ЭДУАРД МАНЕ

(1832–1883)

Э. Золя пишет: «Первое впечатление, которое производит любая картина Эдуарда Мане, несколько сурово и терпко. Мы не привыкли видеть такое простое и искреннее толкование действительности. Кроме того, как я говорил, неожиданной кажется и какая-то элегантная резкость. Сначала глаз не замечает ничего, кроме широко положенных пятен. Затем предметы начинают вырисовываться и становиться на место; через несколько мгновений выявляется целое, значительное и прочное, и начинаешь по-настоящему наслаждаться, созерцая эту ясную и серьезную живопись, изображающую натуру с грубоватой нежностью, если можно так выразиться…»

Из воспоминаний А. Пруста: «Часто говорили о том, что главной его заслугой перед искусством было то, что он высветлил палитру, озарил сияющим, ослепительным светом то, что до него терялось в черных и тусклых полутонах. Это завоевание он совершил, неустанно наблюдая игру света и соотношение валеров. Процесс работы давал ему такое наслаждение, потому что, вглядываясь в натуру – будь то натюрморт, живая модель или пейзаж, – он стремился к непосредственной ее передаче, освобождая ее от ненужных наслоений и сложностей».

Сам Мане говорил: «Наш долг – извлечь из нашей эпохи все, что она может нам предложить, не забывая о том, что было открыто и найдено до нас».

Эдуард Мане родился 23 января 1832 года в Париже. Его отец руководил департаментом в министерстве юстиции, мать, урожденная Фурнье, была дочерью дипломата. Позднее в семье родилось еще двое мальчиков.

В восемь лет Эдуард поступил в учебное заведение Пуалу в Вожираре, где оставался в течение трех лет. В десять лет он начал заниматься в гимназии «Коллеж Роллен». Эдуард не самый прилежный ученик, ему больше нравится рисовать.

Отец противится желанию юноши стать художником. По его настоянию Эдуард сдает в 1848 году экзамены в мореходную школу, но безуспешно. В декабре он отправляется на паруснике в Рио-де-Жанейро, обучаясь профессии лоцмана. В ходе плавания он делает шаржи и карикатуры на членов команды, офицеров, своих товарищей.

В 1849 году Эдуард снова проваливается на вступительных экзаменах в мореходную школу, и семья дает-таки согласие на то, чтобы он стал художником.

Тогда же Эдуард знакомится с голландской пианисткой Сюзанной Ленхоф, которая была старше его на два года. Сюзанна приходила в дом Мане в качестве учительницы музыки. Плодом их тайной связи стал сын, родившийся 29 января 1852 года. Официально мальчик значился под именем Леона-Эдуарда Коэлла. На Ленхоф Мане женится только в 1863 году.

Пользуясь поддержкой родителей, Мане неоднократно выезжает за границу. Он посетил Голландию, Германию, Италию, Прагу и Вену.

В 1850–1856 годах с небольшими перерывами Эдуард учился в мастерской известного тогда салонного живописца Т. Кутюра. Рисунок, штудии с натуры, умение построить большую композицию – такова была основа работы в его ателье, основа неплохая сама по себе. Однако отношения между учителем и учеником обострялись, став потом откровенно враждебными. Мане уничтожил все картины, которые создал за это время, но, как заметил Сезанн, Мане многим обязан Кутюру.

В то же время Мане самостоятельно изучал и копировал в Лувре произведения Джорджоне, Тициана, Веласкеса, Гойи, Делакруа. Позже, как и некоторые его современники, он создавал собственные композиции по мотивам их картин.

Уйдя от Кутюра, Мане вместе с художником Альбертом де Баллеруа снял мастерскую. С весны 1856 года до Салона 1859 года Эдуард написал картины «Мальчик с вишнями», «Мальчик в красной куртке», «Мальчик с ягненком», «Женщина с собаками», «Женщина с кружкой», портрет аббата Юреля. На Салон 1859 года молодой художник послал картину «Любитель абсента»: в темном плаще, в надвинутой на глаза шляпе сидит мужчина, рядом с ним бокал, около ног бутылка. Эту картину – своеобразное прощанием с романтизмом, жюри Салона отвергло.

