— Да куда он провалился? — кипел Корин Сулез, стремительно расхаживая по комнате. — Яраскрик!

— Вероятно, он не может сюда проникнуть, — Предположила Адания, подходя ближе к гобелену,

Энтрери мог выскочить и убить ее одним ударом, после чего завладеть сокровищем. Однако он не поддался порыву, а остался стоять в укрытии, выжидая, что будет дальше,

— Вероятно, та же сила башни, что… — продолжала женщина, но отец ее перебил:

— Нет! На Яраскрика это не действует. Его народ… для них все по-другому.

Едва он это проговорил, Адания испуганно вскрикнула и отступила назад. Широко раскрытыми глазами она смотрела на отца, которого убийца видеть не мог.

Решив, что женщина настолько заворожена неизвестным зрелищем, Энтрери отважился высунуться из-за гобелена.

И он увидел, как из межуровневого псионического прохода возник иллитид и стал перед Корином.

Проницатель разума!

В смятении убийца отпрянул за занавесь. Мало что в мире могло напугать Артемиса Энтрери, с самого юного возраста научившегося выживать в жестоком мире улиц, ставшего непревзойденным мастером своего темного дела, побывавшего в Мензоберранзане и не раз дравшегося с дроу. Одним из этих немногих явлений был иллитид.

Убийца видел их в городе темных эльфов и ненавидел до дрожи. По меркам всех, кроме разве самих иллитидов, они были в высшей степени безобразны, но не это было самым страшным. Ужасало их поведение, другое видение мира, о котором помянул сейчас Корин.

Превосходство Энтрери над врагами состояло в том, что он понимал их намерения и действия лучше, чем они его. С темными эльфами, которые оттачивали искусство интриг столетиями, было немного сложнее, но различие между ними и людьми не было таким чудовищным. Не было никакой надежды приблизиться к мировоззрению иллитидов, Энтрери не мог бы разделить с иллитидом одну точку зрения.

Никогда.

Оттого он и счел за лучшее затаиться. Он впитывал каждое слово и напряженно прислушивался к каждому шороху.

— Ты почему не пришел раньше? — сердито спросил Сулез.

— Так ведь темные эльфы, — пробулькал Яраскрик, и Энтрери представилось, что говорит старик, в глотке которого полно мокроты. — Они уже в здании.

— Ты должен был появиться раньше! — вскричала Адания. — Мы бы тогда одолели…

Она задохнулась и отшатнулась, чуть не упав, — проницатель разума сразил её волной ментальной энергии.

— Что же мне делать? — застонал Корин Сулез.

— Делать нечего, — ответил Яраскрик. — Тебе не удастся остаться живым.

— Вс-вступай в п-переговоры, отец, — с трудом выговорила Адания. — Отдай им все, что потребуют, — иначе тебе не жить.

— Они сами возьмут все что нужно, — сказал Яраскрик. — Так что тебе нечего им предложить. Надежды никакой.

— Отец… — жалобно окликнула Адания.

— Напади на них сам! — внезапно потребовал Сулез, тыча в иллитида чудесным мечом. — Останови их!

Энтрери, собравшись с духом, чуть высунулся из-за занавеси и увидел, что иллитид хихикает, издавая при этом такие звуки, будто его душат.

Корин Сулез понял, что это значит, и густо покраснел.

— Ведь это дроу, неужели не понятно? — булькнул иллитид. — Надежды никакой.

Корин начал было спорить, уговаривать иллитида напасть на врагов, но вдруг ему как будто что-то стало ясно, он умолк, посмотрел на урода и изрек:

— Ты знал. Когда псионик проник в Даллабад, он тебе сообщил…

— Псионик был дроу, — согласился иллитид.

— Предатель! — завопил Корин Сулез.

— Это нельзя считать предательством, — возразил иллитид. — Мы никогда не были ни друзьями, ни союзниками.

— Но ты же знал!

Яраскрик не удостоил его ответом.

— Отец! — снова окликнула Корина дочь, ее била крупная дрожь.

Сулез тяжело дышал. Левой рукой он отер пот и слезы.

— Что же мне делать? — простонал он. — Что будет…

До Энтрери снова донесся кашляющий смех Яраскрика, в котором явственно слышалась насмешка.

Корин Сулез вдруг взял себя в руки и гневно поглядел на иллитида.

