Сталинградская битва

      Погода оставалась неблагоприятной, видимость была плохая. Густой туман сменился мокрым снегом. "Идем по компасу. Через каждые 3- 5 километров определяем азимут. И все мы довольны, что накопленный опыт движения колонными путями, а также командирское чутье крепко помогают выполнять задание.
      Впереди - опытные офицеры-разведчики. Помогает ориентироваться и местность: справа - р. Цуцкан с грядой хуторов, слева - р. Царица (приток р. Куртлак) с почти беспрерывными населенными пунктами. Но по пути часто попадаются глубокие балки с крутыми берегами и сухим дном. Приходится тратить много времени, чтобы найти выход из балки или подготовить его в мерзлом грунте, при гололедице"{93}.
      Активные наступательные действия развертывала пехота, 47-я гвардейская стрелковая дивизия во взаимодействии с 8-й гвардейской танковой бригадой и 551-м отдельным огнеметным танковым батальоном, преодолевая на своем пути упорное сопротивление противника, к 14 час. 00 мин. овладела населенным пунктом Большой и высотой 166,2. Продолжая неустанно преследовать отходившего врага, 8-я гвардейская танковая бригада с десантом в 200 стрелков 47-й гвардейской стрелковой дивизии к 16 час. 00 мин. подошла к Блиновскому, который к 20 час. 00 мин. был полностью освобожден, 124-я стрелковая дивизия, взаимодействуя с 216-й танковой бригадой, преодолевая сопротивление противника и отбивая его контратаки на своем левом фланге, к исходу дня подошла к Нижне-Фомихинскому и завязала здесь бой{94}.
      Противник оказывал сопротивление, вводя в бой оперативные резервы. 19-я танковая бригада 26-го танкового корпуса к исходу дня продолжала вести бой на северных склонах высоты 223,0. Идущая в правой группе 157-я танковая бригада к этому времени вышла к отделению совхоза No 86{95}. Командующий корпусом генерал А. Г. Родин отдал приказ всем частям соединения выходить на направление правой группы и следовать за ней.
      26-й танковый корпус успешно осуществлял прорыв в оперативную глубину. "В конце дня,- пишет генерал А. Г. Родин,- произошла любопытная встреча с оперативными резервами противника. Под покровом ночи и при обильном снегопаде мы продолжали движение вперед по колонному пути с включенным светом. Вдруг при подходе к отделению совхоза No 86 по нашей колонне был открыт артогонь. Выключили свет, и огонь прекратился. Продвинувшись вперед еще километра на два, я приказал остановить колонну и выслать из ядра разведки дозор в направлении выстрелов. Когда были выключены моторы и настала ночная тишина, то мы услышали шум моторов и движение танков, но левее нас и в противоположную нашему движению сторону. Тут же поступило донесение от разведки, что танки противника пошли в сторону фронта - к г. Серафимовичу. Оказалось, что 1-я румынская танковая дивизия из района Перелазовский спешила на фронт, на помощь своим пехотным дивизиям. Приказал в бой не вступать. Иметь наблюдение, не теряя соприкосновения.
      Танковая колонна противника, дойдя до станицы Новоцарицынской, продолжала движение на север. А мы повернули строго на юг - на Перелазовский. Таким образом, тылы румынской танковой дивизии были отрезаны, большинство ее автомашин с горючим, боеприпасами и продовольствием были попросту включены в нашу колонну. Водителей противника оставили за рулем, посадив к ним по автоматчику. Что касается вражеских танков, то - мчитесь, голубчики, дальше, без горючего и боеприпасов много не навоюете...
      Население станицы Новоцарицынской присматривалось к нам с удивлением,- как это получилось: только что прошли фашистские танки, а за ними русские пришли?
      На войне бывает по-всякому"{96}.