В 1862 году Мане пишет картину «Мадемуазель Виктория в костюме тореадора», где ему впервые позирует Викторина Меран. Ее вскоре можно будет увидеть в знаменитых картинах художника «Завтрак на траве» и «Олимпия». Мане познакомился с ней случайно, встретив утром в толпе перед Дворцом правосудия, и был очарован ее живостью, светлой кожей, теплым цветом волос.

«В картине "Завтрак на траве" (1863) Мане демонстрировал приверженность реалистической традиции прошлого, утверждал важность обращения к большим эпохам реалистического искусства и вместе с тем – к реальной действительности, – отмечает М.Т. Кузьмина. – В эпизоде завтрака на лоне природы он представил, по примеру мастеров Возрождения, обнаженную модель рядом с одетыми по моде своего времени мужчинами… Не прикрытая мифологическим сюжетом, свободная от слащаво-идеализированной трактовки, нагота модели вызвала негодование буржуазной публики.

Еще больший скандал сопутствовал картине Мане "Олимпия" (1863) с ее сложной и неясной структурой художественных ассоциаций, намеков. Острая наблюдательность художника подмечает характерные особенности юной позирующей модели: угловатость хрупкой фигуры, полную независимости позу, прямой, бесстрастный и чуть рассеянный взгляд. Контрастно звучат светлые тона обнаженного тела, серо-желтой шали и голубоватых тканей на темном фоне. Композиционная схема, идущая от старых мастеров, наполняется новым содержанием; меняется техника живописи, приобретающая более непосредственный эмоциональный характер».

«Олимпии» действительно сильно досталось от критиков: «Толпа теснится, как в морге, перед Олимпией господина Мане, отдающей душком» (П. де Сен-Виктор), «Тон тела грязный и никакой моделировки» (Т. Готье), «Эта брюнетка отвратительно некрасива, ее лицо глупо, кожа, как у трупа… Вся эта мешанина разрозненных красок, невозможных форм притягивает к себе наши взгляды, смущает и ошеломляет нас» (Ф. Дерьеж).

Новаторские приемы искусства Мане, которые вызывали ожесточенное сопротивление публики, в то же время притягивали к нему молодых художников, ищущих новые выразительные средства в живописи. Вокруг Мане начали группироваться Дега, Писсарро, Клод Моне, Ренуар и Сислей. Им импонировало не только новаторство Мане, но и его образованность, глубокие познания в истории живописи, владение всеми приемами живописной и графической техники.

В 1865 году Мане побывал в Испании. Он считал, что самое большое счастье «увидеть Веласкеса… живописца из живописцев».

Викторина Меран, по-видимому, позировала художнику и в следующей его значительной работе – «Флейтист» (1866). Р. Рей пишет: «Картина говорит об удивительных успехах художника. Она написана в три слоя, с такой уверенностью и сноровкой, что никогда и никто не смог их превзойти. Моделировка светом и тенью стали у него предельно скупыми, переход от освещенных мест к теням стал теперь еще более стремительным и еще более виртуозным по своей немыслимой дерзости, чем это было в Олимпии. Лицу, обнаженным частям тела Мане умел придать необыкновенную жизненность тем, что первоначально писал их неярким ровным тоном, затем намечал тени и лишь потом, на третьем этапе, накладывал блики. Он не стремился при этом скрыть поправки и изменения, он просто записывал их широким мазком краски, сквозь который просвечивает нижний слой живописи, и это создает удивительные эффекты. Мане редко смешивал краски. Если рассмотреть вблизи то, как написаны штаны флейтиста цвета морены, то они покажутся однотонными, плотными, как китайский лак. Но несколько теней, едва различимых с близкого расстояния, при отходе сообщают тяжелому сукну удивительную моделировку».

В 1867 году Мане показывает свои произведения в отдельном павильоне. В предисловии к каталогу можно найти слова, свидетельствующие о его стремлении быть «самим собой», «правдиво передавать свои впечатления».

К этой выставке художник написал картину «Расстрел императора Максимилиана в Кверетаро», посвященную гибели французского претендента на мексиканский престол.

В конце шестидесятых годов Мане создает такие известные картины, как «Балкон», «Завтрак в мастерской», «Портрет Золя».

Золя вспоминал: «Иногда сквозь дремоту позирования я разглядывал художника, стоящего перед картиной с сосредоточенным взглядом, ясными глазами, целиком захваченного своим произведением. Он совершенно забывал обо мне, о моем присутствии, он рисовал меня… с тем вниманием, с той художественной собранностью, которых я никогда не замечал за ним в других ситуациях… Вокруг меня на стенах ателье висели яркие, оригинальные изображения, которые публика отказывалась покупать».

