– Вы пока походите вокруг гостиницы, а я поеду в управление.
      Чупати растерянно козырнул.
      – Но никуда не уходить и самовольства не проявлять, – бросил уже на ходу майор, направляясь в отель.
      Туристский сезон уже кончился, и выяснить, кто сейчас проживает в гостинице, не представляло особой трудности.
      По книге приезжающих, которую потребовал майор, он без труда определил, что отель заселен всего на две трети. Номера-люкс на первом и втором этажах оставались незанятыми. В гостинице жили в основном чехословацкие и польские туристы. Из капиталистических стран в гостинице проживало всего-навсего пять человек. Накануне в провинцию по делам, связанным с закупкой крупного рогатого скота на экспорт, уехал один итальянский коммерсант. По словам администратора, коммерсант в этом году уже трижды приезжал в Венгрию. Шатори записал все данные итальянца. Два западногерманских представителя, приехавшие по делам своей фирмы, тоже никаких подозрений не вызывали.
      Следующим в книге шел американский кинорежиссер.
      – А этот что из себя представляет? – спросил майор у администратора, имея в виду американца.
      – Мистер Келли принадлежит к числу тех немногих, для кого деньги не имеют никакого значения. К нам он прибыл со своим секретарем… неделю назад.
      – Джон Бана – это его секретарь?
      – Да.
      – Они что, намерены снимать здесь фильм, или как?
      – Может быть. Только вчера они встречались с директором и режиссером одного театра.
      – Ночью оба находились в гостинице?
      – К сожалению, этого я не знаю. Я заступил на дежурство в семь утра. Пардон… – Администратор взял в руки какую-то записку. – Если вы желаете с ними встретиться, то сегодня в десять они должны принимать группу артистов. Мой коллега, которого я сменил, пишет, что на десять мистер Келли заказал завтрак на шесть персон. С напитками, разумеется…
      – Вы его давно знаете?
      – Как же, как же, знаю… В прошлом году мистер Келли дважды останавливался у нас в отеле. Он хороший гость…
      – А чешские туристы?
      – Они совсем недавно приехали на автобусе: были в Сексарде на празднике урожая. Группа польских туристов сегодня уезжает в Бадачонь. Чем могу еще служить, товарищ инспектор?
      – Принесите чашечку черного кофе. И не называйте меня, пожалуйста, инспектором.
      – А как же?
      – Ну, например, редактором…
      – Слушаюсь, господин редактор. Прошу вас присесть в холле, сейчас я распоряжусь, чтобы вам принесли кофе. Всего одну минутку…
      – Благодарю, – кивнул Шатори, направляясь к стоявшей у стены телефонной будке. Позвонил в управление.
      – Розыск объявлен? – спросил он. – Хорошо. Соедините меня с главным дежурным. – Помолчав, он спросил, обращаясь, видимо, уже к дежурному: – Для меня есть что-нибудь утешительное?
      – Только сейчас позвонили из полиции города Вены и сообщили, что неделю назад у них ограблен ювелирный магазин, украдено драгоценностей на очень крупную сумму… – сообщил дежурный.
      – А они только сейчас хватились, – недовольно пробормотал майор.
      – Видимо, до сих пор они не думали, что грабители могут податься в Венгрию.
      – Хорошее утешение, но меня в первую очередь интересует ограбление магазина на улице Ваци. А что еще у вас?
      – Может, вас это заинтересует: международная полиция разыскивает одного афериста, который еще в апреле сбежал из Сиднея, прихватив с собой кое-какие бриллианты. Сведения об этом я передал в наш иностранный отдел.
      – А как фамилия этого афериста?
      – Сейчас скажу… Ага, нашел… Теодор Келеи. Нам прислали даже его фото. Он якобы венгр по национальности.
      – Как его фамилия? Келли?!
      – Нет! Келеи. Передаю по буквам…
      – Ясно, понял. Если будет что интересное, я нахожусь в отеле «Дунай».
      – Хорошо. Желаю удачи!
      Шатори повесил трубку и вернулся к столу, на котором уже стоял кофе. Помешивая кофе ложечкой, майор обратил внимание на мужчину, который сидел у окна, закрывшись от кого-то газетой. Лицо его показалось Шатори знакомым, но мысли майора были заняты другим, и он перестал о нем думать.
      Заплатив, майор вышел из отеля.
      – Товарищ майор, на одну минутку! – услышал он и оглянулся. Перед ним стоял незнакомец, которого он только что видел с газетой.
      – Слушаю вас.
