Приключения Лана и Поуна

 — Через семь-восемь тысячелетий это золото подберут до последней крупинки. Из него наделают украшения, слитки, а потом и монеты. Золото станет деньгами, за которое можно будет купить земли, дворцы, рабов. Люди начнут гибнуть за металл! После долгих приключений эти самородки окажутся в сокровищнице легендарного Креза или царицы Савской, чтобы продолжить свой нескончаемый и политый кровью путь. На них Александр Македонский вооружит свою армию и завоюет полмира. Из золота, которое мы топчем ногами, сделают кубок, и Клеопатра будет пить из него на пирах. Кубок перельют в монеты, и одну из них император Веспасиан Флавий поднесёт к носу своего сына Тита, чтобы сказать: «Деньги не пахнут». Пройдут века, и это золото, разграбленное варварами, растечётся по всей Европе и осядет в королевских казначействах, банках, ювелирных мастерских.

— А мне, — возразил Лешка, — по душе больше другой вариант. Пусть золото, ради которого кванам и нагнуться неохота, так и валяется здесь. При коммунизме, когда не будет денег, по россыпи случайно прокатит бульдозер, копнёт ножом — батюшки, золото! А оно снова никому и не нужно. Так, женщинам на булавки и колечки…

— В твоём варианте нет никакой романтики, — упрекнул Аркаша.

— Зато нет и крови! — сердито отпарировал Лешка.

— Пожалуй, ты прав, — согласился покладистый Аркаша. — Пусть его не найдут.

Пока друзья разговаривали, кваны с любопытством слушали незнакомую речь. Им трудно было понять, как это у человека может быть столько слов. Что они могут обозначать?

Впрочем, подумал Тан, ведь Лан и Поун — не люди, они лишь похожи на людей своим обликом и живут с племенем только потому, что небо полюбило кванов. Тан никому не признавался, что он много раз тайком просил древнелет не уносить Лана и Поуна обратно, не лишать племя покровительства небес. Но почему именно кванам так повезло? Может быть, потому, что они боготворят Солнце и чтут Луну? Нет, тауры поступают так же, дело не в этом. Потому, что кваны никогда не бьют своих жён и любят детей? Но кулоны тоже любили жён и детей, а тауры их истребили до последнего человека. Тогда потому, что кваны не нападают первыми на незнакомое племя и не убивают себе подобных, как это делают тауры?

Перебрав множество предложений, Тан набрался смелости и почтительно задал мучивший его вопрос сыну Солнца.

— А как думает вождь? — в свою очередь спросил Аркаша.

Тан сказал.

— Правильно, — растроганно подтвердил Аркаша. — Лан и Поун полюбили кванов за то, что они хорошие люди.

— И Лан и Поун никогда не покинут кванов?

Лешка и Аркаша переглянулись.

— Не покинут, — ответил Аркаша и дипломатично добавил: — Если только небо не позовёт их обратно.

Нув, который слушал этот разговор, со столь выразительной мольбой посмотрел на небо, что все заулыбались.

Когда отряд приблизился к тому месту, где в каменной гряде скрывался проход, Тан сообщил, что пройдена половина пути. Далее горы круто сворачивали вправо и вновь подходили к реке. Если за два дня пути отряд преодолел приблизительно километров пятьдесят, то, как подсчитал Лешка, владения кванов превышают несколько сот квадратных километров — целое княжество!

Проход представлял собой петляющую в гряде узенькую расщелину. Местами она расширялась, а со стороны тауров скрывалась за густым кустарником, и найти её можно было лишь случайно. Это удалось Ваку, спасителю племени, который, по словам Тана, «одним глазом видит больше, чем другие люди двумя». А вдруг и у тауров найдётся свой Вак? Это волновало вождя больше всего, и он обратился к Лану и Поуну с давно задуманной просьбой: заколдовать проход, чтобы тауры его не увидели.

— Выручай, сын Луны, — тихо сказал Аркаша. — На тебя смотрит весь первобытный мир!

