Тольтеки нового тысячелетия

      - Мне ужасно хочется поехать, но я уже был там, поэтому пусть поедет тот, кто еще не всходил на Гору. Я уступаю свое место!
      Я присоединился к нему из чувства солидарности и тоже отказался от своего места, предложив выбирать из тех, кто никогда еще не был на Горе. Таких оказалось трое, и все они приготовились, на случай, если вдруг удастся втиснуться на .эти два места втроем. Мы передали им наши приношения и наши послания Силам, обитающим там, вверху.
      Когда все было готово, я подошел к Антонио; рассказал ему о нашем решении, и еще раз спросил о месте и времени следующей встречи, когда они спустятся с горы.
      - Ты должен идти с нами, Виктор, - спокойно сказал Антонио, глядя мне прямо в глаза, и я понял, что никаких отговорок он не примет. В этот миг у меня произошло внезапное переключение внимание: только что, пока Антонио молчал, у меня было обычное правостороннее внимание, и вдруг все переменилось - внимание обострилось до крайности, я просто физически чувствовал, как все мое тело вибрирует. Мир воспринимался как-то особенно ярко, свежо и ясно, я еще интенсивнее ощущал его. Мне казалось, что должна быть какая-то точка для фиксации этого внимания, и, посмотрев на горы, я понял - это был призыв. Антонио прав, я должен отправиться во Дворец Правителя - Солнца. Говорить было не о чем. Я вернулся к своим и сказал Маноло, что маракаме приказал мне идти с ним. Через несколько минут те, кому выпала честь ехать, погрузились в грузовик, и он устремился к Ла Унарре.
      Примерно через час мы подъехали к маленькой деревушке у подножия Священной Горы. Все приготовились к восхождению. Мы попрощались с Вентурой и договорились встретиться в четыре часа дня (неужели?! а ведь было уже одиннадцать утра!). Но я не стал высказывать вслух своих сомнений и приготовился к подъему. В группе было семь виррарика и четыре мексиканца. Мы выстроились в индейскую цепочку и быстро двинулись вперед. Я был не новичок в такого рода переходах, однако скорость, с которой двигались виррарика, даже от меня потребовала полной отдачи и предельной концентрации.
      Подъем сопровождала музыка: шедший в конце цепочки Галиндо играл на гитаре, а Хулио, шедший передо мной, играл на скрипке. Я давно обратил внимание на то, что во всех танцах хакарерос Хулио всегда занимал позицию в начале цепочки и как-то направлял ее движение. Сейчас впереди Хулио шел Антонио, а впереди Антонио - уважаемый Тамац Кахуллумари (Мануэль), наконец, перед ним - уруквакаме Лусиано, старейший из паломников.
      И вдруг я "исчез", точнее, исчезло мое восприятие "я", я словно стал частью одного большого энергетического поля, созданного всеми нами, идущими в одной цепочке. О, какое это было приятное и радостное ощущение - быть частью "этого", быстро движущегося целого. Так мы прошли несколько километров, отделявших деревню от подножия горы, останавливаясь только тогда, когда одному из нас нужно было ненадолго отлучиться "по делу". И вот я уже созерцаю Священную Гору от Самого подножия - как она прекрасна и величава! Впереди виднелось широкое ущелье, постепенно уходящей вверх, к самой вершине горы. Я ощутил необыкновенный прилив чувств - да, там, впереди, меня обкидает нечто совершенно необычное, и мне не терпелось уже подняться и узнать, что же это.
      - Иди передо мной, ты же уруквакаме.
      Голос Хулио вывел меня из состояния блаженного созерцания. Я, конечно, знал, что такое уруквакаме (тот, в то укажет путь), но не понимал, что он, собственно, имеет в виду? Тем не менее, я без звука подчинился его приказу и оказался прямо за Антонио - это хорошо, теперь я смогу в точности повторять его движения, ступая за ним след в след. Мы начали восхождение, и вдруг позади меня послышалась мелодия, Которую я узнал сразу - это та самая песня, которой меня научил Татевари на Хумун Куллуаби! Хулио повторял целые строфы из "моей" песни, да притом на испанском. Мне, конечно, льстило, что ему понравилась моя песня только вот откуда он мог ее узнать? Мы запели хором.
