– Ну, что вы скажете на это? – спросил Чупати корчмаря.
      – Видите ли, эту бочку я купил позавчера…
      – У кого?
      – В соседнем селе. – Корчмарь побледнел: наверное, до него дошло, почему ему продали вино подешевле.
      – Слышали, товарищ лейтенант? – обратился Чупати к следователю. – Остальное уже ваше дело.
      В корчме был составлен протокол первичного допроса. Чупати собрался было уходить, но его остановил корчмарь:
      – Не выпьете ли холодного винца…
      У Чупати с самого утра ничего не было во рту, но он преодолел соблазн.
      – Как мне известно, у вас сегодня выходной день и я не хочу нарушать ваших порядков…
      Вышли из корчмы. Воздух так и дышал жаром. Чупати пошел на виноградник, где оставил «джип», Шофер как ни в чем не бывало спал в тени.
      «Если бы мне еще раз пришлось выбирать профессию, я бы стал шофером». Чупати тяжело вздохнул.
      – Кантор, позови-ка сюда старика. Беги на виноградник. Туда, туда. – И он показал, в какую сторону бежать.
      Через несколько минут Кантор действительно привел опешившего старика.
      – Не бойтесь, отец, собака вас не обидит! Наоборот, скажите ей спасибо.
      – Золотая у тебя собака, сынок, – похвалил крестьянин Кантора.
      – Нашлось ваше вино.
      – Да что ты говоришь!
      Старик с раскрытым от удивления ртом выслушал рассказ о том, как Кантор разыскал его бочку с вином.
      – Кто забрал у вас бочку, тот ее и обратно сюда доставит, так что можно считать – все в порядке. А теперь вот здесь подпишитесь. – И сержант подал крестьянину протокол допроса.
      – Ну знаете, я не думал, что у вас в полиции такие молодцы. Чудеса, да и только.
      – Рады стараться… Ну, а теперь подпишитесь вот здесь…
      День клонился к вечеру. Чупати любовался открывавшимся отсюда видом. Далеко на горизонте виднелись высокие горы.
      – Прошу вас к столу. Не откажите… – пригласил крестьянин.
      Разбудили шофера, и все сели за стол, на котором появилось мясо и красное вино.
      Кантор с завистью смотрел на хозяина, который держал в руках стакан с вином.
      – Ну, чем вас еще угостить? – поинтересовался крестьянин у Чупати.
      – Дайте моей собаке воды, – попросил сержант. – Она пить хочет.
      – Вот чего нету, того нету… Колодец у меня пересох… А та вода, что была запасена, вся вышла. Могу дать слабенького винца…
      – Ну что ж, если хозяин пьет вино, почему бы не попробовать и собаке, – проговорил сержант.
      Он налил в миску вина и поставил ее перед носом собаки.
      – Пей, Кантор. Пей. Ты это честно заработал.
      Кантор наморщил нос, почувствовав винный запах. Сначала он осторожно кончиком языка лизнул вино, потом, осмелев, сделал первый глоток. Жидкость пришлась ему но вкусу, и он жадно начал лакать ее, время от времени благодарно поглядывая на хозяина. Сначала необычное питье освежило его, однако через несколько минут он почувствовал, как по всем его жилам разливается какое-то особенное тепло. Кантор удивился тому, какими тяжелыми стали у него веки, ему стоило большого труда держать глаза открытыми. Через несколько минут он погрузился в крепкий сон.
      Проснулся он от шума. Это был голос хозяина, который громко кому-то говорил:
      – А теперь давайте споем мою любимую песню.
      Все запели. Кто-то в такт песне забарабанил по столу. Кантор встал и сделал несколько неверных шагов. Он и сам не заметил, как начал описывать круги.
      – Смотрите-ка, а собака-то танцует! – воскликнул крестьянин.
      Кантор все крутился и крутился, пока у него не закружилась голова и он не упал. Однако через минуту он снова вскочил на ноги и снова начал выкидывать фокусы.
      – Господи, да он свихнулся!
      – Ничего не свихнулся, просто он пьян, – объяснил шофер.