— Молись за меня, сын Солнца! — в тон ему ответил Лешка и, забравшись наверх начал тщательно рассматривать большую глыбу, повисшую над расщелиной. Тан покачал головой. Кванам тоже приходила мысль сбросить глыбу в проход, но толкать её могли только два-три воина, остальным негде было стоять. А для того, чтобы сдвинуть глыбу с места, нужно десять таких могучих кванов, как Тан или Нув.

— Эврика! — воскликнул вдруг Лешка. — Что тебе Чудак поставил за контрольную по рычагам?

— Тройку, и ту условно, — честно признался Аркаша.

— А мне пятёрку! — Лешка подмигнул сконфуженному другу. — Организуй мне, товарищ колдун, пятиметровый рычаг диаметром сантиметров в десять — двенадцать.

— Думаешь, выйдет? — обрадовался Аркаша.

— Что я, господь бог? — ухмыльнулся Лешка. — Я всего-навсего сын Луны. Попробуем.

Видимо, когда-то здесь проходили мамонты, и на опушке валялось много сломанных деревьев. Пока охотники под руководством Аркаши разыскивали подходящий рычаг, Лешка каменным зубилом расширял видневшуюся под глыбой щель.

Потом по приказу Поуна кваны всадили в щель дерево. Они ещё не понимали, зачем все это понадобилось сыну Луны, но высказать своё недоверие не решились.

— Ну, выручай, «Дубинушка»! — вытирая пот со лба, проговорил Лешка. — Навались, братцы! Ухнем!

Дружное усилие всего отряда — и глыба зашевелилась! Теперь уже даже младенцу стало бы ясно, чего хочет Поун!

— Раз, два — взяли! — командовал Лешка. — Ещё взяли!

Глыба покачнулась, на мгновение замерла — и со страшным грохотом рухнула в проход.

На лицах кванов светилась непередаваемая радость.

— Поун закрыл дорогу таурам! — воскликнул Тан. — Кваны всегда будут благодарить за это сына Луны!

— Я что? Я всегда пожалуйста, — скромничал Лешка, чрезвычайно довольный тем, что заслужил наконец признание. — Мы, колдуны, народ простой, чем богаты, тем и рады. Ты уж меня прости, сын Солнца, что я выдрал клок из твоего лаврового венка.

— На наш век хватит! — засмеялся Аркаша. — От имени Солнца объявляю тебе благодарность!

И отряд двинулся в обратный путь.

На следующий день, пройдя вдоль гряды к реке, ребята впервые увидели мамонтов. По знаку вождя все забрались на скалу и молча смотрели на проходящих исполинов.

Мамонты не знали, что они уже вымирают, и шли спокойно. Их огромные, поросшие густой шерстью тела мерно раскачивались, их могучие ноги оставляли на влажной земле глубокие следы. Ни одно живое существо на свете не чувствовало себя столь уверенно, и ребята смотрели на обречённых «последних из могикан» с глубокой жалостью. Как бы удивились мамонты, если бы узнали, что их переживут собака и лисица, сайга и дикая лошадь! Сколько раз они равнодушно проходили мимо этих дрожащих за свою шкуру пигмеев, вынужденных каждое мгновение бороться за жизнь. Мамонты не знали таких забот, у них не было врагов, пока не осмелел самый, казалось, безобидный из них — человек…

Тан затрепетал от воспоминаний. Когда-то и кваны охотились на мамонтов: готовили глубокие ловушки, утыканные острыми кольями, и добивали попавших туда гигантов. Это была опасная охота, стоившая жизни многим кванам, и вождь был доволен, что племя не нуждается теперь в мясе мамонтов. Отец Тана, Воун, самый сильный из кванов, был раздавлен мамонтом, а брата вождя пронзил могучий бивень…

Ребята, волнуясь, смотрели на проходившее стадо: могли ли они мечтать о том, что увидят не во сне, а наяву волшебные картины «Борьбы за огонь»?

— Нао стал другом мамонтов, — напомнил Аркаша. — Он рвал для них кувшинки, приучил к себе, и мамонты раздавили кзаммов.

