Энтрери снова связался с Джарлаксом?

Казалось бы, довольно странный союз, и для многих (как когда-то и для меня) — воплощение самых жутких ночных кошмаров. Думаю, во всем мире не найти никого хитрее и изобретательнее расчетливого и корыстного до мозга костей главаря Бреган Д'эрт. Джарлакс, умеющий процветать где угодно и способный даже из навоза создать дворец. В матриархальном Мензоберранзане Джарлакс благоденствовал не хуже Матери влиятельного Дома.

Для меня Джарлакс — загадка, он знал моего отца Закнафейна и даже, как утверждает, дружил с ним.

Но если он был дружен с Закнафейном, как же он мог сблизиться с Артемисом Энтрери? На первый взгляд это просто нелепо, и, тем не менее, я верю и в дружбу Джарлакса с моим отцом, и в то, что он опять заодно с Энтрери.

Если подходить непредвзято, ничего необъяснимого в этом союзе нет. Энтрери всю жизнь таился в тени, карая тех, на кого укажет тот, кто больше заплатит. Хозяина у него никогда не было, даже входя в состав какой-нибудь гильдии, он все равно оставался наемником. Наверняка такой блестящий боец, как он, пришелся ко двору в Бреган Д'эрт, особенно когда дроу вышли на поверхность и стали нуждаться в людях, которые могли бы служить для них прикрытием. Так что для Джарлакса дружба с Энтрери оказалась очень полезной.

Но эту пару связывает и нечто иное. Это ясно из того, как Джарлакс говорит об убийце, Он приложил много усилий ради устройства нашего поединка. Он сделал это не ради простой забавы и, уж конечно, не в услугу мне, а единственно в попытке повлиять на душевное состояние Энтрери. Джарлакс трезво оценивает мастерство и опыт убийцы, но заботится о нем, как настоящий друг.

Какое-то в этом есть несоответствие.

Мастерство Энтрери и Джарлакса как будто взаимно дополняют друг друга, но их представления о нравственности и темперамент совершенно различны. Но ведь именно на этих основах и держится прочная дружба?

А может, и нет.

Джарлакс намного великодушнее Артемиса Энтрери. Наемник может быть жесток, но не из прихоти. Им руководит расчет, он во всем ищет выгоду, и все же его великодушие иногда одерживает верх над алчностью. Несколько раз он мог бы доставить мою голову Матери Бэнр или Матери Мэлис и отхватить большой куш, но он позволял мне бежать. Разве Артемис Энтрери способен на такое великодушие?

Да ни за что.

Вообще-то я подозреваю, что если бы Энтрери узнал о том, что наемник спас меня после поединка в башне, то сначала попытался бы убить меня, а потом наверняка накинулся бы на Джарлакса. Такое вполне может произойти, но я полагаю, что Энтрери тогда поймет, что связался с чересчур сильным противником. Я имею в виду, конечно, не самого главаря, хотя он хитер и, как говорят, превосходно дерется, а его многочисленных и весьма опасных сторонников.

Вот почему Джарлакс так заинтересован в Энтрери. Он отчетливо видит, на что способен убийца, но не боится его, ведь Энтрери никогда не сможет объединить людей так, чтобы каждый зависел от другого. Энтрери не сможет убить Джарлакса, потому что будет в нем нуждаться.

Уж об этом наемник позаботится. Он оплетет его своей паутиной, которая тем прочнее, что выгода их взаимоотношений всегда будет обоюдна. Залог безопасности Бреган Д’эрт, у которой множество завистливых врагов, — сам Джарлакс, как никто умеющий сдерживать и успокаивать всех. Он непревзойден в умении оставить довольным каждого, он дипломат до мозга костей, тогда как Энтрери — одиночка, который хочет быть выше всех.

Джарлакс сплачивает. Энтрери добивается всего сам.

Однако он не может даже надеяться держать верх над главарем наемников. Джарлакс для этого слишком умен и предусмотрителен.

Но, несмотря на все это, я полагаю, их содружество будет крепнуть. Конечно, столкновения, причем небезопасные для обеих сторон, будут иметь место. Нельзя даже исключать, что Энтрери уже знает, что меня спасли и отпустили, и убил Джарлакса или сам погиб при попытке покушения. Но чем дольше они вместе, тем прочнее будут их отношения, и все больше станут походить на дружбу.