      В ходе первого дня наступления 5-я танковая армия нанесла значительные потери противнику. Однако темпы наступления соединений армии не вполне соответствовали поставленной задаче, за исключением 47-й гвардейской стрелковой дивизии, которая была близка к ее выполнению{97}. Противник маневром оперативных резервов из глубины выбросил в район Пронина, Усть-Медведецкого, Нижне-Фомихинского 7-ю кавалерийскую, 1-ю моторизованную и 15-ю пехотную дивизии, чем временно задержал продвижение здесь советских частей. Упорное сопротивление противника перед фронтом 14-й гвардейской стрелковой дивизии создавало угрозу правому флангу 5-й танковой армии и задерживало продвижение левого фланга 1-й гвардейской армии.
      21 армия, наступавшая из района Клетской, главный удар наносила на фронте 14 км от Клетская до высоты 163,3 восточнее Распопинской. В первом эшелоне армии наступали 96, 63, 293-я и 76-я стрелковые дивизии{98}. Атака пехоты 76-й стрелковой дивизии сопровождалась музыкой ".
      Враг и здесь пытался удержать занимаемые позиции, 96-я и 63-я стрелковые дивизии продвигались медленно. Более успешно действовали на направлении главного удара 293-я и 76-я стрелковые дивизии{100}.
      Чтобы ускорить продвижение пехоты и обеспечить выход наступающих войск в оперативную глубину, командующий 21-й армией генерал-майор И. М. Чистяков также использовал для завершения прорыва вражеской обороны свои подвижные соединения. Подвижная группа в составе 4-го танкового{101} и 3-го гвардейского кавалерийского корпусов, расположенная на левом фланге армии, в 12 час. 00 мин. вошла в прорыв, 4-й танковый корпус под командованием генерал-майора танковых войск А. Г. Кравченко двигался в двух эшелонах, по двум маршрутам. Отсутствие сопровождения авиации затрудняло продвижение танков, так как артиллерия противника с воздуха не подавлялась. Несмотря на это, танковые полки прорыва и 4-й танковый корпус действовали хорошо и свою задачу выполнили блестяще{102}. Правая колонна 4-го танкового корпуса в составе 69-й и 45-й танковых бригад в ночь на 20 ноября (к 1 часу 00 мин.) вышла в район фермы       3-й гвардейский кавалерийский корпус под командованием генерал-майора И. А. Плиева, ведя бои с отходящим противником, продвигался в направлении Селиванове, Верхне-Бузиновка, Евлампиевский, Большенабатовский. В своих воспоминаниях бывший комиссар 3-го кавалерийского корпуса гвардии полковник Д. С. Добрушин пишет:
      "32-я и 5-я кавдивизии шли в первом эшелоне, 6-я гвардейская - во втором. Приказ командира корпуса был такой: очаги сопротивления противника обходить они либо сами прекратят свое существование, либо будут уничтожены идущей следом за кавалерией пехотой.
      На линии сел Нижняя и Верхняя Бузиновка противник, пытаясь сдержать продвижение наших частей, открыл сильный артиллерийский и минометный огонь. Артиллерия наступающих частей, развернувшись, заняла огневые позиции. Началась артиллерийская дуэль"{104}.
      Генерал И. А. Плиев принял решение обойти Нижне-Бузиновку с юга частями 6-й гвардейской кавдивизии и атаковать противника с тыла. "Полки на рысях вышли по заданным направлениям. В это время части 5-й и 32-й кавдивизии вместе с танками Т-34 продвигались с фронта к линии траншей противника. Бой длился уже два часа. Подъехал командарм соседней армии генерал Кузнецов и стал высказывать недовольство тем, что корпус топчется на месте. В это время из траншей противника солдаты стали выскакивать в беспорядке. Это конники ударили с тыла. Вскоре оборона противника была пробита на всю глубину"{105}.