И когда стадо прошло, Аркаша рассказал кванам историю Нао и его молодых спутников, Нама и Гава. Кваны слушали с интересом, хотя поиски уламрами огня вызвали у них улыбку: зачем искать огонь, когда в камнях его сколько угодно! В дружбу Нао с мамонтами кваны тоже не поверили, зато избиение кзаммов вызвало у них восторг: явственно чувствовалось, что на место волосатых людей слушатели мысленно поставили ненавистных тауров.

Мамонты скрылись вдали, а по их следам в панике промчался табун лошадей. За ними с яростным рычанием нёсся тигр. Кваны вскочили и приготовили луки. Тигр был голоден и потому опасен. Огромными прыжками он пытался догнать ближнюю от него лошадь, но дистанция не сокращалась, и, поняв это, тигр прекратил погоню. Тогда его внимание переключилось на людей, но их было слишком много, а тело тигра помнило жгучий укус огня. Поэтому хищник счёл за благо величественно удалиться, прорычав на прощание угрозу, которую кваны сочли пустой и смехотворной.

— Пусть тигр вернётся! — прокричал ему вслед Коук. — Охотники накормят его вкусными стрелами!

Кваны развеселились, а наши друзья облегчённо вздохнули и подумали про себя, что к тигру в клетке они отнеслись бы куда с большей симпатией.

— Однажды один таур, — разошёлся Коук, — провалился в ловушку. А там уже был козёл. Сидят таур и козёл, и вдруг к ним провалился тигр. Козёл испугался и закричал: «Бе-е! Ме-е!» А таур говорит: «Ты не „бе-е“ и не „ме-е“! Тигр умный, он сам знает, кого первого кушать!»

— Из Коука вышел бы отличный эстрадный конферансье! — посмеявшись, сказал другу Аркаша.

Между тем отряд приближался к становищу. Ребята сильно устали, особенно Аркаша, и мечтали только об одном: скорее войти в пещеру и завалиться на мягкие шкуры. Нетерпение охватило и кванов. Тан беспокоился, сумел ли Вак сохранить в племени порядок, Коук спешил рассказать друзьям анекдоты, Нув горел желанием вручить Лаве красивую шкуру леопарда, а другие молодые охотники мечтали хорошенько поесть и поиграть в футбол. До путешественников уже доносился запах дыма, и кваны ускорили шаг. Лешка обратил внимание на странное поведение оленей, — которые сгрудились вдали на каменистом участке земли и словно что-то на ней разыскивали.

— Олени лижут языками белый песок, — пояснил Тан.

Аркаша и Лешка с несказанным волнением взглянули друг на друга: их осенила одна и та же догадка. Какой бы прекрасной оказалась жизнь, если бы это оказалась соль! Её ребятам не хватало больше всего: к пресной пище, наверное, привыкнуть невозможно. Не сговариваясь, друзья помчались по направлению к оленям, которые бросились в лес при их приближении, и увидели выступающий из земли пласт белокаменной соли.

Можете поверить, что эта находка доставила Аркаше и Лешке такую радость, какой наверняка не испытывал Эдмон Дантес, открывший сундук с драгоценностями на острове Монте-Кристо.

ОПЕРАЦИЯ «ПРОСТОКВАША»

Кваны ликовали. Они громкими радостными криками приветствовали сообщение вождя о том, что благодаря хитроумному Поуну прохода больше не существует. Сын Луны стал героем дня. По предложению Лана племя единодушно решило увенчать Поуна четвёртым шакальим хвостом, что и было сделано, как шутил Аркаша, «под отчаянные вопли пострадавшего».

— Я тебе это припомню! — грозился Лешка, кося глазами в зеркальце. — Тьфу, смотреть противно!

Теперь племя имело двух полноправных колдунов, причём влияние инициативного Поуна все росло. Перечень его заслуг блистал такими достижениями, как изобретение домино, футбола и глиняной посуды, ликвидация прохода в скалах — согласитесь, более чем достаточно, чтобы обессмертить любое имя! Я уже не упоминаю о том, что он вместе с Ланом вооружил кванов луком.