      – Старший лейтенант Ласло Деме из финансового управления, – представился незнакомец. – Мы с вами встречались в Доме офицеров.
      – Да, да, вспомнил. Привет! Может, и вы занимаетесь делом хищения драгоценностей?
      – Не совсем так. Я просто слышал, как вы интересовались Келли.
      – Да, должен признаться, задание не из легких.
      – Личность Келли интересует нас с прошлого года. Уж больно странно он перемещается по стране: на спортивной машине… совершает вроде бы увеселительное путешествие… встречается с женщинами…
      – С женщинами? А что в этом удивительного? – улыбнулся Шатори. – Общеизвестно, что заработанные на Западе доллары выгоднее тратить у нас, чем в самой Америке.
      – Это верно, но любопытно то, что в прошлом году, за три недели пребывания в стране, Келли не обменял на форинты ни одного доллара, а потратил по крайней мере тридцать тысяч форинтов. В этом году точно такая же картина: живет уже целую неделю, а еще не обменял ни одного доллара.
      – Это действительно любопытно, – согласился Шатори. – Не аферист ли он, а?
      – В этом и мы его подозреваем. Встречается он с артистами, директорами театров, предлагает им турне по США.
      – И вы предполагаете, что они дают ему форинты взамен обещанных в США долларов?
      – Возможно…
      – Могу я вам чем-нибудь помочь?
      – Если личность Келли интересует вас по другим причинам, то нам не мешает действовать согласованно.
      – Меня в данный момент интересует лишь ограбление ювелирного магазина.
      – В прошлом году, когда Келли уже выехал из Венгрии, нам стало известно, что он предлагал ювелирным магазинам купить у него драгоценности. В двух местах у него требовали таможенное разрешение, он обещал, но более там не появлялся. Позавчера, как нам сообщили, канадский гражданин Джон Вана также хотел сбыть в одном ювелирном магазине драгоценности, и больше…
      – Подождите! – перебил старшего лейтенанта Шатори. – Джон Бана? Так ведь это же секретарь Келли!
      – Да, это и нам известно. Подозрительно уже одно то, что, как говорит Бана, эти драгоценности принадлежат его шефу. Он обещал завтра принести таможенное разрешение.
      – Ну и?…
      – Ну и ничего. Он пошел в другой магазин, где у него тоже спросили таможенное разрешение.
      – Запрос из международной полиции получен? – поинтересовался Шатори.
      – Да, еще вчера.
      – Предлагаю составить совместный план действий, – предложил майор.
      – Мы кое-что намерены предпринять, но нам нужно получить некоторые данные – Интурист требует деликатности….
      – Да, да, конечно, с интуристами без деликатности нельзя… В половине десятого я зайду к вам. Спасибо за информацию.
      Не успели они разойтись, как к Шатори подошел Чупати:
      – Товарищ начальник!
      – Ты чего так громко кричишь?
      – Я только хотел спросить…
      – Вот, знакомьтесь… – Шатори представил Деме младшего лейтенанта и коротко объяснил Деме, что Чупати с овчаркой останется возле гостиницы и, если нужно будет, обратится к нему за помощью.
      Ровно в половине десятого Шатори снова появился в отеле и очень удивился, не увидев там Деме. На вопрос о нем администратор кивнул головой в сторону верхнего этажа. Когда Шатори подошел к администратору поближе, тот сделал вид, что очень занят, а сам незаметно шепнул:
      – Господина редактора ждут в малом зале ресторана… Как выйдете из холла, налево…
      – Спасибо. Незаметно выньте из ящика двести семнадцатого номера телеграмму, которая там лежит. – Шатори многозначительно посмотрел на администратора. Тот огляделся и, быстро вынув телеграмму, положил ее перед майором.
      Телеграмма была короткой: «Шахта обвалилась тчк Нашелся хороший покупатель тчк Остатки продать Милане тчк Я тоже приеду тчк». Телеграмма эта была дана из Лос-Анджелеса.
      Заговорщицки подмигнув администратору, Шатори спрятал телеграмму в карман.
      – Но ведь… – залепетал было администратор.
      – Никаких «но». Вы ее не видели, понятно?
      – Так точно.
      В малом зале ресторана Шатори без труда разыскал офицера-таможенника, перед которым на столе стояли две бутылки пива.
      – Вижу, вы тут не теряете зря времени, – пошутил Шатори и добавил: – Я принес вам одну интересную телеграмму.
      – Вот это да! – обрадовался таможенник, прочитав телеграмму. – Как она к вам попала?
