Предупреждаю, что я буду краток, очень краток.
      (возможная пауза для аплодисментов)
      Мысли, которыми я хотел бы с вами поделиться - результат чистого теоретизирования. Я не занимался практическими исследованиями и не советовался со светилами. Просто я предлагаю вам свои размышления - мою реакцию на недавние события, - которые могут стать предметом дальнейшего обсуждения. Разумеется, ваша реакция будет представлять для меня огромный интерес.
      Прежде всего позвольте еще раз напомнить, что сексуальные отклонения, как правило, составляют определенные предпосылки для криминального поведения. Я бы, однако, хотел указать на более тесную взаимосвязь между сексом и преступностью. Иначе говоря, я убежден: преступность в современном обществе выступает заменой секса.
      Что такое преступность? Что такое секс? Что между ними общего? На мой взгляд, их сближает то, что в обоих случаях важную роль играет мотив проникновения. Грабитель банков взламывает сейф. Квартирный вор проникает в дом или квартиру. Карманник - в наш кошелек или бумажник. Быть может, истинное намерение каждого из них - проникнуть вглубь нас...
      Этот мотив проникновения присутствует и в более сложных правонарушениях. Мошенник овладевает частью состояния жертвы, проникая к ней в доверие. Нечестный бухгалтер насилует свою фирму. Коррумпированный представитель власти насилует общество в целом.
      Собственно, сам по себе термин взлом - "проникновение со взломом" вызывает ассоциации с лишением невинности.
      Тем самым я еще раз хотел бы подчеркнуть: совершение преступления это замена полового акта. Преступник - это человек, сознательно, подсознательно или бессознательно получающий наслаждение от подобной квазисексуальной деятельности.
      Преступление совершено - что дальше? Половой акт окончен - что потом? В обоих случаях имеют место сходные процессы. Уход. Разъединение, порой весьма мучительное в физическом и эмоциональном плане.
      Я убежден, что, собственно, совершение сексуального преступления (на мой взгляд, все преступления имеют сексуальную основу) - самая легкая его часть. Самое же трудное - уход.
      Учитывая пуританское воспитание большинства американцев, уход выступает признанием вины, является манифестацией подспудного желания быть наказанным. Нарушителя законов неотступно, навязчиво преследует жажда изобличения и публичного осуждения.
      Секс и преступность. Проникновение и уход. Я вижу в этом нерасторжимую связь. Теперь же с вашего позволения я хотел бы подробнее..."
      89
      Из отчета капитана Эдварда Деланы. NYPD-EXD-1-9-1968.
      Было примерно 4.45. Стрельба из окна четвертого этажа прекратилась. Внезапно со стороны пересечений 73-й улицы и Йорк-авеню мы услышали выстрелы. Не теряя времени даром, я послал полицейских Оливера Кронена (жетон 76388542) и Роберта Брича (жетон 92356762) выяснить, что там происходит.
      Вскоре полицейский Кронен вернулся и доложил, что один сотрудник полиции убит, другой ранен в бедро. Оба находились в патрульной машине Г-19, блокировавшей 73-ю улицу.
      Я сразу же связался по рации с моим командным пунктом и приказал моему шоферу полицейскому Макклеру выслать к упомянутому перекрестку карету "скорой помощи". Я также велел ему сообщить о случившемся в Центр связи и попросить их передать информацию инспектору Аб-рахамсону и заместителю начальника управления Битему.
      После этого во главе взвода из шести вооруженных человек я отправился в дом 535. Мы миновали труп человека в маске, убитого при попытке к бегству. Позже выяснилось, что это Сэ-мюэл Скат Джонсон, негр. Войдя в вестибюль, мы обнаружили белого человека, сидевшего на полу, прислонившись спиной к стене и с поднятыми вверх руками. Он был взят под стражу.
      Было установлено, что его зовут Эрнест Генрих Манн.
      Тем временем мой взвод соединился с людьми из отряда особого назначения, высадившимися на веранде, а также с теми, кто находился на заднем дворе дома. Последние задержали еще одного подозреваемого в совершении ограбления, Томаса Хаскинса.
