Дойдя до ворот церкви, Кантор вдруг остановился, стал обнюхивать землю, от которой исходило множество запахов.
      Чупати наклонился к Кантору и спросил:
      – Ну что? Потерял след или, наоборот, нашел что-то новое?
      Кантор помахал хвостом и новел хозяина по дороге к мосту. Потом свернул на дорогу, которая вела к холмам.
      – Мы правильно идем? – осторожно поинтересовался у Чупати Шатори.
      – Кантор идет уверенно, – значит, он на верном пути.
      – Но мы уже вышли за город.
      – Ну и что! Мы же по следу идем, а не за фиалками, – спокойно заметил Чупати.
      Дойдя до железнодорожного полотна, Кантор свернул налево. Теперь он почти бежал, таща за собой хозяина.
      – Скорее, скорее! – позвал сержант старшего лейтенанта и показал рукой на железнодорожное полотно, где между рельсами лежал какой-то человек.
      Чупати спустил с поводка Кантора, и тот стремглав бросился к рельсам.
      – Может, это сбитый поездом олень? – предположил старший лейтенант.
      Чупати покачал головой:
      – Нет, это или грабитель, или его сообщник, – сказал Чупати и бросился вслед за Кантором.
      – Ну и скверная история! – Этими словами Чупати встретил подошедших к нему через минуту Шатори и криминалиста. – Что вы на это скажете? – Он показал на безголовый труп мужчины, лежавший между рельсами. Голова валялась метрах в шести от туловища, между шпалами.
      Подобное Шатори приходилось видеть только в книге по истории французской буржуазной революции. Сейчас это было не на картинке, а на самом деле.
      Криминалист тем временем делал свое дело: что-то замерял, что-то фотографировал.
      Кантор тоже не бездействовал: он притащил найденные в кювете несколько жемчужных ожерелий и два золотых кольца, завязанных в платок.
      Старший лейтенант и Чупати наклонились над трупом.
      – Вот как раз не хватает той самой пуговицы, которую мы нашли на месте преступления, – сказал Чупати. Порывшись в карманах погибшего, он добавил: – Удостоверения личности нет, зато четверо часов…
      – Значит, он и ограбил магазин, – заметил криминалист.
      – Только не известно, что с ним произошло, – произнес Чупати. – Возможно, он шел по направлению к пограничной станции.
      – Неужели машинист локомотива не заметил на путях человека? – удивился старший лейтенант.
      – Поезд прошел на рассвете, – пояснил Чупати.
      – Не понимаю, – недоумевал старший лейтенант. – Может, он под последний вагон бросился?
      – Товарищ начальник, – перебил Шатори криминалист, – голову погибшему отрезало отнюдь не колесами, а чем-то более острым.
      – Кантор узнает, самоубийство это или нет, – заявил сержант, решив пустить собаку по обратному следу. Если Кантор пойдет точно по старому следу, значит, это не что иное, как самоубийство; если же свернет в сторону, значит, убитого кто-то преследовал.
      – След! Ищи! – шепнул сержант Кантору.
      Пес, сделав несколько шагов, перешел на другую сторону железнодорожного полотна.
      – Теперь я уверен: это убийство… – твердо сказал сержант.
      – А может, перед нашим приходом сюда здесь кто-то побывал и теперь пошел заявлять в полицию? – предположил Шатори.
      – Нет, факты говорят о другом. Почему вы не верите Кантору?
      – Я твоему Кантору верю, – улыбнулся Шатори. – Верю даже больше, чем людям.
      Перешли через мост. Шатори отослал криминалиста в полицию доложить о результатах расследования.
 
      Майор Бокор нервно барабанил по крышке стола, слушал, как следователь (в который раз!) задавал одни и те, же вопросы одной из задержанных ночью женщин.
      Она все время утверждала, что они знать ничего не знают ни о каком жемчуге.
      – А от кого вы получили вот эти часы? – спросил женщину следователь.
      – Жених подарил.
      Бокор бросил взгляд на руки допрашиваемой. Женщина инстинктивно спрятала руки за спину.
