служить богам, нужна не только душа, но и тело, — ответил я, подсаживаясь к ним.

Мы как следует поели, и я вернулся к царице, оставив друзей отдыхать. Серисис в это время беседовала с Яхмосом и Бакни. Верховный жрец рассказывал ей, что я видел, как армия Нохри двигалась по противоположному берегу реки к храму бога Ра.

— Случилось то, что я и предполагала, — сказала царица. — Нохри хочет ограбить храм. Он всю жизнь мечтал о сокровищнице Серафиса.

— Но это же неслыханное кощунство! — возмутился Бакни.

— Для такого человека, как Нохри, нет ничего святого, — ответила царица. — Подумайте только, Тутмос, он захватит все сокровища!

Не знаю, почему она обратилась именно ко мне — ведь ей едва ли было известно, что всего несколько часов назад мы раскрыли тайну гробницы.

— Ему не удастся войти внутрь: даже если бы жители Митни-Хапи все вместе попытались проникнуть туда, у них не хватило бы на это сил. Но сейчас в храме бога Ра не осталось ни одного жреца, — сказал я.

— Ни одного! — с ужасом воскликнула царица.

И я поспешил ей рассказать обо всем, что видел в храме.

— Они убиты. Убиты со страшной жестокостью, и это сделали Нохри и Псаро.

— Какая низость! Какое кощунство! Боги не простят такого греха!

Яхмос спросил меня:

— Неужели Нохри пытался завладеть сокровищницей?

— Да, — ответил я. — Но это не удалось. Боги помешали ему, и он со своими сообщниками был вынужден спасаться бегством.

— Боги! Боги! — проговорил Яхмос так, что мне показалось, будто он не понял, о ком идет речь.

— Гор, Тот и Анубис, — уточнил я.

— И Нохри отважился бороться с ними? — удивился Яхмос.

— Да!

— О, это значит, что он не остановится и перед штурмом дворца даже в том случае, если узнает, что его будут защищать сами боги, — заметила царица. — Но, перед тем как напасть на дворец, он хочет прибрать к рукам сокровищницу Серафиса: ему хорошо известно, что за золото и драгоценные камни он сможет купить всю армию. — В красивых глазах Серисис заблестели слезы. — Предатели! Вокруг меня измена! — сказала она.

Начальник «спутников царицы» Бакни в ответ на ее слова вынул из ножен меч и опустился перед ней на колени:

— Нет, моя дорогая царица, не все предали вас. С вами ваши телохранители, и они никогда не изменят вам.

Серисис протянула руку, чтобы поднять Бакни. Поблагодарив его за преданность, она сказала, что всегда верила ему.

Бакни был сильным человеком и бесстрашным воином. Я до сих пор вспоминаю его сверкающие доспехи, длинную черную бороду и крепкие, мускулистые руки.

Посовещавшись, мы решились на одно дело, которое предложил Бакни, и когда я рассказал о нашем намерении Чану и Дхирендре, то они одобрили его.

Бакни не хотелось сидеть сложа руки во дворце и ждать, когда Нохри нападет на него. Он был солдатом и считал неправильным довольствоваться только тем, что отбивать атаки противника, не переходя в наступление. И, хотя у Нохри было в шесть раз больше людей, чем у Бакни, тем не менее отважный начальник личной гвардии решил сам выступить против него и за час до восхода солнца собрал своих солдат на широкой площади перед царским дворцом, чтобы двинуться с ними на Нохри, который к этому времени уже занял храм бога солнца Ра в тщетной надежде ограбить гробницу. Для охраны царского дворца был оставлен лишь небольшой отряд.

Я попросил товарищей надеть маски и, взяв с собой револьверы и как можно больше патронов, выйти из храма.

До сих пор до мельчайших подробностей помню все происшедшее в то раннее утро.

Сама царица вышла к солдатам, чтобы сказать им несколько напутственных слов.

Луна уже опускалась к горизонту, но звезды еще не погасли. Лунный свет хорошо освещал безмолвные ряды замерших на месте солдат. Я никогда не видел одновременно столько высоких и сильных молодых людей. Среди них не было ни одного, чье плечо было бы ниже моей головы: думаю, что, если бы они вытянули вперед руки, я свободно прошел бы под ними, даже не задев их при этом головой, хотя как известно, рост мой достигал ста шестидесяти сантиметров.