      Мы тщательно осмотрели здание и обнаружили в подвальном помещении спящего техника-смотрителя. В квартире 4-а мы нашли несколько жильцов и швейцара. Один из жильцов, Джеральд
      Бингем-старший, был ранен и находился в шоковом состоянии. Его правый глаз сильно кровоточил. Кроме тех, кто находился в квартире в качестве пленников, на полу лежал человек в маске, он был тяжело ранен. По утверждениям очевидцев, в него дважды выстрелил другой человек в маске.
      Я приказал одному из полицейских вызвать еще три машины "скорой помощи", чтобы облегчить транспортировку убитых и раненых - полицейских, преступников и невинных жертв.
      Предварительный допрос жертв показал, что во время ограбления в доме находился еще один человек (впоследствии оказалось, что им был Джон Граф Андерсон), судя по всему, спасшийся бегством. Я предположил, что он виновен в гибели полицейского Иллингема и ранении полицейского Симилара из патрульной машины Г-19 на углу Восточной 73-й и Ист-энд-авеню. Покинув дом 535, я связался по рации с полицейским Макклером и передал ему информацию о розыске, которую тот должен был, в свою очередь, передать в Центр связи. Я описал подозреваемого со слов свидетелей. Полицейский Макклер принял сообщение, а я оставался на связи до тех пор, пока он не доложил, что Центр связи, где старшим был в эту ночь лейтенант Финили, получил сообщение о розыске и уведомил все полицейские участки и отделы.
      Когда прибыли машины "скорой помощи", я сначала отправил раненых, затем убитых. Случилось так, что раненый жилец Джеральд Бингем-старший и раненый подозреваемый (впоследствии опознанный как Винсент Бокс Парелли из Детройта) оказались в одной машине, направляющейся в больницу Пресвятой Девы.
      После этого я вернулся на свой командный пункт на углу Йорк-авеню и Восточной 73-й улицы. Через Центр связи я оповестил Восточный отдел по борьбе с убийствами, криминалистическую прокуратуру Манхаттана, отдел связей с общественностью. Тогда - это было примерно в 5 утра - сообщений о местонахождении исчезнувшего подозреваемого Джона Андерсона, не поступило.
      90
      Стенограмма личной кассеты автора. Запись сделана 6 ноября 1968 года. Насколько мне известно, показания, содержавшиеся здесь, не фигурируют ни в каких официальных документах.
      Автор. Запись GO2B. Пожалуйста, назовите себя и ваш адрес.
      Свидетель. Аира П. Мейер. Восточная Вторая улица, дом 1260, Нью-Йорк.
      Автор. Спасибо, мистер Мейер. Как я уже объяснял вам, эта запись будет использована только мной и больше никем для воссоздания общей картины преступления, совершенного в ночь с 31 августа на 1 сентября 1968 года. Я не являюсь предстайителем властей - городских, федеральных или властей штата.
      Я не буду просить вас дать присягу относительно правдивости ваших показаний, и эти показания не будут использованы в судебном разбирательстве. Ваши показания будут использованы для моих личных целей и не могут быть опубликованы без вашего на то согласия в письменной форме. Со своей стороны я заплатил вам пятьдесят долларов - независимо от того, будут или не будут опубликованы эти материалы. Все понятно?
      Свидетель. Да.
      Автор. Отлично. Итак, мистер Мейер, где вы были около пяти утра первого сентября 1968 года?
      Свидетель. Ехал домой по Ист-энд-авеню.
      Автор. Где вы были до этого времени?
      Свидетель. Работал. Вообще-то я не должен был работать в праздники, но, поскольку надвигался День труда и очень многие поразъехались, хозяин попросил меня отработать ночную смену. Я пекарь высшей категории и работаю в пекарне Лейбница на Ист-энд-авеню, 19740. Около Сто пятнадцатой улицы. Жена ждала седьмого ребенка, а одна из младших дочерей лечила зубы, и врач прислал большой счет. Деньги были нужны позарез, и я сказал, что отработаю. Профсоюз добился, чтобы за ночные смены в праздники платили в тройном размере, а хозяин сказал, что добавит еще двадцатку. Поэтому-то я и работал в смену с четырех часов дня 31 августа до четырех утра 1 сентября.
      Автор. Вы говорите, что являетесь пекарем высшей категории. Что вы выпекаете?
      Свидетель. Булочки, кренделя, рогалики...
      Автор. Что вы делали, закончив работу утром 1 сентября?