Прошу, однако, не думать, что авторитет сына Солнца пошатнулся. Отнюдь нет! Кваны хорошо помнили, что именно Лан рассыпал звезды и волшебным лучом убил злого Пока, по которому никто не собирался плакать. А молитвы Лана? Разве не они обеспечивают кванов обильной добычей?

Конечно, Аркаша не завидовал Лешкиной славе — наоборот, успехи друга радовали его. Однако положение первого колдуна обязывало. Сын Солнца знал, что кваны ждут от него очередного чуда, и их ожиданий нельзя обмануть.

И тогда Аркаше пришла в голову дерзкая идея. Он решил даровать племени… молоко.

Да, уважаемые читатели, этот ценнейший продукт, без которого немыслима современная цивилизация, был кванам незнаком. То есть грудных детей кормили так же, как и в наши дни, но едва лишь кваны выходили из младенческого возраста, они начинали питаться мясом — высококалорийной, сытной, но грубой пищей. Полное пренебрежение диетой не могло не сказываться на здоровье детей и стариков.

Молоко — в широкие массы кванов! — под таким девизом Аркаша и Лешка приступили к осуществлению операции под кодовым названием «Простокваша».

Известно, что каждое важное новшество поначалу встречает сопротивление, и в этом ничего удивительного нет. Вспомните хотя бы реформы Петра Первого, картофельные бунты и прочее. Ибо люди по природе своей консервативны, им дороги традиции, привычки. «Деды наши, отцы так жили, и мы так жить будем!» — любимая отговорка консерваторов. По старинке жить удобнее, а новое часто пугает. Трудно поверить, но даже проект Эйфелевой башни, без которой нынче нельзя представить себе Париж, французские ретрограды встретили в штыки, доказывая, что она изуродует облик прекрасной столицы.

Поэтому, надеюсь, каждый легко поймёт, что Аркаша задумал совсем не простое дело.

Первоначально в план были посвящены лишь два квана — Тан и Нув. Хотя вождь свято верил в Лана и Поуна, он не мог сдержать улыбки и не показать тем самым, что операция «Простокваша» ему кажется простым чудачеством. Боясь, однако, рассердить колдунов, Тан дал своё согласие и отошёл, ворча: «Каждый кван по-своему с ума сходит». Что же касается Нува, то к мысли о том, что ему придётся пить молоко, юноша отнёсся без всякого энтузиазма. Более того, на его лице появилась гримаса отвращения. Но колдуны сердито тряхнули шакальими хвостами, и добрый Нув согласился возглавить самую сложную часть операции. А когда Лешка вскользь обронил, что в рацион всех великих футболистов обязательно входит молоко, Нув заметно воспрянул духом.

Остальное, как пишет «Советский спорт», было делом техники. В нескольких сотнях метров от становища находился водопой, куда обычно приходило утолять жажду стадо буйволов. Имея в своём распоряжении дальнобойный лук» ничего не стоило животное подстрелить, но ведь буйволицу с телёнком нужно было взять живьём! В этом и заключалась главная трудность. Даже голодные тигры и те, глотая слюну, позволяли себе лишь издали смотреть на проходившее стадо: разъярённые буйволы в одно мгновение могли от любого хищника оставить мокрое место.

Хотя план, предложенный Нувом, колдунам показался не слишком гуманным, но ничего лучшего они придумать не смогли. Из числа своих футбольных активистов Лешка отобрал десяток ребят покрепче, и отряд специального назначения двинулся к водопою. Здесь участники операции забрались на высокий валун, залегли и стали терпеливо ждать.

Вскоре послышался топот сотен ног: стадо спускалось к реке. Впереди и сзади шли самые сильные буйволы, широкогрудые самцы с могучими рогами, способными повергнуть наземь любого противника, кроме мамонта и, пожалуй, носорога. В середине стада находились буйволицы с телятами. Сегодня только они представляли для кванов интерес.