      – Ну конечно, – согласился Чупати. Он встал и подошел к собаке, присел перед ней на корточки, спросил: – Что с тобой, Кантор? А?
      Кантор опять принялся кружить, пока не выбился из сил. И тогда он лег и опять заснул.
      Чупати не на шутку перепугался. Хмель у него мигом вылетел из головы. Вместе с шофером они подняли уснувшего Кантора и положили в машину на заднее сиденье. В пути Чупати поддерживал голову Кантора, а когда подъехали к берегу какого-то озера, выкупали собаку. Купание помогло: Кантор проснулся и начал жадно пить холодную воду. По дороге домой он снова уснул и ничего не помнил.
 
      На следующее утро Чупати с беспокойством подходил к конуре Кантора, который спокойно спал. Сержант с облегчением вздохнул, когда понял, что с собакой ничего не случилось. Почувствовав присутствие хозяина, Кантор проснулся и радостно бросился к нему.
      – Эх ты, бродяга! – ласково сказал Чупати. – Вчера ты напился, а сегодня моя очередь. Ничего не поделаешь – день рождения.
      Утренние упражнения Кантор проделал как ни в чем не бывало. Во всем, что касалось тренировки, Чупати был непреклонен. Говно в семь часов вышли в поле, и Кантор пошел по следу одного полицейского, который прошел тут четверть часа назад. На одной из улиц, которая вела к парку, Чупати совершенно неожиданно встретил ту самую старушку, к которой они забрели несколько дней назад, идя по следам ее внука.
      – Как хорошо, сынок, что я тебя встретила, – обрадовалась старушка, увидев старшего сержанта. На глазах у нее выступили слезы.
      – Что-нибудь случилось?
      – Случилось. У нас украли всех кур. Двенадцать штук. Как мы теперь без них будем?…
      – Вы уже заявляли в полицию? – спросил женщину Чупати.
      – Да нет, только сегодня утром обнаружили…
      Чупати покачал головой, сказав, что о таких случаях следует сразу же заявлять в полицию. Он же не частный детектив и без приказа начальства не может подключиться к розыску.
      И вдруг Чупати посмотрел на Кантора, который, казалось, понимал, в чем тут дело.
      «А что, если мы с Кантором попробуем пойти по следу вора просто вместо обычной утренней тренировки? Удастся – хорошо, не удастся – посмотрим, что еще можно сделать».
      Старушка повела Чупати в глубь двора и со слезами на глазах показала пустой курятник. Внимательно его обнюхав, Кантор дал знать хозяину, что можно идти по следу.
      – Если что-нибудь узнаю, я вам сразу же дам знать, – сказал сержант женщине и пошел вслед за Кантором.
      Тот уже свернул в соседнюю улицу и вышел на окраину, где стояли бараки, в которых жили сезонные рабочие. Было еще рано. Чупати надеялся найти здесь хоть часть пропавших кур. Однако Кантор разочаровал хозяина и свернул в узкую боковую улочку. Потом он еще долго водил его по улицам и переулкам, пока наконец не вывел на одну улицу и не остановился перед трехэтажным домом. Перед самым домом Кантор обнаружил на земле два кроваво-коричневых пятна.
      Сержант, который чуть было не подумал о том, что собака ошибается, вновь воспрянул духом, удивляясь ее необыкновенному чутью. После того как Кантор увел его от бараков, Чупати уже не верил в удачу. Й вот эти кровавые пятна.
      Собака вошла в узкий дворик, где возле стены соседнего дома были построены небольшие деревянные сараи. Кантор остановился у четвертого с краю сарая.
      – Чей это сарай? – спросил Чупати у проходившей по двору дворничихи.
      – Это четвертый-то? Сабо, второй этаж, квартира два. Как подниметесь по лестнице, так сразу направо.
      Позвав Кантора, Чупати поднялся по лестнице. На звонок из квартиры вышла женщина в халате, с помятым от сна лицом. Увидев собаку, она в ужасе отшатнулась назад.