      Свидетель. Помылся и переоделся в свою одежду. Задержался выпить пива с ребятами в раздевалке. Бары в это время все закрыты, но у нас есть холодильник, и мы держим там пиво. В раздевалке. Мы вносим по доллару с человека в неделю. Хозяин знает об этом, но не возражает, лишь бы никто не напивался. Никто и не напивается. Просто выпиваем банку-другую перед тем, как разойтись по домам. Надо расслабиться. Понимаете? Я выпил банку пива, сел в машину и поехал в сторону Ист-энд-авеню. На работу я еду по Первой авеню, а с нее возвращаюсь уже по Ист-энд-авеню.
      Автор. Что же произошло примерно в пять утра первого сентября?
      Свидетель. На пересечении с Семьдесят четвертой я остановился на красном светофоре. Стад зажигать сигару. Вдруг передняя дверь с правой стороны открылась - вижу, стоит какой-то тип. Он наставил на меня револьвер. Револьвер был у него в правой руке, а левой он держался за живот.
      Автор. Можете его описать?
      Свидетель. Рост примерно шесть футов. Худой. Без головного убора, стрижка короткая. Острые черты лица. Взгляд неприятный. Вот...
      Автор. Что на нем было надето?
      Свидетель. Все черное: черный пиджак, черный свитер с высоким воротом, черные штаны, черные туфли. Но сам он был белый. Вот...
      Автор. Значит, он открыл правую переднюю дверь и наставил на вас револьвер?
      Свидетель. Именно.
      Автор. Это было на перекрестке Семьдесят четвертой улицы и Ист-энд-авеню, где вы остановились на красный сигнал светофора?
      Свидетель. Именно. Я зажигал сигару.
      Автор. Как вы отреагировали?
      Свидетель. Как я отреагировал? Ну сперва я решил, что это грабеж. С какой стати кому-то просто так открывать дверь моей машины и целиться в меня из револьвера?
      Автор. Ну а вы что?
      Свидетель. Что я? Мне стало дурно. Только что получил деньги. С тройной таксой и еще премией у меня было при себе почти четыреста долларов. Они мне были необходимы. Я их, собственно, уже потратил. Я решил, что этот тип хочет у меня их отобрать.
      Автор. Если бы он потребовал деньги, вы бы их отдали?
      Свидетель. Еще бы! Конечно. А что еще прикажете делать?
      Автор. Но он не потребовал денег?
      Свидетель. Нет. Он забрался на переднее сиденье и сунул мне свою пушку в бок. Левой рукой захлопнул дверцу и снова прижал ее к животу.
      Автор. Что вы сказали?
      Свидетель. Я спросил: "Хочешь отобрать у меня деньга? Машину? Бери, только меня отпусти". А он ответил: "Нет, ты поведешь машину. Я не могу вести. Я ранен". Я сказал: "Может, отвезти тебя в больницу? Тут недалеко... я могу". Но он сказал: "Вези, куда я тебе скажу". Я спросил: "Ты меня застрелишь?" Он ответил: "Нет, если будешь делать, что я тебе велю".
      Автор. Вы ему поверили?
      Свидетель. Конечно, поверил. Как не поверить в таких обстоятельствах! Вот так... Конечно, поверил...
      Автор. Что случилось потом?
      Свидетель. Я подчинился. Когда загорелся зеленый, я поехал в южном направлении. Я ехал с нормальной скоростью, поэтому мы не ждали у светофоров.
      Автор. В это время, да еще в воскресенье, движения особого не было, так?
      Свидетель. Какое там движение! Кроме нас, никого во всем городе не было!
      Автор. Он что-нибудь говорил, пока вы ехали?
      Свидетель. Заговорил однажды. В районе Шестидесятых улиц. Он спросил, как меня зовут, и я ответил. Он спросил меня, женат ли я, и я сказал, что женат, что у нас шесть детей и ждем седьмого. Я думал, может, это его разжалобит, и он не убьет меня. Вот так...
      Автор. Больше он ничего не говорил?
      Свидетель. Нет, больше ничего. Однажды только вроде как застонал. Я глянул, - вижу, между пальцами у него кровь. Там, где он держался за живот. Я понял, что его дела плохи, и мне стало его жалко.
      Автор. Что потом?
      Свидетель. Потом он велел мне свернуть направо, и мы поехали по Пятьдесят седьмой в западном направлении.
      Автор. Говорил он нормально?
