Вы подъедете к парадному входу. Эрни войдет в вестибюль и покажет свое удостоверение. Скорее всего, твоего швейцар не потребует. Ты будешь спокойно сидеть в машине так, чтобы швейцар ее видел. Эрни скажет ему, что телефонная компания прокладывает новый кабель по кварталу и он должен проверить входы. Что может не получиться? Все очень просто. Эрни пойдет только в подвал, квартиры ему не нужны. Швейцар даст добро, и вы сворачиваете на аллею и подъезжаете к черному ходу. Как я сказал, в дом заходит только Эрни. Ты остаешься в машине.
      Билли. И я тоже, Граф. Меня не забудьте!
      Андерсон. Ну как тебе все это, Эд?
      Эдвард. Где мы достанем удостоверения?
      Андерсон. На Амстердам-авеню работает человек по имени Хелмас. Слыхал о нем?
      Эдвард. Никогда.
      Андерсон. Лучший специалист в своем роде. У него есть бланки. Не копии, а настоящие бланки. Вам понадобятся фотокарточки. Три на четыре. Такие делают на Сорок второй улице.
      Эдвард. А форма, оборудование, машина и все прочее?
      Андерсон. Это твоя забота.
      Эдвард. Сколько?
      Андерсон. Четыреста.
      Эдвард. Когда?
      Андерсон. Когда ты будешь готов. Я позвоню Эрни, и мы обо всем договоримся. Это не налет, Эд. Это подготовка к операции, понимаешь?
      Эдвард. Понимать-то понимаю. А может, пятьсот, Граф?
      Андерсон. Не могу, Эд. Должен уложиться в определенную сумму. Но если дело выгорит, для тебя... для всех нас может обломиться кое-что еще. Ясно?
      Эдвард. Вполне.
      Билли. О чем вы говорите? Я ничего не понимаю.
      Эдвард. Заткнись-ка на минутку, парень. Давай еще раз, Граф. Хочу убедиться, что я все правильно понял. Это не операция, а подготовка к операции. В дом я не вхожу. Я достаю фургон телефонной компании Манхаттана и все необходимые причиндалы. Я надеваю форму, с пояса у меня свисают разные штуковины. А что твой технарь?
      Андерсон. У него все свое.
      Эдвард. Отлично. Я беру машину, где-то подхватываю этого Эрни, так?
      Андерсон. Так.
      Эдвард. Мы подъезжаем к дому. Он выходит, показывает швейцару свое удостоверение. Мы подруливаем по аллее к заднему входу. Эрни вылезает, его видят по телевизору и впускают в дом. Я остаюсь в машине. Сколько я его жду?
      Андерсон. Максимум три часа.
      Эдвард. А потом?
      Андерсон. Если к тому времени он не выйдет, ты уезжаешь.
      Эдвард. Понятно. Это я, собственно, и хотел знать. Предположим, он выходит и садится ко мне в машину. Что дальше?
      Андерсон. Отвезешь его, куда он скажет. Бросишь машину. Переоденешься в свое. Уходишь.
      Билли. Это же проще простого, Эдвард. Скажешь нет?
      Эдвард. На словах все просто, парень. Как мне связаться с тобой, Граф?
      Андерсон. Ты согласен?
      Эдвард. Согласен.
      Андерсон. Я буду звонить тебе каждый день в час дня. Если тебя вдруг не окажется у телефона, ничего страшного. Я позвоню на другой день. Когда у тебя все будет на мази, я созвонюсь с нашим технарем, и мы назначим время и день. Хочешь две сотни?
      Эдвард. Хочу ли я? Что за вопрос? Официант! Пива на всех!
      14
      Помещение магазина кондитерских и табачных изделий по адресу Уэст-энд-авеню, 4678, Нью-Йорк, с 16 ноября 1967 года прослушивалось полицейским управлением Нью-Йорка по подозрению, что магазин является местом встречи организаторов подпольной лотереи. Подслушивающие устройства были установлены в телефонах-автоматах в задней части магазина.
      Далее приводится стенограмма, сделанная с кассеты NYPD-SIS-182-BL. Точная датировка отсутствует, предполагается, что запись была сделана 31 мая 1968 года.
      Синтия. Вот, собственно, и все. Как тебе это нравится, Граф?
      Андерсон. Вполне. Все верно.