      – А кольцо это чье? – спросил неожиданно майор.
      – Кольцо?… Тоже он подарил.
      – А как зовут вашего жениха? – тут же поинтересовался следователь.
      – Месарош… Петер Месарош. Он работает здесь на стройке, но вчера вечером его у нас не было.
      – А ночью был?
      – Нет, – затрясла головой женщина. – Не было его и ночью.
      – А когда же он дал вам это кольцо?
      – Неделю назад. Он предложил мне выйти за него замуж. Он меня любит, и я его…
      В этот момент в кабинет вошел криминалист и, наклонившись к майору, что-то тихо сказал ему на ухо. Бокор быстро поднялся.
      – Уведите женщину.
      Когда допрашиваемую увели, сказал, обращаясь к криминалисту:
      – Значит, нашли на путях?
      Криминалист кивнул.
      – А старший лейтенант Шатори что об этом думает?
      – По поведению собаки получается, что погибший и грабитель – одно и то же лицо. Значит, это убийство, – развел руками криминалист.
      Майор приказал снова привести женщину на допрос.
      – Вы все еще утверждаете, что ваш жених сегодня ночью не был у вас? – спросил он женщину.
      – Да, – ответила она бодро.
      – Очень любопытно, – заметил майор и, сделав небольшую паузу, сказал: – Тогда кто же тот мужчина, который все-таки был у вас ночью и труп которого обнаружен в двух километрах от города на полотне железной дороги? Быть может, это и есть ваш жених?
      – Нет! Нет! – истерически закричала женщина и разрыдалась.
      – Так кто же тогда у вас был, если не Месарош?
      – Петер, бедный Петер!.. – Женщина зарыдала.
      – Ну вот мы и уточнили. Значит, это и есть ваш жених, – сказал следователь.
      Она согласно кивнула головой. Не было никакого смысла отпираться.
      – Но он ни в чем не виноват. Он мне подарил это кольцо, и все. И его друг тоже не возражал против того, чтобы мы поженились. – Женщина внезапно смолкла.
      – А какое отношение имел этот друг к вашему браку?
      – Я сама не знаю… Но Петер всегда приходил ко мне вместе с ним. Он добрый человек. Угощал особыми сигаретами. Но я и Петеру не раз говорила, зачем этот человек сует нос в наши дела.
      – Ну и что же Петер?
      – Не знаю… Господи, какая я несчастная!.. – И она снова заплакала. Потом вдруг успокоилась и со злостью закричала: – Врете вы все! Петер ничего плохого не делал! Все это вы нарочно придумали!
      Бокор дал знак полицейскому, стоявшему у двери, чтобы женщину увели. Он приказал точно установить личность погибшего на железнодорожном полотне.
 
      От железнодорожного полотна Кантор повел хозяина в город. Они обошли старинный замок в городском парке, приблизились к простому зданию с табличкой: «Общежитие строительного треста горисполкома».
      Дверь общежития открыла пожилая толстая женщина. Кантор, не обращая на нее никакого внимания, повел хозяина по коридору и остановился перед второй с краю дверью.
      – А ну, мамаша, откройте нам вот эту комнату, – попросил Чупати привратницу.
      – Поищи себе другую мамашу!
      – Ну ладно, ладно. Это полиция. Откройте!
      – Полиция – тогда входите, – проговорила женщина тише. – Здесь и не заперто.
      Чупати открыл дверь. В комнате стояло пятнадцать простых железных коек. Кантор обошел все кровати и остановился у одной. Сначала он обнюхал ножки кровати, затем грубое одеяло и, наконец, подушку в грязной наволочке.
      – Кто спит на этой кровати? – спросил привратницу старший лейтенант.
      Привратница недоуменно пожала плечами:
      – А вы думаете, что я знаю? Они то на одной койке дрыхнут, то на другой. Разве узнаешь? Бегают туда-сюда, как цыгане…
      – Бросьте чепуху говорить! Чья это кровать? – строго оборвал женщину Чупати.