      Свидетель. В общем-то да. Тихо разве что, но вообще нормально. Голос не дрожал. И пушка, что упиралась мне в ребра, тоже не дрожала. Мы поехали через весь город по Пятьдесят седьмой. Когда доехали до Девятой авеню, он велел мне свернуть налево, что я и сделал.
      Автор. Который был час?
      Свидетель. А? Пять тридцать. Или около того. Светало.
      Автор. Что потом?
      Свидетель. Я ехал очень внимательно, поэтому не стоял на светофорах. Он велел мне остановиться на Двадцать четвертой улице.
      Автор. На какой стороне?
      Свидетель. На западной. Справа, значит. Я подъехал к тротуару. Тротуар был с его стороны. Он открыл дверь правой рукой, той, в которой был револьвер.
      Автор. У вас не возникла мысль напасть на него в этот момент?
      Свидетель. Вы в своем уме? Нет, конечно! Он вылез, закрыл дверь. Потом наклонился к окну и сказал: "Поезжай и не останавливайся. Я буду стоять и смотреть за тобой". Я и поехал. Доехал до Шестнадцатой улицы, решил, что он уже больше не видит меня. Остановился, нашел телефон-автомат на перекрестке. Там была табличка, где говорилось, что, если надо срочно позвонить в полицию, набирайте номер девять-один-один бесплатно. Они спросили мое имя и адрес. Я им сказал. Я позвонил. Когда мне ответили, рассказал, что произошло. Они спросили, где я нахожусь. Я сказал. Они велели мне ждать там патрульную машину.
      Автор. Что вы сделали?
      Свидетель. Вернулся в машину. Решил посидеть в ней и немного прийти в себя, до того как приедет полиция. Меня всего трясло. Я попробовал снова зажечь сигару - я так ее тогда и не зажег, - но взглянул на сиденье, где ехал этот тип.
      На сиденье была лужа крови, и кровь стекала струйками на пол. Я вылез из машины и стал ждать на тротуаре. Сигару я выкинул.
      91
      Винцент Бокс Парелли был доставлен в отделение неотложной помощи больницы Пресвятой Девы (угол 79-й улицы Ист-энд-авеню) в 5.23 утра 1 сентября 1968 года. Сначала его сочли "скончавшимся до поступления", но после осмотра д-ром Сэ-мюэлем Натаном оказалось, что есть слабый пульс. Сразу же были введены стимулирующие средства, плазма, и Парелли был отправлен в спецпалату под охраной на втором этаже. После повторного осмотра доктор Натан дал отрицательный прогноз. Парелли получил два ранения: одна пуля вошла в легкое, другая повредила селезенку.
      В 5.45 кровать Парелли окружили ширмами. Кроме доктора Натана там находились доктор Эверет Брислинг (интерн) и медсестра Сара Пей-джет, оба сотрудники этой больницы. Ральф Гимбл, помощник прокурора нью-йоркской окружной прокуратуры, детектив первого класса Роберт Леффертс из Восточного отдела по расследованию убийств, детектив второго класса Стенли Браун из 251 участка, полицейский Эдраим Сандерс из того же участка (не имеющий никакого отношения к автору), а также охранник Бартон Макклири, сотрудник больницы.
      Магнитофонная запись, сделанная окружной прокуратурой Нью-Йорка, имеет номер NYDA-AP-De-Be-ST. Датирована 1 сентября 1968 года, 6.00 утра.
      Гимбл. Что происходит?
      Натан. Он умирает. Собственно, он уже должен был умереть.
      Гимбл. Вы что-нибудь можете сделать?
      Натан. Нет. Мы сделали все, что могли.
      Гимбл. Он придет в сознание?
      Натан. Брислинг!
      Брислинг. Может быть. Хотя лично я сомневаюсь.
      Гимбл. Нам надо его допросить.
      Натан. Что вы от меня хотите? Я не Господь Бог.
      Брислинг. Дайте ему спокойно умереть.
      Браун. Не дадим! Погиб полицейский. Приведите его в сознание. Нам надо знать, что случилось. Почему в него стреляли. Это важно.
      Брислинг. Доктор?
      (пауза в 7 секунд)
      Натан. Ладно. Сестра!
      Пейджет. Да, доктор.
      Натан. Пятьдесят кубиков. Понятно?
      Пейджет. Да, доктор.
      Натан. Введите лекарство.
      (пауза в 23 секунды)
      Натан. Пульс?