— Тебе смешно? — воскликнул он.

— Всегда забавно наблюдать за возней низших существ, — ответил Яраскрик. — Твои причитания так похожи на стоны твоих многочисленных жертв. Да, многие тщетно молили Корина Сулеза сохранить им жизнь, так и он сейчас будет умолять врага, которого не в силах одолеть.

— Зато ты хорошо знаешь этого врага!

— По мне уж лучше дроу, чем вы, жалкий народец, — легко согласился проницатель разума. — Они никогда не молят о пощаде, которой все равно не будет. В отличие от людей, они знают, что разобщенное, индивидуальное сознание слабо. Как и вы, они никогда не бывают заодно, но знают этот свой недостаток и принимают как неизбежное. — Иллитид сделал легкий поклон. — Это знак почтения в час твоей смерти, — пояснил он. — Я мог бы направить на тебя поток энергии, чтобы ты поймал его и перенаправил на темных эльфов, которые уже близко, но не стану этого делать.

По голосу владыки оазиса Энтрери понял, что на место отчаяния пришла ярость человека, которому больше нечего терять, — он не раз наблюдал такое за годы, проведенные в беспощадном уличном мире.

— Но у меня есть перчатка! — громогласно возвестил Корин и направил на Яраскрика волшебный меч. — Ты сдохнешь первым!

Но едва он это произнес, как иллитид словно просочился сквозь пол и был таков.

— Сволочь! — взвизгнул Сулез. — Сво… — Но его прервал громкий удар в дверь.

— Возьми свою волшебную палочку! — крикнул он, обращаясь к дочери, стоявшей у большого гобелена;

Адания стояла на месте с широко раскрытыми глазами, волшебная палочка была у нее за поясом, но она даже не шелохнулась. С тем же выражением лица дочь хозяина Даллабада осела на пол.

За ее спиной стоял Артемис Энтрери.

Выпучив глаза, Корин Сулез смотрел, как медленно оседает дочь, но потом остановил взор на убийце.

— Гораздо проще было продать мне меч, — как бы между делом бросил убийца.

— Я знал, что это твоих рук дело, Энтрери, — Прорычал Сулез и сделал к нему шаг, грозно выставив Коготь Шарона с кроваво-красным лезвием.

— Еще раз предлагаю тебе продать его, — проговорил Энтрери, и Корин замер, не веря своим ушам. — За ее жизнь, — добавил убийца, указывая на Аданию кинжалом. — Своей жизнью ты волен торговать как хочешь, только торговаться придется с другими.

Новый удар потряс дверь.

— Они уже рядом, Корин Сулез, — добавил Энтрери, — и их много.

— Ты привел темных эльфов в Калимпорт, — прорычал Сулез.

— Они сами пришли, — ответил убийца. — Просто я не был настолько глуп, чтобы мешать им. В общем, вот мое предложение, но оно последнее. Аданию можно спасти, она не мертва, а только спит.

В подтверждение своих слов он показал необычную крошечную стрелу, наконечник которой был пропитан усыпляющим зельем.

— Немедля отдай мне меч и перчатку, и она останется жить. А потом можешь торговаться за свою жизнь. Против темных эльфов меч тебе не поможет, потому что им вовсе не нужна магия, чтобы тебя убить.

— Если уж мне все равно придется торговаться за свою жизнь, то почему бы не делать это с мечом в руке? — спросил хозяин Даллабада.

Энтрери только указал взглядом на неподвижную Аданию.

— И я должен верить, что ты сдержишь слово?

Энтрери промолчал, не сводя с Сулеза ледяного взора.

В дверь резко постучали. Словно по сигналу, Корин метнулся вперед, изо всех сил полоснув мечом.

Энтрери мог бы убить Аданию и еще успеть увернуться, но не стал. Он скользнул за занавесь, растянулся на полу и пополз. Сразу за ним материя трещала, разрезаемая клинком Сулеза.

Коготь Шарона легко вспарывал толстую ткань и даже выбивал куски камня из стены.

Энтрери выскочил с другой стороны гобелена, а Сулез уже наступал с выражением не то безумия, не то ликования на лице.

— Как думаешь, дорого меня оценят темные эльфы, когда увидят, что я убил Артемиса Энтрери? — выкрикнул он, сделал ложный выпад и нацелился в плечо противника.