      – Очень просто. Вынул из ящика. А вы почему не в холле сидите?
      – Господин Келли переменил место свидания. Он сюда попросил завтрак для всех, с кем встречается.
      Вскоре в ресторан вошла довольно шумная компания: четыре красивые молодые женщины и элегантный мужчина лет пятидесяти. Шатори сразу же узнал мужчину, это был бармен варьете «Будапешт», которого друзья почему-то называли Медведем.
      Ровно в десять в зале появился широкоплечий мужчина средних лет, с длинными волосами, с опущенными книзу усами. На шее у него была повязана пестрая шелковая косынка.
      Увидев мужчину, Медведь мигом вскочил. Женщины притихли.
      – Мое почтение, мистер Келли, – склонился в подобострастном поклоне Медведь.
      Келли с холодной пренебрежительностью выслушал его приветствие, небрежно кивнул женщинам и, жестом подозвав официанта, сел.
      – Ну? – Келли пронзил взглядом Медведя.
      – Договор, о котором вы соблаговолили упомянуть…
      – Хорошо, хорошо… – перебил его Келли.
      – Мы посоветовались тут и решили его принять.
      – Я рад. Но у меня есть несколько оговорок. Мне нужны твердые гарантии в том, что вы пятого декабря будете в Триесте, так как седьмого я уже должен быть в Тироле, на съемке зимних сцен нового фильма. Ждать я не буду. Надеюсь, вы не опоздаете…
      – Разумеется, мистер Келли. Мы будем точны.
      – Я уже сказал, что мне нужны гарантии.
      – Сколько?
      – Немного, но нужны. Вас пять человек. Пятью пять – двадцать пять тысяч. Как я уже говорил, на эту сумму сразу же по прибытии в Вену вы получите соответствующую сумму в долларах.
      – А гонорар?
      – Солисты получат по сотне долларов в день, остальные – по пятьдесят.
      – Я думаю, можно принять ваше предложение.
      – Вы думаете?! Радуйтесь, что вам так повезло! Такого гонорара мы и знаменитостям не платим. Гарантии принесли?
      – Да. Момент, но у нас только двадцать тысяч!
      – Ладно, согласен, остальное донесете…
      Медведь достал из кармана пачку денег и передал их Келли:
      – Прошу.
      – О'кей! – Келли небрежно сунул деньги в карман и достал какую-то бумагу: – Вот договор. Мой секретарь перевел текст договора на венгерский язык. Прошу подписать его. А вот это моя расписка в получении денег от вас…
      – О, зачем, мы вам доверяем…
      – Сделка есть сделка. Вот чек… на семьсот сорок долларов, которые вы получите в банке на Кертнерштрассе.
      – Вы очень великодушны, мистер Келли. Ну, девушки, что вы на это скажете? Такого шефа у нас еще никогда не было! – Медведь сунул чек в карман.
      – Тогда все… До свидания. – Келли встал.
      – А завтрак, мистер Келли?
      Двое официантов на двух тележках везли завтрак.
      – Пусть позавтракают мои гости… А я занят… Не так ли, мадам? – обратился Келли к хорошенькой солистке.
      Медведь без стеснения толкнул солистку в бок, прошипев:
      – Розита, не подведи нас.
      – Да… как же, как же… – Солистка встала и пошла за Келли.
      Шатори подождал, пока Медведь покончил с завтраком. Затем вместе с Деме встал и подошел к бармену.
      – Если я не ошибаюсь, вы Медведь… Следуйте за мной!
      Спустя час в полиции оказался и Келли. Бана на спортивной машине исчез в неизвестном направлении. Келли утверждал, что машина должна стоять перед гостиницей.
      События разворачивались так: Келли, расставшись с солисткой, вернулся в ресторан, где ему сказали, что Медведь ушел с какими-то двумя журналистами. Тогда Келли бросился в номер и, забрав драгоценности, спустился к машине, где его и задержал старший лейтенант Деме.
      Шатори тем временем объявил о розыске спортивной машины.
      Бана, видимо, заподозрил что-то неладное и исчез. О том, куда он скрылся, знает только Келли, но он упорно скрывает это, говоря, что с Баной познакомился случайно.
      – Что вы делали тринадцатого ноября, в полночь, недалеко от собора святого Стефана в Вене? – спросил Деме у Келли.
      Келли побледнел.
      – Не пытайтесь врать, иначе мы кое-что уточним и в Калифорнии.
      – Господин инспектор, в Вене я ничего не грабил.