      Синтия. Меня только смущает гонорар врачей. Обычно врачи высылают счета через несколько недель или даже через месяц. Но если терапевт или психиатр вдруг решат сделать это сразу и их счета вернутся неоплаченными, потому что адрес-то липовый, я не смогу прийти к ним второй раз.
      Андерсон. Что говорит Томми?
      Синтия. Он просил передать, что есть два способа. Я могу сказать им, что уезжаю в отпуск, в путешествие или куда-то в этом роде, и попросить, чтобы они подождали со своим счетом с месяц - я, мол, не хочу, чтобы мой почтовый ящик лопнул от корреспонденции. Или же, как советует Томми, мне следует заказать у Хелмаса фальшивую чековую книжку. Тогда я сразу могу вручить им фальшивый чек. Томми уверяет меня, что это даст мне по меньшей мере еще три-четыре дня, и я спокойно могу прийти на повторный прием.
      Андерсон. А почему просто не заплатить наличными?
      Синтия. Томми считает, что это произведет неправильное впечатление. Не соответствует образу...
      Андерсон. Ерунда. Твоему братцу следовало бы стать театральным актером. Зачем все усложнять? Ничего тут особенного нет. Просто не надо самой нарываться на неприятности. Постарайся побольше узнать с первого захода. Расплатись наличными. Тогда спокойно можешь зайти к ним еще, когда захочешь.
      Синтия. Ладно, Граф, если ты так считаешь... А как тебе план Томми?
      Андерсон. Вполне устраивает. Действуйте. Если что-то пойдет не так, без паники отступайте. Не проявляйте лишнего любопытства. Позвоню в следующую пятницу, скажу, когда увидимся.
      15
      Стенограмма кассеты FTC-1-6-68-EHM-29L. Магазин-мастерская "Фон Сити", Авеню Д, 1975, Нью-Йорк.
      Андерсон. Профессор? Манн. Да.
      Андерсон. Это Граф. Ваш телефон не прослушивается?
      Манн. Конечно, нет.
      Андерсон. Я нашел шоферов.
      Манн. Шоферов? Их несколько?
      Андерсон. Два брата.
      Манн. Это необходимо?
      Андерсон. Они работают вместе. Дело знают. Паниковать не будут. Они подождут вас максимум три часа.
      Манн. Это больше чем достаточно. Обернусь за час.
      Андерсон. Отлично. Когда?
      Манн. Ровно в девять сорок пять утром четвертого июня.
      Андерсон. Это в следующий вторник, так?
      Манн. Так.
      Андерсон. Где?
      Манн. На северо-западном углу Семьдесят девятой и Лексингтон-авеню. На мне будет легкий коричневый плащ, а в руке черный чемоданчик. Головного убора не будет. Все понятно?
      Андерсон. Да, все понятно.
      Манн. Граф, эти двое... так надо?
      Андерсон. Я же сказал, они работают вместе. Который постарше, будет за рулем. Младший обеспечивает охрану.
      Манн. Зачем нам охрана?
      Андерсон. В общем-то она не нужна. Но у младшего плоховато с головкой. Брат опекает его. Парня нельзя оставлять одного. Понимаете меня?
      Манн. Нет.
      Андерсон. Профессор, ребята будут сидеть в машине и ждать вас. Никаких неприятностей! Никаких рукопашных. Все будет нормально.
      (пауза в 6 секунд)
      Манн. Хорошо.
      Андерсон. Я позвоню вам пятого июня, и мы договоримся, где встретиться.
      Манн. Как скажешь.
      16
      Стенограмма магнитофонной записи, сделанной автором 19 ноября 1968 года. Насколько мне известно, содержащиеся на ней показания не фигурируют ни в одном официальном документе.
      Кассета GO-IA.
      Автор. Пожалуйста, назовите себя и ваш адрес.
      Райан. Меня зовут Кеннет Райан. Адрес: Западная Девятнадцатая, дом 1198, Нью-Йорк.
      Автор. Пожалуйста, скажите, кто вы по профессии и где работаете.
      Райан. Я швейцар. Дежурю в доме 535 по Восточной Семьдесят третьей улице в Манхаттане. Обычно я работаю с восьми утра до четырех дня. Но иногда мы меняемся. Мало ли у кого какие дела, особенно если у тебя семья... Тогда мы подменяем друг друга. Но вообще-то моя смена с восьми до четырех.