Портреты, написанные Мане, служат неоспоримым доказательством его тончайшего психологизма. В основном художник писал своих близких: актера Фора, поэтов Бодлера и Малларме, журналистов Астрюк, Дюре, А. Пруста, художников Мура, Гиса, Эву Гонзалес, Берту Моризо.

В 1870–1871 годах художник участвует в обороне Парижа, осажденного прусскими войсками. В мае 1871 года он делает зарисовки расправы версальцев над коммунарами. Все виденное вызывает у него глубокую депрессию. В конце августа истощенные нервы Мане сдали. Доктор Сиреде настоятельно советует ему как можно скорее покинуть Париж и постараться обрести покой. Художник прислушивается к его мнению, едет вместе с семьей в Булонь. Позднее он напишет «Расстрел коммунаров», где подчеркнет сочувственное отношение к коммунарам.

В январе 1872 года коллекционер Поль Дюран-Рюэль покупает две картины Мане («Натюрморт с семгой» и «Булонский порт при лунном свете»), а затем еще около 30 картин – всего на 53 тысячи франков.

В 1874 году Мане отказывается участвовать в первой групповой выставке импрессионистов. Он едет в Аржантей, где работает с Моне и Ренуаром. Его увлекают возможности пленэрной живописи, мазок в его картинах становится более дробным, способным чутко улавливать и передавать нюансы изменчивой жизни природы. Появляются картины «Аржантей» (1874), «Берег Сены в Аржантее» (1874), «Партия в крокет» (1873), «В лодке» (1874).

Не считая себя импрессионистом и отказываясь участвовать в выставках этого объединения, Мане тем не менее дал толчок импрессионизму, став его вдохновителем.

«Прелесть большинства картин Мане этого периода не в значительности события, а именно в остроумной зоркости художника к оттенкам жизни Так, "Нана" (1877) с формально сюжетной точки зрения есть всего лишь изображение довольно банального эпизода: полуодетая молодая женщина завершает свой туалет в присутствии непринужденно сидящего на кушетке одетого в вечерний костюм пожилого "покровителя". Однако изящная легкость подвижных ритмов картины, противопоставление строгой вертикали высокой подставки зеркала гибкости фигурки полуодетой женщины, перед ним стоящей, пушистость матово мерцающих золотистых волос, тусклый блеск зеркала, бездумная оживленность ее больших сияющих глаз – полны очарования. Несколько иронический прием срезывания рамой фигуры покровителя, показанного как бы между прочим, придает особый, чуть насмешливый оттенок этой столь незначительной по сюжету и столь тонкой в своей наблюдательности картине.

Прекрасным примером пленэрной групповой композиции является "В лодке" (1874). Резкая кривая абриса кормы парусной лодки, сдержанная энергия движения рулевого, мечтательная грация сидящей в профиль дамы, прозрачность воздуха, ощущение свежего ветра и скользящего движения лодки образуют полную легкой радостности и свежести картину» (Ю.Д. Колпинский).

В поздних произведениях Мане – «В оранжерее» (1878), «У папаши Латюиля» (1878), «Блондинка с обнаженной грудью» (1878) – модели интересуют художника как в психологическом, так и в социальном аспекте.

«Одна из последних картин художника – "Бар в Фоли Бержер" – своеобразный синтез его художественных поисков 60-х и 70-х годов, – отмечает В.С. Турчин. – Тут и внимание к личности человека, и эффектное построение композиции, и тончайшая передача вибрации света, форм предметного мира. Юная барменша словно "выключена" из окружающей ее среды, мыслями она далеко от места, где находится. Как всегда у Мане, мир вещей не заслоняет человека».

В Салоне 1881 года Мане выставляет «Портрет Пертюизе» и «Портрет Рошфора». За них художник получает медаль второй степени и теперь может посылать свои работы на выставку «вне конкурса». В том же году Мане награждают орденом Почетного легиона. К тому времени художник тяжело болен ревматизмом. Приступы его становятся все сильнее.

Лето 1882 года Мане проводит в Рюэйе. Пишет пейзажи и натюрморты с цветами и плодами. Болезнь его резко обостряется.