Я так говорю потому, что мне кажется, мировоззрение Джарлакса, в конце концов, возобладает, потому что из них двоих Артемис Энтрери более ущербен. Он не умеет доверять, потому ему так хочется все держать в своих руках. И хотя именно это делало его непревзойденным воином, это же сделало его жизнь пустой.

Их деловые отношения сводятся к тому, что Джарлакс обеспечивает безопасность Энтрери, а тот, в свою очередь, служит связующим звеном между бандой наемников-дроу и миром поверхности.

Но если говорить о личном, дроу дает убийце шанс вырваться из рамок, в которые он сам себя загнал, перестать быть волком-одиночкой. Я помню, как мы с Энтрери уходили из Мензоберранзана, где каждый из нас был пленником, только я у Бэнр, а он у Бреган Д'эрт. Там, в этом темном городе, убийца увидел собственное отражение, и оно ему не понравилось. Тогда почему же теперь он снова вернулся к Джарлаксу?

Перед обаянием главаря наемников трудно устоять, он обладает интуитивным пониманием того, как привлекать нужных людей и привязывать их к себе. В неизбежном столкновении мировоззрений, характеров и нравственных правил побеждает наемник, о чем говорит хотя бы то, что убийца и дроу снова вместе. И пусть Энтрери пока не осознает этого, я уверен, он приобретет больше не столько от союза, сколько от личного примера Джарлакса.

Быть может, с помощью наемника Энтрери поймет, как уйти от своего нынешнего бесцельного существования.

Или Джарлакс его убьет.

Но в любом случае всем прочим станет только лучше, как мне кажется.

Дзирт До'Урден

Глава 9

ГОСПОДСТВО И СОТРУДНИЧЕСТВО

Этим вечером в «Медном муравье» было довольно людно, хафлинги сгрудились вокруг столов и играли в кости или другие игры, но все шепотом обсуждали последние происшествия в городе и округе. Переговариваться старались как можно тише, потому что в зале находились двое непосредственно причастных к этим событиям.

Шарлотта Весперс ощущала, что на нее смотрит множество глаз, и знала, что многие хафлинги здесь — приятели ее спутника. Сперва она чуть было не отказала Энтрери прийти на встречу с ним сюда, в дом Двайвел Тиггервиллис, но теперь видела, как удачно выбрано место. «Медный муравей» не просматривали ни Рай'ги, ни Киммуриэль, а это, как сказал Энтрери, первейшее условие любой встречи.

— Как ты можешь в открытую ходить по улицам Калимпорта с этим мечом? — негромко спросила Шарлотта.

— Да, он заметный, — согласился убийца безмятежно.

— Он знаменит, — возразила она, — Любой, кто знал Корина Сулеза, понимает, что добровольно тот ни за что не расстался бы с клинком, а ты демонстрируешь его всем и каждому. Всякий может решить, что между Домом Басадони и падением Даллабада есть прямая связь,

— Как это? — спросил он, откровенно наслаждаясь выражением, появившимся на лице Шарлотты.

— Корин мертв, а у Артемиса Энтрери его меч, — сухо процедила женщина.

— Правильно, он мертв, а потому меч ему больше не нужен, — беззаботно ответил убийца. — В городе считают, что он погиб во время переворота, устроенного его собственной дочерью, а она, по слухам, вовсе не имела желания стать рабыней Когтя Шарона, как ее отец.

— И поэтому он попал в руки Артемиса Энтрери? — усмехнулась она.

— Ходят слухи, что толчком к перевороту стал отказ Сулеза продать меч за назначенную цену. Баснословные деньги, между прочим, — продолжал Энтрери, непринужденно откидываясь на спинку стула. — Когда Адания узнала, что отец отказался от сделки…

— Невозможно, — выдохнула Шарлотта. — И ты думаешь, кто-то поверит в эту байку?

Энтрери криво усмехнулся.

— Тому, что болтает Шалази Озуль, обычно верят, — заметил он. — Некто наводил через него справки, не согласится ли Корин уступить меч. Причем было это за пару дней до захвата Даллабада.

Шарлотта тоже откинулась на кресле, обдумывая только что услышанное. На улицах действительно говорили, что Корин погиб в результате переворота, ведь Джарлакс при помощи кристалла держит в подчинении остатки гарнизона, и поступление сообщений из Даллабада не прекращалось. Пока власть Креншинибона крепка, никто так и не узнает, что же на самом деле произошло в оазисе. И если Энтрери говорит правду — а у Шарлотты не было причин в этом сомневаться, — отказ Корина Сулеза продать меч и впрямь свяжут с переворотом, а не с кражей или нападением Дома Басадони.