      Автор. Спасибо, мистер Райан. Как я уже вам говорил, я собираюсь воспользоваться этой кассетой исключительно для собственных целей - хочу воссоздать полную картину преступления, имевшего место в Нью-Йорке в ночь с 31 августа на 1 сентября 1968 года. Я не являюсь представителем городских или федеральных властей или властей штата Нью-Йорк. Я не буду просить вас давать присягу, и ваши показания не будут использованы ни в суде, ни в ходе иного разбирательства. То, что вы готовы сообщить мне, будет использовано для моих личных целей и не может быть опубликовано без вашего согласия в письменной форме. Со своей стороны, я заплатил вам сто долларов независимо от того, будут или нет опубликованы ваши показания. Кроме того, я бесплатно выдаю вам магнитофонную запись ваших показаний в двух экземплярах. Вам все понятно?
      Райан. Конечно.
      Автор. Теперь... Фотография, что я вам показывал... Вы его узнали?
      Райан. Конечно. Этот недомерок сказал мне, что его зовут Сидней Бревурт.
      Автор. Собственно, его настоящее имя Томас Хаскинс. Но вам он сказал, что его зовут Сидней Бревурт, так?
      Райан. Так.
      Автор. Когда все это случилось?
      Райан. В начале июня. В этом году. То ли третьего, то ли четвертого, а может, и пятого. В один из этих дней. Этот человечишка заходит ко мне в вестибюль. Я уже сказал, что работаю в доме 535 по Восточной Семьдесят третьей улице.
      Автор. Примерно в какое время он к вам зашел?
      Райан. Точно не помню. Вроде это было без четверти десять утра. А может, и в десять. Он сказал: "Доброе утро", и я ответил: "Доброе утро". Он говорит: "Меня зовут Сидней Бревурт, я представляю Комитет городской реконструкции. Вот мое удостоверение", - протягивает свои документы, я смотрю и вижу - там все так, как он сказал.
      Автор. Удостоверение было с фотографией?
      Райан. Конечно. Все напечатано как положено. Выглядело весьма внушительно. Он, значит, и говорит: "Сэр..." - он называл меня сэром "Сэр, моя организация проводит неофициальную перепись зданий и населения Восточного Манхаттана - от Пятой авеню до реки и от Двадцать третьей улицы на юге до Восемьдесят шестой на севере. Мы пытаемся добиться того, чтобы власти штата Нью-Йорк утвердили выпуск облигаций для финансирования строительства подземки на Второй авеню". Дословно, конечно, не помню, но в принципе это он и сказал. Говорил очень официальным тоном. Производил впечатление! Я ему отвечаю: "Вы правы. Они выпустили облигации для этой самой цели еще много лет назад, но деньги растратили на Бог знает что. Уплыли денежки в карманы политиков!" А он мне на это: "Я вижу, вы следите за политической и общественной жизнью". Я отвечаю: "Немножко разбираемся в том, что вокруг творится". А он мне: "Я в этом не сомневаюсь, сэр. Именно для того, чтобы убедить законодателей штата Нью-Йорк одобрить этот законопроект, наша организация и проводит опрос жителей Восточного Манхаттана. Мы хотим понять, кто выиграет от строительства подземки на Второй авеню. Для этой самой цели я бы хотел получить от вас список жильцов дома с указанием, кто какие квартиры занимает".
      Автор. Как вы на это отреагировали?
      Райан. Я послал его подальше. Ну, разумеется, я не сказал ничего такого. Просто сообщил, что не могу сделать этого.
      Автор. Что же именно он на это ответил?
      Райан. Он сказал, что все это абсолютно добровольно. Сказал, что если кто-то из жильцов пожелает ответить на его вопросы, то полученная информация будет носить абсолютно закрытый характер и их фамилии не будут нигде фигурировать. Якобы это нужно для статистики. Он хотел знать, кто в какой квартире живет, имеют ли они прислугу, как добираются до места работы, когда возвращаются домой с работы. И так далее. Но я сразу сказал: "Извините, но ничего не выйдет". Я сказал ему, что мое начальство - фирма "Шови энд Уайт", Мэдисон-авеню, дом 1324, и у нас, швейцаров, есть строгие инструкции не выдавать никакой информации про жильцов и не пускать никого в их квартиры без разрешения начальства.
      Автор. Как он отреагировал?