      И вот мы преодолели последнее расстояние, отделявшие нас от горы, и вступили в ущелье. Начался подъезд. Дорога была крутой, но я легко, не чувствуя усталости, следовал всем ее поворотам и подъемам. Мы двигались четко, ритмично, и этот ритм задавал Лусиано. Несмотря на свои семьдесят с гаком, он мчался вверх, как горный козел, делая большие прыжки и легко обходя валуны. Иногда мне даже казалось, что он просто испытывает нас - а способны ли мы удержать этот темп, и этим объясняются его наиболее рискованные па. Антонио, впрочем, тоже было за семьдесят, но несмотря на это, он двигался в своих соломенных сандалиях гораздо легче, чем я в своих специальных горных ботинках.
      И все-таки подъем был непростым - двое наших друзей стали отставать. Мы не останавливались, и я надеялся только на то, что они сумеют удержаться. За мной двигались двое виррарика, за ними - Луис Мануэль, идеально усвоивший ритм движения. По мере того, как подъем становился круче, Антонио восклицал: "О Боже? О Боже! Я слишком стар для этого", а остальные отвечали на это смехом и шутками, не замедляя шага. Очевидно, Антонио просто шутил. Но этот момент очень хорошо демонстрирует легкость отношения к жизни и ее трудностям среди виррарика. Они никогда не выпячивают собственную значимость. Антонио явно подтрунивал над собой, чтобы облегчить работу остальным, а это вовсе не легко, шутить и смеяться, когда ты поднимаешься в гору с такой скоростью.
      В общем, все были в прекрасном настроении, за исключением двух отстававших. Через пару часов такого подъема мы вышли к огромной расселине в стене ущелья и, пройдя немного по ней, оказались у ручья. Тут мы остановились и отведали воды, струящейся из глубин Горы. Она не только освежала, но и наполняла нас какой-то невероятной энергией. Я прошел еще немного дальше, и обнаружил небольшую пещерку, заваленную камнями. Отодвинув один из камней, я посветил внутрь фонариком. Так вот откуда берет начало ручей! Я тут же вспомнил, каким мистическим значением наделяют виррарика источники на Хумун Куллуаби.
      Антонио махнул мне рукой, словно приглашая продолжать отваливать камни, и я начал расчищать вход в пещеру. Когда отверстие оказалось достаточно велико, я протиснулся внутрь и обнаружил святилище - в нем оказалось немало приношений виррарика. Я возблагодарил Духа местности и тоже оставил свое приношение. Когда я выбрался наружу, то обнаружил у входа маракоме, обращавшемуся с молитвами к духам места: он помахивал своим мувиери, "открывая" дверь в святилище. Каждый из виррарика оставил приношение богине воды, родственнице Татей Матиниери. Затем Антонио наполнил чашу водой из источника и с помощью своего мувиери обрызгал нас всех, раздавая благословения. Мы радостно приветствовали этот душ. Тут, как раз вовремя чтобы принять благословения, подошли и двое отставших товарищей. Я уселся У входа в пещеру, купая в лучах Солнца свое тело, освеженное душем из святой воды. Я наслаждался местом, временем и обществом людей, с которыми мне посчастливилось оказаться здесь. Вдруг кто-то легонько похлопал меня по плечу. Я повернулся, и обнаружил за спиной Тамаца Кахуллумари-Мануэля, протягивающего мне мувиери. Это была маленькая стрелка, украшенная пряжей и перьями. Виррарика очень почитают мувиери, и все, за исключением маракаме (прячущих их в чехлы из пальмовых листьев) носят их на шляпах. Каждый мувиери считается трофеем, полученным за победу в нелегкой духовной борьбе, или в связи с каким-либо важным событием, предпочтительно связанным с Духом. Однажды я слышал, как прикрепленный к. шляпе мувиери так и называли "духом".