      Брислинг. Может, чуть посильней. Сердце еще бьется.
      Гимбл. У него дернулись веки. Я видел.
      Леффертс. Парелли! Парелли!
      Натан. Не толкайте его!
      Браун. Он все равно умирает, так?
      Натан. Не надо его трогать. Это пациент нашей больницы, за которого я отвечаю.
      Парелли. А-а...
      Гимбл. Он что-то сказал. Я слышал.
      Леффертс. Что-то бессмысленное. Сандерс, придвиньте микрофон ближе к его рту.
      Парелли. А-а-а...
      Браун. Открыл глаза...
      Гимбл. Парелли, Парелли, кто в тебя выстрелил? Кто это, Парелли? Зачем они в тебя стреляли?
      Парелли. Ух-х...
      Брислинг. Это безобразие!
      Леффертс. Кто придумал это, Парелли? Кто дал деньги? Кто за всем этим стоит, Парелли? Ты меня слышишь?
      Парелли. Полез наверх... Кто хочет дом. Я сказал велосипеду. Матерью ребенка быть не может.
      Гамбл. Что? Что?
      Парелли. Озеро выкопать всем сразу. Мало ли что она хочет. Пистолет.
      Гимбл. Вы можете сделать ему еще один укол?
      Натан. Нет.
      Брислинг. Фибриляции...
      Пейджет. Пульс нитевидный.
      Натан. Он умирает.
      Браун. Парелли, послушай меня. Ты меня слышишь? Кто застрелил тебя, Парелли? Кто платил? Кто прислал тебя из Детройта? Парелли!
      Парелли. Я никогда не знал. А потом я вышел на улицу, и Луиза... Небо на машине... Мамаша. В небе. Переключить скорость. Когда-нибудь она. Мерзавец, сволочь! Я обязательно сделаю...
      Гимбл. Кто, Парелли? Кто это сделал? Парелли. Птичка машет крылом, поет девчонка о том...
      Натан. Сестра? Пейджет. Пульса нет. Натан. Брислинг? (пауза в 9 секунд) Натан. Скончался. Леффертс... Его!..
      92
      Докладная записка (секретно) от 14 декабря 1968 года Эдварда Деланы, капитана полиции Нью-Йорка, начальника полицейского управления Нью-Йорка, копии заместителю начальника управления Артуру Битему и инспектору Л. Дэвиду Уичкоту. Данная записка является дополнением 19-В к моему отчету NYPD-EXD-1-91-968.
      Недавно мое внимание было привлечено к тому обстоятельству, что попытка вооруженного ограбления, предпринятого в ночь с 31 августа на 1 сентября сего года по адресу Восточная 73-я улица, дом 535, могла бы быть предотвращена заранее, если бы различные агентства, представляющие как частные, так и государственные организации (федеральные, городские и т. п.), находились в более тесном взаимодействии. Список таковых организаций прилагается (ЕХД-794-А).
      Не имея возможности пока раскрыть личность моего информатора, могу, однако, утверждать без риска совершить ошибку, что в течение нескольких месяцев, предшествующих дню совершения преступления, упомянутые организации располагали конкретными фактами (магнитофонные записи и их стенограммы) относительно планируемого преступления, полученными путем электронного прослушивания.
      Совершенно очевидно, что ни одна из этих организаций не располагала всеми фактами и подробностями, связанными с подготовкой преступления (адрес, время, участники и пр.). Тем не менее если бы существовал единый центр обработки информации (например, с помощью компьютеров), то я не сомневаюсь, что данное преступление было бы предотвращено.
      Настоятельно рекомендую в самое ближайшее время созвать совещание представителей городских, федеральных и пр. органов охраны порядка для того, чтобы рассмотреть вопрос о создании такого центра. Готов принять самое деятельное участие в разработке этого проекта, так как имею ряд вполне конкретных соображений относительно его реализации.
      93
      Время (приблизительно) 5.45. Квартира Ингрид Махт, Западная 24-я улица, 627, Нью-Йорк. Магнитофонная запись SEG-1-9-68-IM-5.45 Ат-196L.
      (звонит звонок)
      (пауза в 11 секунд)
      (снова звонит дверной звонок)
      (пауза в 8 секунд)
      Ингрид. Кто там?
      Андерсон. Это я, Граф.