Она внимательно разглядывала Энтрери, и в ее глазах отражались и злоба, и восхищение. Чтобы заполучить желанный меч, он обо всем заранее позаботился. При этом, зная об отношениях убийцы с Киммуриэлем и Рай’ги. Шарлотта нисколько не сомневалась, что он навел темных эльфов на Даллабад специально ради того, чтобы завладеть оружием.

— Сложную паутину ты плетешь, — бросила она.

— Я слишком много времени провел с темными эльфами, — небрежно откликнулся он.

— Но ты ходишь по краю, — сказала женщина. — Многие гильдии подозревают, что свержение Сулеза связано с Домом Басадони, а ты расхаживаешь повсюду с этим мечом. Конечно, более правдоподобными кажутся другие слухи, однако твое поведение только усиливает подозрения о нашей причастности к смерти Корина Сулеза.

— А к чему склоняются паша Дадаклан и паша Ронин? — прикидываясь озабоченным, спросил Энтрери.

— Дадаклан осторожен и ничего не станет предпринимать открыто, — ответила Шарлотта. Поверив его притворству, она говорила убежденно, и он усмехнулся про себя. — Конечно, сложившееся положение его не слишком радует, как и возможные последствия.

— Это можно сказать и обо всех остальных, — предположил убийца. — Если только Джарлакс не обнаглеет настолько, что понастроит новых башен.

Он говорил подчеркнуто серьезно, чтобы проверить реакцию Шарлотты, — ничего такого, чего она сама не знала бы, он ей не сказал. Энтрери заметил, что ее губа слегка дрогнула. Что это: страх, презрение, досада? Убийца знал, что Рай'ги и Киммуриэля не устраивали действия Джарлакса, кроме того, они предполагали, что влияние властного и чуткого Креншинибона может привести к большим неприятностям. Они послали его к Морику, чтобы ослабить позиции банды на поверхности, это ясно, но почему тогда Шарлотта жива? Или, может, она заодно с этой парочкой, которая положила глаз на трон главаря?

— В любом случае дело сделано, и ничего не попишешь, — заключил Энтрери. — Я на самом деле очень хотел иметь Коготь Шарона. Разве есть на свете воин, который от него отказался бы? Но это только на руку Бреган Д'эрт, ведь Шалази Озуль продолжает рассказывать каждому встречному о щедром предложении, которое Сулез отклонил. А Адания никогда и не скрывала, что считает нелепым отношение отца к этому оружию. Джарлаксу нужно было место для возведения башни, он его получил. Теперь у Бреган Д’эрт есть своя застава за пределами города, и если что-то будет угрожать нам извне, то мы будем готовы. Все в выигрыше.

— А Артемис Энтрери получил меч, — заметила Шарлотта.

— Все в выигрыше, — повторил он.

— Если только мы не станем делать слишком больших и смелых шагов, иначе весь мир объединится против нас.

— Джарлакс уже много веков балансирует на грани, — ответил Энтрери. — Пока не свалился.

Шарлотта хотела что-то ответить, но все-таки придержала язык. Однако Энтрери этого было достаточно: весь разговор он затеял лишь для того, чтобы женщина хоть на миг перестала контролировать себя и проявила истинные чувства. Она чуть было не произнесла, что все эти долгие века у Джарлакса не было Креншинибона, и значит, тот впервые был в подчинении у кого-либо.

— Ничего не говори о наших опасениях Рай’ги и Киммуриэлю, — потребовал Энтрери. — Они и так напуганы, а тот, кто боится, пусть это даже дроу, может наделать непоправимых ошибок. Мы будем наблюдать со стороны — может, удастся как-то выйти сухими из воды, если начнется междоусобная война.

Шарлотта кивнула и поняла, что на этом разговор окончен. Женщина встала и вышла из комнаты.

Энтрери не поверил ей ни на йоту. Он-то был уверен, что Шарлотта тотчас же донесет Рай’ги и Киммуриэлю, надеясь извлечь из этого какую-нибудь выгоду для себя. Но ради этого все и затевалось. Энтрери вынудил Шарлотту проявить себя, показать, на чьей она стороне в этом хитросплетении интриг. Само собой, оброненное им замечание о том, что им вдвоем удастся выбраться, когда станет слишком жарко, женщина восприняла как пустую болтовню, потому что неплохо знала убийцу и понимала, что меньше всего он будет печься о ее участи, когда надумает сбежать от Бреган Д'эрт. Скорее он недрогнувшей рукой всадит ей кинжал в спину, как и всем прежним своим «союзникам», от Талана Белмера до крысиного оборотня Рассистера.