      При прорыве главной полосы обороны противника к северо-западу от Сталинграда особенно большую роль сыграли танковые корпуса 5-й танковой и 21-й армий. Наиболее успешно действовал 4-й танковый корпус, который своими правофланговыми бригадами продвинулся на 30-35 км и овладел Манойлином. Правильное взаимодействие танков, пехоты и артиллерии в начале операции принесло свои результаты. Танковые а также кавалерийские соединения ударной группировки Юго-Западного фронта вышли на линию наступавших общевойсковых соединений, завершили прорыв вражеской обороны и стали продвигаться на юг в оперативную глубину противника, громя его резервы, штабы и отходящие части. В то же время стрелковые дивизии, продвигаясь за подвижными соединениями, завершали очищение населенных пунктов и захватывали в плен остатки разбитых вражеских войск.
      Войска Донского фронта 19 ноября также перешли в наступление" Главный удар наносили соединения 65-й армии, которой командовал генерал-лейтенант П. И. Батов. В 7 час. 30 мин. полки тяжелых гвардейских минометов дали первый залп. Далеко справа слышался гул разрывов от огня артиллерии 21-й армии. Артиллерийская подготовка велась по заранее пристрелянным целям. В 8 час. 50 мин.- через 80 минут после начала артподготовки - пошли в атаку стрелковые дивизии.
      "Первые две линии траншей на береговой возвышенности были взяты сразу. Развернулся бой за ближайшие высоты. Оборона противника была построена по типу отдельных опорных пунктов, соединенных траншеями полного профиля. Каждая высота - сильно укрепленный пункт. Овраги и лощины минированы, подступы к высотам прикрыты проволокой, спиралями Бруно"{106}. Части 27-й гвардейской стрелковой дивизии, взаимодействуя справа с 76-й стрелковой дивизией 21-й армии, продвигались хорошо. В центре 65-й армии, где наступала 304-я стрелковая дивизия полковника С. П. Меркулова, противник сильным огнем вынудил атакующих залечь. Войска этой дивизии и 91-я танковая бригада, имея ширину фронта прорыва 2,5 км, наступали на участке Клетская, Мело-Клетскии. Противник оказывал упорное сопротивление. Содействуя продвижению 304-й дивизии, части 321-й стрелковой дивизии генерал-майора И. А. Макаренко штурмовали вражеские дзоты. И в то время, когда 812-й полк 304-й стрелковой дивизии зацепился за восточную окраину Мело-Клетского, другие части армии Батова совершали обходный маневр. Бой этот протекал при непрерывных контратаках противника. Командир 27-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майор В. С. Глебов доносил командарму, что гвардейцы отбили две контратаки. Ряд контратак противник предпринял со стороны Логовского. Все они были отбиты.
      "Погода улучшилась... Последовал приказ - авиации нанести бомбовые удары по подходящим резервам неприятеля. Две мысли преобладали в тот момент. Чем сильнее нажимает противник контратаками на ударную группу 65-й армии, тем яснее становится, что замысел операции немецкое командование не разгадало и, где наш главный удар, еще не знает. Это хорошо. Но трудности на нашем, клетском, направлении от этого увеличивались. Крайне беспокоила проблема темпа. Лишь бы противник не направил резервы во фланг наступающим дивизиям Чистякова!{107}
      С командного пункта армии позвонил И. С. Глебов{108} и передал радостное известие: командарм 21-и в 12.00 ввел в прорыв 4-й танковый корпус, он развивает наступление на Евстратовский!
      ...Ветер разорвал наконец туман. Стало возможно работать у оптических приборов. Высота 186,7 отбивалась огнем. Вот на ней загрохотали разрывы наших снарядов. Дым. Фонтаны взметнувшейся земли. Это Меркулов ударил всей силой артгруппы, поддерживавшей 304-ю дивизию. Но тотчас же начал сильный огонь Мело-Клетский и прижал к земле чеботаевский полк. Чеботаеву мастерски помог Бабаскин огневым налетом армейской артиллерии на вражеский опорный пункт. Очередной бросок полка - и Чеботаев вплотную подошел к меловым обрывам.
      Кто-то положил руку мне на плечо. Оторвался от окуляров прибора - сзади стояли К. К. Рокоссовский и В. И. Казаков. Я собирался доложить. Командующий фронтом жестом остановил. Сам вижу, Павел Иванович. Он встал у стереотрубы"{109}.