      – Эта? А-а, Керкаи! Вот чья. Я его еще спросила, почему он вернулся обратно, а то я думала, что они с другом совсем уехали. Он мне ответил, что он что-то забыл, а вообще-то они действительно уезжают.
      – Сегодня все жильцы ночевали?
      – А кто их знает… – Женщина развела руками. – Это такой сброд. Иногда по нескольку дней не появляются, прораб надоедает с розысками, как будто я знать должна…
      В карманах погибшего не было никаких документов. Видимо, он знал что-то важное. Чупати внимательно осмотрел постель, но ничего не нашел. Затем поднял матрац на соседней койке и вынул из-под него три пары ручных часов.
      – А на этой койке кто спит? – спросил старший лейтенант привратницу.
      – Это кровать Петера. Но откуда у него столько часов? – Женщина удивленно всплеснула руками.
      Старший лейтенант попросил назвать полное имя и фамилию владельца кровати.
      – Петер Месарош, – ответила привратница. – Красивый, здоровый такой парень. Если бы вы его видели! Красавец!
      – Может, мы и видели… – прервал ее Чупати.
      – Они вместе с Керкаи уехали. В конце недели они всегда вдвоем уезжали. Месарош очень скромный, тихий паренек, такой трудолюбивый! Никто на него ни разу не жаловался, хотя он целый год здесь прожил. Да и сам Керкаи не раз говорил, что более хорошего друга у него никогда не было.
      – А что сказал этот Керкаи? Куда они уезжают? – спросил Шатори.
      – Сказал, что они уезжают насовсем: тут, мол, заработок плохой. Одного я не поняла, почему он так спешил. Быстро уложил в небольшой чемоданчик свои вещички и пошел. Сказал, что поедут в Комло, там больше платят. Ненужные вещички он мне оставил. Я ему еще сказала, что он смело может жить до конца следующей недели, тем более что и деньги за общежитие уплачены…
      Полицейские, даже не поблагодарив ее, пошли к выходу.
 
      Через десять минут Кантор уже стоял перед кассой на железнодорожной станции. Окошечко кассы было закрыто.
      Чупати постучал. В ответ кассирша, не открывая окошка, крикнула:
      – Через полчаса открою! Нечего попусту стачать!
      Чупати еще хотел что-то спросить, но Кантор потащил его за собой на перрон. Обогнув станционное здание, пес вывел сержанта на заросшую густым кустарником аллею. Собака шла по следу, низко пригнув голову к земле. Увидев собаку и идущих за ней двух полицейских, со скамейки встал какой-то мужчина и быстро зашагал к кустам. Чупати мужчина сразу же показался подозрительным, но Кантора он спустил с поводка только тогда, когда тот обнюхал скамью, на которой до этого сидел незнакомец. По знаку хозяина Кантор бросился в кусты наперерез незнакомцу.
      – Хотите, поспорим, что сейчас Кантор приведет нам Керкаи, – сказал сержант Шатори и полез в карман за сигаретами.
      – А нам разве не нужно за ним идти? – удивился старший лейтенант.
      – Нет. Нам сейчас не мешает немного передохнуть. Разве мы мало прошли сегодня пешком? А Кантор сам приведет сюда этого Керкаи.
      Через несколько минут Кантор действительно привел основательно покусанного Керкаи к скамейке, на которой сидели Чупати и Шатори. Не успел преступник опомниться, как запястья его были крепко зажаты наручниками.
 
      – Ну что ж, расскажите нам свою историю, – сказал майор Бокор, обращаясь к арестованному.
      Шатори и Чупати сидели в кабинете майора и с любопытством ждали, что будет говорить Керкаи. Но тот упрямо молчал.