      – Вы гражданка Сабо? – спросил женщину Чупати.
      Женщина испуганно кивнула.
      – А где ваш муж сейчас?
      – Он ушел на работу к восьми.
      – А сын?
      – Не знаю. Я болею. А он вчера поздно вернулся домой. В армию его призывают. Получил повестку. Вчера веселился с друзьями.
      В этот момент открылась дверь в коридор. Кантор поднял голову, почувствовав тот самый запах, который вел его сюда от самого курятника. Шерсть у собаки на спине встала дыбом, раздалось тихое рычание.
      – Мама, ты чего так рано поднялась? – спросил женщину парень лет двадцати.
      Женщина испуганно спросила:
      – Сынок, уж не натворил ли ты чего?
      – Ничего особенного он не натворил. Только вот кур украл сегодня ночью, – ответил вместо парня Чупати.
      – Какое вы имеете право подозревать меня? – разозлился парень.
      – Потише, браток, потише. Разве ты не видишь, что матери нездоровится?… Иди-ка открой нам сарай.
      – У меня на руках повестка. Мне сейчас на призывной пункт идти, а вы мне про каких-то кур…
      – Иди открой нам, а потом будем разговаривать, – строго сказал Чупати, думая про себя, что этому парню место в тюрьме, а не в армии.
      В сарае Чупати нашел шесть зарезанных кур.
      – А где же остальные? – спросил он парня.
      – У приятеля. Не сердитесь, товарищ старший сержант. Мне при матери не хотелось сознаваться.
      – Тогда клади кур в мешок, и пойдем.
      Парень привел Чупати в трехэтажный дом, стоявший на главной площади. Дверь открыла хозяйка. Поздоровавшись с ней, Чупати сказал:
      – Собака привела меня к вам. – И он показал на Кантора.
      – Почему?
      – Если у вас есть ворованные куры, отдайте их.
      – Да как вам не стыдно! Что вы такое говорите! Вот сейчас выйдет мой муж, он вам покажет! Вы знаете, с кем разговариваете?
      – Меня это не интересует. Вообще-то я бы не советовал вам так громко кричать. Это не в ваших интересах, а то, чего доброго, еще соседи услышат. Да и муж ваш этому тоже не обрадуется. А где ваш сын?
      – Еще спит, – уже совсем тихо ответила женщина.
      – Тогда мы, пожалуй, войдем, познакомимся… Или вы уже знакомы? – И сержант показал на парня с мешком за плечами.
      – Янчика, это ты? – удивилась женщина.
      – Я, – тихо проговорил парень.
      В это время в двери показалась лохматая голова.
      – Мама, отдай им, – попросил он.
      – А я ужо их выпотрошила…
      В здании полиции Чупати допросил обоих парней. Следователь листал пухлое дело одного нераскрытого преступления, которое было совершено полтора года назад. По этому делу неизвестные молодые люди обвинялись в краже велосипедов, часов, столового серебра и тому подобного…
      В ходе допроса оба парня, обвинявшиеся в краже кур, признались, что все эти преступления были полтора года назад совершены ими.
      Чупати смотрел на парней и с трудом верил, что все это дело их рук. А Кантор сидел у его стула и с равнодушным видом поглядывал на арестованных.
      После допроса, спускаясь по лестнице, Чупати невольно задумался над тем, что могло заставить этих парней встать на путь преступления. Оба они были из хорошо обеспеченных семей. Глядя на них, никто бы и не подумал, что они способны совершить столько преступлений.
      И если бы не Кантор, то, кто знает, что они могли еще натворить.
 
      Стрелки на здании магистрата показывали ровно два часа. Чупати с опаской поглядывал на небо, на котором собирались грозовые тучи. «Быть ливню», – подумал сержант и на всякий случай попросил у дежурного плащ. Однако стоило сержанту выйти из ворот, как навстречу ему появился шофер полицейской машины.
      – Я уже четверть часа поджидаю вас. Начальник ушел, а мне передал дождаться вас и вместе выехать в село Раба. Зачем – он мне не сказал.