      Бывший командующий 65-й армией показывает те трудности, с которыми столкнулись воины этой армии. Им пришлось преодолевать упорное сопротивление врага в малодоступной для наступающих местности. "Мы наблюдали один из самых напряженных моментов боя. Пусть читатель представит себе эту местность: извилистые глубокие овраги упираются в меловой обрыв, крутые его стены поднимаются на 20-25 метров. Рукой почти не за что уцепиться. Ноги скользят по размокшему мелу". Воины 807-го полка 304-й стрелковой дивизии начали штурм. "Было видно, как солдаты подбегали к обрыву и карабкались вверх. Вскоре вся стена была усыпана людьми. Срывались, падали, поддерживали друг друга и упорно ползли вверх"{110}. "...Время шло к 16 часам. Дьявольский треугольник высот на направлении главного удара (135,0, 186,7 и Мело-Клетский) был наконец взломан. Но темпы продвижения ударной группы все еще низкие. На переправы через Дон и в тылы армии были посланы офицеры штаба и политотдела с заданием принять все меры для улучшения снабжения войск боеприпасами...
      ...Командующий фронтом пробыл на НП армии часа два и направился в 24-ю армию. На прощание сказал:
      - Противник оказывает неожиданно упорное сопротивление,- и, помедлив, закончил: - Помните, вы отвечаете за левый фланг двадцать первой армии.
      Эти слова были восприняты как требование резко поднять темп наступления ударной группы"{111}.
      Части и подразделения 304, 321-й и 27-й гвардейской стрелковых дивизий продолжали вести ожесточенные бои с упорно сопротивлявшимся противником. К исходу дня войска 65-й армии своим правым флангом продвинулись в глубину расположения противника до 4-5 км, не преодолев главной полосы его обороны, 304-я стрелковая дивизия этой армии после упорного боя заняла Мело-Клетский{112}. Противник отходил в направлении Цимловского.
      На рассвете 20 ноября 26-й танковый корпус вышел к Перелазовскому большому населенному пункту, узлу автомобильных дорог. Выполняя приказ командира корпуса генерал-майора танковых войск А. Г. Родина, 157-я танковая бригада под командованием подполковника А. С. Шевцова атаковала северную окраину Перелазовского, а 14-я мотострелковая бригада ударила во фланг противника. Действия мотопехоты прикрывались огнем артиллерии и танков. В результате решительного удара Перелазовский был захвачен, а располагавшийся там штаб 5-го армейского корпуса румын разгромлен. Генерал А. Г. Родин так описывает этот бой: "Без единого выстрела мы окружили населенный пункт, и только тогда, когда танки пошли в атаку под прикрытием нашего артогня, противник открыл свой огонь. Но было поздно, танки уже ворвались на улицы. Не прошло и часа, как судьба этого важного пункта была решена. Захвачена масса пленных, вся штабная документация, узел связи, типография, склады, госпиталь с ранеными и даже хлебопекарня с хлебом, масса автомашин и другой военной техники"{113}.
      26-й танковый корпус занял также населенные пункты Ново-Царицынский. Варламовский и к 16 часам с боем вошел в Ефремовский. 19-я танковая бригада, действовавшая на левом фланге корпуса, совместно с 119-й стрелковой дивизией отражала контратаку частей 1-й танковой дивизии румын из района Жирковского. Части 4-го танкового корпуса в этот день вышли в район Майоровского{114}. Разгромив противостоящие им части 1-й румынской и 14-й немецкой танковых дивизий{115}, 26-й и 4-й танковые корпуса продвигались в направлении на г. Калач. 1-й танковый корпус вел упорные бои с 22-й танковой дивизией немцев в районе Песчаного. Подошедшие сюда 47-я гвардейская стрелковая дивизия, 55-я кавалерийская дивизия 8-го кавалерийского корпуса и 8-й мотоциклетный полк также включились в бои. Во второй половине дня 20 ноября противник вынужден был отойти, выброшенный из населенного пункта Песчаный.