      – Может быть, вам напомнить кое-что? – предложил майор. – Пожалуйста. Настоящая ваша фамилия Андраш Комади. Родились вы в тысяча девятьсот двадцать четвертом году, кончили четыре класса средней школы. Фамилия вашей матери Роша Шарош. В сорок четвертом году вы вступили в нилашистскую партию, затем добровольно пошли в хортистскую армию, служили в танковых войсках. Когда Советская Армия освободила нашу родину, вы бежали на Запад. В сорок шестом году вернулись в Венгрию. А в сорок седьмом мы с вами уже встречались. В том же году вы привлекались к судебной ответственности за преступления, совершенные в годы войны, и участие в массовых убийствах мирного населения. Были приговорены к пятнадцати годам тюремного заключения, но в сорок восьмом году вам удалось бежать из заключения. В течение нескольких лет вас готовила для шпионской и диверсионной деятельности американская разведка. На Западе вы жили относительно спокойно вплоть до пятьдесят второго года, когда вас забросили в Венгрию.
      С тех пор вы в основном проживали в западных районах страны, неподалеку от государственной границы, работали в различных строительных организациях. Завязывали охотно знакомство с солдатами и младшими офицерами, мобилизованными из технических частей Народной армии, выпытывая у более болтливых из них сведения, составляющие военную тайну. За два года вам удалось собрать кое-какие сведения. Не так ли? – Голос майора звучал твердо. – Здесь вы завербовали Петера Месароша, принудив его заниматься шпионажем. Правда, в последнее время Месарош пытался освободиться от вас, но от Керкаи – Комади не так-то легко избавиться. Вы поселились в городе Н. А когда несколько дней назад Месарош решительно заявил, что он впредь не желает на вас работать, вы решили избавиться от него, предварительно втравив беднягу в грабеж ювелирного магазина.
      Месарошу вы обещали, что это будет ваше последнее задание. Вечером, прежде чем совершить ограбление магазина, вы в корчме напоили Месароша и его невесту. Вас там хорошо запомнили, особенно официант, который вас обслуживал. Однако дальше вы допустили небольшую ошибку, которая вас и погубила.
      После ограбления магазина Петер пошел не туда, где вы его ожидали, а к своей невесте и подарил ей несколько драгоценностей. Вы незаметно наблюдали за поведением своего подручного. Когда же он и после полуночи не вышел из дому своей невесты, вы сами зашли туда и, можно сказать, выволокли Петера за шиворот из кровати. Это была серьезная ваша ошибка, так как Петер рассказал своей подружке, кто вы такой.
      За церковью, куда вы его увели, вы сказали, что вам обоим нужно немедленно бежать. В соседнем селе ждет подвода, на которой вы доедете до государственной границы. Когда вы шли по шпалам, вы незаметно накинули на шею Месарошу петлю из веревки и задушили его. Труп бросили на рельсы, подождали поезда, но его почему-то не было. Тогда вы, чтобы запутать полицию, отрезали Месарошу голову, решив, что это будет воспринято как самоубийство. А самое главное – вы избавились от свидетеля, который мог вас выдать. Вы все учли, все предусмотрели, – продолжал майор, – только не учли, что вас будет разыскивать вот этот товарищ со своей собакой. – И майор рукой показал на Чупати и Кантора.
      – Я хочу дать самые подробные показания, – хриплым, прерывающимся голосом заговорил наконец Керкаи – Комади.
      – Товарищ майор, разрешите нам с Кантором уйти, – обратился Чупати к начальнику. – Что он вам будет рассказывать, нас уже не интересует.
      Во дворе полиции появились две новые собаки – Султан и Лохмушка. Обе собаки довольно быстро научились уважать Кантора. Султану буквально на другой же день пришлось познакомиться с силой Кантора. Султану исполнилось полтора года. Он находился в расцвете сил и был вожаком среди служебных собак.
      Очутившись на новом месте, Султан сразу же почувствовал запах незнакомой ему собаки. Однако в тот день встретиться с Кантором ему было не суждено, так как пес вместе со своим хозяином находился в двухдневной командировке.
      Султан быстро обежал пустой двор и сразу же утвердился в роли вожака и здесь, так как Лохмушка была намного слабее его физически и тише нравом. Лохмушка не была наилучшим экземпляром восточноевропейской овчарки. Ей тоже недавно исполнилось полтора года. Зато нюх у Лохмушки был намного лучше, чем у Султана или у другой какой собаки.