Аркаша и Лешка вопросительно посмотрели на Нува, тот предостерегающе поднял палец и покачал головой — рано. Наконец буйволы напились и, отяжелев от воды, двинулись в обратный путь. Выбрав подходящий момент, Нув прицелился и выпустил стрелу, которая, как и было задумано, пронзила ногу телёнка. К нему немедленно подбежала буйволица и начала облизывать своё жалобно мычащее чадо. Стадо замедлило ход, поглазело на эту трогательную картину и двинулось дальше. Буйволица металась во все стороны, призывно мычала, старалась поднять телёнка на ноги, но бедняжка беспомощно барахтался и стонал, разрывая сердце Аркаше и Лешке.

Но что поделаешь? Великие свершения не обходятся без жертв — мысль, которой ребята старались себя успокоить. Как-никак перед ними развёртывалась картина всемирно-исторического значения: поимка и приручение первой коровы!

Между тем стадо ушло, и кваны торопливо рыли вверху, на истоптанной дороге, яму-ловушку. Грунт оказался мягким, и работа подвигалась быстро. Вскоре ловушка была готова, прикрыта тонкими сучьями, и кваны громкими криками понудили буйволицу броситься вслед за стадом. Будущая корова спохватилась поздно: под её ногами хрустнули сучья и животное по грудь провалилось в ловушку. Полдела было сделано.

Началась вторая половина операции. Пока сердобольный Аркаша ласкал телёнка (к счастью, раненного неопасно), кваны вытаскивали буйволицу и лианами вязали ей ноги — не накрепко, а так, как поступают в нынешней деревне с беспокойными коровами: чтобы дать возможность ходить, но не позволить убежать. Насмерть перепуганная буйволица тревожно мычала и не желала сдвинуться с места. Тогда догадливый Нув поднёс к ней телёнка, и буйволица, увидев своего непутёвого детёныша живым, обрадованно его лизнула. Теперь уже было проще: Нув понёс телёнка к становищу и буйволица послушно заковыляла за ним.

Появление столь необычных пленников произвело в племени фурор. Когда Нув не без ухмылки пояснил, что отныне кваны будут пить молоко, раздался такой громовой хохот, что колдуны забеспокоились, как бы операция «Простокваша» не завершилась полным крахом. Ибо известно, что смех может повредить любому начинанию куда сильнее, чем открытое сопротивление.

— Теперь и про Нува кваны будут говорить, что у него молоко на губах не обсохло! — не упустил случая сострить Коук.

Лану пришлось произнести большую и убедительную речь. Для начала, чтобы кваны стали серьёзнее, он вновь козырнул такими авторитетами, как Солнце, Луна, Большая Медведица и все звёздное небо. Смех прекратился. Тогда Лан мобилизовал всё своё красноречие и развернул перед слушателями такие ослепительные перспективы, что у кванов перехватило дух. Пьющие молоко, возвещал сын Солнца, будут сильными, бодрыми, смелыми и — внимание, девушки! — с превосходным цветом лица! Дети вырастут такими же могучими, как Нув, сын Оленя, а девочки — красавицами, как Лава и Кара. Кваны забудут, что такое зубная боль и изжога. А самое главное — племя не будет больше зависеть от результатов охоты. Почему? А потому, что если охота пройдёт неудачно, кваны пообедают буйволицей из своего стада.

— Охота на буйволов опасна, — возразил угрюмый человек по имени Воок. — Может погибнуть много кванов!

— Кто тигра боится — тот в лес не ходит, — отпарировал Тан, которого убедила красноречивая речь Лана. — Пусть будет так, как сказал сын Солнца.

Слово вождя решило дело: идею приняли, и пленённая буйволица тут же была переименована в корову по кличке Зорька. Поначалу она вела себя беспокойно, все время порывалась выбраться из прочного загона и отказывалась есть сорванную для неё сочную траву. Но понемногу Зорька привыкла к своему новому положению и даже нашла в нём немало преимуществ: всё-таки крыша над головой имеется, корм доставляется на дом, а добровольцы из детишек отгоняют ветками надоедливых слепней. И пришёл день, когда первая корова допустила к своему вымени первую доярку — красавицу Кару, дочь Лилии. Это был воистину торжественный момент, и ребята очень жалели, что не могут вызвать из редакции газеты фотокорреспондента.