      Я часто с интересом разглядывал мувиери виррарика, но и думать не смело том, чтобы изготовить себе такой же. Это было бы просто немыслимо. Я никогда не стремился купить настоящий мувиери, или выпросить его. Теперь я принимал его из рук самого Тамаца Кахуллумари с величайшим почтением. Тамац показал мне, как прикрепить подарок к шляпе, затем я надел ее и почувствовал, что теперь это стало неким важным действием. Я знал, что буду надевать эту шляпу только на территории виррарика, или же по особым случаям.
      Взбодренные привалом, мы быстро двинулись вперед, к вершине. Подъем становился все круче. Я обратил внимание, что пожилые виррарика управлялись с ним даже легче, чем молодые - те не то что шли медленнее, просто среди виррарика так уж повелось, что для них самое важное - это духовное, а более пожилые имели в этом отношении большую практику, чем молодежь, и они были не только мудрее, но и крепче, бодрее. Вот и сейчас Лусиано и Антонио задали такой темп, что молодые виррарика едва поспевали за ними. Я шел прямо за Антонио, не прекращая удивляться его ловкости, казалось, чем дольше мы шли, тем легче он двигался.
      Колонна снова остановилась, чтобы дождаться двух отстававших паломников. Я прикинул, сколько нам осталось идти, и понял, что самое трудное еще впереди. Я посмотрел на Антонио - он не промолвил ни слова, но я понял, что ни при каких обстоятельствах он не бросит отставших. Когда мои друзья подошли к нашей группе, я спросил их, смогут ли они и дальше выдерживать этот темп, или же им лучше вернуться и подождать нас у подножия горы? Они посмотрели вперед, на вершину, и решили вернуться назад. Мне было жаль, что они не пойдут с нами, но я понимал, что это наиболее приемлемое решение в данной ситуации. Они передали нам свои приношения, и начали спускаться вниз, мы же развернулись и пошли вперед, и тут произошло нечто невероятное. Мне показалось, что с нас свалилась какая-то тяжелая ноша - мы рванулись вперед, несмотря на то, что подъем стал еще круче. Казалось, что нам приделали крылья, так быстро мы поднимались вверх. Вдруг Антонио остановился, и, показывая на гору справа от нас, спросил: "Видите поезд? Как красиво!" Все засмеялись, и стали говорить, что это необычайно красивое зрелище. Я лично никакого поезда не видел, но понял, что это не простая шутка. Когда я видел, как легко эти уже пожилые люди поднимаются в гору, я думал о том, что уже много дней они почти не спят и не едят; что в этом году, перед тем, как совершить паломничество на Хумун Куллуаби, они обошли немало мест:: Рапавиллаяме (Чапала, Халиско), Арамара (Сан Блас), Аурраманака (Дуранго) и многие другие; о том, что в каждом таком месте они участвовали в длительный ритуалах, ночных бдениях, постах. Я думал о том, сколько ночей Антонио провел, исполняя духовные песни, (иногда он пел, не прерываясь в течении трех дней). Я думал о том, сколько уже мы прошли и сколько нам еще осталось пройти, прежде чем Паломничество завершится. Я знал, насколько беден, в материальном отношении, этот старик, идущий впереди меня, и только теперь осознал, что же это значит жить, не впрягаясь в ярмо собственной значимости. Маракаме почти не знает покоя, но ему никогда не платят - ни деньгами, ни продуктами. Напротив, ему самому приходится