      Чупати довольно быстро разобрался в особенностях вновь прибывших собак.
      Кантор появился во дворе поздно ночью. Пес сделал по двору традиционный круг, как вдруг Султан бросился догонять Кантора. Кантор не обратил на новичка никакого внимания, спокойно подошел к своей конуре и сел. Султан, злобно ворча, сделал вокруг Кантора несколько кругов, явно провоцируя его на ответные действия. Кантор бросил на незнакомца несколько презрительных взглядов. Султана возмутило такое поведение Кантора, и он бросился было на него, но одним ударом был сбит с ног. Султан отскочил в сторону, признав первенство за Кантором. Он даже позавидовал ему, когда увидел, что Лохмушка, приветливо помахивая хвостом, приблизилась к сопернику и ласково лизнула его в нос.
      Кантор по характеру не был агрессивным, однако не позволял по своему адресу ни грубости, ни излишнего панибратства. Даже после столь неудачного знакомства он не обижал Султана, хотя и требовал держаться от себя на расстоянии не менее трех шагов.
      Чупати был невольным свидетелем знакомства собак. Подойдя к Кантору, он, погладив пса по шее, сказал:
      – Оно, конечно, лучше, дружище, если с самого начала выяснить отношения.
      Однажды в середине августа Чупати вошел во двор и, выпустив Кантора погулять, как обычно, заговорил с ним.
      – Представь себе, дружище, пограничники тоже завели себе собак, воспитывают их. Есть на погранзаставе вот такой старшина. – И сержант показал Кантору, какого роста старшина. – Пограничник. Так вот, вчера он с Витязем (так зовут его собаку), про которого распустили слух, что ты ему и в подметки не годишься, четыре километра догонял одного преступника. Они уже почти настигли нарушителя недалеко от проволочного заграждений. И вот когда до него оставалось всего несколько метров, нарушитель выбросил из мешка кошку, обыкновенную простую кошку. Кошка, конечно, бросилась бежать, Витязь – за ней, а нарушитель тем временем спокойно перелез через проволоку – и был таков. Ты что-нибудь подобное слышал? Неужели ты бы тоже бросился за кошкой?
      Кантор молча слушал.
      – Нет, ты бы не побежал, – уверенно сказал сержант. – А теперь вот нам с тобой и приходится за этих типов работать.
      Эту беседу прервал дежурный по отделению, который громко крикнул:
      – Товарищ старший сержант, немедленно к начальнику!
      «Опять куда-нибудь пошлют», – подумал Чупати.
      Когда он вошел в кабинет начальника уголовного розыска, майор Бокор нервно расхаживал по кабинету.
      – Твоя собака пользуется в округе чрезвычайной популярностью, – вместо приветствия сказал сержанту майор.
      Чупати радостно заулыбался, хотя прекрасно понимал, что вслед за словами похвалы последует новое задание. Он не ошибся: на этот раз его с Кантором просили прислать сразу в три места.
      – Как вы понимаете, товарищ майор, сразу в три места мы никак не сможем попасть, – развел руками Чупати.
      – Верно. Вот послушайте, что случилось: в одном месте украли гусей, в другом у какой-то старушки украли пять тысяч форинтов и, наконец, в районе Овара нарушена государственная граница. Куда тебя в первую очередь послать? Как ты сам думаешь?
      – Я думаю, надо ехать на границу.
      – Я тоже так считаю. Готовьтесь. Машину за вами пограничники уже прислали. Желаю удачи! – Майор протянул Чупати руку.
      Чупати стоял в трех шагах от группы офицеров-пограничников, каждый из которых отстаивал свою точку зрения. Кантор сидел на краю контрольно-следовой полосы. Нарушение границы произошло три дня назад. С тех пор тщательные поиски ничего не дали. Вызывали на место нарушения границы несколько самых лучших собак с курсов, но ни одна из них следа не взяла. Местность здесь по обе стороны границы – мокрый луг, поросший камышом.
