Падение Даники

Правый хук Даники угодил Руфо в челюсть, и его голова качнулась в сторону. Медленно и зловеще вампир вновь обернулся к воительнице.

Даника ударила опять, проведя еще один жесткий хук, а затем и еще, в то же место и с тем же успехом. Руфо рассмеялся, неторопливо возвращая голову на место; на его бледной щеке не осталось ни пятна, ни царапины.

– Ты не можешь причинить мне вред, – произнес вампир спокойным ровным тоном.

В ответ Даника двинула коленом между ног Руфо так, что сила удара приподняла вампира на цыпочки.

Руфо лишь улыбнулся.

– Да, я могла бы догадаться, что там у тебя действительно причинить вред нечему, – сказала Даника, жаля чудовище словами, если уж кулаками не получилось.

Руфо скривился, сквозь холодность прорывался наружу бурлящий гнев. Яростный рык слетел с его губ, и рука метнулась к горлу Даники.

Кинжал с золотой рукоятью в форме головы тигра глубоко вонзился в плечо Руфо. Быстрее, чем вампир успел среагировать, умелая воительница протянула лезвие вдоль его руки, выдернула клинок и полоснула Руфо по лицу, по той щеке, по которой била.

Она обезумела, Руфо тоже. Даника резала так и эдак, а корявые руки Руфо тщетно пытались схватить грозный клинок. А Даника рубила и рубила, пока не воткнула заговоренный кинжал глубоко в грудь Руфо, разыскивая его сердце.

Руфо внезапно оцепенел, руки его широко разошлись в стороны, на лице застыло потрясение – девушка решила, что достигла цели. Не мигая, без тени страха глядя на вампира, Даника резко и коротко повернула лезвие.

Уголок рта Руфо задергался; Даника ожидала, что он сейчас упадет.

Они стояли в этой жуткой позе смерти еще долго, и Руфо время от времени негромко рычал. Почему бы ему не упасть? Почему бы просто не умереть?

Но уверенность девушки пошатнулась, когда рука Руфо с легкостью потянулась к ее запястью. Она ткнула еще раз, и вампир поморщился. Девушка вновь повернула клинок, и, хотя боль Руфо отчетливо читалась на его мертвенно-бледном лице, его рука неуклонно ползла дальше.

B вдруг его сильные пальцы крепко вцепились в кисть Даники. Левая рука воительницы вихрем взлетела, нанося удар по лицу и горлу вампира.

Руфо не моргнул, он просто наблюдал, как постепенно его рука отводит клинок Даники, ее мышцы натянулись струнами, но девушка не могла сравняться силой с вампиром. И как только острие кинжала выскользнуло из его груди, Руфо высоко вздернул кисть Даники.

– Дура! – рявкнул он, обдав смрадным дыханием ее лицо.

Даника боднула головой, ударив лбом по его носу.

Руфо отстранил ее и второй рукой вышиб клинок из ее кулака, послав его в полет через весь холл.

– Ты не можешь причинить мне вред! – вновь провозгласил он, несмотря на свои очевидно болезненные раны.

И на этот раз, потеряв оба своих заговоренных кинжала, лишившись оружия, Даника обнаружила, что верит ему. Так же как верила, что он разорвет ее на части.

– Посмотри на меня! – раздался крик с другой стороны холла.

Оба, и Руфо и Даника, обернулись и увидели стоящую на коленях у дверей молельни Хистру, озирающую вытянутые перед собой руки. Пузырящееся мясо отошло от костей и свисало чудовищными лохмами. Хистра жалобно взглянула на своего хозяина, но даже Руфо не смог скрыть отвращение, ибо Хистра, проведшая все годы жизни наряжаясь, прихорашиваясь и припудриваясь, казалась карикатурой на прежнюю себя, жестокой шуткой над орденом Сьюн, богини Любви. Обрывки горелой плоти свисали со щек куда ниже подбородка, и хотя Глаза остались нетронутыми, вокруг обнаженных яблок совсем не осталось плоти, так что казалось, что они сейчас скатятся с ее лица. Губы исчезли, отсутствовала и половина носа. Волосы, эта прекрасная, соблазнительная шелковистая грива, превратились в слипшиеся комки и серую щетину.