Кстати, найти доярку удалось с большим трудом. Все женщины боялись даже приблизиться к грозному животному, а высокомерные мужчины считали доение коровы недостойным охотника занятием. И в этой прямо-таки безвыходной ситуации колдунов выручила Кара — не потому, что она меньше других боялась буйволицу, а совсем по другой причине. Дело в том, что завоевание Лешки шло у неё из рук вон медленно, и Кара со свойственной всем девушкам интуицией сообразила, что если она выручит Поуна из затруднительного положения, то её поступок не останется незамеченным.

И действительно, когда Кара вышла из загона с первым кувшином тёплого молока, Лешка посмотрел на неё с такой горячей признательностью, что хитрая девчонка с торжеством сказала самой себе: «Кара — умница! Ещё немного — и Поун придёт смотреть, как дочь Лилии расчёсывает свои волосы!»

А парное молоко детишкам чрезвычайно понравилось, и во время дойки у загона выстраивалась длинная, галдящая очередь. Молока на всех не хватало, и Тан начал всерьёз задумываться над расширением стада. И вскоре в загоне мычали уже три буйволицы. Хотя хлопот у кванов прибавилось аппетит у коров был дай бог каждому — молоко теперь доставалось не только детям, но и взрослым. А когда Кара по Лешкиному рецепту изготовила сметану и творог, восторгам кванов вообще не было конца.

Так что Аркаша с чистым сердцем мог записать в свой актив ещё один крупный успех: операцию «Простокваша». В тетради этому событию посвящена целая страница, в которой я, к своему удивлению, не нашёл ни слова об Аркашиных заслугах: только Лешкин рассказ позволил установить имя человека, научившего кванов пить молоко.

«ЖИЛ-БЫЛ ТАУР ТРУСЛИВЫЙ»

Увлечение музыкой охватило племя с такой силой, что Аркаша и Лешка только диву давались. Выучив с полдюжины песен, кваны беспрестанно их распевали, нещадно коверкая слова и нимало этим не смущаясь: всё равно о смысле текста они не имели ни малейшего представления. Правда, Нув и Кара, обладавшие тонким слухом и превосходной памятью (так, Нув с одного раза запомнил наизусть клич Лана, потрясший кванов во время его поединка с Поком), делали все меньше ошибок и пели на русском языке вполне сносно, хотя и с иностранным акцентом, но рулады одноглазого Вака заставляли Аркашу и Лешку содрогаться в конвульсиях. Музыке старый кван отдавался почти столь же фанатично, как игре в домино, однако с меньшим успехом. Вак полагал, что главная задача певца — орать как можно громче, обращая внимание не столько на мелодию, сколько на раскатистое произношение буквы «р». От слов, не содержащих этой буквы, Вак отделывался скороговоркой, а потом уж расходился вовсю:

Бур-р-р-ря мгланеба кр-р-рой!

Вихр-р-р-ри снежна кр-р-руть!

Тока звер-р-р назавои!

Тозаплаткадядя!

Других песен он ещё не выучил, но свой любимый куплет ревел по десять раз в день, вызывая насмешки слушателей, интуитивно чувствовавших, что Вак — это явно не Шаляпин. Особенно престарелого меломана преследовал Коук, который ходил по становищу и смаковал придуманную на досуге шутку:

— Одноглазому Ваку мамонт на ухо наступил!

Седобородый Тан, чутко улавливавший настроение своих подданных, предложил колдунам создать песни на кванском языке. Ребята, конечно, согласились, и заказы посыпались со всех сторон. По праву дружбы первой была удовлетворена заявка Нува, попросившего сочинить песню о Лаве, потом Вак получил текст с множеством «р» о своём прародителе Буйволе, футболисты — куплеты о футбольном мяче и так далее. Колдуны сознавали, что музыка — важная часть общечеловеческой культуры, и отнеслись к заказам со всей серьёзностью. Для облегчения работы было решено, не мудрствуя лукаво, подгонять кванские слова под известные мелодии. Так, Нув, например, при появлении любимой запевал своим звучным баритоном:

По становищу красавица идёт!