      – Подойдите ближе, – обратился начальник заставы в чине подполковника к Чупати и начал объяснять, что особой надежды они на успех уже не питают, но для очистки совести решили все же позвать чудо-собаку. – И подполковник показал рукой на Кантора.
      Такое объяснение несколько обидело старшего сержанта, но он и виду не подал.
      – Вы уже видели следы? – спросил офицер.
      – Так точно, видел.
      – Ну и что скажете?
      – Прошу разрешить более внимательно исследовать следы.
      – Здесь их уж столько исследовали. Одни считают, что это коровьи следы, другие говорят – медвежьи. Можете приступить…
      Чупати вместе с Кантором стал внимательно разглядывать глубокие следы на хорошо распаханной двадцатиметровой следовой полосе. Чупати решил, что если прошел не человек, а зверь, то Кантора этот след не заинтересует, по следу же человека Кантор тут же пойдет, без особого на то приказа.
      Чупати внимательно следил за носом собаки, по еле заметному движению которого он безошибочно угадывал, взял Кантор след или не взял.
      Кантор не заставил себя долго ждать. Он закрутил хвостом, давая понять хозяину, что тут прошел подозрительный человек.
      Сержанту пришла в голову одна любопытная мысль. Он решил проверить свою догадку. Опустился на колени и попытался передвигаться на четвереньках. След остался такой же, как тот, который он перед этим рассматривал.
      «Хитер», – подумал Чупати о нарушителе и тут же, довольный собственной смекалкой, улыбнулся.
      – Докладываю: след человека. Мною обнаружены в лупу даже волокна с его одежды, – доложил Чупати подполковнику.
      Пограничники с недоверием посмотрели на сержанта.
      – Нарушитель прошел через полосу на четвереньках, – сказал Чупати и, встав на четвереньки, прошел по вспаханной полосе параллельно следам, оставшимся от нарушителя.
      – А ведь верно! Молодец сержант! – обрадовался начальник погранзаставы. – И вы в состоянии пойти по этому следу со своей собакой?
      Чупати, немного подумав, ответил:
      – К сожалению, с момента нарушения границы прошло слишком много времени, но надо попытаться.
      – Если найдете нарушителя, представлю вас к правительственной награде, – пообещал подполковник.
      – Слышал, Кантор, что нам с тобой обещают? – шутливо сказал сержант собаке и приказал: – Кантор! След! Ищи!
      Кантор взял след и шел по нему километров пять, пока не привел хозяина к остановке автобуса, у небольшого пограничного села. Автобус отсюда несколько раз в день отходил в небольшой промышленный городок. Чупати полагал, что именно там и следует искать нарушителя границы.
      Наступил вечер, и Чупати решил переночевать в радиофургоне, который стоял на берегу быстрой речушки.
      Утром, часов в пять, Кантор начал ворочаться. Чупати отдернул занавеску и выглянул в окно. Машина стояла на опушке парка. Кантор настойчиво просился наружу.
      – Не терпится тебе, дружище? – проговорил сержант и, взяв поводок на руку, пошел вслед за собакой.
      – Если меня будут искать, я в парке прогуливаюсь, – бросил Чупати радисту.
      Парк был хорошо ухожен и делился речной протокой на две части. Кантор побежал к горбатому деревянному мостику. Погуляв с полчаса, они возвращались обратно, но тут их остановил садовник, который утверждал, что видел на одной из скамеек какого-то подозрительного типа. Садовник показался сержанту самодеятельным детективом, склонным поиграть в погоню за шпионом.
      Кантор не спеша обнюхал скамейку, на которой, по словам садовника, сидел подозрительный тип, и повел хозяина на берег реки, заросший густым ивняком. Дорожка привела к городскому пляжу. Вдруг шерсть на Канторе встала дыбом, Чупати невольно схватился за пистолет. Из кустов навстречу сержанту вышел пожилой мужчина. В руках у него были металлические ножницы, которыми он срезал ивовую лозу. Он стал отбиваться от собаки пучком лозы.