Когда осенью он вернулся в Париж, друзей встревожило его состояние. Зима не принесла улучшений. В начале 1883 года силы начали заметно покидать художника, и он вынужден был слечь в постель. 30 апреля 1883 года Мане скончался.

ИВАН ИВАНОВИЧ ШИШКИН

(1832–1898)

Шишкин – ярчайший представитель передвижничества, один из основоположников русского национального реалистического пейзажа. Н.И. Крамской писал о достоинствах художника: «Шишкин нас просто изумляет своими познаниями… И когда он перед натурой, то точно в своей стихии, тут он и смел, и ловок, не задумывается, как, что и почему… тут он все знает, я думаю, что это единственный у нас человек, который знает природу ученым образом… Шишкин – верстовой столб в развитии русского пейзажа, это человек-школа».

Иван Иванович Шишкин родился 25 января 1832 года в Елабуге в семье небогатого купца. Дед Шишкина выделывал тонкие изделия из серебра, за что был прозван Серебряковым. Отец, Иван Васильевич – «елабужский Кулибин», в числе прочих своих бесчисленных умений хорошо резал по дереву и камню.

Вспоминает А.Т. Комарова, дочь сестры художника: «Его отец считался в своем городе ученым человеком и хотел, чтоб его сын получил по возможности хорошее образование, почему сначала, кроме уездного училища, посылал его к разным учителям, а в 1844 году отвез в Казанскую гимназию. Сверх любви к чтению Иван Иванович с ранних лет обнаружил страсть к рисованию, и всю бумагу, которая ему попадалась под руку, покрывал рисунками и изображениями того, что видел дома и в училище. Поступив в гимназию, он встретил там нескольких товарищей, с которыми мог не только устраивать себе развлечения в бурсацком вкусе, как, например, выходить на кулачные бои, но и рисовать и рассуждать об искусстве. Однако тогдашняя гимназия, с ее узкой формалистикой, до такой степени не соответствовала стремлениям и наклонностям молодого Шишкина, казалась ему так нестерпима, что, возвратясь на лето 1848 года в Елабугу, он объявил родным, что в гимназию больше не вернется, чтобы не сделаться чиновником, чего он боялся всю жизнь. Отец не стал настаивать, и "Ваничка" был водворен в верхнем этаже родительского дома».

В 1852 году Иван едет в Москву и поступает в Московское училище живописи и ваяния. Здесь он получил солидную профессиональную подготовку под руководством художника А.Н. Мокрицкого. В училище Шишкин сближается с В.Г. Перовым, И.М. Прянишниковым, В.Е. Маковским, занявшими позднее видное место в русском реалистическом искусстве.

Отправляя Шишкина в 1856 году в академию, Мокрицкий сказал: «Лишились мы отличного и даровитого ученика, но надеемся увидеть в нем со временем отличного художника, если он с той же любовью будет заниматься в Академии».

До 1860 года Шишкин продолжает обучение в Петербургской Академии художеств у С.М. Воробьева. Успехи молодого художника отмечаются золотыми и серебряными медалями. Стремление к «верности, сходству, портретности изображаемой природы» проявляется уже в ранней работе «Вид в окрестностях Петербурга» (1856).

В 1858–1859 годах молодой художник упорно занимается рисунком с натуры, много работая в летние месяцы под Сестрорецком и на острове Валааме на Ладожском озере.

В 1860 году за пейзаж «Вид на острове Валааме» Шишкин удостаивается Первой золотой медали, а вместе с ней и права на заграничную командировку. Однако он не спешит за границу и весной 1861 года отправляется в Елабугу, где много пишет на природе, «от которой только может быть существенная польза для пейзажиста».

Тогда уже складывается творческое кредо художника. «Одно только безусловное подражание природе может вполне удовлетворить требованиям ландшафтного живописца, и главнейшее дело пейзажиста есть прилежное изучение натуры… Природу должно искать во всей ее простоте, – рисунок должен следовать за ней во всех прихотях формы».

Весной 1862 года вместе с В.И. Якоби пенсионер Шишкин выезжает в Германию. До 1865 года он будет жить в основном в Германии, Швейцарии и Франции. Шишкин примерно полгода занимается в мастерской Р. Коллера в Цюрихе, а в остальное время работает самостоятельно.