      Командующий 5-й танковой армией поставил перед генерал-майором танковых войск В. В. Бутковым задачу быстро продвигать 1-й танковый корпус в юго-западном направлении, обходя укрепленные узлы вражеской обороны. Ликвидация их была возложена на стрелковые дивизии и 8-й кавалерийский корпус, которым командовал генерал-майор М. Д. Борисов. Но прорваться в тыл противника сразу не удалось, и в течение ночи на 21 ноября и всего следующего дня 1-й танковый корпус продолжал вести огневой бой с закрепившимся врагом.
      В течение 20 ноября танковые корпуса Юго-Западного фронта не имели большого продвижения, но решительными и смелыми действиями они нанесли поражение оперативным резервам противника, в том. числе 48-му танковому корпусу.
      Вслед за танковыми корпусами двигались кавалерийские соединения, пехота и артиллерия первого эшелона, закрепляя достигнутые успехи. 3-й гвардейский кавалерийский корпус генерала Плиева, действуя в составе войск 21-й армии, наступал на Евлампиевский - крупный узел обороны противника, где имелся аэродром.
      "По данным разведки,- пишет в своих воспоминаниях гвардии полковник Д. С. Добрушин,- в Евлампиевском были танковые части и там же стоял крупный немецкий штаб.
      В десять часов утра противник перешел в контратаку, поле покрылось танками и цепями гитлеровской пехоты. Пришлось кавалеристам спешиться и сражаться под прикрытием своих танков. Они дрались, не щадя своей жизни. Никитин залег за свое ружье. Смирнов развернул свой дивизион. Командующий артиллерией Барбин открыл огонь всех батарей. Бойцы взяли в руки связки грапат, бутылки с горючей смесью.
      Никитин и Задыхайло подбили из бронебойки 3 танка, бойцы дивизиона Смирнова подбили 12 танков. Солдаты Зорин и Шейко бутылками с горючей жидкостью сожгли каждый по танку. Через четыре часа боя противник стал выдыхаться.
      Плиев приказал Наконечному собрать полк и на галопе ворваться на аэродром в Евлампиевском. Задача была выполнена быстро, и конники вскоре появились на аэродроме. Там немцы усердно жгли свои самолеты, в том числе "раму" самолет-разведчик. Два самолета спешно готовились к взлету. Смирнов и Задыхайло несколькими выстрелами покончили с летчиками, влезавшими в кабины. Из одного самолета были вытащены полковник и два майора. Наконечный тут же отправил их в штаб корпуса.
      На аэродроме было захвачено 18 самолетов и другие богатые трофеи"{116}.
      К 14 час. 00 мин. 3-й гвардейский кавалерийский корпус вышел на рубеж высота 208,8 - Платонов, где встретил упорное сопротивление частей 7, 13-й и 15-й пехотных дивизий румын, усиленных танками 14-й танковой дивизии немцев, оборонявшихся на рубеже Цимловский - Платонов{117}.
      События в районе Сталинграда развертывались с нарастающей быстротой. Подвижные войска Юго-Западного фронта за первые два дня наступления продвинулись на 35-40 км, отразив контратаки оперативных резервов противника и нанеся ему значительные потери. В это же время стрелковые соединения 5-й танковой и 21-й армий совершали с запада и востока обход флангов двух армейских корпусов румын, имея целью их окружение в районе Распопинской. Левофланговые соединения 21-й армии Юго-Западного фронта и войска 65-й армии Донского фронта развивая наступление в юго-восточном направлении, выходили на левый фланг 6-й немецко-фашистской армии. Выполнение поставленных перед войсками задач по срокам имело отдельные отклонения, но общая задача решалась успешно.