Энтрери подумал, что Рай’ги, Киммуриэль и Шарлотта, вероятно, правы, думая, что Креншинибон плохо влияет на хитрого главаря наемников, заманивая его на дорогу, которая приведет к крушению планов Бреган Д’эрт на поверхности. Энтрери это, понятное дело, мало беспокоило: он был бы только рад, если бы темные эльфы убрались восвояси. Гораздо больше убийцу волновало то, как будут развиваться его взаимоотношения с руководителями, банды. Рай’ги и Киммуриэль ненавидели его лютой ненавистью, не только из-за того, что ему не посчастливилось родиться дроу, а еще и потому, что мастерство Энтрери и его умение выживать в самых жестоких обстоятельствах их пугали. Он вполне ясно представлял, что его ждет, лишись он покровительства Джарлакса. Заполучив Коготь Шарона, грозу всех магов и псиоников, Артемис Энтрери слегка было приободрился, но меч сам по себе не давал ему никаких преимуществ в открытом бою с дроу. А если эта парочка приберет к рукам всю Бреган Д’эрт, то, располагая силами в сотни великолепно вымуштрованных темных эльфов…

Об этом ему даже думать не хотелось.

Единственное, в чем не было никаких сомнений: его гибель последует тотчас за свержением Джарлакса.

Киммуриэль с некоторым трепетом продвигался по туннелям под Даллабадом. Все-таки он шел на встречу с хасцаккином, иллитидом, а они все непредсказуемы и смертельно опасны. И все же он отправился один и даже Рай'ги не признался, куда идет.

Есть вещи, понятные только псионикам.

За крутым поворотом он наткнулся на поджидавшего его урода с похожей на луковицу головой, который спокойно сидел в нише на камне. Несмотря на то, что глаза Яраскрика были закрыты, Киммуриэль знал, что тот не спит, чувствуя исходящую от него энергию.

«Похоже, я правильно сделал, что стал на сторону Бреган Д'эрт», — обратился к нему иллитид.

«Дроу сильнее людей», — согласился темный эльф, настраиваясь на его волну.

«Сильнее этих людей», — поправил Яраскрик.

Киммуриэль поблагодарил поклоном, решив, что тема исчерпана, но Яраскрик не думал останавливаться.

«Сильнее Корина Сулеза, — продолжал иллитид. — Мания обладания одним магическим предметом сделала его ущербным».

Тут Киммуриэль понял, что связывало проницателя разума и жалкого владельца оазиса Даллабад. А иначе, зачем существу, обладавшему таким могуществом, столь бездарно тратить свое время?

«Тебя послали изучить волшебный меч и перчатку», — предположил он.

«Мы хотим понимать все, что мешает проявлению нашей силы, — с готовностью признал Яраскрик. — Но нет вещей, чье могущество беспредельно. И эти оказались не так сильны, как надеялся Корин Сулез, иначе захват не состоялся бы».

«Мы это тоже поняли», — подтвердил дроу.

«Я все равно собирался расстаться с Корином Сулезом», — сказал Яраскрик.

Это означало, что иллитид — а эти существа считались самыми дотошными на свете — полагал, что узнал о перчатке и мече все, что только возможно.

«Человек по имени Артемис Энтрери прибрал к рукам и перчатку, и Коготь Шарона», — сказал дроу.

«Само собой, это и было его целью, — ответил иллитид. — Он боится тебя, и правильно делает. У тебя сильная воля, Киммуриэль из Дома Облодра».

Дроу снова поклонился.

«Меч по имени Коготь Шарона следует уважать, а еще больше — перчатку, которую его владелец носит на правой руке. С их помощью он может обратить против тебя твою же силу, если не будешь осторожен».

Киммуриэль заверил его, что за Артемисом Энтрери и его опасным оружием будут наблюдать неусыпно.

«А ты больше не будешь следить за этими предметами?» — спросил он иллитида.

«Наверное, нет».

«А может, Бреган Д'эрт найдет для тебя возможность проявить твой выдающийся талант?» — предложил дроу.