нести многочисленные расходы, которые ему никто не возмещает. Зачем он делает это? В чем его выгода? Только в Духе - не в деньгах или благах эго. Я понимал, что мне выпало невероятное счастье видеть этих людей, чья жизнь посвящена служению другим; людей, взваливших на себя колоссальную ответственность - не дать человечеству забыть о самом главном, поддерживать в готовности пути, ведущие к Духу. Это были поистине люди знания! Значит, можно-таки справиться с раздуванием собственной значимости! Этот нищий старик передо мной был, несомненно, гораздо чище и величественней всех этих магов и "мастеров", о которых ходит немало легенд и написано множество книг. Ну что толку в этих книгах, когда вот - живые люди, о которых я ничего не знал, ничего не читал, но с которыми меня связала моя судьба! И я не променяю даже самой малой части того, что переживаю сейчас, на все эти потрясающие фантазии, что описаны в глупых книжках. Я сделал правильный выбор - нужно жить самому и для себя. Нужно на собственном примере, собственными руками и ногами ощутить эту радость. Вот в чем величие истины! Да, это будет посильнее всех магических историй и бредней, которые я штудировал некогда в поисках Духа. Конечно, Антонио не совершенен, зато у него есть то, что мы никак не можем пробудить в себе - он живет в согласии с Духом. А самое главное, мне ничего не стоит сейчас прикоснуться к такому человеку, пожать его руку! Я вижу и осязаю его, мы здесь, в месте, где обитает Тамацин!
      Мы продолжали подъем, и я, наконец, понял, в чем суть восхождения на Ла Унарре - на этом пути я сумел пережить и осознать все, что мне удалось понять и научиться на протяжении всего Паломничества, найти смысл этого в моем внутреннем "я". Наконец-то я обрел то, что искал, искал сначала в школе, потом в книгах; то место, которое я ошибочно искал где-то вне меня, всегда было во мне! Самое главное, что мне удалось постичь - все начинается и кончается внутри нас. Нужно идти не вширь, а вглубь себя - только там скрывается подлинная правда. И только чрезмерное почитание эго, иногда маскирующееся под почитание чего-то другого (любимого человека, ложного знания, сковывающего нас, или свободы, якобы даруемой нам "совершенным учителем") - вот что не позволяет нам постичь эту простую истину. Да, ожидание того, что кто-то придет и научит нас - это лучшее оправдание собственной лености и нежелания обучаться самостоятельно. Какой великой энергией обладает эта гора! Я чувствовал, как она переливается внутрь меня, вливается через ноги и растекается по телу, и благодаря этому я вижу все яснее и отчетливее. Да, мои глаза словно заново открывались, позволяя мне увидеть то, что я не мог заметить раньше. Теперь-то я понимал, почему виррарика так почитают это место - ведь это начало всего. Это и есть маяк, освещающий мистический мир виррарика, это путь, это истина. Вот почему они говорят о рожденном в этих местах Голубом Олене как об Учителе праведной жизни. Теперь все встало на свои места, и картина предстала во всей полноте. Да, восхождение на Ла Унарре, это ключ ко всему, это катализатор "внутреннего" восхождения. Начав свой маршрут, мы были обычными людьми, но в процессе подъема постепенно превращались в святых, и этот процесс завершится на вершине горы.