      Теперь рассмотрим вопрос о том, какое воздействие оказало контрнаступление на противника и что предпринимало гитлеровское командование в эти первые его дни. Участниками гитлеровской агрессии по этому поводу сказано немало. В уже упоминавшейся книге бывшего гитлеровского генерала Г. Дёрра "Поход на Сталинград" автор рассказывает о некоторых фактах, характеризующих обстановку в сталинградской группировке противника в первые дни контрнаступления советских войск. 19 ноября, пишет он, 21-я армия прорвала правый фланг 3-й румынской армии западнее Клетской, разгромив 4-й румынский корпус, и продвинулась до Селиванова, 5-я танковая армия, прорвав позиции 2-го румынского корпуса, к вечеру достигла своими передовыми отрядами Гусынки и Калмыкова, зайдя в тыл 3-й румынской армии. "Главные силы 3-й румынской армии были обойдены в результате этих двух прорывов и сбиты с позиций на Дону... Нельзя было принять эффективных мер против какой-либо из этих двух наступавших армий противника. У 3-й румынской армии не было никаких сил, которые она могла бы противопоставить танкам противника; слабые по численности резервы{118} за левым флангом 6-й армии ничего не могли предпринять, а резерв группы армий, 48-й танковый корпус, на который возлагались большие надежды, с самого начала преследовал злой рок"{119}. Что касается "злого рока", то из дальнейшего описания Г. Дёрра видно, что под этими словами следует понимать полное поражение 48-го немецкого танкового корпуса при его попытках остановить продвижение наступавших советских войск. Ценным, хотя и не бесспорным в деталях, является признание цитируемого автора в том, что наступление советских войск застигло врасплох гитлеровское командование, "6-я армия в тот день (19 ноября.- А. С.) еще не чувствовала непосредственной угрозы, и поэтому ее командование не считало нужным принять решительные меры. В 18 часов командование армии сообщило, что на 20 ноября оно намечает в Сталинграде продолжать действия разведывательных подразделений"{120}. И только приказ, отданный командующим группой армий "Б" в 22 часа, свидетельствовал о том, что враг стал ясно представлять размеры возникшей перед ним опасности{121}.
      Почувствовав угрозу окружения, командование 6-й немецкой армии стало спешно перебрасывать свои резервы к внутренней стороне смыкавшегося кольца окружения советских войск. Но было уже поздно. Развитие событий опережало и делало бесполезными попытки фашистского командования противодействовать могучему советскому наступлению.
      "После того,- пишет Г. Дёрр,- как 19 ноября слабые попытки предпринять контратаки были пресечены противником, перед русскими открылся путь к далеко идущим целям. Что это были за цели, выявилось с полной очевидностью 20 ноября, когда началось наступление и в районе южнее Сталинграда: русское командование задумало крупную операцию по охвату всех немецких сил в районе Сталинграда и в большой излучине Дона"{123}.
      В. Адам, который был ближе к командованию 6-й армии рассказывает о событиях тех дней более выразительно и точно. В своих мемуарах в главе "Контрнаступление и окружение" он пишет следующее: "Телефон яростно звонил. Я сразу очнулся ото сна. Не успел я взять трубку, как услышал далекий гул. ,,Ураганный огонь!",- подумал я. Дежурный офицер доложил: ,,Тревога, господин полковник! Немедленно к начальнику штаба!".
      То было начало советского контрнаступления. На листке календаря значилось: 19 ноября 1942 года"{124}.
      Когда Адам явился в оперативный отдел, то уже вся 6-я армия была поднята по тревоге.
      Из Осиновки в штаб армии по телефону докладывал генерал Штреккер, командир 11-го армейского корпуса: на позиции корпуса советские войска обрушили ураганный огонь. Земля буквально перепахана. Значительные потери. Основной удар нанесен по румынам. Из 4-го румынского армейского корпуса начштаба сообщил, что он опасается паники в своих войсках. Дивизии держатся, но из-за метели плохая видимость.
      Генерал Паулюс ответил Штреккеру, что для обеспечения левого фланга 11-го корпуса 14-я танковая дивизия будет введена в бой юго-западнее Мело-Клетского.