Царица говорила взволнованно, с воодушевлением, и, когда она кончила, все вокруг содрогнулось от громкого воинственного клича. Солдаты высоко подняли свои копья, выражая готовность идти в бой.

И здесь в слабой предрассветной мгле я увидел троих, спускавшихся по лестнице к площади. Для меня это были люди, но для остальных они оставались богами, свершившими в древнем Египте много чудес.

— Мужайтесь, братья! — раздался голос Бакни. — Я веду вас на храм бога солнца Ра, над которым полководец Нохри поднял знамя мятежа. Смотрите: боги Нильской долины, вместе со смертными сотворившие мир, сегодня пришли в Митни-Хапи! Не давайте страху овладеть собой! Победа будет за нами! Кто сможет сопротивляться Тоту, Анубису и великому Гору? У кого найдутся силы бороться с богами?

Солдаты снова воинственно закричали и, услышав приказ, вышли из дворцовых ворот вниз к реке. У берега стояло множество лодок, в которых свободно разместились все воины. Бакни отдал распоряжение не разговаривать в пути и двигаться как можно тише.

Сильные рабы сели на весла, и наша флотилия поплыла вниз по течению, на юг. Не прошло и двадцати минут, как мы уже были у подножия горы, на которой высился храм бога Ра.

Я был в одной лодке с богами. Дхирендра негромко сказал мне, что уверен в полной победе, причем его голос был так спокоен, будто мы выехали подышать воздухом, а не на страшный, смертный бой. Чан молчал всю дорогу, а Дхандас заговорил со мной лишь один раз, и мне стало ясно, что даже сейчас все его мысли заняты сокровищницей.

В полумраке соколиное «лицо» Гора наклонилось ко мне, и я услышал тихий шепот:

— Скажите, пожалуйста, сколько стоят сокровища Серафиса?

— На это не так просто ответить. Сундуки полны бриллиантов, рубинов, сапфиров, изумрудов, топазов и других драгоценных камней и жемчуга, и я не думаю, чтобы даже Национальный банк Индии смог их купить, — проговорил я.

Дхандас схватил меня за руку и сказал, прерывисто дыша:

— Профессор, я не могу покинуть эту страну до тех пор, пока не получу свою долю сокровищ.

— О похищении драгоценностей из гробницы Серафиса не может быть и речи: мы не грабители, а честные, порядочные люди.

— Честные, порядочные люди! — воскликнул Дхандас. — Зачем серафийцам эти несметные богатства? Разве они не лежали без толку в течение тысячелетий, сокрытые от всех под землей? Стоит нам только заполучить хотя бы один сундучок, и мы станем самыми богатыми людьми в мире!

В это время наша лодка пристала к берегу, и Дхандас замолчал. Перед нами был храм бога солнца Ра, занятый солдатами Нохри.

Мы неслышно выбрались из лодок. Луны уже не было видно, а звезды тускнели и меркли одна за другой, пока наконец по небу не разлился кроваво-красный свет зари и на востоке засверкал первый луч солнца, осветив башни, крыши домов и стены города Митни-Хапи.

Бакни построил солдат в три шеренги. Я с товарищами находился в центре первого ряда, и, признаюсь вам честно, у меня сердце ушло в пятки, когда был отдан приказ двигаться вперед.

Я придерживался противоположных с Дхандасом взглядов. Если бы ко мне в руки попала хотя бы тысячная часть сокровищ Серафиса и кто-нибудь сказал мне, чтобы я ехал с таким богатством в Индию, я бы с радостью отдал этому человеку все драгоценности, чтобы только остаться здесь. События захватили меня так сильно, что я невольно чувствовал себя сухой былинкой, которую несет с собой быстрый поток.

Идя между Дхирендрой и Чаном, я разглядывал молодых бородатых солдат, шагавших в одной шеренге с нами. Своими смелыми, бесстрашными глазами, сильными руками, крепко державшими щиты и копья, и вытянутыми шеями они напоминали мне боевых петухов. Сам я чувствовал себя примерно так же, как старуха среди молодых мужчин или трус среди героев. Но тем не менее я собрался с мужеством и твердо решил не отставать от товарищей, чтобы своими глазами увидеть бой, хотя бы мне и пришлось за это поплатиться жизнью.