Он думал, будет нетрудно уговорить Джарлакса все устроить. В Подземье темные эльфы нередко заключали соглашения с иллитидами.

Яраскрик умолк на долгое время, и умный дроу понял, что это значит.

— У тебя есть предложение получше? — усмехнувшись, спросил он вслух.

«Мне лучше оставаться в стороне, и никто из Бреган Д'эрт, кроме Киммуриэля Облодры, не будет знать обо мне», — веско заявил Яраскрик.

Киммуриэль сначала не понял и решил, было, что Яраскрик опасается, что банда станет на сторону Энтрери, если между ним и иллитидом вдруг назреет противостояние, и стал, было разуверять его, но проницатель разума передал ему необычайно четкий образ хрустальной башни, сверкающей над кронами пальм оазиса Даллабад.

— Башня? — вслух спросил Киммуриэль. — Но ведь она всего лишь порождение Креншинибона.

«Креншинибон», — повторил иллитид, и дроу ощутил в одном этом слове волнение и величайшее почтение.

«Это вещь, — пояснил дроу. — Новая игрушка Джарлакса».

«Неверно, — последовал ответ Яраскрика. — Он нечто гораздо большее, как ты и сам начал подозревать».

Киммуриэль сощурил горевшие красным огнем глаза, сосредоточенно внимая мыслям иллитида и чувствуя, что получит подтверждение своим и Рай'ги опасениям,

«Я не могу проникнуть в мысли Джарлакса, — продолжал иллитид. — У него есть защита».

«Да, повязка. Она преграждает доступ к его разуму чародеям, жрецам и псионикам».

«Но против Креншинибона эта жалкая вещица бессильна», — пояснил Яраскрик.

«Откуда ты знаешь о нем?»

«Моему народу Креншинибон известен давно, кристалл очень древний, и мы не раз сталкивались с ним, — стал рассказывать Яраскрик. — Хрустальный осколок презирает мой народ за то, что мы неподвластны ему. Наш великий народ — единственный, кто владеет необходимой ментальной практикой, способной пресечь его неутолимое стремление к абсолютной власти. И ты тоже, Киммуриэль, легко можешь выйти из сферы влияния Креншинибона».

Дроу некоторое время обдумывал его слова и решил, что Яраскрик хотел сказать, что только псионики способны противостоять проникновению хрустального осколка в их разум, ведь повязка Джарлакса была созданием магии, а не псионической силы.

«Сначала Креншинибон наносит удар по эго, — объяснил иллитид. — Суля величие, власть и богатство, он вербует себе рабов»,

«У него с дроу много общего», — заметил Киммуриэль.

Проницатель разума разразился противным бульканьем.

«Чем более честолюбив владелец, тем проще завладеть им».

«А что, если владелец честолюбив, но при этом очень расчетлив и осторожен?» — спросил Киммуриэль. Джарлакс, по крайней мере, прежде, никогда не позволял честолюбию взять верх над здравым смыслом — Киммуриэль и Рай'ги лишь недавно стали сомневаться в разумности решений главаря.

«Кое-кто из низших созданий тоже может противостоять его зову, — признал иллитид. Под низшими, как понял Киммуриэль, он подразумевал всех, кто не иллитид или, по меньшей мере, не псионик. — У Креншинибона почти нет власти над благородными людьми, добрыми жрецами, справедливыми правителями и честными крестьянами, зато любой из этих ничтожеств — в том числе и дроу, верно? — кто стремится к власти и подвластен разрушительным страстям, неизбежно подпадет под власть Креншинибона».

Киммуриэлю стало ясно, почему Дзирт До'Урден и его «героические» друзья хотели избавиться от кристалла. К тому же становилось понятным поведение Джарлакса в последнее время, и подтверждались опасения псионика, что главарь ведет всю Бреган Д'эрт непонятно куда.

«В другое время я бы не отказался от предложения Бреган Д'эрт, — сказал Яраскрик, дав собеседнику подумать. — Ты и твои соплеменники достойны вашей славы, и пребывание с вами было бы, по меньшей мере, интересным — быть может, даже познавательным и выгодным, — но, боюсь, вскоре вся Бреган Д'эрт станет принадлежать Креншинибону».

«А почему ты этого боишься? Ведь если Креншинибон заменит главаря, он поведет нас к честолюбивым свершениям, к которым мы всегда и стремились». Киммуриэль опасался, что ответ ему уже известен.