Нув про Лаву эту песенку поёт!

Пусть дочь Вака слушает, Нув ей будет петь!

Очень Нув желает на неё смотреть!

Лава, первая на свете красавица, в честь которой исполнялась серенада, останавливалась и в качестве гонорара исполнителю позволяла досыта собою любоваться. Все девушки отчаянно ей завидовали и требовали от своих поклонников таких же знаков внимания. Поэтому Лану и Поуну, в приёмной которых вечно толпились просители, пришлось работать в две смены, пока все влюблённые не обзавелись собственными серенадами.

Наконец-то появился и первый поэт среди кванов: им оказался Коук. Лично, своими силами, без всякой посторонней помощи он создал на мотив «Блохи» замечательные куплеты о хвастуне-тауре. В исполнении автора куплеты пользовались грандиозным успехом. Живо жестикулируя и корча самые забавные рожи, Коук пел своим дребезжащим тенором:

Жил-был таур трусливый!

Большой хвастун он был!

Своим языком длинным

Он мамонта убил!

Ха-ха! Глупый таур!

Ха-ха! Большой хвастун!

Но вот таур однажды

Зайца повстречал!

И так перепугался,

Что сразу убежал!

Ха-ха! Трусливый таур!

Ха-ха! Зайца испугался!

Коука заставляли петь на «бис» до тех пор, пока он совершенно не охрип — настолько кванам понравились куплеты про трусливого таура. Даже седобородый Тан не устоял против искушения и голосом, лишённым всякой музыкальности, частенько мурлыкал:

Ха-ха! Трусливый таур!

Ха-ха! Зайца испугался!

Теперь с утра до вечера над становищем звучали песни. Пожилые пели про таура и «Ревела буря, дождь шумел», молодёжь — серенады и «Катюшу», а дети — про серенького козлика, от которого остались рожки да ножки.

С лёгкой руки шутника Коука и другие доморощенные поэты начали изготавливать песенную продукцию собственного производства. Не все из этих песен вошли в золотой фонд кванской музыкальной культуры, но главное было сделано: песня завоевала прочные позиции в жизни племени.

«ДОЧЬ ЛИЛИИ ПОУН ВЕРНЫЙ ДРУГ!»

Кара, как утверждают в один голос Лешка и Аркаша, была очень красива даже по современным стандартам. Я не раз видел её на рисунке, сделанном Лешкой с натуры; по словам Аркаши, портрет очень похож, и я решил попытаться воссоздать облик Кары.

Итак, представьте себе пятнадцатилетнюю девушку среднего роста, стройную, гибкую и с грациозной походкой, превосходную бегунью и пловчиху. На спину девушки ниспадают чудесные чёрные волосы, всегда тщательно вымытые и расчёсанные. Лицо тонкое и нежное, сквозь матовый загар щёк пробивается румянец, а глаза — огромные и чёрные: кажется, что они занимают чуть ли не половину лица. Если искать для дочери Лилии сравнение, то, может быть, её чем-то напоминает Одри Хепбёрн в «Римских каникулах» — только Кара, конечно, плотнее и крепче слишком уж худенькой кинозвезды. Во всяком случае, появись Кара на школьном вечере, ребята не позволили бы ей пропустить ни одного танца: от партнёров не было бы отбоя.

Лешкины фотографии вы не раз видели в журналах. Скажем прямо, красотой он не блещет, но его открытое и волевое лицо привлекательно: оно из тех лиц, которые со временем нравятся все больше. И нет ничего удивительного в том, что красавица Кара поглядывала на сына Луны с откровенной симпатией.