Омерзение Руфо вырвалось наружу низким рычанием, и, даже не думая о том, что делает, он стиснул пальцы сильнее и опустил руку, вынуждая Данику упасть на колени. Девушка хотела воспользоваться минутным замешательством Руфо и вырваться, но, хотя в ее распоряжении оставалась свободная рука, она не смогла сдвинуть даже один палец злодея. Она попыталась вывернуться, извиваясь, но, словно и не замечая ее сопротивления, вампир крепко держал воительницу. Данике пришлось смириться с тем, что все ее усилия могут привести лишь к вывиху локтя.

– Ты вампир, – сказал Руфо, успокаивая Хистру. – Твои раны затянутся.

Даника не слышала слишком большой убежденности в голосе Руфо и понимала почему. Вампиры, как и тролли, исцеляются, сращивая дыры на коже и восстанавливая потерянную кровь. Но жуткие раны Хистры вызвал огонь, и они не исчезнут без следа.

Уничтоженные черты лица Хистры отразили частицу надежды.

– Найди зеркало! – неожиданно даже для себя воскликнула Даника. – Полюбуйся, к чему привел тебя твой выбор!

Руфо повернулся и взглянул на нее сверху вниз, и девушка почувствовала, как усилилась его хватка. Это напомнило ей, как опасно она рискует.

– Бессмертие? – грубо спросила Даника и застонала, когда Руфо понемногу принялся выкручивать ей руку. – Это то, что он пообещал тебе? – упрямо продолжила воительница. – Тогда быть тебе уродливой целую вечность!

Даника знала, что последнее утверждение ранит Хистру больнее всего на свете. Руфо тоже понимал это, и взгляд, брошенный им на Данику, обещал ей долгую мучительную смерть. Вторая рука Руфо взмахнула, отвешивая Данике такую пощечину, что она чуть не потеряла сознание.

Немного оправившись, она почувствовала тепло крови, струящейся у нее. из уха, и тут Руфо ударил снова.

– Твои раны не исцелятся! – выкрикнула она сквозь стиснутые зубы, пытаясь остановить продолжающееся избиение свободной рукой.

Руфо широко раскрыл рот, и его клыки двинулись к шее Даники.

– Они от огня! – взвизгнула Даника, полагая, что вот сейчас-то она и умрет.

Ярость одержала верх над разумом Хистры – вампирша налетела на Руфо, крепко приложив его спиной о стену.

Даника переставила ноги и перенесла весь свой вес на одну сторону. Она ощутила, как локоть выскакивает из сустава, но пришлось наплевать на безумную боль, надо было освободиться.

Это ей удалось, когда Руфо отшвырнул Хистру обратно через весь холл, где обезображенная жрица плюхнулась на пол; плечи ее затряслись от рыданий.

Даника уже стояла, но и Руфо был наготове.

– Куда это ты бежишь? – вкрадчиво спросил он.

Даника вновь метнула взгляд на внешние двери Библиотеки, но Руфо, заметив это, рассмеялся.

– Ты моя.

Вампир сделал шаг вперед, и нога Даники взлетела в воздух, врезаясь в грудь вампира и отбрасывая его назад. А Даника крутанулась, не опуская ноги, и непонимающий Руфо, хохотнув, остался стоять вне зоны досягаемости.

Как только нога девушки пронеслась мимо, вампир рванулся вперед, но Даника отлично рассчитала удар – она и не целилась в Кьеркана Руфо. Ее высоко поднятая ступня впечаталась в дверь Библиотеки, расщепляя дерево. Руфо шагнул прямо в полосу проникшего в трещину солнечного света.

Вампир отскочил, закрываясь руками от жгучих лучей. Даника бросилась к дверям, думая сделать дыру пошире и сбежать в спасительный день, но Руфо кулаком врезал ей в плечо, так что, хотя проворная Даника и парировала удар частично, она обнаружила, что летит кубарем по воздуху.