      А они все приближалась, и волнение мое нарастало - что-то очень важное ждало меня там, наверху. Когда мы окажемся там, то сами станем магическими существами и частью магического мира. Мы оказались в центре и источнике всего сущего, В центре Вселенной! Это и есть начало всего. Тут все началось, и тут по-прежнему берет свое начало! О, какая радость! Наконец-то я понял это! Исполнение обещания
      Поднявшись на вершину, мы устремились на левую половину площадки - сторону виррарика. Антонцо сразу же обратился с благодарственной молитвой к Силам места, благословил нас и все наши приношения своим мувиери. Потом он обратился к Тамацу и поведал ему о том, какие трудности мы преодолели, чтобы попасть к нему, какие духовные схватки выдержали. Когда Антонио говорил с Голубым Оленем, на его глаза навернулись слезы, и мы тоже не смогли сдержать слез. Все теперь обрело свое значение, буквально все -то; что делает Антонио, я, все мы. И тут меня поразило осознание того факта, что я где-то это видел! Я вспомнил, как много лет назад я стоял уже на этой горе, правда, на правой половине площадки, и в этот момент мимо меня прошла цепочка индейцев виррарика, в состоянии повышенного внимания взошедших на гору. Тогда я еще подумал: как мне хотелось бы быть в этой цепочке, быть одним из них, принять участие в жертвоприношении! И вот сбылось! Я стоял на этой вершине среди хикарерос из Санта Марии, и видел все, все понимал, во всем принимал участие! Я плакал и смеялся одновременно - значит, мне суждено было понять, что мы связаны со всем сущим, что Дух слышит меня, когда я обращаюсь к нему в своем сердце, и что наши сны не бессмысленны, они сбываются. Спасибо тебе, Ла Унарре! Спасибо тебе, Тамац Кахуллумари! Спасибо тебе, Хумун Куллуаби! Спасибо вам, Антонио и теокарис хикарерос\ Но здесь мое странствие еще не окончено - оно только начинается.
      Я посмотрел на Луиса Мануэля и понял, что он тоже переживает нечто подобное. Мы обнялись, радуясь тому, что вместе оказались здесь, за пределами обыденной реальности. Да, мы теперь действительно братья! Исполненные благоговения, мы приступили к приношению даров. Виррарика посоветовали нам как можно лучше спрятать их, чтобы местизо не утащили. Среди приношений самих виррарика были и чудесные оленьи рога, которые водружались на алтари во время всех ритуалов, исполненных в процессе паломничества. Я знал, как дороги эти рога виррарика, не только потому, что это часть животного, которое они почитают больше всего, но и потому, что именно эти рога добыты в ходе ритуальной охоты (только так можно обрести такую драгоценность). То, что она приносится в жертву, является выражением истинной щедрости, выражением высшей искренности паломников. Среди принесенных рогов была самая прекрасная пара из всех, что я видел огромные, покрытые золотистым мехом.
      После возложения даров мы обратились к Силам Ла Унарре с молитвой, рассказывая о том, что значат для нас эти приношения, и прося Духа принять их. Здесь, в этом месте, царят иные законы, нежели законы пространства и времени, гораздо более сильные. Я верил, что еще вернусь сюда - и телом, и духом. Я вернусь сюда в последний миг перед смертью. Теперь я понимал значение тех лучей, исходивших из горы, что мы видели некогда в пустыне рядом Хумун Куллуаби - ведь Ла Унарре, по сути и есть маяк, указующий путь в волшебном мире. Его свет будет сопровождать меня всю жизнь, и ничто и никто не сможет уничтожить его.
      ЭПИЛОГ. ВРАТА СИЛЫ НА ЛА УНАРРЕ
      Принеся дары, мы приготовились к отбытию. Мы хором вознесли последнюю благодарственную молитву и в последний раз насладились красотой мира, какая открывается только с вершины Ла Унарре. Я вытянул ладони, ловя в них настроение этого места и момента, и потом прижал их к груди, стараясь запечатлеть в своем сердце. Мы построились в цепочку и начали спуск. И снова "старики" не давали нам роздыху - теперь они не то что шли быстро, они просто мчались с крутого склона. Да, этот спуск можно назвать маршем силы по мокрому песку, обломкам скал, кустарнику и колючим кактусам. Времени на отдых больше не оставалось, начав спуск, мы больше не останавливались, пока не прибыли к подножью горы. Вскоре после начала спуска, у меня появилось такое чувство, что мои уши словно "раскрылись" от перемены давления, и мне показалось, что внутри меня что-то "лопнуло", открылось. Благодаря состоянию повышенного внимания, мне удавалось не терять контакта с энергетическим каналом, проложенным теми, кто мчался впереди меня. Мое место снова оказалось за Антонио. Но на этот раз не слышалось звуков музыки - музыкантам приходилось концентрировать все внимание на том, чтобы не отстать от стариков. Да и всем нам приходилось предельно концентрироваться на спуске, стоило мне хоть на мгновенье расслабиться, и я наверняка покатился бы в колючий кустарник или оступился на обломке скалы. Не думай, не думай, просто лети, просто беги, отдайся этой силе и чувству - повторял я про себя.