      Райан. Гаденыш! Сказал, что прекрасно понимает меня - мол, все эти недавние кражи в восточной части города! Потом попросил разрешения позвонить в фирму и добиться беседы со мной и теми жильцами, которые не откажутся ответить на его вопросы. Он сказал, что, если ему удастся получить их добро, они перезвонят мне. Он спросил, к кому обращаться в фирме "Шови энд Уайт", и я сообщил, что этим домом занимается мистер Уолш. Я даже дал этому негодяю его телефон. Он спросил меня, встречал ли я когда-нибудь мистера Уолша, и я честно сказал, что не встречал. Я только пару раз говорил с ним по телефону. Эти чиновники не очень-то нами интересуются. Сидят у телефонов, штаны просиживают!
      Автор. Как после этого стал действовать человек, известный вам под именем Сиднея Бре-вурта?
      Райан. Он сказал, что позвонит в "Шови энд Уайт", объяснит ситуацию и попросит мистера Уолша перезвонить мне. Я сказал, что, если начальство согласится, я возражать не буду. Он извинился за беспокойство - вежливый такой - и ушел. Поганая свинья!
      Автор. Спасибо, мистер Райан.
      17
      Кассета NYPD-SIS-196-BL. Кондитерская на Уэст-энд-авеню, 4678. 3 июня 1968 года, время (приблизительно) 10.28.
      Синтия Хаскинс. Комитет городской реконструкции. Чем я могу вам помочь?
      Томас. Это я, Снэп.
      Синтия. Что случилось?
      Томас. Прокол. Чертов ирландец-швейцар якобы ничего не может без разрешения своих хозяев из фирмы "Шови энд Уайт" на Мэдисон-авеню.
      Синтия. О Боже! Граф поубивает нас!
      Томас. Не надо метать икру, солнышко. По дороге я кое-что придумал. Я звоню из автомата на углу Семьдесят третьей и Йорк-авеню.
      Синтия. Боже мой, только без фокусов, Томми! Граф не велел рисковать. Он сказал, что, если что-то не так, мы должны без паники отступить. А ты говоришь, что придумал кое-что. Томми, умоляю...
      Томас. Ты полагаешь, он заплатит нам полтыщи за отступление без паники? Он хочет, чтобы мы пошевелили немного мозгами. Потому-то он обратился именно к нам. Если бы ему хватило парочки идиотов, он бы нашел их за сотню. Графу нужен конечный результат. Если мы не провалим к чертовой бабушке то, что он задумал, он не будет вникать, как именно мы выполнили его распоряжения.
      Синтия. Томми, я очень...
      Томас. Заткнись и слушай. План у меня такой...
      18
      3 июня 1968 года. Приблизительно 10.37.
      Райан. Дом пятьсот тридцать пять, Восточная Семьдесят третья.
      Синтия. Это швейцар?
      Райан. Да. Кто говорит?
      Синтия. Рут Дэвид из "Шови энд Уайт". Вы говорили с человеком по имени Сидней Бревурт, который сказал, что работает в Комитете городской реконструкции?
      Райан. Да. Он был здесь совсем недавно. Он просил список жильцов дома и хотел с ними поговорить. Я велел ему обратиться к мистеру Уолшу.
      Синтия. И правильно сделали! Но мистера Уолша нет - он заболел. Кажется, гриппом. Его не было вчера, и он не пришел сегодня. Я замещаю его. Как вам показался этот самый Бревурт?
      Райан. Бойкий такой мышонок. Я бы мог его перебросить через забор одной левой.
      Синтия. Я имею в виду, не похож он на вора?
      Райан. Нет, но это ничего не значит. Что мне делать, если он вернется?
      Синтия. Я звонила в эту самую организацию. Она действительно существует. Они подтвердили, что Сидней Бревурт работает у них. У него было удостоверение?
      Райан. Да, он мне его показывал.
      Синтия. Лично я не хотела бы брать на себя ответственность разрешать ему взять список жильцов и еще ходить по квартирам с расспросами.
      Райан. Вы правы. Я тоже.
      Синтия. Знаете что? Позвоню-ка я мистеру Уолшу - он сказал, чтобы я советовалась с ним, если возникнут осложнения. У меня есть его домашний телефон. Если он даст добро, можете поговорить с Бревуртом. Если он скажет нет, пусть Бревурт и его организация идут к черту. В обоих случаях мы с вами ни при чем. Ответственность будет лежать на Уолше.