Обретя равновесие и коснувшись земли уже в смягчающем встряску кувырке, она вскочила на ноги вдалеке от двери. Руфо уже пересек луч света и теперь преграждал ей дорогу.

– Проклятие, – пробормотала Даника самое подходящее к случаю ругательство, повернулась и кинулась к лестнице.

Весь день Баннер проспал глубоким сном, наполненным грезами о силе, купаясь в мечтах об удовольствиях, обещанных ему Кьерканом Руфо. Он отверг своего бога, отбросил все, чему научился за свою смертную жизнь в обмен на личную выгоду.

Его не мучили ни угрызения совести, ни сожаление, ни чувство вины, и ничто не прерывало его дремоту. Поистине Баннер был проклятым существом.

Сон отнес его в Кэррадун, в бордель, который он посетил однажды, в тот вечер, когда его приняли в Библиотеку Назиданий. Там были такие красотки! А как чудесно они пахли!

Теперь Баннер представлял их своими бледными королевами, разделившими его жизнь, омытую горячей кровью.

Горячей?

Волны жара накатывали на спящего вампира, и он восторгался ими, представляя их кровью, морем теплой крови.

Жар перевалил за опасную грань и начал болезненно лизать бока Баннера. Его веки захлопали и поднялись, и, к своему ужасу, он обнаружил, что погружен с головой в плотное серое облако.

Клубы дыма поднимались от тлеющих досок его гроба, засунутого под кровать на втором этаже Библиотеки, как раз над взорванной Дориген молельней.

Волосы Баннера вспыхнули.

Вампир взвизгнул и подпрыгнул, его могучие кулаки пробили древесину гроба – и расщепленные горящие доски посыпались прямо на него.

Баннер яростно барахтался, пиная и колотя свою полыхающую тюрьму. По его балахону плясали кусачие оранжевые языки пламени. Кожа на одной руке вздулась пузырями. Он решил превратиться в пар, как – он видел – делал в случае чего Руфо, но бывший жрец еще недостаточно погрузился в царство не-мертвых и не достиг этой степени вампирского мастерства.

Баннер отшвырнул накрывшую его кровать в сторону и, пошатываясь, побрел подальше от горящего ящика. Комната его полыхала; из-за огня он даже не видел, где дверь. Несколько зомби, в том числе и Фестер Рампол, невозмутимо стояли в самом пекле, не чувствуя ожогов, хотя пожар уже поглотил их. Они не способны были мыслить и даже не могли сообразить, что должны спасаться от огня, и не ощущали ни ужаса, ни боли.

Глядя на Рампола, Баннер обнаружил, что завидует зомби.

Разлетающиеся по сторонам горячие угольки попали в глаза вампира, жаля и ослепляя его, и он отчаянно побежал, надеясь наткнуться на дверь, но вместо этого сильно ударился о твердую каменную стену.

Баннер снова лежал, он бился в агонии, голодные языки пламени нападали со всех сторон, словно они были солдатами какой-то хорошо организованной армии. Бежать было некуда, некуда…

Глаз у Баннера уже не было, они выгорели, но в первый раз с тех пор, как он поддался соблазну Кьеркана Руфо, павший жрец смог увидеть правду.

И где теперь обещания Руфо? Где сила, где теплая кровь?

В последнюю секунду своего существования Баннер понял свое безрассудство. Ему хотелось воззвать к Дениру, попросить прощения, но, как и все остальное в жизни этого человека, это намерение основывалось на личной нужде. В сердце Баннера не было любви, и умер он без надежды.

А в комнате пламя поглотило зомби, включая и тело Фестера Рампола. Дух, сущность Рампола не ощущали ничего этого, поскольку перед лицом бедствия он не отступил от правды, и вера сопровождала его и после смерти.

Она взлетела на второй этаж и наскочила прямо на декана Тобикуса. Старик тут же вцепился в нее руками, удерживая на месте, и на миг Данике показалось, что она обрела союзника, жреца, способного противостоять страшному Руфо.