      "Паулюс положил трубку, молча взглянул на нас и снова протянул руку к телефону.
      - Соедините меня с группой армий ,,Б".
      Офицер оперативного отдела группы армий принял первое донесение 6-й армии об артиллерийской подготовке противника.
      С этого момента телефон в кабинете начальника штаба звонил почти не переставая. Донесения, запросы, распоряжения следовали одно за другим. Подготовлялся вывод 14-го танкового корпуса из города. Генеральный штаб получил информацию о происходящем от своего офицера связи при 6-й армии по его собственной радиостанции; то был майор генерального штаба фон Цицевитч, сменивший майора Менцеля. Но мы все еще не знали ничего определенного о намерениях и направлении удара противника. Наконец около 7 часов генерал Штреккер снова дал о себе знать.
      - Противник нанес удар со своего плацдарма. Мы пока удерживаем свои позиции. Удар нанесен по 3-й румынской армии, 376-я пехотная дивизия сообщает, что русские прорвали позиции 4-го румынского армейского корпуса и продвигаются вперед в южном направлении. Совершенно неясно положение 1-й румынской кавалерийской дивизии. Она уже не имеет никакой связи с левым соседом. Я переброшу 376-ю пехотную дивизию для прикрытия нашего фланга, развернув ее фронтом на запад. Нарушена телефонная связь с 44-й пехотной дивизией. Связной мотоциклист доложил, что артиллерийским обстрелом почти вовсе разгромлены передовые позиции у румын, танки красных все сровняли с землей.
      Паулюс одобрил переброску 376-й пехотной дивизии на отсечную позицию, потребовал восстановления связи с 14-й танковой дивизией, а 1-ю румынскую кавалерийскую дивизию, отошедшую на восток, подчинил 11-му армейскому корпусу.
      Из штаба группы армий ,,Б" мы узнали, что советская артиллерия в течение многих часов обрушивала тысячи тонн стали на позиции 3-й румынской армии. Затем две ударные армии прорвались с плацдарма у Клетской и Серафимовича. Румыны, видимо, храбро оборонялись, но были смяты и обращены в бегство. В настоящее время советские бронетанковые соединения, механизированные пехотные части и кавалерия неудержимо движутся дальше на запад. Ни германский, ни румынский штабы не могли сказать, где находятся передовые части противника. Одно было ясно: уже создана угроза 6-й армии с тыла"{125}.
      19 ноября офицеры штаба 6-й армии провели в тревожном ожидании. С каждым часом все больше поступало сообщений о катастрофе. Надвигалась смертельная опасность. Около 19 часов Адам явился с докладом к Паулюсу, который заявил, что видит один выход из создавшегося положения: отход на юго-запад. Однако Паулюс, как послушный генерал, не решался действовать вопреки приказу Гитлера.
      В ночь с 19 на 20 ноября враг уже имел ясное представление об обстановке, 14-я танковая дивизия доложила, что к вечеру 19 ноября советские войска танками и кавалерией продвинулись в тыл 6-й армии на 30 км. Из 11-го армейского корпуса дополнительно сообщили, что румыны атакованы сильными бронетанковыми соединениями, которые смяли все на своем пути. Оставшиеся в живых бежали на юг и на восток. Видимо, 3-я румынская армия более не существовала. Многие немецкие тыловые части охватила паника.
      Ночью в штабе 6-й армии собрались все начальники отделов. Начальник штаба армии генерал Шмидт представил Паулюсу предложения, которые он разрабатывал совместно с начальником оперативного отдела. Предложения сводились к следующему.
      "14-й танковый корпус в составе танковых полков 16-й и 24-й танковых дивизий форсированным маршем движется к Дону и с высоты западнее Голубинского наносит фланговый удар по продвигающимся на юг силам Красной Армии и уничтожает их. Штаб 14-го танкового корпуса переходит на командный пункт армии в Голубинский. Ему будет подчинена и 14-я танковая дивизия. Действия штурмовых групп в городе немедленно прекратить.