      Райан. Ага! Это правильно.
      Синтия. Вот и прекрасно. Сейчас буду ему звонить. Перезвоню вам через несколько минут и сообщу результаты.
      Райан. Я у телефона.
      19
      3 июня 1968 года, примерно 10.48.
      Синтия. Швейцар? Это опять Рут Дэвид.
      Райан. А! Вы говорили с мистером Уолшем?
      Синтия. Да, он сказал, что все в порядке, он знает эту самую организацию. Говорит, что вы можете дать Бревурту список жильцов. Кроме того, он может побеседовать с жильцами, если они на то согласны. Но сначала свяжитесь с ними по домофону. И не позволяйте Бревурту разгуливать по всему дому. После каждой такой беседы пусть спускается к вам вниз.
      Райан. Не беспокойтесь, мисс Дэвид. Я за ним пригляжу.
      Синтия. Прекрасно. Прямо гора с плеч. Очень уж не хотелось отвечать за этого Бревурта.
      Райан. Мне тоже.
      Синтия. Мистер Уолш просил передать, что вы поступили совершенно правильно, попросив Бревурта перезвонить нам. Еще он просил передать, что не забудет, как вы повели себя в сложившихся обстоятельствах.
      Райан. Да? Приятно слышать. Ну что ж, тогда я отвечу на вопросы Бревурта. Спасибо, что позвонили, мисс Дэвид.
      Синтия. Спасибо вам, сэр.
      20
      Стенограмма кассеты SEC-3-6-68-IM-01-48 РМ-142С. Квартира Ингрид Махт, Западная 24-я улица, дом 627, Нью-Йорк.
      Ингрид. Входи, Schatzie.
      Андерсон. Очки? Ты теперь носишь очки?
      Ингрид. Одеваю примерно раз в год. Для чтения. Тебе нравится?
      Андерсон. Да. Ты занята?
      Ингрид. Кончаю завтракать. Сегодня я заспалась. Хочешь кофе?
      Андерсон. Черного.
      (пауза в 1 минуту 19 секунд)
      Ингрид. Может, чуточку бренди?
      Андерсон. С удовольствием! Ты составишь компанию?
      Ингрид. Спасибо, нет. Чуть отхлебну у тебя? Андерсон. Значит, ты выпьешь половину, а потом скажешь, что я слишком много пью?
      Ингрид. Schatzie, ну когда я говорила, что ты слишком много пьешь? Когда я вообще тебя критиковала?
      Андерсон. Насколько я помню, никогда. Я просто пошутил. Не будь такой серьезной. У тебя нет чувства юмора.
      Ингрид. Это верно. Тебя что-то беспокоит?
      Андерсон. Нет, а что?
      Ингрид. У тебя такой взгляд. Отстраненный. Ты постоянно думаешь о чем-то. Я угадала? Андерсон. Может быть.
      Ингрид. Не надо мне ничего рассказывать. Мне это совершенно неинтересно. Не хочу снова проходить через все это. Ты меня понимаешь?
      Андерсон. Конечно. Посиди у меня на коленях. Нет, не снимай очки.
      Ингрид. Тебе нравятся мои очки?
      Андерсон. Да. Когда я жил на юге, у меня были четкие представления, какой должна быть женщина из большого города. Я видел ее. Очень худая. Не очень высокая. Сухопарая. Вид серьезный. Глаза широко открыты. Губы бледные. И тяжелые очки в черной оправе.
      Ингрид. Как странно. Обычно мужчины представляют себе очаровательную пухленькую блондиночку с большим бюстом.
      Андерсон. Что я могу с собой поделать - я видел такую женщину. И еще длинные прямые волосы до пояса.
      Ингрид. У меня есть такой парик.
      Андерсон. Знаю. Я же тебе его и подарил.
      Ингрид. Верно. Я и забыла. Одеть?
      Андерсон. Да.
      (пауза в 4 минуты 14 секунд)
      Ингрид. Вот. Похожа я на твой идеал?
      Андерсон. Вполне. Садись ко мне.
      Ингрид. А что ты принес мне сегодня? Еще одну зажигалку?
      Андерсон. Нет. Сотню долларов.
      Ингрид. Очень мило. Я люблю деньги.