– Пожар, – запинаясь, выговорила она. – И Руфо…

Даника резко остановилась, успокаиваясь, и внимательно взглянула в глаза Тобикуса. И безмолвно выдохнула одними губами: «Нет», а потом снова и снова повторила это слово, медленно качая головой.

Однако правду отрицать она не могла, и если уж декан Тобикус пал во тьму, то Библиотеке конец.

Даника сделала глубокий вдох, беря себя в руки, не оказывая немедленного сопротивления, и вампир криво улыбнулся, показывая клыки, клацнувшие перед самым лицом Даники.

Нога девушки взмыла вверх, жестоко лягнув Тобикуса по носу так, что голова его откинулась. Руки Даники вскинулись, описав круг, кулаки скрестились перед грудью, затем разошлись в стороны и вниз, поддевая локти декана. Как ни крепка была хватка вампира, «рычаг» Даники все же разорвал ее. Нога взвилась во второй раз, опять встретившись с носом чудовища, не нанеся реального вреда, но дав девушке так нужную ей секунду, чтобы освободиться.

Она была у лестницы и на мгновение подумала спуститься вниз, но смеющийся Руфо уже поднимался к ней по ступеням.

Так что Даника рванула вверх, на третий этаж. На площадке стоял безмолвный зомби, не оказавший никакого сопротивления Данике, когда ее кулак погрузился в его раздутое лицо и свалил на землю, создав преграду преследователям.

Ну, вот она и в коридоре третьего этажа, но куда теперь? Девушка взглянула направо, на юг, затем налево и обнаружила, что уже мчится на север, к комнате Кэддерли.

Ноги Руфо скользили по полу бесшумно, но Даника услышала прямо за спиной его насмешливый хохот, когда влетела в комнату Кэддерли и захлопнула дверь перед носом вампира, поспешно задвинув засов. В комнате отыскался еще один бездеятельный зомби, но она расправилась с ним за секунды, обрушив на тварь свирепый град ударов руками и ногами. Когда он свалился на пол, грудь его лопнула, и Даника ощутила накатывающие на нее волны тошноты.

Но эти волны разбились о страх – тяжелый кулак Руфо обрушился на дверь.

– Куда ты теперь убежишь, милая Даника? – с кажущейся мягкостью пожурил ее вампир.

Второй удар пошатнул засов, грозя сорвать дверь с петель. Повинуясь инстинкту, Даника, собрав всю свою немалую силу, кинулась всем телом на дверь.

Стук прекратился, но девушка не расслабилась.

Теперь она увидела зеленый пар, туман-Руфо, сочащийся из-под двери, который была не в силах остановить. Девушка попятилась вглубь комнаты, загипнотизированная превращением вампира и думая, что погибла.

Взволнованное беличье цоканье очистило ее мысли. Комната Кэддерли была одной из немногих в Библиотеке, в которой было действительно большое окно, через которое молодой жрец частенько выбирался наружу и сидел на крыше, кормя орешками Персиваля.

Даника вспрыгнула на кровать.

– Куда тебе бежать? – снова спросил вампир, обретая телесную форму.

Ответ Руфо получил в виде обжигающего солнечного света – Даника ломала и срывала доски, заслоняющие окно.

– Какая дерзость! – взревел Руфо.

Даника зарычала и сбила еще одну доску. Через стекло она видела Персиваля, прыгающего кругами по крыше, – милого Персиваля, спасшего ей жизнь.

Лучи падали на Руфо не прямо, поскольку окно было обращено на восток, к Сияющим Равнинам, а солнце вершило свой путь к западному горизонту. Но вампир все же не приближался, не осмеливаясь преследовать Данику на свету.

– Я вернусь за тобой, Руфо, – мрачно пообещала Даника, вспомнив Дориген. – Я вернусь с Кэддерли.

Она схватила доску и разбила стекло.