      – Быть может, вы купили эти драгоценности в ювелирном магазине? Как в Сиднее?
      – Это сделали гангстеры, от которых мне пришлось бежать в Калифорнию. Там целая мафия… В Вене я ничего не делал. Я дожидался там Бану.
      – Бана… Джон, или, точнее, Янош Бана, который выдает себя за инженера. А Теодор Келли, он же Тивард Келеи, – за кинорежиссера. Где сейчас Бана?!
      – Я не знаю.
      – Скажете это международной полиции, которая уже интересовалась вами…
      – Только не это!.. Не выдавайте меня ей! Умоляю вас! Я все вам расскажу, только не выдавайте меня в Австралию… Там меня за эти паршивые бриллианты изжарят на электрическом стуле…
      – Скажите, где сейчас может быть Бана?
      – Быть может, у брата, на лесопилке… в горах Пилим…
      Спустя несколько минут небольшая оперативная группа, в которую вошел и Чупати с Кантором, уже мчалась по дороге к излучине Дуная.
      Бана на машине тем временем подъехал к Сентэндре.
      Он находился в отеле и видел, как двое неизвестных увели с собой Медведя. Выждав, когда Чупати с овчаркой зашел за угол гостиницы, Бана сел в машину и уехал.
      Успокоился он только тогда, когда оказался в горах. Бана решил отдать брату драгоценности на сохранение и, захватив спрятанные в пещере ценности, уехать в Югославию.
      Дверь дома брата была открыта.
      – Братишка! – позвал Бана, но ему никто не ответил.
      Он вошел в комнату, и первое, что бросилось ему в глаза, был шкаф с распахнутыми настежь дверцами. На ковре лежал брат, а возле его головы разлилась лужица крови.
      – Братишка! – снова воскликнул Бана. Он подскочил к письменному столу. Ящики стола в беспорядке лежали на полу. Все в комнате было перевернуто вверх дном. Он наклонился над братом. Тот уже не дышал.
      – Убили, – прошептал Бана и выбежал из комнаты. Закрыв дверь на ключ, он спешно пошел к тайнику. Кругом было тихо. Рабочие, видимо, уже разошлись по домам. Бана направился к лесу.
      Как только Бана вышел со двора, из-за кустов поднялся Дора. На плече у него висело охотничье ружье.
      – Пошли быстрее! Машину он оставил здесь.
      Дора, Лапинч и Ица пошли к машине. Дверца ее оказалась запертой.
      – Лапинч, пошли за ним, а ты, Ица, спрячься в кусты и жди…
      – Оставляете меня здесь? – испуганно проговорила женщина.
      – Охраняй сумку, пешком он далеко не уйдет…
      – Торопитесь…
      Лапинч и Дора по тропинке углубились в лес.
      Полицейская машина затормозила перед охотничьим домиком.
      – Не ушел! Догнали-таки! – воскликнул Шатори, увидев стоявшую во дворе спортивную машину Баны.
      Майор подбежал к двери дома, но она была заперта.
      – Откройте! Немедленно откройте, полиция! – застучал он в дверь.
      Но ему никто не ответил.
      Младший лейтенант Сабо без особого труда открыл замок. Шатори был готов ко многому, но он не ожидал, что в запертом доме окажется убитый. Установили, что убитый – старший брат Баны, директор лесопилки Карой Балинт.
      Вскоре в дом вошел Чупати, ведя с собой ночного: сторожа.
      – Вы ничего подозрительного в доме не слышали? – спросил у сторожа Шатори.
      – Нет. Разве Ица что знает?
      Но женщины нигде не было видно.
      – Может, она уехала автобусом?
      – Не уезжала она, я видел, как отходил автобус, – но ее там не было.
      По словам Келли, ограбление ювелирного магазина в Вене было делом рук Баны. Но в то же время часть украденных драгоценностей найдена у самого Келли. А Бана бежал на машине, и бежал к брату, но зачем? Почему он убил его?
      – Тибор, – позвал майор младшего лейтенанта, – открой машину, пусть Кантор возьмет след.
      Кантор след взял сразу и повел за собой всю группу.
      Смеркалось, но пес уверенно вел их по лесной тропинке. Миновали озеро, пересекли шоссе. Вдруг Кантор остановился и тихим ворчанием предупредил хозяина об опасности.
      – Ищи! След, Кантор! – приободрил овчарку Чупати.
      На глинистой почве отчетливо разглядели отпечаток женских туфель.
      – След совсем свежий, – заметил Чупати.