      Ингрид. Граф, я сплю. Я очень устала. Пожалуйста, зайди попозже.
      Андерсон. Хочешь, чтобы я выстрелил в замок?
      Ингрид. Что? Что ты сказал?
      (пауза в 6 секунд)
      Ингрид. О Боже!
      Андерсон. Вот именно. Закрой дверь. Запри на замок. И на цепочку, шторы опущены?
      Ингрид. Да.
      Андерсон. Дай что-нибудь - полотенце хотя бы. Не хочу залить твой белый ковер.
      Ингрид. О, Schatzie, Schatzie!
      (пауза в 9 секунд)
      Ингрид. Господи, ты весь в крови... Подожди... Дай я...
      Андерсон. Сейчас еще ничего. Внутри... все внутри...
      Ингрид. Пуля или нож?
      Андерсон. Пули.
      Ингрид. Много?
      Андерсон. Две. Одна в груди, вот тут, другая ниже, в боку.
      Ингрид. Пули вышли?
      Андерсон. Что? Не похоже. Бренди. Дай мне бренди.
      Ингрид. Сейчас. Дай-ка я тебя усажу на стул. Вот. Не шевелись.
      (пауза в 14 секунд)
      Ингрид. Вот бренди. Подержать стакан?
      Андерсон. Сам справлюсь. Боже... полегчало.
      Ингрид. Тебе плохо?
      Андерсон. Сначала было плохо. Хотелось орать. Теперь тупая боль. Какая-то чернота вокруг. Кровь. Чувствую, как она растекается по всему телу.
      Ингрид. Я знаю одного врача... Андерсон. Забудь. Без толку. Я отправляюсь в путешествие.
      Ингрид. И тебе непременно надо было прийти ко мне!
      Андерсон. Да. Черт! Да! Так пес приползает умирать домой.
      Ингрид. Ты пришел умирать ко мне? Зачем? Чтобы отплатить мне за то, что я тогда сделала?
      Андерсон. Отплатить? Нет, я обо всем забыл. Это дело давнее.
      Ингрид. Но ты пришел ко мне?
      Андерсон. Да, чтобы тебя убить. Вот смотри. Осталось два патрона. Я сказал тебе, что однажды помогу тебе сбежать. Я обещал...
      Ингрид. Граф, ты говоришь чушь.
      Андерсон. Да, да. Если я говорю... Черт... Опять эта чернота. Слышу, как воет ветер. Ты не хочешь закричать? Убежать в другую комнату? Или прыгнуть из окна?
      Ингрид. Schatzie, ты же меня хорошо знаешь...
      Андерсон. Вот именно. Я тебя слишком хорошо знаю.
      Ингрид. Тебе хуже?
      Андерсон. Накатывает волнами. Черные валы. Как на море. Я действительно ухожу...
      Ингрид. Все рухнуло?
      Андерсон. Да. Удача была так близко... рукой подать. Но все рухнуло. Почему, не знаю. Но в какой-то момент мне казалось, что вот оно! Состоялось.
      Ингрид. Да, состоялось... Граф, у меня есть лекарства. Хочешь укол? Тебе будет легче.
      Андерсон. Нет, все терпимо. Ничего.
      Ингрид. Дай мне револьвер, Schatzie.
      Андерсон. Я не шутил.
      Ингрид. Чего ты этим добьешься?
      Андерсон. Я обещал. Я должен сдержать обещание...
      (пауза в 7 секунд)
      Ингрид. Ладно, если ты так решил. Все равно для меня настал конец. Даже если ты умрешь у моих ног. Для меня все кончено.
      Андерсон. Умру! Значит, все? Конец!
      Ингрид. Да. Это конец Джона Андерсона. Конец Ингрид Махт. Конец Гертруды Хеллер. И Берты Кнобель. И всех тех женщин, какими я была в этой жизни. Конец всех нас. Больше ничего.
      Андерсон. Тебе страшно?
      Ингрид. Нет. Так лучше. Ты прав. Так лучше. Я устала и давно не спала. Это будет хороший сон. Ты не сделаешь мне больно, Schatzie?
      Андерсон. Все будет мгновенно.
      Ингрид. Да. Мгновенно. В голову. Вот. Я стану на колени. Рука не дрогнет?
      Андерсон. Не дрогнет. Можешь на меня положиться.
      Ингрид. Я всегда могла на тебя положиться. Помнишь тот день в парке? Наш пикник!