      – Село Раба? – переспросил Чупати и сел в машину. Кантор расположился рядом, положив голову хозяину на колени.
      Кантор уже привык к тому, что вслед за каждой поездкой в автомашине следовала напряженная, но интересная работа.
      Гроза началась, когда они уже ехали по долине реки Рабы. Небо над головой с грохотом треснуло, и полил сильный дождь.
      – Только этого нам и не хватало, – недовольно пробормотал Чупати, поглаживая Кантора.
      Кантора ни гром, ни дождь нисколько не пугали. Дождь колотил по тенту машины. Скоро приехали в лесничество, где уже стояло три вездехода. В доме лесника сидели пограничники и начальник уголовного розыска старший лейтенант Шатори.
      В длинных сенях Чупати встретился со своим начальником и бодро доложил ему:
      – Товарищ майор, старший сержант Чупати по вашему приказанию явился.
      – Наконец-то.
      Через минуту начальник погранзаставы, молодой голубоглазый офицер, рассказал о том, что он пригласил своего друга-лесника к себе в гости, договорился с ним, что он приедет в одиннадцать и они вместе пообедают. Ровно в полдень пограничник позвонил леснику по телефону, но никто трубку не снял, тогда он позвонил еще раз через полчаса, и опять ему никто не ответил.
      Тогда начальник заставы послал к леснику своего человека, который обшарил всю сторожку, но никого в ней не нашел. Дверь сторожки была открыта настежь, в доме оказалась только собачонка лесника, да и та до смерти перепуганная.
      – Странно: собака здесь, а хозяина нет, – прервал рассказ начальник заставы майор Бокор. – Гм… Может, он сбежал? – И он показал в сторону границы.
      – Быть этого не может. Не такой он человек, да и на контрольно-следовой полосе ничего подозрительного не замечено.
      – А нет ли у него какой-нибудь зазнобы? Ведь вы с ним друзья, могли бы знать? А может, он поехал на центральную усадьбу?
      – И это невозможно, потому что тогда бы я знал об этом. Как и о прочем тоже. Да… за четыре года он мне ни разу ни о какой зазнобе и не заикался даже.
      Майор, погруженный в свои думы, ушел. Шатори о чем-то спорил со следователем, но о чем именно, Чупати не расслышал.
      Старший лейтенант Шатори всего несколько недель назад был назначен начальником уголовного розыска. Родился он в этих краях в семье учителя. В двадцать девять лет его уже назначили начальником отдела. Это было его первое серьезное дело. Шатори подозвал к себе Чупати и сказал, что майор Бокор считает весь этот шум напрасным, так как он голову дает на отсечение, что через границу ни одна живая душа не переходила ни в ту, ни в другую сторону.
      – Тебя не удивляет поведение собаки лесника? – спросил Шатори у Чупати.
      – Наверное, с ее хозяином что-то случилось… Может, несчастье какое…
      – А Кантор может его найти?
      – Попытка не пытка, товарищ начальник…
      – В доме ничего подозрительного не обнаружено, так что вся надежда только на твоего Кантора.
 
      Габор Бакша после смерти жены уже четыре года жил один-одинешенек в лесном домике. Два раза в неделю к нему приходила старушка по фамилии Кутине, которую он полушутя-полусерьезно называл бабушкой Шари. Бакше было уже за пятьдесят. У него были дети, но все они, став взрослыми, разъехались по стране кто куда, завели собственные семьи. Сыновья раз в году навещали отца, приезжали вместе с женами и детишками. На это время в доме лесника воцарялись веселье и шум.
      Старику оставалось до пенсии года три, или, как он любил говорить, тысячу дней. Выйдя на пенсию, он решил жить по очереди то у одного сына, то у другого. У какого особенно понравится, у того и совсем останется. Сыновья решили, что отец сам выберет, у кого ему жить. «Глупые какие! – думал о сыновьях старик. – Не понимают, что они все одинаково дороги мне».
