— Кристиана?

Гэрет быстро вошел в дверь. Лицо его было бледным, в глазах светился страх. Он с облегчением вздохнул, когда увидел, что она пытается сесть.

— Любимая…

Он обнял ее и прижал к себе. Кристиана заплакала, уткнувшись в его плечо, пыталась что-то говорить, но слова не приходили ей на ум. Она крепче прижалась к его сильным плечам, дрожа от страха и испытывая большое облегчение. Кристиана была счастлива оттого, что осталась жива, но боялась спрашивать о Даниэле.

— Даниэль…. — наконец сорвалось с ее губ слово.

— Жив, жив. Бедная Кристиана… — руки Гэрета гладили ее волосы, и она облегченно заплакала, прижавшись к нему.

— Не надо плакать, не надо. Все закончилось.

Дог заскулил и попытался сесть. Кристиана поморщилась, когда натянутое одеяло коснулось ее ног.

— Маленькая дурочка. Сама себя подожгла, — низким голосом сказал Гэрет. Он вытирал пальцами слезы на ее лице.

— Это правда? Даниэль жив?

— Да, жив. Ранен, но жив. Уже сидит в постели и читает «Риторику» Цицерона.

Кристиана с облегчением вздохнула.

— Раз читает, значит жив.

— Разве я тебе когда-нибудь лгал? — спросил Гэрет и легкая улыбка коснулась его губ.

— Нет, никогда. Я в этом уверена. Я… я не спалила амбар?

— Нет, маленькая насмешница. Неужели меня волновал амбар, когда ты была в огне.

— А… Жан-Клод? — она с трудом произнесла это имя. Кристиана задрожала, вспомнив этого человека.

Лицо Гэрета стало напряженным.

— Мертв.

— Как? — прошептала она.

— О, дорогая, тебе не нужно знать…

— Я должна знать, — настаивала Кристиана, сердце ее сильно забилось.

— Мразь, — холодно сказал Гэрет, — и я не хочу больше о нем слышать. Он сам выбрал свою дорогу.

— Как он умер? — повторила вопрос Кристиана. Ей казалось необходимым знать это. Для нее это было очень важно.

— Стюарт убил его. Снес ему голову косой. Кристиана в ужасе смотрела на него. Ее испуганные глаза казались огромными.

— Мужчина делает все, чтобы спасти себя и выжить, — тихо сказал ей Гэрет, — то же самое делает и женщина. Не забывай этого.

Он ласково погладил ее по щеке и снова крепко обнял.

— Я благодарю бога, что он спас твою жизнь. Я благодарю его постоянно, как только нашел тебя. Джефф бросил тебя в воду. Ты это помнишь?

— Нет, ничего не помню. Помню только, как огонь охватил меня.

— Ну так вот, Я возвращался домой и услышал, как лает Дог. Я решил, что это очень странно, почему ты его не выпустила. А потом у меня вдруг возникло страшное подозрение. Я понял, что что-то случилось. Я прибежал в тот момент, когда Джеффри опускал тебя в воду.

Кристиана содрогнулась.

Гэрет нежно обнял ее и поцеловал ее глаза, лоб, щеки.

— Пусть твои ножки быстрее выздоравливают, — прошептал он.

Кристиана кивнула и, наконец, улыбнулась.

— В саду растет ясенец белый, — сообщила она, — это такой цветок, у него буйная зеленая листва и маленькие цветочки, похожие на цветы лаванды. Он хорошо помогает при ожогах. И еще мята болотная, она тоже помогает.

Гэрет восхищенно приподнял бровь.

— Да, конечно, если ты так считаешь.

— А для Даниэля, — продолжала Кристиана, — нужна кровохлебка. Это невысокое растение, похожее на колючку, с розовыми цветочками. Оно останавливает внутреннее кровотечение.

Гэрет медленно встал, своей загорелой сильной рукой погладил нежную бледную щеку Кристианы.

— Знаешь, я был неправ. Из тебя в конце концов может получиться прекрасная фермерша. Ты хорошо знаешь растения. Следующее, чему ты можешь научиться, это выхаживать цыплят и выкармливать поросят. А может быть и делать колбасу.

Кристиана скорчила гримасу и снова легла на подушки.

— О, прекрати. Пожалуйста, дай мне чаю.

Гэрет задержался в дверях и радостно улыбнулся ей.

— Как пожелаешь.

Из дневника Гэрета Ларкина,

10 сентября 1790 года.

Наконец весь урожай собран. Приезжали покупатели из Лондона и уже уехали. Прекрасный год. Еще никогда мы не получали такую прибыль.

Приходил мастер и снова покрыл соломой крышу длинного амбара. Он простоит еще лет двадцать. Закрома полны, поля вспаханы и подготовлены к весне.

Начались дожди, но теперь они меня не раздражают, как это было раньше. Нет ничего страшного в том, что приходится сидеть в доме. По крайней мере вместе со мной Кристиана, и мы надеемся, что у нас будет ребенок. Конечно, мы делаем все от нас зависящее, чтобы это произошло.

Когда лондонские покупатели заплатили мне, я дал ей часть прибыли — целых три фунта. Мне это кажется справедливым, потому что она старательно выполняет свою работу.

Итак, я вижу, что она становится очень хорошим работником. Она совсем не такая высокомерная, какой была раньше, когда приехала к нам. Но что же она сделала с деньгами?

Она взяла эти чертовы три фунта и все до последнего пенни истратила на шляпку! На одну шляпку! «Но, Гэрет, — сказала она мне, — это такая прекрасная шляпка! Такую трудно найти». За целых три фунта! Это Должно быть необыкновенная шляпка. Она должна теперь носить ее всю жизнь.

Я сердился все утро, а к вечеру уже смеялся вместе со всеми.

— Omnia vincit omor, — говорит Даниэль, — Любовь побеждает все. Как мы можем не верить ему?

Примечания