      Мы продолжали мчаться вниз, и я услышал какой-то внутренний голос - это был не голос моего осознания. Этот голос подробно, в деталях описал мне значение эпохи, в которой мы живем, и роль, которую мне предстояло сыграть в ней. Мне подробно объяснили, что я должен и чего не должен делать далее. Я получил исчерпывающий ответ на мои сомнения, что мне следует писать или не писать в моей следующей книге - мне были продиктованы нужные строки, слово в слово. Я не мог бы изменить в этом ни единой буквы! Мы мчались вниз, а голос продолжал нашептывать мне строки моей книги. Я прислушивался к нему, стараясь не упустить ничего, понимая, как непросто будет справиться с этой задачей. Из-за колоссального душевного перенапряжения мои силы начинают покидать меня, временами даже голос ранит меня. Какая-то часть моего сознания хочет даже, чтобы он прекратился - но другая часть интуитивно понимает, что это чудо долго не продлится, поэтому я делаю отчаянные усилия удержаться, не сорваться. Однако скорость передачи послания такова, что я не смог бы сохранить его целиком даже если бы записывал на магнитофон. Но как это ни удивительно, я отлично понимал все, что было сказано!
      Когда я спустился с горы, то был совершенно измотан, но не физически, не из-за тяжести спуска, а от того, что слишком много энергии было потрачено на усвоение в мельчайших деталях того, что говорил мне голос. Я был на грани изнеможения. Но на равнине бег сменился быстрым ритмичным шагом. Темнело. На моих часах было десять минут восьмого, когда мы ворвались в поселок и обнаружили наш грузовик, около которого, потягивая содовую, стоял Вентура. Однако мои друзья, повернувшие назад с половины пути, еще не прибыли! Я начал подавать сигналы гудком грузовика, так как они не могли уйти слишком далеко. И точно, через несколько минут они подошли к нашей группе. Оказалось, что они потерялись и долго бродили по окрестностям, прежде чем вышли к поселку с другой стороны, нежели мы. Получилось так, что мы вернулись практически одновременно. Мы выпили лимонада, сели в грузовик, и уже в полной темноте отправились назад. По дороге никто не произнес ни слова.
      В Лос Вальдос мы нашли остальных паломников, это было не так трудно, так как мы быстро обнаружили припаркованные на улице легковушки. О чудо! Они сияли, как новенькие, словно не было этих дней странствия по пыльной пустыне. И наши друзья тоже сияли, как новенькие - они приняли ванну и постриглись. Только теперь я понял, как же мы были грязны, хотя это ничуть не мешало нам чувствовать себя счастливыми. Мы решили немного отдохнуть и поесть сандвичей, приготовленных нашими друзьями, прежде чем отправиться в пустыню, где расположились лагерем виррарика. Но Антонио и остальные виррарика решили ехать немедленно, им не терпелось успокоить своих близких. Ладно, подумал я, мы еще успеем за ними, ведь легковушки едут гораздо быстрее грузовика.
