Прогресс, однако, был налицо, и Шейли поняла, что меньшего и не следовало ожидать. Здание возводилось магией, а не тяжелым физическим трудом, и Кэддерли, кажется, не слишком нуждался в помощи. Булыжники не загромождали пространство, тут надо отдать должное дворфам и людям из Кэррадуна, и еще три воздушные опоры выстроились в ряд вдоль северной границы того, что станет в будущем новой Библиотекой. В двадцати футах от них Кэддерли начал создавать стену, хрупкую и изящную на вид.

Шейли даже задохнулась, увидев то, над чем работал жрец: огромное арочное окно из разноцветного стекла и черного железа, которое, должно быть, четко впишется между двух широко разнесенных колонн. Кэддерли уделял внимание каждой мелочи, оттачивая детали, начищая до блеска симметричные железные уголки, складывая узоры из кусочков цветного стекла.

Эльф – создание лесное, привычное к красотам природы, которых человек не в силах воспроизвести, но сейчас сердце Шейли подпрыгнуло и душа воспарила, когда в ее воображении возник образ завершенного храма. Он обладал таким количеством дивных деталей, таким замысловатым рисунком, что ей трудно было охватить всю картину разом. «Это как раскидистый вяз, – подумала она, – а Кэддерли старательно раскладывает каждый листик и веточку».

Данику Шейли обнаружила у восточного предела библиотечных земель, сосредоточенно перерывающей кипу пергаментов. Рядом воспевал своего бога брат Чонтиклир, призывая заклинания сохранения и защиты на перебираемые им горы предметов искусства и бесценные манускрипты, вынесенные из старой Библиотеки. Билаго поблизости занимался тем же – изучал груды и пел. Очевидно, тощий алхимик нашел, наконец, свою дорогу к религии. И кто мог бы винить его? Так подумала Шейли, с улыбкой рассматривая человека. С учетом поразительных вещей, которым Билаго довелось стать свидетелем, самой чудесной из которых было строительство, ведущееся каждый день перед его глазами, как мог он не отыскать путь к Дениру?

Лицо Даники посветлело, когда она увидела, кто к ним вернулся. Подруги обменялись теплыми приветствиями и крепкими объятиями, и проницательная Шейли сразу поняла, что за безоблачной улыбкой Даники скрывается кое-что еще.

– Он занимается этим весь день, – сказала воительница, глядя на брата Чонтиклира, хотя Шейли понимала, что речь идет о Кэддерли.

Эльфийка, пытаясь плавно поменять тему, обратила внимание на пергаменты, разложенные на земле перед Даникой.

– Списки, – объяснила она. – Списки мужчин и женщин, которые будут сопровождать меня в Ночное Зарево к драконьей сокровищнице. Я уже послала гонцов в Шилмисту.

– Я разминулась с ними в пути, – сообщила Шейли. – Они наверняка уже встретились с королем Элберетом, хотя, подозреваю, они не поведают моему королю ничего нового.

– Они пригласят Шилмисту присоединиться к экспедиции.

– Это предвиделось, – ответила Шейли со спокойной улыбкой. – Мы отдаем должное дружбе, начало которой положили вы с Кэддерли.

Даника кивнула и, несмотря на собственное решение, не смогла не взглянуть на любимого при упоминании его имени. Кэддерли по-прежнему был полон энергии – полон до краев, – он трудился над своей мечтой, но больше не выглядел юношей, которому едва перевалило за двадцать. Вопреки тяжелой работе, тело его раздалось вширь; мощные мускулы уже не были натянуты и упруги, как когда-то.

– Строительство требует жертв, – заметила Шейли.

– Созидание, – поправила Даника. Она тяжело вздохнула, привлекая все внимание эльфийки. – Это был выбор, – начала девушка, – выбор между Дениром, этим путем, смыслом, найденным Кэддерли в своей жизни, и…

– И Даникой, – мягко перебила Шейли, сочувственно положив руку на опустившееся плечо воительницы.

– И Даникой, – подтвердила та. – Выбор между призывом Денира и жизнью, к которой Кэддерли, как человек, так стремился.

Шейли пристально взглянула на Данику и поняла, что подруга действительно верит своим словам. Великодушная молодая женщина понимала, что Кэддерли избрал высшую любовь – любовь, с которой ничто смертное не может сравниться. В голосе Даники не было ревности, нет, но в нем звучали истинная грусть и безмерная боль.

Двое сидели в молчании, наблюдая за Кэддерли и дворфами. Айвэн и Пайкел отметили очередной участок и теперь, очевидно, обсуждали, как следует укрепить уже стоящие башни здания.

– Он закончит свой храм, – сказала Даника.

– Новую Библиотеку Назиданий.

– Нет, – отозвалась воительница, качая головой и глядя миндалевидными глазами на Шейли. – Кэддерли никогда не нравилось это название, он всегда считал, что оно не подходит для дома бога литературы и искусства и бога знания. Своему храму он даст имя «Парящий Дух».

– Сколько еще? – спросила Шейли.

– Кэддерли и дворфы разработали план, – ответила Даника, и голос ее сорвался на шепот. – Пять лет.

– Пять лет, – тихим эхом повторила Шейли; Даника определенно подчеркнула то, что Кэддерли доживет до завершения работы. Всего лишь пять лет! – Созидание забирает часть его, – проговорила эльфийка. – Словно он отдает самое себя, свою сущность, на строительный материал храма.

«Точно», – подумала Даника, но не нашла в себе сил ответить. Кэддерли обсуждал уже все это с ней, говорил ей, что это цель его жизни. Храм Парящего Духа простоит тысячи лет данью богу, которому он служит. Он говорил ей, какова цена мечты, и они вместе оплакали жизнь, которую им не придется разделить. Вскоре Даника, до крови прикусив нижнюю губу, храбро подтвердила слова Кэддерли, добавив и то, что храм Парящего Духа станет данью и самому Кэддерли, жрецу, столь многое принесшему в жертву.

Кэддерли и слышать не хотел ничего такого. Храм предназначается лишь богам, и то, что ему позволили создать его, – это дар, а не жертва.

– Он надеется прожить до того, когда он сможет провести хотя бы одну службу в новом храме, – прошептала Даника.

Шейли потрепала Данику по плечу и молча, будто пораженная немотой, отошла к брату Чонтиклиру и Вайсеро Билаго. Ей с трудом верилось в жертву молодого жреца. Людям и так отпущена довольно короткая жизнь, а чтобы отдать из нее три четверти – это казалось долгожительнице эльфийке непостижимым.

Даника недолго наблюдала за уходящей Шейли, взгляд ее невольно вновь вернулся к Кэддерли, человеку, которого она любила, любила еще больше за его решимость следовать по дороге, указанной ему богом. И все же она обнаружила, что ненавидит Кэддерли, ненавидит за то, что встретила его когда-то и отдала ему свое сердце. Когда он уйдет, а она все еще будет молода, как она сможет полюбить кого-то другого?

Нет, решила любящая женщина, тряхнув головой и отметая всепроникающую боль. Лучше встретиться и узнать Кэддерли. Лучше любить его. При этой мысли рука Даники ласково погладила живот. Она надеялась зачать, надеялась дать Кэддерли другое наследство, живое, дышащее наследство.

Улыбка Даники, продолжающей смотреть на своего мужчину, была сладкой и горькой разом. Она размышляла, наступит ли еще когда-нибудь время, когда глаза ее не будут полны слез.