Руфо взвыл и сделал шаг к ней, но тут же отпрянул назад, спасаясь от солнца. В ярости он выдрал засов из петель и вышиб ногой створки двери, так что Даника даже подумала, что он намерен бежать.

В проеме стоял декан Тобикус. Он заслонился рукой, защищаясь, ибо широко распахнувшаяся дверь выпустила слабый дневной свет, упавший на вампира.

– Схватить ее! – заорал на него Руфо.

Тобикус шагнул вперед, несмотря на бушующий в нем протест. Теперь он был созданием тьмы и не мог выходить на солнце! Старик умоляюще взглянул на Руфо, но в выражении лица его хозяина не было жалости.

– Поймать! – рявкнул Руфо снова.

Тобикус двинулся, превозмогая боль и преодолевая внутреннее сопротивление. Руфо подчинил его, как это уже однажды сделал Кэддерли. Он отдал себя тьме и не мог противиться воле Руфо!

Тобикус знал, что он сейчас жалок. При жизни над ним довлел Кэддерли, а по смерти – Руфо. Они одинаковые, решил он. Что один, что другой. Одинаковые.

Только приблизившись к окну, декан Тобикус понял правду. Кэддерли вела за собой духовность; он был порядочен, он никогда не заставил бы его выпрыгнуть из окна. Кэддерли и Денир были светом.

Но Тобикус выбрал тьму, тьму и Руфо, своего хозяина, его не вел кодекс чести, его толкали лишь собственные страсти.

– Схватить! – требовали голос и воля вампира.

Даника еще не выбила до конца стекло, чтобы можно было не порезаться, вылезая наружу, так что она повернулась, запустив доской в голову приближающегося вампира.

Тобикус зарычал на нее, и в его голове не было радости от несомненной победы, поскольку, он знал, что сам жертва, а не охотник.

Даника ткнула остатками расщепленной деревяшки в грудь Тобикуса, рассчитывая пронзить сердце вампира, как колом. Однако он вскинул руку, отводя удар, я зазубренная планка глубоко погрузилась в его живот.

Тобикус взглянул на воительницу, оба они казались почти удивленными. Долгий миг человек и вампир изучали друг друга, и Даника подумала, что декан выглядит грустным и раскаивающимся.

Воля Руфо вновь ворвалась в мозг Тобикуса, и он опять лишился собственных мыслей.

Даника и Тобикус двинулись вместе – в окно. Противники полетели в него, вцепившись друг в друга, словно обнявшись, стекло резало незащищенные руки девушки.

Они покатились по крыше, Тобикус крепко держал Данику, и та не смела затормозить, зная: стоит им остановиться, ее поймают и потащат обратно к Руфо. Они кувыркались снова и снова, Тобикус пытался укусить Данику, а она загоняла локоть, как клин, между собой и его лицом, отстраняя вампира.

Для них обоих мир превратился во вращающееся размытое пятно.

Когда Даника и Тобикус сорвались с крыши и рухнули вниз, верещание Персиваля переросло в вопль протеста.

Некуда бежать

Клыки вампира искали ее шею, и Даника была слишком поглощена задачей удерживать обезумевшую тварь на расстоянии, чтобы сосредоточиться на нормальном приземлении. Она втиснула локоть под челюсть вампира, толкнув изо всех сил, и перевернулась так, что Тобикус оказался под ней. Удар о землю, сопровождающийся звуком, какой бывает, когда ломается толстое дерево, отбросил их друг от друга.

Вампир не был потрясен падением, но, вскочив на ноги и ринувшись на Данику, подгоняемый вновь требовательными командами Кьеркана Руфо, Тобикус запнулся и обернулся, словно смутившись.

Его омывал дневной свет. Даника, попытавшись встать, охнула, обнаружив, что у нее сломана лодыжка – кость разорвала кожу и торчала наружу. Упрямая воительница, вздрагивая от боли при каждом движении, приподнялась на здоровом колене и, сделав рывок вперед, крепко ухватила вампира за щиколотку.