      – Перестаньте махать прутьями, собака вас не тронет, – сказал сержант мужчине.
      Кантор снова стал нюхать землю и повел хозяина к заболоченному участку, оставив незнакомца с ножницами в покое. Вскоре Кантор вывел Чупати к фруктовому саду, обнесенному забором из рейки. Через отворенную калитку вошли в заброшенный двор. Пес прошел к пристроенному к дому сарайчику.
      Чупати вынул пистолет. Толкнул дверь, она заскрипела ржавыми петлями. Послышалось шлепанье чьих-то ног.
      – Стой, стрелять буду! – крикнул Чупати.
      – Что такое? – спросил вдруг женский голос. – Кого вам нужно?
      – Есть здесь кто-нибудь из посторонних?
      – Нет никого. А кто тут может быть?
      Чупати почему-то не понравился ответ женщины и ее поведение, хотя ничего особенного он не заметил.
      – А где ваш муж? – поинтересовался сержант.
      – Я уж пятнадцать лет вдовая.
      – Дети есть?
      – Есть. На заводе работает сын.
      – В сарае у вас ничего не пропадало?
      – Вроде ничего. Не знаю. Коза у нас там…
      – Так-так… – Чупати пошел к выходу.
      В углу сада, около грушевого дерева, Кантор свернул направо и по тропке повел хозяина к паромной переправе.
      На берегу реки след кончился. Пришлось ни с чем вернуться к радиофургону.
      – Здесь без меня ничего не произошло? – поинтересовался Чупати у радиста.
      – Ничего. Полная тишина.
      Чупати присел на скамейку в парке. На душе было неспокойно, а понять причины этого беспокойства сержант не мог.
      – Старший сержант, вы уже завтракали? – крикнул Чупати радист, не выходя из машины.
      Чупати покачал головой и, встав, не спеша направился к грузовику, на котором находился повар.
 
      В это время в домике, где только что побывал Чупати, разыгралась такая сцена.
      Мать с тревогой посмотрела на сына, сидевшего за столом, и подумала: «Родного сына не вижу по полгода. Как он изменился…»
      – Ну что ты на меня смотришь? – спросил сын.
      – Так… – неопределенно ответила мать.
      – Скоро кончится наша бедность. Будут деньги.
      В голосе сына прозвучали нотки самодовольства.
      – Ничего мне не надо, лишь бы ты был дома. А ты все ездишь. Не уезжай ты больше в этот Будапешт. Здесь на заводе прекрасно можно работать.
      – «Здесь на заводе»! – недовольно передразнил парень. – А что тут хорошего? Я не понимаю, как ты можешь тут работать? – произнес он вслух, а про себя подумал: «Ну что ж, пусть думает, что я действительно был в Будапеште и работал там на заводе. Если бы она знала, какая у меня „работа“…»
      – А чего тут не понимать? – спросила мать.
      – Когда-то мы жили совсем по-другому. Я помню нашу квартиру. Неужели ты забыла ту жизнь? А сейчас работаешь, как лошадь. Думаешь, я не помню последнюю волю отца? Почему ты ее не выполнила? Почему мы не уехали на Запад?
      – Янчи, сынок, не говори так… – простонала мать.
      – Почему я должен страдать? – В голосе сына зазвучали нотки ненависти.
      – Мы же здесь родились…
      – Какая глупость!
      – Господи! – забеспокоилась женщина. – Уж не собираешься ли ты снова меня покинуть? Полгода не был, приехал на несколько дней и снова… Я не сержусь. Ты только пиши. И не делай глупостей, сынок. Я так рада, что тебя снова взяли на завод. У тебя хорошая специальность, и, если ты годика два как следует поработаешь на нашем заводе, тебя могут послать в университет…
      – Неужели ты это серьезно говоришь?
      – Боюсь я за тебя, сынок, – совсем тихо проговорила мать.
      – Чего ты боишься? – спросил сын.
      – За тебя боюсь. Сердце у меня не на месте. Скажи, ты ничего не натворил?