      Итак, в городке остались только теварис. Мы ели сандвичи и обсуждали события этого дня. Мне еще трудно было говорить о том, что случилось на спуске с Ла Унарре, и я сказал им только, что подъем на Гору не простое путешествие, это ключ ко всему паломничеству. Возвращение в горы
      Выехав из города, мы быстро потерялись в лабиринте тропинок, пересекающих пустыню. В темноте не было никаких ориентиров, и мы просто скитались по пустыне, так что я начал уже опасаться, как бы мы не застряли здесь без топлива. Только огни Лос Вальдес давали еще какой-то ориентир и служили маяком на крайний случай. После двух часов блужданий в пустыне, мы решили вернуться в город. Я подумал, что виррарика, видя, что мы не приехали, решат вернуться за нами. Так что в крайнем случае, мы просто проведем ночь здесь, а днем нам наверняка повезет гораздо больше. Примерно через полтора часа сигнал грузовика возвестил о возвращении Вентуры и виррарика. И началось новое путешествие в сьерру.
      "Хумун Куллуаби, Хумун Куллуаби
      Кто знает, почему
      Плачут розы?
      Кто ответит?
      Кто догадается?
      Хумун Куллуаби, Хумун Куллуаби,
      Кто знает,
      Почему плачут розы ?
      Сталкинг тени дона Хуана
      Журнал "Гнозис" (Gnosis Magazine), зимний выпуск 1996 г.
      Виктор Санчес. Учение дона Карлоса: практические применения трудов Карлоса Кастанеды. Перевод Роберта Нельсона. Санта-Фе, Нью-Мехико: "Беэр энд Компани", 1995, 247 с., $12,95 (The Teaching of Don Carlos: Practical Applications of the Works of Carlos Castaneda by Victor Sanchez, translated by Robert Nelson. Bear & Company, P.O. Box 2860, Santa Fe, NM 87504, 1995; 247 pp., $12,95)
      "Когда книга "Учение дона Карлоса" с ее выполненной в психоделических цветах обложкой, ее обращением к "немыслимому" наследию Кастанеды и с помещенным в ней портретом энергичного Виктора Санчеса, попалась мне на глаза в отделе изданий по "саморазвитию" нашего книжного магазина, я был почти уверен, что это всего лишь очередная попытка лихой магической автобиографии. Успев продраться совсем недавно через Небесное пророчество (The Celestine Prophecy) и Послание Мутанта (Mutant Message Down Under), я был совершенно готов к тому, чтобы написать на книгу Санчеса разгромную рецензию, после ознакомления с одним-двумя абзацами из этой книги. Однако, заглянув в нее, я был поражен ясностью, точностью и глубиной слов Санчеса. Еще не успев осознать это, я приобрел книгу и, начав читать, ощутил себя перенесенным в мир Карлоса Кастанеды и его учителя дона Хуана Матуса, - при этом не в какой-то воображаемый мир фантазии, в котором мне так нравилось пребывать подростком, но в реальный мир иного "я", которого, вероятно, можно достичь, следуя многочисленным практикам и методикам, описываемым в данной книге.
      Но кто такой этот Виктор Санчес? В книге говорится, что он "жил пятнадцать лет среди коренных народов Мексики, затерянных в горах и сохранивших в неприкосновенности духовный путь древних тольтеков. Его работа среди индейцев не была этнографическим исследованием академического толка, ( он жил среди них на равных, участвовал во всех сторонах их жизни, посвятил себя сохранению и продолжению их традиций".
      Подобные слова, напечатанные на обложке книги, зачастую являются преувеличением, но, принимая во внимание качество и детальность описываемых в данной книге практик, можно сказать, что работа Санчеса действительно имеет реальную ценность. Может быть, он и не является настоящим магом, способным легко перемещаться в альтернативные вселенные или оборачиваться, по своему желанию, вороном. Речь, скорее, идет о том, что он смог понять природу магической трансформации, понять, как можно научить других изменять свое сознание, понять, как в качестве "воина" следует готовиться к встрече с таинственным.