Все, о чем она мечтала сейчас, это убраться отсюда, но еще больше желал скрыться Тобикус, спрятаться в уютный мрак Библиотеки. А Данике не хотелось бы, чтобы это произошло. Она видела мучения, написанные на его лице, и знала из древних легенд, которые слышала еще ребенком, что дневной свет сдерет кожу с его костей, как корку с апельсина. Даже чувствуя невыносимую боль, девушка сохранила достаточно разума, чтобы понимать: уничтожив Тобикуса сейчас, она облегчит в дальнейшем задачу очистки Библиотеки от остальных монстров.

Даника цеплялась за ногу вампира с упорством бульдога. Тобикус бил ее по голове, лягался и вопил. Один глаз Даники полностью заплыл. Она слышала хруст собственной сломанной переносицы, боль в лодыжке не смолкала, а, напротив, усилилась до такой степени, что девушке приходи-, лось отчаянно бороться, чтобы хоть как-то оставаться в сознании.

А потом она лежала в холодной грязи и луже своей крови, и руки ее сжимали пустоту. Откуда-то издалека неслись затихающие крики отступающего вампира.

Тобикус мчался напрямик к парадным дверям Библиотеки. Каждая его мышца дрожала от напряжения, кожу жег дневной свет, он ослаб и представлял собой жалкое зрелище. Декан всем телом ударился о деревянную преграду и был отброшен назад, беспомощно рухнув в слякоть. Он видел дыры в двери, проделанные ударами Даники, видел прохладную темноту за ними, манящую его.

Лоскут кожи над правым глазом вампира повис, мешая смотреть. Тобикус вновь бросился к двери, но покачнулся и промахнулся, со всего размаху врезавшись в каменную стену.

– Как ты мог так поступить со мной? – Он думал, что кричит, но на самом деле всего лишь неслышно шептал. – Как?

Окруженный светом вампир побежал, больше спотыкаясь, чем передвигая ноги, к углу Библиотеки и дальше, вдоль стены здания. Он знал, что где-то на юге есть туннель, темный, прохладный туннель.

Но времени найти его у вампира не осталось. Тобикус понял, что погиб, и проклял собственную слабость и этого негодяя Руфо, так обманувшего его.

На той стороне Библиотеки солнечные лучи били прямо в глаза, и вампир, остановившись, кинулся обратно за угол и там упал, привалившись к камню. Куда бежать? Тобикус отчаянно боролся, чтобы очистить свои мысли, и ему долго пришлось превозмогать боль, чтобы вспомнить о склепе.

Холодном и темном.

Но чтобы добраться туда, ему придется пересечь солнечную сторону библиотечной территории. Павшему жрецу была невыносима мысль о грядущей боли, но он понимал, что остаться здесь означает смерть.

Вопя: «Не-е-т!», Тобикус выскочил из-за угла и со всех ног кинулся к усыпальнице. Солнечный огонь лизал каждый дюйм его тела, вгрызался в самое сердце и причинял жуткую боль, которую и представить себе было нельзя. Но он достиг цели. Вампир каким-то образом справился с тяжелой дверью и упал, ощутив прохладную тень на каменном полу, ласкающую его обожженную щеку. Уже на брюхе дополз он до дальнего угла гробницы, вскрыл захоронение наставника Эйвери и нашел в себе силы выбросить наружу тяжелый труп и вскарабкаться на его место.

Дрожа в агонии, вампир свернулся калачиком и закрыл глаза. Тобикусу надо было поспать, чтобы оправиться и поразмыслить о своем безрассудстве и своей участи.

Кьеркан Руфо лгал ему.

Он потерял путь к Дениру.

Когда к Данике, наконец, вернулось сознание, тени уже выросли и наклонились. Она сразу поняла, что потеряла много крови, и не смогла сдержать гримасы, когда собралась с силами и взглянула на рану – нога распухла и стала зеленоватого оттенка, острый конец кости, испачканный подсохшей кровью, торчал наружу, разорванные сухожилия беспомощно висели.