      Андерсон. Знаю. Опять вложишь в ценные бумаги?
      Ингрид. Разумеется. У меня неплохо получается. Мой брокер говорит, что у меня есть нюх.
      Андерсон. Я мог бы давно ему это сказать. Так тебе неудобно?
      Ингрид. Все нормально. Может, пойдем в спальню?
      (пауза в 2 минуты 34 секунды)
      Ингрид. Ты похудел и заматерел. Этот шрам... ты мне рассказывал, но я забыла.
      Андерсон. Подрались на ножах.
      Ингрид. Ты убил его?
      Андерсон. Да.
      Ингрид. Из-за чего повздорили?
      Андерсон. Не помню. Но тогда это было очень важно. Хочешь я дам тебе деньги прямо сейчас?
      Ингрид. Не будь таким гадким... Это не в твоем стиле.
      Андерсон. Тогда начинай. Господи, мне надо забыться. Уехать далеко-далеко. Сейчас.
      Ингрид. Это тебе так необходимо?
      Андерсон. Да. Я на крючке. Медленно.
      Ингрид. Хорошо... Нет, я же сказала тебе, не закрывай глаза.
      Андерсон. Ладно.
      Ингрид. Ты знаешь, я, наверное, напишу книгу. Расслабь мускулы, Schatzie. Ты какой-то скованный.
      Андерсон. Да... хорошо. Так лучше?
      Ингрид. Гораздо. Разве ты это не чувствуешь сам?
      Андерсон. Чувствую. Господи... О чем же книга?
      Ингрид. О том, что такое боль - и преступление. Ты знаешь, по-моему, преступники - по крайней мере большинство - идут на все это только для того, чтобы причинить кому-то боль. И еще для того, чтобы потом их поймали и наказали. Причинять боль и испытывать боль. Ради этих двух ощущений они лгут, обманывают, воруют, убивают...
      Андерсон. Наверное...
      Ингрид. А ну-ка дай я обвяжу вокруг тебя свои длинные черные пряди!.. Вот так! Туго-туго. И сделаю узелки. Отлично. Какой ты смешной! Словно рождественский подарок!
      Андерсон. Ну вот, я поехал... Путешествие начинается.
      Ингрид. Начинается?
      Андерсон. Постепенно. Может, ты и права... Я в этих делах плохо разбираюсь. Но в твоих словах что-то есть... Там, где я был, я встретил человека, который тянул тридцатку. Он получил бы от восьми до десяти, но он применял насилие. В этом не было необходимости. Его жертвы отдали все, что он потребовал. Они не кричали "караул!". Но он все равно дал волю рукам. И к тому же страшно наследил...
      Ингрид. Это можно понять. Ты опять напрягаешься. Расслабься. Вот так, это другое дело. А теперь...
      Андерсон. Боже, Ингрид, не надо... прошу...
      Ингрид. Сначала ты говоришь "давай", потом просишь прекратить. Я же должна помочь тебе забыться, уехать далеко-далеко. Разве не так?
      Андерсон. Ты одна в состоянии отправить меня в такое путешествие. Ты и больше никто.
      Ингрид. Тогда прикуси язык и старайся не кричать.
      Андерсон. Твои зубы... Не могу... прошу тебя...
      Ингрид. Еще немного. Ты отбываешь в путешествие, Граф, вижу по глазам. Еще чуточку? Ты поехал, разве нет? Да, ты умеешь сбежать от всего этого. В отличие от меня, Граф, в отличие от меня...
      21
      Начиная с 12 апреля 1968 года в соответствующие инстанции стали поступать письма с угрозами в адрес президента Соединенных Штатов, членов Верховного суда США, а также некоторых сенаторов. Судя по всему, их автор был психически ненормальным человеком. Как ни странно, эти анонимные письма были напечатаны на почтовой бумаге отеля "Экскалибур" (14896, Бродвей, Нью-Йорк).
      19 апреля 1968 года спецслужбы США установили электронное прослушивание отеля. Подслушивоющее устройство контролировало все телефонные разговоры в отеле. Кроме того, в ряде номеров были поставлены "жучки", регистрирующие разговоры в комнатах. Все эти приспособления были связаны с магнитофоном Emplex 47-83B, включавшимся от звуков человеческого голоса. К нему был подключен магнитофон-дублер Emplex 47-82B-1 на случай, если одновременно прослушивались два разговора. Магнитофоны были установлены в подвальном помещении отеля "Экскалибур".