      – О чем ты говоришь? – Сын подозрительно посмотрел на мать.
      – Утром, вскоре после того как ты ушел из дому, к нам во двор приходил полицейский с собакой. В сарай хотели зайти.
      – Почему же ты мне раньше об этом не сказала?
      – Правда, ты ничего не натворил? – снова повторила с тревогой мать.
      Сын, ничего не ответив, выскочил во двор.
      Янош Мюллер заперся в сарае. Из угла на него уставилась удивленными глазами коза.
      – Ну что вытаращила глаза? – спросил он козу.
      «Если бы только знать, что нужно было здесь полицейскому».
      Мюллер попытался восстановить в памяти события последних дней. На заводе он ничего подозрительного не заметил: никто за ним вроде бы не следил. День как день, ничего особенного. В отделе кадров не удивились тому, что он самовольно бросил работу в Будапеште. Выдали ему новую трудовую книжку – сказал, что старую потерял… Поверили. Как хорошо, что он, переходя через границу, не выбросил тогда свое удостоверение личности. Никто его не выследил. В автобусе он ехал со знакомыми людьми. Каждый шаг у него был заранее продуман. Правда, за три дня у него не раз спрашивали на улице документы, он показывал – и все сходило. Вот уже два дня, как он заметил на улицах патрули, которых раньше не было и в помине. «Быть может, Лакли привел сюда за собой хвост?» – подумал Мюллер и посмотрел на часы – через несколько минут Лакли снова должен выйти в эфир. Обязательно должен.
      Мюллер отогнал козу в другой угол и вынул из-под кормушки несколько нейлоновых мешочков, маску с гривой черных волос. Все это он рассовал по карманам. Взяв в руки мешок и серп, он направился в сторону парка.
      – Яношка, подожди-ка! – крикнула ему с веранды мать.
      – Пойду нарежу козе немного травы, – ответил сын, не желая разговаривать с матерью. – А на обратном пути зайду на завод.
      – Тут тебя спрашивают.
      – Кто там еще? – Сын проворно повернулся и побежал к веранде.
      – Ты чем так расстроен? – спросила мать.
      – Ничем я не расстроен!
      – Меня так напугал приход полицейского, – тихо сказала мать.
      – Забудь про это. – Мюллер попытался улыбнуться, но улыбка вышла жалкая и вымученная. На террасе Мюллера ожидал какой-то чересчур подвижный человек.
      – Ты уже здесь? – облегченно вздохнув, спросил Мюллер ожидавшего его мужчину и представил его матери как коллегу по работе.
      – Пойдем, поможешь мне немного травы накосить, – предложил Мюллер Лакли (так звали незнакомца).
      – Травы и я могу накосить… – предложила свои услуги мать, но сын с гостем уже шли по дорожке к калитке.
      Когда они оказались за деревьями, Мюллер со злостью набросился на друга:
      – Ты что, с ума сошел?! Я же тебе говорил, чтобы ты меня ждал за ботаническим садом!
      – Да, говорил, но мне оттуда пришлось уйти. За мной следил через изгородь какой-то тип. Ребят я отослал на берег реки, а сам пришел сюда. Что теперь будет?
      – Что будет? Надо выполнить все, что нам приказано. После этого уедем. Сначала ты, потом я. До начала операции встречаться не будем. А сейчас шагай к остановке, садись на автобус и уезжай…
      Мюллер остался очень доволен собственной хитростью, решив, что, если его друзей и схватят, он тем временем будет уже недосягаем для полиции.
 
      Чупати от нечего делать бродил по главной улице города. Остановился перед витриной обувного магазина, тяжело вздохнул и пошел дальше, погруженный в свои мысли. Потом он еще раз вернулся к витрине, и взгляд сержанта почему-то задержался на коричневых ботинках на каучуковой подошве. Он вспомнил, что точно такие ботинки видел в прошлом году в Будапеште. Правда, денег купить их у него и тогда не было: как-никак триста двадцать форинтов. «Как будут деньги, обязательно куплю», – решил Чупати про себя.