      И вдруг из кустов послышался крик, а спустя секунду Кантор выволок оттуда какую-то женщину.
      – Кто вы? – спросил Шатори.
      Женщина заплакала.
      – Вы слышали вопрос?
      – Кечкеш… Ица…
      – Вы Ица?
      Женщина зарыдала еще громче.
      – А где остальные жильцы дома? – спросил Шатори.
      – Пошли за Баной. Вон туда! Меня они оставили здесь.
      Кантор вскоре вывел группу на поляну, которая упиралась одним краем в глыбы скал. Кантор так и рвался с поводка.
      – Чувствует человека, – тихо предупредил товарищей Чуиати. Он отстегнул поводок от ошейника и сказал псу:
      – Ищи!
      Кантор чувствовал, что преступник совсем близко, метрах в пяти-шести, залег на вершине скалы. Пес хотел предупредить хозяина об опасности, но подозрительный звук, донесшийся сверху, отвлек его. Пес начал карабкаться на скалу, затем прыгнул через довольно широкую щель и – неожиданно почувствовал острую боль в позвоночнике. Чуть не взвыв от боли, припадая на задние лапы, пес полез дальше и вдруг услышал звук взводимого курка. Пес знал, что нельзя подниматься, нужно ползти, припав к земле, хотя это и причиняло ему страшную боль.
      И тут пес увидел преступника, который целился из ружья туда, где стоял его хозяин.
      Кантор прыгнул, но боль в позвоночнике не позволила ему допрыгнуть до преступника и схватить его за руку.
      – Не стреляйте! – диким голосом закричал Чупати.
      Крик Чупати слился с грохотом выстрела, которым был смертельно ранен Кантор. Пес слышал голос хозяина, видел огненную вспышку, почувствовал сильный толчок в грудь – и вдруг все пропало.
      – Негодяй! Убийца! – заорал Чупати и в отчаянии бросился на вершину скалы.
      Град кулачных ударов обрушился на преступника, а когда Дора упал на землю, Чупати стал бить его ногами. Его с трудом оттащили от бандита. В себя Чупати пришел только тогда, когда услышал слова Шатори о том, что Кантору нужна срочная помощь.
      Пуля попала Кантору в грудь, но сердце его еще билось.
      Шатори хотел помочь перевязывать овчарку, но Чупати отстранил майора и зарыдал над любимцем.
      Подбежавший врач-эксперт сделал Кантору укол и приказал:
      – Немедленно в больницу!
      В машине Чупати сел возле умирающего Кантора и положил его голову себе на колени. Машина помчалась в город.
      Шатори смотрел вслед машине, думая о том, какой дорогой ценой им удалось настигнуть преступника.
      Когда машина въехала во двор больницы, Кантор еще был жив. Но когда его положили на операционный стол, сердце верного пса уже не билось.
      Чупати казалось, что, умирая, пес жалобно посмотрел на него, словно прощался с ним.
      Ветеринарный врач положил Чупати руку на плечо и сочувственно сказал:
      – Успокойтесь, товарищ младший лейтенант, ведь пес-то был немолодой… Вы еще воспитаете другую овчарку.
      – Другую?! – Чупати поднял заплаканное лицо. – Нет такой другой, и никогда не будет… не будет у меня больше собаки…
 
      На следующий день Чупати появился на базаре и попросил торговку цветами подобрать ему сто красных роз, чем немало удивил ее.
      – Сотню роз? И все красные? У меня столько нет!
      – Тогда купите у других, – попросил Чупати.
      Продавщица не стала с ним спорить. Вскоре она собрала целую корзину красных роз, свежих и красивых.
      Дежурный, стоявший у ворот ветеринарной больницы, с удивлением проводил взглядом младшего лейтенанта с огромной корзиной красных роз.
      Кантор лежал в боксе, покрытый старым одеялом. В боксе мгновенно запахло розами. Чупати начал раскладывать розы вокруг пса.
      За этим занятием и застал его майор Шатори.
      – Тибор, что ты делаешь? – спросил майор.
      – Хочу, чтобы Кантора так и похоронили – в цветах.
      Шатори покачал головой и сказал:
      – Никаких похорон не будет.
      Чупати удивленно взглянул на майора.
      – Мы твоего Кантора хоронить не будем. Начальник управления распорядился, чтобы из него, в знак особого уважения, сделали чучело и поместили в музей уголовного розыска.
      – В музей?!
      – Да, твой Кантор будет стоять в музее, и люди будут смотреть на него, на сына Кофы и Кормоша, – на верного четвероногого друга человека.