      В то утро он позвонил начальнику погранзаставы и сказал, что сходит проведать один участок в лесу и часам к двенадцати будет дома. В тот день у начальника заставы были именины, и лесник пригласил его к себе на обед. Бакша никогда никуда не опаздывал. Лесные дороги и тропки он знал как свои пять пальцев и мог рассчитывать время довольно точно. Единственным живым существом, которое ни на шаг не покидало лесника, была собака Памач.
      Лесник решил ружье с собой не брать. Памач, увидев, что у Бакши нет ружья, затявкал и побежал из сеней в комнату, где на стене висело ружье. Лесник всегда обращался с собакой, как с человеком, подолгу разговаривал с ней, и та, казалось, прекрасно понимала его.
      – Сегодня я ружье не беру. Ни к чему оно нам, – объяснил лесничий собаке.
      Бакша уже целую неделю не был на участке, который прилегал к селу Орфалу и являлся собственностью целого коллектива. Частники, как известно, народ ненадежный: получат разрешение на порубку пяти деревьев, а возьмут да и вырубят десяток.
      По дороге лесник заметил, что надвигается гроза. На месте, предназначенном для вырубки, не было ни одной живой души. «Видать, грозы испугались и все разбежались по домам», – подумал лесник.
      Загремел гром. Лесничий и сам подумал о том, где бы ему укрыться на время грозы. Он вспомнил, что на скале есть старое развесистое дерево, под густой кроной которого вполне можно укрыться от ливня.
      Едва Бакша успел подойти к дереву-великану, как полил ливень. Памач, испуганный грохотом грома и блеском молний, прижался к стволу дерева. Однако ливень был короткий и кончился так же неожиданно, как и начался. Через четверть часа дождя как не бывало, лишь с листьев деревьев срывались капли.
      Посмотрев на небо, Бакша произнес:
      – А дождь, пожалуй, опять будет. – И, уже обернувшись к собаке, добавил: – Ну, пошевеливайся, Памач.
      Когда они дошли до большой просеки, Памач вдруг ни с того ни с сего начал подозрительно принюхиваться.
      – Ну, что случилось, дружище? – Лесник остановился.
      Собака свернула с просеки и побежала вниз, по направлению к долине. Вскоре пес нашел мешочек с грибами и громко залаял, подзывая к себе хозяина. Бакша пошел на лай и вскоре наткнулся на человека, который лежал на земле не шевелясь.
      Лесник встал на колени и перевернул человека вверх лицом. Он узнал в нем своего знакомого Балинта Кару, лесоруба. Рот у него был полуоткрыт и в нем пузырилась кровавая пена. Лесничий постоял несколько секунд, думая, что делать. Он вспомнил, что неподалеку отсюда стоит небольшой охотничий домик, в котором весной жили сезонные рабочие. Там и аптечка имеется, так что первую помощь всегда оказать можно.
      Подняв лесоруба, лесник направился к охотничьему домику. Идти пришлось с полчаса. Прислонив больного к крылечку, лесник пошел к двери, но вдруг вспомнил, что ключа от домика он с собой не взял. Однако, взглянув на дверь, Бакша увидел, что замка на двери нет.
      «Неужели бригадир лесорубов, уходя, забыл запереть дверь?» – удивился лесник. Однако долго раздумывать было некогда: нужно было скорее оказать лесорубу первую помощь, и лесник вошел в домик. Памач тоже вошел, но через секунду он как угорелый со страшным визгом выскочил из него и бросился со всех ног в лесную чащу.
 
      – Сложная обстановка, – громко сказал Чупати.
      – А у нас простой не бывает. У нас всегда сложная, – заметил майор и попросил у старшего лейтенанта карту района.
      «Сколько ни разглядывай эту карту, дело от этого яснее не станет», – подумал про себя Чупати.
      – Товарищ майор, разрешите пустить собаку по следу? – спросил сержант.
      – Подождите!
      – Приступай потихоньку, – тихо сказал Чупати Шатори.