      Андерсон. Помню.
      Ингрид. Пожалуй, я встану к тебе спиной. Я не такая храбрая, как думала раньше. Я стану на колени, спиной к тебе и буду говорить. Буду говорить все, что взбредет на ум. Буду говорить, а ты... Понимаешь меня?
      Андерсон. Понимаю.
      Ингрид. О чем я, Граф? Что это все значит? Когда-то мне казалось, я знаю. Теперь я в этом не уверена. У венгров есть пословица: "Не успеешь оглянуться, а праздник окончен". Все пронеслось так стремительно. Как сон. Кто говорит, что время еле-еле ползет? Жизнь для меня была костью в горле. Бывали моменты вроде того пикника в парке. Но чаще мне было больно... Больно... Больно... Граф, пожалуйста, не мешкай. Прошу тебя, Граф. Я...
      (пауза в 5 секунд)
      Ингрид. А-а? Ты ушел? Один? Отправился в путешествие? Без возврата. Но я - то осталась здесь...
      (пауза в 1 минуту 14 секунд)
      (звук набираемого номера телефона)
      Голос. Полицейское управление Нью-Йорка. Чем могу помочь?
      94
      Тело Джона Графа Андерсона было отправлено в городской морг Нью-Йорка примерно в 7 часов утра 1 сентября 1968 года. Ингрид Махт отвезли в женскую тюрьму на Гринвич-авеню. Ее квартира в доме 627 на Западной 24-й улице была опечатана, у дверей поставлен полицейский.
      Утром 2 сентября в Главном управлении полиции (Сентр-стрит, 240) примерно в 10.00 состоялось совещание заинтересованных сторон, в том числе представителей нью-йоркской полиции, окружной прокуратуры, ФБР, налогового управления, Федерального бюро по борьбе с наркотиками, а также Комиссии по биржевой деятельности. Среди сотрудников нью-йоркской полиции были люди из 251-го участка, отдела по борьбе с наркотиками, из Восточного и Западного отделов по расследованию убийств, из криминалистической лаборатории и Центра связи. Приглашен был также представитель Интерпола. На этом совещании в качестве наблюдателя присутствовал и автор.
      Между тем группе из десяти человек было поручено провести обыск в квартире Ингрид Махт в доме 627 по Западной 24-й улице. Обыск должен был начаться 2 сентября в 14.00 и закончиться, когда того потребуют обстоятельства. В качестве наблюдателя разрешено было присутствовать автору.
      Обыск начался примерно в 14.00 и, надо сказать, был проведен быстро и умело. Были найдены улики, свидетельствующие о причастности Ингрид Махт к незаконному ввозу наркотиков в США. Получены были и сведения, позволявшие предполагать, что Ингрид Махт занималась проституцией в Нью-Йорке. Кроме того, ряд фактов указывал на то, что Ингрид Махт причастна к краже и перепродаже ценных бумаг, в том числе акций различных фирм и облигаций, как государственных, так и принадлежащих частным корпорациям.
      Ингрид Махт также, судя по всему, активно занималась ростовщичеством, ссуживая определенные суммы лицам, с которыми встречалась по месту работы, в танцклубе. Это, в первую очередь, торговцы наркотиками и другие лица, неплохо известные нью-йоркским представителям правоохранительных органов. По некоторым косвенным уликам можно было предположить, что Ингрид Махт связана с синдикатом, занимающимся подпольными абортами (штаб-квартира расположена в небольшом мотеле Нью-Джерси).
      В ходе тщательного обыска детектив 251-го участка под нижним ящиком комода в спальне обнаружил книжечку красной искусственной кожи, на переплете которой было вытеснено "Дневник на пять лет". При ее осмотре выяснилось, что это подобие гроссбуха, куда владелица заносила результаты деятельности. Беглый анализ записей, связанных с вкладыванием средств (суммы и даты), а также перепродажей акций и облигаций (суммы, даты, прибыль), показал, что финансовая деятельность Махт протекала весьма успешно (на пресс-конференции один из ее адвокатов оценил состояние своего клиента как "превышающее 100000 долларов").
      Присутствующий при обыске автор получил возможность пролистать дневник.
      На внутренней странице обложки, сзади, тем же почерком, что и другие записи, было выведено: "Преступление - это истина. Закон - лицемерная ложь".