      Кассета USSS-VS-901KD-432, датирована 5 июня 1968 года. Записан разговор, имевший место в номере 432. Собеседники, Джон Андерсон и Томас Хаскинс, идентифицированы сопоставлением образцов звукозаписей голосов, а также по показаниям свидетелей.
      (стук в дверь)
      Андерсон. Кто там?
      Хаскинс. Это я... Томми.
      Андерсон. Входи. Внизу все в порядке? Хвоста нет?
      Хаскинс. В порядке. Ну и дыра!
      Андерсон. Я снял номер, только чтобы пообщаться с тобой. Спать здесь не собираюсь. Садись вон туда. Я пью бренди. Не желаешь?
      Хаскинс. Спасибо, нет. Я лучше покурю. Травки хочешь?
      Андерсон. Обойдусь бренди. Как выступил?
      Хаскинс. По-моему, неплохо. Я был там два дня назад. Снэп собирается завтра.
      Андерсон. Все прошло нормально?
      Хаскинс. Были маленькие осложнения. Но это чепуха. Обошлось без последствий.
      Андерсон. Значит, можно поздравить с победой?
      Хаскинс. Может, и не с такой большой, как хотелось бы, но я сделал все, что смог. Есть кое-что любопытное.
      Андерсон. Томми, не буду морочить тебе голову - ты неплохо соображаешь. Ты понимаешь, что я не заплатил бы тебе пятьсот просто за разведку, если бы не планировал кое-что серьезное. Прежде чем докладывать, скажи прямо - игра стоит свеч?
      Хаскинс. Какая именно квартира тебя интересует, радость моя?
      Андерсон. Меня интересует весь дом, целиком.
      Хаскинс. Господи праведный!
      Андерсон. Стоит ли беспокоиться?
      Хаскинс. Конечно, стоит!
      Андерсон. Сколько можно заработать, по-твоему?
      Хаскинс. По-моему, никак не меньше ста тысяч. А может, и в два раза больше.
      Андерсон. Мы с тобой считаем одинаково. У меня тоже вышло столько же. Ну ладно, я тебя слушаю.
      Хаскинс. Я напечатал отчет в двух экземплярах на машинке Снэп. Можем проглядеть вместе. Разумеется, ты получишь оба экземпляра.
      Андерсон. Разумеется.
      Хаскинс. Ладно. Начнем со швейцаров. Их трое. Тимоти О'Лири, Кенет Райан и Эд Бейкли. Соответственно они дежурят - с полуночи до восьми утра, с восьми до четырех и с четырех до полуночи. О'Лири, тот, что дежурит ночью, - алкаш. Бывший полицейский. Когда кто-то берет отгул, остальные работают по двенадцать часов и получают в двойном размере. Иногда например на Рождество, одновременно двое могут взять выходной, тогда профсоюз присылает кого-то на замену. Так?
      Андерсон. Продолжай.
      Хаскинс. В отчете, радость моя, я описал это со всеми подробностями, я просто хочу пройти по основным пунктам вместе с тобой, вдруг у тебя будут вопросы.
      Андерсон. Давай.
      Хаскинс. Техник-смотритель, Иван Блок. Кажется, венгр, а может, и поляк, тоже алкаш. У него квартирка в подвальном помещении. В доме он двадцать четыре часа в сутки, шесть дней в неделю. По понедельникам ездит к своей замужней сестре в Нью-Джерси. Если что-то случается, когда он выходной, жильцы обращаются к технику соседнего дома - пятьсот тридцать седьмого, по той же улице. Он также заменяет Блока, когда тот берет в мае свой двухнедельный отпуск. Блоку шестьдесят четыре года, и один глаз у него не видит. Его квартира состоит из комнаты и ванной. Райан дал понять, что Блок большой жмот и под матрасом у него может быть кое-что припрятано.
      Андерсон. Почему бы и нет. Эти старые пердуны из Европы не верят в банки. Давай дальше. Не хочется здесь засиживаться. Этот номер действует мне на нервы. Клоповник проклятый.