      "Воин", конечно же, является одним из терминов того искусства, которое Санчес описывает как мировосприятие последователей учения "дона Хуана", и книга достаточно близко следует принципам, заданным в книгах Кастанеды. Что касается вопроса, существовал ли в действительности дон Хуан, Санчес пишет:
      Сам я не очень-то интересуюсь тем, пришли ли эти идеи от дона Хуана или от Кастанеды. Существенно лишь то, что они существуют и, что важнее всего, они работают. Внедрение этих указаний в практику показывает, что в каждом из нас спрятано иное осознание, осознание иного "я", которое открывает неограниченные возможности восприятия и опыта... Я воздерживаюсь от высказывания своей точки зрения на то, что полностью находится вне пределов моей досягаемости - я не подтверждаю и не опровергаю реальность существования кого-то, кого никогда не видел.
      Как показывает эта цитата, именно конкретный подход Санчеса делает книгу такой эффективной. Хотя она и написана достаточно сложным языком, книга, тем не менее, легко читается, и лишь иногда читатели сталкиваются с проблемами, вызванными несовершенством перевода с испанского. После объяснения своей методики и важности работы в группе, после объяснения того, что он не является "учителем" для своих групп, Санчес сосредотачивается на трех предметах: метафизика и космология "по дону Хуану", где особое внимание уделяется важности накопления личной энергии (которая никогда не должна теряться и всегда должна сохраняться); конкретные указания по правильному образу жизни "воина"; и детальные инструкции о том, как конкретно выполнять широкий спектр упражнений, большинство из которых упоминается в трудах Кастанеды, но не объясняется в них детально. По всем этим трем предметам Санчес дает исчерпывающую информацию.
      Начнем с того, что его, описание мировосприятия "по дону Хуану" во многих отношениях является более простым, элегантным и всеобъемлющим (хотя, возможно, и не таким поэтическим), чем то, что мы можем найти в какой-либо из книг Кастанеды. Его описания таких понятий, как "безупречность", "сталкинг", "сновидение", "энергетический кокон", достаточно детальны, ясны и должны быть признаны безусловно удовлетворительными. Во многих случаях Санчес дает прекрасный подробный разбор таких тем, которые мы уже давно хотели бы видеть детально разобранными. Например, "что именно увидел бы человек, наблюдающий превращение мага в птицу"? (Ответ Санчеса заключается в том, что это зависит от способности наблюдателя видеть: то, что для человека с достаточным опытом видения может оказаться ценнейшим опытом, для другого человека, с обычным видением, будет выглядеть как созерцание спящего.)
      Проповедь Санчеса о том, как и почему необходимо жить безупречной жизнью "воина", представляется достаточно убедительной:
      Миф о "воине" является приглашением превратить его в нашу собственную внутреннюю реальность. Формирование мировоззрения "воина" начинается с привнесения небольших порций магии в нашу повседневную жизнь: вместо того, чтобы действовать подобно запрограммированным изнутри машинам, мы выбираем целеустремленное действие... Действительный вызов для тех, кто избирает путь воина, заключается в том, чтобы напряженно работать, с тем, чтобы те магические моменты, в которых воплощается миф, стали более частыми и продолжительными, - до тех пор, пока магия не начнет доминировать над повседневностью, а гармония - над хаосом; до тех пор, пока сновидение о силе и свободе не возобладает над хаотической реальностью повседневной жизни; пока мечта, сновидение не станет реальностью. И наконец, широта и глубина предлагаемых упражнений образуют реальную сердцевину книги. Некоторые из них могут и должны выполняться только в группе, но многие вполне применимы и в индивидуальных практиках. Практически все указания выглядят так, что становится очевидно - они даны человеком, который действительно проверил все эти упражнения на себе, и который уже имеет реальный опыт обучения этим упражнениям других. Действие ради действия, походка силы, получение энергии от Солнца, прекращение внутреннего диалога, преодоление чувства собственной важности и многие другие практики описаны убедительно .и детально. Для любого человека, который когда бы то ни было увлекался мировидением Карлоса Кастанеды, "Учение дона Карлоса" окажется на редкость стимулирующей и полезной книгой.
      Джордан С. Грубер (Jordan S. Gruber)