      Чупати, позвав Кантора, пошел к дому лесника. Войдя на кухню, сержант снял с гвоздя пальто лесника и положил его Кантору на нос. Ни на кухне, ни в комнате не было никаких следов драки или чего-нибудь подобного. В комнате сержант подвел Кантора к кровати лесника, и пес сунул нос под подушку, от которой шел самый «густой» запах, который трудно было спутать с любым другим запахом. Кантор дал знать хозяину, что он готов идти по следу.
      В сенях только что закончилась дискуссия над картой.
      – Быстро, за мной! – сказал Чупати, так как начал накрапывать мелкий дождичек.
      Кантор с облегчением вздохнул, потому что ждать он не любил. Для него сейчас не существовало ничего на свете, кроме одного-единственного запаха, который вел его к цели.
      Глинистую почву развезло от дождя. На такой почве росли преимущественно ели да кое-где одинокие дубы. Вскоре Кантор свернул с дороги на усыпанную хвоей тропинку. В носу приятно пощипывало. Сегодняшняя работа казалась Кантору не работой, а просто приятной прогулкой. Пес бежал легко и бодро, задрав кверху хвост. Запахов сейчас в лесу было не так уж много, всего десятка два-три, однако запах человека заметно выделялся среди прочих лесных запахов. Этот нужный Кантору запах дождь еще не успел смыть, а исходящий от земли теплый пар только усиливал его.
      Постепенно стало прохладнее. А когда взобрались на склон горы, дождь совсем перестал. Майор с радистом где-то отстали. Чупати это вполне устраивало: по крайней мере мешать не будут.
      Старший лейтенант-пограничник шел позади старшего сержанта.
      – Ну и что ты скажешь об этой истории? – дружелюбно спросил он Чупати.
      – Пока могу сказать только то, что след хороший и Кантор уверенно идет по нему.
      Чупати спросил старшего лейтенанта, откуда он родом, тот засмеялся и ответил:
      – Из Сегеда.
      – А я, можно сказать, местный.
      Шли, приноравливаясь к темпу, который задавал Кантор. Когда подошли к обрыву, майор приказал остановиться и подождать отставших.
      Майору вся эта история была не по душе: он считал, что, пока они тут лазят по горам, лесник давным-давно сидит у себя дома.
      – Где мы сейчас находимся? – спросил он у пограничника.
      – У высоты с отметкой триста десять.
      – Вызовите по радио центр, – приказал майор радисту.
      Когда связь была установлена, Шатори первым делом спросил, не вернулся ли лесник домой. Ему ответили, что не вернулся. Одновременно майору доложили о том, что в районе запеленгована неизвестная рация. Точных координат радиопередатчика пока установить еще не удалось, но она действует, как мы установили, не далее чем километрах в десяти.
      – Вот черт! – выругался майор.
      – Можно двигаться дальше? – спросил Чупати.
      – Можно, только не бегите как угорелые.
      После небольшой передышки Кантор бежал еще бодрее.
      – И чего старику понадобилось в этих краях? – удивился пограничник, увидев, что Кантор свернул к селу.
      – А далеко ли отсюда до села? – поинтересовался Чупати.
      – Километра три будет.
      Кантор бежал бодро. Он почти не обратил внимания, когда у него чуть ли не из-под носа выскочили из кустов два перепуганных зайца. Дорога пошла под уклон, и Чупати стал сдерживать собаку, боясь, как бы она не сорвалась в пропасть.
      «А если лесник сорвался в пропасть и разбился? – мелькнула у Чупати мысль. – Но вряд ли бы Кантор не почувствовал этого». Сержант внимательно посмотрел на своего друга, но тут же успокоился: у Кантора был такой вид, как будто он хорошо знает, что делает.
      Вскоре они вышли на небольшую поляну. Слева тянулись совсем свежие порубки. Кантор направился к свежесрубленным стволам, не спеша обнюхал каждое бревно и пошел дальше на запад.
      – Здесь вполне мог проходить лесник, – заметил Шатори.
      – Никаких происшествий здесь не было, – сказал уверенно сержант, понимая, что Кантор просто нашел место, где останавливался лесник.
      – Да, старик вчера говорил, что он хотел заглянуть на вырубки, – заметил пограничник.