В июне 1865 года он возвращается в Россию и лето проводит на родине – в Елабуге. В сентябре за картину «Вид в окрестностях Дюссельдорфа» (1864) Шишкин получает звание академика и с октября окончательно поселяется в Петербурге. Картина «Рубка леса» (1867) – своеобразный итог раннего периода творчества художника.

Шаг вперед делает Шишкин в картине «Полдень. В окрестностях Москвы» (1869). Используя естественный мотив дороги, Шишкин мастерски строит композицию картины. Встречным движением идущих на зрителя групп крестьян заставляет он еще раз ощутить глубокое пространство озаренной солнцем равнины.

В 1868 году Шишкин женился на сестре художника Ф.А. Васильева. Евгения Александровна была простая и хорошая женщина, и годы ее жизни с Иваном Ивановичем прошли в тихой и мирной работе. Средства уже позволяли иметь скромный комфорт, хотя с постоянно увеличивающимся семейством Иван Иванович не мог позволять себе ничего лишнего. Знакомых у них было много, у них часто собирались товарищи и между делом устраивались игры, и Иван Иванович был самым радушным хозяином и душой общества. В апреле 1874 года умирает жена, оставив двоих детей, дочь и сына, который тоже вскоре умирает.

Как вспоминает А.Т. Комарова: «С ее смертью начинается темная полоса в жизни Ивана Ивановича; он начинает пить не в компании, как раньше, а дома, постоянно, и его некому было удержать; в своей теще, которая поселилась у него, он находил даже поддержку этому. Он начал опускаться нравственно, его характер портился, так как ничто не влияло на него так ужасно, как водка. Мало-помалу он отдалялся от общества Крамского, который один имел на него влияние, и опять сошелся ближе с друзьями своей юности, которые все страдали той же болезнью и в это время совсем уже опустились как художники. Шишкина спас разве только его успех, который он уже себе обеспечил, восприимчивость и сила, которыми отличался его организм».

В 1870 году Шишкин становится одним из членов-учредителей Товарищества передвижных художественных выставок и остается верным ему в течение всей своей жизни. На Первой передвижной выставке он выступает с картинами «Вечер», «Сосновый лес» и «Березовый лес», а в 1872 году по этюдам с натуры пишет в мастерской Крамского «Сосновый бор», оцененный Крамским как «одно из замечательнейших произведений русской школы».

За картину «Лесная глушь» (1872) Шишкин получает звание профессора пейзажной живописи. Искусствовед А.В. Прахов писал: «Настоящая краса всероссийского пейзажа, исполинские, почти девственные леса, позднее завоевывают себе почетное место в русском искусстве, благодаря классической деятельности И.И. Шишкина. Он первый отнесся к лесу с такой искренней и глубокой любовью и первый сумел воспроизвести русский лес с таким блестящим, образцовым совершенством, по крайней мере со стороны рисунка. "Лесная глушь" и в особенности "Сосновый бор" с парою медведей под сосной останутся навсегда славным памятником этой деятельности, глубоко народной, здоровой, серьезной и суровой, как сама северная природа. Шишкин не увлекается миловидными, так сказать, жанровыми мотивами природы, где суровость пейзажа смягчается присутствием домашних животных или человека, он не увлекается также случайностью световых эффектов, на что пошел бы человек, знающий лес лишь с налету, нет, он, как истый сын дебрей русского севера, влюблен в эту непроходную суровую глушь, в эти сосны и ели, тянущиеся до небес, в глухие дикие залежи исполинских дерев, поверженных страшными стихийными бурями; он влюблен во все своеобразие каждого дерева, каждого куста, каждой травки, и как любящий сын, дорожащий каждою морщиною на лице матери, он с сыновнею преданностью, со всею суровостью глубокой искренней любви передает в этой дорогой ему стихии лесов все, все до последней мелочи, с уменьем истинно классическим».

В семидесятых годах художник очень много работает над изучением природы. В лучших произведениях Шишкина все настойчивей и сильней начинают звучать эпические ноты. Предельно яркого выражения тема эпического пейзажа достигла в знаменитой картине «Рожь». Оно была представлена в 1878 году на Шестой передвижной выставке. В.В. Стасов писал: «Наши пейзажисты представили на передвижную выставку несколько прекрасных вещей… Первое место занимает "Рожь" г. Шишкина – мотив им, кажется, еще никогда не пробованный и мастерски нынче выполненный. Эта рожь кажется сам-восемьдесят, такая она тучная, роскошная; она наполняет золотистыми отливами всю картину и только в середине разгибается в обе стороны, чтобы пропустить вьющуюся тропинку с бредущими по ней крестьянками. В двух местах из-за ржи поднимаются, великолепными лиственными столбами, громадные сосны, словно колонны портала».