      С участка 8-го и 51-го армейских корпусов снимаются все свободные части, и из них создается резерв 6-й армии.
      Плацдарм на западном берегу Дона, западнее Калача, занимают под командованием полковника Микоша военно-инженерное училище и школа зенитчиков, усиленные всеми подразделениями тыловых служб, без которых можно обойтись.
      Офицерская школа в Суворовском приводится в боевую готовность.
      Штаб армии с 21 ноября переводится в Нижне-Чирскую. Ответственный за выполнение - полковник Адам.
      Раненые и подразделения интендантской службы, без которых можно обойтись, отводятся в район южнее р. Чир, так как наступление русских угрожает железной дороге и тем самым основным коммуникациям снабжения армии.
      Паулюс утвердил эти предложения. Соответствующие приказы разослали в войска"{126}.
      Ознакомление с этими свидетельствами подтверждает сделанный нами вывод о том, что если командование 6-й армии и имело представление о готовящемся контрнаступлении советских войск, то оно носило общий характер: ни о точном направлении удара, ни тем более о его дате оно не было осведомлено.
      Вместе с тем приводимые Адамом факты показывают, что штаб 6-й армии отнюдь не намеревался складывать оружие, а готовился к дальнейшей борьбе, принимал целесообразные в создавшейся обстановке меры.
      В книге X. Шейберта "Между Доном и Донцом" также сообщаются данные, рисующие обстановку в стане противника, хотя ее автор и не во всем точен. По его словам, начиная с 29 октября у командования группы армий "Б" не оставалось больше сомнений, что на участке 3-й румынской армии готовится удар. В первой половине ноября перед этой армией число советских соединений увеличилось с 8 до 18. Наблюдалось также сосредоточение крупных советских сил южнее изгиба Волги у Сталинграда перед фронтом 6-го румынского корпуса, где формировалась 4-я румынская армия. Становилось ясным, пишет Шейберт, что удар русских будет предпринят прежде всего против румын{127}.
      В качестве контрмер из 4-й танковой армии было выведено управление 48-го танкового корпуса с подчинением ему 22-й танковой дивизии и 1-й румынской танковой дивизии. Этот корпус стал подвижным резервом в тыловом районе 3-й румынской армии. Южнее же Сталинграда единственным резервом для отражения готовящегося удара русских была 29-я моторизованная дивизия.
      В дальнейшем намечалось вывести из подчинения 8-й итальянской армии 62-ю немецкую пехотную дивизию с целью усиления угрожаемых рубежей. Однако уже 19 ноября началось советское наступление с нанесением ударов по обе стороны Сталинграда. Северная охватывающая группировка советских войск ударила по правому флангу 3-й румынской армии: из района Серафимовича - по 5-му румынскому корпусу, из района Клетская - по 4-му румынскому корпусу.
      Излагая ход этих событий, Шейберт указывает, что две танковые армии (в действительности была одна танковая армия- 5-я и одна общевойсковая - 21-я), взаимодействуя с кавалерийскими соединениями, "прорвали слабую оборону румын, зажали в клещи их. части между обоими названными плацдармами и разгромили перешедший в контратаку 48-й немецкий танковый корпус. В то время как основные силы трех окруженных румынских дивизий под командованием генерала Ласкара были почти полностью уничтожены, 22-й танковой дивизии с несколькими тысячами румын лишь спустя много дней удалось пробиться к Верхнему Чиру"{128}.
      После прорыва фронта румын часть наступавших советских войск атаковала с тыла соседний с румынами 11-й немецкий корпус 6-й армии. Командование этой армии передвинуло 11-й корпус так, что он повернулся фронтом на запад, и попыталось с помощью быстро переброшенного сюда 14-го немецкого танкового корпуса (части 14, 16-й и 24-й танковых дивизий) обеспечить свой тыл с юга. Это не дало результатов по отношению к тем советским силам, которые устремились к Калачу.