      – Наверное, гроза разогнала всех лесорубов. – Чупати тяжело вздохнул.
      А Кантор снова потянул их к лесу. Вскоре он привел хозяина к громадному дубу.
      – Значит, мы на верном пути.
      Офицер-пограничник посмотрел на карту:
      – Видимо, отсюда старик направился домой по западному склону горы.
      – А что, этот путь короче?
      – Немного.
      Стрелки на часах показывали без четверти пять. А в семь часов уже начинает темнеть. За два с половиной часа, хорошо зная все тропки, можно было дойти до села Раба. Чупати вспомнил, что в дорогу он не взял с собой даже пачки печенья.
      «То ли дело другие, отработали свою смену и отдыхают себе спокойно дома, ни о чем не думают, разве что о том, в какую корчму сходить вечером. А я должен таскаться по горам, по грязи…»
      Перешли через просеку. Внизу виднелась блестящая лента реки. Если бы Чупати явился сюда как турист, то он, возможно, нашел бы эти места красивыми, а сейчас ему было не до красот природы.
      Кантор с силой рвал поводок.
      – Иду, иду! – успокоил его хозяин. Снова начал моросить дождь.
      Солдаты стали уставать: как-никак в быстром темпе прошли километров десять по сильнопересеченной местности. Радист мужественно тащил на спине двадцатикилограммовую рацию.
      Совершенно неожиданно Кантор остановился и замер на месте. Чупати наклонился и, вынув из сумки лупу, стал разглядывать землю. Кантор обнюхивал коричневое пятно величиной с ладонь.
      – Кровь, – проговорил Чупати, обращаясь к приблизившемуся Шатори. – Хорошо еще, что ее не смыло.
      – Ну, что тут случилось? – спросил майор.
      – Обнаружено пятно крови, – доложил Чупати.
      Кантор тем временем притащил откуда-то из кустов небольшой мешочек, в котором лежали три гриба.
      – Грибы! – Один из пограничников с любопытством осмотрел их.
      – Что, по вашему мнению, здесь произошло? – спросил майор, обращаясь к Чупати.
      – Убийство.
      – А где же тогда труп? – Майор был явно в растерянности.
      А Кантор и Чупати уже внимательно оглядывали каждый куст в радиусе пятнадцати – двадцати метров. Однако ничего нового обнаружить не удалось. Вернувшись на место, где было обнаружено пятно крови, Чупати завернул мешочек с грибами в газету и сунул себе в сумку. Он ломал себе голову над тем, что же здесь, на этом месте, произошло. Убили лесника? А куда же делся труп убитого?
      Кантор решительно пошел по тропинке. Через несколько метров Чупати заметил странный след на земле. Он остановился.
      – Здесь кого-то тащили по земле, – сказал он Шатори.
      Следы привели к небольшой вымоине, наполненной дождевой водой. На другой стороне вымоины Кантор свернул направо. Метров через триста след исчез. Кантор повернул направо.
      – Довольно странно, – заметил Шатори, остановившись, чтобы закурить. – Если лесника действительно убили, то преступнику, сделавшему это, было выгоднее всего бросить труп в вымоину. Зачем его потащили дальше, ну, скажите, зачем?
      – Как вы полагаете, сколько тут прошло человек?
      – Только один, – ответил криминалист.
      – Гм, – хмыкнул следователь, недоумевая.
      Кантор снова вывел всех на тропку. На миг он остановился, принюхался: к главному запаху примешался какой-то другой. Пес обнюхивал траву и даже не оборачивался на голос Чупати.
      – Сейчас мы двинемся в направлении охотничьего Домика, – шепнул Чупати на ухо офицер-пограничник, приказав солдатам держать оружие наготове.
      Через четверть часа вся группа вышла на лесную опушку, на противоположной стороне которой виднелся домик, сложенный из бревен.
      – Два человека ко мне! – сказал, обернувшись назад, Чупати, с трудом сдерживая рвущегося с короткого поводка Кантора.
      Старший сержант сделал знак, чтобы двое пограничников следовали за ним.