Зимой 1877 года Иван Иванович познакомился с молодой красавицей, художницей Ольгой Антоновной Лагодой. Летом 1880 года Шишкин был уже ее женихом. После свадьбы дом Шишкиных скоро приобрел репутацию самого симпатичного. На их воскресеньях разыгрывались шарады, дурачились, танцевали в разных смешных костюмах, веселились от души, без стеснения.

И работа спорилась. Восьмидесятые годы ознаменовались подлинным расцветом таланта Шишкина, о чем говорят такие картины, как «Среди долины ровныя», «Лесные дали» и «Дубовая роща».

Для полотна «Среди долины ровныя» (1883) в самой природе посчастливилось художнику найти широкие просторы и могучий дуб, о котором поется в этой песне. Розовыми кудрями лепятся вечерние облака. У горизонта скопились тучи. Издалека слышатся раскаты приближающейся грозы, а могучий дуб чуть шевелит дремучею силой ветвей навстречу грядущим бурям. Любовью к родине подсказано это романтическое решение, обыкновенный пейзаж перерастает в героический образ.

«В 1884 году появляется удивительная по охвату изображенного пространства картина "Лесные дали". Перед зрителем, который как бы видит пейзаж с горы, расстилается широкая панорама лесов. Вдали один за другим виднеются невысокие, сглаженные временем веков горные хребты Урала, густо поросшие хвойными лесами. Их ритм придает всему пейзажу величавый покой, широту. Чуть поблескивает вдали горное озеро. Все одето утренним туманом. Седой Урал раскрывается перед нами во всей своей мощи и величии» (О.В. Круглова).

Великолепно написана могучая «Дубовая роща» (1887)! Кора на дубах написана с натюрмортной выразительностью, уверенным, зрелым мазком. Шишкин достигает замечательной силы в передаче объемности, рельефности деревьев, их стволов и листвы.

Сила и убедительность шишкинских образов природы, простота и доходчивость сюжета и блестящая техника исполнения явились результатом тщательной продуманности и необычайной требовательности художника к работе над этюдом, художник писал: «Великое значение имеет практика. Она одна только дает возможность художнику разобраться в той массе сырого материала, которую доставляет природа. Поэтому изучение природы необходимо для всякого художника, а для пейзажиста в особенности».

Одним из самых популярных произведений русской живописи является картина Шишкина «Утро в сосновом лесу» (1889). Замысел этой картины был подсказан Шишкину его приятелем, художником-передвижником К.А. Савицким, который написал в картине медведей.

В этой картине Шишкин словно вводит зрителя в лесную чащу, где под присмотром медведицы резвятся медвежата, карабкаясь на вырванную бурей с корнем могучую сосну. Перед нами жизнь природы в местах, где еще не ступала нога человека. Ощущение красоты девственной лесной чащи усиливается поэтическим мотивом раннего утра. Голубоватый туман еще окутывает стволы сосен, и только вершины их освещены лучами восходящего солнца.

В последнее десятилетие своего творчества Шишкин добился успехов в области колорита, в передаче световоздушной среды.

«90-е годы Шишкин встретил полный сил. На каждой передвижной выставке он обязательно бывал представлен несколькими работами. Для него, казалось, не было трудностей, – отмечает А.Н. Савинов. – Он мог создать подряд несколько выдающихся произведений – картины "В лесу графини Мордвиновой. Петергоф", "Дождь в дубовом лесу", "На севере диком…", столь несхожие между собой, были написаны за несколько месяцев 1891 года. В первой из них ритм стройных стволов, уравновешенность композиции в целом, красота живописного тона делают картину одним из высоких достижений художника. Шишкин удачно преодолел в ней трудность изображения глубины леса в сумеречном вечернем освещении. Иным произведением является вторая картина. Пелена дождя скрывает в ней детали; на легком серебристом фоне яснее выступают деревья первого плана и несколько человеческих фигур (их вписал в картину тоже К.А. Савицкий), картина кажется прозрачной и легкой.