Энтрери уже держал в правой руке меч, по-прежнему сжимая кинжал в левой, и ударил вверх, отбив Коготь Шарона. Но Сулез оказался превосходным фехтовальщиком — он закрылся мечом еще прежде, чем убийца успел пустить в ход кинжал.

Энтрери предпочитал держаться подальше от его сокрушительного меча. Он достаточно знал о Когте Шарона. Маленькая царапина, которую он мог бы заработать, даже успешно отразив удар, в конце концов, свела бы его в могилу.

Энтрери решил медленно изводить противника, уверенный, что дождется удобной возможности.

Сулез сделал низкий выпад, и убийца подпрыгнул; замахнулся высоко, и Энтрери пригнулся. Третий выпад был нацелен в живот — блестящая быстрая комбинация, но даже задеть противника Сулезу не удалось. В следующее мгновение ему пришлось быстро отступить в сторону и ударить наотмашь, почти вслепую защищаясь от Энтрери, успевшего быстро переместиться вправо.

Сулез зарычал от бессильной злобы. Они снова стали друг напротив друга, футах в десяти. Энтрери был намерен вымотать противника.

Убийца заметил, что Корин Собирается отрезать ему возможность к отступлению.

— Ты так хочешь заполучить Коготь Шарона, — хохотнул Сулез, — и при этом не в силах хоть отчасти оценить его великолепие! Ты даже не представляешь, на что способен этот меч!

Энтрери отступал, перетаптываясь вправо-влево, под давлением Сулеза сужая поле боя. Он уже начал терять терпение, к тому же, судя по шуму за дверью, темные эльфы вот-вот ворвутся в сокровищницу. Энтрери стремился покончить со своим делом прежде, чем в комнату ворвется Рай'ги со своими головорезами.

— Думаешь, я стар? — бросил Сулез, совершая молниеносный выпад.

Энтрери закрылся и тут же контратаковал. При этом он повернулся и шагнул вперед, ударив кинжалом, но ему пришлось сразу отступить, чтобы не попасть под лезвие чудесного меча. Оно оказалось слишком близко от его руки, а парировать было нечем.

— Да, я стар, — продолжал противник, — но меч дает мне силу. В рукопашной я равен тебе, Энтрери, но когда у меня в руках этот меч, тебе просто не на что рассчитывать.

Он продолжал теснить, Энтрери отступал и почти прижался спиной к стене напротив входа. Места для маневра совсем не осталось, но зато и у Корина его тоже не было. А время поджимало,

— Ага, бежишь, как заяц, — поддразнил Сулез. — Знаю я тебя, Артемис Энтрери, знаю. Берегись! — И он стал размахивать перед собой мечом.

Убийца даже зажмурился, потому что клинок оставлял в воздухе черные, непрозрачные следы.

Он понял, что меч испускает тьму. В воздухе повисли веера густой черной сажи, перекрывая и так небольшую видимость. Теперь у Сулеза было преимущество — он сам ограничивал поле боя.

— Знаю я тебя! — выкрикнул Корин и бросился вперед, каждым взмахом создавая новую завесу сажи.

— Да, ты меня знаешь, — с ледяным спокойствием ответил убийца, и Сулез приостановился — такая сила слышалась в голосе врага. — Я являюсь тебе по ночам, Корин Сулез. Ведь ты видишь в своих самых страшных кошмарах, как на тебя смотрят чьи-то глаза?

Произнеся это, он шагнул к противнику и подбросил меч вперед под таким углом, чтобы Сулез мог видеть только блестящее лезвие.

В тот же миг дверь комнаты разлетелась на тысячу кусков.

Но хозяин оазиса не обратил на это внимания, поглощенный поединком. Отражая нападение, он с невероятной быстротой несколько раз ударил по клинку противника, то с одной, то с другой стороны. Однако Энтрери бросил меч так точно, что Сулез, удерживая его в воздухе своими молниеносными ударами, даже не понял, что клинок никто не держит.

Старик ринулся вперед и резко всадил Коготь Шарона туда, где, как ему казалось, за плотной завесой сажи стоял убийца.

И замер в тот же миг, почувствовав, как в спину ему впилось острие кинжала.

— Ты видишь в кошмарах чьи-то глаза, смотрящие на тебя, Корин Сулез, — промурлыкал Энтрери ему в самое ухо, — Это я на тебя смотрю.