      Шерсть на холке у Кантора встала дыбом. Сбоку от входа в дом сидел, прислонившись спиной к стене, какой-то мужчина с запачканным грязью лицом. Кантор бросился к незнакомцу, но, не добежав до него, неожиданно остановился. Майор с солдатами, прижавшись к стене дома, медленно подходили к крыльцу.
      – Это лесник? – спросил Чупати у старшего лейтенанта.
      – Нет, – ответил начальник погранзаставы, покачав головой.
      – Этот человек мертв, – установил Чупати.
      «Как же могло случиться, что, идя по следам лесника, Кантор привел их к какому-то незнакомцу? – думал старший сержант. – Видимо, именно с ним и встретился лесник в лесу. Но почему этот человек мертв?»
      Кантор рвался к двери. Тихо подвывая, он давал знать хозяину, чтобы тот открыл ему дверь. Чупати поднимался по ступенькам, по спине пробирался холодок. А в голове билась мысль: «А что, если за стеной стоит убийца и ждет момента, чтобы разрядить свой пистолет в меня?»
      Рывком Чупати толкнул дверь хижины – она была не закрыта и со скрипом отворилась. Чупати затаил дыхание и ждал, прислонившись к косяку. Секунды казались мучительно долгими.
      – Есть тут кто-нибудь? – крикнул сержант громко. Из дома вышел Кантор и, спокойно помахивая хвостом, казалось, говорил своему хозяину, что можно войти, никакой опасности нет. Чупати вытер пот со лба и шагнул в полумрак хижины. Под ногами заскрипели половицы. Вдруг он тихо вскрикнул: на полу, раскинув руки, неподвижно лежал человек.
      На крик сержанта в комнату ворвался Шатори.
      – Всем оставаться на своих местах! – крикнул он, держа автомат наизготовку.
      – Это уже ни к чему, – тихо проговорил Чупати, показывая на мертвеца, лежащего на полу.
      – А ведь это же лесничий! – воскликнул начальник погранзаставы.
      – Товарищ старший лейтенант, я прошу, чтобы все вышли и не входили сюда, пока я не позову, – распорядился Чупати уставшим голосом.
      Кантор, обойдя все закоулки хижины, принес хозяину в зубах спичечный коробок. Чупати открыл окно, пытаясь представить мысленно, что же здесь произошло. Перед лесником на полу валялась алюминиевая коробка с аптечкой. Под столом Кантор нашел несколько полуобгорелых спичек. Чупати осторожно кончиком ножа собрал их в жестянку из-под табака. Убедившись в том, что больше в домике никаких следов преступления нет, Чупати разрешил войти в домик всем остальным.
      Майор каким-то странным взглядом посмотрел на Чупати, на Кантора и на лежавший посреди комнаты труп лесника. Присев на корточки, он, не говоря ни слова, подозвал Чупати.
      Внимательно осмотрев труп, они решили, что лесник был убит ударом ножа сзади. Аптечка, лежащая на полу, свидетельствовала о том, что лесник хотел оказать медицинскую помощь человеку, которого он притащил из леса. Удар ножа был нанесен леснику в тот момент, когда он потянулся за аптечкой.
      Кто же убийца?
      Собравшиеся с надеждой посмотрели сначала на Кантора, а потом на майора, у которого был такой вид, как будто ему все ясно…
      – Товарищ старший лейтенант, – доложил начальнику погранзаставы один из солдат, – вот нашли в кармане у того, во дворе…
      Старший лейтенант взял в руки бумагу, на которой было написано:
      «Настоящая справка выдана Балинту Каре в том, что ему разрешено вырубить пять кубометров древесины на дрова…»
      «Значит, этот человек – Балинт Кара, – размышлял Шатори. – Но почему его убили?»
      – Удар профессиональный, – установил майор, осмотрев ножевую рану, которую преступник нанес леснику под левую лопатку.
      Майор приказал солдатам внести в дом и второй труп. Оказалось, что и Балинт Кара убит точно таким же ударом ножа под лопатку. Сомнений быть не могло: убийца был один и тот же.