Могла ли она надеяться хотя бы пошевелиться? И как ей оставаться в этом месте, когда день клонится к вечеру? Потребовались вся сосредоточенность, приобретенная девушкой за долгие годы тренировок, вся сила воли, сопутствующая ей в жизни, чтобы Даника сумела подняться на неповрежденную ногу. Волны головокружения омывали ее, и она боялась, что от движений кровь из раны потечет сильнее. Подпрыгивая, она на шаг приблизилась к востоку, к главной тропе, ведущей из Библиотеки.

И снова упала лицом в грязь.

Тяжело дыша, втягивая воздух в легкие, только бы опять не лишиться чувств – ради всех богов, она не может позволить себе новый обморок! – Даника оторвала полосу от низа рубахи и потянулась к сломанной лодыжке. Поблизости она нашла какую-то палочку и крепко сжала ее зубами, не раз укусив сучок от дикой боли, пока туго перевязывала рану, кое-как заставив кость вернуться на место.

К тому времени, как она вернулась на тропинку, девушка насквозь промокла от пота, но она шептала свою эйнто, свою мантру, и, сперва ползком, потом подпрыгивая, передвигалась все быстрее и быстрее, подальше от страшной тьмы.

Библиотека скрылась из виду, но девушка не почувствовала себя спокойнее, ведь силуэты гор за ее спиной уже покраснели в лучах заката. Она знала, что Руфо пойдет за ней: она была призом, который этот мерзавец жаждал обрести с той поры, как впервые увидел ее.

Даника знала эту местность, и, хотя пробираться сквозь густые кусты было куда труднее, она свернула с главной тропы, продолжая двигаться прямо на восток, зная, что вновь выберется на тропу позже, возможно утром, – если удастся укрыться от Руфо ночью в гуще леса. Она нашла тянущуюся среди кустов узкую тропинку, дорожку лесников или друидов, и путь стал немного легче. А когда вокруг девушки уже сомкнулась ночь, сердце ее затрепетало от надежды – по тропе в направлении Библиотеки шагали три фигуры. Даника узнала наряд служителей Огма и чуть не вскрикнула от радости, предвкушая встречу со жрецами.

Но лицо ее исказилось от неожиданности: девушка увидела, что один из них идет задом наперед, а голова на его плечах повернута на сто восемьдесят градусов. У Даники перехватило дыхание, когда она поняла, что шаркающей походкой к ней приближаются трое, и девушка подумала, что вот тут-то ей и конец, ведь они наверняка заметили ее.

Даника привалилась к стволу дерева, зная, что не справится с ними. Вот они уже всего в десяти футах от нее. В семи. В пяти.

Она сделала жалкий выпад и стукнула одного из врагов в плечо, но зомби только покачнулся, сделав шаг в сторону, и побрел дальше, минуя Данику!

Даника не понимала, но и не ставила под вопрос свое везение. Она лишь раз оглянулась на удаляющихся монстров и снова пустилась в путь, размышляя, а не провалился ли весь мир в преисподнюю в этой непроглядной тьме.

Она продолжала двигаться и после заката, в сумерках, когда мрак сгустился еще больше, а ночные птицы начали свою перекличку. Девушка нашла какую-то низину и сползла туда, рассчитывая передохнуть, с надеждой на то, что когда первые солнечные лучи протянутся над Сияющими Равнинами, она все еще будет жива. Твердые остатки подтаявшего сугроба принесли Данике небольшое облегчение, когда она обложила свою лодыжку холодными кусками льда. Девушка вытянула ноги, поудобнее пристроив сломанную на кучке талого снега, и откинулась на спину. Она продолжала бормотать эйнто, пытаясь пережить эту ночь.

Немного позже Даника услышала музыку, не грозную, не зловещую, а беспечную, и вскоре узнала непристойную песенку разбитных торговцев. После секундного смущения девушка вспомнила, что весенней порой купцы частенько поднимаются сюда из Кэррадуна, чтобы пополнить запасы Библиотеки после долгой зимы.

Значит, мир не пал, сообразила она, пока не пал, и еще есть надежда.