Вдруг раздалась резкая команда Бакни идти в атаку, и мы быстро, как морская волна, хлынули вперед и заняли площадь перед храмом

Глава XXI. БОЙ В ХРАМЕ БОГА СОЛНЦА РА

Солдат Нохри охватила паника: гвардейцы застали их врасплох. Мятежники не успели как следует подготовиться к отпору и построиться в боевом порядке, как завязался бой.

Обо мне лучше не спрашивайте. Я, конечно, ни за что на свете не решился бы идти вперед на врага, но едва я отстал от товарищей, чтобы подыскать более безопасное место, как поток шедших сзади подхватил меня и вынес в самую гущу боя. Я сразу же был легко ранен копьем в бедро. Очевидно, к счастью для меня, копье было пущено с дальнего расстояния. Еще беседуя с Бакни во дворце, я спросил его, сколь далеко можно кинуть копье, и он рассказал, что вообще воины метают копье на сто пятьдесят-сто восемьдесят метров, но точность попадания снижается уже после тридцати метров. По правде говоря, я обрадовался тому, что был ранен, так как смог теперь, ссылаясь на рану, выбраться из рядов сражающихся.

Отойдя в сторону и усевшись между передними лапами огромной статуи сфинкса, я кое-как перевязал свою рану.

До меня доносились воинственные возгласы сражающихся, лязг оружия, стоны раненых и победный клич гвардейцев, теснивших противника.

Я встал, чтобы вернуться к товарищам, но они уже продвинулись далеко вперед. Нога казалась чужой, а рана ныла так сильно, что мне было трудно двигаться. Я огляделся и заметил узкую каменную лесенку, которая вела на спину сфинкса. Соблазн взглянуть на сражение был так велик, что я осторожно, делая неимоверные усилия, поднялся наверх и, усевшись там, стал наблюдать за полем боя.

Противник, все еще не оправившийся от неожиданного удара и так и не сумевший установить полный боевой порядок, медленно, шаг за шагом, отступал под натиском воинов Бакни. В передних рядах сражался Нохри, одетый в золотые доспехи, а против него — мои друзья.

Во всем царстве не было ни одного человека, кроме Псаро, кто бы знал об огнестрельном оружии. Поэтому почти все серафийцы, глядя на револьверы, из которых так метко стреляли Дхирендра и Дхандас, сочли их волшебным оружием. Да, трудно было солдатам Нохри: им приходилось сражаться с богами, которых почитали еще их предки.

Высокая фигура Дхандаса всякий раз появлялась там, где шла наиболее ожесточенная схватка. В поведении Тота сказывалось хладнокровие господина Чана. Бог Тот стрелял редко, но ни одна пуля не пропадала у него даром: как только раздавался выстрел, кто-нибудь из мятежников с шумом катился на пол. Капитан Дхирендра казался настоящим богом смерти Анубисом. Он показывался то здесь, то там, и я не успевал следить за ним. Он кидался в самую гущу боя и, посылая одну пулю за другой, оставлял за собой тела врагов.

Нетрудно было определить, кто одержит верх. Но результат битвы оказался совершенно неожиданным. Дело в том, что в полутора километрах от храма был разбит большой лагерь, в котором, как нам сказали потом, под командой Псаро находилось несколько сот солдат.

Как вы уже знаете, Псаро был очень хитрым человеком. Не следует забывать и того, что он не был таким отсталым, как остальные серафийцы. Псаро-то уж хорошо знал, что за боги пришли в Митни-Хапи. Он понял, что Гор и Анубис не кто иные, как Дхандас и капитан Дхирендра, — вот только о Чане ему ничего не было известно.

Получив известие о нападении на храм, Псаро тотчас же собрал солдат и, как узнал я впоследствии, выступил перед ними с небольшой речью. Он убеждал их ничего не бояться, потому что трое богов не настоящие, а оружие, которым пользовались они, сделано обычными, человеческими руками и в нем нет никакой сверхъестественной силы.