Сулез чувствовал, что жизнь уходит из него. Энтрери ранил его не сильно, но это было и не нужно. Шейх и так почти покойник. Сулез выпустил Коготь Шарона и бессильно уронил руку.

— Дьявол, — прохрипел он убийце.

— Я? — с невинным изумлением откликнулся Энтрери. — А разве не ты готов был пожертвовать родной дочерью из-за какого-то меча?

И он быстро нагнулся и стянул с руки Сулеза черную перчатку. Она упала на пол рядом с мечом.

От входа донесся чей-то голос, резкий, но красивый, говоривший на непонятном языке. Плавная певучая речь часто прерывалась отрывистыми согласными.

Энтрери отошел от своей жертвы. Пелена сажи рассеялась, и Сулез увидел нескольких темных эльфов, вошедших в комнату.

Шейх глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. В конце концов, ему приходилось вести переговоры и кое с кем похуже дроу. Он смог поладить с иллитидом и самыми опасными главами подпольных цехов Калимпорта. Сулез внимательно следил за Энтрери, который, разговаривая с одним из темных эльфов, понемногу все больше отодвигался от своей жертвы.

Совсем рядом лежал драгоценный меч, величайшее сокровище, за которое Сулез действительно согласился бы отдать жизнь родной дочери.

Энтрери отступил еще на шаг, темные эльфы стояли на месте и не обращали на Корина ни малейшего внимания.

Коготь Шарона был так близко и словно звал его.

Собрав остатки сил и напрягшись, Сулез прикинул самый короткий путь к своему сокровищу, растянулся на полу, сунул правую руку в перчатку с красной вышивкой и, даже не осознав, что она сидит как-то не так, подхватил смертоносный волшебный меч.

Со звериным рычанием он обернулся к Энтрери.

— Скажи им, что я буду говорить с их старшим… — начал он, но запнулся и стал издавать такие звуки, будто кто-то неумело водил смычком по струнам.

Лицо его тоже странно исказилось и вытянулось.

Все замолчали и недоуменно смотрели на него.

— П-прова-вались ты в Девять Про-проклятых К-кругов, Энтрери! — с трудом выговорил он.

— Что с ним? — обратился к убийце Рай'ги. Энтрери не ответил, его забавляло зрелище того, как Сулез пытается бороться с властью собственного оружия. Его лицо еще больше вытянулось, а тело начало дымиться. Несчастный шейх попытался закричать, но лишь промычал нечто нечленораздельное. Дым сгустился, Сулеза била дрожь, он хотел завопить, но не смог — изо рта вырывались только клубы дыма.

Все вдруг прекратилось, и Сулез замер, глядя на Энтрери широко раскрытыми глазами и хватая ртом воздух.

Всего мгновение он стоял так, а потом на его лице появилось выражение такого ужаса, какого убийце сроду не приходилось видеть. Его это порадовало, а то слишком уж легко Сулез отказался от дочери.

Несчастного шейха словно разорвало. Кожа у него на голове разом обуглилась и сползла, явив присутствующим голый белый череп с выпученными от ужаса глазами.

Коготь Шарона с глухим стуком вновь упал на пол. Тело Корина Сулеза с голым черепом свалилось рядом,

— Объясни, что происходит, — потребовал Рай'ги.

Энтрери подошел к телу. На руке убийцы была перчатка, на первый взгляд парная той, что была на Сулезе, но на ту же руку. Он спокойно нагнулся и поднял свой трофей.

— Молись богам, чтобы я не попал в Девять Проклятых Кругов, как ты, Корин Сулез, — обратился он к трупу. — Если я найду тебя там, буду мучить вечно.

— Объясни же! — повысил голос Рай'ги;

— Объяснить? — переспросил Энтрери, поворачиваясь к разъяренному колдуну, и пожал плечами, словно и так все ясно. — Я подготовился как надо, а он дурак.

Рай’ги поглядел на него с угрозой, но Энтрери лишь улыбнулся, надеясь, что своим поведением вынудит его напасть.

Теперь и Коготь Шарона, и перчатка перешли к нему, и он мог останавливать и перенаправлять магическую энергию.

Рай'ги даже не представлял себе, как сильно все изменилось в единый миг.