Даника легла и закрыла глаза. Ей нужно поспать.

Но через секунду она, представив себе картину в целом, осознала, что не имеет права уснуть. Она не может остаться тут и позволить торговому каравану пройти мимо. Нельзя допустить, чтобы ничего не подозревающие купцы отправились прямиком в логово Руфо, а хуже всего, что, весьма вероятно, Руфо, отправившись на ее поиски, может встретиться с караваном этой самой ночью!

Не успев даже обдумать свои действия, Даника поднялась и, шатаясь, снова двинулась через кусты. Она почти сразу увидела костер и шла прямо к нему.

Споткнулась Даника, не успев добраться до огня, сил встать уже не осталось, но девушка поползла – или поплыла наперекор волнам головокружения и тошноты – вперед.

– Теперь здесь! – вскрикнул человек на краю лагеря, когда Даника выпала из ближайших к нему кустов.

Она видела, как блеснул меч в руках у прыгнувшего к ней мужчины, очевидно принявшего ее за воришку или даже какого-нибудь дикого зверя.

Следующее, что осознала Даника, это что она сидит около повозки с полотняным верхом, ее сломанная нога приподнята, а старая женщина бережно хлопочет над раной. Несколько мужчин, купцы и их охранники, все как один с озабоченными лицами (кое-кто и губу покусывал), окружали ее.

Старуха легонько пошевелила лодыжку, и Даника взвизгнула; женщина повернулась к своим спутникам и мрачно покачала головой.

– Вы должны… – начала девушка, задыхаясь и с трудом выговаривая слова. – Вы должны бежать.

– Полегче, девочка, – попытался успокоить ее один мужчина. – Ты теперь в безопасности.

– Бегите, – простонала Даника снова. – Бегите!

Люди переглянулись, и каждый недоуменно пожал плечами.

– В Кэррадун, – ухитрилась выговорить Даника. – Спасайтесь от…

– Полегче, полегче, – перебил ее тот же купец.

– Жрец! – раздался полный надежды возглас с другой стороны лагеря. – Жрец Огма!

На лицах, присматривающих за Даникой, появились полные надежды улыбки, но сама девушка побледнела еще сильнее.

– Бегите! – выкрикнула она и, вырвав свою ногу из рук старой женщины, заерзала спиной по стенке повозки, пока с помощью плеч и лопаток ей не удалось подняться снова.

Все тот же мужчина опять говорил что-то успокаивающее.

Он и погиб первым, переброшенный через высокую повозку: врезавшись в толстый ствол дерева, он сломал шею.

На миг весь лагерь окаменел. Два жреца Огма выступили из мрака во главе целого войска зомби, на этот раз получившего приказ убивать.

Торговцы сражались отважно, понимая цену поражения, и многих зомби разрубили на куски. Но трое вампиров, включая и их хозяина, прорвались сквозь ряды обороняющихся, не щадя никого.

Несколько купцов с воплями убежали в ночь. Трое обступили Данику и старуху, отказавшуюся покинуть раненую, прикрывая их.

Перед этими троими возник Руфо. Полубесчувственная Даника ожидала свирепой битвы, но отчего-то, вдобавок к общему безумию лагеря, эта группа стояла спокойно.

Девушка поняла, что Руфо говорит с ними, опутывает их паутиной слов, его воля проникает в их мозг, заставляя их видеть все в ложном свете.

– Он врет! – закричала Даника. – Закройте уши и разум! Отвергните его! О, ради света вашего бога, кем бы он ни был, увидьте зло, каково оно есть!

Она не поняла, откуда пришла к ней вдруг энергия, где она нашла силы заорать на этих троих обреченных мужчин, и, хотя они вскоре погибли страшной смертью от грязных рук Кьеркана Руфо, они не поддались тьме. Они вняли словам Даники, и сила веры позволила им отринуть вампира.

Битва все еще кипела, один мужчина – с инкрустированным серебром мечом в руках – свирепо наскакивал на Руфо, потом старая женщина рядом с Даникой внезапно вскрикнула и упала у повозки.