      Хаскинс. Притом в самом прямом смысле. Я только что видел клопа. Первый этаж. 1-а. Приемная. Доктор Эрвин Лейстер, кандвдат медицинских наук, специалист по внутренним болезням. Медсестра и секретарша, она же регистраторша. Работают с девяти утра до шести вечера. Иногда он приходит на работу чуть позже. Обычно медсестра и секретарша уходят около половины шестого. Приемная 1-6. Психиатр доктор Дмитрий Рубиков. У него работает медсестра, она же секретарша. Прием пациентов с девяти до девяти. После четверга Снэп даст тебе подробный отчет об этих служителях медицины.
      Андерсон. Работаете неплохо.
      Хаскинс. На каждом этаже по две квартиры. Последний этаж - пятый, там где веранды.
      Андерсон. Я знаю.
      Хаскинс. Второй этаж. Квартира 2-а. Эрик Сабайн. Дизайнер. Специалист по интерьерам. То, что нам надо! В прошлом году о нем и его квартире был очерк в "Тайме". Я специально посмотрел. Оригиналы Пикассо и Клее. Неплохая коллекция индейского искусства. Роскошный восточный ковер девять на двенадцать футов. Стоит тысяч двадцать. На фотографии в "Тайме" он носил три кольца. Выглядели впечатляюще. У парня есть деньги. Не в моем вкусе, но, если хочешь, я могу попробовать узнать о нем побольше.
      Андерсон. Посмотрим.
      Хаскинс. Квартира 2-6. Мистер Арон Рабинович с супругой. Богатые молодые евреи. Он - младший партнер в юридической фирме на Уоллстрите. Интересуются оперой, балетом, театральными постановками и прочим дерьмом. Большие либералы. Одна из трех квартир, которые я осмотрел как следует. Супруга была дома. Очень обрадовалась возможности обсудить проблему подземки на Второй авеню и участь бедняков. Мебель современная. Ничего такого не заприметил, кроме ее обручального кольца - старинное. Поскольку он юрист, то где-то в стене может иметься сейф. Картины ничего, но слишком громоздкие, чтобы с ними возиться. В абстрактном стиле.
      Андерсон. Серебро?
      Хаскинс. Ты помнишь все, солнышко! Да, серебро имеется. Выставлено на всеобщее обозрение. Очень симпатичное. Думаю, старинное. Похоже на свадебный подарок. Оно в буфете в их столовой. Еще есть вопросы? Андерсон. Прислуга?
      Хаскинс. Приходящая. Появляется в полдень, а домой уходит после того, как подает вечером обед и моет посуду. Пожилая немка. Теперь третий этаж. Квартира 3-а. Мистер Макс Горовиц с супругой. На пенсии. Был оптовым торговцем ювелирными изделиями. У него сильный артрит, передвигается с палочкой. У нее три шубы, в том числе одна норковая, другая соболиная, и полным-полно бриллиантов. По крайней мере, так говорит швейцар. И еще он говорит, что они страшные скупердяи - на всех швейцаров на Рождество выдают пятерку. Но он уверен, что денег у них прорва. Квартира 3-6. Миссис Агнес Эверли. С мужем не живет. Квартира принадлежит ему, но живет в ней она. Ничего интересного. Разве что норковая шуба. Она торгует оптом женским бельем, поставляет в галантерейные магазины. Много ездит. Кстати, я упомянул о шубах, мой дорогой, но, разумеется, в это время года большинство из них, наверное, на хранении.
      Андерсон. Конечно.
      Хаскинс. Четвертый этаж. Квартира 4-а. Мистер Джеймс Шелдон с супругой и трехлетними дочерьми-близняшками. Живущая прислуга. Днем выходит в магазин. В этой квартире я тоже побывал. Я зашел туда, как раз когда прислуга уходила. Она из Вест-Индии. Пальчики оближешь - если любишь этот тип. Очаровательный акцент. Роскошный бюст. Ослепительная улыбка. Миссис Джеймс Шелдон, напротив, - страхолюдина. Лошадиное лицо, лошадиные зубы, кожа как наждак. У нее должны быть деньги. Муж явно трахает служаночку. Он партнер в брокерской фирме, возглавляет филиал на Парк-авеню. В квартире полно всяких интересных штучек. Успел мельком увидеть кабинет - стены в деревянных панелях, по стенам стеклянные шкафы. Потом миссис Шелдон закрыла дверь. Похоже, там коллекция монет. Легко проверить.
      Андерсон. Ясно. Служанка, говоришь, в полдень выходит за покупками?