Но пришло время открыть одну маленькую тайну: вот уже больше года сердце Лешки было занято. Кем — этого я не имею права раскрыть. Скажу только, что у неё были большие голубые глаза, ямочки на щеках и первый разряд по художественной гимнастике. Остальные подробности Лешка решительно запретил упоминать, и поэтому вам придётся довольствоваться этими немногими приметами. Незадолго до того дня, когда была столь опрометчиво нажата синяя кнопка, Лешка и… Наташа (назовём её так для удобства повествования) дали друг другу клятву в вечной любви, а вы сами знаете, что клятва пятнадцатилетних подростков священна и нерушима.

И хотя Лешка прекрасно сознавал, что шансов увидеть Наташу у него нет, он, верный своему слову, избегал встреч с Карой. Если говорить честно, то Кара ему очень даже нравилась, но «слово спортсмена — золотое слово». Лешка стал бы себя презирать, если бы его нарушил.

И однажды, набравшись мужества, он сказал Каре о том, что далеко, на небе, у него есть Наташа. И что этой Наташе он будет верен. И что же? Любая другая девушка на месте Кары надула бы губки и ужасно обиделась, но Кара поступила по-иному. Она удивилась — зачем Поун ей об этом говорит? Все девушки племени знают, что у сына Луны на небе есть красавица-звезда — разве может быть иначе? Пусть Поун продолжает любить свою звезду, а с Карой просто иногда беседует, потому что ей очень приятно слушать красивые слова, которые сын Луны произносит. Она хочет научиться этим словам и узнать хоть частицу того, что знает Поун.

С этого дня и началась их дружба. Лешка, с плеч которого свалилась огромная тяжесть, обрёл непринуждённость и охотно отвечал на многочисленные вопросы любознательной девушки. Она оказалась исключительно способной и овладевала русским языком с такой быстротой, что Лешка только диву давался. Аркаша в свою очередь взял шефство над Нувом и Лавой, которые тоже достигли заметных успехов.

Лешка и Кара беседовали обычно на берегу реки. Им вдвоём было хорошо и легко; когда не хватало слов, они молчали и улыбались, и хотя Кара никогда не расчёсывала при Лешке свои волосы, ему иногда являлась мысль, что не дай он клятву Наташе, то… Но к чести Лешки будь сказано, эту мысль он тут же от себя отгонял, хотя это и не всегда было простым делом.

Быть может, не стоило бы так подробно рассказывать о дружбе Лешки и Кары, если бы не чрезвычайно серьёзные последствия, которые имел один их разговор.

Однажды Кара задала один вопрос, который Лешка давно ожидал: откуда он, Поун, пришёл и кто он такой? Почему его тело не отличается от тела любого квана, а язык и мысли — совсем другие? И если он бог, то зачем тратит время на беседы с простой дочерью Лилии?

Лешка осознал, что перед ним тот случай, когда правда не нужна и даже вредна: Кара её не поймёт. Неподготовленный мозг не воспримет рассказов о городах и метро, о миллионах одетых в костюмы людей, знающих, что на свете нет богов.

И всё-таки грубо солгать он не мог. Он рассказал Каре правду, но такую, какую мог бы рассказать ребёнку.

И Кара узнала, что Лан — не сын Солнца, а Поун — не сын Луны. У них есть свои папы и мамы, живые люди, которые отсюда очень далеко. Они принадлежат к племени людей, похожих на кванов, только несравненно более могущественных. Лук, например, для них игрушка, а не оружие, коров у них больше, чем деревьев в лесу, а тигров и леопардов они не боятся: хищники посажены в клетки. Люди этого племени могут все. Это они придумали такой рычаг, который забросил древнелет во владения кванов, но не для того, чтобы их уничтожить, а наоборот — установить с кванами дружбу.

— Лан и Поун — не боги? — недоверчиво спросила Кара. — А рассыпанные звезды? А луч Солнца, которым Лан убил злого Пока?

— Звезды — это огненная игрушка, — пояснил Лешка, улыбаясь. — Разве ты не видела, как летят искры из горящей ветви? А луч… Хочешь его посмотреть?

Кара отшатнулась, и в её глазах отразился страх.